Глава 14
Пока мы подходили к музыкальному центру, я чувствовала себя принцессой, приехавшей на королевский бал. Все было как в сказке: крошечные фонарики опутывали деревья, более крупные очерчивали здания, а прожекторы освещали причудливый фонтан, танцевавший в центре площади.
Мы вошли в зал Дороти Чэндлер, где люстры размером с мини-автомобили сверкали у нас над головами. Мы поднялись по парадной лестнице на второй этаж. Прием, предшествующий награждению, уже был в разгаре. Старички-официанты сновали среди нарядной толпы с подносами, заставленными бокалами шампанского и пунша. Гостями в основном были богатые старички, но присутствовали и шикарные подростки вроде Блейка.
А еще тут была я.
– А где твой дед?
Блейк подал мне бокал с пуншем.
– Пойду поищу. Ты здесь подождешь?
– Конечно, – ответила я, разглядывая столы с фуршетом.
Он вытянул шею, чтобы посмотреть поверх моря седых голов, а потом нырнул в толпу. Я прошла к столам, заставленным креветками, крабами и омарами. У Тайлера глаза бы на лоб вылезли.
Я уже решила было чего-нибудь попробовать, когда меня неожиданно окликнули:
«Кэлли. Ты все-таки пошла».
Голос звучал у меня в голове. Хелена! Значит, она все-таки не уходила из банка тел.
– Ты вернулась, – негромко сказала я. – Мне нужно изгнать беса!
Все вокруг меня были так заняты общением или едой, что не обратили внимания на мой разговор с самой собой. Я не знала, злиться мне или радоваться.
«Я рада, что ты прозрела».
– Не надо меня благодарить. Я пришла сюда не для того, чтобы кого-то убивать.
«Сенатор – чудовище. Если ты его упустишь, завтра он улетит в Вашингтон – и судьба тысяч подростков будет решена».
Ее истерика на меня не действовала.
– Ты не можешь это утверждать точно.
«Говорят, что о человеке можно судить по тому, с кем он общается. Ну так вот: сенатор стакнулся с человеком, который возглавляет «Лучшие цели». Со Стариком. А он – самый мерзкий человек во всей вселенной».
– Тогда, может, мне следовало бы убить как раз его!
Я надеялась, что мой сарказм окажется достаточно ядовитым, чтобы пронять даже ее.
«Следовало бы. Но его слишком хорошо охраняют. Сейчас наша главная забота – это сенатор».
Похоже, ее список кандидатов на убийство рос.
«Не позволив сегодня сенатору сесть на самолет, мы можем не дать этой бомбе взорваться. Я заплачу тебе в пять раз больше того, что тебе предложили в «Целях». И я обещаю дать тебе дом.
Я заставила себя не реагировать. Я вышла на балкон и прошла мимо красных огоньков сигар, которые курили старички: им больше не надо было опасаться ранней смерти. Пройдя в самый его конец, я остановилась и посмотрела в вечернее небо. За границей этого роскошного района резким контрастом громоздились покрытые граффити здания.
Хелена сделала мне впечатляющее предложение. Мне было противно даже задумываться о согласии.
– Даже если бы мне хотелось сделать то, о чем ты просишь, у меня нет пистолета.
«Есть. Я спрятала его здесь заранее. Это ведь был мой первый план, если помнишь».
Мне стало тошно. Она ведь говорит о дедушке Блейка!
«Я скажу тебе, где он».
– Не говори. Не хочу знать.
Мне хотелось заткнуть уши и запеть какую-нибудь глупую песенку, но этим ее не заглушить.
Я услышала у себя за спиной шаги. Повернувшись, я увидела Блейка.
– Вот она! – сказал Блейк. – Дедушка, это Кэлли.
Сенатор Хэррисон!
Вот мой шанс. Я могу его предостеречь. Но мне нельзя было начинать разговор ни с того ни с сего. Меня примут за сумасшедшую.
– Мы вас повсюду искали, юная леди, – сказал сенатор, протягивая мне руку.
Не самая лучшая рекомендация: меня пришлось высматривать. Пожимая ему руку, я заметила, что у него очень странное выражение лица. Почти печальное – словно ему меня жаль.
– И где же вы познакомились с моим внуком?
– В ночном клубе, – ответила я.
Он повернулся к Блейку:
– В клубе? В каком именно клубе?
– Дедушка… – начал Блейк.
– В клубе «Руна», – сказала я, наверное, чересчур поспешив.
– В клубе «Руна»! – сенатор напряженно застыл.
Я решила, что он этого не одобрил. Мне следовало предоставить ответ Блейку. Я покосилась на него, но его лицо было непроницаемым.
Блейк спросил у меня:
– Ты тут еще не окоченела?
Я качнула головой и только потом посмотрела на него. Может, я упустила намек, что надо вернуться в помещение?
Сенатор откашлялся.
– На вас чудесное платье.
– Спасибо.
Я опустила глаза и разгладила ткань.
– И серьги. Браслет… Фамильные драгоценности? Выглядят очень знакомыми.
– Их подобрал мне ваш внук.
Сенатор бросил на Блейка гневный взгляд.
– Да, действительно. Бережно отнеситесь к этим украшениям сегодня. Они принадлежат нашей семье уже несколько поколений.
Помощник подошел к сенатору и что-то шепнул ему на ухо.
– Нам надо пройти за кулисы. Церемония начнется через тридцать минут, – сказал Блейку сенатор Хэррисон.
– Сейчас приду, – пообещал Блейк.
Сенатор шумно выдохнул.
– Впечатление, Блейк. Впечатление.
– Я приду, – сказал Блейк.
Сенатор развернулся и ушел, не прощаясь.
– Похоже, я ему не понравилась, – прошептала я Блейку.
– Не-а. Это он так говорит: «Я от нее просто в восторге». Разве не заметно?
Он сжал мою руку.
Я невольно улыбнулась.
– Билет у тебя есть. Я подойду к тебе после награждения. В бальном зале будут десерты.
Блейк облизнулся, потер живот и убежал.
«Теперь ты знаешь, как сенатор выглядит. Не обманись его обаянием. Он политик: они и во сне не забывают очаровывать окружающих».
– Ты все это время тут была? – возмущенно спросила я у Хелены.
От этой мысли меня передернуло. Я вообще лишена личной неприкосновенности!
«Слушай внимательно. Пистолет спрятан в последней кабинке справа в женском туалете на втором этаже».
«Там он и останется», – подумала я, но ничего не сказала Хелене.
Конечно, она и так видела, что я в ту сторону не иду.
«Ты должна забрать пистолет, Кэлли».
– Я не собираюсь пускать его в дело.
«Тебе нельзя там его оставлять».
– Почему это?
«Потому что на нем твои отпечатки пальцев».
* * *
Я стояла в очереди в женский туалет на втором этаже. Элегантно одетые старушки прихорашивались у зеркальных стен, делая вид, будто не втягивают изо всех сил свои животы. Впереди слева были два ряда кабинок, и в каждую шла отдельная очередь.
«Иди вправо».
Я прошла направо и стала ждать. Там было четыре кабинки, причем последняя из них предназначалась для инвалидов.
Центральная открылась первой.
«Нет. Тебе нужна последняя».
Я пропустила вперед стоявшую за мной старушку. Наконец открылась дверца последней кабинки, и я туда вошла. Заперев дверь, я осмотрелась.
– Я его не вижу, – прошептала я Хелене.
«Посмотри под мусорным бачком».
Пистолет оказался закреплен на стене, очень низко. Я согнулась, стараясь, чтобы мое чудесное платье не окунулось в унитаз. Протянув руку, я нащупала на дне выступ.
Она прикрепила клейкой лентой небольшой пистолет к дну бачка.
«Вот он».
Мне не сразу удалось отклеить ленту. Прозвенел звонок, сообщая о том, что церемония награждения вот-вот начнется. Наконец я отцепила пистолет и спрятала его к себе в сумочку. Билетеры уже начали закрывать двери. Я сунула руку в сумочку и, входя в зал, поставила пистолет на предохранитель.
«Этого не нужно».
«Безопасность – прежде всего», – прошептала я.
* * *
Я слушала речи церемонии награждения, сидя в одиночестве. Сенатора представили как пользующегося уважением государственного деятеля. Он распространялся насчет того, что цель его жизни – это хранить молодых людей от бед, обеспечивая им занятость. Хелена добавляла к этому свои комментарии, выворачивая каждую фразу наизнанку и демонстрируя подлинные злобные намерения сенатора.
Она не собиралась отступаться.
«У тебя же есть пистолет! Застрели его!»
Если бы я могла ей отвечать, то велела бы заткнуться. В течение всей этой бесконечной процедуры лежавший у меня на коленях в сумке пистолет казался неимоверно тяжелым.
Как только церемония закончилась, я ушла из зала вместе с толпой.
– Один вопрос, Хелена, – спросила я вполголоса. – Почему именно здесь?
«Чем больше зрителей, тем вернее мы разоблачим банк тел».
Я бродила по бальному залу, дожидаясь Блейка. Хелена замолчала, дав мне передышку. Я восхищенно рассматривала гору десертов на столах. Вот только аппетита у меня не было и я, похоже, всем мешала, и потому отошла в сторонку, к большим окнам.
Я простояла там несколько минут, когда кто-то постучал меня по плечу. Я обернулась и увидела сенатора. Одного.
– Кэлли, кажется? Вам здесь нравится?
Вот он, мой шанс. Я могу его предостеречь.
– М-м… не совсем. Я хотела с вами поговорить.
Он подозрительно прищурился.
– Ты такая красивая.
Почему-то в его устах это прозвучало оскорблением. Дело было не просто в его прямоте: что-то в его тоне меня насторожило. Он шагнул ближе, вторгаясь в мое личное пространство, и стал рассматривать мое лицо, словно врач. Я почувствовала себя букашкой под микроскопом.
– Что-то не так? – спросила я.
– Нет. Ты практически безупречна.
Он взял меня за подбородок и заставил повернуть голову.
У меня бешено забилось сердце. Мне отчаянно захотелось броситься в центр зала, где было больше народа.
– Ты безупречна. – Он схватил меня за обе руки и всмотрелся в тыльные стороны моих кистей. – Ни единого шрама, бородавки или пореза. – Он снова перевел взгляд на мое лицо. – Ни малейших следов прыщей.
Его губы презрительно скривились.
Он придвинулся еще ближе. Его лицо оказалось прямо рядом с моим, так что я ощутила в его дыхании след горьковатого дыма сигары.
– Я знаю, кто ты!
Он больно стиснул мне локоть.
Я попыталась высвободиться, но он держал меня слишком крепко.
– Почему ты здесь? Тебя прислал Тинненбом?
– Нет!
Я начала вырываться.
– Кто еще здесь?
– Никто. Я одна.
– Я хочу, чтобы ты отсюда убиралась, немедленно. И не приближайся к моему внуку. – Он бесцеремонно меня встряхнул. – Что ты за женщина?
– Вы не понимаете! Мне нужно сказать вам нечто важное!
– Никакие твои слова ничего не изменят!
Вены у него на висках набрякли и стали похожи на червяков.
Мы стояли в углу, так что поблизости было достаточно мало людей, которые могли бы обратить на нас внимание. Какая-то старушка решительно пробивалась к нам сквозь толпу. Ее лицо показалось мне смутно знакомым.
– Сенатор Хэррисон, это та девица, которая приходила к вам в офис! – заявила она.
Так вот где я раньше ее видела! Просто отлично!
Ее сопровождала еще одна старушка – очень элегантная дама. Я решила, что это бабушка Блейка. Та, которая ему не нравится.
– Клиффорд! – сказала бабушка, глядя на него предостерегающе. – Прекрати.
Она схватила его за руку.
Она потянула его за локоть, и он отпустил меня. Взяв старушку из офиса под руку, он повел ее прочь.
– Прошу прощения, – бросила бабка Блейка.
Когда они отошли, мне стало душно. Я обвела взглядом обращенные ко мне лица, растирая ноющую руку. Сердце у меня колотилось.
«Видишь? Видела его нрав? Глупо ему доверять».
Я все видела. И почувствовала. Но меня бесцеремонно вырвали из размышлений: чьи-то руки схватили меня, потянули меня куда-то. Я была уверена, что это охрана.
– Отпустите меня! – Я попыталась вырваться.
– Успокойся, Кэлли. Это я, Брайони.
Это оказалась та троица арендаторов, с которыми я познакомилась в клубе «Руна» и ездила к мосту. Брайони с Ли и Раджем. Оба паренька тоже были в смокингах. И все трое старались увести меня к выходу.
Но я не могла уйти. Пока не могла.
– Прекратите! – потребовала я.
На нас смотрели старички. Брайони и парни отпустили меня, однако встали вокруг так, словно загоняли отбившегося от стада бычка.
– Тебе нельзя здесь оставаться, милочка, – негромко сказал Радж.
– Сенатор Хэррисон тебя раскрыл, – добавил Радж.
Брайони прошептала мне в самое ухо:
– Он знает, что ты арендатор.
– Нам всем надо отсюда сматываться, – сказал Радж. – Он уже сейчас говорит с охраной.
– Но Блейк будет меня искать!
Я расстегнула антикварный браслет.
– Что ты делаешь? – прошипела Брайони. – Нам надо отсюда валить!
– Мне надо вернуть все это Блейку.
Я сняла серьги.
– Я это сделаю, – пообещал Ли, забирая у меня украшения.
– Некогда! – возразила Брайони.
– Нельзя, чтобы сенатор застукал ее со своим внуком. Он взорвется, как атомная бомба. Я быстро.
Ли убрал драгоценности в карман.
– Пожалуйста, не потеряй! – попросила я. – Они старинные.
– У нас, представителей старшего поколения, все старинное, – напомнил мне Радж.
– Не тревожься, – успокоил меня Ли, – сорок лет назад я был банкиром. Я привык иметь дело с ценностями.
Он повернулся и ввинтился в толпу. Брайони взяла меня под руку.
– Ну же, дорогуша, шевелись.
Радж взял меня за другую руку. Охранники смотрели на нас, о чем-то переговариваясь.
– Быстрее! – приказала Брайони.
Мы вышли через один из множества выходов и свернули налево, поспешно спускаясь по парадной лестнице напротив зеркальной стены. Уходивших было не так мало, так что мы слились с толпой, спускавшейся по лестнице. У меня от спешки подвернулась нога, и туфелька на высоком каблуке слетела с нее.
– Туфля!
Я обернулась, ища ее взглядом на ступеньке.
Радж поддержал меня, не позволив упасть.
– Не останавливайся!
Я проследила за направлением взгляда Брайони: та смотрела наверх. Охранники перегибались через перила площадки и смотрели на нас оттуда.
– Идем! – приказала она.
Мы пробежали по мраморному фойе. Я из-за высокого каблука на одной ноге при этом страшно хромала. У последней двери на улицу нам пришлось отпустить друг друга, чтобы уместиться в проем. Брайони прошла впереди меня, а Радж – позади, непрерывно меня подталкивая. Оказавшись на площади, я тут же сняла оставшуюся туфельку. Брайони схватила меня за руку, и мы побежали мимо фонтана к улице.
– Куда мы? – крикнула я.
– Сюда! – Брайони указала на серебристый внедорожник, стоящий у тротуара. – Беги, не останавливайся!
Я оглянулась: за нами мчались люди – охрана. Мы с Брайони прыгнули на заднее сиденье, Радж сел впереди. Ли уже был в машине: он сидел за рулем.
– Как ты нас опередил? – спросила Брайони.
– Боковая дверь, – объяснил Ли.
Пока мой ремень безопасности с жужжанием подстраивался, я посмотрела в затемненные окна и увидела, как несколько охранников в форме и какие-то люди в костюмах останавливаются, понимая, что опоздали на несколько секунд. И тут я увидела его – Блейка: он подбегал сзади, один.
Я начала опускать стекло, чтобы можно было крикнуть ему, но Брайони потянулась мимо меня и вернула стекло на место.
– Нет.
Окна и двери закрылись с громким щелчком: Ли нажал на соответствующую кнопку на панели.
Мне ужасно хотелось что-нибудь сказать Блейку или хотя бы помахать ему на прощание: ведь он не мог меня увидеть сквозь сильно затемненные стекла. Однако мне оставалось только наблюдать, как он смотрит на окна машины, выискивая меня взглядом и не находя. Когда наша машина отъехала, на его лице появилось выражение глубокого разочарования.
Только когда мы проехали несколько метров, я заметила, что он держит что-то в руке.
Мою туфельку!
