Глава 16
Конструктор решает
– Эй, – не прошло и нескольких минут, как над ним, опершись на подголовник, нависла Рут, – Мы сваливать отсюда будем или конца света подождем?
Ким приподнял голову. Не дадут человеку умереть спокойно.
– Как мы отсюда свалим? Ерик идти не в состоянии.
– Может, и не надо идти.
– Что? – Ким взглянул на нее. – Ты сама говорила…
– Я же не такая упертая, как некоторые, – снисходительность и презрение, которыми девушка щедро поливала его до сих пор, похоже, взяли отгул. – Влас подложил нам свинью, так? А кто говорил, что транспорт сломан? Его кто-то еще, кроме него, осматривал?
Ким посмотрел на нее и пришел к мысли, что мог бы сам об этом подумать. Хотя – когда? Последние несколько часов его голова была занята исключительно тем, чтобы не дать как-нибудь себя укокошить.
– Ты же технарь.
– Механик, – он повернулся к приборной панели, – И не из самых одаренных.
– Ну вот, хороший шанс повысить уровень, – Рут распрямилась, – Пойду еды какой-нибудь промыслю. А то я сейчас уже рысь бы съела целиком. А там, глядишь, и к вам, мальчишки, начну приглядываться.
Машинально кивнув, Ким уставился на приборы. Их было слишком много, и назначение многих было совсем не ясно. С другой стороны, вся техника, в конечном счете, одинакова. Всегда и везде все начинается с кнопки «питание».
Четверть часа он тыкался вслепую и разобрался, как минимум, как заводить двигатель, – только проделать этого не смог. Сели батареи? Если сели, то они могут с тем же успехом вылезать наружу, укладываться рядком и звать местное зверье к столу. Был бы кетчуп – полили бы друг друга.
Задев больное плечо и крякнув, Ким встал, вышел и забрался под транспорт. Он вспомнил, как ночью накануне выезда застал Власа в таком положении.
Через час, когда он выкарабкивался из-под днища, грязный и потный, из по-прежнему плотного тумана ему навстречу вынырнула Рут. Ким полагал, что промышлять еду она собиралась в транспорте, и был немало удивлен ее видом: на плече у девушки висел дев, а в руке болтался пяток каких-то невезучих зверьков. Рут держала их за длинные тонкие хвосты и небрежно помахивала связкой при ходьбе.
– Как успехи?
Впервые за последние несколько суток Киму захотелось улыбнуться. Он вытянул ладонь, на которой лежала небольшая коробочка. Чтобы отодрать ее от днища, он сорвал несколько ногтей, пока не вспомнил про нож Власа, лежавший в кармане.
– Знаешь, что это?
– Нет, – нахмурилась Рут.
– И я не знаю. Но могу поспорить, что в стандартную комплектацию эта штуковина не входит.
О, что может быть слаще для уха механика, чем этот благородный, сдержанный, басовитый рык мотора!.. Ким готов был оставить двигатель включенным и залечь обратно под транспорт, чтобы закрыть глаза, заложить руки за голову и слушать его там в свое удовольствие.
Вместо этого они спешно рассовали по углам салона все, что могло кататься при тряске, пристегнули вялого и (естественно) сквозь дремоту требовавшего еды Ерика и двинулись в дорогу.
Управлять транспортом оказалось не настолько уж сложнее, чем слайдером в «Космической угрозе», чтобы технарь первой ступени не мог освоить эту премудрость. Правда, водитель из Кима получился более чем посредственный: машину мотало из стороны в сторону, она подскакивала на ухабах и норовила зарыться носом в каждую яму. Но главное – они ехали вперед. С каждым метром, который отдалял их от проклятого места, на сердце Кима становилось – нет, не радостнее, но хотя бы спокойнее.
Когда он принес коробочку в кабину, Индра на время забыл про гордость и подошел посмотреть.
– Что-то вроде глушителя, наводить помехи? – предположил он. – У него в пластфоне установлена чертова туча всяких занятных программок, я пока в них не разобрался. Думаю, то, что мы каким-то образом заехали в самый центр Магнитки, тоже его заслуга: он корректировал управляющий сигнал прямо отсюда, и бедняга Сун не мог понять, в чем дело.
– Ты теперь и в сигналах разбираешься? – грубо спросил Ким, – Это работа технарей, между прочим. Не слишком мелко для тебя?
И снова Индра ничего не ответил и отошел.
– Зря ты так, – Рут сидела рядом, определяя их маршрут – очевидно, по счастливой звезде, потому что ничего другого, что могло бы в этом помочь, лично Ким не видел. – Он так же переживает, как и ты, между прочим.
Вместо того чтобы урезонить, это замечание еще больше разозлило Кима. Что, все девушки мира всегда будут за красавчика Ино?
– Переживает?! Он?! – Машина дала такого козла, что Ерик позади протестующе закряхтел.
– Конечно. Кира говорит – это комплекс выжившего; только ты свой вымещаешь на нем, а он из-за своего тебе не отвечает, и ты от этого еще больше к нему цепляешься, и так до бесконечности.
– Давай без псикодинга, хорошо? – огрызнулся Ким. – За дорогой следи.
– Тут особого псикодинга и не надо. Дураку ясно: ты чувствуешь себя виноватым в том, что все силовики погибли, – в лоб заявила Рут, – И злишься на себя за то, что вылез тогда из-под транспорта и вынудил их идти за тобой. Нет?
Именно так Ким себя и чувствовал, поэтому окончательно взбесился:
– С чего ты взяла, что можешь об этом…
– Я тоже там была, – негромко напомнила Рут. – Я, кстати, поняла, что ты хочешь сделать, еще когда только до тебя дотронулась.
«Так вот кто это был», – промелькнуло у Кима в голове.
– И мне стало дико страшно, когда я это представила, потому что стаю за обедом я однажды видела, – продолжала Рут, – Я хотела тебя остановить, но потом…
– Что потом? – все еще резковато спросил Ким, потому что девушка сосредоточенно замолчала и только кусала губу.
– Знаешь, вообще, Кира часто правильные вещи говорит. Насчет количественных показателей… По большому счету, я согласна.
– Нельзя ли попонятнее?
– Можно и попонятнее, – нахмуренная Рут повернула к нему голову, – Если ты такой сильный и жуть как этим гордишься, то рано или поздно наскочишь на кого-то еще сильнее и проиграешь. А по-настоящему люди сильны тем, что измерить нельзя.
– Что, например? – Эти слова против воли зацепили Кима, что самым печальным образом сказалось на траектории движения транспорта.
– Например, храбрость, – серьезно сказала Рут. – Или самопожертвование.
– Или справедливость, или милосердие, или приятность тембра голоса – у Индры Ино, кстати, голос очень приятный, или способность к любви, конечно же, – Кира с трудом добралась до кабины по раскачивающемуся проходу, чтобы протянуть им несколько крошечных размочаленных кусочков мяса, еще сочившихся кровью.
– Выглядит отвратительно, – пробормотала Рут, беря еду.
– Я не специалист по расчленению убитых живых существ, ты это знаешь, – оскорбленно отозвалась Кира. – И если бы мы потратили всего десять минут, чтобы хотя бы обработать несчастных термически…
– Ну нет, чем ждать там, в тумане, я предпочитаю сырого тушкана, но по дороге к… ВОТ ОНА, КИМ, СПРАВА!!!
Ошметок зверька шлепнулся Киму на колено: напуганный воплем Рут, он резко вывернул руль, и они едва не встали на одну гусеницу. Кира полетела на пол и укорила оттуда:
– Детка, ты же видела эту реку раньше. Конечно, она уже не такая же, но ведь очень похожа.
На берегу пассажиры потребовали привала. Во-первых, всех уже тошнило от Кимовой езды – и не только в переносном смысле слова. Во-вторых, в остановке была и необходимость: Рут заявила, что никак не может сориентироваться, сидя в кабине, а лучше бы выяснить, как далеко им еще ехать, и в особенности какой погоды ждать.
Здесь не было тумана, хотя не было и солнца: все тонуло в каком-то сонном мареве, предвещавшем не то буран, не то потоп – главные специалисты по Открытой земле никак не могли сойтись во мнении. Река была не река, а настоящий разлив, маленькое море – широкая, почти неподвижная, изжелта-мутная. Время от времени в ней что-то всплескивало, а низкие песчаные берега поросли острой, сочной, похожей на узкие перья травой. Золотой диск еле угадывался в облачной пелене, но светил попослеобеденному: мягко и щедро.
Ерик настоял на том, чтобы ему помогли выбраться на воздух, и лежал ничком на спине у самой воды.
– Хорошо… – вздохнул он, – Я, когда в той трещине валялся, подумал было: в последний раз на небо смотрю.
– У тебя перебиты штук пять ребер, проломлена голова, сотрясение и бог знает сколько всего и как именно повреждено внутри, – заметила Рут, садясь рядом на песок. – Так что могло и вправду так выйти, что в последний раз. Если бы Ким не уперся рогом, как олень, что ему надо за тобой сходить.
Киму стало неловко, и он поспешно сказал:
– Повезло, что этот урод у тебя пульс не стал проверять.
– Урод стал, – возразил Ерик, закрывая глаза. – Но Ли-то меня научил кой-чему. «Безмятежность лотоса» знаешь? Я услыхал, что он ко мне спускается, и только-только успел в нее войти. Немного и надо было: он бы еще чуть-чуть посильнее долбанул – и я бы реально стал совершенно безмятежным. Ну то есть совсем.
– Безмятежность лотоса? – переспросил Индра, останавливаясь над ними.
– Энергию экономить, если надо, – пояснил дикарь и добавил гораздо мрачнее: – Ему бы для верности корнеальные рефлексы проверить, только он не проверил. Так что не из силовиков он был, зараза. Не учил его Каверин… – Ерик замолчал и горестно вздохнул.
Какое-то время они сидели и лежали в тишине, нарушаемой только звоном мошки, травяным шелестом и плеском. Пригревало плечи, воздух пах водой, а вода – сладковатой гнильцой и одновременно чем-то свежим. Странное дело: всем как будто одинаково захотелось вдруг забыть про тревогу, развалиться и расслабиться – таким мирным, безопасным и даже приятным казалось все здесь и сейчас.
– Раньше это называлось пикник, – сообщила Кира, которая сидела на кочке, расправив свою цветастую юбку вокруг ног. Юбка оказалась совершенно круглой. – То бишь выезд на природу в поиске чистого воздуха и приятных глазу пейзажей. Участники неспешно наслаждались привезенными с собой едой и напитками, все были расслаблены, по-доброму настроены и благорасположены друг к Другу.
– Да уж… – неопределенно протянула Рут, зажмуриваясь и подставляя лицо небу.
При мысли о благорасположении друг к другу Ким поискал глазами Индру. И нашел: тот брел по кромке воды, что-то высматривая. Вдруг он остановился, присел, чтобы поднять маленький предмет, и стал придирчиво осматривать.
– Эй, что там у тебя? – окликнул его Ерик.
Ино не стал отвечать, а подошел к ним и присел на корточки рядом с дикарем, показывая находку:
– О! Это ж этот… триболит?
– Аммонит, – поправила Рут, открыв один глаз. – Ничего себе, нашел. Если захочешь продать в Городе – будет оченно прибыльное дельце.
– Или просто хороший подарок, – мягко возразил Ино.
Ким тоже посмотрел: изящная спираль, отпечатанная в камне, излучала таинственную миллионнолетнюю магию. Она напоминала тугой завиток девчоночьих волос, и внезапно Ким догадался, для кого будет этот подарок. И это вызвало немедленное желание как-то придраться к Ино.
– Слушай-ка, когда ты там кричал в скалах… ну когда Влас на тебя напал…
– Я не кричал, – странным тоном отозвался Индра.
– Да брось. Я тебя услышал и побежал к вам.
– Я бы и пикнуть не успел: он мне сразу в трахею впился, – возразил Ино. – И сам он уж точно не кричал, могу тебя уверить.
Ким перевел взгляд на Ерика. Тот помотал головой:
– Не, друг, я тоже молчком. Я ж думал, мне до самой деревни на брюхе ползти – экономил силы.
«Почудилось в тумане, – рассеянно подумал Ким, – Да нет, что за фигня!»
– Слушай-ка, Ино…
– Слушай-ка, Каверин, – перебил его Индра. – У тебя, я вижу, какое-то необоснованное, я бы сказал, к моим словам недоверие. А мне тоже хотелось бы кое-что понять. Давай так: каждый задаст по вопросу, под честное слово. Подходит?
Ким хмыкнул.
– Я спрошу первым, – предложил Ино. – Итак… Когда мы были там втроем с Власом, ты что-то слышал?
– Конечно, слышал, что я, по-твоему… – Ким осекся. Ведь Индра не про это толкует.
– Когда дев оказался разряженным, – настаивал Ино, – слышал еще что-нибудь?
Ким напрягся. Он помнил голоса, долетавшие до него словно через помехи, сквозь белый шум. Это говорил Индра?
– Слышал, – признался он. – Только очень плохо. Какие-то обрывки.
– Вон оно что… – проговорил Ино как бы про себя и задумался.
– Теперь очередь Кима, – напомнила Рут.
Спрашивать о том, звал или нет кто-то на помощь, уже казалось глупым. Но Ким вспомнил кое-что другое:
– Какое у тебя было задание в этой поездке?
Ино молчал. Потом вздохнул, словно просыпаясь:
– Задание? Тут-то все просто. У меня не было задания.
– Зачем тогда ты ехал?
– Это второй вопрос, а я обещал ответить только на один.
– Мне думается, он ехал за тем же, за чем и ты, и по той же причине – потому что Эдо попросил, – протянула Кира с долей иронии, – А что он не затруднился сочинить благовидный предлог – так ведь Индра, как я понимаю, на него работает, а приказы, даже те, что в форме просьбы, объяснять необязательно. Права ли я?
– Всегда и безусловно, – почтительно ответил Индра. – Хотя предлог был, но я способен отличить его от причины.
– Пошпионить за кем-нибудь, уж наверняка, – госпожа Вайс забубнила совсем неразборчиво: – Милое дело для Эдо, а такую причину, как «для полного комплекта», поди объясни, если вы сами не в курсе.
Эта тарабарщина Кима не зацепила – после слова «пошпионить». Он приподнялся, глядя на Индру в упор, но тот вдруг закрыл глаза и устало откинулся на траву:
– Не трать силы, Каверин: за тобой, да. Но то, что сказал Влас насчет тебя и… Короче, я говорил: я знаю разницу. Это был повод.
Ким не хотел сейчас думать о том, что сказал Влас и подслушал Индра. Он вдохнул поглубже и окинул взглядом уютный речной пейзаж. Если дальше все пойдет нормально, в следующий раз он выйдет из транспорта уже в городском гейте. Еще из одной передряги они точно живыми не выберутся, есть же предел всякому везению. Поэтому, вероятно, все пойдет нормально. Значит, сейчас он видит небо в последний раз.
Когда-то Каверин спросил, кажется ли ему Открытая земля красивой. Земля тогда была видна из слайдера, везшего детей из Коллектора в Город, и Ким, глядя на нее впервые в жизни, ответил, что да, кажется. А теперь…
– Не так уж здесь и страшно, – проговорил он вслух, и Рут приподнялась на локте и глянула на него:
– Что?
– Ну здесь, на Открытой земле. Не курорт, конечно, но если в одиночку с голыми руками по степи не бродить – жить-то и правда можно. А в Городе считают, что тут просто ад какой-то.
– В Городе много чего считают просто по инерции, – высказалась Кира. – А также в силу пагубно некритичного восприятия и беспрекословного принятия устаревших догм. Что, впрочем, остается наиболее валидным способом взаимодействия с окружающим миром в условиях поголовной потери способности иметь собственное мнение.
– А? – Дремавший Ерик лениво открыл зеленый глаз.
– Ну вот вы, силовики, – пояснила Конструктор. – Зачем вы?
Прежде чем Ерик начал возмущенно объяснять, зачем он, к разговору подключился Индра:
– Вы хотите сказать, силовая подготовка в ее нынешнем виде не нужна в современном Городе?
– Ну да! – Кира просияла. – Все эти программы обучения боевым искусствам – им же сто лет в обед. Когда их насаждали, считалось, что жителям разных Городов делать больше нечего, как проявлять агрессию в отношении друг друга – что, пожалуй, было недалеко от истины. Но до ближайшего Города по-прежнему тысячи километров, и, судя по тому, какие проблемы в нашем, им там тоже вряд ли уже до войнушек. А ребенка Ариповых все еще учат драться.
– А какие проблемы в нашем?
– Как какие? – переспросила Кира с недоумением, – Да на соплях же все держится! Безусловное доверие к технике, алгоритмам и паттернам… Целые поколения растут на готовеньком, без вопросов вкушая плоды чужого прогресса… Вот почему лифт едет?
– Боюсь, я никогда не уделял достаточно внимания этому вопросу.
– И правильно, потому что иначе ты обязательно осознал бы, что в силу физических законов он стремится вовсе не ехать, а падать, и за каждой поездкой стоит ярко выраженное столкновение интересов, твоих и лифта, причем на его стороне естественное право и гравитационная постоянная, – Кира с торжеством вскинула брови и наставила на Индру палец. – Ну и каково бы тебе в нем было?
– Нормально ему было бы, мам, – нетерпеливо встряла Рут. – Ты отклонилась от темы немножечко, нет?
– Отнюдь! – возразила Кира. – Не думать о скрытых силах, движущих лифтом, – это до поры до времени полезно, но с определенного момента уже опасно. Неужели это не понятно?
Госпожа Вайс по очереди обвела обвиняющим взглядом лица всех четверых, и Ким на короткий миг почувствовал себя сидящим на занятии в Коллекторе.
– По-вашему, сейчас никто в Городе не знает, как работает лифт?
– Я полагаю, сейчас в Городе достаточно мастеров, которые могут починить лифт, если он сломается, – великодушно допустила Кира. – Но вот, если он сломается совсем-совсем, сконструировать новый лифт не сумеет ни один инженер, потому что инженеров, как и конструкторов, в Городе давным-давно нет.
– Консул Эдо сказал, что вы Конструктор, – проговорил Ким, – Вы умеете строить лифты? Поэтому он хотел вас вернуть?
– Что ты, отродясь я ничего не строила, – госпожа Вайс помахала пальцами в воздухе. – Это он образно, полагаю: про мозг. Сам-то Эдо – анализатор, каких поискать, а вот мой мыслительный аппарат устроен прямо противоположно, совершенно не могу анализировать информацию, могу только наоборот, – Кира сокрушенно кивнула сама себе и скромно добавила: – Зато просто блестяще. То есть в Городе таких, как я, и искать бесполезно: по-моему, я беспрецедентна.
– Под наоборот вы подразумеваете, что у вас очень развита способность к синтезу? – угадал Индра.
– Да-да, я в высшей степени созидательна! – Ответом на это заявление стала кислая гримаска Рут. – В отличие от большинства! Что и обеспечило мне исключительное положение, от которого я впоследствии отказалась по идейным причинам. Тем более приятно, что мозг мой он все еще ценит, – госпожа Вайс задумчиво накрутила на палец хвост своего платка. – Только раз уж речь о синтезе… Что бы там у Эдо ни накрылось, не верится мне, что это из-за ухода тех бедных синтезированных людей в Коллектор. А раз уж он вспомнил обо мне – накрылось что-то капитально.
Госпожа Вайс засмотрелась на какую-то былинку, а потом вдруг резво вскочила, топча собственный подол:
– Что-то мне стало неспокойно. Едемте, детки, едемте!
По сравнению со всем, что уже случилось, дальнейшая дорога оказалась занятием ни капли не творческим. По-прежнему трясло транспорт, по-прежнему сидела рядом Рут, но делать ей, по сути, было нечего: Ким и сам видел реку справа и прекрасно справлялся с задачей ехать вдоль нее. Они молчали, каждый погруженный в свои думы.
Только один раз, спустя несколько часов, девушка заговорила, но произнесла всего одно слово:
– Город.
Она показала налево, и Ким увидел чужеродную серую шишку на песчано-желтом ландшафте. С такого расстояния было невозможно догадаться, что это и есть Город, который он так любит. Лучшее место на свете.
Он отвернул от берега и поехал прямо туда.
В этот день Открытая земля не подарила им красивого заката: солнце просто медленно поблекло и потухло.
– Где же ваши бураны и потопы? – спросил Ким, просто чтобы нарушить тишину, которая отчего-то показалась какой-то предгрозовой.
– Ты как будто расстроен, что на этот раз без них? – спросила Рут.
– Ну как… Я ждал финального аккорда.
– Сколько дней нас не было? – спросил Индра, подходя к ним.
– Три, – отозвался Ерик, и Киму это показалось таким диким, что он еще раз мысленно подсчитал: ведь целая жизнь прошла, а и правда – всего три дня.
– Ну вот тебе и финальный аккорд, – странным тоном сказал Индра, высматривая что-то впереди. – Можешь еще раз проверить сигнал?
На то, чтобы наладить связь, талантов Кима все же не хватило. И сейчас он для проформы пощелкал по кнопкам, но заранее мог сказать, что это ничего не даст. А и фиг с ней: они же почти приехали.
Между тем Индра очевидно был чем-то встревожен и становился чем дальше, тем напряженнее.
– Стой, Каверин! – вдруг резко приказал он, так что Ким и вправду чуть не остановился, но быстро вернул самоконтроль:
– С чего это?
– Да стой, тебе говорят! – рявкнул Индра. – Разуй глаза и посмотри, что у них там!
Ким все же решил притормозить и пригляделся. Привлеченный шумом, даже Ерик кое-как выполз вперед и оперся об Индру.
– Ну и в чем дело?
– Скажите мне, кто-то из вас когда-нибудь видел Город снаружи? – серьезно спросил Индра. – Вот с такого ракурса, к примеру.
Поворот был неожиданный. Действительно, как-то так вышло, что большинство присутствующих, по большей части, уезжали из Города, а не прибывали в него транспортом.
– Ну я, – неуверенно сказал, наконец, Ерик, – Только помню плохо.
– И никто, конечно, не интересовался снимками извне, потому что зачем, – мрачно резюмировал Ино. – А я интересовался. И вот что я вам скажу: вот это – гейт, и он должен всегда быть размечен световыми маячками. В любую погоду, круглосуточно. Кто-нибудь видит хоть один маячок?
Кима охватило предчувствие чего-то нехорошего.
– Так это свет рубанули или вход закрыли? – вытянул шею дикарь.
– Что такое? – раздался безмятежный голос Киры, – Нас не хотят пускать?
– Нам нужна связь, – пробормотал Индра. – Не вздумай трогаться, Каверин. Не знаю, что у них там, но лучевые орудия у гейта нас в звездную пыль могут стереть.
– Ой, умора! – Рут вдруг начала смеяться, запрокинув голову, и все никак не могла остановиться. Ей едва удалось выдавить сквозь хохот: – Лучевые… Ну ясно же: люди ждут Киру…
– Рут, если ты не возьмешь себя в руки, кому-то из нас придется бить тебя по лицу, а этого всем совершенно одинаково не хочется, – спокойно проговорил Индра. Он уже копался в двух пластфонах одновременно, пытаясь поймать сеть.
– Они сто процентов нас сейчас вызывают, – возбужденно проговорил Ерик, – Кучу раз, наверное, уже приказали назваться.
Ким был совершенно растерян. И тут настало время коронного номера Киры.
Никто не видел, с чем там она шебуршит уже какое-то время, и никто этим не интересовался, пока сзади внезапно не послышался ее недовольный голос:
– Я в шоке. Евгений, что ты там отчебучиваешь? – Последовало непродолжительное молчание, и все головы в транспорте повернулись в ее сторону, – Что – что? Мы тут стоим перед входом с мальчиками и с моей Рут, устали, как собаки, и проголодались, между прочим, и раненые у нас есть. Немедленно изволь нас пропустить!
В первую секунду у Кима в голове пронеслась мысль, что хрупкая психика госпожи Вайс не выдержала тягот похода. А потом он увидел у нее на голове огромные старомодные наушники.
– Ма…ма? – Рут застыла с открытым ртом.
– Не волнуйся, деточка, мама с тобой, – внушительно отозвалась Кира, убирая замысловатый гибридный ретропередатчик обратно в корзинку. – Сейчас эти беспредельщики оторвут свои ленивые зады от командирских кресел и живенько нам откроют, будьте уверены.
