7
Штурмовая волна
Если вас прессует государственная пропаганда, но вы умный человек и чувствуете, что в деле есть подвох, купите билет и слетайте, пока не поздно, в стан нареченного врага. Побродите по улицам и магазинам, посидите в кафе, послушайте людей, посмотрите по сторонам. Половина мифов развеется, как утренний туман. Совет применим и к ситуации, когда вокруг какой-то малознакомой местности сгущается туман сплетен, россказней и электронных сказок.
Егор много слышал о новой жизни в затопленных штатах. Если верить сказаниям очевидцев и Сетевым байкам, получалось, что в Америке всё очень плохо и жить там нельзя. Не утонешь в болотах, значит подхватишь инфекцию или тебя сожрут атланты. А ухитришься избежать этих бед, пристрелят коварные и крайне недовольные «оккупантами» местные жители.
Что ж, ровно наполовину эта информация соответствовала действительности. В этом Грачев убедился, пока добирался от берега моря до городка Энфилд. И атланты пытались слопать, и вонь несусветная едва не отравила, и местные жители встретились весьма колоритные, такие, что при других обстоятельствах вполне могли и пристрелить.
Зато в городке Егор увидел другую сторону медали, о которой ни в Сети, ни в традиционных СМИ ничего толком не говорилось. Да оно и понятно. О чем говорить, если не за что зацепиться? Если люди нормальные, жизнь трудная, но относительно спокойная, а злые твари даже близко не мелькают. Скучная и абсолютно непригодная для перевирания картина. Все равно что зарисовка идеальной деревни, в которой ничего не происходит: председатель не ворует, пьяные трактористы не дерутся, шалавы не водятся, а бабки не распространяют слухи, что зоотехник насилует быков.
Если бы не затея с эвакуацией, Энфилд мог показаться даже скучнее идеальной деревни. Здесь, конечно, происходили какие-то события, но местные жители к ним не имели отношения. Местным хватало работы, и они предпочитали не обращать внимания на подозрительные делишки, которые проворачивали в паре-тройке специально выделенных местечек всякие проходимцы-охотники и странствующие торгаши. Места эти располагались на окраине, почти за городской чертой, поэтому утверждение, что Энфилд скучнейшее место, выдерживало любую критику.
Егор без труда вычислил злачные места и обошел их стороной. Его интересовал центр городка, а точнее – администрация. Вот здесь-то и расположилось нечто вроде полусонного царства. Если бы не вежливые, но настойчивые призывы военных, которые деликатно стучали во все двери и монотонно объясняли жителям, что те должны временно эвакуироваться, царство могло считаться вовсе сонным.
Ещё некую толику бодрости вносила традиционная полицейская сирена. Она то и дело коротко взвывала там и сям, но на её призывы жители реагировали всё равно вяло. Насколько понял Егор, граждане не понимали и не хотели понимать, с какой такой радости они должны всё бросить и уехать, пусть даже всего на пару дней, в Труро.
Есть опасность, что твари войдут в городок? Чушь! Не бывало такого никогда! Подумаешь, атланты стали злее и дольше остаются на суше. Кто это видел? Военные? Они чужаки, им веры нет. А охотники ничего такого не рассказывали. И рейнджеры ведут себя как обычно. Значит, реальной опасности нет.
Именно так рассуждали местные жители. И миротворцы с трудом подбирали контраргументы.
Более-менее что-то получалось только в самом центре. Но в этом не было заслуги миротворцев. Центр городка занимали административные, торговые или вспомогательные здания, поэтому они и опустели. Все, кто работал в администрации, банках, магазинах или прочих конторах, просто разошлись по домам или отправились вместе с военными уговаривать сограждан уйти из города. То есть картина здесь напоминала внеплановый выходной.
Выводы Грачева подтвердили бойцы смешанной эвакогруппы из десятка спасателей и нескольких военных. Они собрались у дверей большого магазина, чтобы сверить данные о прочесанных кварталах. Егор не стал приближаться, замер неподалеку и прислушался.
– С востоком закончили, – сказал офицер-спасатель, показывая планшет коллеге в военной форме. – Как всегда, заартачились только братья Баглоу. Начали рассуждать – столько времени держались и вдруг фактически сдаем город, почему? На них глядя и другие принялись возмущаться. Хорошо, Оксана вернулась, задвинула им целую речь. Типа, русские знают, как брать противника на гамбитные крючки и прочую тактическую фигню. Народ вроде бы поверил. Кроме братьев. Уперлись, черти рыжие, и ни в какую. Останемся, говорят, шерифу помогать, имущество городское сторожить от мародеров. Мы им – какие, на хрен, мародеры? Тут, кроме собак, никто ничего сроду не воровал. Нет, говорят, и всё. Хоть ты тресни.
– Да и начхать, – военный поморщился. – Достали уже эти дровосеки. Хотят остаться, их проблемы. Что с торгашами?
– Эти сами съехали, уговаривать не пришлось.
– А в промзоне как дела?
– Мы туда ещё не добрались.
– Разве? Мне доложили, что там ваши бойцы мелькают.
– Нет, – спасатель засомневался. – Не должны во всяком случае. У меня никаких данных на этот счет. Может, это частники?
– А-а, те, что появились неделю назад? Они кто вообще?
– Я не в курсе, кто это, но ваш полковник вроде бы лично их проверил.
– Да? А я слышал, что это ваше начальство им пропуск выписало.
– Может и так, – спасатель пожал плечами. – Нам это надо – голову забивать? Если что-то не так у них с лицензией, это комендатуры забота. Нам свою задачу выполнить бы до часа «Ч». Мало времени осталось.
– Дело говоришь, – военный взглянул на часы. – Работаем дальше. Мы прямо пойдем, до Серого пустыря.
– Мы тогда до развилки и налево, к блокпосту вырулим.
– Лады. Там и состыкуемся, ещё раз сверим данные. Погнали.
Военные развернулись и двинулись по улочке в северном направлении, а спасатели – в южном. На Егора ни те, ни другие не обратили никакого внимания, хотя стоял Грачев в десяти метрах. Это казалось странным, но Егор почему-то не окликнул военных. Хотел, но не сделал этого. Более того – он даже не пошел за ними следом. Что на него вдруг нашло, Грачев и сам себе не мог объяснить. Будто бы какой-то внутренний голос приказал стоять на месте. Интуиция, что ли, сработала? Или опыт чистильщика вдруг подбросил нечто такое, что заставило подсознание выдать тревожный сигнал? Что такого подозрительного неосознанно заметил или услышал Егор?
Грачев замер и прислушался. Где-то неподалеку явно шумела вода. И не так, как шумит дождь или ручей. Егор слышал низкий, на пределе восприятия гул большой воды, идущей широким мощным потоком.
Егор слышал такие звуки трижды за время службы в Европе. Один раз, когда прорвало плотину под Гамбургом, и ещё пару раз в Любеке, на балтийском берегу, когда по непонятным причинам на сушу вдруг обрушивался водяной вал метров десяти в высоту.
Командиры тогда грешили на атлантов, вернее – на их оружие, способное создавать такие волны. Ведь оба раза, когда на берег обрушивалась волна, следом на сушу выбирались земноводные твари. То есть цунами играли роль своеобразной «артподготовки» перед атакой.
В понимании Егора, здесь такой сценарий не годился. Центр Энфилда находился в паре километров от берега. Даже большая волна вряд ли могла что-то здесь разрушить, только затопить метра на полтора. Впрочем, Грачев пока не изучил всех особенностей местности. Возможно, где-то на северо-востоке имелся какой-то залив, гул надвигался именно с этого направления.
Пока Егор прислушивался и пытался анализировать сигналы интуиции, помноженной на опыт, спасатели скрылись из вида, а военные ушли довольно далеко. На какое-то время они тоже исчезли, спустившись в ложбину, но затем вновь появились в уличной перспективе. Правда, теперь они не брели прогулочным шагом, а мчались со спринтерской скоростью. И то, что путь шел в горку, им ничуть не мешало.
Следующей неожиданностью стала мощная канонада вдалеке, а затем серия взрывов где-то на болотах. Над западной окраиной городка поднялись клубы дыма, которые медленно потянулись к югу.
Чуть позже глухие раскаты прилетели ещё и со стороны моря. Теперь сомнений не осталось – миротворцы начали боевую операцию. Почему не дождались окончания эвакуации? Видимо, к этому их подтолкнули атланты. Каким образом, Грачев пока не понимал, но мог поспорить, что сбитый самолет стал только первой провокацией. Пока Егор бродил по болоту и окраинам Энфилда, случилось что-то ещё.
Шум воды усилился, и Егор вытянул шею, чтобы рассмотреть происходящее впереди. Примерно на середине расстояния от Грачева до улепетывающих военных разлилась серая бурлящая лужа.
Егор невольно кивнул, как бы одобряя свою проницательность. А секундой позже чертыхнулся. Серый поток стремительно заполнял ложбину на северо-востоке, фактически отрезая центр и юг городка от северных кварталов, а главное… от дороги на Труро!
Как далеко пойдет волна, Егор не мог предсказать, но даже если она не перехлестнет полуостров, а лишь соединит залив с солеными болотами, задачу свою вода выполнит – надежно отрежет Энфилд и аэропорт от остальной части полуострова.
«И ещё неизвестно, насколько поднимется вода, – мелькнула мысль. – Возможно, городок тоже превратится в болото или мелководье. В этом случае будет вообще труба. Все застрявшие в городке пойдут на корм тварям. Я, кстати, тоже».
Нарисованная воображением перспектива пугала, но Грачев принял её отстраненно, словно это природное явление вроде шторма. Нет, он не смирился заранее с неизбежным. Просто не стал забивать голову вероятными вариантами. Ему хватало пока и текущих забот.
«А с тем, что будет, – разберемся, когда придет время».
К гулу несущейся по ложбине воды присоединились другие звуки. Сначала зажурчало и зашумело где-то рядом, буквально под ногами, а затем и позади.
Егор обернулся и бросил взгляд на решетку ливневки. Шум воды доносился теперь и оттуда, из канализационного коллектора.
Прошло ещё полминуты, и похожие звуки прилетели со стороны ближайшего здания, а через полную минуту из-под дверей строения чуть поодаль потекли несколько темных ручьев.
Вода входила в Энфилд по каким-то тайным, ей одной ведомым тропам, но делала это очень уверенно.
Егор повертел головой, пытаясь найти выход из образовавшейся ловушки. На первый взгляд пути к отступлению не осталось. Поток отрезал дорогу на север, на западе лежали болота, а восточные скалы и побережье ещё на рассвете занял противник. Оставалось уходить на юг, к аэропорту, то есть ещё глубже в ловушку.
Грачев попятился, но вовремя себя одернул. Кроме невысоких холмов, где располагалась база рейнджеров, на юге не осталось мест, где можно спастись от наводнения. Уйти на чужую базу и стать робинзоном или получить пулю от хозяев, пусть недавно и спасших Грачева из лап атлантов, казалось худшим из вариантов. Пока не поздно, следовало прорываться на север.
Егор решительно двинулся вперед, но вскоре замер у огромной промоины, взрезавшей улицу. Ни перепрыгнуть, ни обойти поток не представлялось возможным. Форсировать вброд – тем более. Вода неслась с бешеной скоростью, а глубина могла оказаться вполне приличной. Но Грачев всё равно сделал несколько шагов назад, готовясь к разбегу. Да, поток казался слишком широким, но выбора не оставалось, только попробовать перескочить.
Егор разбежался, оттолкнулся что было сил и… плюхнулся в воду, да не где-то у другого берега, а почти на середине промоины. Вода подхватила, понесла, попыталась закрутить в водовороте, а затем вдруг коварно бросила на камни. Вернее, на обломки старого фундамента с вмурованными в него железными конструкциями.
Грачев врезался в бетонные обломки плечом и боком, затем поток перевернул Егора, и он приложился ещё спиной и затылком. В глазах потемнело, Грачев хлебнул мутной соленой воды, закашлялся и едва не ушел на дно. Но у потока имелись другие соображения на этот счет. Он понес Грачева дальше и ещё трижды шмякнул о твердые предметы, а затем едва не насадил, словно кусок мяса на шампур, на торчащий из склона промоины арматурный прут.
Случись эта неприятность, исход выглядел бы местью сумасшедшей местной природы за погибших в стычке у аэродрома атлантов. Но всё обошлось малой кровью. Прут лишь разорвал одежду и сильно расцарапал бок.
Защипало от соленой воды сильно, но терпимо. Да и не до того стало Егору. Он барахтался, как мог, и пытался ухватиться хоть за что-то, но у него никак не получалось. Коварный прут оказался слишком скользким, обломки крошились, а просто впиться пальцами в землю не получалось – вода стремительно размывала берега промоины. Чтобы выбраться из ловушки, требовался либо брошенный с берега трос, либо какой-то невероятный пинок из-под воды. Первое, конечно же, предпочтительнее.
Однако получил Егор второе. Вернее, нечто подобное второму. Какая-то неведомая сила вдруг подняла его над водой и швырнула на берег. Грачеву показалось, что кто-то ухватил его сразу за ворот и ремень и бросил, как мешок с картошкой. Нет, Егор не обиделся на столь непочтительное обращение. Скорее, его смутил факт, что кто-то рискнул войти в воду ради спасения какого-то идиота, решившего, что он чемпион мира по прыжкам в длину. А ещё Грачева раздосадовало понимание, что обладающий настолько чудовищной силой спасатель оказался либо не меньшим идиотом, либо умышленно вернул Егора на исходную позицию – вышвырнул его на южный берег промоины. Интересно, сам он выбрался из воды? И если да, на какой берег?
Грачев сел и протер глаза. Затем поморгал и протер снова. Он верил и не верил тому, что видел. Буквально в трех шагах от него, у кромки воды сидел на корточках мокрый и грязный, но улыбающийся во всю физиономию… Сёма Пасюк! Живой, невредимый и по-прежнему вполне упитанный.
Егор коротко мотнул головой, как бы отгоняя наваждение, но оно не исчезло. Даже наоборот, дополнилось колоритными деталями. Сема разжился богато укомплектованным жилетом-разгрузкой, патронташем и ружьем, но при этом разгуливал босиком! Случись эта нежданная встреча на тропическом пляже, Грачев не удивился бы. Однако октябрьская погода в здешних широтах никак не располагала к прогулкам босиком. Может быть, Семен скинул ботинки перед тем, как полезть в воду?
Пасюк вновь ухмыльнулся и, не мигая, уставился на Грачева. Нет, обуваться он не собирался. И от холода не дрожал, в отличие от Егора. Сидел весь такой расслабленный, словно на пацанской сходке в родном дворе, и разглядывал приятеля. Неприятно так разглядывал, каким-то хищным акульим взглядом, будто бы примеряясь, с какого бока начать трапезу.
– Чумовой прыжок, – наконец проронил Семен и сплюнул. – Ты, Грач, реально птицей себя считаешь? Голову повредил в катастрофе?
– Как ты уцелел? – вместо ответа спросил Егор.
– Как-то так, – Сёма пожал плечами. – Когда шмякнулись, потерялся, а потом вынырнул и к берегу. А ты?
– Такая же история. Меня местные партизаны встретили, прикрыли от тварей и к городу направили. Я хотел военных догнать, а тут вдруг этот поток.
– Да, удачно, – Семен окинул взглядом ближайшие дома. – Этот ручей только начало. Скоро вода выше крыш поднимется. Не знаю, что там придумали эти атланты, но приливная волна идет огромная. Этот поток лишь один из десятка. И не самый мощный, если что. Волна дамбу сломала и всю северную окраину накрыла. Один блокпост на холме торчит. Так что город с аэродромом и южными скалами это теперь остров в окружении болот и моря.
– Так я и подумал, – Егор стянул ботинки, вылил воду и отжал носки.
– А если подумал, чего вплавь бросился? Всё равно ведь больше двух ручьев не переплыл бы. Включи мозги, Грач, удача здесь, а не там.
– И что тут за удача?
– Город пустой, – Семен хмыкнул. – Мечта юного романтика. Помнишь в «заброшку» бегали, в сталкеров играли?
– Это в недостроенный корпус больницы? Пашка ногу там сломал. Помню. А тут-то что хорошего?
– Дурак, что ли? – Пасюк, казалось, искренне удивился. – Эти дома не заброшенные. Если не спеша пройтись, можно тонну всяких полезных вещиц нагрести. И золотишко с деньжатами наверняка найдется.
– Ты предлагаешь разграбить город?
– Ну, это ты загнул, – Сема ухмыльнулся. – Весь город нам не осилить. А вот пару денежных заведений подломить можно. Магазин какой-нибудь или вон там… два банка в одном здании. А чего такого? Затопит тут всё, пропадут финансы. А так мы их в обороте оставим, общественно-полезное дело сделаем.
– Сема, это мародерством называется. По законам военного времени – расстрел на месте за такие дела. Я не подписываюсь.
– Ты успокойся! Какое мародерство? Кто докажет? Свалили все!
– Во-первых, я просто не хочу. А во-вторых, я тут спасателей видел и полицию. А еще военные говорили, что некоторые местные остались, как раз от мародеров город охранять. Так что и тебе не советую!
– Советует он, – Семен встал, вновь ухмыльнулся и похлопал Егора по плечу. – Как знаешь, Грач. Мне больше достанется.
Егор заподозрил, что дело нечисто. Очень уж легко Пасюк отвязался. Но как-то предупредить неблагоприятное развитие событий Грачев не успел. Сёма мгновенно сместился за спину и врезал Егору в затылок.
В глазах у Грачева резко потемнело, и он мешком рухнул на землю.
* * *
Когда Егор пришел в себя, первое, что он почувствовал, была досада. Сначала он подумал, что это из-за резкого звука. Где-то рядом, казалось прямо под ухом, истошно вопила сигнализация.
«Что за люди! Поставят машину с другой стороны дома, а брелок в кармане куртки оставят. Или вообще уедут куда-нибудь. И тогда всё, если сработала в машине сигналка, – привет соседям, окно не откроешь. А откроешь – не уснешь. Или… стоп… какие соседи, какие машины, я ж не дома!»
Грачев резко открыл глаза и попытался встать. У него не получилось по двум причинам. От резкого движения голова затрещала от боли, а в глазах снова потемнело. И ещё – Егор был связан по рукам и ногам.
Грачев на минуту замер, выждал, когда боль немного отпустит, а в глазах прояснится, и повторил попытку, но теперь медленно. На этот раз подняться получилось. Даже больше – вязки на ногах оказались слабыми, и Грачев сумел от них освободиться. А вот руки были скованы за спиной. Именно скованы, а не связаны. Егор ощущал холод наручников и слышал, как они негромко лязгают.
Грачев осторожно повернул голову – боль сделалась обжигающей и перетекла на затылок – и попытался понять, где находится.
Во-первых, сидел в каком-то помещении, а не на берегу промоины. Во-вторых, в помещении царил полный разгром, поэтому Егор с трудом понимал, чем здесь занимались ещё вчера. Работали, это точно. Для комнаты в квартире интерьер не годился, выглядел чересчур казенно. Да и всяких деловых бумаг повсюду валялись ворохи.
Егор повернул голову в другую сторону и увидел две распахнутые двери. За одной виднелся коридор, а другая вела в помещение, одну из стен которого закрывал железный стеллаж с сотнями ячеек. А справа от входа виднелась огромная дверца сейфа. Тоже распахнутая.
Грачев опустил взгляд и увидел на полу перед сейфом ворох потертых банкнот. В основном это были доллары, но среди них выделялись и несколько хорошо знакомых купюр с надписями на кириллице. Содержимое сейфа выгребалось явно второпях.
Сигнализация завыла в новой тональности, и Егор поморщился. Одновременно от неприятного звука и от понимания, во что вляпался. Пасюк всё-таки реализовал свою «романтическую мечту», каким-то образом ему удалось ограбить одно из местных деловых учреждений. Грачев не слышал, чтобы Семен имел навыки «медвежатника», но сейф он всё-таки взломал. И позаботился, сволочь, о прикрытии – подставил Егора.
В идеале, конечно, следовало запереть Егора в ограбленном заведении без наручников, но Семен справедливо рассудил, что для стражей порядка этот момент будет не важен. Вскрытый сейф имеется, подозреваемый – вот он. За решетку его, и дело в шляпе. А следствие можно провести позже, когда схлынет волна и общая ситуация выправится.
«А могут вообще пристрелить на месте за то, что руки не подниму. У них это запросто. Вот Сёма, скотина!»
Егор поднялся на ноги, постоял немного, пережидая новую волну жгучей боли, и осторожно двинулся по коридору, что темнел за второй дверью. Сбежать с места преступления Грачев не надеялся, оставалось хотя бы уйти подальше от сейфа. Если полиция застукает где-нибудь у входа в здание, можно будет утверждать, что случайно здесь оказался и стал жертвой ограбления, а не соучастником.
Замысел сорвался на самом первом этапе. Грачев едва успел выйти в холл, как входная дверь распахнулась и на пути у Егора возникли два полицейских, а позади них выросли три знакомые фигуры: командир местных рейнджеров Баз, его помощник – тот, что обрубил схватившее Егора на берегу щупальце, и… Оксана! Этот момент стал самым неприятным в ситуации. Нет, Грачев хотел увидеть Оксану. Но Егору категорически не хотелось, чтобы она считала его преступником.
– Замри! На колени! – рявкнул один из полицейских. – Руки на голову!
– Покажи руки! – крикнул другой полисмен.
– Грачев, подними руки! – поспешно перевела Оксана.
– Скованы! – Егор опустился на колени, а затем лег, чтобы все увидели его руки. – Меня оглушили и связали!
– Молчать! – крикнул первый полисмен. – Не двигайся!
– Гарри, это не преступник, – крикнула Оксана. – Смотри, он в наручниках. Это заложник.
– Разберемся, – полисмен приблизился, уперся коленом Егору в спину и подергал наручники. – Замкнуты. Хорошо. Чарли, Баз, проверьте, что там в служебных помещениях. Хэнк, к черному ходу! Окси, спроси, что он тут делает?
– Егор, какого дьявола ты здесь искал?
– Я… не искал, – прохрипел Егор. – Меня оглушили и приволокли сюда. Это подстава.
– Его подставили, Гарри.
– Неужели? – Полисмен Гарри пошарил у Грачева в карманах и достал что-то шуршащее. – А вот это он как объяснит?
Коп сунул Егору под нос комок смятых долларов.
– Не моё, – вновь прохрипел Грачев. – Это мне подбросили.
– Заметь, Окси, он сам мокрый, а деньги сухие, – сказал Гарри, протягивая комок Оксане.
– Он так и сказал, – глухо сказала девушка.
Похоже, она разочаровалась в Егоре, и с каждой секундой ей всё меньше хотелось его защищать.
– Думаю, у него действительно имелся сообщник, – продолжил шериф. – Но уйти вдвоём они по какой-то причине не могли. Или же этот решил прикрыть напарника, чтобы тот успел уйти с деньгами подальше. Для этого они придумали трюк с заложником.
– Гарри! – донеслось из глубины служебного крыла. – Сейф пуст!
– Ищите следы! – крикнул Гарри и вновь убавил громкость, обращаясь к Оксане: – Что скажешь?
– Думаю, ты прав. Осталось понять, как ушел напарник, – Окси вновь перешла на русский. – Грачев, куда делся твой дружок или дружки?
– Я не знаю. Меня оглушили далеко отсюда, у большой промоины. Что было дальше, я не знаю.
– Ты понимаешь, что отпираться бессмысленно?
– Я всё понимаю! Я говорю правду!
– Егор, если не признаешься, Гарри тебя пристрелит. Он имеет такое право. Пойди ему навстречу – и сохранишь себе жизнь.
– Оксана, поверь, я ни при чем!
– Хорошо, что ты такой верный товарищ, – Оксана присела рядом. – Но подумай хорошенько, Егор. Сейчас действительно решается твоя судьба. Стоит ли выгораживать сообщника, рискуя жизнью?
– Черный ход заперт, решетки целы, следов почти нет, – доложил второй полисмен, появляясь из служебного коридора. – Только его и только в эту сторону.
– А туда он как попал?
– Не знаю.
– Значит, напарника не было? – Гарри задумался. – Это интересно. Но сути дела не меняет.
– Тогда получается, деньги и ценности ещё в здании, – заметил второй коп.
– Верно, – Гарри усилил нажим. – Где спрятал деньги, парень?!
– Поищите следы босых ног! – вдруг выпалил Грачев. – Я вспомнил, что напавший на меня тип был босиком!
– Босиком? – переспросила Оксана удивленно и перевела реплику Егора.
– В такую погоду? – в свою очередь удивился Гарри и недоверчиво хмыкнул. – Таких сумасшедших нет даже в отряде База.
– Полегче, – буркнул Баз, тоже появляясь из коридора. – У меня таких нет. Но в городе найдутся. Этот парень, похоже, попал в точку. У сейфа топтался какой-то босоногий гигант. Неудивительно, что дверца просто выломана.
– Прости, я не совсем понимаю, – Гарри замешкался. – Выломана?
– Кто-то треснул по сейфу с такой силой, что верх прогнулся и дверца выгнулась наружу. Затем её зацепили и дернули. И выломали.
– Банк ограбил Терминатор?
– Не знаю, Гарри. Но мне неизвестен инструмент, которым можно так покорежить сейф. Спросите у русского, может быть, он подскажет.
– Подожди минутку, Баз. Ты сказал, это был босоногий гигант. Ты видел его следы?
– Да. Можешь сам посмотреть. Это гигантские следы. Вполовину больше моих, а у меня десятый размер.
– Грабитель был в ластах? – хмыкнул второй коп.
– Босой, с огромными ступнями и очень хорошо технически вооруженный, – пробормотал себе под нос Гарри. – Или… очень сильный?
– Вряд ли это наш подозреваемый, – проронила Оксана.
– Этого парня мы подозреваем как сообщника, – возразил Гарри. – Дай подумать.
Повисла небольшая пауза, даже половины которой Егору вполне хватило для размышлений. Он вспомнил босые ноги Семена – ступни действительно казались странно вытянутыми, но тогда Грачев не придал этому значения, а затем Егор припомнил бледность кожи и «акулий» взгляд Пасюка. Но самое главное – Грачев вспомнил, с какой скоростью вылетел из промоины. Сёма выдернул Егора из потока, словно пластиковую куклу, без малейших усилий.
Что из всего этого складывалось? Какая фигура? Да очень простая. Верить в это не хотелось, но факты говорили сами за себя. Семена Пасюка покусали твари, и теперь под действием их яда он сам превращался в атланта. Такое случалось, Егор знал это точно. Ещё во время срочной службы ему довелось видеть таких людей в госпитале, куда Грачев загремел на месяц с пневмонией.
Покусанных привозили из-за океана и помещали в закрытый блок «А». Там они и умирали. Кто-то – медленно и мучительно, почти перерождаясь по ходу дела в подобие атланта, а кто-то – быстро, поскольку не выдерживал даже первой фазы трансформации, не суть. Важно, что никто из блока «А» не возвращался.
– Тварь, – едва слышно сказал Грачев.
– Будешь обзываться, сама пристрелю, – так же негромко сказала Окси.
– Ты не поняла, это я подсказываю Гарри!
– Я всё поняла. Он сам додумается. Ты лучше скажи, что ещё разглядел?
– Ты веришь, что я не виноват?
– Пока не верю. Но хочу поверить. Поэтому и спрашиваю.
– Парни, здесь есть кое-что! – крикнул оставшийся в служебном секторе рейнджер. – Я на лестнице в подвал!
– Что там?
– Здесь полно воды! – Рейнджер выглянул в коридор и помахал чем-то белым.
– Неси, – приказал Баз.
– Это бумаги из кабинета управляющего, – рейнджер быстро подошел к Базу. – А ещё там вот это плавало.
– Сто рублей, – Баз вручил мокрую банкноту полицейскому. – Громила ушел через подвал.
– Он же затоплен.
– Ну и что? Значит, где-то рядом есть какой-то колодец, до которого можно донырнуть.
– Вот почему ты мокрый, – Гарри вновь придавил Егора. – И вот почему нет следов, идущих отсюда в служебные помещения.
– Ты всё правильно понял, Гарри, – поддержал копа главный рейнджер. – Этот парень нырнул в коллектор и вынырнул в подвале этого дома. С собой он привел дрессированную тварь, которая вскрыла сейф и нырнула с мешком денег обратно в коммуникации. Деньги сейчас где-то под городом. Или в городском отстойнике.
– Грязные деньги, – усмехнулся второй коп.
– Деньги не пахнут, – заметил Баз. – Преступление раскрыто, я думаю. Осталось поймать сообщника.
– Поймать и повесить рядом с этим русским, – добавил другой рейнджер.
– А я спросила бы у русского, как он ухитрился приручить атланта, – сказала Оксана.
– Да, это интересно, – согласился Баз. – Только не ко времени. У нас и без того полно дел. Не так ли, Гарри?
– Так, Баз, – коп поднялся на ноги. – Только солдат-мародеров полагается расстреливать, а не вешать. Эй, русский, вставай. Я не хочу марать интерьер нашего банка твоей дерьмовой кровью.
* * *
Почему человек сам идет на эшафот или к месту расстрела, да ещё и собственноручно копает могилу, а не падает и не бьется в истерике? Потому, что надеется. До последней минуты надеется на чудо или на снисхождение палачей.
У Егора имелись все основания надеяться на более реальные вещи. Например, на законы, о которых так любят рассуждать американцы. То есть на то, что палачи одумаются, вспомнят, какие они законопослушные, и отменят экзекуцию. Ведь по всем законам расстреливать мародеров должны военные, а не полиция. И не по решению группы местных граждан, принятому на основании скоропалительных выводов, а по приговору военно-полевого суда. То есть всё происходящее следовало считать типичным линчеванием, нарушением всех законов.
Но время шло, и надежды таяли. Палачи вели себя очень убедительно. На блеф это не походило.
И Оксана выглядела подавленной. Она не верила Грачеву, но явно сомневалась и в выводах Гарри. Что стало причиной её плохого настроения: внутреннее возмущение оттого, что товарищи могут расстрелять невиновного, разочарование в Грачеве или просто сожаление, что вынуждена участвовать в неприятнейшем деле? Ответа в глазах у неё не просматривалось. Там просто отражалась смертная тоска.
За порогом здания уже вовсю плескалась вода. Пока что она поднялась только по щиколотку, но покрыла всё ровным слоем. Сухих участков почти не осталось. Городок постепенно превращался в уменьшенную копию Венеции. То есть палачи не могли найти подходящую яму, в которую можно сбросить тело казненного, под слоем мутной соленой грязи скрылись все ямы, кочки и прочие дефекты ландшафта. Но Баз и Гарри всё равно вели Грачева куда-то по узкой улочке. Просто подальше от центра? Или поближе к морю, где труп с удовольствием «утилизируют» атланты? В этом случае они сильно рисковали. Воды пока прибыло мало, но в какой-нибудь канаве уже запросто мог скрываться приплывший из моря враг.
Гарри, видимо, рассудил примерно так же, поэтому жестом приказал Оксане и двум другим участникам «народного суда» оставаться неподалеку от банка. Парни поняли его правильно, а вот Окси ещё какое-то время брела по улочке и в результате остановилась примерно на полпути к месту казни. Лобным местом стала площадка у глухой боковой стены трехэтажного строения в квартале от центра.
Гарри подтолкнул Егора в спину, вытащил из кобуры пижонски огромный револьвер и взвел курок. Услышав щелчок, Грачев обомлел, но всё-таки сумел выдавить из себя короткую реплику.
– А как же последнее желание?
– Что? – Гарри взглянул на рейнджера.
– Просит исполнить последнее желание, – перевел Баз.
– Обойдется, – коп поднял револьвер.
Егор стоял к полицейскому спиной, но видел размытую дневную тень на стене. Гарри целился ему в затылок с трех шагов. Пожалуй, больше Егор мог не надеяться на законы или чудо.
По улице прокатилось эхо выстрела. Грачев вздрогнул, втянул голову в плечи… и тут же осознал, что по-прежнему жив, а значит, чудо всё-таки случилось. Стрелял не коп, а кто-то другой, и довольно далеко от лобного места. Где-то на перекрестке. Хлопнул ещё один выстрел, а затем прилетела странная гамма звуков. Продолжительный и громкий плеск воды, словно на перекресток вылетел конный отряд, голоса, а затем невнятная, но гневная реплика Оксаны. Егор заметил, что тень Гарри меняет конфигурацию. Теперь коп целился в кого-то другого.
Егор обернулся. Со стороны перекрестка, шумно шлепая по воде, к палачам и приговоренному приближались не меньше десяти человек в униформе спасателей. Один из них крепко держал Оксану. Остальные сжимали в руках «сотые» калашниковы и американские штурмовые винтовки и целились в Гарри с Базом.
Рейнджера картина впечатлила, и он свой дробовик опустил, а вот Гарри упрямо держал на мушке кого-то из спасателей.
– Брось свою пушку, – вдруг сказал кто-то, бесшумно возникая позади полисмена.
В затылок Гарри уткнулся ствол винтовки.
– Везет мне сегодня на русских, – коп криво ухмыльнулся и выронил револьвер.
Так же «повезло» и Базу, только ему ничего не предложили, просто щелкнули предохранителем, и рейнджер мгновенно понял «намек».
А вот Грачеву повезло без кавычек. За спиной у него тоже щелкнуло, но этот звук имел совсем другое происхождение. Запястья освободились от наручников.
«А вот знай наших!»
В животе потеплело, оцепенение тут же прошло, но зато стало ощутимо потряхивать. Новая порция адреналина явно стала лишней, как та рюмка «на посошок». Егор невольно усмехнулся, обернулся, и улыбка сползла у него с лица.
На выручку пришли никакие не «наши». Наручники расстегнул помощник странного типа по кличке Профессор, тот самый негр, что не так давно предлагал утопить Грачева в болотах. А за спиной у фальшивого спасателя стоял и ухмылялся сам Профессор.
Сыграв на «отлично» «немую сцену», Профессор подал знак своим бойцам, и они быстренько перестроились. Теперь внутри их каре оказались Грачев и Профессор, а к стенке «спасатели» поставили Гарри, База и Оксану. Нет, расстреливать их «спасатели» не стали, но держали на мушке до тех пор, пока не свернули за угол, где всю компанию ждали два настоящих КамАЗа с будками, раскрашенными в цвета МЧС…
…Всё-таки по части маскировки эти парни оказались большими ловкачами. Если б не перебор с неграми в команде, могли бы запросто работать хоть в Восточной Европе. За своих сошли бы легко.
В кунге Грачева усадили напротив Профессора, почти так же, как они сидели в микроавтобусе, когда ехали из аэропорта, поэтому у Егора возникло легкое ощущение дежавю. И тот факт, что перед началом беседы Профессор поговорил с помощниками на английском, добавил эпизоду сходства с предыдущей встречей.
– Вы снова всё перепутали, – с холодной усмешкой проронил Профессор, обернувшись к подручному.
– Босс, вы искали выжившего русского, – негр пожал плечами. – Чем плох этот?
– Его не тронули атланты. Но ты прав, это даже к лучшему. Он безопасен и знает, где искать нужного нам типа. Возможно, знает и где искать товар.
Егор понял всё, что сказали «спасатели», но при этом мало что уловил в плане скрытого смысла. Пожалуй, расшифровал он только один момент – «спасатели» знали, что кроме Грачева выжил ещё кто-то, и Профессор искал именно этого товарища. Пасюка? Пока что другие выжившие Егору не встречались. Но зачем ему понадобился Семен? Профессор надеялся, что хотя бы Сёма в курсе, что же такое «Зверобой», и поможет его отыскать?
«В таком случае тема действительно стоящая, раз так зацепила настолько серьезного представителя местного криминала».
– Не знаю, как вы, мистер Грачев, а я всегда нервничаю, если меня расстреливают, – Профессор окинул взглядом Егора и усмехнулся. – Почему вы молчите? По-моему, отличная шутка. Что вы так смотрите? У меня ощущение, что вы считаете меня злодеем. Причем масштаба Дарта Вейдера.
– Вы убили двух человек, – Егор взглянул на Профессора исподлобья. – Один был полицейским. Вдвойне тяжкое преступление.
– Чушь, – американец отмахнулся. – Человек в форме ничем не лучше человека в гражданской одежде. Особенно если нарушает закон, который сам же должен охранять. И вообще, это не ваша забота, Грачев. Вам полагается сказать мне спасибо и спросить, чем вы можете меня отблагодарить. Разве нет?
– Вряд ли я смогу чем-то вас отблагодарить. Мы ведь уже выяснили, что я не знаю никаких секретов. Я рядовой. Главный закон для любого солдата: подальше от начальства, поближе к кухне.
– Чистый погон – чистая совесть, – Профессор кивнул. – Я знаю ваши солдатские законы. Но вы, Грачев, давно служите, это заметно. А у любого опытного солдата развита наблюдательность, это необходимо в боевой обстановке. Вы вполне могли, сами того не понимая, заметить или услышать и запомнить нечто важное. Поэтому я надеюсь если не на вас, то на ваше подсознание. Думаю, мне удастся выудить из него кое-что ценное.
– Выуживать будете паяльником?
– Всё, как договаривались. Паяльник, утюг и… что там было ещё?
– Снова шутите?
– Возможно. Но необязательно. Это будет зависеть от вас. Пойдете навстречу, ограничимся разговором.
– Как и раньше, я не против, но не могу взять в толк, что вы хотите найти с моей помощью? Всё ещё ищете «Зверобой»? Но что это такое?
– Я расскажу, – после недолгой паузы и сверления взглядом сказал Профессор. – Потерпите минуту.
Терпеть пришлось минут пять. Наконец машины, эффектно отбрасывая высокие волны, словно это расправленные водяные крылья, въехали в большой ангар и остановились перед грудой дюралевых обломков. В ангар вода пока не проникла, поэтому обломки не утонули, но это не помогло спасателям добиться желаемого. Выложенные на полу детали не воссоздавали даже сотой части контура погибшего самолета. Слишком мало обломков долетело до суши или хотя бы упало в относительно безопасной акватории, например, там, где в море впадала подземная река. На это посетовал сам Профессор.
– Но хуже всего, что затонул весь груз, – Профессор заложил руки за спину и прошелся вдоль обломков. – Видите ли, господин Грачев, в нашем противостоянии с атлантами наступил переломный момент. Мы просто обязаны что-то противопоставить чужакам именно сейчас, или станет поздно. Вы ведь знаете, что и сами атланты, и созданные ими твари второго эшелона уверенно и достаточно быстро приспосабливаются к суше. Именно по этой причине, чтобы остановить их, годятся любые способы. Да, да, любые, вплоть до ядерных ударов. Это будет крайняя мера. Атомные бомбы пойдут в ход, когда станет совсем плохо, но со счетов их никто не сбрасывает. Если дела двинутся по худшему сценарию, станет не до этики, экологии или других условностей.
– Не хотелось бы. Ведь жить в зараженных местах мы тоже не сможем. Получится, как у Островского, «так не достанься же никому».
– Отлично! – Профессор щелкнул пальцами и удовлетворенно причмокнул. – Я правильно вас оценил. Рядовой, цитирующий классику! Вы нестандартный рядовой, Грачев. Но вернемся к нашим баранам. Конечно же, никто не станет применять последнее средство, пока есть надежда обойтись чем-то менее удручающим. Вы ведь согласны, что надежда – это главный человеческий стимул?
– Согласен, – Егор невольно поежился.
Профессор будто бы прочитал мысли, пришедшие Грачеву в голову за минуту до несостоявшегося, слава богу, расстрела.
– Так вот. Чтобы не упустить инициативу в переломный момент, нам следует нанести упреждающий удар и при этом не попасть под него самим, что неизбежно, как вы справедливо заметили, в случае «ядерного решения атлантического вопроса». Лучшие ученые мира перебрали тысячи вариантов противодействия атлантам, но все эти варианты имеют существенные недостатки. Обычное оружие наносит врагу слишком малый урон, отравляющие вещества быстро распадаются, а бактерии, вирусы и паразиты превращаются атлантами в биомассу. Но вот появился свет в конце тоннеля. Поначалу очередной эксперимент замышлялся как попытка создать «сыворотку свободы» – принципиально новое боевое отравляющее вещество. Во-первых, стойкое, очень долго не распадающееся в морской воде, а во-вторых, смертельное для атлантов, но безвредное для людей.
– Это реально?
– Вполне. И это вещество, как ни странно, действительно было создано! Более того, изобретатели превзошли самих себя. У «сыворотки свободы» имеется ещё одно положительное качество. Её требуется меньше, чем порошкового ботулотоксина. Как известно, один стакан упомянутого порошка, распыленный с большой высоты, может уничтожить среднюю европейскую страну. Так вот, десяти галлонов «сыворотки» может хватить на всю Атлантику! А это гигантский объем воды!
– Как-то не верится, – Егор качнул головой.
– Честно говоря, мне тоже, – Профессор усмехнулся. – Но не проверишь – не узнаешь. Испытывать сыворотку должны были здесь, на болотах-инкубаторах. Поэтому я и приехал сюда незадолго до начала операции «Зверобой».
– Интересно, откуда вы узнали о секретной операции нашего Генштаба?
– Откуда люди узнают новости? – Профессор уставился на Егора, изображая «честность во плоти». – Из Сети, телепередач, от знакомых.
– Платных знакомых в Москве?
– Почему бы нет? Агентуру можно завербовать везде, даже в русском Генштабе, были бы деньги. Они у меня есть, не сомневайтесь.
– Я вижу.
– Но твари будто бы почуяли опасность и сбили ваш самолет. А ведь этот участок фронта был выбран Генштабом в качестве полигона, поскольку давно увяз в вялых позиционных боях и ничто не предвещало такой активности атлантов. Будь твари ближе к людям по конфигурации разума, я мог бы заподозрить, что они тоже купили себе агента в русском Генштабе.
– Вы такого не допускаете?
– Пока нет. Атланты работают над превращением своих бойцов в человекоподобных существ, но им нужны ещё миллиарды мутаций. По секунде… да что там! По десятой доле секунды на каждую – уйма времени! Некоторые твари давно пробуют говорить, но их логика и стиль мышления настолько чудовищны, что завербовать агента они вряд ли смогут. Нет, я допускаю, что убедительно объясняться с агентурой они научатся раньше, чем создадут свою копию человека. Но это всё равно случится очень нескоро.
– Короче говоря, всё пропало. Гипс сняли, клиент уехал, – Егор усмехнулся. – И что дальше?
– А что дальше? – Профессор развел руками. – Теперь, когда планы военных сорваны, остается лишь добыть «сыворотку» и убраться отсюда.
– Почему бы не испытать?
– Конечно, испытать! Но не рискуя жизнью в такой нестабильной обстановке. Вы же видели, что творится. Думаете, атланты затопят городок и этим ограничатся? Нет, они обязательно устроят здесь какую-нибудь гадость. Так что я намерен исправить промах вашего Генштаба и провести испытания «Зверобоя» в более спокойном местечке. Там, где можно будет четко видеть и неспешно фиксировать результаты.
– Зато здесь можно уничтожить максимум тварей!
– Максимализм и размашистая логика, юноша, хороши в студенческих диспутах. В серьёзных делах важны детали, скрупулезность и системный подход. Наша задача не убить как можно больше атлантов здесь и сейчас, а победить их.
– Получается, вы в частном порядке работаете во благо человечества?
– Удивительно, не так ли? Но нет, не стану врать. Я работаю не ради человечества. Я обеспечиваю себе имя и безбедную старость. В это верится легче?
– Но вы не изобретатель! Вы хотите присвоить чужое достижение?
– И что с того? Америку открыл Колумб, а «благодарные» потомки назвали её именем Америго Веспуччи. Кто себя продвинул, тот и на коне. Вы разочарованы, что я на самом деле не ученый, а просто начитанный искатель сокровищ?
– Мне всё равно, кто вы и что у вас получится. Помочь вам не смогу. Теперь я в этом уверен. Хоть пытайте, хоть гипнотизируйте. Я не знаю о «Зверобое» ничего. Ровным счетом.
– Вероятно так, но… – Профессор задумчиво посмотрел на Егора. – Кое-что вы сможете для меня сделать. По-моему, вы знакомы с тем, кто способен поднять капсулу со дна залива. Я прав?
– Вы имеете в виду…
– Да, я имею в виду того босого толстяка, который сначала вытащил вас из реки, а затем оглушил и легко, как дамскую сумочку, перенес в здание банка. Мои люди следили за развитием событий с самого начала.
– Допустим, так всё и было. Но почему вы решили, что этот толстяк достанет груз со дна залива?
– Хотя бы потому, что его не тронут атланты. А ещё он отличный ныряльщик. Сбежав из моего колодца, он проплыл под водой больше километра.
– Он перерождается?
– Думаю, так и есть. Его четыре раза укусили морские пиявки. Другие люди гибнут после одного укуса, но ваш товарищ чрезвычайно крепок. Удивительно крепок. Впрочем, как и вы.
– Я-то здесь каким боком?! – возмущенно вытаращился Егор. – Меня никто не кусал.
– Тем не менее вы отлично держитесь. На удивление отлично. Сами посудите, сначала вас контузило при падении самолета, затем вы плыли, долго шли, убегали от болотных атлантов… да, да, я и это знаю. Теперь ваш приятель устроил вам серьёзное сотрясение мозга, а под занавес – вас едва не расстреляли. Стресс на стрессе! И вы при этом не только в сознании, но ещё и неплохо себя чувствуете. Чем это объяснить?
– Ну не атлантическим ядом в крови это точно!
– Вы правы, типичных признаков отравления у вас не наблюдается. В чем тогда дело?
– Не знаю, – Грачев пожал плечами. – Вы профессор, вам решать.
– Я подумаю. А пока вновь вернемся к теме. Вы отплатите мне за спасение не самой благородной, зато звонкой монетой. Найдете своего приятеля и уговорите его поработать на меня.
– Приятель вряд ли меня выслушает.
– Пообещайте ему любую сумму.
– Но вы не станете платить, ведь так? Вы убьете его, когда он достанет капсулу со «Зверобоем»?
– Нет, господин Грачев, всё проще. Очень скоро вашему другу все человеческие ценности станут… как там у вас говорят… по большому индейскому барабану. Правильно? Его будут интересовать только еда и процесс размножения. Ведь он трансформируется, извините, в тварь.
Егор хотел возразить, указать Профессору на то, что Пасюк давно начал трансформироваться, но глупее не стал. Даже, наоборот, отбросив имевшиеся у него минимальные моральные ограничения, сделался не только умным, но ещё и коварным существом. Но Грачева перебил помощник Профессора. Он подошел и что-то шепнул боссу на ухо.
– Плохие новости, – Профессор нахмурился и оглянулся. – Придется нам покинуть это убежище. Пришла вода – отворяй ворота, как говорят у вас на родине, господин Грачев.
Грачев тоже обернулся и увидел, что сквозь щель под воротами внутрь ангара действительно начинает просачиваться вода.
– По ту сторону аэродрома местность выше, – проронил Егор.
– Да, я знаю, – Профессор кивком указал на ближайшую машину. – Но мы туда не поедем. Есть вариант получше, практически без риска. Прошу за мной…
…«КамАЗы» встали, когда вода на дороге поднялась почти на метр. Егор подумал, что машины заглохли, но вдруг услышал трескотню автоматных очередей где-то неподалеку и поменял версию.
«Засада?! – В животе неприятно похолодело. – Нет, стреляют где-то дальше».
Пока Егор перебирал варианты, стрельба прекратилась, но машины дальше не двинулись. Оказалось, что они прибыли в пункт назначения, которым оказался комплекс зданий на краю центральной площади. Четыре пятиэтажные коробки с плоскими крышами соединялись переходами на уровне третьего этажа.
Дождавшись команды от двух разведчиков, бойцы перебрались из кунгов сразу в окна первого этажа. Прыгать в воду и входить через двери никто не рискнул. Внутри здания «спасатели» быстро рассредоточились, на случай если появятся неизвестные стрелки. Профессор выждал ещё пару минут и тоже перебрался из машины в здание. Егор замкнул процессию.
– Кто стрелял? – спросил Профессор у главного помощника.
– Неизвестно, – негр пожал плечами. – В квартале отсюда, за двухэтажным строением дрейфуют охотники на трех катерах. Но у них дробовики, а стреляли из АК. Свежих гильз нигде нет.
– Стреляли с воды?
– Получается, так. Но я не видел поблизости других катеров. Только у охотников, но они…
– В квартале отсюда, я понял, – Профессор задумчиво качнул головой. – Плохой знак.
– Заводить? – спросил у Профессора чернокожий помощник и выразительно покосился на срез крыши второго здания комплекса.
Егор проследил за его взглядом и обнаружил, что на крышах стоят три большие, замаскированные брезентом вертушки. Судя по очертаниям, под маскировкой пряталось нечто простое и слабо вооруженное, вроде древних «ирокезов», но именно такая техника сейчас и требовалась. Боевые качества не имели особого значения.
– Не трогать, – Профессор отрицательно мотнул головой. – Пока не найдем капсулу, никуда отсюда не улетим.
– Теперь точно не найдем. Всё под водой. Или вы предлагаете нырять?
– Надо будет – нырнешь, – отрезал Профессор. – Поднимаемся. Оценим обстановку с крыши.
– Обстановка и так ясна. Кругом вода и твари. Возможно, с оружием. Кроме нас и охотников, людей не осталось.
– А те трое… – встрял Грачев, – которые хотели меня расстрелять…
– Да сожрали их давно, – отмахнулся негр.
– Одиночное движение на пожарной лестнице четвертого корпуса, – вдруг доложил один из бойцов.
– Вижу человека на крыше четвертого! – словно эхо, доложил другой воин.
– А ты говоришь – никого не осталось, – Профессор жестом затребовал у негра бинокль. – На крыше никого не вижу. А по пожарной лестнице действительно кто-то карабкается. Надо перехватить его, пока не повредил нам «хьюи». Бронсон, командуй. Господин Грачев, прошу не отставать. Я не уверен, но думаю, приближается расчетный час.
– Вы увидели Семена?
– А-а, значит, вы с ним всё-таки знакомы? Не скажу точно, кого я увидел, но один из людей – на крыше или на пожарной лестнице – вполне может оказаться вашим приятелем. Сделайте, что я прошу, и заработаете бонус. Я вывезу вас отсюда. Видите, какой я добрый на самом деле.
