Часть вторая
Тетя Мотя

Если подойти к вопросу с умом – заметьте, к любому вопросу, – то можно найти и его решение, и пути воплощений этого решения в жизнь. Если две женщины, две сестры пришли к единому мнению, что им нужен ребенок и они хотят его родить, тогда кто этому сможет помешать? К тому же дело это было хорошим и правильным – принести новую жизнь в наш грешный мирок. И не просто принести, но и обеспечить, дать ему все то, чего сами мы были лишены. А раз уж это дело хорошее, то от него наша карма только очистится и улучшится.

Это все было Дашкино мнение и Дашкины разговоры. Я вообще не могу сказать с уверенностью, что верю в карму. Или даже в какие-то ее части. Вся моя жизнь – сплошная антикарма. Еще до того, как я успела существенным образом нагрешить, карма уже наказала меня по полной программе. Что это было в таком случае? Превентивная мера? Карма заранее знала, что я стану падшей женщиной, и наказала авансом? Глупости все это, и карма – всего лишь сказка, при помощи которой управляются с людьми. Мораль, которая удерживает абсолютное большинство людей, хороших, заметьте, людей, от того, чтобы встать и забрать все, что им причитается, или даже немного больше. Нет, нельзя! Что ты, ты же карму испортишь!

– Ну да, ну да. Ты тут еще подумай, чем можно мне карму отполировать. А то я сколько лет живу, а карма-то не чищена! – смеялась я над Дашкой, в то время как она изо всех сил пыталась мне все это объяснить и придать всему какую-то позитивную и хорошую окраску. Я была у нее, кажется, записана в несчастные страдалицы, которой все и вся прощается по первому свистку. Отличная психологическая тактика.

– У тебя прекрасная карма. Ты уже за все заплатила сполна.

– Не сомневаюсь. Даже знаю, сколько в долларах США. Каждый год на чистку кармы я трачу бешеные деньги. А также на пилинг кармы, на ее подтяжку и отдельно на карма-фитнес. Нет, честное слово!

– Шути-шути. А я вот возьму и тебя поцелую! – грозилась Дашка.

От того, как гениально и просто я разрулила наш вопрос, она готова была носить меня на руках, если бы ей, беременной, разрешалось поднимать тяжести. Я решила, что Дашка должна остаться со мной в Москве. Во-первых, я осознала, как сильно я скучаю по собственной сестренке, и теперь, когда она в таком интересном положении и ей постоянно нужны внимание и помощь, логично было бы держать ее поближе. Во-вторых, что-то я как-то сомневалась, что, если ее отправить обратно в Ростов-на-Дону, она будет счастлива. Мамочка кому угодно может испортить беременность. Да и за денежные вложения тогда нужно будет волноваться. В-третьих, и это главное, тут, в Москве, были хорошие врачи и вообще медицина. Я говорю, конечно, не про Агату. Но определенно здесь мы могли подобрать кого-то, кто смог бы нам помочь пережить беременность, о которой никто из нас ничего не знал.

И, в-четвертых, я сама не могла до конца этого понять, но почему-то я хотела этого ребенка, я хотела быть рядом с ним и с Дашкой, ужасно хотела пойти на УЗИ и посмотреть, как там бьется маленькое сердце. Я видела, как это должно быть, по телевизору в сериалах. Может быть, правы психологи, и биологические часы тикают у всех, даже у таких стерв, как я? В таком случае этот ребенок мог удовлетворить мои инстинкты – ведь своего ребенка я рожать не собиралась. От кого? От Свинтуса, что ли? Не дай бог, ведь после такого он может меня и замуж позвать. А это не входило ни в мои планы, ни в Маринины. Как-то после нашего стремительного бегства из серой Агатиной епархии мы с Мариной встретились в нашем кафе на «Кропоткинской». Я рассказывала ей про ребенка, про то, что теперь я его очень даже хочу… Тогда она, чуть побледнев, спросила, не хочу ли я как-нибудь родить сама. Все-таки возраст, скоро тридцатник.

– Я… я не знаю. Нет, скорее нет, – растерялась я. – Это означало бы, что Свинтус останется в моей жизни навсегда. А я бы хотела тешить себя надеждой, что через год-другой он меня оставит. Найдет себе кого-нибудь помоложе.

– Я против! – рассмеялась Марина. – Я уже как-то привыкла к тебе.

– Ну, тогда пусть он вообще вернется к тебе и будет твой полностью.

– В это я не верю, – покачала головой она. – Странно, да? Ты боишься остаться с ним навсегда, а я боюсь остаться без него.

– Странно, – согласилась я.

– А хочешь, я попрошу Архипова взять вас под наблюдение? – вдруг спросила Марина.

Я ошалела и почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, а слова застряли в горле, и я в буквальном смысле онемела. Марина сочла все это только лишь негативным воспоминанием о дне, когда мы приезжали туда на аборт.

– Он очень хороший врач. На самом деле я не думаю, что вы можете найти кого-то лучше. Честный, добрый, очень опытный. Знаешь, вам все равно нужно будет кому-то платить, не будете же вы ходить в поликлинику.

– Нет, конечно, – выдавила я, и от того, что я, возможно, когда-нибудь снова хотя бы мельком его увижу, меня затрясло. Я приложила огромные усилия, чтобы скрыть свои чувства. Чувства? О каких чувствах речь? Полная глупость и даже, можно сказать, опасная глупость. Я не могла забыть человека, которого видела всего несколько минут в своей жизни. Я даже имени его не знала!

– Не спорь, Архипов – это идеальная кандидатура! Я сама все устрою, я ему позвоню! Хорошо?

– Ладно, там поглядим, – пробормотала я неопределенно.

Мне даже ничего не пришлось делать, надо же. Может, права Дашка и есть на свете карма, которая в моем случае только что немного очистилась. Я хотела увидеть его еще раз. Я видела его во сне. Я ложилась спать, закрывала глаза, отворачивалась от Свинтуса и обращалась к высшим силам, чтобы они послали мне сон, в котором Архипов сидел бы снова на лавочке внизу и смотрел на меня. «Это вы?!» Во сне я не успевала ему ответить, но это не было важно. Я просто хотела еще раз увидеться с ним. Больше ничего. Никаких глупых мечтаний о любви или поцелуях при луне. Просто увидеться, тем более что Марина была столь любезна и сама предложила мне это.

– Отлично! Как наша будущая мамочка? Как она себя чувствует?

– Ест за четверых. Хорошо бы убедиться, что у нее будет только один ребенок. С таким аппетитом там может выжить и рота грудничков, – ухмыльнулась я.

– А как мой к ней отнесся? Не удивился? – поинтересовалась Марина.

– Ничего. Знаешь, странно, но он отнесся к ней более-менее нормально. Знаешь, она ведь на самом деле постоянно что-то чистит и трет. И он даже почти не орет на меня в ее присутствии.

– А, ну это он первое время. Это пройдет! – рассмеялась Свинтусова жена.

Да уж, наш план удался, и теперь моя сестра Дашка жила со мной, занимала ту комнату, которая гордо именовалась моим кабинетом и где стоял тот самый шкаф, в котором я прятала от Свинтуса его жену. Дашка теперь официально была моей домработницей, и этот факт меня радовал невероятно. Теперь она была всегда рядом со мной.

Конечно, приходилось многое скрывать. Главным образом свои чувства к ней. Приходилось для соблюдения роли и продолжения спектакля устраивать ей выволочки и истерики (при Свинтусе, конечно), но это мелочи. Какой спектакль нам пришлось разыграть, чтобы нанять ее – вот где экспрессия, вот где вживание в роль! В конце концов я была вынуждена признать, что я и моя сестра – одна сатана, и если я умею приврать и разыграть сцену, то уж у нее это получалось просто виртуозно.

Начали мы с того, что сняли ей неподалеку номер в гостинице, а я дома стала практиковать особенный бардак и свалку. Когда бы Свинтус ни приходил, его ждали горы пыли (или даже следы грязи), немытая посуда, горы невыглаженного белья и прочая бытовуха, к которой, как можно догадаться, Свинтус совершенно не привык.

– Люля, ну что это такое?

– Черт, как меня это достало! У меня сегодня съемки для журнала, а эта дрянь забыла мне костюм погладить! – Я разражалась гневной матерной тирадой в адрес «этой дряни». Образ был собирательным. Собирали мы его по частям, и получилась некая анонимная и никому не известная заносчивая, с московской пропиской женщина лет пятидесяти пяти, в прошлом преподаватель истории в школе, которая пришла ко мне в служанки из какого-то (я не помню, какого) агентства по персоналу.

– А ты не можешь ее поменять?

– Не знаю! Мне некогда этим заниматься. Сколько их тут было, и все точно такие же омерзительные. Черт, она, оказывается, и в ванной не помыла. А ведь что-то тут делала целый день!

– Знаешь, это ни в какие ворота. Я хочу, чтобы за мои деньги люди работали на совесть.

– Я хочу того же самого. Но я не собираюсь бегать в поисках кухарки, у меня дела.

– У тебя дела? У тебя? – смеялся Свинтус. Но когда из-за всей это шумихи вокруг уборки серьезным образом испортилась его личная (сексуальная) жизнь, он заговорил о том, что приведет домработницу сам. И действительно притащил откуда-то жуткую тетку с седыми волосами. Марина сказала, что это та самая женщина, которая иногда у них дома мыла окна, и тот факт, что Свинтус решил поручить уборку обоих домов своего гарема одной и той же домработнице, говорил о том, что он потерял всякий стыд и что позиции Марины слабеют с каждым днем.

– Она украла у меня кольцо! – заявила я через пару дней после того, как эта жуткая баба перевернула вверх дном мои вещи. – То самое, что ты подарил мне в Венеции. Я не знаю, как буду без него жить!

– Она не могла!

– Почему?

– Ну… я знаю ее много лет, она никогда ничего не крала. Ты его, наверное, просто потеряла.

– Откуда ты знаешь ее много лет? – тут же приперла я Свинтуса к стенке.

После некоторых колебаний он признался, что домработница убирала и в его доме.

– Значит, ее знает твоя жена? – вытаращилась я на него. – Значит, она может ей все обо мне рассказать? Мало того, что ты заставляешь меня жить с тобой во грехе вопреки воле моей семьи, так еще я должна общаться со шпионкой твоей жены?

– Люля, ну что ты такое говоришь? Глупости! – попытался было отвертеться он, но, естественно, через несколько часов вопрос с седой теткой тоже закрылся.

В доме нарастали нервозность и бардак. Свинтус бесился по полной. Где еще брать такую домработницу, которая бы устроила меня, он не знал. И тогда, как спасение с небес, явилась я с деловым предложением. Дело в том, что моя семья, которая со мной практически не общалась из-за того, что я жила с женатым мужчиной, в последнее время некоторым образом смягчилась. И иногда мы созваниваемся – ничего больше. И вот, узнав о моей проблеме с домработницами, они предложили взять на это место дочь одних наших родственников – очень порядочную, умелую и чистоплотную девушку.

– Но я не думаю, что это вариант. Зачем мне эта родственница? – с сомнением покачала головой я и поморщилась.

Свинтус же задумался.

– А насколько она тебе родственница?

– Троюродная сестра, – сказала я, помня о том, что фамилии у нас с Дашкой одинаковые, зато отчества разные, спасибо мамочкиной неразборчивости. – Но я даже не знаю. Она, конечно, очень аккуратна и все такое, но ведь она жить тут будет!

– А в чем проблема? Зато всегда все будет чисто и выстирано, и приготовлено, и подано, – принялся уговаривать меня Свинтус. Думаю, что ему очень понравилась идея иметь в доме кого-то, кто будет присматривать за мной и даже, возможно, шпионить при определенном финансировании с его стороны.

– Не знаю… Что-то мне это все не нравится! – уперлась я.

Но через денек-другой последние оставшиеся мои сомнения были развеяны.

– Ну, давай попробуем. Мы же всегда сможем отослать ее назад, – с неохотой согласилась я.

– Это конечно, но, честно говоря, я так устал от всех этих чужаков в доме. Толку от них – ноль, а деньги текут. А она все-таки родной тебе человек. И потом, это же мостик. Может, со временем тебе удастся примириться с твоей семьей.

– Не думаю, что проблему можно решить вот так, – фыркнула я.

– Тогда я просто возьму и женюсь на тебе. А почему нет? Дочь выросла… – задумчиво добавил Свинтус, чем напугал меня (и Марину) до полусмерти.

Я перестала стенать о том, что отвергнута своей родней, дала себя уговорить, и таким образом в конце ноября на нашем пороге появилась – официально одобренная и приглашенная самим Свинтусом, с чемоданами и тюками – Дашка. Свинтус был рад. Он даже не стал давить и качать права, объясняя, что и как делать – все предоставил мне, чтобы не ставить родственницу в неловкое положение. Только коротко кивнул и ушел в спальню, а мы перемигнулись и принялись вить наше гнездо.

О том, что Дашка беременна, я решила пока не говорить. Дарьяна – девушка в теле, не чета мне, и живота у нее никакого не видно. Одевается она тоже не в облегающие костюмы женщины-кошки. Балахоны работают на нас. Потом же мы сможем «совершенно случайно» обнаружить это – месяца через три-четыре, а если повезет, то и через пять. А когда она родит, придумаем что-нибудь. К тому времени либо ишак сдохнет, либо падишах. А пока…

Дашка терла стекла на нашем балконе, а я волновалась и нервничала из-за нее, однако она никуда не залезала – использовала специальную палку. Квартира наша, хоть и расположенная, по ее мнению, недопустимо высоко, в остальном внушала ей священный трепет. И убирала она ее не за страх, а за совесть. Свинтус остался доволен. План работал, и план был у меня простой.

– Пока что поработаешь, а там мы придумаем, как тебя в Москве оставить. Скажу Свинтусу, он тебя в какой-нибудь институт пристроит. Или нет, пусть лучше устроит тебя в колледж и на работу на таможню. К ребенку выпишем со временем бабу Зосю – нечего ей там, в этой избушке на курьих ножках торчать. Только бы здоровье позволило.

– Баба Зося крепкая, только глухая! – улыбалась Даша, начищая до блеска обувь, любую, какую могла найти в доме.

К своим обязанностям сестра относилась со всей серьезностью. А я со всей своей страстью, нерастраченной за годы тяжелого содержанского труда, принялась одевать ее и обувать, таскать по магазинам и косметологам.

– Ты хочешь сделать из меня Мерилин Монро! – смеялась Дашка.

– Я хочу, чтобы ты стала на человека похожа. И потом найти бы тебе мужа хорошего. – Я хмыкнула, прикладывая к ее волосам шелковый платок.

Одевать ее было особенное удовольствие. Наверное, если бы у меня самой был бы шанс стать матерью, я бы только и делала, что одевала бы ребенка. Меняла бы все одежки по пять раз на дню.

– Я все эти тряпки могу и сама сшить запросто. А мужа мне не надо. У меня Юра есть! – вдруг заявила Дарья. За прошедшие пару недель я уже успела позабыть о том, что когда-то в наших разговорах фигурировал этот мифический персонаж.

– Юра? – вздохнула я. – Ты все еще веришь, что он тебя любит? Ведь никакого ни письма, ничего.

– Так и я его пока что и не искала по-настоящему. Я даже не знаю, с чего начать! – Она от досады прикусила губу.

Я подумала, что для ее же спокойствия лучше начать с того, чтобы навсегда о нем забыть. Но говорить ей об этом я не стала. Пока что пусть спокойно носит нашего ребенка. Ее задача – выносить его здоровым. А потом, когда она уже родит, жизнь сама расставит все по местам. И муж нам нужен нормальный, а не какой-то призрак студента.

Правда, я не совсем представляла, где же именно я буду искать ей мужа. Нельзя же отдать ее в лапы какому-нибудь мужику из Свинтусового окружения. Нет, моей Дашке нужно, чтобы муж был обеспеченный, мирный, покладистый и не из ментов – словом, нормальный человек, каких почти не осталось. Вроде того Архипова, к примеру. Чтобы не подлый и красивый. И с такими же умными глазами. Он должен ее любить и на руках носить. Дашка – она же просто чудо. И сама не знает об этом. Мы ее пошлем за границу, может, она там с кем-нибудь познакомится. Но сначала – учиться, учиться и учиться, пока не треснет. Пока в ум не придет.

– Юль! Ю-у-уль!

Я вздрогнула и подняла голову. Дашка, с тряпкой в одной руке и с каким-то чистящим средством в другой, смотрела на меня, и глаза ее были полны паники.

– Чего?

– Я ни за кого замуж не пойду! Я люблю только Юру! – заявила она твердо.

Я вздохнула и моментально почувствовала себя ужасно усталой. Но почему я, Господи?!

– Не будет никакого Юры, разве ты не понимаешь?

– Почему? Нет, я не понимаю. Не хочу понимать.

– Да потому, что это был простой курортный роман, и все.

– Нет, не был! Не был! Я уверена! Ты ошибаешься. В этом ты ошибаешься, – она почти кричала, глаза ее наполнились слезами.

– Ошибаюсь? Докажи! Где он? Даже если, допустим, ты перепутала город, он мог подумать головой и послать письмо на всякий случай и во второй Ростов. Да и вся эта история с тем, что он тебе свой адрес не дал и номер перепутал. Это же не просто так, моя дорогая. Не будь наивной! – говорила я жестко. Нельзя же допустить, чтобы все эти пустые сказки мучили ее и манили. Чем раньше она переживет эту прививку реальности – тем лучше.

– Он же уезжал оттуда! Зачем бы я туда писала?

– Телефон мог дать правильный.

– Может, это я сама неправильно записала? И потом, он собирался покупать московский номер. Он еще не знал, где именно у него будет общежитие! – Дашка цеплялась за мечту из последних сил.

Мне стало ужасно жаль ее, захотелось прижать к себе и сказать – держись, и это пройдет. Почему я никогда не была такой наивной? Как я умудрилась родиться с расчетливым сердцем? Почему я всегда вылезала сухой из воды и не попала ни в одну из ловушек – ни первой, ни второй, ни сто третьей любви. Почему я видела и продолжаю видеть мир ясно – таким, какой он есть? В меня словно забыли вмонтировать ген самообмана.

– Я предлагаю тебе сделку, – сказала я после некоторых раздумий. – Я уверена, что этому твоему Юре ты и на миллиметр даже не нужна, не сдалась ты ему. Но я не знаю, как это доказать. Таким образом, я даю тебе полгода на то, чтобы меня разубедить. Полгода на то, чтобы либо ты нашла его, либо он – тебя. Я даже помогу тебе, чем смогу. Попрошу Свинтуса посмотреть в базах данных или в чем-то таком. Но если через полгода он не найдется – ты перестанешь его искать. За полгода, согласись, любой додумается, что в адресе речь идет о другом Ростове!

– Он меня обязательно найдет! Или я его. И мы будем вместе! – упрямо повторила Даша.

– Значит, я окажусь не права! Я призна́ю это и устрою вам самую лучшую свадьбу на свете. А пока пообещай, что будешь слушаться меня и сделаешь все возможное, чтобы наш план по созданию светлого и безбедного будущего для вас обоих (тебя и ребенка) осуществился.

– Это я готова! – радостно кивнула Дашка.