Дженифер проснулась ранним утром от шума дождя и лежала в постели, слушая, как он мягко барабанит по крыше дома. Она посмотрела на будильник. Пора вставать.

Через полчаса она спустилась вниз, чтобы позавтракать вместе с сыном. Но его в столовой не оказалось.

Из кухни вышла миссис Маски.

– Доброе утро, миссис Паркер.

– Доброе утро. Где Джошуа?

– Он выглядел таким усталым, что я разрешила ему поспать немного дольше. В школу ему ведь только завтра.

Дженифер кивнула.

– Хорошая мысль.

Она позавтракала и поднялась наверх, чтобы попрощаться с сыном. Он лежал в постели и крепко спал. Она села на край кровати и мягко сказала:

– Эй, соня! Ты не хочешь сказать мне «до свидания»?

Он медленно открыл один глаз.

– Да, конечно, мама… Пока! – он еле шевелил языком. – Мне надо вставать?

– Нет. Почему бы тебе не побездельничать сегодня? Ты можешь остаться дома и развлекаться. На улице дождь.

Он сонно кивнул.

– О'кей, мама.

Закрыл глаза и снова уснул.

Дженифер целый день провела в суде и вернулась домой только в семь вечера. Дождь, моросивший весь день, к вечеру усилился, и когда она подъехала к дому, он был похож на осажденный замок, окруженный наполненным водой рвом.

Миссис Маски открыла входную дверь и помогла Дженифер снять плащ. Она отряхнула волосы и спросила:

– Где Джошуа?

– Он спит.

Она озабоченно посмотрела на миссис Масик.

– Он что, спал весь день?

– Слава Богу, нет. Он бегал по всему дому. Я приготовила ему обед, но когда я поднялась за ним наверх, он снова задремал, и я не стала его будить.

– Понятно.

Она поднялась в комнату Джошуа и тихо вошла. Он спал. Она наклонилась и потрогала его лоб. У него не было температуры, и цвет лица был нормальный. Она послушала его пульс. Все было в норме, кроме ее воображения… Он, наверное, играл весь день с присущим ему азартом и, естественно, устал. Она вышла из комнаты и спустилась вниз.

– Почему бы вам не сделать для него несколько сэндвичей, миссис Маски? Оставьте их возле кровати. Он съест их, когда проснется.

Она поужинала за своим рабочим столом, готовясь к процессу на следующий день. Подумала, что нужно позвонить Майклу и сообщить ему о своем возвращении… но сделать это не решилась. Слишком мало прошло времени после встречи с Адамом…

Когда она оторвалась от бумаг, была уже полночь. Она потянулась, пытаясь снять напряжение в шее и спине, положила бумаги в сейф, выключила в кабинете свет и поднялась наверх. Проходя мимо комнаты Джошуа, она заглянула туда. Он спал. Сэндвичи стояли нетронутые.

На следующее утро, когда она спустилась к завтраку, Джошуа уже был там, полностью одетый и готовый идти в школу.

– Доброе утро, мам!

– Доброе утро, дорогой! Как ты себя чувствуешь?

– Отлично! Я был очень усталым. Это, наверное, мексиканское солнце?

– Наверное.

– Акапулько мне очень понравился. Мы сможем еще раз поехать туда?

– Почему бы и нет? Ты рад, что идешь в школу?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, потому что любой ответ может быть поставлен мне в вину.

Около трех часов Синтия сообщила по интеркому:

– Извините за беспокойство, но звонит миссис Стаути…

Это была учительница Джошуа.

– Я поговорю с ней.

Она сняла трубку.

– Хелло, миссис Стаути, что-нибудь случилось?

– О, нет! Все хорошо, миссис Паркер. Я не собираюсь тревожить вас. Я просто хотела вам предложить проследить за тем, чтобы Джошуа побольше спал.

– Что вы имеете в виду?

– Он проспал сегодня почти все уроки. Миссис Уильямс и мистер Тобоко оба сказали мне об этом. Наверное, ему лучше сегодня пораньше лечь спать.

– Я… Да, я прослежу за этим…

Она положила трубку и обратилась к людям, находившимся в комнате:

– Простите, но мне нужно уйти.

Она выскочила в приемную.

– Синтия, найдите Дана! Пусть он закончит снятие показаний вместо меня. Я ухожу.

Она поехала домой, как сумасшедшая, превышая скорость, не обращая внимания на светофоры. В ее мозгу выстраивались ужасные картины того, что случилось с Джошуа… Дорога казалась бесконечной, и когда, наконец, вдали показался ее дом, она стала всматриваться, ожидая увидеть у ворот машины «скорой помощи» и полицейские автомобили. Но подъезд к дому был пустынным.

Она влетела в дом.

– Джошуа!

Он был в гостиной и смотрел телевизор.

– Привет, мам! Что-то ты рано. Тебя что, уволили?

Она стояла в дверях, глядя на него, испытывая огромное облегчение. Она чувствовала себя идиоткой…

– Тебе бы следовало посмотреть последний матч! Крейг Сван – это фантастика!

– Как ты себя чувствуешь, сын?

– Отлично!

Она положила ладонь ему на лоб. Температуры не было.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Конечно. Почему ты так странно выглядишь? Тебя что-то беспокоит? Ты хочешь поговорить со мной?

Она улыбнулась.

– Нет, милый, я только… У тебя ничего не болит?

Он вздохнул.

– Я уже сказал… А наши проигрывают 5:6. Ты знаешь, что было в первом тайме?

Он стал оживленно описывать перипетии матча. Она стояла, слушая его, глядела на него и думала: будь проклято мое воображение, с ним действительно все в порядке.

– Продолжай смотреть игру, а я позабочусь об обеде.

Она с легким сердцем пошла на кухню. Она решила испечь торт, который он очень любил. Через полчаса, когда она вернулась в гостиную, Джошуа лежал на полу без сознания…

Путь в больницу Блиндермана, казалось, никогда не кончится. Она сидела в машине «скорой помощи», сжимая руками голову Джошуа. Санитар прижимал кислородную маску к его лицу. Он не приходил в сознание. Сирена завывала на всю мощь, но улицы были запружены, и «скорая» еле двигалась, давая возможность любопытным заглядывать в окна и видеть женщину с белым лицом и мальчика в бессознательном состоянии. Это казалось ей наглым вторжением в частную жизнь.

– Почему здесь нельзя поставить стекла с односторонней видимостью? – спросила она.

Санитар испуганно посмотрел на нее.

– Мадам?..

– Ничего, ничего…

Наконец машина подъехала к дверям больницы. Два интерна ожидали у входа. Она беспомощно смотрела, как Джошуа перенесли на каталку.

– Вы мать мальчика? – спросили у нее.

– Да.

– Сюда, пожалуйста…

То, что последовало потом, было для нее туманным калейдоскопом звуков, света и движения. Она видела, как Джошуа покатили вдоль длинного белого коридора к рентген-кабинету.

Она хотела пойти следом, но санитар остановил ее.

– Сначала нужно зарегистрировать.

Худая женщина за столом спросила:

– Как вы собираетесь платить за это? Он застрахован?

Ей хотелось закричать на нее, побежать за Джошуа, но она заставила себя ответить на все вопросы. Когда она сделала это и заполнила несколько бланков, женщина разрешила ей уйти.

Она поспешила к кабинету и вошла туда. Комната была пуста. Она выскочила в коридор, озираясь вокруг. Мимо прошла медсестра. Она схватила ее за руку.

– Где мой сын?

– Я не знаю… Как его зовут?

– Джошуа. Джошуа Паркер.

– Где вы его оставили?

– Они ему делали рентген, он… – она уже не понимала, что говорит. – Что они сделали с ним? Скажите мне!

Сестра внимательно посмотрела на нее и сказала:

– Подождите здесь, миссис Паркер. Я постараюсь узнать.

Через несколько минут она вернулась.

– Доктор Моррис хочет видеть вас. Пройдите, пожалуйста сюда.

Вскоре пришел доктор Моррис. Это был очень полный мужчина с красным лицом и никотиновыми пятнами на пальцах.

– Миссис Паркер?

– Где Джошуа?

– Пожалуйста, садитесь.

Она села.

– Джошуа… с ним ничего страшного, доктор?

– Мы еще не знаем.

Голос его звучал подозрительно мягко для человека таких размеров.

– Мне нужна кое-какая информация. Сколько лет вашему сыну?

– Ему только семь лет.

– С ним не было несчастного случая в последнее время?

В мозгу Дженифер пронеслась сцена того, как Джошуа поворачивается, чтобы мазнуть ей, теряет равновесие и ударяется о сваю…

– Он упал, катаясь на водных лыжах, и ушиб голову.

– Он чувствовал себя нормально после этого?

– Да, у него была шишка на затылке, а в основном…

– Вы не замечали потери памяти?

– Нет.

– Какие-нибудь изменения в поведении?

– Нет.

– Никаких судорог и головных болей?

– Нет.

Врач перестал записывать и посмотрел на нее.

– Я сделал рентген, но этого недостаточно. Я хочу сделать исследование с помощью компьютерного томографа.

– Как?

– Это новая машина с компьютером, прибывшая из Англии. Она делает снимки мозга. Я хочу сделать кое-какие анализы. С вами все с порядке?

– Е-с-если, – она начала заикаться, – если это необходимо… Ему не будет больно?

– Нет. Потребуется только спинно-мозговая пункция.

Это испугало ее. Она спросила:

– Как вы думаете, что это? Что с моим сыном?

Она не узнавала своего голоса.

– Я бы предпочел не делать никаких предположений, миссис Паркер. Мы все узнаем через час или два. Сейчас он очнулся. Если хотите, можете пройти к нему.

– О, спасибо!

Медсестра проводила ее в комнату, где лежал Джошуа. В кровати лежала маленькая бледная фигурка.

– Привет, мама!

– Привет! – она села на край кровати. – Как ты себя чувствуешь?

– Немного странно. Как будто я не здесь…

Она взяла его руку.

– Ты здесь, дорогой, и я с тобой.

– Я вижу все вдвойне.

– Ты сказал об этом доктору?

– Ага… Я видел их двух. Я надеюсь, он не пошлет тебе два счета?

Дженифер нежно обняла его. Тело мальчика казалось хрупким и съежившимся.

– Мама?

– Да, дорогой…

– Ты не дашь мне умереть, да?

Она почувствовала жжение в глазах.

– Нет, Джошуа, я не дам тебе умереть. Доктора вылечат тебя и мы вернемся домой.

– О'кей. И ты обещаешь мне, что мы снова поедем в Акапулько?

– Да, как только…

Но он уже спал.

Доктор Моррис вошел в комнату в сопровождении двух людей в белых халатах.

– Мы хотели бы приступить к исследованиям, миссис Паркер. Это не займет много времени. Подождите, пожалуйста, здесь.

Они вывезли Джошуа из комнаты. Она села на край кровати, чувствуя себя избитой. Вся энергия вышла из нее. Она сидела в трансе, уставившись в белую стену.

Голос рядом произнес:

– Миссис Паркер…

Она увидела доктора Морриса.

– Пожалуйста, продолжайте анализы…

Он странно посмотрел на нее.

– Мы уже закончили.

Она посмотрела на стенные часы. Она просидела здесь два часа. Куда ушло время? Она посмотрела на доктора, ища на его лице знаки, по которым можно было бы узнать, какие новости он принес ей… Как много раз она делала это раньше, читая на лицах присяжных, заранее зная, каков будет их вердикт! Тысячу раз? Пять тысяч? Но сейчас ею овладела такая паника, что она ничего не могла понять. Ее тело начало сотрясаться.

Доктор Моррис сказал:

– У вашего сына гематома. Другими словами, это означает обширную мозговую травму.

Она почувствовала такую травму в своей голове, что не могла произнести ни слова.

– Чт… – она глотнула и попыталась снова: – Что это… – она не в силах была закончить предложение.

– Я хочу немедленно оперировать. Нужно ваше разрешение.

Он жестоко шутит с ней… Сейчас он улыбнется и скажет, что с Джошуа все в порядке… Я просто хотел напугать вас, миссис Паркер… Просто вашему сыну нужно больше спать… Мальчик растет… Вам не нужно отнимать наше время, больные ждут нас, больные, которые действительно нуждаются в лечении. А потом он улыбнется и добавит: «Можете забирать сына домой»…

Доктор Моррис продолжал:

– Он молод, и его тело выглядит крепким. Есть все основания надеяться, что операция будет успешной.

Он собирается открыть мозг ее мальчика, резать его своими инструментами, возможно, разрушить то, что есть Джошуа, а, возможно, и убить его…

– Нет! – со злостью выкрикнула она.

– Вы не даете разрешения на операцию?

– Я… – и ее мозг был парализован, она не могла думать. – Что… что будет, если вы не будете оперировать?..

Он ответил просто:

– Ваш сын умрет. Отец мальчика здесь?

Адам!!! О, как ей нужен был Адам, нужны были его руки, обнимающие, поддерживающие… Он бы сказал, что все будет хорошо, что Джошуа поправится…

– Нет, – наконец ответила она. – Его нет. Я… я даю вам свое согласие. Начинайте операцию…

Доктор Моррис заполнил бланки и протянул Дженифер.

– Пожалуйста, распишитесь.

Она подписала бумагу, даже и не взглянув на нее.

– Как долго это продлится?

– Я не знаю, пока я не вскрою… – он увидел выражение ее лица, – пока не начну операцию. Вы хотите подождать здесь?

– Нет!

Стены давили на нее, душили ее, она не могла дышать. Оставаться здесь было невозможно.

– Здесь есть место, где я могу помолиться?

Это была маленькая часовня с изображением Христа над алтарем. Кроме нее там никого не было. Она встала на колени, но молиться не могла. Она не была религиозна, так почему же Бог должен прислушиваться к ней сейчас? Она пыталась успокоить себя, чтобы суметь говорить с господом, но ее страх был слишком силен, он наполнил все ее существо. Она начала безжалостно бранить себя. Если бы я не взяла Джошуа в Акапулько… Если бы я не разрешила ему кататься на лыжах… Если бы я не поверила этому мексиканскому врачу… Если бы… Если бы… Она пыталась заключить сделку с богом: пусть он снова будет здоров, и я сделаю все, что ты скажешь мне…

Она отвергла Бога. Если бы он существовал, разве позволил бы он совершить такое с ребенком, который никому не причинил вреда? Что это за Бог, если он позволит умереть невинному ребенку?

Наконец она совершенно обессилела, ход мыслей ее замедлился и она вспомнила слова доктора Морриса: «Он молод и его тело выглядит крепким. Есть все основания надеяться, что операция будет успешной»…

Все будет хорошо. Когда все кончится, она уедет с Джошуа куда-нибудь, где он сможет отдохнуть. В Акапулько, если он захочет… Они будут читать, играть, беседовать…

Когда она выдохлась настолько, что не могла уже думать, она упала на стул и застыла в полубессознательном состоянии.

Кто-то коснулся ее руки, она открыла глаза и увидела доктора Морриса, который стоял над ней. Она посмотрела ему в лицо и все поняла.

Она потеряла сознание.