Глава девятнадцатая
— Еще утром оно было в порядке, — сказала мама.
— И никто не стал бы прокалывать шину, пока здесь была полиция, — добавила я.
Мы посмотрели друг на друга. Похоже, это произошло в течение десяти ближайших минут.
Я вышла на дорогу и огляделась. В направлении нашего дома на велосипеде ехал мальчик лет двенадцати. Я махнула ему рукой:
— Ты тут никого не видел?
— Ну да, уйму народу, — насмешливо ответил он.
— Ой, прости, я не так спросила. Моей маме шину прокололи… Может, кто-нибудь отбегал от нашего дома?
Он пожал плечами:
— Вроде я видел какую-то штучку с пляжной сумкой и в ужасной шляпище. Она, кажется, спешила.
— Лукас! — окликнула его белокурая девчонка.
— Простите. Мне надо ехать.
Провожая подростков глазами, я уже знала, кто проколол колесо. Тиффани. Однако сейчас у меня не было времени разбираться с ней. Мне нужно помочь Перри и любым способом попасть к Клэйвортам.
Неожиданно к обочине подкатила сверкающая черная машина — я узнала автомобиль мэра. Из окна высунул голову Джастин:
— Садитесь!
Не совсем рыцарь и не на белом коне, но я согласилась.
Мама устроилась вперед, я сзади, и Джастин быстро тронулся с места.
— Я узнал, что Перри задержали, — объяснил он свое появление. — Отец позвонил своему другу, адвокату, и он будет ждать нас в полицейском участке.
— У тебя же нет прав, — вспомнила я.
— У меня есть разрешение на вождение в присутствии взрослого в машине, — улыбнулся он. — Доброе утро, миссис Ферн.
Мама похлопала его по плечу. Ей всегда нравился Джастин, и она все твердила, что ему нужно дать шанс. Я вздохнула. Теперь, когда он выступил в роли спасителя нашей семьи, она будет капать мне на мозги с удвоенной силой.
Когда мы прибыли в отделение, нас встретил Габриэль.
— Прости. Мне действительно очень жаль, — сказал он.
— Твой отец просто делает свою работу… — Я нахмурилась. — Если Перри был той ночью с Викторией, его просто обязаны допросить. Я тебя не виню. Но вы скоро убедитесь, что он не убийца. Твой отец отпустит его, и мы сможем снова… работать вместе.
Он опустил глаза, как будто не был уверен в этом. Но и я не была уверена.
Мы сели на пластиковые стулья и стали ждать. Думая о том, что мой брат где-то рядом, я чувствовала себя ужасно. Оставалось надеяться, что он не упадет духом и у него хватит ума не отвечать на вопросы, пока не придет адвокат.
В комнату вошел Энтони Тоскано, поманил Габриэля и прошептал ему что-то на ухо. Я встала и подошла к ним:
— Извините, детектив Тоскано…
Он обернулся и посмотрел на меня сверху вниз. Рядом с ним я чувствовала себя маленькой девочкой.
— Да, мисс Ферн?
— Можно мне поговорить несколько минут с братом? Сейчас подъедет адвокат. Я просто хотела убедиться, что с Перри все в порядке.
На лице детектива появилось странное выражение. Что это — жалость?
— Конечно, пойдемте со мной.
Чтобы поспеть за ним, мне пришлось почти бежать. Тем не менее я успевала поглядывать по сторонам: мерцающие флуоресцентные лампы под потолком, след от сигареты на линолеуме, серые стены давно просили покраски.
Внезапно Тоскано остановился, и я чуть не врезалась в его спину.
— У вас есть две минуты, — предупредил он, открывая дверь.
Перри вздрогнул, но, увидев меня, слегка успокоился. Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной. Можно ли мне обнять его? Ощущения были нереальными, как будто мы все стали жертвами розыгрыша. Если бы это было так!
Я села напротив брата и положила руки на стол:
— Ты как, нормально?
Он пожал плечами.
— С тобой хорошо обращаются?
— Вполне. Но пока ничего и не было. Принесли мне газировки.
— Тебя не допрашивали?
— Я думаю, они ждут адвоката.
— Наверное, Спеллмен распорядился, — сказала я. — Тебя будет представлять адвокат мэра. Он уже едет. Тебя начнут допрашивать, когда он будет здесь.
Перри кивнул, разглядывая свои руки. Его лицо было болезненно-зеленоватого оттенка.
Мне показалось, что сейчас его стошнит прямо на стол.
— Все будет хорошо, Перри.
— Откуда ты знаешь? — прошептал он.
— Ты же не делал этого, правда? — сказала я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Нет. — Он посмотрел на меня неживыми глазами. — Я не делал этого.
Отринув все сомнения, я взяла его руки в свои:
— А если ты не делал этого, тебя не смогут обвинить.
— Смогут. Так всегда бывает.
— Только в кино, — ответила я, понимая, что это не совсем правда.
Перри смотрел в стол, он совершенно пал духом. Я думала, что бы еще сказать, но на ум ничего не приходило, и я лишь крепче сжала его руки. Мы молча сидели, пока не вернулся Тоскано и не сказал, что время истекло.
Он отвел меня обратно в комнату ожидания. Габриэля там уже не было. С моей матерью разговаривал представительный седоволосый человек в дорогом костюме; мама, похоже, пребывала в ужасе.
— Что происходит? — спросила я, направляясь к ним.
Мужчина в недоумении поднял на меня глаза.
— Это Клэрити, моя дочь, — сказала мама. — А это мистер Нельсон, адвокат Перри.
— Здравствуйте, — вежливо произнесла я. Мне не терпелось узнать, о чем они все-таки говорили.
— У нас проблема, — картонным голосом сообщила мама. — При обыске кое-что обнаружили.
— Орудие убийства? Его подбросили! Не может быть…
— Нет, не это, — прервал меня Нельсон, он говорил мягко, но уверенно. — В вашем доме обнаружена кассета с записью со стоянки ресторана. На ней видно, как ваш брат уезжает с жертвой именно в ту ночь, когда ее убили.
Украденная кассета… Перри идиот!
— Он взял ее, чтобы никто не знал, что он был с Викторией, чтобы никто не подумал, что это он. Но он не убивал ее!
— Подобные действия расцениваются как косвенные улики. Он украл пленку и спрятал ее — это целенаправленная попытка что-то скрыть. — Нельсон вздохнул. — Напрасно он это сделал. Это существенно затруднит дело.
— Мне нужно увидеть эту пленку. На ней может оказаться настоящий убийца.
— Клэрити, — обратился ко мне мужчина, — полиция считает, что настоящий убийца уже задержан.
Затем он стал твердить, что мы ничего не можем сделать и что нам лучше уехать; когда полиция примет решение — арестовывать Перри или отпустить его домой, — он позвонит. Скорее всего, это произойдет в течение нескольких часов, добавил он.
Мама послушала его и отправилась домой. Я же, представив мамину неминуемую истерику, решила пойти к океану.
По положению солнца я определила, что было уже далеко за полдень. Я не обедала, но не чувствовала себя голодной. Сняв босоножки, я шла босиком по теплому песку. Меньше всего мне хотелось встретить кого-нибудь из школы. Слухи об аресте Перри могли распространиться со скоростью гриппа.
Внезапно я остановилась, увидев парня, из-за которого еще несколько дней назад ощущала порхание бабочек в своем животе. Всего в паре метров от меня на песке сидел Габриэль. Он был только в шортах, рубашка лежала рядом. Габриэль глядел на океан, и я на мгновение пожалела, что не умею читать мысли.
Он тоже заметил меня и вскочил, стряхивая с шортов песок. Его широкие загорелые плечи обещали защиту, но я не нашла в себе силы улыбнуться.
Во мне боролись смешанные чувства. Физически меня влекло к нему, но разум предупреждал: остановись! Он не верил ни мне, ни моей семье. Он с презрением относился к моим способностям, хотя и не говорил почему. В самом деле, почему? Разве это как-то влияет на мою личность?
По его лицу я видела, что ему тоже нелегко. Я ему нравилась, но он ненавидел парапсихологию. Возможно, он даже считал, что мой брат — убийца…
Габриэль обнял меня — крепко, нежно. И я тут же забыла, что хотела оттолкнуть его. Я нуждалась в поддержке. Мне нужен был кто-то. Сейчас.
— Я так боюсь за него, — сказала я.
— Понимаю, — прошептал он, перебирая рукой мои волосы.
— Я люблю Перри больше всех на свете.
— Знаю, — отозвался Габриэль. — Я знаю, что это такое.
Он взял мое лицо в свои руки и долго смотрел мне в глаза. У меня в горле застрял комок — я почувствовала разочарование. В его глазах я читала борьбу. Что он выберет — поддастся своим предрассудкам относительно моих занятий или уступит чувствам? Сердце билось громче, чем прибой у наших ног.
Наконец он заговорил:
— Клэр… я устал ненавидеть тебя.
Он наклонился ко мне и поцеловал.
Я тоже устала бороться со своим влечением и, потеряв голову от вкуса его губ, ответила на поцелуй. Накатившая теплая волна в одно мгновение смыла все мои сомнения.
В конце концов мне не хватило дыхания. Я немного отодвинулась и отвернула голову, а он продолжал покрывать поцелуями мою шею.
Что-то притянуло мой взгляд. Татуировка… Я видела ее маленькую часть. Выведенное курсивом слово… Наверное, имя. Мне не хотелось читать его — может, это имя девушки, оставленной им в Нью-Йорке. Внезапно я почувствовала укол ревности, но любопытство все же взяло верх. Я пригляделась, моля про себя: пусть это будет слово «мама».
Нет, это было женское имя, украшенное цветами.
Виктория.
