9
Зверобой
Накрывшая город волна, конечно, не могла сравниться с цунами после падения Эпиорниса. Собственно, и волны-то никакой не было. Просто резко поднялся уровень воды, и в Энфилд пришло стремительное наводнение. Но недооценивать мощь и коварство стихии всё равно не следовало. Особенно коварство.
Группа майора Баева едва успела покинуть плотину, когда заграждение уступило натиску воды и частично обрушилось сразу в трех местах. Это была демонстрация мощи стихии. А коварство она проявила, когда зашла с тыла, по руслам ручьев и канавам, а также прокралась по коммуникациям. В результате в считаные минуты все низины оказались под водой и военные застряли на трех возвышенностях.
С вершины одного из холмов начиналась дорога на север, поэтому все, кто успел добежать до этой высоты, оказались в самом выигрышном положении. Вода плескалась вокруг холма, но «дорогу жизни» не перехлестывала. То есть людям грозила атака тварей, но при этом имелся путь отхода.
На второй возвышенности застряла группа эвакуации и пара машин, в том числе «санитарка» Кардана. В принципе, этот холм был отрезан не таким уж глубоким и бурным потоком, поэтому «тигры» вполне могли прорваться. Не делали они этого потому, что вода несла обломки дамбы. Но как только весь хлам уплывет в болота, военные собирались рискнуть. Об этом сообщил по рации сам Короданов.
Получалось, что в настоящую задницу попали только бойцы Баева. Они отступили на блокпост, вокруг которого теперь бурлили два условных Терека и одна Катунь. Широкие и глубокие мутные потоки неслись с бешеной скоростью, но главное – над водой поблизости от острова-блокпоста почти сразу же начали подниматься вытянутые головы с зубастыми мордами.
Впрочем, незавидное положение группы озадачило, похоже, только Сталина. Другие бойцы лишь отпустили пару шуточек и принялись деловито разворачивать гранатометы, пулеметы и огнеметы, снаряжать ручные гранаты и растаскивать по позициям ящики с боеприпасами, занимая круговую оборону. Дело для них оказалось, похоже, привычное до автоматизма.
Веретенникова поначалу к делу не привлекали. Чеснок показал ему сектор наблюдения и вручил бинокль. Иосифу предлагалось отслеживать обстановку на северной окраине города.
Какое-то время ничего примечательного Сталин не видел. Городок замер, чувствуя близкую беду. Но минут через пять, как раз к моменту, когда Веретенников освоился на позиции, в поле зрения неожиданно появился старый знакомый Иосифа, некто Семен Пасюк. Упитанный прохиндей тоже уцелел в авиакатастрофе и теперь мышковал в Энфилде.
Сталин не сомневался, что Пасюк не просто так остался по ту сторону крупной промоины. Пустой город наверняка манил Семена, как брошенный на пустой дороге кошелек. Впрочем, в данную минуту Пасюк занимался вполне благородным делом, спасал человека. Выглядело это удивительно.
Рассмотреть всю мизансцену Сталин не сумел, часть действия происходила в ложбине. Иосиф увидел только, как на южный берег промоины вылетел какой-то боец, а затем из лога появился Семен. Пока боец фыркал, мотал головой и протирал глаза от соленой грязи, Пасюк терпеливо ждал, присев рядом на корточки. Затем между ними завязался диалог.
Судя по тому, что боец на каждую фразу Семена отрицательно мотал головой, Пасюк предлагал товарищу что-то криминальное. Скорее всего, пройтись по брошенным домам и слегка разгрузить их от ценных вещей. Боец, к его чести, предложение отверг, что вызвало у Семена вполне логичную реакцию.
Сначала он вроде бы смирился с выводом, что грабить город ему придется в одиночку. Похлопав бойца по плечу, Пасюк как бы двинулся по своим делам. Но, очутившись у собеседника за спиной, Семен резко поменял планы. Он технично врезал бойцу в затылок локтем, деловито связал ноги, сковал наручниками запястья, а затем легко забросил обмякшую жертву на плечо и потопал в сторону главной площади Энфилда.
Сталин хмыкнул. Пасюк поступил предсказуемо подло, как настоящий ученик Барона. Не совсем понятно, зачем он прихватил бойца с собой, но, если подумать, в этом имелся определенный смысл. Первое, что приходило на ум, – боец потребовался Семену в качестве подсадной утки.
Веретенников проводил Семена взглядом. Когда тот почти скрылся из вида, до Сталина вдруг дошло, что в экипировке Пасюка имеется странный изъян. Семен топал по городку босиком. Готовился к затоплению? Вроде бы не лето, чтобы шлепать босиком по лужам.
Не найдя внятного объяснения этой странности, Сталин просто выкинул её из головы. Тем более что нашлись более интересные объекты для наблюдения и анализа. Например, троица рейнджеров, которая вышла к протоке и теперь озиралась, мучительно придумывая, как им форсировать водную преграду. Возглавлял группу могучий бородач, но внимание Сталина в первую очередь привлекла красивая блондинка – вот прямо красивая, на любой вкус, – которая в конце концов разрешила сомнения лидера, указав на единственный оставшийся путь, обратно в центр города.
Бородач какое-то время топтался на месте, явно сомневаясь, стоит ли слушать женщину, но всё-таки согласился. Троица побрела обратно, а затем вдруг синхронно встрепенулась, будто бы что-то услышав, и побежала. Сталин никаких подозрительных звуков поначалу не слышал, но затем и до него донеслись завывания полицейской сирены. А секундой позже он увидел, как в просвете главной улицы, где-то в районе центральной площади Энфилда мелькнул полицейский экипаж.
«Ай да Семен, сукин сын, – Сталин усмехнулся. – Наверняка из-за него шухер. Ну что ж, пусть почувствует на своей шкуре, что такое американское правосудие».
На этом все интересное закончилось. Больше поблизости никто не мелькал, а перспективу затянуло дымом с болот, по которым всё ещё колотили РСЗО, занявшие позиции где-то далеко на севере, на полпути к Труро. Картина, кстати, получалась колоритная. Серое небо над городом плавно переходило в темно-серый дым со вспышечной подсветкой над горизонтом. И звуковая дорожка получилась могучая. Раскаты взрывов, шум ветра, дождя и прибывающей воды. Всё это звучало очень «объемно».
Но интереснее всего выглядел передний план картины. Вода постепенно заливала улочки, и вскоре сухих мест в городке не осталось. Правда, атланты почему-то не спешили атаковать. Даже наоборот, там, где недавно мелькали их плавники и морды, больше не наблюдалось ни одной «поклевки».
Сталин опустил бинокль и обернулся. Это заметил Чеснок. Он тут же подошел и присел рядом.
– Затаились твари, да? – Чеснок усмехнулся. – Это в их манере. Любят на испуг брать. Потом все разом ка-ак выпрыгнут! Только успевай шинковать и поджаривать.
– Много раз такое было?
– Пока дамбу не соорудили, блокпост через день атаковали. Мы только успевали боеприпасы сюда подвозить. Теперь вот опять придется вспомнить молодость.
– Так-то блокпост крепко сделан… вроде бы.
– Что ты! Тут как в танке, – подмигнув Сталину, заявил сержант Чесноченко. – А в танке главное что? Правильно, не бздеть! Чем будешь работать? Есть крупняк. Новый, хороший. Двенадцать и семь, а отдача, как у калаша.
– «Корд»?
– Он самый. Справишься? Или могу за АГС посадить.
– «Огласите весь список, пожалуйста».
– Отставить, – выглядывая из караулки, крикнул Баев и поманил Веретенникова. – «Подь сюды», разведка. Особое дам поручение.
Судя по хитринке в глазах у Баева, поручение он придумал не просто «особое», а «уникальное». Такое, что не по плечу никому, кроме Веретенникова и одного из героев Тома Круза. И когда майор в общих чертах обозначил боевую задачу, Сталин убедился, что предчувствия его не обманули. Миссия выглядела не то чтобы невыполнимой, но очень непростой. Особенно без каскадеров. И никакие технические «вкусности», предложенные Баевым для облегчения Веретенникову жизни, подсластить пилюлю не могли.
– Мои связисты ловят особый сигнал, – без предисловий начал Баев. – Это сигнал специального маячка на резервной частоте. Наши эту частоту не используют, поскольку она закреплена за ГРУ, а у местных аппаратура вообще под этот канал не заточена. Улавливаешь мысль?
– Да. Только я здесь при чем? Чья частота, с тем и надо разговаривать.
– Переговорил, – Баев кивнул. – Сказали, что свяжутся с Москвой. У местных разведчиков нет допуска к секретам такого уровня. Прикинь!
– Прикинул. Вопрос не снимаю. У меня вообще никаких допусков нет. Да если б и остались, это не мой огород. Я во внешней разведке служил, если помнишь. Шпионаж, агентурная работа, дипломатические игры. С ребятами из ГРУ не пересекался даже.
– Да я понимаю. Не об этом речь. Счет на минуты. Пока эти бюрократы с Москвой свяжутся, пока там извилинами будут шевелить, время уйдет. Ты же видишь, как быстро развиваются события.
– Инициативу хочешь проявить?
– Вроде того.
– А насчет того, что инициатива бывает наказуема, забыл? Хочешь, чтоб сослали куда Макар телят не гонял?
– Вон там, – Баев усмехнулся и кивком указал в южном направлении, – через десять километров край земли. Куда ссылать?
– Дело твоё, – Сталин пожал плечами. – Что от меня требуется? Найти источник сигнала?
– В точку, – Баев положил на стол небольшой приборчик. – Это пеленгатор. Вот эта отметка на экране – источник, а вот эта – прибор. Погрешность десять метров. Карта местности свежая, но в реальном времени не обновляется. То есть где на карте сухо, теперь мокро.
– Судя по карте, источник где-то в море.
– Вроде бы так, – майор мотнул головой, – да не так! Присмотрись к отметке. Видишь, двигается. Пока лишь кругами по заливу, но явно смещается к городу.
– Думаешь, кто-то поднял источник со дна? Это, кстати, что на самом деле?
– Откуда мне знать. Предположительно – тот самый «Зверобой». Если, конечно, на борту вашего самолета не было других секретных изделий с вмонтированными маячками. Теперь смотри на карту. С моря в город удобно войти вот здесь, прямо напротив главной площади. Туда и направляется новый владелец источника сигнала, пока будем так называть изделие, а не «Зверобой».
– Перехватить его можно на подходе, – Сталин указал на здание в квартале от площади.
– Много подворотен. Пусть выйдет на площадь. И спрятаться негде, и не разрушим ничего, если придется пострелять. Вот эта недостроенная коробка из четырех зданий – самое подходящее место для засады. Как только увидишь объект, сообщай мне. Вот гарнитура и рация. А уж я решу, что делать дальше. Если какие-нибудь барбосы изделием завладели, шарахнем из минометов, а после ты вещицу подхватишь.
– Можно просто перестрелять их. На площади-то…
– Это если группой пойти. Но ты пойдешь один. Так больше шансов проскользнуть мимо атлантов.
– Один? – Сталин невесело усмехнулся. – Хотя бы оружие дашь?
– Ещё какое, – Баев положил на стол третий «подарок командования», снайперскую винтовку «Винторез». – И оружие тебе, и оптика.
– А транспорт?
– Тоже не обижу. Резиновая лодка, зато с японским мотором. Почти не шумит. И винт особый, тоже почти не плещет. Короче, скрытность максимальная.
– Не утешай, – Веретенников поморщился. – Атлантам наша скрытность, как мышиные уловки кошке. Вся надежда, что за одиночной целью им будет лень гоняться.
– Или так, – Баев кивнул и на секунду отвел взгляд. – Пройдешь нормально, я ещё ребят отправлю. Так что у тебя целая разведгруппа будет.
– Не надо, справлюсь.
– Пойми, Веретенников, мы не можем допустить, чтобы кто-то изделие уволок. Самим же его искать – двойная работа. А что тебя одного пока отправляю… нехорошо, это да. Но зато на твоей стороне внезапность будет. И вообще… никак нельзя упускать этот шанс. Никак!
– Я всё понял, майор! И в целом я с тобой согласен, что ты оправдываешься? Уверен, из Москвы такой же приказ придет, так чего ждать?
– Если что-то ещё надо…
– Нож. Больше ничего. Где моторка?..
…Скорость и маневренность – главные слагаемые удачи не только для танков на поле боя. Слалом между обломками и всяким остроугольным хламом запросто мог закончиться в десяти метрах от блокпоста, но легкая лодка слушалась рулевого отлично, а мотор позволял ускоряться почти мгновенно. Единственное, с чем маломерный водный транспорт справлялся так себе, оказалось течение. Поток снес лодку далеко к западу, и Веретенникову пришлось пробиваться в центр городка не по главной улице, а по закоулкам.
В результате он всё-таки вырулил на центральную площадь, пусть и не там, где планировал, и главное – не столкнулся с тварями. Их плавники и спины то и дело поднимались над мутной водой там и сям, но к лодке ни одно чудо-юдо не подплыло. Может быть, приняли её за один из обломков или действительно не хотели гоняться за мелкой добычей – кто поймет этих чужаков?
Однако, будь в жизни всё, как хочется, человечество могло давным-давно исчезнуть. Ведь если все сделались бы богатыми, сытыми и ленивыми, могли исчезнуть все стимулы хоть как-то шевелить и руками, и мозгами. Так что трудности – такой же положительный момент жизни, как и разного рода удачные приятности. Именно этим утешил себя Веретенников, когда удача временно от него отвернулась.
Под днищем вдруг противно заскрипело, и правый борт лодки начал стремительно опадать. На что напоролось суденышко, Иосиф не понял и выяснять не стал. Он просто спрыгнул в воду и бросился к ближайшему зданию. Воды в этом месте набралось по грудь, поэтому Сталин устроил вместо забега короткий заплыв и вскоре через запасный выход попал в относительно спокойное место – в торговый зал супермаркета.
Здесь вода поднималась едва выше колен и потому Сталин мог неспешно бродить, а не плавать. И ещё один плюс – с прилавков и полок смыло не весь товар. Кое-что осталось на местах, поэтому спотыкаться приходилось через раз, а не на каждом шагу.
Сталин окинул взглядом временное убежище, уселся на кассовый прилавок и достал пеленгатор. Пока ничего существенно не изменилось. Сигнал по-прежнему шел из залива. А значит, план с засадой в коробке из четырех пятиэтажек ещё действовал. Вот только добраться в нужную точку Иосиф теперь мог только вплавь.
Где-то неподалеку глухо заворчали моторы. Сталин мгновенно спрыгнул с прилавка и двинулся к главному входу. Пока он брел, «ситуация ушла». Три охотничьих катера показали Веретенникову общую кильватерную струю и скрылись за восточными зданиями.
Иосиф сплюнул и вернулся к нагретому прилавку. Раз не вышло с «попутным транспортом», следовало придумывать свой вариант. Комплекс из четырех домов находился не так уж далеко, на южной окраине площади. По прямой метрах в трехстах. По сути, один рывок. Даже если найти простую лодку с обычным шумным мотором, затея далеко не безнадежная. Но где взять лодку?
Сталин вновь оглянулся. Вообще-то он попал в большой магазин, где прежде торговали не только продуктами. Существовала в этом городке такая традиция прежде или её принесли воспитанные «Лентой» и «Ашаном» миротворцы, история умалчивает, но этот «супермаг» чем-то напоминал очень большое «сельпо». Половину магазина занимали продукты, а на другой продавались товары повседневного спроса. От лопат до телевизоров. А на втором этаже, судя по указателям, имелись ещё и отделы одежды, игрушек и косметики. Для полноты картины не хватало оружейных рядов.
Веретенников опять спрыгнул в воду и добрел до спорттоваров. Интересно, что лодка нашлась почти сразу. Судя по блеклым краскам ярлыков, она выцветала в витрине уже не первый год, но для дела пока годилась. Более того, на неё был навешен компактный мотор. Одна беда, в бачке не булькало, и, где достать бензин, Сталин не представлял. В отделе бытовых мелочей, где продавались походные печки и зажигалки, плавали баллоны с газом, но не нашлось ни одной емкости с жидким горючим. Разве что имелся растопочный жидкий парафин. Сталин постоял, размышляя, «прожует» ли моторчик этот вид жидкого горючего, но к определенному выводу так и не пришел. А время между тем поджимало.
Иосиф начал искать взглядом весла, как вдруг обнаружил, что есть альтернатива. Чуть дальше по ряду плавал прогулочный педальный катамаран. Тоже вещь, давно забытая местными жителями, – ведь где на нем плавать, если кругом твари? Тем не менее его упрямо не снимали с витрины. Почему? Чтобы создать иллюзию нормальной жизни?
Сталин отбросил лишние размышления и отбуксировал катамаран к прилавку, ставшему для Иосифа чем-то вроде местной базы. Да и удобнее садиться в катамаран с причала, чем запрыгивать из воды.
Сталин уселся в пластиковое креслице, нажал на педали, проплыл вперед, назад, подвигал рулем и пришел к выводу, что аппарат вполне годится. Главным его преимуществом перед лодкой на весельном ходу стала система «свободные руки». В случае чего Иосиф мог отстреливаться, не теряя ход.
Веретенников понимал, что занимается ерундой, успокаивает себя, взрослого и опытного человека, какими-то детскими фантазиями. Отстреливаться, сидя на игрушечном, по сути, катамаране! Абсурд и стеб. Но какой у него оставался выбор?
Вновь выкинув лишнее из головы (ну да, абсурд, и что теперь, вернуться к Баеву и сказать: «Извини, не справился, потому что со стороны это выглядело смешно», так, что ли?), Веретенников перехватил поудобнее «винторез» и в очередной раз сверился с пеленгатором. Отметка «Зверобоя» вновь пришла в движение. Но теперь она двигалась не кругами по заливу, а прямиком к городу. Всё, как предсказывал Баев.
Сталин резко нажал на педали, но не рассчитал и едва не снес правым поплавком катамарана ближайшую стойку с консервированными овощами. Удар вышел несильным, но неприятность всё равно случилась. Иосиф выронил пеленгатор.
Приборчик воды не боялся, поэтому просто выругаться и забыть о потере Сталину не позволила совесть.
«Да и пригодится ещё!»
Иосиф сдал назад, спрыгнул на прилавок и уже с него спустился в воду. Чтобы сократить время поисков, Сталин погрузился с головой и принялся шарить по полу сразу двумя руками. И нащупал одновременно пеленгатор и какой-то тяжелый даже в воде мешок. Если бы мешок оказался хоть чуточку легче, Иосиф не обратил бы на него никакого внимания. Но этот словно приклеили к полу.
Веретенников вынырнул, сунул пеленгатор в карман, а странный рюкзак поставил на прилавок. Даже не открывая, Иосиф знал, что находится внутри. Нет, дело не в чутье. Дело в опыте. Он отлично помнил, как глухо брякает поклажа, полная золотых изделий. А объем мешку придавали пачки банкнот. Для полной уверенности Сталин открыл прорезиненный рюкзак, заглянул внутрь, удовлетворенно хмыкнул и вновь тщательно запаковал этот «драйбэг».
«Похоже, судьба извиняется за доставленные неудобства. Интересно, кто его здесь спрятал? Какой-то конкурент Семена в деле разграбления города? А может, сам Пасюк? Нет, для Семена всё слишком ловко и смело. Всё по старой заповеди – хочешь что-то спрятать понадежнее, оставь на виду. Всей маскировки – мутная вода. Семену такое не придумать. Если б не случайность, трюк мог сработать просто отлично. Но тут уж извини, неведомый дружок. Кто успел, тот и съел».
Сталин закинул рюкзак за плечи, вновь оседлал катамаран и направил несерьезную посудину к выходу из супермаркета. Навстречу серьезной проверке на прочность.
Впрочем, уже на первых метрах пути выяснилось, что шлепающая лопастями по воде несъедобная каракатица заинтересовала атлантов ещё меньше, чем резиновая лодка с «бесшумным» моторчиком. Иосиф держал оружие наготове и пытался отслеживать каждую «поклевку». Он отлично видел тварей, но они так и не отреагировали на шлепки лопастей катамарана. Плавали вокруг, как черти из «Вия», но посудину будто бы не видели.
Даже когда Сталин поднажал и суденышко зашлепало вдвое громче, твари не сообразили, в чем фокус. Или сообразили, но почему-то не захотели нападать. На эту мысль навел один неприятный момент на последней минуте водного путешествия.
Сразу два атланта вдруг вынырнули прямо на пути у катамарана. Веретенников сначала решил, что судьба передумала ему помогать и отыгрывает назад. Но атланты просто несколько секунд пялились жуткими акульими глазами и усиленно нюхали воздух, а затем плавно, без всплесков нырнули, и больше Сталин их не видел.
Почему они не напали? Это осталось загадкой. Не понравилось, как Сталин пахнет?
«Если так, я не обиделся».
Иосиф загнал катамаран, чтобы не светился, прямо в подъезд одного из домов комплекса и потопал по внутренней лестнице на крышу.
На самом последнем этапе возникла незначительная заминка – дверь на крышу оказалась заперта на замок, но эту проблему легко устранил один выстрел из «винтореза».
А вот на крыше Веретенникова ждал ещё один приятный сюрприз. Пожалуй, не менее приятный, чем рюкзак с золотишком. Прямо по центру плоской крыши стоял вертолет, накрытый хитрой, преломляющей свет тканью. Сталин присвистнул и обошел вертушку по кругу. Это оказался типичный «хьюи», официально – «ирокез», старый, но хороший и вполне надежный.
«Удачная находка, как ни крути, – Сталин заглянул под маскировочную ткань. – Правда заминированная. Что ж, это правильный вариант, если нет возможности оставить часовых. Не проблема на самом деле, но сначала надо выполнить поставленную задачу, а уж после разбираться с «минной противоугонкой» этого «хьюи». Что там на пеленгаторе?»
Пеленгатор ловил сигнал без проблем, тем более что шел он теперь не из залива, а из города. Если верить приборчику, находился источник в трех сотнях метров к северо-западу от Сталина. То есть где-то в недрах того самого магазина, где Иосиф разжился сокровищами неведомого Али-Бабы.
«Опаньки! – Сталин хмыкнул. – А нет ли здесь связи? Но каким образом бывший владелец рюкзака ухитрился нырнуть в залив? Аквалангист-экстремал? Судя по тому, что рюкзак он спрятал под водой, – вполне вероятно. Другой вопрос – как он выжил? Там ведь тварей, должно быть, что селедок в бочке. Отчаянный, однако, водолаз. Даже сочувствую ему. Но тут уж ничего не попишешь. Кто-то теряет, а кто-то находит».
Сталин занял позицию у края крыши и взял на прицел выход из магазина…
…Ожидание дело томительное и скучное, но Сталину заскучать не позволили, ни люди, ни обстоятельства. Первым его встряхнул Баев. Майор затребовал доклад.
– А что тут докладывать? – Сталин покосился на вертушку. – Прибыл на место. Обнаружил замаскированный «ирокез». Отметка переместилась из залива в город. Сейчас находится в магазине, в трехэтажном, напротив мэрии.
– Как переместилась отметка, засек?
– В том-то и дело, что нет. Параллельно в город вернулись катера охотников, три борта на водометах. Они тоже кружили по заливу. Но изделие точно не у них. Они дальше ушли, на запад, в дымовую завесу, а отметка здесь зафиксировалась.
– Так может, они её тут припрятали?
– Хорошая версия, – Сталин едва слышно усмехнулся. – Но нет. Не совпадает по времени. На пару минут всего, но не совпадает.
– Что-то… какая-то… каша получается. Кто привез изделие, если не охотники? Ихтиандр?
– Не знаю. Ихтиандры тут в ассортименте, с крыши это видно невооруженным глазом. Просто лососевый нерест какой-то, кишит всё. Но я что-то сомневаюсь насчет изделия. Не могли атланты его притащить. Не «сороки» они, чтобы незнакомые вещи просто так хватать. Не та у них в мозгах «прошивка», на блестящее не реагируют.
– Сам понимаю, – Баев вздохнул. – Осмотрись ещё разок. Может, ты что-то упустил? Кстати, где там вертушка? Я ничего не вижу.
– Маскировочная ткань хорошая.
– И что, рабочий «ирокез»?
– Вполне. Заминированный только. Но это решаемо. Ты не отвлекайся, майор. Хотел, чтобы я осмотрелся? Я осмотрелся. Теперь слушай. Насчет охотников я уже доложил. Кроме них, вижу спасателей, которые катят на двух КамАЗах прямиком в мою сторону. А ещё вижу полицию и рейнджеров, которые митингуют непонятно о чем, сидя на крыше банка. Один коп, бородатый рейнджер и белокурая красотка. Знаешь их?
– Скорее всего, местный шериф Гарри, а с ним Баз и Оксана.
– Наша?
– Нет, тоже местная. Раньше пилотом была, а теперь переводчицей и кем-то вроде посредника между нами и рейнджерами. Хорошо, что с ней всё в порядке. Без неё тут полный бардак будет.
– А сейчас пустой бардак?
– Не прикалывайся, это на самом деле ценный кадр.
– Я понял. Слушай дальше. Людей в поле зрения больше нет. Уровень воды по-прежнему растет. Вода уже заползает на аэродром и подбирается к скалам, на которых стоят какие-то доты.
– Это база рейнджеров.
– И в воде повсюду копошатся атланты. Хреновы тонны живой массы ползут в город и к аэропорту. К твоему блокпосту тоже.
– Умеешь успокоить.
– Умею. Теперь сладкое. На крышах соседних домов стоят ещё два вертолета. Думаю, владелец у них один, поскольку замаскированы все три вертушки одинаково.
– Нет, ну это надо! – возмутился Баев. – Под носом у всех! Без разрешения военной администрации! Уже просто спортивный интерес появился – кто эта ловкая сволочь?
– Не о том думаешь, Баев. Уводи людей с блокпоста, пока не поздно. На этот раз вам не отбиться. Задавят массой.
– Так, разведка, ты не забывайся! Я сам решу! Понял? С блокпоста придется уйти, это вижу. Но куда – ещё не решил. Может, к тебе все выдвинемся.
– Твоё дело, – спокойно ответил Сталин. – Только зачем?
– Есть у меня сомнение, что ты вернешься, когда «Зверобой» добудешь.
– Ах, вот о чем ты печалишься! – Веретенников усмехнулся. – Не доверяешь? Зачем же одного отправлял?
– Риск был большой.
– И ты рискнул кем не жалко.
– Ты поступил бы иначе?
– Не знаю. Но сейчас я увел бы всех на север, а сюда прислал бы ещё парочку «кого не жалко», в качестве моих конвойных и подстраховки одновременно. Только не говори парням, что они те, «кого не жалко», обидятся и всё дело провалят.
– Не дави, разведка, дай обмозговать!
– Думай, майор. Только резче. Время уходит.
– Хорошо. Сделаем так. Людей уведет мой заместитель. А к тебе выдвинусь сам. С Чесноком. Жди.
– Как скажешь, но…
Сталин не закончил фразу. Внизу затрещали автоматные очереди. Иосиф на всякий случай пригнулся и отполз от края крыши, но затем вернулся, только на другую позицию. Любопытство могло обернуться неприятностями, но всё обошлось.
Автоматчики внизу били не по крыше. Они обстреливали катера охотников. И самое интересное, что стрелки находились в воде!
Поначалу Сталин не поверил глазам. По охотникам, хотя преимущественно «в белый свет, как в копеечку», лупили атланты! Калаши в их корявых лапах ходили ходуном, свинец летел куда попало, один из атлантов даже получил пулю в спину от своего товарища, но тварей эти моменты, казалось, только подзадоривали. Они стреляли, пока не кончились патроны.
«Когда сообразят, что автоматы можно перезаряжать и научатся держать прицел, будет вообще труба, – подумалось Сталину. – Начнут гонять по огородам всех подряд, даже военных».
Эпизод настолько увлек Иосифа, что он не заметил, как новый владелец «Зверобоя» покинул магазин и переместился вплотную к зданиям на юго-восточной окраине площади. Пеленгатор пискнул, сообщая, что источник сигнала вошел в стометровую «зону приближения», и лишь тогда Сталин спохватился. Он вновь сменил позицию – переместился на другой край крыши и вскинул «винторез», выискивая цель через оптику.
Цель не обнаружилась, зато в прицел попали несколько «спасателей». Их машины остановились у второго дома. Бойцы быстро перебирались из машин в окна новостройки, а три командира – один в военной форме – разглядывали, казалось, засевшего на крыше Сталина. Впрочем, нет. Веретенникова они вряд ли видели. Скорее, разглядывали кого-то ещё.
Сталин оторвался от оптики и перевел взгляд на то место, где над срезом ограждения крыши торчали поручни пожарной лестницы. «Спасатели» определенно смотрели на неё. Интересно, кто карабкался по лестнице? Атланты с автоматами?
«Если так, будет вообще чума! – Сталин криво ухмыльнулся. – Твари с калашами – это всё равно что обезьяны с гранатами, да на господствующей высоте».
– Идем к тебе, – вновь ожила гарнитура голосом Баева.
– Вдвоём?
– Да, всё по плану. Больше народу – медленнее ход.
– Всё так, майор, но тут у нас крупные силы противника вдруг объявились. Нужны ещё стволы.
– Я где их возьму? Возвращаться за бойцами на блокпост долго, а других лодок у них там нет.
– Иди через сектор банка. Прихвати хотя бы копа с рейнджерами. Схлестнуться с новым, полуразумным видом атлантов они наверняка не откажутся.
– С каким видом? – удивился Баев.
– Тритоны с автоматами.
– Шутишь?
– А сейчас время для шуток?
– Хорошо, разведка, понял. На связи.
Пеленгатор вновь пискнул, и Сталин невольно замер. Сигнал «Зверобоя» почти совместился на экране пеленгатора с отметкой самого приборчика.
Веретенников направил «винторез» на просвет между поручнями пожарной лестницы и… взял на прицел Семена Пасюка. Вернее, то, во что он превратился. В целом Сёма оставался узнаваемым, но если не знать, как он выглядел раньше, Пасюк запросто мог сойти за типичную тварь. Кожа имела землистый оттенок, лицо перекосило, рот превратился в широкую пасть, руки вытянулись, а ступни трансформировались в настоящие ласты. Но главное – Семен и двигался теперь, как атлант. Эту пластику не сумел бы сымитировать даже самый талантливый пародист. Так двигаться… это должно быть в крови. Видимо, так оно и случилось, Пасюка, скорее всего, покусали твари, и теперь у Сёмы в крови бурлило немало атлантического дерьма.
«Вот почему его не трогает зверьё, – дошло до Сталина. – Атлант атланту плавник не выгрызет».
А в руках Пасюк держал небольшую металлическую банку с маркировкой «биологическая опасность». Сигнал шел от неё.
Сталин не понял, что вдруг на него нашло, но в голове будто что-то вспыхнуло, и план военных стал ясен, как безоблачный летний день.
«Они хотели распылить этот «Зверобой» при заходе на посадку. Над заливом, городом и болотами. Тогда-то и стало бы понятно, для кого вещество смертельно, а для кого нет.
А три разные группы на одном борту были отправлены с Большой земли, чтобы резко, сразу после посадки подменить, если что-то пойдёт не так… то есть если все помрут… и военных, и МЧС, и полицию.
Но самолет сбили атланты, план сорвался, а твари, почуяв, что город почти не защищен, резко перешли в наступление. С учетом того, что затопленный теперь перешеек отделяет от моря зону соленых болот и озер, успех тварей грозит потерей не только района аэропорта и Энфилда с Гранд-Лейком, но и всего полуострова.
Что тут можно сделать? Кое-что в принципе можно. Если вернуть «Зверобой», шанс есть».
Пасюк, заметив Веретенникова, замер на краю крыши. Выстрел в сердце мог сбросить Сёму вниз вместе с «изделием», поэтому Сталин поднял прицел, собираясь продырявить Семену башку.
Пасюк разгадал намерение Иосифа и резко поднял цилиндр со «Зверобоем» на уровень глаз. Сталин чертыхнулся и вновь опустил прицел. Но в сердце Пасюку опять не выстрелил. На уровне груди Семена вдруг появилась уродливая морда, перечеркнутая зубастой пастью.
Сталин рефлекторно потянул спусковой крючок и вместо одного из жутковатых глаз с прямоугольным акульим зрачком, образовалась дырка. Тварь конвульсивно дернулась и рухнула под ноги Семену.
И сразу же над головой у Сталина свистнули несколько пуль. Стреляла ещё одна тварь, которая забралась на крышу по той же пожарной лестнице. Атлантический «стрелок» бил опять не прицельно, но ведь шальные пули тоже убивают.
Сталин точным выстрелом сбросил особо опасного атланта вниз и попятился, вновь меняя позицию. Полуразумные амфибии полезли на крышу, как пена. Автоматами они больше не размахивали, но на их стороне теперь имелось численное преимущество. Впрочем, атаковать они не спешили. Пока что атланты просто окружили Пасюка и прикрыли его собой.
Сталин спрятался за вертушку и затаился в ожидании. В ожидании чего? Пока он и сам этого не понимал. Но хотелось бы верить, что в ожидании подкрепления.
* * *
Если ружье висит на стене в первом акте, во втором оно должно выстрелить. Так якобы гласит один из базовых театральных законов. Веретенников был бесконечно далек от театра даже в те времена, когда дипломатический протокол заставлял посещать храмы искусства. Как-то раз на вопрос спутницы: «Как тебе постановка?» – Иосиф ответил честно: «Было душно», чем тут же разрушил сердечные отношения, но заслужил глубокое уважение товарищей, слышавших этот ответ.
Короче говоря. Сталин чувствовал, что второй акт в разгаре и выстрелить собираются все заготовленные декораторами ружья. Залпом. На крыше постепенно собиралась вся массовка. Вернее, все оставшиеся в затопленном городе люди. И, как минимум, трое ещё недавно числились пассажирами злополучного рейса А-517. Как можно это объяснить? «Весь мир театр»?
Если так, Сталину оставалось только пожалеть, что в прежние времена он настолько прохладно относился к драматургии. Глядишь, сейчас пригодились бы познания. Но сейчас полагаться Иосиф мог, похоже, только на сообразительность. На этом и остановился.
Первыми прибыли спасатели, которые при ближайшем рассмотрении оказались «частниками», да ещё и местного пошиба. Все, кроме парня в военной форме. Сталин не знал его лично, но почему-то сразу решил, что это ещё один спасенный. Да не просто спасенный, а тот самый боец, которого вытянул из мутного потока Семен Пасюк. Версию подтвердил сам боец. Едва «спасатели» выбрались через дальний вход-будку на крышу, парень указал главарю группы на Сему и назвал Пасюка по имени. Главарь по-русски поблагодарил бойца, назвав его по фамилии, а затем ухмыльнулся и дал своим подручным вполне понятную отмашку.
«Спасатели» открыли беглый огонь по атлантам и двинулись к дальнему краю крыши. Главарь и Грачев, как он назвал парня, тем временем переместились за вертушку, где и встретились с засевшим там Сталиным.
– А-а, вот кого мы видели на крыше, – главарь «спасателей» усмехнулся. – Координируете, наводите, наблюдаете?
Он взглядом указал на военную гарнитуру связи.
– Всего помаленьку, – Сталин также кивком указал на бойцов. – Ваши ребята не переоценивают себя? С атлантами лучше не сближаться.
– Вы так хорошо разбираетесь в повадках тварей? Я не видел вас раньше. Вы, случайно, не из новичков?
– А вы знаете всех военных в гарнизоне? Простите, как вас называть?
– Профессором.
– И всё?
– И всё. А вас?
– Дядюшкой Джо.
– Серьёзно? – Профессор выгнул бровь. – И где ваша трубка?
Сталин не ответил. Над крышей разнесся дикий вопль, и твари вдруг бросились в контратаку. Только тогда до Веретенникова дошло, что кричал не кто-то из «спасателей» и не атлант. Вопил Пасюк. Сначала вопль был обычный, для прочистки глотки, но затем Семен заорал вполне членораздельно. Вряд ли он обращался к атлантам, ведь они его не понимали… хотя… кто их знает?
– Все на меня, да?! – Сема сорвался на фальцет, но затем опять вернулся к баритону. – Хотите махача, да?! Я устрою! Я порву сейчас тут всех, как сорок грелок! Твари, жрать их! Фас!
– «Вечер перестаёт быть томным», – Сталин развернулся и открыл огонь по тварям.
Они по-прежнему заслоняли Семена, но это уже не имело значения. Вряд ли Пасюк и впрямь командовал атлантами. Скорее, его желания совпадали с их намерениями. Сёма хотел выжить, а твари хотели его спасти, чтобы использовать в своих целях. Какого черта они не стянули его с крыши и не уволокли под воду? Да и сам Пасюк почему не уходил? Зачем ему потребовался «махач»? Это всё оставалось пока за пределами понимания Сталина.
– Семену что-то нужно, – вдруг поддержал невысказанную мысль Веретенникова боец Грачев.
– Вертолет не отдам! – заявил Профессор. – Попрошу, кстати, посторониться. Буду заводить.
– Заминировано, – предупредил Сталин. – Впрочем, вы должны знать код.
– Я знаю, – Профессор изобразил этакую «усталость от умственной работы» и кивнул. – Последовательность Фибоначчи. Первые пять чисел.
Сталин иронично покосился на главаря «спасателей». За короткую, но яркую криминальную карьеру Веретенников повидал немало чудного народа. Встречались и подобные типы. Кто-то изо всех сил пытался выглядеть бывшим спецназовцем, кто-то опытным зэком с пятью куполами на спине, а кто-то загадочно и туманно рассуждал о дальних странах, намекая, что имеет особые связи по всему миру. Данный случай не выбивался из ряда. Этого умника наверняка прозвали Профессором из-за склонности к псевдонаучному выпендрежу.
– А что у него в руках? – Грачев привстал, чтобы разглядеть Семена.
Подручные Профессора уже сошлись с атлантами вплотную, и некоторые начали работать прикладами и ножами. На воздухе твари оказались не настолько ловкими бойцами, как в воде, но убить их получалось всё равно с трудом. Так что «спасатели» потели всерьёз.
– Ты что-то увидел? – Профессор стянул маскировочную ткань и занялся разминированием, но возглас Грачева отвлек его от дела и заставил принять позу, похожую на собачью стойку. – Это то, о чем я думаю?!
– Кофе из «Старбакса»? – Сталин сменил магазин и вновь бросил короткий взгляд на соседей.
Профессор шутку не оценил. Да он её и не слышал, поскольку сосредоточился на «махаче». Он раскачивался из стороны в сторону и вытягивал шею, как хоккейный вратарь, которому собственные защитники мешают увидеть шайбу. В данном случае роль шайбы играла банка со «Зверобоем».
Грачев тоже не отреагировал. И тоже потому, что сосредоточился. Похоже, боец имел насчет «изделия» свои планы. Вообще, складывалось впечатление, что в компании Профессора этот парень оказался случайно, как оказываются в одной спасательной шлюпке люди из бесконечно далеких друг от друга социальных параллелей.
– Вот он! – вдруг встрепенулся Профессор и вскинул руку. – Стреляйте!
– Нет! – крикнул Грачев. – Это же Сёма!
– Скажу киношную банальность, Егор, но это уже не твой друг! – Профессор обернулся к Сталину. – Стреляйте, чего вы ждете?!
– Мне он ничего не сделал, – Сталин пожал плечами. – А вас он чем обидел? Что-то украл? Не золото случайно?
– Золото? – Профессор поморщился. – Какое ещё золото?
В этот момент сразу два бойца, прикрывавшие вертолетную стоянку, разлетелись в стороны, как кегли, и рядом с «хьюи» возник Семен Пасюк. Он тяжело дышал и таращился, словно ему наступили на хвост. А ещё Сему бил какой-то припадок. Его корежило и трясло так, что он не сразу смог предъявить свои претензии. Семену повезло, что Сталин сдержал слово и не выстрелил. Так-то момент выпал благоприятный.
– З-золото?! – наконец выдавил из себя Пасюк. – Сталин, где золото?! Это… моё!
– Ах, вот что тебя привлекло, – Сталин усмехнулся и скинул с плеча рюкзак. – Меняемся? У тебя там что? Пиво? Я как раз от жажды измучился. Любое золото за глоток. Идет?
– Нет! – Профессор подался вперед, но Сема так убедительно рыкнул, что «ученый» запрыгнул в вертолет и притаился.
– Идет, – Пасюк оскалился, но эту гримасу следовало понимать, как обманчиво-дружелюбную улыбку.
Семен протянул Сталину банку и сделал пару шагов вперед.
– Не утруждайся, – Иосиф прицелился Пасюку в лоб. – Брось Грачеву!
– Сначала ты, – Семен поднял банку над плечом.
– Не вопрос, – Сталин бросил рюкзак.
Мешок теперь вроде бы свободно лежал в шаге от Иосифа, но на самом деле Сталин по-прежнему контролировал ситуацию. Он зацепил каблуком длинный шнурок на боковом клапане рюкзака и в любой момент мог подтянуть поклажу к себе.
Семен сделал два шага и наклонился, чтобы поднять мешок, но это оказалось уловкой. Пасюк внезапно присел, мгновенно «перетек» вплотную к Веретенникову и нанес всего один мощный удар раскрытой ладонью в грудь…
…Сталин успел выстрелить, но пуля улетела в небо. А сам Иосиф улетел далеко назад и крепко ударился затылком о борт вертолета. «Винторез» выпал у него из рук и, брякнув о металлическую «лыжу», исчез под вертушкой. Зато никуда от Сталина не делся заветный рюкзак. Он повторил траекторию полета владельца и рухнул рядом.
Пасюка фокус озадачил, но долго раздумывать Семен не стал. Он в два прыжка очутился рядом с провалившимся в нокдаун противником, поднял рюкзак и оборвал потайной шнурок. А затем Пасюк вдруг подпрыгнул и приземлился, целя сразу обеими пятками в то место, где находилась голова Сталина. Если бы Семен попал, от головы сержанта могло остаться мокрое место, как от арбуза, попавшего под асфальтовый каток.
Выручил Сталина очнувшийся Грачев. В последний момент Егор прыгнул «рыбкой» и, сам рискуя попасть под удар, вытолкнул сержанта из «зоны поражения». В результате Пасюк промазал и лишь сделал в железобетонном перекрытии несквозную, глубиной по щиколотку, но зато метровую в диаметре выбоину.
Егор сгруппировался, ожидая, что разъяренный Семен подпрыгнет ещё раз или выкинет какой-то другой смертельный фортель. Но Пасюк вдруг успокоился. Даже на несколько секунд пришел в себя. Во всяком случае, он вполне разумно взглянул на Егора и подмигнул.
– Снова ты в пролете, Егорка! – Сёма засмеялся, и его ничуть не смутило, что смех теперь звучит, как жуткое утробное рычание пополам с клекотом. – Но ничего, пацан сказал – пацан сделает. Куплю виллу, возьму садовником. Учи ботанику, братишка!
Семен закинул рюкзак за спину и прыжками помчался к северному краю крыши. Там схватка поутихла, а прыжок в воду с пятого этажа теперь, видимо, представлялся Семену обычным делом.
И если бы не случайная помеха, у Семена всё могло получиться. Ведь безоружному Грачеву оставалось лишь растерянно хлопать глазами и провожать бывшего приятеля взглядом. Да и появись у Егора оружие, вряд ли он выстрелил бы Семену в спину.
В момент, когда Пасюк почти взвился в воздух, чтобы перепрыгнуть через ограждение крыши, из второго выхода появились двое военных. Они не стали разбираться, кто перед ними и кем он приходится остальным участникам драки. Увидев перекошенное лицо… теперь уже морду серо-зеленого чудища, бойцы вскинули автоматы и открыли огонь.
Стрельба практически в упор могла решить все проблемы, но почему-то не решила, Семена пули не задели. Не сказать, что он как-то очень уж ловко маневрировал, но факт остается фактом. Прыжок у него сорвался, пришлось Семену упасть на крышу и перекатиться пару раз, а затем подняться и поскакать сайгаком из стороны в сторону – выглядело даже забавно. Однако смех смехом, а продырявить Пасюка военным так и не удалось.
Только когда из второго выхода появились ещё трое, Пасюк явно занервничал и бросился к южному краю.
Беспокойство Семена имело все основания. На крыше появились те, кто не только умел уничтожать тварей, но и пользовался подходящим оружием. Рейнджер Баз, Оксана и шериф Гарри целились в Семена из дробовиков. На короткой дистанции – то, что нужно.
Первый же залп картечью из трех стволов вышиб из бедра и бока у Пасюка кровавые ошметки. Правда, с ног Семена не свалил. Лишь заставил резко сменить направление и опять броситься на Грачева.
У Егора мелькнула мысль, что этот трюк Семен не обдумал. Баз давно собирался расстрелять Грачева, и теперь ему не мешали никакие липовые «спасатели». Но Баз не выстрелил.
Пришлось Егору решать проблему самостоятельно.
Грачев успел развернуться и встретить Семена прямым ударом ногой в живот. Пасюк не ожидал настолько «радушного» приема, но притормозил несильно. Продолжая движение по инерции, он сбил Грачева и едва не вышвырнул его за «рамку» крыши. Спасло Егора прочное ограждение. Он больно ударился спиной, но сумел сгруппироваться, отпружинить и врезать Семену в ухо, а затем ещё пару раз в затылок.
Удары получились качественные, но Егору показалось, что ни один не пришелся «в кость». Кулаки отскакивали от Сёминого затылка, как от шины. Грачев добавил локтем сверху вниз по хребту, но вновь будто бы ударил по пружинному матрасу. Семен всегда был упитанным, но в прежние времена Егору удавалось пробить его сало. Теперь же удары вязли в защитном слое, как в упругом желе. Оставалось перейти к борцовской технике, но Егор владел только парой приемов.
Семен почувствовал замешательство противника, но не отмахнулся, чтобы не потерять живой щит, а только вновь попробовал перемахнуть через ограждение. Грачеву пришлось намертво вцепиться в рюкзак, изображая якорь. Если вспомнить, как Семен выдернул приятеля из мутной жижи, прыгнуть с дополнительным весом за плечами он мог запросто, силенок хватило бы и не на такие подвиги. А вот ткань рюкзака не выдержала нагрузки и громко затрещала. Звук подействовал на Пасюка, как сигнал остановиться.
Сёма замер как вкопанный и вновь оглушительно зарычал.
И тут же, будто реагируя на его грозный рык-призыв, на крышу начали забираться новые твари. Сотни новых тварей и сразу со всех сторон. Теперь они карабкались не по лестнице, а прямо по стенам, как большие ящерицы.
«Спасатели», военные и местные встали плечом к плечу и попятились к вертушке, но тут вдруг выяснилось, что Профессор не намерен никого дожидаться. Он давно запустил двигатель, и теперь ему оставалось только поднять «хьюи» над крышей. Что он и сделал.
Ситуация сложилась критическая, но Егора это почему-то успокоило. Парадоксально, но факт. Наверное, он понял, что вариантов теперь не осталось и любое решение будет единственно верным. Или ошибочным, но всё равно единственным, никакие случайные факторы больше не вмешаются.
Грачев рванул рюкзак с такой силой, что лямки снова затрещали. Семен развернулся и засветил наконец бывшему приятелю кулаком в лоб, но промазал. Егор успел сократить дистанцию и почти прижался к Сёминому пузу.
Пасюк попытался ударить локтем, снова лишь чиркнул Егора по плечу и спине, а в ответ получил коленом в пах. Не сильно получил, но достаточно, чтобы на миг потерять боевой настрой и выпустить банку со «Зверобоем».
Дальше всё решила буквально одна секунда. Вроде бы в неё уложилось много чего, но в реальном времени всё случилось очень быстро.
На старте растянутой секунды Егор выхватил банку из рук Пасюка, развернулся и нашел взглядом военного с майорскими звездами на погонах. По всем раскладам передать секретное изделие следовало именно ему. Ну, или одному из его подчиненных. Но майор и один из сержантов отбивались от тварей, а второй сержант, которого Пасюк назвал Сталиным, только-только пришел в себя и вертел головой, разыскивая свою винтовку.
«Да и какого черта? – мелькнула у Егора мысль. – Передам я им банку, и что? Если это «Зверобой», его надо распылить! Чтобы все твари сдохли, а люди… как повезет. Но как это сделать? Подбросить и выстрелить? И кто выстрелит, а главное – кто гарантированно попадет? Рейнджер? Оксана? Майор? Они все бьются, некогда им объяснять. Лупануть из пулемета «хьюи»? И кто это сделает?»
Грачев поднял взгляд. Вертолет взлетел пока лишь на десяток метров, так что очередь гарантированно взорвала бы банку. Одна беда – в кабине сидел Профессор, и больше на борту не оказалось никого, кто мог бы ударить из пулемета, что торчал в просвете сдвижной двери.
И всё-таки Егор принял решение бросить банку. Коротко замахнувшись, он швырнул снаряд вверх, целясь почти в профессорскую вертушку. Чуть выше.
Увидели и оценили его решение трое.
Первым оказался Сталин. Он отреагировал просто: одобрительно кивнул и почему-то усмехнулся.
Увидев, что в сторону «хьюи» летит заветная банка со «Зверобоем», сидевший в кабине Профессор встрепенулся и собрался расплыться в довольной улыбке, но сообразил, что «снаряд» пролетит мимо, поэтому радость на лице «ученого» быстро сменилась удивлением, потом негодованием, а после огорчением.
Третьим стал Пасюк, но его реакция чуть запоздала. Растянутая секунда к тому моменту завершилась.
– Грач, придурок, что ты сделал?!
Вопль Пасюка оборвался одновременно с коротким «бряк» и тугим хлопком. Это лопасти вертолета перерубили брошенную Егором банку…
…Что высыпалось или вылилось из «секретной банки», Грачев не увидел. Семен сильно ударил его в спину, и Егор улетел под ноги сражающимся товарищам. А конкретно – он едва не повалил Оксану.
И какой эффект вызвало содержимое банки, Грачев понял не сразу. Какое-то время «махач» вокруг продолжался, и Егору просто не удавалось подняться. Только он вставал, его вольно или невольно сбивали с ног.
Более-менее прийти в себя и встать, наконец, в полный рост ему удалось, когда всё тот же Сталин буквально за шиворот вытащил его из гущи схватки.
Егор выпрямился, сжал кулаки и подался было вперед, чтобы ринуться в бой, но сержант придержал его и указал на Пасюка, а затем на нескольких тварей, ползущих на четвереньках к ограждению крыши.
Выглядели они как пожухлые овощи. «Зверобой» их не убил, но отравил, похоже, крепко. Между тем Егор чувствовал себя нормально. Да и другие люди, кроме Пасюка, тоже вроде бы оставались в добром здравии.
– Ты здорово придумал, – хрипло сказал Сталин. – А если бы не попал?
– В такой круг? – Егор пальцем изобразил вращение винта и нервно усмехнулся. – И вообще… победителей не судят.
– Это верно, – Сталин выдернул из ножен финку и подался в сторону Пасюка.
Теперь Егор придержал сержанта.
– Не надо! Он не виноват, что переродился. Ему недолго осталось, пусть сам…
– Пусть, – Сталин пожал плечами. – Только без рюкзака. Он ведь в местном банке это добыл?
– Наверное. Я не знаю точно. Он меня оглушил…
– И подставил, – Сталин кивнул. – Это в его манере.
Сержант нагнал Семена у самого края крыши, разрезал лямки и пинком «помог» Пасюку перевалиться через ограждение. Семен что-то возмущенно промычал, но для реального сопротивления у него не осталось сил. Так и плюхнулся в воду, словно парализованный тюлень, и уплыл в неизвестном направлении, едва шевеля ластами. А Сталин тем временем вернулся и поставил рюкзак у ног Грачева.
– Теперь твоё.
– Нет, не моё, – Егор покосился на рейнджера и Оксану.
Те обратили внимание на телодвижения Сталина, но подойти пока не решались. Видимо, просчитывали обстановку.
– Ладно, – Сталин прищурился. – Отдышимся – разберемся. Я тебе помогу. Разборки – это как раз мой профиль.
* * *
Организм всегда предчувствует недомогание и подает сигналы разуму. Это могут быть «плохие» сны или просто неясные до поры до времени ощущения. И даже когда недомогание развивается быстро, сначала реагирует подсознание, а уж после разум.
Грачев с замиранием сердца анализировал ощущения, но никаких тревожных сигналов не уловил, как ни старался. Всё вроде бы шло, как и предсказывал Профессор. Люди остались живы и здоровы, а твари корчились, уползали с крыши и затем уплывали в море.
– А ведь Баев собирался вызвать огонь на себя, – негромко сказал Сталин, взглядом указав на майора. – И ведь вызвал бы. Хорошо, Чеснок вовремя заметил, что тварей начало корежить.
– Профессор смотался, – Грачев, в свою очередь, указал на удаляющийся «хьюи».
Профессорская вертушка спешно уходила на запад. Причина такой прыти стала понятна через минуту. Над заливом показались вертолеты настоящих спасателей. А мористее работала военная авиация, которая доблестно колошматила из всех видов оружия по воде, добивая парализованных ядом монстров.
На самом деле парализованных атлантов оказалось не так уж много. «Зверобой» подействовал только на тех, что в момент распыления вещества находились на воздухе или близко к поверхности. Становилось ясно, что формула БОВ «Зверобой» ещё сырая. Площадь поражения оказалась невелика, а эффект не максимальный – яд не убивал тварей. Цитируя классика большой политики, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Но если на круг, «Зверобой» всё-таки показал атлантам кузькину мать, и тактическое преимущество перешло к военным. То есть мысль химиков-изобретателей определенно двигалась в верном направлении. Оставалось доработать «Зверобой» раньше, чем твари к нему приспособятся.
– Чего ты там про меня бормотал? – К Сталину и Грачеву подошли майор Баев и сержант по прозвищу Чеснок.
– Говорю, ты едва Сталинград тут не устроил, огонь на себя чуть не вызвал.
– Я и вызвал, – майор пожал плечами. – Пока лишь отсрочку на пять минут попросил. Для прояснения обстановки.
– И что, прояснил?
– Общую положительную развязку подтверждаю, – хрипловато заявил Баев, прижав палец к гарнитуре связи. – Артиллерии отбой.
– Дай пять, боец, – к Грачеву протиснулся Чеснок и протянул руку. – Ты снова отличился, Грачев. Красавец! Такие кадры нам нужны, добро пожаловать в команду!
Егор пожал ему руку и вдруг понял, что уже встречался с этим сержантом. Там, на аэродроме. Это он заснял акробатический этюд в исполнении Грачева и после подбросил до терминала. Дважды за день заработать похвалу начальства на новом месте службы приятно и полезно, кто бы спорил, вот только у Грачева почему-то возникло ощущение, что ему это не пригодится. Он не понимал, в чем проблема, но где-то в глубине души неясные сомнения разрастались и грозили вскоре сформироваться в четкую мысль. А пока этого не случилось, Егор лишь молча кивнул и постарался переключить внимание окружающих на текущие заботы. Впрочем, все переключились и без его подсказок. Внизу опять захлопали выстрелы.
Грачев заглянул через ограждение вниз и увидел, что к финальной стадии операции «Зверобой» подключились охотники. Они вышли на катерах из закоулков и теперь добивали тварей, которые пока не успели очнуться и уплыть восвояси. Экипаж одного из катеров даже ухитрился на ходу поднять пару атлантов на борт и выпотрошить, видимо, добывая самые ценные органы. Зрелище так себе, на любителя, поэтому Грачев отвернулся и окинул взглядом крышу.
За грудами обмякших серовато-зеленых тел он не сразу разглядел других выживших в схватке людей. Из подручных Профессора уцелел Бронсон и еще два «лаборанта». Теперь они стояли на коленях и держали руки за головой. Над ними нависал суровый Баз, а позади арестованных стояла Оксана. Шерифа Грачев не видел. Похоже, Гарри не повезло, и вакантное место временно занял командир рейнджеров.
Баз демонстрировал решительный настрой, но повторять ошибки Гарри он не собирался. Рейнджер держал «спасателей» на мушке и косился на военных. Да и то не ожидая от них приказа расстрелять убийц, а скорее намекая, что ему требуется помощь. У База при себе не оказалось ни наручников, ни пластиковых вязок.
– За что это рейнджер бойцов нагнул? – заинтересовался Сталин.
– Профессор думал, что я в курсе, где «Зверобой», – ответил Грачев. – Его парни отбили меня у полиции. Шериф ведь ограбление банка на меня повесил. Пока отбивали, положили двоих. Рейнджера и копа.
– Ясно, – Сталин поднял рюкзак. – Пойду, потолкую.
– Слышь, Сталин, – вдруг окликнул его Баев. – Погоди. Ты как собираешься дальше жить? С нами останешься или по своей специальности продолжишь?
Вопрос был, что называется, «на засыпку». Сталин собирался обмозговать всё это чуть позже, но раз уж Баев спровоцировал, пришлось Иосифу задуматься прямо здесь и сейчас.
Итак, Пасюк теперь точно ничем не мешал боссу. Сталин мог с чистой совестью вернуться в Москву и доложить Барону, что задание выполнено. Вот только Веретенникову вдруг стало понятно, что делать ему на Большой земле нечего. Вообще нечего.
От одной мысли, что придется вновь окунуться в криминальное дерьмо и надеть маску киллера, Сталину становилось хуже, чем атлантам от «Зверобоя». Просто невыносимая тошнота подкатывала. Да, в жизни майора Баева и компании тоже хватало дерьма. Чего стоила одна «зверобойная» подстава, в которую вместе с ними вляпался Сталин! Но этот момент почему-то не смущал Веретенникова.
«Даже хорошо, что тут тоже всё с душком, – Сталин мысленно усмехнулся. – С моим злодейским опытом будет проще сделать карьеру. Но вообще – надо подумать. Что мне этот Баев, высший суд? Вынь ему ответ прямо сейчас и подай в письменном виде! Подождет!»
– На базе, – сказал Веретенников вслух. – Всё на базе решим, майор.
– Лады, разведка, – Баев кивнул. – Чего это местные косятся?
– Грачев у них подозреваемый, – Сталин всё-таки двинулся к рейнджеру и Оксане.
Баев негромко проронил: «За мной» – и тоже потопал в ту сторону. Чеснок вопросительно взглянул на Егора, но тот не притормозил ни на секунду, показывая всем видом, что абсолютно чист перед любым законом. Хоть своим, хоть чужим.
Баз и Окси действительно косились на Грачева чересчур выразительно, как бы демонстрируя полную готовность замести его вместе с профессорскими «лаборантами», если позволят «оккупационные власти». По глазам читалось, что на такую щедрость они не сильно надеются, но и заминать тему не собираются. Баз просто излучал уважение к закону и порядку. Ну точно, метил на освободившееся место шерифа.
– Вот ваши сокровища, – заявил Сталин, бросая мешок к ногам рейнджера. – Видели, с кого я снял этот рюкзак?
– Видели, – ответила Оксана нейтральным тоном. – Гарри сразу предположил, что у Грачева имелся сообщник. Только мы думали, что Егор отменный дрессировщик и сумел приручить атланта.
– Как вам только в голову могло это прийти! – Сталин усмехнулся. – Чья безумная идея, если не секрет?
Оксана замешкалась и слегка порозовела.
– Не иметь значения, – с чудовищным акцентом сказал Баз. – Сумка у Терминатор – не аргумент.
– Я своими глазами видел, как этот студенистый «терминатор» по фамилии Пасюк оглушил, связал и упер Грачева в банк. Взвалил на плечо и пошлепал босиком по лужам. Не верите мне, посмотрите записи камер. Есть в вашем банке камеры внутреннего наблюдения?
– Да, – Базу явно не хотелось идти навстречу, но одновременно ему хотелось выглядеть максимально объективным. – Мы будем посмотреть.
– Можем прямо сейчас, – вдруг заявил Чеснок и достал из кармана свой любимый гаджет. – Хотите, подключусь?
– Это возможно? – от удивления Баз перешел на родной язык.
– Как два пальца… – сержант наткнулся взглядом на Оксану и осекся. – Проще простого. Я до Потопа в научной роте служил… как бы вам объяснить… ну-у…
– Кибервойска? – подсказала Оксана.
– Хм, – Чеснок спрятал ухмылку. – Что-то вроде этого. Вот, полюбуйтесь. Записи внутренних камер наблюдения за последние сутки. Бегунок двигайте.
Он вручил гаджет Оксане. Девушка быстро сообразила, что делать, и отмотала запись на тот момент, когда в банк вломился Семен. Вернее, когда он проник в здание через затопленный подвал и затащил связанного Грачева. Какое-то время Баз смотрел на экран с недоверием, но когда дело дошло до самой убойной сцены – взлома сейфа, рейнджер восторженно «ваукнул» и невнятно выругался.
– Это невероятно! – Он на миг зажмурился. – Терминатор… это… жалкий пылесос! Русский атлант – настоящая мощь!
– Двусмысленный комплимент, – сказал Чеснок и переглянулся с Грачевым. – В прошлой жизни он тоже был сильным?
– Увалень был, – Егор качнул головой. – Но бил жестко.
– Вот и пригодились навыки, – легко сделал вывод сержант. – Ну что, граждане народные заседатели, убедились?
– Это объективный факт, – Баз вернул приборчик Чесноку и принял величественную позу. – Город Энфилд не имеет претензий к пострадавшему рядовому…
– Грачеву, – вновь подсказала Оксана и выдохнула с заметным облегчением.
Это оказалось настолько заметно, что на неё с интересом, словно увидев впервые, взглянул даже Баев. А уж как взглянул рейнджер, не описать. Во взгляде у База мелькнула целая гамма переживаний. С одной стороны, он вроде бы обрадовался удачному исходу своего первого расследования, но реакция Оксаны его покоробила, и Баз тут же пожалел, что свершилось правосудие. Ведь теперь стало ясно, что рейнджер сам создал себе проблему – оправдал и отпустил прямого конкурента в борьбе за сердце первой красотки города.
– Вот и разошлись, – Сталин для верности вклинился между Базом и Грачевым и пожал Егору руку. – В расчете, боец. Но я сегодня добрый, так что бонусом дам бесплатный совет. Если останешься служить в этих краях, не поворачивайся к Базу спиной.
– За совет спасибо, – Егор понизил голос. – Но если уж ты сегодня добрый, сделай ещё одно одолжение. В счет наших будущих взаимных услуг.
– Будущих? – Сталин недоверчиво взглянул на Егора. – Ты что у нас, ясновидящий?
– Пока не знаю. Вот мой жетон. Подбрось его начальству. Чтобы военные выписали пенсию семье.
– Не понял, – Сталин удивленно вскинул брови. – Ты соскочить решил? С чего вдруг?
– Я сейчас не смогу объяснить. Если тебя устраивает версия про ясновидение, пусть будет так. Считай, что я предвижу большие проблемы для нас троих… для тех, кто выжил в крушении борта А-517.
– Ну, так-то у одного из нас уже проблемы…
– Будут и у нас с тобой.
– Вполне вероятно, – задумчиво проронил Сталин и вдруг встрепенулся. – Постой, Грачев, а как ты узнал, что я тоже выживший?!
– Как-то так, – Егор пожал плечами. – Будто бы почуял. Это ведь правда?
– Правда, но… – Сталин вновь осекся. – Почуял? Что это значит?
– Не знаю, – уже совсем шепотом ответил Грачев. – Это меня и пугает! Предчувствие нехорошее от этого, понимаешь? Нельзя мне тут оставаться! И тебе не советую, раз уж пошел у нас обмен бесплатными рекомендациями. Не просто так мы выжили! Не потому, что оба знали Пасюка или в одном районе Москвы проживали. Что-то здесь не так по-крупному! На серьезном уровне. Считаешь, я параноик?
– Нет, – Сталин смерил Егора задумчивым взглядом. – Почему ты так решил?
– Вижу, что не веришь мне.
– Ты не сказал ничего конкретного, – Сталин пожал плечами. – Но что-то в твоих сомнениях есть. Пока не знаю что, но есть. Я сделаю, как ты просишь. Но с Баевым и Чесноком тебе придется договариваться самостоятельно.
– Слушайте, упавшие с небес, сколько можно шептаться?! – майор Баев будто бы тоже почуял, что разговор коснулся его персоны. – Вы там заговор плетёте? Или ты, разведка, пацана в свою артель переманиваешь?
– Хотя… – Сталин улыбнулся Грачеву, – пожалуй, и тут я тебе помогу, Егор Грачев. С тебя подробный отчет, когда предчувствия оформятся в теорию, уговор?
– Замётано!
– А ты упустил бы такого кадра? – Сталин, всё ещё сохраняя загадочную улыбку, обернулся к майору.
– А я и не упустил его пока, – Баев тоже усмехнулся. – И не упущу без калыма.
– Чем предпочитаешь брать взятки? Деньгами, борзыми щенками, вертолетами?
– Вот с этого места поподробнее.
– «Хьюи», почти новый, исправный, в упаковке, – Сталин хитро прищурился и склонил голову набок. – Подойдет?
– Это ты о тех двух вертушках? – Баев кивком указал на соседние крыши и разочарованно вздохнул. – Это дурной тон, разведка, впаривать людям их собственные трофеи. Зачем ты меня огорчаешь?
– По-настоящему ты огорчишься, когда твои трофеи взлетят на воздух. По частям. Вертолеты заминированы и взорвутся примерно через десять минут. Команда саперов успеет прилететь из Труро за десять минут?
– А ты, значит, успеешь их разминировать? – Баев едва не просверлил пытливым взглядом в Сталине дырку.
– Я знаю код, – просто ответил Иосиф. – Подсмотрел, когда Профессор заводил свой аппарат.
– Думаешь, у остальных код такой же?
– От силы – обратный, – уверенно сказал Веретенников. – Ну так что, стоящий обмен?
– Если на обе вертушки, то да.
– Местные обидятся, – Сталин резко перешел на «доверительный» тон. – Нехорошо население обижать. Им город осушать, чистить тут… надо одну вертушку им оставить.
– Ну, это наше командование решит, – Баев протянул руку. – Вторая, может, неисправной слегка окажется. Кто знает? А когда время пройдет, пусть они сами с местными торгуются.
– Деловой разговор, – Сталин хлопнул «по рукам». – Грачев, за мной! Чеснок, будь готов взять вертушку под охрану.
– Оксана, – заикнулся Егор.
– Девушка нам зачем? – Сталин выгнул бровь.
– Если вторую вертушку успеем разминировать… пригодится, Оксана пилот.
– Серьёзно? – Иосиф махнул Оксане рукой. – Тоже за мной…
…Никаких таймеров в адских машинках не было, это Егор понял сразу. Возможно, Баев тоже это понял, но почему-то подыграл Сталину. Он вообще вел себя так, словно этот сержант со странным прозвищем, как минимум, равный по званию. Может, когда-то Сталин тоже был офицером и они служили с Баевым в одной части или учились вместе в военном институте? Особого значения эти детали сейчас не имели, поэтому Егор выкинул их из головы. Хватало, о чем подумать, и без них. Например, о своих предчувствиях.
На самом деле это были не предчувствия, а выводы. Только не из совокупности фактов, а из логических построений. Зачастую – из построений на уровне подсознания. Эфемерная вроде бы конструкция, но выводы пугали, а потому приходилось считать построения железобетонными. На всякий случай. Чтобы не превратиться вдруг в нечто непотребное, как это случилось с Пасюком.
Возможно, Егор перестраховывался. Ещё как возможно. Но против этой версии работали сразу несколько аргументов: наглядный пример Пасюк, плюс тот факт, что Егор прежде не был параноиком даже на пару процентов. А ещё то, что все трое выживших как-то между собой связаны, хотя записались в разные группы и попали на борт А-517 практически случайно. Ну, Егор-то и Сёма точно!
Сомнение, что на основании этих выводов следует строить теорию заговора, всё-таки имелось. Особенно сильно это сомнение трепыхалось, когда Егор вспоминал о маме и сестрах с братишкой. Но эту неуверенность растирало в пыль другое воспоминание – о том, во что превратился Семен. Почему-то Грачев верил, что необычайно быстрая и, главное, стойкая трансформация Пасюка это не случайность. И если твари покусают Егора, с ним случится примерно такая же беда.
В чем тут фокус и как этого избежать, Грачев не имел ни малейшего представления, но твердо знал, что выяснить всё получится только в свободном поиске. Военные ученые тут не помогут.
На что ориентированы эти ученые, Егор уже понял. Они мыслили стратегическими масштабами, и судьбы отдельных солдат им до лампочки. Так что, собираясь нарушить устав, а заодно и все собственные принципы, Грачев пытался не просто выжить, но сохранить шанс на нормальную жизнь для своей семьи. Мелко, если сравнивать с благополучием всего человечества, о котором, возможно, думали военные ученые, но по мнению Егора – правильно. Ведь из семей и отдельных людей это человечество и состоит.
Ни прямой код, введенный Профессором в блок управления «противоугонным зарядом» первой вертушки, ни его обратный вариант не отключили взрыватель второй мины, но Сталин даже бровью не повел. Он ввел новую последовательность чисел, и всё получилось. Сержант махнул замершему на соседней крыше Чесноку, а сам деловито направился к переходу на крышу следующего здания.
С третьим вертолетом всё срослось без проблем. Сталин продолжил ввод бесконечной последовательности Фибоначчи, и взрыватель отключился с первой попытки. Сержант ухмыльнулся, изобразил, что смахивает со лба капли пота, и жестом предложил Оксане подняться в кабину.
– Знакомая техника?
– Три года на такой летала, – Окси запрыгнула в кресло пилота и окинула взглядом приборы. – Отличное состояние. Вы здорово нам помогли, сержант… Сталин. Это ваша настоящая фамилия?
– Прохоров, – едва заметно запнувшись, ответил Сталин.
Грачев удивленно покосился на сержанта. На дядьку-наставника, который сидел в самолете на том же ряду, что и Егор, этот сержант не походил даже отдаленно. Нет, фамилия не такая уж редкая, на борту самолета могло быть хоть десять сержантов с фамилией Прохоров, но Егора всё равно зацепило очередное странное совпадение.
Сталин, похоже, заметил, как удивился Грачев, и спешно ему подмигнул, как бы предлагая обсудить скользкие моменты позже. При следующей встрече. Если она, конечно, состоится.
– Держи, – сержант сунул Егору карточку частного охранника и указал на кресло рядом с Оксаной.
– Это что? – Грачев бросил взгляд на карточку.
– На берегу нашел, – теперь уже не моргнув глазом соврал Сталин. – Формально это «документ вольного оккупанта», с которым можно ходить, где хочешь. Конечно, пока не наткнешься на «своих» и те не заставят работать по профилю. Но это маловероятно, если не высовываться и не нарываться.
– Спасибо…
– Не материально, – сержант похлопал Егора по плечу. – Запомнил числа на взрывателе первой мины?
– Я знаю, что такое последовательность Фибоначчи. Каждое следующее число – сумма двух предыдущих.
– Ещё проще будет. Сделаю себе такой номер местного телефона. Выяснишь, в чем наша общая проблема, – звони. Не получится, оставляй знаки с цифрами в каждом городке, через который будешь проходить. На въездных указателях. Но запомни, Егор, выжить важнее, чем узнать истину. А иногда выгоднее вообще ничего не знать.
– Запомню. А ты?
– Что я? – Сталин скривился. – Для начала осмотрюсь, загляну на базу в Труро. Там всё и решу. Баеву обещал. Милая Оксана, вы отвезете юношу на континент? Вас не взгреют за такую самодеятельность?
– Отвезу, конечно, – Оксана улыбнулась. – Сейчас властям не до нас. А после скажу, что проверяла вертолет. Вы хотите знать, где искать Егора? На том берегу Фанди только один город, Сент-Джон. Старая часть затоплена, но в тридцати милях к северу построено много новых кварталов. Там что-то вроде перевалочной базы охотников и рейнджеров. Для чужаков место опасное, но другого просто нет.
– Вы уж замолвите за Грачева словечко.
– Само собой!
– Я не боюсь, – встрепенулся Грачев. – Я всегда хотел открыть для себя Америку. В детстве – условно, а после Потопа… почти в прямом смысле. Мечтал, что стану этаким новым Зверобоем.
– Прозвище в тему, – Сталин усмехнулся и сделал шаг назад. – Прощай, Зверобой, и удачи! На этой территории она тебе ой как понадобится.