5
Атлантогенез
Резко наступившая темнота, жуткая тряска, оглушительный вой и грохот, а затем краткий миг падения и удар, от которого онемели внутренности. Это всё, что запомнил Семен. И не возникло никаких воспоминаний о прошедшей жизни или жутких фантазий о ближайшем будущем. Охвативший его страх почти вырубил способность соображать.
Включился Пасюк, когда откуда-то сверху на него рухнула холоднющая соленая волна. Сначала она едва не добила Семена, настолько тяжелым оказался её удар, но затем Пасюк взбодрился и начал отчаянно барахтаться. Пару секунд ему не удавалось двинуться с места, но затем он то ли случайно, то ли рефлекторно цапнул замок привязного ремня и наконец куда-то поплыл.
В темной, насыщенной пузырьками воде Семен не видел ориентиров, поэтому полагался на ощущения. Опять же, не осознанно, а повинуясь инстинкту самосохранения. На долю секунды он замер, почувствовал, что всплывает, и снова начал барахтаться, но теперь не как тряпичная кукла в водовороте. Можно даже сказать – начал выгребать. Правда, грести получалось только руками.
Семен на миг замер, анализируя ощущения, и вдруг понял, что ноги не слушаются! И сразу за этим пониманием пришла острая боль в спине. Сначала Пасюка охватила полнейшая паника, но затем вдруг обрушилась какая-то странная отрешенность.
Семен продолжил грести, содрогаясь от каждого движения. Страшная боль разливалась по верхней части тела волнами в такт гребкам, но Пасюк не останавливался, надеясь, что боль пронзит и ноги. Удивительное вроде бы желание, но не в такой ситуации. Только ощутив боль ниже пояса, Семен мог обрести уверенность, что не случилось самого страшного. Что онемение в ногах – это результат ушиба, а не перелома позвоночника.
Вода кругом бурлила, закручивалась воронками, Семена бросало из стороны в сторону, но Пасюк упрямо выдерживал направление и вскоре очутился на поверхности.
Над водой царил серый сумрак и повсюду сталкивались высоченные волны, по которым гуляла обильная пена. Семен судорожно вдохнул, повертел головой и заорал, как новорожденный – не для того, чтобы позвать на помощь, а просто потому, что так затребовал организм. Пасюк по-прежнему ничего не соображал и полностью подчинялся инстинктам.
Тело вдруг затряслось, то ли от жуткого холода, то ли от стресса и боли – а скорее от всего сразу. Сёма на миг забыл, как держаться на воде, и вновь ушел с головой под ближайшую волну. Инстинкты опять взвыли, в сознании будто бы что-то вспыхнуло, и Пасюк снова отчаянно заработал руками. Да так заработал, что через минуту очутился метрах в пятидесяти от места катастрофы. Сознание вновь помутилось от боли, но когда наступило минимальное просветление, Семён выяснил, что и на этот раз выбрал верное направление. Из серого полумрака показались скалы.
От холода тело почти не слушалось, теперь уже целиком, но одновременно холод служил обезболивающим. Поэтому Пасюк упрямо плыл к скалам. Другой бы, наверное, давно плюнул на всё и мирно ушёл на дно. Но только не Сёма! Не остановил Семёна и даже не заставил снизить скорость и тот факт, что на ближайших к воде камнях копошились какие-то крупные твари.
Боль чуточку утихла, и Пасюк вновь начал соображать, а глаза попривыкли к утреннему полумраку, так что сомнений у Семена не возникло. На камнях сидели не какие-то выжившие после катастрофы люди. Это были огромные, размером с теленка, твари, очертаниями напоминающие лобстеров. Разглядеть детали Пасюк не сумел.
У Семена мелькнула мысль сменить направление, но лишь мелькнула, не более того. Пасюк отлично понимал, что каждый лишний гребок может стоить ему жизни. Встреча с «лобстерами», а это наверняка была какая-то разновидность атлантов, тоже не сулила ничего хорошего, но выбора, по сути, не оставалось. Сначала Семену требовалось ощутить опору, отдышаться, а уж после искать решение новой проблемы.
Когда Пасюку оставалось проплыть метров пять, атланты перестали копошиться и развернулись к воде. Семен вдруг разглядел обглоданную человеческую руку в клешне у одной из тварей и понял, что оторвал атлантов от раннего завтрака. Впрочем, они явно не расстроились. Завидев свежее мясо, твари тут же засеменили к урезу воды.
Похоже, найти точку опоры и отдышаться Семену всё же не светило. Ситуация упрямо подталкивала его к бесславной капитуляции. Ведь на лишние гребки сил не осталось. Или силы остались? Всё-таки жизнь на кону, не сто рублей!
Что вдруг нашло на Пасюка, откуда он добыл внутренние резервы, Семен не сумел объяснить даже самому себе. И почему решил нырнуть, почему доверился интуиции, на которую прежде не сильно рассчитывал, Сёма тоже не знал.
Как только атланты сорвались с места, Семен собрал остатки сил, нырнул и принялся энергично грести, уходя на глубину и одновременно двигаясь вперед.
И что удивительно, он не уперся в скалы, а проплыл гораздо дальше. Что за расщелина приютила Семена, он не понял, но мысленно сказал ей спасибо. Огромные «лобстеры» за ним не полезли.
Пасюк пошарил руками, нащупал стенки и условный потолок расщелины и двинулся дальше, постоянно проверяя, есть ли возможность всплыть и глотнуть воздуха.
Такая возможность представилась, когда Сёму начало распирать от желания вдохнуть и на смену отчаянно-боевому настрою опять пришла паника. Пасюк рывком всплыл, резко поднял голову над водой и больно треснулся макушкой о каменный свод. Но эта боль казалась даже сладкой. Такой же сладкой, как воздух, хоть он на самом деле оказался затхлым, словно в сыром склепе.
А ещё в этом тесном убежище Семен чувствовал себя гораздо комфортнее, чем в открытом море. В первую очередь потому, что вода казалась теплее. И не беда, что здесь подозрительно попахивало, зато свод мягко и красиво светился.
Семен провел пальцем по камню. На своде остался темный след. Похоже, светилась какая-то местная плесень. Разглядеть что-либо при такой весьма условной подсветке получалось с трудом, но лучше уж так, чем в полной темноте. Чисто психологически лучше.
Впрочем, расслабился Семен рановато. Не успел он осмотреться, как в спину, чуть выше правой лопатки, ему впилось что-то острое. Будто бы ткнули толстой иглой. Переохлаждение притупило боль, да и какая это боль после кошмара, испытанного в море? Но Пасюк всё равно невольно дернулся и взвыл. Дотянувшись, он ухватил какое-то упругое, скользкое существо, размером с крупного угря, отодрал его от спины и швырнул в темноту.
Боль поутихла, и Семен, не задумываясь, поплыл дальше по расщелине. Светящийся свод впереди вроде бы становился чуть выше, и этот факт внушал надежду, что где-то там найдется сухое местечко, на котором можно будет спастись от новой напасти – гигантских пиявок. Похоже, они тоже имели «атлантическое происхождение», как и те «лобстеры».
Ещё трижды Семену приходилось выгибаться от боли и отдирать от себя скользких тварей, прежде чем слабое течение вдруг вынесло его на порог полуметрового «водопада». Пасюк плюхнулся в очередной водоем, всплыл и осмотрелся, насколько смог.
Потолок окончательно сделался высоким, а вокруг заметалось эхо. Расщелина вывела в какой-то грот. Сухого пространства Семен по-прежнему не видел, но это больше не имело принципиального значения. «Атлантическим пиявкам» в гроте определенно не понравилось. Они отстали, как только Семен пересек условную границу водоема.
И неудивительно. Воняло в гроте, как в городском отстойнике. Да и плавало здесь, помимо Семена, много чего не тонущего и крайне отвратного. Дерьмо, какая-то пена, жир, плесень и так далее. Если бы не постоянный приток морской воды из расщелины, этот отстойник давно стал бы вязким болотом, в котором Сёма или утонул бы, или задохнулся.
Семен присмотрелся и нашел подтверждение версии насчет отстойника. Ровные стенки и бортики прямо по курсу покрывал толстый слой отвратной слизи, но под ней всё равно угадывался бетон, а не скальная порода. Да и ржавая техническая лесенка нашлась. Как по ней подняться без помощи ног, Пасюк слабо себе представлял, но все равно поплыл к лестнице.
Семен сделал энергичный гребок, чтобы лечь на курс, но тут же умерил свою прыть. От его рывка поднялась волна, которая едва не захлестнула пловца с головой. Вонь тут же усилилась настолько, что желудок судорожно сжался, а затем попробовал вывернуться наизнанку. Пасюк сумел сдержаться и поплыл медленно.
Испытание вышло ещё то, для нервов, может быть, покруче заплыва наперегонки с гигантскими пиявками, но Семен выдержал и его. А уже почти у самой лесенки Пасюка осенило. Он плыл, работая и руками, и ногами! Онемение ниже пояса прошло не полностью, но Семен снова чувствовал всё тело до самых пяток! Просто чудо!
Кое-как вскарабкавшись по лесенке, он растянулся ничком на скользком полу в узком пространстве между бортиком отстойника и стеной. Отдышаться здесь не получалось, вонь стояла неимоверная, но чтобы уползти куда подальше просто не осталось сил. Только минут через пять Семен сумел подняться на четвереньки и попытался сесть. Онемение окончательно прошло, боль почти утихла, и Пасюк теперь мог нормально сесть и даже встать.
Первое получилось, а вот второму кто-то помешал. Из полумрака вдруг появилась какая-то фигура, и в следующий миг Пасюк снова почувствовал боль в спине. На этот раз тупую, зато проникающую, казалось, в каждую клетку организма. Как Семен и мечтал, когда наполовину парализованный барахтался в океане. Незнакомец из полумрака крепко врезал Семену по спине то ли каблуком, то ли прикладом.
«Что ж мне сегодня всё по хребту-то прилетает?! Сговорились все, что ли? Раз пронесет, другой, но потом ведь и впрямь переломиться может!»
Незадачливый покоритель дерьмовой акватории снова растянулся на полу, борясь с болью. Пока он пытался справиться с неприятными ощущениями, из полумрака вынырнули ещё двое. В следующий миг руки у Пасюка оказались скованными за спиной, а с шеи исчез жетон.
– Спасатель, – сказал один из незнакомцев по-русски.
– Четыре раны, – сказал другой, видимо, осмотрев спину и затылок Семена. – Все от укусов, но круглые.
– «Фреза»? – предположил первый. – Или «морской клещ»?
– «Пиявки», – уверенно возразил второй. – Жора, это мы удачно зашли.
– Что ты имеешь в виду? – третий, видимо Жора, задал вопрос на английском и добавил на ломаном русском: – Я не понимать ваш юмор.
– Ты и свой не понимаешь, – второй незнакомец вздохнул. – Этого парня покусали «пиявки». Четыре раны. Но парень до сих пор жив.
– Редкий экземпляр.
– Именно. Парень только что с Большой земли, организм здоровый. Отличный донор, если что.
– Мы будем отдать его Профессор, – заявил Жора.
– Может, лучше этим… «врачам без принципов» из Сент-Джона? Они больше заплатят. И новыми рублями заплатят или юанями, а не вашими мокрыми фантиками.
– Я не работать с мафиа.
– А Профессор кого тут представляет? Общество белых и пушистых или Союз гуманистов «За права гуманоидов»? Появился в городе непонятно откуда с целой кодлой «лаборантов» – по виду чистых головорезов и занимается непонятно чем. Сколько тварей мы ему притащили? Он ни одну не выпотрошил. Всех какой-то дрянью накачивает и в море выпускает. Это что значит? Что он ученый из Академии наук? Да хрен вы угадали! На мафию он работает! Может, не на эту… местную, а на другую, из Сухих штатов или с Большой земли, но хрен редьки не слаще!
– Отстань от Джорджа, заполошный, – спокойно прервал товарища первый. – Сказал – к Профессору, значит, к Профессору. Поднимай этого… донора.
– Нет, если вам сто рублей лишние… – второй опять вздохнул. – Это, на минуточку, почти как допотопные сто баксов – вполне приличная сумма. А-а, ладно. Эй, спасатель, вставай. Ещё понимаешь меня? Яд в башку пока не ударил?
– Ты помоги ему…
– Чтобы замараться и вонять потом на всю округу? Сам встанет. Ну!
Второй несильно пнул Семена в бедро.
– Арт, не бить товар, – строго сказал Джордж. – Поднять его. Макс, вперед. Ходить… как там у вас… грядки, картошка, забор…
– Огородами, – Макс кивнул. – Сделаем.
* * *
Никаких огородов по пути к городку, который, судя по надписи на свежем указателе, назывался Энфилд, Семен не увидел. Из катакомб под морским берегом Макс вывел своих приятелей и пойманного «донора» прямиком к бетонной дороге, соединявшей аэропорт и городок. Это Пасюк понял, когда осмотрелся.
Позади остались скалы и серая гладь океана, а слева вдалеке краснели фонари над ограждениями из колючей проволоки. По берегу сразу за ограждениями шарили лучи прожекторов, установленных на нескольких вышках. Ещё дальше торчала диспетчерская башня. Всё это выглядело явным новоделом, но смотрелось солидно. И ограждения в три ряда, и вышки металлические, и башню сделали на совесть. Всем своим видом сооружения вокруг аэропорта показывали, что пришедшие на выручку канадцам братья из-за океана обосновались здесь всерьёз и «выручать» остатки местного населения будут долго.
Если смотреть прямо, через «бетонку», вид открывался не такой интересный. Всё видимое пространство занимали груды хлама и бурелом, а на всех мало-мальски свободных участках темнели пятна вязкой грязи. Складывалось впечатление, что разгребавшие аэропорт и строившие дорогу к поселку люди намеренно свалили хлам вдоль дороги. Отвалы создавали стену в два десятка метров высотой.
Если так, оставалось непонятным назначение заполненных грязью просветов. По пути до Энфилда Семен насчитал семь брешей в стене из хлама и бурелома. Если строители возвели стену, опасаясь атаки тварей из соленых болот, лежащих по ту сторону заграждения, почему не сделали её сплошной? Или эта стена – вторая линия укреплений на случай нападения со стороны моря и просветы могут потребоваться самим людям, чтобы своевременно укрыться за стеной, а затем перегородить просветы какой-нибудь техникой? Эта версия казалась более логичной. Но ответов на простые вопросы: почему тогда завалы сразу не сделали с другой стороны дороги или почему не сделали заграждения с двух сторон, ни одна из версий не давала.
Зато вскоре до Семена дошло, что значит в местном понимании «пройти огородами». Когда до Энфилда оставалось всего ничего, метров триста, Макс увел группу в один из проходов и непостижимым образом нащупал под слоем вязкой грязи некую тропу. Шлепать по грязи оказалось труднее, но Пасюк нашел в манёвре свои плюсы. В первую очередь – познавательные. Над окрестностями Энфилда как раз забрезжил рассвет, поэтому Семен увидел местные болота во всей красе.
Нет, никакой реальной красоты в болотах не наблюдалось. Зато Семен увидел сразу всё самое важное, и ему с первого взгляда удалось понять, какая это коварная местность и почему о ней с таким придыханием рассказывают все, кто возвращается на Большую землю.
В местных болотах имелось всё, что присуще нормальным топям: кочки, трясины, гнилые стволы давно погибших деревьев. Местами стелился клочковатый туман, то и дело булькали, пробиваясь сквозь грязь, болотные газы, и потому здесь изрядно пованивало. Но из этого состояла понятная, а потому почти нестрашная часть общей картины. И острова – нагромождения гнилого бурелома или остатки каких-то смытых гигантской волной рукотворных конструкций не сильно нагнетали обстановку. Подумаешь – свалка!
Не особо напрягал и тот факт, что под всеми этими завалами, возможно, похоронено немало народу. Ведь в прежние времена тут располагались относительно густонаселенные районы. Ну и что с того? Это ведь только в фильмах мертвецы выбираются из-под земли и бродят повсюду, как заводные куклы. В реальности-то чего тут бояться? Что провалишься в трясину и сам отправишься в гости к покойникам? Иди осторожно, и все дела.
А вот когда из глубин вязкой черной жижи вдруг поднимались вовсе не пузыри, соленые болота действительно становились жутким местом. Семен своими глазами видел, как пару раз над поверхностью болота появились несколько уродливых и потому зловещих фигур.
В первый раз Сёма просто оцепенел и вновь припомнил старые фильмы про зомби, но потом присмотрелся и понял, что фигуры ничем не напоминают людей. На самом деле это были какие-то твари с множеством конечностей. Легче от этого понимания ни фига не стало, но Пасюк успокоил себя тем, что неведомые болотные зверушки резвятся слишком далеко от тропы, а значит, опасности не представляют.
Отчасти этот вывод подтверждало поведение поймавших Семена «охотников». Макс вообще не обратил внимания на далекие фигуры, а его напарник Арт (в русском варианте скорее всего – Артём) лишь покосился в их сторону и сплюнул. Американский предводитель шайки двигался позади Пасюка, так что его реакцию Сёме довелось увидеть лишь на финальном этапе пути.
Когда группа почти вышла к городской окраине, напротив последнего разрыва в стене из бурелома (дальше стена шла сплошняком и огибала весь Энфилд со стороны болота) топь забурлила всего в десятке метров от тропы. Какое-то время на поверхности лишь вздувались и лопались пузыри, но затем вынырнул и тот, кто их пускал.
На что походила эта тварь, Семен не смог бы ответить по двум причинам. Во-первых, от страха потемнело в глазах, а во-вторых, атланта облепляли грязь и тина. У Пасюка в памяти отложились только общие данные. Размером тварь втрое превосходила человека, а загребущих лап у неё оказалось то ли шесть, то ли восемь. Это кроме ног. И все свои лапы она протянула к людям.
Макс и Артем дружно хмыкнули, ловко сдернули ружья и направили на атланта, но стрелять почему-то не стали. За них всё сделал Джордж. Американец вскинул свой дробовик и выстрелил в тварь. Чем было заряжено его ружьё, пулей или картечью, осталось для Семена загадкой, но в атланте образовалась приличная дыра. Тварь задергалась, плюхнулась в грязь и конвульсивными рывками продвинулась на три метра вперед. Американец опустил ружье и влепил в атланта ещё пару зарядов. Первым удалось отстрелить твари одну из конечностей, а второй выстрел разнес ей верхнюю часть тела – назвать эту часть головой, у Семена не повернулся язык.
Свинец пришелся атланту не по вкусу. Еще несколько раз угрожающе дернувшись, тварь сдала назад и быстро погрузилась в свою грязную соленую стихию. В том, что болота тоже соленые, Сёма убедился, когда попытался облизнуть губы. Всё лицо забрызгало болотной грязью. Пасюк сплюнул и кое-как проморгался.
– Твою ж морковь… – проронил Семен. – Обделаться можно.
– Тебе можно, – усмехнувшись, сказал Артем. – Хуже не будет.
– Вы чего не стреляли? – Пасюк уставился на охотников.
– Патроны тратить, – Артем поморщился и закинул ружье на плечо. – Такую сколопендру только гранатой можно взять. Да и то не всякой. А из дробовика… только отпугнуть.
– Джордж вон лапу ей отстрелил!
– И что с того? – теперь усмехнулся Макс. – У неё наверняка новая отросла. Не-ет, на такого зверя без «мымры» нельзя ходить.
– Лучше наш РГ-6, – заметил Макс. – Надежнее.
– У «мымры» барабан вдвое больше, – возразил Артем. – И гранаты всякие разные. Чистить надо чаще, это да…
– Почему вы встать? – Подошедший американец на ходу пополнил магазин и кивком указал на условные городские «ворота». – Надо ходить дальше. Подняли шум. Скоро здесь могут быть солдаты.
– Все на берегу, – Макс беспечно махнул рукой. – А ты грамотно отбился. Хорошая работа.
– Спасибо.
– Вы такие… типа крутые, да? – нервно спросил Сёма. – Спиной к болоту повернулись, не спешите уходить, и всё такое. А если ещё одна тварь вылезет?!
– Не вылезет, не ссы, – Артем смерил Пасюка насмешливым взглядом. – Здесь сухо.
Он пару раз топнул. Семен только теперь обратил внимание, что под ногами не грязь, а снова бетон.
– Они что, по земле не ползают?
– А ты чего, с Луны свалился? – Артем искренне удивился. – Во, новобранцы пошли! Тебя что, не инструктировали?
– Молчать, – приказал вдруг Джордж, вытаскивая из кармашка разгрузки уоки-токи. Дальше он заговорил по-английски, но Семен всё отлично понял. – Привет, Хэм.
– Странник?
– Да. Где ты?
– Я на западной точке. Это ты стрелял? Что-нибудь добыл?
– Грязная Лиззи оказалась слишком крупной.
– А-а, та, что живет возле ворот? Она быстро оправилась. Вчера Робин почти перебил её пополам.
– Эта крупнее. И у неё другие лапы. По виду, очень цепкие.
– Плохо. Их становится всё больше, и они быстро меняются. У тебя ко мне дело?
– Мне нужен Профессор. Хочу продать ему товар первой категории.
– Редкий товар. Но сегодня на него хороший улов.
– С тобой связался кто-то ещё?
– Нет. Я был на берегу. Там, где упала посылка. Русские выловили с десяток экземпляров, один живой. И ещё дюжину отнесло к старому складу. Не знаю, сколько выжили, но одного точно спасли рейнджеры. Я перехватил разговор База с местным штабом НСА.
– Значит, я должен предложить товар Профессору первым. Сможешь устроить встречу?
– Нет проблем. Я там тебе должен…
– В счет долга.
– Годится, Странник. Приходи через полчаса…
…К месту встречи с приятелем Странника-Джорджа группа снова двинулась по задворкам, хотя особой необходимости в этом не было. Утренние сумерки постепенно делались всё прозрачнее, но городок ещё спал. А все, кто не спал, по-прежнему дежурили на берегу. Как выразился Артём, ждали у моря погоды и вылавливали всплывшее имущество. На реплику Макса «ещё и трупы», Артем лишь ухмыльнулся.
Пасюк понимал, почему охотник выразил сомнение, что тела могут всплыть. Сёме вспомнилась обглоданная «лобстерами» человеческая рука. От воспоминания Семена передернуло так, что он едва не споткнулся.
«Вот попал так попал! Из огня да в полымя. Да ещё инструктаж в самолете прошляпил. Решил, что это всё фигня, разберусь на месте. Вот и разобрался. Сначала твари чуть не сожрали, а теперь охотнички ведут непонятно куда и зачем. Ну почему не послушал инструктаж?! Дундук, как выразился тот капитан! Самый натуральный!»
Сема незаметно вздохнул, но быстро справился с эмоциями. Удивительно, но это не потребовало почти никаких усилий. Да, он действительно плохо слушал инструктаж в самолете, зато теперь Семен превратился в само внимание. И поэтому Пасюк без труда усваивал по ходу дела главные особенности местной жизни.
Для начала он усвоил три важные «установки».
Во-первых, основная масса тварей жила в воде, причем в чистой и соленой. На берег пока выползали только два-три вида. Причем, выползали не для того, чтобы напугать людей, а с определенной целью. Например, если хотели устроить серьезную заварушку и сбросить людей в море на поживу остальным атлантам.
Но в окрестностях Энфилда до такого безобразия дело доходило редко. Военные пристально наблюдали за морем и болотами и, как только видели, что противник приближается к берегу, наносили упреждающий удар. В море обычно бросали с вертолетов и самолетов глубоководные гранаты или глубинные бомбы, а болота «опрыскивали» из огнеметов, не позволяя тварям даже высунуть уродливые морды. Получалось накладно, зато эффективно. Да и когда военные считали затраты? «Главное, чтобы костюмчик сидел». А если без иносказаний – чтобы функционировал аэропорт, единственный на всю округу способный принимать тяжелые борта с Большой земли.
Кстати, «округа», как выяснилось, была немаленькая. Борт А-517 рухнул у побережья полуострова Новая Шотландия, почти там, где когда-то располагался крупный канадский город Галифакс. Так вот, расчищенный аэропорт «Галифакс-Роберт Л. Стенфилд» оказался единственной пригодной для дела посадочной площадкой на тысячу миль вокруг. И два восстановленных городка – Энфилд и Гранд-Лейк, – в которых жили военные, чистильщики, строители, местные торговцы и персонал аэропорта, тоже считались редкостью. Как для полуострова, так и для ближайших территорий на континенте.
Кроме этих городков в «округе» были частично восстановлены (а точнее – построены заново) ещё два населенных пункта: Труро и континентальный Сент-Джон. Ну, то есть как «частично восстановлены-построены». В первом городке военные расчистили узкую полосу на берегу реки и понаставили там вагончиков. Второй «отстроили» по той же схеме, но на новом месте – высоком и относительно сухом, в полусотне километров к северу от прежней городской черты, которая теперь находилась под приличным слоем воды.
Второй важный момент: атланты постоянно приспосабливались, развивались и менялись по форме и содержанию. Никто из местных жителей не мог этого подтвердить, но ходили упорные слухи, что некоторые виды тварей уже вполне уверенно ходят по земле и умеют пользоваться человеческим оружием. А отдельные особи якобы и вовсе начали разговаривать. То есть суша больше не являлась однозначно безопасным местом, что бы там ни говорил Артём.
И третье. Зачастую гораздо опаснее атлантов здесь были люди. Например, представители многочисленных бандитских кланов. И местного пошиба, и приезжие. Или даже их сочетания, как в случае с шайкой Джорджа.
Сами охотники считали себя приличными людьми, ведь поимка человека считалась нехарактерным для них эпизодом. Как говорится, «джентльмены в поисках десятки». А в основном они промышляли полезным делом – уничтожали и потрошили тварей. Именно от них получал свой товар Барон. Да, через множество посредников и промежуточных звеньев, вроде лабораторий, где потроха атлантов высушивались и упаковывались, но первичным звеном, добытчиками были именно вольные охотники. Ну, или конкурирующие с ними рейнджеры.
Разница между этими сообществами заключалась в том, что для охотников первым делом считалась добыча зверья с целью получения прибыли, а рейнджеры лишь приторговывали потрохами атлантов, чтобы покупать патроны, снаряжение и еду. В первую очередь они старались просто уничтожить как можно больше тварей. «Убей их всех» – так звучал неформальный девиз рейнджеров.
Всю эту информацию Пасюк собрал по крупицам, прислушиваясь к беседам охотников и задавая осторожные вопросы. Джордж оказался довольно молчаливым типом, зато Артем и Макс разговаривали много и не утаивали от пленника почти ничего. Видимо, считали, что Сёма всё равно никому ничего не расскажет, даже если услышит что-то лишнее.
Вывод из этого следовал неутешительный: загадочный Профессор скорее всего пустит Семена на «запчасти». Недаром же охотники называли пленника «донором». Но Пасюк старался об этом не думать.
«Пока живу – надеюсь, – решил для себя Семен. – Получится сбежать, сбегу. Не получится… такая судьба. Или лучше сказать – ирония судьбы. Дома торговал препаратами из потрохов, а здесь меня самого собираются выпотрошить. Пипец, какое «забавное совпадение»! Но раньше времени опускать руки нельзя. Надо собраться и приготовиться действовать».
Откуда у Семена вдруг появилась уверенность, что ему позволят «действовать», он и сам не знал. Просто вдруг его охватило странное спокойствие и появилась полнейшая уверенность в своих силах. Даже тот факт, что руки оставались скованными за спиной, не особенно беспокоил Пасюка. Он твердо знал, что снова выживет.
«В конце концов, я для чего уцелел в катастрофе, а потом и в море?! Чтобы сгинуть под ножом какого-то очумевшего ученого-фашиста? Дудки!»
Подспудно Семен осознавал, что у него нет никаких оснований надеяться на лучшее. Но побороть необоснованную эйфорию пополам с бравадой он не мог. Да и не старался, если честно…
…«Западная точка» оказалась небольшим дощатым строением, словно из фильмов про Дикий Запад. Новый Энфилд вообще выстроили почти в традиционном стиле, с той лишь разницей, что все дома обшили не досками, а современными материалами, и в городке имелись две большие улицы, которые перекрещивались в центре, образуя просторную площадь.
Впрочем, зданий, похожих на декорации к вестерну, насчитывалось не больше дюжины. Они и сформировали «аутентичный» центр городка. Половина остальных жилых построек имела форму опрокинутых бочек – на Русском Севере такие жилища нередко называли «балка́ми», а другую половину составили дома на колесах.
Промышленно-складские задворки тоже не отличались архитектурным разнообразием. Здесь стояли стандартные серебристые полуцилиндры-ангары либо прямоугольные модули, раскрашенные почему-то в «икеевском» стиле желтыми и синими полосами.
Но «Западную точку» построили, как жилое строение, а не собрали из щитов и панелей, как склад или технический модуль, потому что проектировалась она как довольно уютный бар. Так оно и вышло. В баре имелось всё, что положено. Не хватало разве что куцых распашных дверей. Вместо них вход закрывала легкая, но прочная стальная дверь.
Приятель Джорджа, рыжеволосый двухметровый бородач в клетчатой рубахе, встретил гостей у порога, смерил скептическим взглядом Пасюка и кивком указал на дверь за барной стойкой. Там обнаружилась вовсе не кухня, как предположил сначала Семен, а просторная комната со стеллажами, на которых разместились снаряжение и одежда – явно из привезенных с Большой земли запасов.
– Раздевайся, горемыка, – по-русски, но с южным мягким «г» и чуть протяжно, сказал Хэм. – В каком нужнике ты купался?
– Наручники-то… – Семен повернулся к рыжему боком.
– Артемка, сними браслеты с хлопца, – Хэм усмехнулся. – Бодрый такой. Не скажешь, что с неба упал.
– На подкачке, – сказал Артем, снимая с Пасюка наручники. – Пиявки покусали. Вот его и прёт.
– Где? – Хэм ещё раз окинул взглядом «товар».
– На спине четыре раны.
– Нет здесь ничего, – Хэм обошел Пасюка по кругу. – Как новенький весь.
– Беда, – проронил вдруг Макс. – Надо поскорее продавать.
– В чем проблема? – спросил Джордж по-английски.
– Раны затянулись, – пояснил Хэм. – Плохой признак. Но я никому не скажу, не волнуйся.
Семен к тому моменту скинул грязную одежду и натянул синий комбинезон. Разговор охотников и посредника он слышал, но не придал ему значения.
Раны затянулись? Ну и почему это плохо? Наоборот, хорошо! И чувствовал себя Семен отлично, хотя по всем раскладам ему полагалось валиться с ног от усталости и захлебываться соплями после купания в ледяной воде. Да по большому счету, ему вообще полагалось валиться с ног, они ведь отнялись после удара о воду. Но ничего этого не происходило. Почему? Потому, что яд атлантических пиявок помог срастись позвонкам и восстановиться нервам, а потом ещё и заживил раны? Разве это плохо?
В зале звякнул колокольчик. Хэм тут же вскинул руку и посмотрел на экранчик стилизованного под часы гаджета. На маленьком экране появилась картинка с внутренней камеры бара.
– Покупатель, – констатировал Хэм. – Сейчас приведу.
Осмотр «товара» и обсуждение цены не затянулись. Продавцы для вида поломались, но согласились на цену покупателя. С точки зрения Пасюка, торговаться они не умели вообще, сам он выкружил бы процентов на тридцать больше. Но его никто не спросил, так что Семену оставалось смириться со званием «уцененного товара» и проследовать за покупателем.
Руки ему больше никто не сковывал, поэтому Пасюк приготовился дать дёру, как только окажется на улице, но не тут-то было. Покупателя и его приобретение прямо у дверей поджидали четверо в униформе спасателей, только без погон и нашивок. Да и униформа походила на форму МЧС лишь на первый взгляд. А уж то, что двое из четверых оказались неграми, развеивало последние сомнения. Встречали Семена местные, просто замаскированные под спасателей. Или не замаскированные, а действительно имевшие частные лицензии от МЧС – не суть. Важно, что у Пасюка так и не появилась возможность сбежать. «Спасатели» запихнули его в фургончик без окон и забрались туда же сами.
Фургончик покружил по городку минут десять, притормозил, а затем проехал ещё несколько метров. Когда открылась дверца, выяснилось, что остановилась машина внутри просторного ангара. Его разделили на несколько отсеков пластиковыми перегородками трехметровой высоты, но стены, свод и ворота оставались железными. То есть и отсюда просто взять и рвануть не представлялось возможным. Следовало придумать что-то похитрее.
– Пока в колодец, – послышалось из-за ближайшей полупрозрачной отсечки. – Профессор занят.
Выбравшийся из кабины фургона «покупатель» кивнул и подал знак конвоирам. Два бойца крепко ухватили Пасюка за руки и повели куда-то вправо, за пластиковую ширму.
Семен надеялся, что там его ожидает помещение без окон, с прибитым к полу стулом. То есть что «колодец» – это условное название. Но суровая реальность превзошла ожидания Пасюка. Оказалось, что колодец это именно колодец.
В полу отсека зияло круглое отверстие метрового диаметра, прикрытое решетчатым люком. Один боец сдвинул щеколду, поднял решетку, а другой столкнул Семена вниз. В холодную бетонную трубу.
Глубиной колодец оказался так себе, метра три, поэтому ноги Семен не переломал, но и до решетки дотянуться не мог. Нет, подпрыгнуть и зацепиться мог – но какой с этого упражнения прок?
Семен оглянулся, и ему впервые после спасения стало не по себе. Против бетонных стен и решеток эйфория оказалась бессильна. Пасюк опустил взгляд. Роль пола в колодце тоже играла решетка. А под ней…
Семен опустился на колени и попытался увидеть хоть что-то по ту сторону нижней решетки. Темнота там царила полная. Сёма лишь слышал звуки и ощущал движение воздуха. Под решеткой плескалась вода. Опять какая-то не слишком чистая – запах оттуда шел знакомый и довольно противный. Похоже, Семена посадили в самую настоящую парашу.
Пасюку стало обидно. Понятно, что для «избранной нации» все, кто не говорит по-английски, – дерьмо. Но зачем так буквально-то это понимать и демонстрировать?!
Семен хотел возмутиться и объяснить на доступном языке этим гангстерам, что они не правы, но вовремя себя сдержал.
«Объяснения тут не помогут. Кроме пули в башку, аргументов для них не существует. Но перестрелять их мне пока не удастся. Надо продолжать поиски выхода».
Семен снова уставился на нижнюю решетку. Из всех вариантов бегства только этот казался более-менее реальным. Но как открыть этот выход? Пасюк тщательно изучил каждый прут решетки и каждый сантиметр её рамы. Ни засова, ни слабых мест он не нашел.
«Прутья толщиной в пять сантиметров, а рама намертво вмурована в стенки колодца. Какие уж тут слабые места! Без перфоратора или гранаты решетку не убрать».
Семен для проформы подергал прутья, а затем примерился лбом к просвету между ними. Нет, голова не проходила. Да и если б прошла, легче не стало бы. Это в детстве – прошла голова, пролезешь весь. Теперь Семен и в открытые двери не всегда свободно проходил. И вовсе не из-за головы.
Пасюк, не разгибаясь, зарычал и еще раз попытался дернуть решетку. Прутья не поддались, а вот голова… неожиданно прошла чуть дальше. Теперь Сёма ощущал холод железа не на лбу, а на висках. Пасюк невольно попробовал протиснуться чуть дальше, и холодок от металла сместился ближе к ушам. Происходило нечто невероятное. Прутья оставались на месте, не раздвигались и не изгибались, но Семен вполне себе легко между ними протискивался!
Пасюка вновь охватило воодушевление.
«Балалайку вам, а не мои потроха! Ухожу не прощаясь! Гуд бай, Америка, о-о!»
Когда голова оказалась ниже решетки, Семен точно знал, как протиснуться целиком. Овладел, так сказать, технологией трансформации. При этом, что за чудеса творятся с телом, он не понимал, но это его не парило. Абсолютно.
Мало ли какие чудеса могут происходить на свете! Откуда-то ведь появлялись всякие там люди Икс, или супергерои? Почему бы особому таланту не проявиться у Семена? Ситуация стрессовая, Сёма человек нестандартный, место действия – Америка, родина подавляющего большинства супергероев, всё сходится!
Пасюк понимал, что все его аргументы – полнейший бред. Но других у него не нашлось. Точнее – он не искал. Ведь если отмести бред про супергероические задатки, придется найти разумное объяснение. Но оно может быть лишь одно – превращение связано с укусами атлантов. И это значит, что Сёме капец! Этого Пасюк категорически не желал признавать.
Никаких мрачных прогнозов! Впереди спасение и полнокровная жизнь на новом месте! Жизнь непростая, двойная, как у всех супергероев, но интересная и непременно долгая! Семен допускал только такое развитие событий. И что по этому поводу думает судьба, его совершенно не интересовало.
Сквозь прутья протиснулось всё, кроме ботинок. Долго раздумывать Семен не стал. Развязал шнуровку, сделал глубокий вдох и погрузился в очередной поток нечистот.
Новая жизнь на новом месте сразу пошла дерьмово в прямом смысле, неудивительно, что и продолжалась она в том же стиле. Но хотя бы удалось сбежать от живодеров. Этот момент компенсировал все неприятности.
Течение несло Семена неторопливо, но Пасюка это не волновало. Над поверхностью потока оставался достаточный запас пространства, чтобы Семен мог вынырнуть и вдохнуть. И по идее, ему давно следовало это сделать, но Пасюк не спешил. Ему совершенно не хотелось глотать вонючий воздух, а рефлексы и инстинкты почему-то молчали. Сёма находился под водой уже дольше пяти минут, но не чувствовал никакого дискомфорта. Похоже, в Семене просыпался ещё один талант.
Открытие Пасюку понравилось, но всё-таки он не остался под водой. Мутный поток впереди сделался чуть светлее, и Семен вынырнул, чтобы осмотреться.
Источник света нашелся быстро. Им оказался ещё один колодец, чуть поменьше в диаметре, зато без нижней решетки. И вел он явно не в ангар, а на свежий воздух. Скорее всего, это была «ливневка» – колодец на обочине для слива воды во время дождя.
Пасюк подплыл к жерлу бетонной трубы и окинул её взглядом. Никаких скоб-ступенек он не обнаружил. Впрочем, это его не расстроило.
Семен вытянул руки, уперся в стенки и подтянулся. Получилось на удивление легко и даже ловко. И дальше Сёма пополз, удерживаясь враспор, без особого напряжения.
Решетчатая крышка колодца-ливневки не запиралась на щеколду, но Пасюк не спешил выбираться. Рядом слышались какие-то голоса. Несколько человек… кажется, трое мужчин… шли по улице и негромко что-то обсуждали.
Семен прислушался. Разговаривали мужчины то на русском, то на английском. И голоса их оказались хорошо знакомы Пасюку. Деловые планы на прогулке обсуждали охотники. Джордж и компания.
Что за блажь опять внезапно посетила Пасюка, он и сам не понял. Просто ему почему-то вдруг невыносимо захотелось отомстить этим гадам! Сначала им, а потом вернуться в ангар и всё-таки перебить «профессорских спасателей». Просто жуть, как захотелось! И Семена больше ничуть не смущал тот факт, что у него по-прежнему нет оружия.
Пасюк чуть спустился, покрепче уперся ногами в стенки и ударил кулаком в решетку…
* * *
Великая сила – эффект внезапности. Главное, использовать его правильно и хитро. Ведь если противник хорошо подготовлен, застать его врасплох не так-то просто. Вот тут-то и требуется сдобрить внезапность щепоткой хитрости.
Когда тяжеленная решетка колодца с лязгом сорвалась с места и взлетела на два метра над мостовой, охотники, конечно, раскрыли рты, но не растерялись. Они рефлекторно схватились за ружья и направили их на колодец. Однако, когда из колодца выпрыгнуло никакое не чудовище, а опять мокрый и грязный Семен, охотники расслабились, опустили оружие и заржали. Даже их надменный американский лидер заулыбался.
Вот в этот момент Пасюк и воспользовался эффектом внезапности. Он тоже расплылся в улыбке, а затем вдруг одним рывком сократил дистанцию и мощным апперкотом вырубил Джорджа. А буквально следующим движением Семен выдернул из ножен на поясе у американца нож и всадил его в шею Максу. Охотник, падая, развернулся на пол-оборота вокруг вертикальной оси, невольно направляя ружье на Артема. Всё, что оставалось Пасюку, – вовремя потянуть за спусковой крючок. Заряд картечи попал Артему чуть ниже грудины и отбросил охотника на пару метров.
На всё про всё ушло три секунды, не больше. Когда наступила развязка, упавшая решетка ещё гудела от удара о бетонную мостовую.
Где-то неподалеку послышались возбужденные голоса и топот, поэтому Семен не стал задерживаться. Он подтащил Джорджа к колодцу и столкнул вниз. Таким же образом он поступил с трупом Макса. Тело Артема Пасюк оставил на месте.
Схватив решетку, он спустился в колодец и закрыл за собой лаз.
Конечно, Пасюк не рассчитывал таким образом сбить с толку местную полицию. На мостовой остались кровавые следы. Да и какие-нибудь свидетели из соседних домов могли видеть, что произошло и куда подевался неуловимый мститель. Но какое-то время он выиграл.
«Вслед гранатами не забросают, и хорошо, – Семен спустился в коллектор и нашарил тела. – Вот и вы с дерьмом смешались, охотнички. Как вам новый статус?»
Пасюк стянул с Макса разгрузку, прихватил его рюкзак и принялся обшаривать карманы. В этот момент Джордж зашевелился, и Семену пришлось переключиться на американца. Выдумывать какую-то изощренную казнь он не стал. Пасюк просто взгромоздился на Джорджа и прижал его ко дну. Жертва задергалась, пытаясь высвободиться, но Семен держал крепко. Через пару минут противник обмяк.
Пасюк ухватил американца за разгрузку, сгреб другой рукой трофеи, снятые с Макса, и поплыл по течению.
Минут через двадцать шум потока изменился, Пасюк притормозил и пошарил руками по стенам. В правой стене коллектора он обнаружил большую дыру.
В разгрузке у Джорджа нашелся фонарик, и Семен осветил новый путь. Он оказался тупиковым боковым коридорчиком, но в конце имелся довольно просторный и сухой участок – пол коллектора там вздыбился, словно кто-то пнул по нему снизу.
Пасюк подплыл к «островку», забросил трофеи и взобрался на него сам. Тело Джорджа, после того, как снял всё ценное, он оставил в воде.
Результаты беглого осмотра награбленного не привели Пасюка в восторг, но всё равно порадовали. В кармашках двух разгрузок нашлось множество полезных мелочей, а в рюкзаках оказалось полно еды. Ещё Семен разжился приличной суммой денег и горстью золотых украшений. Всё-таки эти охотники были не чистыми ловцами атлантической живности. Бандитский промысел был для них равнозначной статьёй дохода. Теперь сомнений не осталось.
Пасюк осмотрел дробовики. В оружии он разбирался слабо, но такие названия, как «Ремингтон» и «Беретта» слышал. Похоже, с вооружением ему тоже повезло.
«Жить можно, – удовлетворенно заключил Семен, вскрывая банку консервов. – И на фиг не нужен жетон бойца МЧС. Сам по себе буду. Так проще и выгоднее. Да ещё с моими новыми талантами! Всех тут в кулаке буду держать!»
Семен отшвырнул пустую банку и тут же вскрыл новую. Аппетит разыгрался зверский. И перебить его не могла никакая вонь или воспоминания о том, как пировали на скалах атланты. Пасюк уловил ассоциацию и покосился на труп Джорджа.
Да, ситуация сложилась в чем-то схожая. Вода, камни, человеческое тело. Только пировал на камнях Семен, а не «атлантические лобстеры». И доедал он третью банку консервов, а не руку погибшего пассажира с борта А-517.
Пасюк вновь взглянул на тело. Оно медленно уплывало к главному коллектору.
Семен спрыгнул в воду, ухватил труп за ногу и вытянул на островок.
Зачем он так поступил? Этого Пасюк пока не знал, но чувствовал, что поступает правильно. Так «подсказывал» ему голодный до сих пор организм.
