Глава 22
ТАЙГА
Тайтингиль стоял чуть откинув голову, подняв подбородок.
Это была несомненная ночь, хоть и белая, — откровенно прохладная в этих широтах, и Котик заежился, поводя мощными плечами. Мастер Войны деловито гонял картинку эльфова айфона, оценивая расстояние до цели.
Сотни две километров. Или три.
Эльф чувствовал, как много воды пропитывает эти края — озер, заливов, ручьев, болот; воздух дышал, дышал водой, а там, далеко, но несомненно, угадывалось и соленое эхо моря.
И хорошо — здесь была связь. Крайне слабая, мерцающе исчезающая, но была.
Тайтингиль смотрел на вторую кучку людей, которые толпились на северном полустанке. За те же полторы минуты они высадились с другого конца поезда вольной, но внутренне организованной группой и теперь разбирали вещи.
— Багаж не наш, — расстроился Котов, пнув рюкзак. — В темноте перепутали полки.
Он наклонился и деловито зашебуршал по сумкам. Вместо собственной элитной и дорогостоящей, с таким тщанием собранной экипировки им достался похожий рюкзак, доверху набитый магнитами с изображениями древнего тверского города Выдропужск и белорусским бельем. Еще один рюкзак был старый, и сунувший в него нос орк сразу брезгливо отпрянул, учуяв запах нестиранного, подкисшего белья. В сумке оказались детские игрушки, одежка и посуда, наверняка принадлежавшие капризному мальчику из соседнего купе.
Котов нахохлился, плотнее запахиваясь в армейскую куртку, карманы которой были туго набиты пачками купюр.
— Это хорошо, что я у вас такой хозяйственный, — сказал он. — В отличие от… в отличие…
Мастер Войны устремил взор в ту сторону, куда в мареве холодного тумана скрылся поезд. Он не мерз, но исчезновение вещей, способных облегчить путь по отвратительно живой и заведомо холодной лесополосе, его не порадовало.
— Ты… ты-ы-ы… — начал было Котик и осекся, махнув мягкой широкой лапой.
Эльф тем временем с любопытством разглядывал компанию из примерно десятка человек — почти детей. Юношам и девушкам было вряд ли больше, чем Алинке, скорее меньше; рано выросшие на всевозможных горных и лесных тропах, они деловито набрасывали на спины изрядного размера анатомические рюкзаки, разбирали длинные свертки палаток, бренчали ведрами и чайниками.
Эльф глядел, оставаясь недвижным, спокойно опустив руки; в светлой рубашке с открытым воротом, в узорчатом парчовом жилете, с каскадом златых волос, он мог бы точно так же стоять в Букингемском дворце. Но он стоял на щербатом полустанке Русского Севера и неотрывно смотрел в лица юношей и девушек, идущих пешим маршем в редколесную каменистую тайгу.
Группа, ведомая спортивной коротко стриженной пятидесятилетней дамой и невысоким дедком под семьдесят, одетым в ядовито-синие треники с тонким белым лампасом, шапку-пилотку и куртку, давно потерявшую свой цвет, пошла по перрону, словно в замедленной съемке обходя, обтекая странную троицу.
Тайтингиль столкнулся взглядом с высоченной девушкой, наверняка баскетболисткой, у которой поверх пробора длинных волос через лоб была повязана пестрая ленточка.
— Замерзнешь, оденься, — проговорила красавица и улыбнулась.
— Не во что ему, — муркнул снизу сидящий на корточках Котов, во все глаза глядя на ребят, заранее окрыленных тропой. И особенно на девчат. — Багаж перепутали, пер-репутали, ну…
Девчонка чуть засомневалась, потом выдернула из рюкзака плотный сверток.
— А я как раз взяла запасную флиску. И она мне… велика. Очень. Купила в секонде… потому что желтая.
Эльф протянул руку и коснулся пальцев девушки. Та замерла, глядя ему в лицо. Покачала головой — ребята из группы замедлили шаг и озирались. Валькирия сдернула с запястья браслет на тонкой резинке, низанный из бусин, ракушек и цветных стекляшек, и протянула Тайтингилю:
— Вот тебе на память… эльф.
Витязь кивнул, потянул с шеи один из шнурков, на котором болтался богатый кулон из аметистов и бриллиантов.
— А это тебе, дева. Спасибо, пусть будет благословен ваш путь.
Девушка засмеялась и побежала догонять своих, машинально надевая на шею и заправляя под штормовку и свитер подарок-менку.
Тайтингиль неспешно влез в дарованную флисовую куртку — она и впрямь пришлась почти впору, разве что рукава оказались чуть коротки; надел браслет на запястье — туда, где один за другим отдали добрую наговоренную мощь его амулеты в схватке с Цемрой.
— Что же. Надо идти.
— Тут недалеко указана дорога, — сказал Мастер Войны, впервые разжав губы. — Есть дорога — есть транспорт.
— Если ты еще хоть раз, хоть рраз, — взвыл Котик, — достанешь свою пукалку, хоть рраз, ну…
— Мы добудем транспорт, — спокойно выговорил эльф и с сожалением проводил взором группу детей. И орк, и инопланетянин понимали, что мысленно эльф идет с ними — вот так, почти в никуда, в свои любимые леса, и волосы его развеваются и сверкают, а на душе светло и радостно. — Добудем. Мы почти у места. И все будет славно, все будет хорошо. Мне почему-то кажется именно так.
Перрон на станции Пояконда, возле которой несколько часов спустя их вывалил грузовичок («Тысячу за проезд и еще пять сотен — за то, чтобы ты музыку не включал — никакую!»), был аховый. Сама вывеска с названием станции покачивалась на одиноком гвозде, печально скрипя под изрядным весом жирного, холеного ворона; второй экземпляр вывески был намертво закреплен на небольшом кирпичном строении, выглядевшем нежилым и накрепко запертым амбарными замками.
Окрест был стланик, лишайники, мхи, плавные холмы, накиданные заросшими камнями, да не слишком высокие и густые сосны.
Трое путешественников, гордо оставившие чужие вещи прямо на забытой богом предыдущей полутораминутной станции, налегке прогуливались на свежем, очень свежем воздухе.
Мастер Войны держался очень прямо.
Тайтингиль кутался в энергично-желтую флиску.
— Ну, и куда нам? — крякнул Котов. — Нам нужна одежда… магазин. Нам нужна машина. В аренду. Не как та, которая уехала. Как совсем не та.
— Нужно спросить местных жителей, — спокойно отозвался эльф. — Где все это взять. Видишь, люди есть повсюду… хорошие люди, — и глянул вслед машине, удаляющейся по еле заметной, накатанной тракторами дороге. — И у них есть… транспорт. И они помогают, если договариваться.
— Не вопрос. Договариваться — это про меня. Да только где их взять? Местных? Давай я карту в телефоне хоть посмотрю… координаты…
Телефон был разряжен.
— Вот идет абориген, — проговорил Мастер Войны, глядя в темень.
Мужик с удочкой и оцинкованным ведром, полным роскошной рыбы, шел, насвистывая песенку и вкусно попыхивая сигареткой. Он вышел словно из ниоткуда и уверенно шел туда, где также не было видно никаких строений.
Котов, комментируя себе под нос, что знает, каковы бывают аборигены, рыскнул к нему.
— Привет! Нам надо… Местечко такое, ха-ха, название отпад! Чопа! Знаете, как туда прройти?
— Отчего ж не знать, — заулыбался мужик. — Вон тут рядком, рядком, туда вам, — он махнул рукой за сопки, — аккурат прямехонько, сейчас же и будете там.
— А может, может, туда можно нанять трранспорт? Уазик… грузовик… оленей?
— Вряд ли, — усмехнулся местный. — Если вам за транспортом, так это в Черную Речку. Это ж ближе даже. А оттуда уж поедете. А вы кто будете, студенты, геологи или тоже за Пашкой? Журналисты, может? Городские?
— За Пашкой? — муркнул Котик. — За каким Пашкой?
— За змеем. Он у нас знаменитость. Местные его Дядь Пашей кличут, ну или Пашкой, по-простому. Ну, кто змея идет ловить, все сперва в Чопу, — спокойно сказал мужик. — И оттуда уже пешочком… как правило… Ездют и ездют. Ловют и ловют. — Он сплюнул наземь приставшую к губе табачную крошку. — Да только что-то не поймал никто. Неймется им…
— Змея? Ловить змея, опять непонятные слова… — вмешался в разговор Мастер Войны. — Нет, мы не станем. Бесполезный, идем. Нам указали путь.
Мужик глянул на Котика, на Мастера Войны и без слов протянул последнему пачку папирос. Мастер подцепил две, одну прикурил, вторую сунул за ухо. Мужик кивнул и, забрав свой улов, двинул дальше.
Тайтингиль посмотрел вслед местному и, улыбнувшись, пошел в указанном направлении, Котов бодро рыскнул за ним, инопланетный подданный замкнул колонну.
Шли они уже час, а ничего похожего на жилое место не находилось. Колея, разбитая гусеницами трактора, не располагала к любованию окрестностями.
Котов заныл. Его хваленые берцы даже через шнуровку напитались болотной водой и повисли на ногах, как колодки. Он натер ноги и страдал.
Тайтингиль шагал легко, но его кожаные туфли в первые же двадцать минут доказали очевидную непригодность для тутошних ландшафтов. Один Мастер Войны в высоких сапогах, роскошно прошитых и набитых шипастыми клепками, чувствовал себя превосходно.
— Фетишист астральный, — ворчал Котик, выдергивая ноги из жижи.
— Бесполезный, — коротко объявил Мастер Войны, — из таких, как ты, Кот-ту, на Криде делают… как это? Тушенку.
Котов ощерился.
Дорога чуть вверх и чуть вниз выматывала; Мастер Войны фланировал, чуть подобрав щепотью подол, распустив волосы и сняв очки; эльф широко шагал, вызывая в памяти образ циркуля, а спортивный Котик погибал молча.
— Рядом? — выдохнул орк, завидев наконец впереди огни. — Рядом! Сколько же мы шли?..
— Я думаю, это только начало, оруженосец, — улыбнулся витязь.
— Ни. За. Что, — сказал Котов убежденно. — Трактор. Вертолет. «Козел». Я найду транспорт. Даже без рюкзака, без рррюкзака, пешие походы — не моя стихия…
— Тушенка, — злорадно подытожил Мастер Войны.
— Кстати, было бы неплохо, — ядовито отметил орк.
Инопланетянин достал брикетик сахара, развернул и демонстративно сунул за щеку.
Деревня Чопа была такова, что ее впору было назвать Чопой мира.
Котик, порасспросив двух местных баб и выцыганив у одной четыре вчерашних, изрядно заветренных и зачерствевших пирожка, приволок компанию к сельпо на окраине действия сотовой связи.
— Так… так, — задумалась дородная Маруська, прямо за прилавком дымившая сигареткой. Она оглядела конечности Тайтингиля, освобожденные от остатков обуви из телячьей кожи. — Ну, в туфельках у нас не походишь. Но что же ты ласту такую отрастил, а, городской?
Эльф улыбнулся.
Господин Мастер Войны изучал вешалку с ситцевыми халатами от пятьдесят четвертого русского размера и выше.
— Таким я был рожден, — сказал эльф. — И да, я из города Нолдорина, ты верно подметила… Сможешь ли подобрать нужный товар, дева?
— Эхм, — сообщила Маруська. — Ну ежели меня чуть подогреть, — и развратно глянула на Котова, — смогу. Есть тут… местная достопримечательность одна.
Котик извлек пятитысячную бумажку и выразительно глянул на Маруську. С седьмым размером бюста ему дело еще не приходилось иметь, но все когда-то случается впервые, вперрвые. И что баба выше на полголовы, тоже ерунда.
— Террористка ваша ничего не сопрет? — как бы между делом поинтересовалась Маруся. — Так пошли греться, хлыщ городской?
— Можно прямо тут же. — Котик щелкнул зажигалкой и поднес огонек к уголку банкнота.
Маруська раздраженно охнула, отняла бумажку.
— Ишь, недотрога…
Недотрогой Котика обозвали впервые, и он зарделся.
— Вон там. — Маруся показала на стенку под потолком.
Там, на гвоздике, висели роскошные офицерские сапоги размера то ли сорок шестого, то ли сорок седьмого — хромовая, хоть и ужасно пропыленная кожа, щегольской наборный вручную каблук.
— Трофейные, — сказала Маруська, — дедовы. Эсэсовца какого-то. Припер из Берлина, а носить кому? Жилетку еще привез, вон как у тебя, золотом расшитую, ее давным-давно дядька с собой в Москву забрал, я только на фотокарточках ее и видала. А сапоги мы тут повесили для красоты. Ручная работа, я их раз в год дегтем и жиром мажу. Семейный раритет.
Она пошла в подсобку за специальной палочкой с рогулькой на конце, покачивая бедрами. Не пошла, а поплыла, словно баркас на волне Белого моря в умеренный шторм…
Мастер Войны не стал дожидаться девы и прыгнул, легко и красиво, прошелестев алым по стеллажам. Бросил сапоги Тайтингилю, тот схватил на лету и затем осмотрел обувь. Запах доказал — Маруська не врет. Сапоги были, ежели оттереть от пыли, высший класс.
— Спасибо, дева. — Эльф чуть поклонился.
— Давай я тебя хоть портянки научу мотать, — баском хохотнула Маруська и, врубив душевные страдания Ирины Аллегровой, занялась обуванием эльфа.
— Еще курртки, спальники, палатка, — мурлыкал Котов.
— Ты не боись, городской… ты у меня голым не останешься… надолго-то. А вы что, на Пашку идете? — спросила Маруська.
— Да что за Пашка? — Котов изучал пропыленные банки со сливовым соком 1983 года укупорки. — Восемьдесят трретий? Серрьезно? Это съедобно?
— Это на маринад берут, особенно когда медведя завалят, — сказала Маруська. — Пашкой зовут дракона нашего, ну, или змея. И в озере он живет в Змеином. По крайней мере, так у нас в народе бают. Озеро как раз ему под стать. Узкое, длинное, одни мысы и заливы.
— Дракона, — задумчиво сказал Тайтингиль. — Дракон — это хорошо. Мудрые змеи многое могут. Скажи, дева, а не слышали ли у вас о падении звездного корабля?
Маруся хохотнула, глядя на него с задором; по загорелой коже век прорезались смешливые морщинки.
— Вот чудик городской! Космонавт, ишь ты! Придумал тоже! Нам и змея-то с избытком, а ты говоришь — корабль.
Мастер Войны тем временем уже вовсю гуглил, вцепившись в айфон, висящий на зарядке.
— Барахло вам найду, — пообещала Маруська. — А насчет транспорта — вон, с мужиками поговорите. Они туда едут на рыбалку.
— Цель — пятнадцать километров за озером Змеиным, — выговорил Мастер Войны. — Ничто для пешего маршброска. Если до Змеиного добраться на транспорте…
Котов шумно сглотнул и затравленно заводил глазами.
— Никаких больше пеших походов. Никаких. Никогда. — Желудок Котова страдал от прямого попадания двух бабкиных пирожков, и орк размышлял, надо ли усугублять ситуацию сливовым соком. — Где твои мужики… красавица?
— Да вон. Сюда идут, — довольно отозвалась Маруська. — Как раз за шоколадом для Пашки. Вон, Василич первый. Евсеич, Юрка. Ну как тебе, ушастый?
— Отличная обувь, — одобрительно сказал Тайтингиль.
— Каким… шоколадом? — растерянно мявкнул Котов, но его не услышали.
Теперь, в хроме под колено, наполированном Маруськой духмяным барсучьим жиром, в мятых брюках со стрелкой и оптимистичной флиске, он производил совершенно иное стилистическое впечатление, нежели в жилете и туфлях.
— Маруськ! Открыта?
— Заходите… вот по вашу душу туристы. Москвичи. Хотят на Змеиное.
— На Змеиное? — вошедший первым мужичок тут же хитро прищурился. — А чего бы не взять! Возьмем. Тока это дорого! Дорого будет! Очень!
Со стороны Мастера Войны донесся глуховатый металлический звук, и Тайтингиль грозно нахмурил брови. Просто. Нахмурил. Инопланетный воитель выудил из-за уха сигарету и прикурил, демонстрируя показное равнодушие.
— Сколько? — дрогнул Котик.
Василич пожевал полупустым ртом.
— Полторушка!
— Долларов? — Котик присел.
— Хренолларов! — усмехнулся мужик. — И все макароны с твоей башки. Мы тут только русские деньги понимаем.
— И три бутылки водки, — добавил Евсеич, — чтобы, значит, полбутылки на брата аккурат. Ну, примерно. Вас же двое? И… девка?..
— Василич, я с вами же, — встряла Маруська, обнимая Котика жарким взглядом. — Я давно на Змеиное хотела, хоть поглядеть. А то собираю-собираю туда турье… простите… дурное… а сама не видела. Там грибов знатно, да для грибов рановато еще…
— Две бабы. На пятерых, — хозяйственно посчитал Евсеич. — Ты, городской. Тогда водки-то ящик. Осилишь?
— Полторы тыщи рублей, — деловито уточнил пришедший в себя орк, — и ящик водки? Загнул ты, Василич.
— Так на «витязе», не на говновозе, — убедительно сказал рыбак.
Тайтингиль просиял. Наконец он увидит машину с воинским именем! Добрый знак, добрый…
— Хорошо, — веско произнес он. — Это хорошо.
— Договорились, ладно, — выдохнул орк.
— И эта, — подал голос молчавший доселе Юрка, — шоколаду тогда уж берите. Много, Пашку накормить.
— И — шоколаду, — объявил Василич. — Ну и вам чего пожрать. И нам с вами.
— Нам с пожрать не так сложно, — муркнул орк. — Воду эльф сам найдет, красной жабе хватит пачки сахара, а мне… ну, мне…
— Ну, ты у меня не проголодаешься, — проворковала Маруся. — Да только что ж ты… жабой… чеченочку-то вашу?
Мастер Войны полоснул Котова лютым взглядом, но смолчал.
А Василич сказал матом, не одобряя большое и очевидное чувство Маруськи, самой знойной дамы Чопы и самой завидной невесты, к городскому. Но сердце, знамо дело, красавицы, как известно, склонно к измене. А потому препятствовать Маруське открыто в ее новой любви никто не решился.
Даже сам модный и гламурный Дима Котов.
Ее объект.
Выйдя из магазина, Тайтингиль увидел «витязя» — того самого. Двухсоставный плоский и приземистый болотоход, густо заляпанный грязью, идеально гармонирующей с его собственной покраской, хмуро поглядывал мутными глазками фар. Во всей его грузной осанке читалась первобытная мощь.
— Витязь… — проговорил эльф. — Действительно старый, но могучий витязь… и он поможет нам.
— Достойная техника, — одобрил Мастер Войны. — Панцирники бы оценили.
Котов пыхтел, затаскивая в кузов ящик шоколада, ящик водки, полкоробки папирос и прочий скарб, которым его снабдили мужики, — мешок сахару, мешок хлеба.
— Змей… дракон… — хрипел он, потея. — Сами вы… драконы… когда ж это все кончится, а?
Маруська хозяйской рукой одобрительно огладила его сзади.
— Ничего, тебе полезно, городской!
Лавчонка сельпо закрылась и украсилась амбарным замком, ключ от которого Маруся положила тут же под камень. Написала записку: «Пиреучет. 3 дн. Ждите автолавку».
И после часа суеты, сборов и размещения «витязь» с негромким для своих статей ревом двинулся с места.
Эльфа порадовала возможность ехать на воздухе; в открытый кузов, не зачехленный сейчас брезентом, которым накрыли припасы и скарб, порхнул и Мастер Войны. Марусе, как даме наиболее ценной, было отдано место рядом с Юркой, влипшим в руль; в привилегированные особы попал и Котик, ограничивший Марусину плоть с другого бедра.
В кузове, на свежем воздухе немедля началась дегустация первого сорта водки — чтобы заполнить требуемый с Котика ящик, Марусе пришлось выгрести все товарные остатки и даже отложенное для постоянных клиентов. Василич и Евсеич, даром что на рыбалку, предъявили копченые золотистые тушки прошлого улова; Мастер Войны деликатно смотрел в сторону, сжимая в ладони слегка мятый давно не одноразовый стаканчик. Тайтингиль сидел на кабине «витязя». Он смотрел вдаль, будто вбирая окружающее пространство, вдыхая его, и ветер полоскал флаг сияющих златом волос.
Спустя первые десять километров Котик, сморенный тряской, спал в лунке меж двух самых величественных холмов, встречавшихся ему когда-либо, всей душой осознав, что на еще более величественных Маруся пока сидит; Василич и Евсеич согласились считать Мастера Войны настоящим мужиком, увидев, как тот пьет водку из горла винтом, презрев негигиеничный стаканчик. Эльф наслаждался свежим воздухом. Русский Север ему пока что очень, очень нравился.
Гусеничный вездеход с ревом ломился через редколесье и болота; и искомое Змеиное озеро делалось все ближе. Юрка мурлыкал непристойные частушки, заставлявшие Маруську плотнее сжимать бедра под куцеватой юбкой… и еще крепче убаюкивавшие орка, магнетически подготавливая того к невероятным любовным подвигам.
Еще через какое-то время компания в кузове забарабанила по металлу, требуя облегченьица. Водка, щедро запитая фантой, переработалась в организмах рыбаков и рвалась наружу. Заодно предполагалось сменить за рулем Юрку, которому надоело оставаться почти что самым трезвым.
Эльф спрыгнул с кабины и огляделся. Вокруг был такой же сероватый ландшафт, сосны, мхи и камни.
И все же что-то было не так.
Впереди что-то призывало.
Требовало внимания.
Оглянувшись на галдящие пьяненькие голоса, Тайтингиль широким шагом двинулся в сосны, присматриваясь, вбирая ароматы леса. Ходил он быстро — пятнадцать минут, и вот уже «витязя» не видно, а суету вокруг него — не слышно.
Эльф сделал еще две сотни широких, скользящих шагов и остановился.
В низинке, прикрытой парой нависающих ледниковых окатышей высотой в два эльфийских роста, стояло почерневшее, почти полностью сгнившее черное строение с проваленной крышей.
Волны шифера поросли мхом, вокруг едва прочитывались остатки забора, забитого северной растительностью; место над длинным бараком звенело застарелым ужасом.
Недалеко виднелось еще одно подобное строение, почти совсем канувшее в пышные лишайники и, видно, когда-то погоревшее.
И дальше — еще одно.
Эльф потянулся к шее, сдернул еще один кулон из тех, что носил постоянно, — с тщательно ограненным сапфиром, сияющим слезой; удерживая его перед собой, тихо запел, выдыхая неожиданно подхваченную чужую боль.
Рядом с ним бесшумно вырос силуэт Мастера Войны.
— Старые тюрьмы, — негромко сказал инопланетянин. — Толстые стены, решетки, я понял. Тюрьмы, о которых поются тоскливые песни. Твоя песня… — Он помолчал, постоял, чуть покачиваясь в такт голосу эльфа, ведущему мотив. — Твоя песня другая.
Эльф не ответил.
Не перервал мелодии. Закончил ее. Закончив, размахнулся и забросил сапфир вместе с кожаным шнурком туда, в барак, подальше.
И словно сквозь темную пелену место прояснилось — дрожащее марево боли и кошмара чуть улеглось, а на землю, окантованную остатками забора, легли косые солнечные лучи.
Тайтингиль уходил, не поворачиваясь.
Мастер Войны скользил за ним.
Молча.