Глава 12
Магнитная буря

К тому времени, как Ерик вернулся с Рут, царапины Кима, оставленные, наконец, в покое, уже начали схватываться подсыхающей корочкой. Девушка ополоснула траву, споро размяла боковой стороной своего ножа и нашлепнула на рану. Попутно они с Ериком продолжали болтовню, которую начали, видно, еще по дороге. Надо сказать, дикарь заметно воспрянул духом и даже, наконец, заинтересовался подробностями победы над рысью:

– Не, для двух женщин и одного городского – достойно. Хотя втроем рысь не одолеть – это совсем без рук быть надо… Только ножичек у тебя, сестренка, не обижайся, полное фуфло, бабская игрушка. Как ты только шкуру-то им сняла?

– Я не снимала шкуру, – невозмутимо ответила Рут, аккуратно приматывая зелень к Киму. – Она же была не мертвая. Тебе бы понравилось: ты в отключке, а с тебя кто-то шкуру снимает?

– Погоди… – Дикарь растерялся. – Вы ее что, так там и оставили? Не прирезали?

– Не-a, – девушка сделала аккуратный узел и полюбовалась результатами своей работы, – Очухается да и пойдет по своим делам.

Ерик застонал:

– Ба-а-бы-ы… Целая рысь – это ж мех, жратва! Это ж мясо!!!

– Мама – вегетарианка, – сообщила Рут, – Она верит в ценность всего живого и имеющего сознание.

– Мама – ладно, а ты-то что тормозила?! – Ерик все никак не мог поверить, что кто-то мог так сглупить.

– Я тоже верю, – неожиданно ответила Рут, – Но я бы ее убила, когда она хотела нас убить, и потом съела бы. А резать, когда кто-то в вырубоне и ничего тебе сделать не может… Вот ты бы с человеком так поступил?

Ерик выглядел так, словно кто-то покусился на его символ веры:

– С человеком – нет, но человек, дурья твоя голова, тем от зверей и отличается, что…

– Детки, доспорьте наверху, – материнским тоном заявила Кира. – Мне еще столько всего надо переделать, привести в порядок, собраться…

– С чего это ты вдруг собралась что-то переделывать? – насмешливо спросила Рут, вылезая следом за матерью по лестнице. День перевалил за середину, и наверху все окрасилось в густо-песочные, теплые цвета. Ни ветерка – мертвый штиль, небо чистое-чистое – и солнце, большое, жаркое, по-вечернему сытое… Ким невольно застрял на выходе. А ведь им уже, получается, можно уезжать. Так быстро…

– Когда человек отправляется в дальнее путешествие, да еще и, не приведи Вселенная, навсегда, вполне естественно сделать перед отъездом некоторые приготовления, – с достоинством произнесла Кира, козырьком прикладывая руку к глазам и останавливаясь посмотреть, как каверинцы под руководством Бакура собираются заделывать брешь в стене.

– И кто тут у нас отправляется в дальнее путешествие?

– Да я же, – отозвалась Конструктор тоном напоминания, а потом хлопнула себя по лбу: – Ох, деточка, я тебе еще не говорила: я еду в Город. Если хочешь – думаю, в этой их махине мы и обе уместимся, мы же худенькие.

– В Город?!.. – остолбенела Рут, – Кира, ты шутишь или бредишь?!

– Ну что за манеры, дорогая, – пожурила ее мать, – Между прочим, эти люди, которые там занимаются реставрационными работами на огороде, были посланы специально за мной одной из влиятельнейших персон. Сперва, признаться, идея и мне показалась дурацкой, но вот этот молодой человек убедил меня уважить просьбу, которая была выражена в столь наглядной…

– Ты?.. – Рут повернулась к Киму корпусом, как орудийная башня, – Ты – уговорил – ее – ехать – в Город?!

– Похоже, хотя мне кажется, она сама…

Хрясь! Рут вкатала ему даже не пощечину, а полновесную мужскую оплеуху. А в довершение еще и хлестнула своим хвостом по лицу, резко развернувшись и решительно зашагав к лесу.

Нет, ничего-то он не понимает в женщинах. Уж кто-кто, а Рут, ему казалось, должна была обрадоваться.

Узнав, что Ким со своим заданием разделался, Каверин засел в транспорте, чтобы связаться с метеорологами. Вылез озабоченный, назначил отъезд на рассвете и принялся всех подгонять: метеорологи сообщили, что через сутки-другие по маршруту начнутся мощные магнитные возмущения, которые могут затянуться на несколько дней.

Индра с Власом уже вернулись из поселка, причем вели себя друг с другом как хорошие приятели. «Добрый мордобой, а потом добрая выпивка – вот он, секрет дружбы», – заметил Панько. Сбирень явно пришелся Власу по душе: услышав об отъезде, он даже немного огорчился. Индра отреагировал безразлично, давая понять, что его персональное задание слишком запредельно для понимания простых смертных – то ли оно выполняется само собой, то ли уже выполнено, то ли не ваше дело.

Кира умчалась заниматься своими сборами, Ерик куда-то испарился, и Ким смог, наконец, побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Он прикинул, что коротенькая прогулка до огородов нарушением приказа считаться не будет, и вскоре уже взбирался на холм.

Огороды были в своем роде чудом инженерной мысли: стены защищали невысокие террасы, образованные слоями явно специально натасканной темной земли. Террасы, поросшие пучками какой-то зелени, узкими лентами опоясывали склон; а из высоких баков, стоявших там и тут, свисали длинные мясистые плети с большими мохнатыми листьями.

Все на огородах было склепано из подручных материалов, но каждая мелочь говорила о годах проб и ошибок, о поисках наилучших решений в борьбе за существование. Ким вспомнил Город, свою мастерскую. Два разных мира, точно. Городские технологии обгоняли нехитрые приспособления старообрядцев, как одна цивилизация другую. Но в Городе ничего нового не пробовали: там все лучшие решения давно были найдены. В Городе делали как заведено и говорили: «Главным виднее». И Киму вдруг пришел на ум график функции, которая, преодолев верхнюю точку кривой, неизбежно начнет убывать.

Он обернулся на звук шагов. К нему приближался Бакур, помахивая небольшой лопаткой.

– Любуешься нашим хозяйством? Правильно, хозяйство знатное, – господин Назаров воткнул лопатку в землю и, став рядом, удовлетворенно вздохнул. – А я сегодня главный, пасу корнеплоды. У нас тут они в основном.

– А почему на холмике? – полюбопытствовал Ким.

– А черт его знает, – протянул Бакур. – Этот холмик хороший какой-то, ничто его не колышет. На открытом месте снесло бы все давно, а он все же защищает: не одна сторона, так другая всегда цела остается. И солнышко.

Они с Кимом синхронно задрали головы, поглядеть на солнышко.

– Солнечных батарей у вас ведь нет, – вслух подумал Ким, – Откуда же энергия?

– Отовсюду понемногу: дрова, ветер, нефть…

– Нефть?

– Ну не сырая, конечно… Хотя и сырая тоже: в здешних местах немало качали ее когда-то, и под землей в резервуарах напасено порядочно. Не думай, у нас с топливом не хуже, чем у вас в Городе.

«Ерунду порет господин Назаров», – подумал Ким. И тут же засомневался: а что он, собственно, знает о том, откуда в Городе берется энергия? Ну не от дров – это уж точно.

– У вас вообще не хуже, – сказал он вдруг, – Просто по-другому.

Бакур отвернул лицо от солнечного диска и поглядел на него.

– Что, Земля-то, матушка, по сердцу пришлась? Добро. Оно ведь знаешь как: как ты к кому – так и он к тебе. Если б мы все к ней поласковей, да немного пораньше бы, сейчас и она подобрей была бы.

– …и не загоняла бы людей в Города, – вслух подумал Ким, но Бакур такое дополнение не принял:

– Простая ты душа: это не Земля вас в Города загоняет, а люди. Хочешь – приезжай насовсем в деревню. Сам увидишь: жить можно, жить хорошо.

– Спасибо, – ответил Ким, – Может, когда-нибудь приеду.

Утренний сбор был назначен именно на то время, которое Рут метко характеризовала как «хренову рань». Вечером Ким все никак не мог спуститься в бункер, стоял снаружи, вдыхая дикий, настоящий воздух Открытой земли, коченея и поминутно поднимая голову, чтобы в очередной последний раз взглянуть на звездное небо. Его грызли десятки вопросов. Вернется ли Ерик от своих наутро? Придет ли Кира или опять передумает? Откуда она узнала, что Ким умеет «читать»? Какая-то она непростая, эта Кира… Для чего все-таки она нужна Эдо, что там в Городе опять стряслось?

Перед тем как дикарь ушел ночевать к своим, Ким отыскал его у готового к походу транспорта. Завидев друга, Ерик быстро отошел от машины, но Ким был почти уверен в том, что застал его гладящим бронированный бок.

Ким боялся спрашивать, поэтому просто присел на крыло рядом. Коварные мыслишки словно того и дожидались: они кинулись на него со всех сторон и начали, урча, рвать на части.

У него есть способ повлиять на друга. Он может «прочитать» Ерика и убедить его… Нет, с друзьями так не поступают – он давно решил, раз и навсегда. Но родные дикаря ему не друзья. Да, но это все равно жульничество. Ну и что? Почему можно просто уговаривать, а так – уже нельзя? Потому что надо уважать чужие решения. Даже идиотские? Быть со своей семьей не идиотское решение, а нормальное. А если Ерик не поедет, и с ним здесь что-то случится?

«Ой-ой, беспокоишься за него, да? – поднял головку червячок-мыслеточец, старый знакомый, – Или за себя? Скучно будет в Городе одному-то?»

– Занятная эта Кира, – Ерик нарушил молчание, заговорив делано беззаботным тоном. – Я ее плохо помню, но дед вроде иногда хаживал к ней. Они в камни играли.

Ким закрыл глаза и потер ладонью щеку. Камешек на игровой доске… Свобода воли, блин.

– Мне очень жаль твоего деда, правда. Он, наверное, крутой мужик был.

– Был, – Ерик попинал носком ботинка пучок травы, – Но теперь-то его все равно нет уже. Мы там с Рут потрындели малость… Ай, ладно, пойду спать.

Друг ушел, и Ким так и не понял, увидит ли его завтра или вообще еще когда-нибудь.

Полночи Ким проворочался с боку на бок. Плечо ныло, а в голове роился полный набор невеселых мыслей. Задолго до побудки Ким резко распахнул глаза и понял, что больше не заснет ни за что. Он не стал снимать термокостюм и выбрался наружу.

Снаружи было как и вчера… Нет, не совсем так: заря еще не занялась, но со стороны огородов как будто пробивался слабый свет. Поколебавшись немного – плюнуть или сходить посмотреть, Ким включил дорожную подсветку костюма, и тут что-то сверкнуло на земле в ответ, отражая его. Ким пригляделся, поднял с травы заколку Лиз, положил в карман и отправился к холму.

По мере приближения стало очевидно, что свет исходит из-под их транспорта. Ким подошел, присел, заглянул под днище:

– Доброе утро.

Влас, который лежал на спине под транспортом, резко вскинул голову и стукнулся лбом о шасси.

– Фу ты, черт! – Он шумно выдохнул и вынул один наушник. – Утро доброе, приятель, только лучше б ты топал погромче или посвистел, что ли… Я ж теперь заикаться буду.

– Извини, – с лицемерным сочувствием сказал Ким: он-то в день их знакомства вообще с транспорта навернулся, так что один-один, – Не спится?

– Да нет… Понимаешь, я тут как бы расслабился немного, – доверительно заговорил Влас. – Ну рот раскрыл, ушами захлопал – Открытая земля, сбирень, все новое, непривычное. А посылали-то меня, вообще говоря, не за сбирнем. Ну и вскинулся ночью, сна ни в одном глазу: надо, думаю, амортизаторы хоть раз ведь поглядеть.

– Ну и как они? – От неудобной позы у Кима затекала шея.

– Полный порядок, спокойно можно было десятый сон смотреть. Да ничего с ними и не сталось бы, на самом деле, – самоуспокаивающим тоном произнес Влас. – Ты, кстати, когда сюда шел, никого не видел?

– Я вообще ничего, кроме носков ботинок, не видел, – честно ответил Ким. – Темень же.

– Ну да… – согласился Влас, начиная выбираться из-под машины. – Мне вот показалось, что я видел кое-кого, только я не уверен. Что ему тут делать, ночью-то?

– Кому?

– Ну Ино… Сбирень на выход пошел, что ли?

– Слушай, Влас, а из-за чего вы с ним поругались?

– Поругались? – переспросил Влас. – Да мы вроде как не ругались. Он парень-то не промах, башковитый, сразу видно. Только очень о себе мнит: не может стерпеть, если кто его в чем обходит. Ну и я… – он ухмыльнулся одновременно смущенно и слегка заговорщически, – честно сказать, не удержался, поддел его пару раз.

Ким кивнул и ухмыльнулся в ответ. Он очень хорошо мог понять, что у кого-то возникает желание поддеть Индру. Лично у него, к примеру – не реже нескольких раз в минуту.

– А твои-то боевые раны как, кстати? – Влас кивнул на Кимово плечо.

– Болят, – честно сказал Ким.

– Ничего, в Городе разберутся, – утешил приятель, – Честно говоря, в гостях хорошо, а дома… Приеду – первым делом в горячий душ. А потом к подруге. Вот, припас для нее, – Влас пошарил в кармане и протянул Киму на ладони что-то маленькое, круглое, с затейливыми бороздками на деревянном кожухе из двух половинок.

– Сувенир, – пояснил он. – Знаешь, что это такое? Орешек! Прикинь, они на самом деле такие, оказывается.

Ким тут же вспомнил, что Ино тоже обещал одной девушке привезти что-то красивое, и удовольствия это воспоминание ему не принесло.

– Смотри-ка, светает уже, – Влас показал на холм, края которого и вправду были подсвечены алым. – Айда?

Они вместе пошли к бункеру, и Ким в разгоравшемся утреннем свете издали увидел перед входом две фигуры. Одна была в юбке, а вторая… Но почти сразу он понял, что вторая гораздо выше Ерика. К тому же Ерик не носит на голове конский хвост.

Киму сделалось тоскливо, но он все равно поспешил навстречу Кире и Рут.

– Доброго дня и великих свершений всем вам, – приветствовала их госпожа Вайс. Несмотря на то что собиралась она полдня, она была налегке: только все та же корзинка болталась на локте. – А где ярко выраженный ребенок Ариповых? Он мне нравится. Я сказала Рут, что не поеду без него.

Ким промолчал. Рут, напротив, отягощенная непомерно огромной торбой, стояла с вызывающим видом: ее отъезд, очевидно, не являлся предметом для обсуждения.

Из бункера появились один за другим бойцы «звездочки» и Индра, добела сжимавший челюсти, чтобы не зевать. Каверин, замыкавший шествие, оглянулся по сторонам и спросил:

– Где Арипов?

Ким открыл было рот и закрыл, не издав ни звука. Что он мог ответить?

– Да вон он, – отозвался Сун. – Собирал нам проводы, вот и припозднился маленько.

Резко обернувшись в ту сторону, куда указывал боец, Ким увидел в быстро рассеивающихся сумерках целую процессию. Он различил могучую фигуру Бакура с квадратным коробом в руке, даже нескольких женщин. А впереди компании шагал Ерик, и за его плечами возвышались дядья – лица у них, насколько Ким мог видеть, были мрачнее тучи.

– Добрутр! – выпалил Ерик единым духом. Судя по пружинистой походке и улыбке во всю физиономию, дикарь тщетно пытался сдержать рвущееся наружу ликование. – Чего стоим, едем?

– Погоди, малец, пусти старших сказать, – Бакур оттеснил Ерика и вручил Каверину короб. – На дорожку вам. Бывай, Игорь, не болей. Всегда рады тебе, сам знаешь.

– Увидимся, Бакур-джан, – отозвался капитан, обнимая Назарова.

– Каверин, – один из дядьев тоже выступил вперед, не дожидаясь, пока они с Бакуром расцепятся, но капитан стойко выдержал его угрюмый взгляд. – Про тебя хорошо говорят. Пригляди за нашим парнем.

– Блин, ну просил же вас – без этого… – возмущенно начал было Ерик, но Каверин его перебил:

– Не сомневайтесь.

И уже через секунду как-то так получилось, что все начали обниматься: дикарь утонул в лапах родных, Рут прижал к себе кто-то из молодых женщин, Бакур от избытка чувств еще разок приложился к Каверину, а Панько и Риман, поглядев на это, с самыми растроганными лицами обняли друг друга.

– По местам!

Ким успел увидеть первый янтарный луч, который как раз в этот момент разрезал сиренево-серую дымку, полоснув по ним из-за холма, а уже через минуту оказался в кресле, у дурацкого слепого окна-щели, и с богатым грузом неоднозначных впечатлений.

Первые полчаса, пока их потряхивало под уютное урчание двигателя, пассажиры еще только просыпались. Понемногу все пришли в себя, стали усаживаться прямее и даже вспомнили о завтраке. Короб Бакура распотрошили, и вскоре уже вся компания, включая «звездочку», передавала друг другу ломтики вяленок и куски плоского хлеба с пахучей зеленью и масляными семенами.

– Не, хорошие они все-таки ребята, – пробормотал Влас с набитым ртом: в углу короба обнаружилась раритетная стеклянная бутыль со сбирнем, – Назаров точно наш мужик, и силовиков вон как уважает.

– Бакур Назаров и Игорь Каверин – одногодки, их семьи дружили. Они вместе росли в Коллекторе, а потом вместе стали силовиками, – неожиданно сообщила Кира, которая сидела позади них.

– Правда? – Влас вывернул шею, чтобы посмотреть на нее. – Так Назаров – из силовиков? Ну надо же! И что он тогда в лес рванул?..

– Что в этом такого странного? – резковато спросила Рут.

– Ну, силовики в Городе в почете, – объяснил Влас. – Ладно бы родился на Открытой земле, а так…

– Многие родились в Городе, а потом ушли, – еще более резким тоном отрезала девушка.

– Ну да, всякое бывает, – примирительно сказал Влас. – Кто-то родился в лесу, а живет в Городе, вот Ерик например.

– Или Ким Каверин, – неожиданно вставила Кира, рассеянно откусывая кусочки от какого-то стебелька.

– Ким?.. – Влас повернулся и уставился на соседа с явным непониманием, – Родился в лесу?

Ким не очень любил рассказывать об этой подробности своей биографии и поэтому взял пример с Рут, ответив вопросом на вопрос:

– А что в этом странного?

– Ну как же… просто… – Власу явно было что-то категорически непонятно. Он окинул Кима озадаченным взглядом, прежде чем закончить фразу, которая громовым эхом раскатилась у Кима в ушах: – Ты же сын консула. Как ты мог в лесу-то родиться?

– Какого консула? – Внезапно ставшие сухими губы произносили слова бездумно, на автомате.

– Как – какого? – Власу, видимо, стало неловко, он быстро огляделся и понизил голос: – Ты извини, может, это тайна или что-то такое… Но ты ведь сын Эдо, разве нет?

– С чего ты это взял?

– Ну, говорят… – окончательно растерявшись, произнес Влас. – Ты же то на Совете Города появляешься, то на экране с Лексусом… Консулы тебя слушают – странно же. И Эдо больше всех. Особенно насчет того, чтобы синтетов в Коллектор… Ну вот и пошел слух, что ты ему не просто так… А что, брехня?

– Брехня, – чужим голосом машинально проговорил Ким.

Но в глубине души, еще до того, как Влас договорил, он уже знал, что это не брехня. Это была правда, и это все объясняло. Вселенная, каким он был слепым болваном!..

Влас принялся извиняться, но Ким не слышал ни слова. Он рассеянно обвел глазами внутренности транспорта, словно пытаясь зацепиться за что-то надежное и привычное, и поймал взгляд Индры. Подслушал? Конечно, подслушал. Чертов Индра.

Нет, чертов его папаша – консул Триады, старший анализатор, самый уважаемый во всем Городе человек!

Ким закрыл глаза. Да, многое теперь становилось на свои места. То, как Эдо постоянно как бы невзначай возникал на его пути. Как все время просил, в случае чего, не стесняться с ним связываться. Как обмолвился, что горд за Кима, даже как старался угощать его чем-то…

Но почему?.. Сына – вывезти в лес и подложить на маршрут «звездочки», чтобы его нашли «случайно», записали сиротой и отправили в Коллектор? Семнадцать лет Ким был бесконечно одинок, он был никто и даже хуже. Семнадцать лет носил прозвище Безрод. Почему Эдо так поступил с ним?!

Вероятно, у старшего анализатора и консула Триады были дела поважнее. Может, тогда он еще не был консулом. Может, у него были большие планы. Ким помнил, как Эдо неожиданно и непостижимо проголосовал на Совете, обрекая запертых в карантине в «восемь-семь» на гибель от неизвестной болезни. О, он очень деловой человек, господин Эдо!

Ким почувствовал, как в нем закипает неукротимый гнев. Сволочь! Псикодер говорил, что он важен для консула. Сенна тоже знал! «Он сам вам скажет». Когда, интересно, Эдо собирался это сделать?!

Что ж, теперь этого разговора, пожалуй, ждать недолго. Будет неплохо задать господину консулу несколько вопросов – только глядя прямо в глаза.

Ким впал в прострацию с надкусанным ломтем хлеба в руке и просидел бы так, наверное, до конца поездки. Но постепенно начал осознавать, что вокруг творится что-то нездоровое.

– Ничего не понимаю, командир, обещали ночью, но сейчас полдень едва, – голос Римана, на этот раз заменившего Суна за рулем, звучал крайне встревоженно.

– Что приборы… А, ч-черт! – Каверин редко ругался при подчиненных, но сейчас он, судя по звуку, еще и стукнул в сердцах по приборной панели.

– Мы должны от нее уходить, – обеспокоенно проговорил Панько. – Но мы не уходим. Что же это за фронт…

– Что случилось? – Ким достаточно пришел в себя, чтобы задать вопрос Власу, но тот, как оказалось, сидит в наушниках с закрытыми глазами. Вместо него ответил Индра:

– Магнитка, – коротко произнес он.

– И что?

– Не напрашивайся на тривиальный ответ, Безрод, – напряженно отозвался Индра. – Она вот, судя по всему, не тривиальная. Странная такая Магнитка.

– Ну и чем она странная? – нетерпеливо спросил Ким.

– Они не могут вычислить фронт, – подала сзади голос Рут, – И метеорологи ваши молчат. И вообще все молчат, потому что нет связи.

– И, в довершение ниспосланных нам испытаний, наше транспортное средство начинает плохо слушать своего кормчего, что, при всем уважении к его талантам, в данных обстоятельствах просто не выразить как неприятно, – неодобрительным тоном выдала Кира.

Ким откинулся на спинку и провел ладонью по лицу. Час от часу не легче.

– Рим, стой, туда нам точно нельзя! – послышался возбужденный голос Ерика. – Волну на песке видишь?!

– Показания прибора – вот что я вижу, – раздраженно ответил Риман. – Геонав…

– Да парит он нас давно уже, твой геонав! Мы бы полчаса как от нее ушли, если бы…

– Арипов, отзынь, я машины вожу дольше, чем ты на свете живешь!

– Командир, да скажите вы! Вон же волна, уже близко совсем! Туда нельзя, блин, я такое видел тысячу раз, там самая жо…

– Риман, на два часа!

Но, похоже, решение Каверина довериться практическому опыту дикаря запоздало. Ким, наплевав на все предупреждения и отстегнувшись, вскочил и увидел, как усиленно Риман пытается рулить, и как фигово это у него получается.

– Не слушает, командир! Электроника…

– Вырубай! Иди на ручном!

– Уже вырубил, но аварийная сработать успела! Ведет на автомате!

Внезапно транспорт задергался, как паралитик, рыская носом и набирая скорость. «Ни хрена себе ведет!» – пронеслось в голове у Кима вместе с мыслью, что надо бы все же пристегнуть ремень. Он кинул быстрый взгляд на соседей: поразительно стрессоустойчивый Влас по-прежнему пребывал в своем меломанском трансе, а Индра, как и Ким, отстегнулся и стоял во весь рост, чтобы видеть происходящее в кабине.

– Пассажиры, немедленно вернуться на…

…И тут их накрыло.