Глава 15. Узники Северных бухт

Тьма! Кругом тьма! Следопыту показалось, что он ослеп, лишился в бою глаз. Ныло раненое плечо, руки и ноги затекли, дыхание сбилось. Попробовал закричать, но вышло одно мычание. Сразу и не сообразил – во рту матерчатый кляп. Внезапная и резкая волна страха окатила великого герцога, и он едва совладал с собой. Он старался успокоиться и трезво, насколько позволяли обстоятельства, оценить своё положение.

По его прикидкам дело выходило скверное. Битва проиграна, он захвачен в плен. А Кайдлтхэ… Кайдлтхэ! Где Кайдлтхэ? Возможно, где-то рядом. Алексей попытался пошевелить ногой. Ничего не получилось. Кожаные ремни держали крепко. Не успел шелохнуться, как получил удар по рёбрам. Били не слишком сильно. Старались дать понять, дергаться не стоит, следует вести себя смирно.

Следопыт на время затих. Решил прислушаться. Страх окопался на дне души. Мысли о прошлом и будущем скорее отвлекали, нежели давали какую-нибудь определённость и уверенность. Пока он мог сказать лишь то, что угодил в лапы к пиратам. Лежит связанным на дне драккара. Во рту кляп, на голове мешок. Судьба д'айдрэ неизвестна. Да и жива ли она? Девушка оказалась в самой гуще сражения. Последние секунды битвы Алексей помнил смутно. Всё переросло в свалку, в которой разобрать что-либо он уже не мог. Если Кайдлтхэ мертва, то дело и впрямь дрянь. Тогда сопротивляться нет смысла. Да и не выжить одному при таких раскладах. После смерти Кайдлтхэ всё теряет смысл и значение. Замыслы бандитов также неведомы. Едва ли они станут воздавать пленникам почести.

Сердце отчаянно забилось, душа сжалась. Алексей живо представил, чем может обернуться плен. Судя по всему, пираты не отличались склонностью к гуманизму и о Женевской конвенции об обращении с военнопленными, естественно, не ведали. В худшем случае убьют. Перед тем могут изрядно поиздеваться. Если повезёт, продадут в рабство или оставят при хозяйстве вождя. Если повезёт! От такой мысли ему, взрослому мужику, захотелось заплакать, ведь подмоги не дождаться. Только воспоминания о Кайдлтхэ сдерживали от паники, не давали сразу покориться судьбе и превратиться в безвольную размазню. Нет, всё же он мужчина, боец. В схватке зарубил двоих врагов. Может, и троих. Негоже распускать сопли.

Следопыт вспомнил давние лесные походы, заплывшие позиции, найденный хабар. Сколько раз думал о тех, кто принял там последний бой, представлял себя на их месте. Мог ли он также без оглядки отдать жизнь за Родину? Как бы повёл себя, окажись в плену у немцев? Первую битву он выдержал, не струсил. Да, ему не повезло. Он остался жив, не спас Кайдлтхэ, сам попал в руки врагов. Сражение проиграно, но война только началась.

Сейчас он беспомощен, как младенец. В душе бушевал ураган противоречивых чувств. Ненависть вспыхнула и быстро угасла, сменилась страхом, отчаянием, почти унынием. Он казнил себя за беспечность, за то, что не сумел уберечь спутницу. Эта непреложная истина доставляла нестерпимую боль, но и внушала надежду. Пока не увидит д'айдрэ, живую или мёртвую, не имеет права раскисать. А если так, то следует приберечь силы для новой схватки.

Следопыт твёрдо решил успокоиться и прислушаться к тому, что происходит вокруг. Не раз ему приходилось слышать невероятные истории о слепцах, чьи чувства обострялись до крайности. А ведь и он сейчас незряч. Алексей напрягся, сосредоточился, постарался прогнать навязчивые чёрные мысли.

Волны били о деревянные борта, скрипел такелаж, ладью неприятно покачивало. До ушей доносились слабые стоны раненых и незнакомая речь. Она не походила на язык тамарвалдцев, коралтарцев или ромедерцев. О д'айдрийском и говорить не приходилось. И всё же спустя какое-то время показалось, будто отдельные слова, а порой и целые фразы следопыт всё же понимал. Возможно, так только чудилось. Едва ли он утешал себя, пытаясь отыскать опору там, где таковой вовсе не существовало. В этом занятии не найти никакого прока. А коль так, то и впрямь в тех разговорах реально что-то понять. Смутные ощущения родились в душе Алексея. Очень давно, вероятно в иной жизни, он уже слышал эти речи. Поначалу смысл ускользал, но вскоре появился едва уловимый намёк на понимание. Великий герцог никак не мог найти этому объяснение. Наверное, Кайдлтхэ права и язык гойхэ впрямь архаичен, несёт на себе отпечаток древних говоров Земли. Нельзя исключать и помощи со стороны Аакхабита. Вот только древний демон по-прежнему молчит как рыба. И эта безучастность раздражала до крайности. Жилец не имел ни капли совести. Но ведь отозвался мерзавец на стенания следопыта после ранения Кайдлтхэ. Кто знает, может, и в этот раз не оставит в беде. И эта мысль немного приободрила. Алексей даже попытался улыбнуться.

Внезапно его размышления прервал крик чайки. Где-то рядом находилась суша.

– Упаста! Патру! – радостно заорал один из ардаров.

Пираты явно увидели родные берега. Сердце едва не выскочило из груди. Скоро всё прояснится, но радости от этого Алексей не испытывал. Конечно, любая определённость лучше томительной неизвестности, но только не сейчас. Едва ли здесь попаданца ожидает тёплый приём. Да и кто обрадуется двум десяткам трупов? А ведь как ни крути, но и убитые кому-то приходились детьми, братьями, мужьями и отцами. Местные наверняка захотят расправиться с пленниками. Но вожак ардаров тащил их через море не ради того, чтобы отдать на растерзание разъяренной толпе. Рыжебородый мог легко прирезать их там, на берегу. Но по каким-то причинам поступил иначе. В эту мысль великий герцог вцепился как в спасительную соломинку. Сам диву дался, почему не додумался об этом ранее. И если он прав, то у главаря на сей счёт наверняка имелись свои соображения.

Вскорости судьба, похоже, обещала преподнести очередной неприятный сюрприз. Чего ждать? Пыток, издевательств, боли и смерти? Но если постоянно думать об этом, то можно попросту сойти с ума. Сумасшествие?! Кто знает, может, в нём и заключено спасение? Сейчас Алексей не видел иного выхода. Он связан, мешок надет на голову. И зачем такие предосторожности? Разве он запомнит дорогу? Даже если так, шансов вернуться в Тамарвалд нет. Но зачем-то мешок напялили? Очередной вопрос, оставшийся без ответа.

Великий герцог вновь вспомнил о Кайдлтхэ. Как ни пытался вслушиваться, ничего не говорило о присутствии д'айдрэ. И тут следопыта осенило. Пираты пришли на четырёх кораблях! Кто сказал, что девушка находится именно на этом драккаре? Если её здесь нет, то она наверняка на другой ладье. Да, так и есть. Догадка укрепила веру. Вскоре он всё узнает. Если, конечно, бандиты снимут проклятый мешок.

Началась беспорядочная возня, пираты забегали по судну. Алексей ясно различил среди этого шума скрип вёсел, женские голоса, стенания и причитания. Следопыт ощутил удар. Корпус ладьи врезался в берег. Вновь крики. Отрывистые команды смешались с плачем и стонами. И звуки те походили на лай и скулёж бешеных псов. Кто-то схватил Алексея за руки и за ноги, пропустил палку под верёвками. Его понесли как кусок мёртвого мяса, как подстреленного на охоте кабана или оленя. Голова откинулась назад. Попаданец напрягся, ведь запросто мог зацепиться за борт. Носильщики шли не в ногу, отчего ношу раскачивало из стороны в сторону. Ремни впивались в тело. Великий герцог подумал, что напрочь лишится кожи на запястьях.

Пираты спрыгнули в воду, потом выбрались на сушу. Послышался шум прибоя и шорох прибрежной гальки. Женские вопли совсем рядом. И без перевода Алексей понял: жёны и матери дикарей жаждут мести, хотят разорвать виновных в клочья. Нет, он не испытывал страха. Он устал бояться и думал только о Кайдлтхэ.

Вновь закричал рыжебородый вожак. Отдав команды, он принялся с кем-то разговаривать, громко, отрывисто и резко. Главарь не на шутку осерчал. Он ругался с собеседником, чей голос показался знакомым. И тут носильщики остановились. От неожиданности сердце следопыта вновь яростно забилось. Чья-то грубая рука развязала верёвку на шее и сдернула с головы мешок. Поначалу великий герцог ничего не понял. Всё вокруг плясало перед глазами. Ноги, серые одежды, камни, далёкие горы, озлобленные женские лица, меч в кожаных ножнах и… чёрный балахон, длинный кинжал у пояса, аккуратно остриженная борода… Брат Меодолан!

– Вот и свиделись, светлый господин Аль Эксей. – Посланник гильдии мерзко осклабился.

Великий герцог задёргался, хотел выматерить подонка, но кляп не давал этого сделать. Вместо злобной тирады вышло сдавленное мычание.

– Этого я заберу с собой, – обратился подручный Шидельрота к рыжебородому.

– Вижу, вы знакомы. Только ты погодь, советник, – возразил вожак ардаров на тамарвалдском. – Не гони лошадей. Забирай, коль монета водится. А ежели кошель пуст, то проваливай. Они два десятка моих ребят положили! Коралтарские ублюдки потопили корабль! Потери не стоят твоих ста двадцати золотых!

– Сколько за него просишь? – Гадкая улыбка пропала с лица Меодолана.

– Сотню, – рявкнул главарь.

– Не слишком ли?

– Не слишком.

– Могу сейчас дать половину. Больше нет. Остальное получишь потом.

– Слушай, советник! – вскипел верховод. – Будешь торговаться у себя на рынке. А у меня всё просто. Гони сто золотых и отчаливай. Нет денег – нет товара. Никаких потом не будет. Всё и сейчас! Уразумел?

– Хорошо. – Купцу едва удалось сдержаться от резкого слова. Он быстро прикинул: в деревне не меньше сотни вооружённых ардаров. Каждый из них отчаянный рубака. Двадцати матросам гильдии против них не выстоять. Да и ссориться с пиратами пока нет особой нужды. Кто знает, может, сгодятся кому-нибудь кровь пустить. – Мне надобно вернуться в Тамарвалд. Деньги привезу через пятнадцать дней.

– Да мне всё равно куда. Хоть к хорсу в задницу. Главное, чтоб твои монеты перекочевали в мой кошель. Кстати, ты, это, захвати на всякий случай ещё пару сотен, – усмехнулся рыжебородый.

– С какого перепугу? – удивился мясник.

– Вместе с ним взяли и д'айдрэ. Редкая сука, мать её! Почитай, она всех и порешила. Дралась как разъярённый хорс.

– Баба, говоришь?

– Мне пока не повылазило. Точно говорю, баба.

– Баба гильдии не нужна. Оставь себе.

– Как знаешь, советник. Пристрою в портовый бордель на южном берегу. Говорят, за таких там дают хорошую цену. Так что подумай. Ладно, а с этим чего делать?

– Посади в надёжное место, сторожи, корми и не калечь. Не то господин Шидельрот с тебя шкуру спустит. А с девкой поступай как знаешь. Можешь продать или убить. Только тихо. И гляди, осторожней с ней. Да чтоб в Моридоре не проведали. Ежели прознают, несдобровать тебе. Сам знаешь, от д'айдрэ…

– Не пугай, советник, – перебил Меодолана главарь. – Есть у меня против них средство. Магическое! И не трясись как овечий хвост. Паскуду быстро обломаем. Вагадаром клянусь. Нар ар казар! Ос хурма ар кайна!

Вновь на голову следопыта накинули ненавистный мешок, затянули верёвку вокруг шеи. Великого герцога не на шутку взволновала встреча с братом Меодоланом. Появление посланника гильдии было неожиданностью, но вполне предсказуемой и объяснимой. Стало ясно: Кайдлтхэ жива и находится где-то поблизости. Этой новости попаданец обрадовался до крайности. Но радость сменилась яростью и тревогой, ведь жизнь д'айдрэ в опасности.

Всё перепуталось в голове Алексея. Он быстро позабыл мясника. Да и собственная судьба не особо беспокоила. Кайдлтхэ купцам не нужна. Теперь она целиком во власти рыжебородого ублюдка и полностью зависит от его капризов и тёмных желаний. Эти страхи постоянно будоражили, лишали покоя.

Мысли великого герцога сбились в кучу. Он старался навести в голове порядок, как вдруг носильщики положили пленника на землю. Рядом послышались голоса и неясный шум. Алексея развязали, а потом принялись стаскивать одежду. Следопыт не мог даже дёрнуться. Сняли всё, включая трусы, носки и натовские ботинки, натянули какое-то рубище, наскоро заковали, резко дернули за цепь, поставили на ноги. Кроме озверевших лиц да стёганых курток следопыт ничего не разглядел. Да и не пытался. Он старался не задохнуться, а вовсе не рассматривать местные пейзажи. Великого герцога погнали вперёд, подгоняя древками копий. Вокруг собралось множество народу. Зеваки орали и смеялись, осыпали проклятиями, плевались, бросались комьями грязи и камнями.

Скрипнули несмазанные дверные петли. Чья-то нога припечатала бедро. Алексей потерял равновесие. Цепи сковывали движения, не давали сделать нормальный шаг. Попаданец рухнул в чёрную пустоту, плюхнувшись на колючую солому.

Дверь закрыли на засов. Свет дня исчез. Несколько секунд пленник лежал неподвижно. Потом попробовал встать. Получилось. Для начала решил оглядеться. Вокруг царила темень. И только в узкие дверные щели проникали солнечные лучи. Они словно острые тариалдовые клинки разрезали мрак и клубились поднятой пылью.

Торопиться некуда. И для начала следопыт решил разузнать как можно больше о своей тюрьме. Его упрятали в какой-то сарай. Пять шагов в ширину, семь в длину. Стены выложены из рваного камня насухо, толстые и прочные, высотой под три метра. Крыша деревянная, из жердей. Если припечёт, можно попробовать взломать. Вот только куда бежать?

Следопыт ощупал новую одежду. Она походила на мешок из грубой ткани с отверстиями для рук и головы. Новый наряд не доходил и до колен. Копарь в ней чувствовал себя нагим и незащищённым. Руки и ноги закованы в кандалы. Парень подошёл к двери, поближе к свету, рассмотрел железки в деталях. На поверку кандалы оказались конскими путами. В своё время он видел подобные на кладоискательских форумах. Впрочем, то мало утешало. Железо неприятно сжимало запястья и щиколотки. Звенья цепи делали шаг коротким, не давали нормально шевелить руками. Благо не посадили на цепь, как собаку.

Путами неприятности не кончились. Алексею показался странным и железный ошейник. Зачем он понадобился? Следопыт не находил ответа, а новые загадки только множились. Могло показаться, ошейник из широкой и толстой железной полосы, застегнутый сзади на навесной замок, не играл никакой существенной роли, только подчёркивал новый статус. Но вот спереди удалось нащупать вставленный в металлическую оправу кристалл величиной с жёлудь. Вырвать из оправы микролит не получилось, сидел прочно. Попаданец так и не понял назначение этой безделушки. Возможно, она как-то связана с магией или религиозными ритуалами ардаров. Не о том ли упоминал рыжебородый в разговоре с Меодоланом?

Великий герцог покончил с исследованием нового обиталища, сгрёб солому в дальний угол сарая и устроил импровизированную постель. Теперь он мог позволить себе немного отдохнуть и как следует поразмыслить над последними событиями. Он не ел и не пил сутки, да и малая нужда давила. Но пока все те напасти воспринимались как мелкие и вполне терпимые недоразумения.

Алексей собрался с мыслями. Итак, битва проиграна. Он попал в плен к пиратам. Что может быть хуже? Каким-то непонятным образом нарисовался Меодолан. Случайно? Едва ли экспедиция ардаров была организована ради поимки Аль Эксея Хар-Коварского. Скорее всего, гильдия наняла бандитов потревожить побережье Тамарвалда. Им следовало лишь разграбить пару-тройку приморских деревушек. Никто не ожидал в землях рыболовов, охотников и лесорубов встретить решительный отпор. Потому ардары и смотали удочки так поспешно.

Меодолан несказанно обрадовался встрече. По всему видать, не ожидал такого сюрприза. Желанная добыча сама попала в руки. Если всё планировалось бы заранее, то у посланника гильдии имелось бы золота в достатке. А коль денег не оказалось, всё вышло само собой.

Итак, Меодолан собрался выкупить Алексея. Стало быть, ему какое-то время ничто не грозит. Пятнадцать суток в грязи да на голодном пайке не самая высокая цена за жизнь. А дальше? Вне всяких сомнений, будущее великого герцога находится теперь в руках Шидельрота. Выходит, попаданцу так и не удалось обыграть старика.

Почему Меодолан не захотел выкупить Кайдлтхэ? Над новой загадкой Алексей бился недолго. Конечно, гильдия могла шантажировать следопыта, дескать, соглашайся на сотрудничество, не то будем пытать твою подружку. Но великий герцог кое-чему научился и некоторые представления о нравах и обычаях д'айдрэ уже имел. Долго водить за нос гильдия не сможет. Рано или поздно Совет избранных и Трибунал об этом проведают. Разразится большой скандал, ведь купцы в таком случае покусятся на право Моридора судить своих подданных и решать их участь. Тысячелетиями д'айдрэ воспитывались в вере в собственное превосходство, и никакие гойхэ, пусть и временные союзники, не имеют права посягать на эту веру. Не зря Эоборус пытался отговорить Гвинедера от поимки Кайдлтхэ. Верховный маг прекрасно представлял последствия. И дипломатия тут не поможет. Моридор не допустит прецедента. Сегодня уступишь в малом, а завтра проиграешь в большом. Каждый должен знать своё место. Вступать в ссору с д'айдрэ гильдии нет никакого резона. Конечно, торгаши могли сделать жест доброй воли и вернуть пленницу Трибуналу. Но Меодолан так не поступил. И едва ли по недомыслию. Похоже, мясник попросту решил подставить ардаров. Начнётся заваруха, отвечать придётся пиратам. Гильдия списала рыжебородого. Потери его банды слишком велики. Разбойники не оправятся в течение ближайших лет и, скорее всего, станут жертвой либо Трибунала, либо более удачливых соседей. Так что надежда на спасение Кайдлтхэ есть. Правда, весьма призрачная. И неизвестно, какая из бед предпочтительней. Совет избранных не многим лучше диких и кровожадных ардаров.

Алексей ничего не знал наверняка, мог только строить предположения. Оставалось терпеливо ждать. В любом случае эти фантазии не давали опустить руки, впасть в уныние и депрессию. Да и время в размышлениях шло быстрее.

Великий герцог, позвякивая железом, подошёл к двери, глянул на улицу в щель между чёрными от времени и непогод досками. В паре сотен метров от сарая плескалось море. Далёкий шум прибоя мешался с людскими голосами и криками животных. Несколько в стороне следопыт увидел три ладьи да пару каменных домов. Там и сям разгуливала скотина, ходили косматые вооружённые мужики.

У входа сидел часовой в стёганых доспехах. Время от времени он отгонял любопытных. Внезапно в дверь ударил брошенный камень. Страж вскочил, пригрозил дебоширу копьём. Подбежала какая-то тётка, принялась истошно орать, переругиваясь с пиратом. Потом всё стихло. Сторож вернулся на прежнее место.

Алексею порядком наскучила однообразная картина деревенской жизни. Он снова лёг на солому в углу. Голод всё больше напоминал о себе. Желание сходить по малой нужде становилось нестерпимым, но он, следуя устоявшимся привычкам и правилам, упорно продолжал держаться.

За дверью началась какая-то возня. Послышались мужские голоса. Казалось, кто-то тащил по земле цепь. Великого герцога охватило волнительное беспокойство. Дверь резко распахнулась. В пятне дневного света он увидел нескольких ардаров. Один из них подошёл к следопыту и, не говоря ни слова, дёрнул за путы, потащил к выходу. Попаданец поднялся и засеменил за бандитом.

Пленника вывели из сарая. Яркий свет ударил в глаза. Алексей толком не мог ничего разглядеть. Люди, дома, животные превратились в тусклые размытые пятна. Среди прочего успел заметить мужика в кожаном фартуке. Наверное, кузнец. Ловким отработанным движением он надел на путы замок с цепью в несколько метров длиной. Свободный конец закрепил на столбе, вкопанном в землю. На всё ушло не больше пары минут, после чего пираты пинками затолкали пленного обратно в тёмный сарай. Теперь на Алексее болталось килограммов шесть железа. При каждом движении оно звякало и цокало. Охранник развлечения ради иногда тянул за цепь, отчего пленник падал на землю.

Солнце перевалило за полдень. Следопыт уже несколько часов провёл в темнице. Хотелось есть и пить, но куда больше голода и жажды терзало желание избавиться от лишнего груза. Он долго мучился, но в конце концов плюнул и справил нужду в противоположном углу и тут же для себя определил правила на будущее. Он находился среди дикарей. Конечно, не следует им уподобляться, но его светские манеры здесь всё равно никто не оценит. Он во власти не столько ардаров, сколько непреодолимых обстоятельств. Выбор не велик. Либо те обстоятельства его раздавят, либо он будет в меру сил и возможностей им противостоять. Только так и можно остаться человеком среди грабителей и душегубов. В противном случае быстро сломается, и тогда точно ничем помочь Кайдлтхэ не сможет.

Ради этой цели пришлось снизить моральную планку. По крайней мере, относительно внешних приличий. Да и с кем о них толковать? Возможно, так он пытался оправдать собственную податливость. Но хотел бы он посмотреть на того, кто бы поступил иначе. Или пойти попроситься в сортир у часового? Да и не велика беда. Подумаешь, обмочил угол. Кайдлтхэ приходится во сто крат тяжелее. Она не мужик. Пусть и д'айдрэ, пусть терпеливая и выносливая, но, как ни крути, она прежде всего женщина.

Вспомнив о спутнице, следопыт перестал донимать себя сомнениями и упрёками. Мысли о девушке утешали и укрепляли дух.

День подходил к концу. От голода внутренности дико крутило, в животе урчало. Во рту пересохло. И всё же следопыт пытался думать только о Кайдлтхэ. Жива ли она, где её держат?

Деревня медленно засыпала. Жители разбрелись по домам, скотина умолкла. И только откуда-то издалека доносились приглушённые крики. Сумерки опустились на землю. Близилась ночь. Тьма сгущалась, измазала сажей всё вокруг. Но где-то в глубине чёрной бездны родился сполох. Он рос и вскоре превратился в дрожащее огненное пятно. Дверь скрипнула. Пламя факела ослепило арестанта. В алом сиянии едва различил контуры людских фигур. Они исчезли так же быстро, как и появились. Свет померк, ночь воцарилась вновь.

Глаза быстро привыкли к темноте. Следопыт увидел какие-то неясные предметы у входа. Гремя цепью, подобрался ближе. Нащупал миску с едой и два деревянных ведра. Одно пустое. От него несло помоями и свиным навозом. Второе с водой. Великий герцог жадно припал к нему, пил до изнеможения, до боли в животе, после чего растянулся на земле. Даже запах варева не мог заставить подняться. Минут через тридцать немного отпустило. Он встал, понюхал ужин. В посудине оказалась какая-то жидкая каша. Тут же, в миске, лежал кусок ржаного хлеба с отрубями. Жижа мало походила на разносолы, подаваемые в трактирах. Перебарывая отвращение, съел всё.

Покончив с ужином, забился в угол и попытался заснуть. Множество новых впечатлений и ощущений возбудили до крайности. Мысли крутились в голове, память воскрешала картины недавнего прошлого. Кое-как удалось пережить первый день плена. Маленькое, но достижение. Он не сломался, не распустил нюни. А впереди две недели сидения в сарае. И кто знает, как всё обернётся в будущем. Навязчивые воспоминания и назойливые образы гнали сон прочь. И всё же усталость взяла своё. Вскоре он отключился.

Проснулся Алексей поздно. Прислушался. Жизнь в деревне шла своим чередом. Каждый занимался привычным делом. Для себя попаданец твёрдо решил: нельзя предаваться праздности, необходимо даже в плену не изменять старым привычкам и правилам. В противном случае легко превратиться в свинью или свихнуться. Обязательно следует сделать зарядку, умыться, прополоскать рот, осмотреть камеру, убедиться, не случилось ли чего за ночь. Нужно занять себя каким-нибудь делом, пусть самым ничтожным и на первый взгляд совершенно бесполезным. Теперь безделье стало первым врагом. Надо держать себя в тонусе, причесаться, пусть не гребнем, а пятернёй, вычистить от земли и соломы рубище.

С улицы донёсся шум. Часовой с кем-то переговаривался. Вскоре на пороге показался вооружённый пират в сопровождении стража. Алексей толком не понял их беседы, но был убеждён – ардары поминают его бранными словами. Наругавшись вдоволь, бандит забрал пустую миску, поставил на земляной пол новую, мерзко осклабился, бросил кусок хлеба в грязь и резко потянул за цепь. Алексею ничего не оставалось, как поддаться. Лиходей заглянул в пустое ведро, после чего с силой ткнул в него следопыта лицом. Потом отпустил цепь и жестом показал, чтоб великий герцог в ту бадью справлял всякую нужду, а не метил углы. Иначе последует жестокое наказание. Обложив пленника трёхэтажными ругательствами, пират ушёл.

Узник кое-как заставил себя съесть пресную кашу. Он был голоден, но не настолько, чтобы радоваться отбросам. Разделавшись со злополучной пайкой, прильнуть к дверной щели. Только со вчерашнего дня ровным счётом ничего не изменилось. Шум да гам. Каждый следовал порядку, установленному много веков назад. Слышались крики людей и скотины, стук кузнечного молота, вопли ребятни. Созерцание убогих пейзажей быстро наскучило, и Алексей принялся разглядывать местных женщин. Назвать их красавицами язык не поворачивался. Худые лица поселянок, измождённых безрадостной долей, усталостью и убогостью жизни, выглядели серыми и недобрыми. Тусклые глаза и тёмные круги под ними. Ардарки носили длинные платья из серого сукна. Изредка, в основном молодёжь, украшали одежду цветастыми вышивками. Старшие любили накидки из овечьих шкур.

В наблюдениях попаданец провёл всё утро. В обед к нему никто не явился, и он решил продолжить этнографические изыскания. Смотрины стали единственным развлечением. Только так он и мог занять себя и отогнать чёрные мысли. Но те атаковали вновь и вновь с назойливостью неугомонных мух.

К собственной участи следопыт быстро потерял интерес и относился без должного трепета. Для себя давно всё определил. Подумаешь, убьют. Но ведь дважды не умирать. Так чего зря слёзы лить?

Каждую минуту вспоминал о Кайдлтхэ. От неё пока ни слуху ни духу. Кто знает, вдруг она уже мертва? А если нет, то какова её судьба? Алексей не вчера родился и прекрасно понимал: пленным женщинам, тем более д'айдрэ, не дарят цветы. Участь её может оказаться незавидной. Но одно дело – понимать абстрактно, отвлечённо, и совсем другое – знать, что беда коснётся близкого человека. Следопыт не питал иллюзий, в глубине души готовился к худшему, но никак не мог с этим смириться.

Незаметно подкрался вечер. Вновь сумерки окутали землю. Поселяне разбрелись по домам, шум прибоя стал тихим, но ясным, ласковым и убаюкивающим. Мысли следопыта всё чаще крутились вокруг еды. Если его расчёт верен, то скоро принесут миску омерзительной каши.

Деревня погрузилась во мрак. Звёзды во множестве высыпали на чёрный бархат небес. Пахло водорослями, навозом и дымом. Жители попрятались по домам, не издавая ни звука. Даже собаки затихли. И в этой тишине, нарушаемой только шорохом волн, Алексей услышал далёкие приглушённые крики. Казалось, они доносились из-под земли, и чудилось в них что-то противоестественное, почти сюрреалистическое, возбуждающее в душе первобытные неосознанные страхи. Следопыт опять с тревогой подумал о Кайдлтхэ. Не она ли кричит? Алексей живо представил, как пьяные ардары пытают д'айдрэ. От этих мыслей сделалось мерзко и тошно. Сердце, охваченное пугающей неизвестностью, в страхе забилось.

Вокруг темень. В корабельных снастях посвистывает ветер. За бортом плещется море. Ардары переговариваются меж собой, где-то рядом стонут раненые. Кайдлтхэ пришла в себя. Она лежала на боку. Бандиты заломили ей руки за спину, связали кожаными ремнями.

Девушка дёрнулась. Нет, ничего не выходит. Путы крепки, их не разорвать. Во рту кляп, на голове мешок. Кричать, звать на помощь бесполезно. Да и кого? Элидирга? Битва закончена, она в плену, до погибели один шаг. Только д'айдрэ не боялась смерти. Беспокоило иное. Она не выполнила задание, не довела до конца начатое, не расправилась с гильдией и не узнала секрет предыдущего воплощения.

Пираты! Жалкие твари, мерзкие кровожадные гойхэ! Не взяли умом или силой, так одолели числом. Бежать! Бежать при первой возможности! Но нет, она не одна. Аль Эксей! Где он?

Кайдлтхэ сделала несколько глубоких вдохов, сосредоточилась. Лёгкая тень страха и растерянности исчезла. Глупцы! Напялили на голову мешок. Неведомо им, мысленный взор заменяет первородным глаза.

Девушка увидела, нет, почувствовала, около двух десятков ардаров. Их мелкие души полнились злобой и грязью. Рядом раненые и куча мертвецов. Их побросали, как дрова или мешки с мукой. Аль Эксея нет поблизости. Он на другой ладье. Да, точно. Связан, лежит без сознания. Но почему драккаров всего три? Кайдлтхэ ясно помнила: ардары пришли на четырёх кораблях.

Она на пару секунд задержала дыхание и попыталась прорваться в прошлое. Да, так и есть. Всюду смерть, ненависть и страх. Море стало красным от крови. Тамарвалдцы настигли арьергард бандитов. Впрочем, какая теперь разница? Знание прошлого не спасает. Куда полезнее приподнять завесу над будущим.

Кайдлтхэ не питала иллюзий. От дикарей не следовало ждать пощады и снисхождения. Жители северных бухт промышляли не только морским разбоем, но и работорговлей. Участь пленников незавидна. Тем более д'айдрэ. Теперь налётчики отыграются за все обиды и унижения. Варвары считают изначальных демонами ночи, воплощением мирового зла и потому не упустят редкий случай учинить примерную расправу. Смерть или унизительное рабство? Неприятный холодок пробежал по спине. Нет. Её не убьют. Даже ардары не настолько глупы. Они напоминают животных, а не простых гойхэ, но жадность пересиливает жестокость. Скорее всего, продадут в рабство. Такое иногда случалось. За последнюю сотню лет девушка могла припомнить несколько подобных историй. Почти все они кончились печально.

Кайдлтхэ охватил невольный страх, но он длился всего мгновение. Серокожая смогла вновь собраться. Она напрягла все силы и призвала на помощь Элидирга. Мастер далеко. Но, вне всяких сомнений, услышит. Прознает о том и Трибунал. Зов слишком силён и не останется незамеченным. Кто придёт раньше? Кайдлтхэ не видела особой разницы. Пусть Трибунал. Тогда всё равно останется шанс. Ведь она однажды сбежала. Возможно, удача улыбнется вновь. Элидирг непременно поможет. Пусть и не сам, но наверняка кого-нибудь пришлёт на подмогу.

Аль Эксей! Он жив. Нужно непременно вытащить парня из передряги. Он милый и забавный. Светлый и наивный юноша. Разве можно поступить иначе? Да и древний демон не должен оказаться на службе гильдии или Совета избранных. И всё же для начала следует самой выкарабкаться. Но как? Ардаров слишком много, преимущество на их стороне. Раскисать нельзя. Как только подвернётся случай, сразу бежать. И непременно прирезать побольше врагов.

Кайдлтхэ улыбнулась. Она уловила ответ Элидирга. Глава Дома Серебряного света был немногословен, не хотел предавать огласке свои планы. Но и та скупая весть успокоила д'айдрэ. Её не бросят. Не лишат надежды. А пока придётся рассчитывать только на себя. Путь из Тамарвалда в северные бухты займёт не меньше семи дней. А если учесть, что Мастер находится на подходе к Коралтару, то и все двенадцать. Надо набраться терпения и продержаться. Силы следует беречь, не расходовать почём зря.

Кайдлтхэ вновь замедлила дыхание. Пульс сделался слабым, едва уловимым. Девушка погрузилась в полудрёму. Она легко могла прожить несколько дней без еды и воды. Но что делать потом?

Время превратилось в липкую жижу, вроде варенья, растекалось расплавленной на солнце древесной смолой. День и ночь исчезли, мир окутал серый густой туман. Шум ветра, голоса людей и волнение моря сделались глухими, далёкими и непонятными. Разум охватил сон, но подсознание бодрствовало. Хаос звуков, красок и образов не мог обмануть внутреннее естество. Даже скрип амуниции ардаров и хлопки паруса не оставались без внимания.

Резкие крики вывели д'айдрэ из состояния гипнотического транса. Она собралась в один миг, и сразу сообразила – наступило утро. Стало быть, путешествие длится почти сутки. Бандиты увидели родную землю, отчего и принялись радостно вопить.

Элидирг молчал. Внутри поселился предательский холодок, но Кайдлтхэ успокаивала себя, как могла. Самое страшное случится не сейчас, потом.

Крики путались и множились. К мужским голосам присоединились женские причитания и проклятия. В возгласах сквозило болью и ненавистью. Главарь пиратов приказал поднять чёрное знамя в знак траура. Так жители деревни узнали дурную весть. Злоба и жажда мести вскипали в тёмных сердцах. Дикари желали расплаты, но вождь решил иначе. Кайдлтхэ прочитала его грязные мысли. В мощном вихре эмоций ей стало трудно разбирать чужие намерения, и она отсекла всё лишнее, сосредоточилась только на вожаке.

Д'айдрэ ощутила глухой удар. Драккар уткнулся в грунт. Всё вокруг превратилось в разворошённый муравейник. Бандиты забегали, засуетились, принялись сносить на берег раненых, убитых, поклажу и оружие. Вновь заголосили местные бабы, опять нахлынула волна смертельной ненависти и бесконечной злобы. Разбойники едва сдерживали озверевших женщин.

Ардары разбежались кто куда. Кайдлтхэ осталась лежать на дне ладьи под охраной двух молодчиков. Главарь о чём-то спорил с кем-то посторонним. Собеседник явно не принадлежал к числу аборигенов. Аль Эксей рядом. Рыжебородый решает его судьбу. Гильдия! Конечно, как она не поняла сразу? Слишком много посторонних мыслей. Всюду крики. Посланник Шидельрота решил выкупить новоиспеченного далга. Но у купца нет нужной суммы. Д'айдрэ улыбнулась. Всё же она права. Жадность пиратов не знает меры. Аль Эксея не убьют. И это единственная радостная новость за последнее время. А ей уготована иная судьба. Мысли Кровавого Топора зловонны и отвратительны. Жажда наживы уничтожила остатки разума. Он решил продать Кайдлтхэ в один из борделей Западных королевств. За неё могут дать кучу денег, и он, Яр Кровавый Топор, быстро её «обломает». В который раз девушка пожалела, что способна читать мысли гойхэ. Этот дар хуже проклятия. Не будь его, жилось бы гораздо спокойнее и не преследовало бы ощущение постоянного стыда и брезгливости, словно прикасались к ней грязными потными руками.

Эх, не ведает мерзавец, с кем связался! Негодяй никак не угомонится. Думает о каком-то магическом, почти чудодейственном средстве. Ум гойхэ слишком короток. Откуда им знать – если, конечно, не постарались предатели из Трибунала, но и они не станут нарушать тысячелетние традиции, – д'айдрэ неприкосновенны, любое посягательство на их честь, свободу и жизнь воспримется как покушение на интересы Моридора. Иное и помыслить нельзя! В противном случае рухнет всё мироустройство. Трибунал такого не может допустить даже ради сиюминутной политической выгоды. О чём тогда толкует мохнорожий дикарь?

Рыжебородый отдал команду. Охрана зашевелилась. Кайдлтхэ почувствовала близкую опасность, вся сжалась, напряглась. Бандиты накинули петли на руки и на ноги, закрепили на древке копья, подняли связанную пленницу и под одобрительные крики соплеменников понесли ношу на берег. Девушка старалась пропускать мимо ушей проклятия и злословие. Да и думала об ином. Голова болталась у самой земли, кровь прилила к лицу. Ещё вчера пираты заломили руки за спину, а сейчас суставы и вовсе выворачивало под тяжестью тела. Оставалось только терпеть. Она ничего не видела, но хорошо ориентировалась, по крайней мере, по отношению к кораблю. Окажись д'айдрэ на свободе, без труда нашла бы дорогу назад.

Вскоре пираты остановились, положили добычу на землю, перевернули на спину. Кайдлтхэ приготовилась к худшему. Она не испугалась. Чувство гадливости пересилило страх. Но пока явной угрозы жизни не ощущала, а потому резких движений не делала.

Бандит развязал верёвку на шее, сорвал проклятый мешок. Свет ударил в глаза, на мгновение ослепил. Серокожая успела увидеть только косматую рожу. Негодяй нагло улыбался, скалил редкие коричневые зубы. Д'айдрэ ощутила смрадное дыхание самодовольного ублюдка. Ловко и выверенно душегуб нанёс удар по шее. В голове зашумело, перед глазами поплыло. Лицо разбойника превратилось в размазанное пятно, подёрнулось туманом и сгинуло во тьме.

Время потерялось, растворилось, исчезло. Кайдлтхэ не могла сказать наверняка, сколько пробыла без сознания. Очнувшись, поняла, находится в каком-то каменном мешке. Сверху железная решётка. Кляп во рту, но мешок сняли. Неужто решили, что д'айдрэ теперь не опасна? Девушка попробовала размять руки и ноги. Ремней нет. На щиколотках и запястьях цепи. Руки всё так же за спиной. И тут Кайдлтхэ едва не вскрикнула от неожиданности. Что-то вокруг изменилось самым невероятным образом. Она ослепла и оглохла! Нет, она не потеряла острое зрение и слух, но перестала улавливать чужие мысли и ощущать энергию окружающего мира, враз лишилась всех магических способностей. Холодный пот прошиб пленницу. Никак не ожидала такой прыти от тупоголовых ардаров. Д'айдрэ вскрикнула, но кляп превратил тот крик в мычание. Её перехитрили! Сделалось невыносимо больно и страшно. Кайдлтхэ глубоко вздохнула, попыталась угомонить нахлынувший ужас. Ей недоставало воздуха. Что-то решительно мешало. Ошейник! Пираты надели металлический ошейник! Бледное голубое сияние! Девушка медленно вывернула плечевые суставы. Теперь можно ощупать шею. Так и есть! Мерзкое отродье! На ошейнике в оправе закреплён кристалл антимагии, или, как говаривали костоломы Трибунала, осквернитель душ. Где его могли раздобыть дикари? Такие д'айдрэ надевают на своих самых опасных заключённых. Изобретение моридорских магов держалось доселе в глубокой тайне, потому как поглощает магическую силу первородных, превращает их в обычных гойхэ, лишает способности к телепатической связи, магии и предвидению. Чем больше внутренней энергии забирает кристалл, тем ярче свечение.

Всё внутри Кайдлтхэ оборвалось. Она теперь не только слепа, но и невидима для соплеменников, как для Трибунала, так и для Элидирга. Отныне для них она мертва. Враги и друзья почтут её погибшей и прекратят всяческие поиски. Аль хоть и жив, но ничего не смыслит в магии. Ему не по силам передать весть Мастеру. Древний демон пришельцу также не подвластен. Потому помощи ждать больше не стоит. И всё же через пятнадцать дней Аль окажется в руках гильдии. Если ему повезёт, то… Но за это время может случиться всякое. Теперь она сама не уверена, выдержит ли пытки и издевательства. Проклятый кристалл, проклятые ардары!

Ужас на мгновение парализовал Кайдлтхэ, и она не сразу сообразила, что осталась без одежды. Пираты стащили доспех из тариалда и платье. Даже золотые серёжки сорвали. Нагота обострила чувство незащищенности и уязвимости. Обида и стыд пожирали душу. Похотливые твари видели её нагой, касались её тела грязными руками! Кайдлтхэ едва сдерживала слёзы. Умом понимала: нельзя давать волю своим слабостям, да только сердцем отказывалась принять эту великую несправедливость.

Девушку посадили в яму, выложенную грубо отёсанным камнем. Сырость и холод давали о себе знать. Д'айдрэ мелко вздрагивала. И всё же старалась взять себя в руки, прогнать прочь отчаяние. Она сильная и гордая. Кто для неё те ничтожные гойхэ? Черви, пожиратели падали. Она выше их, а потому не станет давать псам повод для торжества.

Время опять застыло. Кайдлтхэ восстановила дыхание, успокоилась. Вновь попыталась войти в состояние полусна. На этот раз получилось, но проклятый кристалл забрал слишком много сил. Дрёма медленно обволакивала тело. Разум погружался в чуткий сон. Подсознание отключилось. Д'айдрэ отдалась на милость судьбе. Так она просидела до утра.