Глава 11
Яйца «Бенедикт» в хренову рань

Кира Вайс оказалась моложавой женщиной невысокого роста, такой тоненькой и маленькой, что казалось, дунь посильнее – и ее унесет. Только по ярким, находившимся в постоянном движении глазам можно было догадаться, что энергии в ней больше, чем кажется. В отличие от других женщин поселка, Кира носила цветастую юбку вместо мужских штанов, ее руки не были натруженными и заскорузлыми, а лицо не приобрело обветренно-кирпичного оттенка.

– Вот, значит, кого он прислал… Интересно: что же ты, милый мой, можешь?

Ким не нашелся с ответом, но Конструктор его и не ждала. Она быстро обошла Кима по часовой, затем против часовой стрелки и вдруг спросила, стоя за его спиной:

– Вас трое?

– Н-нет, на самом деле нас восемь…

– Олешек, – дружелюбно произнесла Кира. – Разве я про вояк спрашиваю?

– А… Ну без силовиков – трое, да, – недоуменно отозвался Ким. Он пытался повернуть голову так, чтобы все-таки видеть ту, с кем говорит, но Конструктор двигалась шустрее и продолжала оставаться у него за спиной, – Но откуда вы знаете, что…

– Прелесть! Ничего не соображает, – светло сообщила Конструктор, и Рут ухмыльнулась. – Три – это грандиозное число, на котором держится вся наша Вселенная. Треугольник – самая первая жесткая фигура. Трионы элементарных частиц, транзисторы, самый зубосводящий музыкальный интервал и канонический рецепт яиц «Бенедикт», которых мы, увы, уже никогда не попробуем – моя маленькая несбыточная мечта – по причине исчезновения молочного скота как класса лет этак – дцать тому… О. Завтрак?

– Э-э… Да, спасибо, – Ким перестал вертеться, чувствуя себя довольно глупо, и Конструктор за его спиной тоже успокоилась.

– Ты не заметил, да, что я его тебе не предлагала? – ласково уточнила Кира, приобнимая Кима ладонями за бока. – Ничего, не смущайся. Вот сейчас предлагаю.

– Тогда – да, спасибо, – повторил Ким. Злиться на эту крошку казалось кощунством, но на улыбающуюся Рут он глянул не без раздражения.

– Вперед! – провозгласила Кира, подталкивая Кима сзади, – Рут?

– Когда было иначе?.. – вздохнула девушка, стирая с лица улыбку.

Госпожа Вайс вывела Кима на середину того, что когда-то, по-видимому, было салоном, а сейчас выполняло роль жилого помещения, разделенного на отсеки. Помещение представляло собой вытянутую трубу, в дальнем конце которой висела пластиковая занавеска. Без лишних слов Конструктор обогнула Кима, устремилась туда и исчезла.

Рут подошла к полкам, подвешенным вдоль изогнутой стены, и сняла с них пару жестяных коробок. Внизу, под длинным и узким столом, пряталась канистра воды. Плеснув немного в изрядно помятый котелок, девушка присела на корточки перед загадочного вида агрегатом, который, очевидно, имел отношение к живому огню.

– Что тормозишь? Садись, где повезет.

– Это нормально, что ты тут без нее распоряжаешься? – тихо спросил Ким, осторожно присаживаясь на пассажирское кресло, выдранное откуда-то с корнями и придвинутое к противоположной стенке.

– Я тут живу, олух, – отозвалась Рут, перед лицом которой как раз заиграл язычок пламени. – Кира – моя мать.

Дальнейшие операции девушка производила молча, и Ким тоже помалкивал, пока хозяйка не появилась из-за занавески так же внезапно, как скрылась. Она подскочила к соседнему креслу, с большой натугой развернула его спинкой к Киму и села, полностью скрывшись за ней.

– А ведь есть еще мифология, – доверительным тоном проговорила она. – То есть была, пока у нас была цивилизация, а не то, что сейчас. В мифологии всех многочисленных и разнообразных культур планеты тройка играла важнейшую роль. Ты знаешь миф о Троице? Или, к примеру, о Тримурти?

Так как лицом Кира сидела к Рут, можно было предположить, что она обращается к дочери. Но слово «трион» запоздало щелкнуло в голове Кима, как коронный разряд. Где-то он его уже слышал.

– Нет.

– Ну еще бы, кому нужна символическая жизнь, пока есть возможность потребления, – философски заметила госпожа Вайс. – Просвещу тебя немного. Разные легенды в разные эпохи рассказывали о триедином божестве, каждая ипостась которого и сама по себе была очень ничего, а уж все вместе они работали просто на ура: всевидящие, всемогущие и всякое такое.

– Интересно, – вежливо сказал Ким.

– Более чем! – Госпожа Вайс настолько воодушевилась, что даже наполовину высунулась из-за спинки кресла, но тут же юркнула обратно. – Тем более что определенный смысл в этом есть – как минимум, во всевидящести: раз толком мы видим всего градусов сто десять – сто двадцать, то, очевидно, троих как раз хватит, чтобы контролировать реально все вокруг… Так что, апокалипсис грядет?

Ким был сбит с толку.

– Э-э… Ну, наверное, да, но еще не прямо сейчас… Господин Войцех вчера просто немного…

– Ужасно жалко Войцеха, правда? – перебив его, совершенно другим, сочувственным, голосом быстро проговорила Кира. – Он дурак, конечно, но трагедия есть трагедия. Хотя, если подумать, не трагедия ли, когда человек настолько невоздержан, что теряет способность приводить движение своего бескостного языка в соответствие с работой своего ущербного головного…

– Кира, уймись, – недовольно сказала Рут, и Ким испытал небольшое потрясение от того, что кто-то, кому повезло иметь мать, может так с ней разговаривать.

– Ну да, – как ни в чем не бывало продолжила госпожа Вайс. – Но я, собственно, не из-за Войцеха, а только из-за тебя спросила. Про конец света, я имею в виду.

– Я ни при чем, – машинально проговорил Ким.

– Вот именно, но это пока, а втроем вы бы смогли в этом смысле существенно больше! – с энтузиазмом отозвалась Кира и вытянула шею из-за спинки. – Рут, а еще долго? Отчего-то так есть ужасно хочется…

– Ага, от болтовни, – буркнула Рут себе под нос, составляя на металлический лист котелок, миски и чайник. Все это хозяйство она водрузила на разболтанного вида тележку на маленьких колесиках и подкатила к ним.

– Что это? – Ким с любопытством смотрел, как Кира на ощупь протягивает руку назад из своего кресла, берет бежево-крапчатый округлый предмет и начинает колотить им по подлокотнику.

– Яйца, – сообщила Рут, наливая себе из чайника. – Прости, сегодня не «Бенедикт»: поставки голландского соуса задерживаются.

Проигнорировав очередной выброс иронии, Ким прикинул: откуда вредная девчонка знает такие слова и вещи? Вроде из здешних, но вчера на пирушке Каверин говорил, что она училась в Городе и только год назад…

Ким ожидал продолжения разговора, но Кира, похоже, и вправду была голодная. Раз так, то, наверное, и ему не возбраняется постучать этими самыми яйцами по чему-нибудь? То, что было в чайнике, пахло травой и землей, чем-то смолистым, а на вкус было терпким, немного пряным, кисловатым. Именно таким и должен быть вкус и запах самой Открытой земли, подумал Ким, таким он его запомнит на всю жизнь.

Окончив трапезу, госпожа Вайс дотянулась до дочери и похлопала ее по руке:

– Спасибо, Рут, было очень вкусно, просто изумительно. А теперь пойди поинтегрируй, хорошо?

Черные глаза Рут опасно сузились. Резко встав, она забрала поднос, с грохотом обрушила его на стол у стены и, демонстративно поведя плечами, скрылась за занавесью.

Конструктор немедленно вскочила и снова начала возню с креслом, теперь разворачивая его к Киму. Наверное, специфический застольный ритуал старообрядцев. Усевшись поудобнее, Кира закинула ногу на ногу, уставилась на Кима и напрямик заявила:

– Итак, у тебя ко мне дело. Просьба – угадала?

Ким мысленно произнес недоброе слово и аврально постарался собраться. За всеми этими впечатлениями, за горизонтом, лесом, застольем, звездами и, чтоб их, яйцами он непростительно отвлекся от своей миссии. А миссия у него – убеждать. Значит – «читать».

Он стал спешно воскрешать в памяти все, что узнал о Конструкторе из материалов Эдо, одновременно придумывая, как бы потянуть время. Но Кира его опередила:

– Итак! – почти радостно провозгласила она. – Давай сэкономим друг другу силы, мой ответ: нет. Окончательный.

– Вы же не…

– Знаю-знаю. Прекрасно знаю, чего он хочет. Восемнадцать лет Город стоит без меня, а потом Эдо присылает ко мне своего парня – тут все прозрачно. Но я никуда не поеду, категорически и бесповоротно, так ему и передай. Вуаля! – Маленькая женщина лукаво улыбнулась с выражением крайнего довольства собой.

Ох-ох-ох, а в глубине души он ведь надеялся, что можно будет обойтись без этого…

Ким посмотрел ей в глаза, и на этот раз Конструктор прямо и уверенно встретила его взгляд. Несколько секунд прошли в молчании. Не такая уж трудная мишень госпожа Вайс: общительная, непосредственная.

– Вы имеете право жить как хотите, – медленно начал Ким, – Но ведь и Рут здесь из-за вас. А она умница, совсем как вы в молодости. Она же гробит свои способности тут, в лесу! Если вы вернетесь в Город, вы дадите ей все то, чего сами себя столько лет лишали.

Что-то шло не так. Обычно людей, которых он «читал», вторжение в сокровенное приводило в смятение. А Кира, казалось, добрела с каждым его словом и под конец даже слегка кивала в такт.

– Все так, все так, но пока еще не полностью, – отстраненно произнесла она, когда Ким растерянно замолк, лихорадочно думая: что такое, неужели его способность не работает? – А скажи-ка, голубчик, остальные из вашей делегации – я не про вояк, ты помнишь – они сейчас где?

Ким даже возмутился: так она вообще его не слушала? В этом все дело?

– В бункере, – разочарованно сказал он, уже чувствуя обычный после «чтения» упадок сил. Попробовать повторить? Может не хватить запала…

– Ага-а… – Конструктор задумчиво посмотрела на него, склонив голову набок. – А зачем я вам нужна, он тебе, конечно, не рассказал?

– Почему – рассказал, – возразил Ким и тут же поправился: – Ну, в общих чертах.

– Отчего же ты не начал с этого? Так ведь логичнее.

Ким не нашелся с ответом. Кира подалась к нему и похлопала по колену:

– Не напрягайся так, милый. Если честно, я уже и так знаю отчего. Просто хотела тебе намекнуть, чтобы ты, если хочешь держать свою способность в тайне, маскировался получше.

Вот это была неожиданность так неожиданность. До сих пор почти никому не удавалось его расколоть.

– Знаете?..

– А тебя не удивило, что вначале я старалась на тебя не смотреть? – с хитрецой поинтересовалась Кира.

– Ну… – Ким в растерянности умолк. Не скажешь же ей, что, когда кто-то настолько с приветом, на частности внимание обращать перестаешь.

– Я тебе больше скажу, – многозначительно сообщила госпожа Вайс, не без удовольствия изучая выражение его лица. – Я стопроцентно не единственная, кто знает, что к чему; просто другие, кто знает, не знают, кто еще знает… Понимаешь?

– Нет, – хмуро пробормотал Ким. – Откуда вы…

– А напомни-ка, – госпожа Вайс откинулась обратно и сложила ладоши под подбородком, уперев в него кончики пальцев, – Что там с тем, зачем я понадобилась?

– Ну, синтеты ушли, и теперь надо заново моделировать все технические процессы. А у вас такой, э-э, своеобычный склад ума… – По правде, Ким плохо представлял себе госпожу Вайс в роли методиста-технолога, и объяснение выходило не слишком уверенным.

Кира не дослушала:

– Ясно, ты повторяешь слова Эдо, он прямо так тебе и сказал? Сам, лично?

– Ну… – Ким осекся. Лично Эдо ему этого не говорил: он дал запись.

– Дорогой, на самом деле это вовсе не обязательно что-то значит, – успокаивающе проговорила Кира. – Всем известно, что врать в глаза всегда сложнее, даже если не ждешь от собеседника паранормальной проницательности. Правда, у Эдо такой уровень, что ему-то почти наверняка все равно, куда врать – ты понимаешь, он же политик, – так что в данном случае… Да, вероятно, в данном случае это все-таки очень даже значит кое-что. И это окончательно меня убеждает!

Выведя это парадоксальное заключение, Конструктор бодро хлопнула себя ладонями по бедрам и вскочила.

– Но сперва я должна посмотреть на компанию, в которой поеду. Беззащитная женщина не может себе позволить иметь дело с кем попало: вступиться за меня некому, и если что… Ну мало ли что, в общем.

Все это звучало бредовато, но Ким не нашел, что возразить. В свете последних откровений и намеков госпожи Вайс он вообще чувствовал себя довольно странно.

– Хорошо… Мне привести их сюда?

– Что ты, зачем! – Кира уже рыскала по своему жилищу: откуда-то был извлечен на свет яркий необъятных размеров платок, которым она повязала голову, оставив хвосты болтаться за спиной, и плетеная корзина с крышкой, куда она невероятно быстро пошвыряла какие-то вещи. – Ну вот, я готова. Ру-ут! Мы уходим!

Девушка высунула голову из-за занавеси:

– Куда это вы уходите?! – сердито спросила она.

– По делам, – с достоинством отозвалась ее мать, – Побудь тут, хорошо? На самом деле в доме не мешало бы, кажется, прибраться… – Она задумчиво оглядела помещение.

– Ага, это точно, не мешало бы, – твердо сказала Рут. – Я тебя одну не отпущу, не надейся.

– Я вовсе не одна, со мной будет этот милый молодой…

– То есть еще хуже, чем одна, – резюмировала девушка. – Не обсуждается. Я уже наинтегрировалась.

На обратном пути по лесной тропинке Рут пропустила мать вперед. Киму по-прежнему предназначалась роль хвоста, но он поднажал и нагнал девушку. До него вдруг дошло, что в разговоре с Кирой он как-то чересчур самоуверенно оперировал тем, чего хочет, а чего не хочет Рут.

– Ты ведь не была в Коллекторе, – попытался завязать разговор Ким. – Почему?

– А почему я должна была там быть? – хмуро отозвалась Рут, – Я же не сирота.

– Госпожа Вайс была против?

– Госпожа Вайс была вовне. И ей всегда было по фигу, – отрезала Рут, – Закрой рот, а? Говорила же…

Ким все равно спросил:

– А ты бы не хотела вернуться в Город?

– Какая разница? – с ноткой горечи спросила Рут. – И какая тебе разница, вообще?

– Просто может так получиться, что госпожа Вайс… – осторожно начал Ким, но Рут вдруг шикнула на него, в два прыжка догнала мать и остановила, без лишних церемоний дернув за подол и прижав ей рот ладонью.

– Просила ведь молчать, – одними губами произнесла Рут, обшаривая глазами тропу.

Ее взгляд остановился в одной точке. Ким посмотрел туда и…

Сперва ему показалось, что зашевелился сам лес. А затем он увидел ее и без всякой подсказки понял, кто это. Он хорошо помнил психограмму Ерика, хотя никакая психограмма не могла передать этой животной силы и естественного чувства опасности, которое она вызывала.

Рысь плавно вышла из-за кустарника и остановилась прямо посреди тропы. Она стояла боком к ним и смотрела куда-то в чащу, но Ким был уверен, что она прекрасно знает об их присутствии. Он увидел, что рука Рут, отпустив мать, медленно поползла к бедру.

– Ой, Рут, детка, там же рысь! – вдруг громко ахнула госпожа Вайс, и рысь повернула голову.

Рут шагнула вперед и вытащила нож. Ким застыл: неужели она собирается драться с этим? И тут он услышал звук – низкий, дикий, звериный. Это было рычание, утробное рокотание, напитанное угрозой, и издавала его не рысь.

Глаза у хищника были точь-в-точь как у дикаря, только одного цвета, и смотрели не мигая. Чутко шевельнулось одно ухо. Рут расправила плечи и расставила локти, а потом наклонила голову и сделала шаг вперед, продолжая рычать. Хвост рыси дернулся из стороны в сторону, но отступать она не спешила.

Госпожа Вайс зачем-то стала копаться в своей корзинке, и Ким спохватился: он-то что же стоит?! Он грубовато отпихнул Киру и оказался за плечом Рут; в голове мелькнуло: интересно, он может «читать» животных? Этот зверь – пока первый, которого он видит, и он, Вселенная помилуй, слишком чертовски страшный.

Рут шагнула еще раз, и хвост захлестал сильнее. А потом – безо всякого рычания и прочих пустых угроз – рысь сорвалась с места и кинулась на них.

Девушка ловко ушла в сторону перекатом, и зверь на миг притормозил, выбирая цель. Все-таки остановившись на Рут, рысь повернулась, одним мощным прыжком покрыла половину расстояния между ними, и тогда Ким бросился вперед, не отдавая себе отчета в том, что совсем не знает, как управляться с рысями. Огромная кошка присела для второго скачка, и тут Ким вцепился ей в хвост.

Ничего похожего на эту боль он еще не испытывал. С невероятной быстротой рысь изогнулась, шипя, и ударила лапой с растопыренными пальцами: когти огнем располосовали плечо, которым Ким инстинктивно заслонился. Этой секунды хватило, чтобы Рут оказалась рядом, она замахнулась ножом, и тут послышалось громкое, возмущенное: «Руки прочь!!!»

Рысь взмахнула лапой второй раз, но тут госпожа Вайс, которую зачем-то все-таки понесло в гущу битвы, дотянулась до кошки рукой, словно желая погладить. В следующий миг рысь рухнула наземь центнеровым тюком мяса и шерсти.

– Кира!!! Какого дьявола?!!

– Ну что опять такое? – с детским удивлением проговорила Кира. – Я же вас предупредила, чтобы держали руки подальше. Прямо как знала, что батареи еще не сели… – Она оценивающе оглядела парализатор в своей руке, словно видела в первый раз, и кинула обратно в корзинку, – Что ж, все хорошо, что хорошо кончается.

– Лучше некуда… – простонал Ким, зажимая рукой плечо. Рут, не пряча нож, подползла к нему и потребовала: «Убери!» Он послушно убрал руку, и девушка одним движением вспорола рукав его футболки.

– Не, еще нормально, – пробормотала она. – Но шрамищи останутся красочные.

– Ничего, регенератор… – начал было Ким и тут вспомнил, где находится. В транспорте должны же быть мед паки, да?

Рут приспособила отодранный рукав как временную повязку, пообещав, что в деревне они придумают что-нибудь получше.

– Ну, знаешь, приложим подорожник и все такое…

– Подорожник?!.. – слабым эхом переспросил Ким.

– Девочка шутит, дружочек: подорожник большой, или плантаго псиллиум, можно, конечно, использовать, но только как вспомогательное средство, – просветила его Кира. – Но, конечно, нам стоит поторопиться к бункеру: ведь неизвестно, когда бедное животное очнется.

У бункера их уже ждали. Капитан, который, увидев окровавленного Кима, гаркнул: «Каверин, стервец, мне стыдно за свою фамилию!» Бакур, без остановки повторявший: «Ай-ай-ай». «Звездочка» на старте, готовая отправляться в спасательную экспедицию за Кимом по первому свистку. И Индра с Власом, которые должного внимания их приходу не уделили, потому что как раз собирались бить друг другу морды.

Последние двое были обнаружены совершенно случайно: выслушав описание полученной Кимом травмы, Бакур решительно отверг саму мысль о том, что в этом случае может быть применен регенератор, и заявил, что на огородах растет что-то, что подействует в сто раз лучше. Завернув за бункер, он кликнул Каверина, и вся гурьба вместе с бойцами и женщинами двинулась разбираться, в чем дело.

– Отставить! – рявкнул Каверин, увидев свой ценный груз в боевых стойках друг напротив друга.

– Простите великодушно, господин Каверин, – изысканно-вежливо ответствовал Индра, не сводя глаз с противника. – Но как вы сами не раз подчеркивали, мы люди штатские.

– Я дал четкие инструкции, мать вашу всех растак!!!

– Так мы же не нарушаем, господин капитан, – рассудительным голосом увальня-простачка отозвался Влас. – Вы сказали, ни шагу – и мы ни шагу; туточки мы. Я, собственно, могу вас одолеть, господин Ино, реально ни шагу не делая.

Вместо ответа Индра атаковал. Ким хорошо знал, на что способен Ино в драке. То, что случалось пару раз между ними, и дракой-то назвать нельзя было: форменное изничтожение Кима, если честно, и всегда нарочно унизительное. Желать победы Индре сейчас не хотелось, но она казалась неизбежной.

Однако и Влас, как выяснилось, не лыком был шит. Стремительную атаку противника он встретил как дольмен-монолит. Только мелькнули по очереди предплечья – раз-два-три-четыре – и все удары Индры были отражены, а сам Индра отшатнулся назад, едва успев избежать короткого прямого в переносицу.

– Сдавайтесь, господин Ино, – миролюбиво предложил Влас. – Я посильнее буду, честно.

Индра сменил тактику. Сообразив, что враг и вправду не намерен сходить с места, он отказался от сближения и попробовал достать Власа используя преимущества роста и длины конечностей. От двух ударов ногами Влас уклонился, а на третьем изловил Ино за ступню и заставил выполнить довольно неряшливый переворот в воздухе, чтобы вырваться из захвата.

– Это и есть остальные двое? – послышался задумчивый голос рядом.

Ох ты ж! Ким и забыл, что Кира тоже здесь.

– Угу, – машинально кивнул он, продолжая следить за схваткой. А ведь продует Индра, как пить дать.

Бойцы «звездочки» выстроились полукругом и оценивающе наблюдали.

– Ставлю на чубастого, – услышал Ким предложение Римана и ответ Панько: «Пролетишь, чернявый еще пристреляется».

– Да что же вы такое творите?! – взвыл Каверин, кидаясь к противникам. Он отвлек Индру как раз в момент, когда тому надо было закрыться от прямого короткого; Влас мог бы еще остановить движение руки, но возможность была слишком близка и соблазнительна, и винить его Ким не мог.

Индра получил удар, от которого его глаза широко раскрылись, он согнулся и судорожно попытался хватануть воздуха. Тут пришли в движение все остальные: зашевелились бойцы, затянул свое «Ай-ай-ай» Бакур, Рут, стоявшая поодаль, презрительно тряхнула хвостом. Каверин в ярости отпихнул Власа и повернулся к Ино, но тот уже показывал рукой, что он в норме.

– Извини, дружище, – Влас поднял руки, обошел капитана и стал перед Индрой. – Но я ж говорил: отступись. Без обид?

Он великодушным жестом протянул Ино руку, и тот, поколебавшись, вдруг принял ее – чего Ким, признаться, не ожидал.

– Без обид, – с трудом проговорил он, осторожно выпрямляясь, – А ты силен, признаю. Даже очень.

– Ну так, – добродушно отозвался Влас. – Целыми днями с рамами да шасси повозись, да и амортизаторы веса немалого… Сила и прирастает, – он братски улыбнулся сопернику и предложил: – Я вот сбирнем думаю разжиться, айда со мной до деревни?

– Айда, – после секундного колебания согласился Индра, внешне уже, как обычно, спокойный. Правда, взгляд, адресованный им спине Власа, не показался Киму исполненным братской любви. Надо бы предупредить Власа не оставлять свой стакан без присмотра.

Накал страстей спал. Вернулся Бакур со своим лекарственным чем-то и вручил его Кире вместе с бинтами из транспортного медпака – видимо, понадеявшись на ее заботливую материнскую природу.

– Идите, идите, внизу вода не остыла еще.

Ким спустился в бункер, госпожа Вайс шла следом с пуком травы в руке и болтающейся на локте корзинкой. Выражение лица у нее было отсутствующее. Когда Ким уселся за один из столов, она размотала повязку и какое-то время обозревала длинные и глубокие полосы, которые еще сочились кровью, но уже начали запекаться.

– Я передумала, – вдруг сообщила Конструктор. – Передай Эдо, что он меня не заинтересовал. Не поеду.

– Что? Но почему?!

Кира сунула ему в руки зелень, намочила тряпицу и стала усердно втирать воду в царапины у Кима на плече, так что от ее вопиющего женского непостоянства его мысли мгновенно были отвлечены жестокой болью. Через полминуты этой пытки Ким уже готов был взмолиться о пощаде, но тут на лестнице послышались быстрые шаги, и в бункер ввалился Ерик.

Увидев непривычно хмурого друга, Ким вдруг сообразил, что его не было среди тех, кто только что глазел на драку. Чудеса да и только: столь эпичное сражение – и без дикаря.

– Это что же, говорят, рысь тебя подрала? – Ерик подошел, нетерпеливо отпихнул руку Киры и обозрел Кимово ранение. – Смачно! Ладно, не боись: до Города без проблем дотянешь, а там… – Дикарь осекся и примолк.

– Ты много интересного пропустил, – сказал Ким.

– А какого хрена ты опять без меня шатаешься, а? – поинтересовался дикарь, но как-то без обычного запала. – Каверин там до сих пор на рогах стоит.

– Не, я не про то. Тут Индра с Власом только что…

– Слушай, друг, – перебил вдруг Ерик и поднял глаза на Кима. Зеленый как будто потускнел, а оранжевый, кошачий, стал каким-то ржавым. – Я это… в Город не поеду, короче.

«Совсем совесть потеряли!» – пронеслось в голове у Кима.

– С ума сошел?! Как это – не поедешь?

– Никак. Не поеду, и все, – дикарь подтянулся на руках и сел на стол. – Со своими останусь.

– Да ты что, Ерик?! – Ким не знал, к чему взывать – к разуму? К чувствам? К служебному долгу? – Тебе же еще нет семнадцати, и ты должен…

– Иди в пень, никому я ничего не должен! – рявкнул Ерик, моментально вспыхивая. – У меня дед помер, ясно?!

– И ты тоже хочешь?! – повысил голос Ким, в сердцах отшвыривая свой пучок лечебной травы, – Тут постоянно кто-то помирает, ты сам сколько раз говорил! Сколько ты тут планируешь протянуть – десять лет, двадцать?!

– Двадцать – так двадцать. Думаешь, я не понимаю? – неожиданно спокойно произнес дикарь. Его ярость вдруг утихла так же внезапно, как вспыхнула. – Я ведь тоже, когда мне Вой сказал, первым делом подумал: задрали деда, или в Магнитке попался, или еще что… – Дикарь тяжело вздохнул, как будто на него навалилась свинцовая болванка. – А он знаешь как? Сам. Он старый был, дед, но бодрился – всем казалось, сто лет еще проживет. А как меня увезли, так он хиреть начал. Дядья рассказали: последние дни, говорят, вообще не вставал и не говорил ни с кем. Вот так.

– Ты не виноват… – начал Ким, но Ерик опять перебил:

– Виноват не виноват, а нас, Ариповых, и без того мало осталось. Они ж считают, я насовсем вернулся. А они вся семья моя, не могу я опять их бросить.

Киму захотелось заорать. И еще захотелось врезать самому себе как следует. Он ведь видел, что с Ериком, слышал про его деда, он должен был его поддержать! Но он же был так занят, любовался листочками-звездочками! Ни словечка ведь не нашел…

Дерьмо он, а не друг после этого.

– Интересный поворот… Знаете, а вы меня едва непоправимо не запутали.

Блин, он опять забыл про Киру! А она все это время стояла рядом и теперь вдруг, с интересом оглядывая Ерика, безмятежно сообщила:

– Я, пожалуй, все-таки поеду с вами. Только, конечно, надо, чтобы мальчик ехал тоже. Иначе неинтересно будет.

Кима поедала злость на самого себя, и эта злость требовала немедленного вымещения на ком-нибудь.

– Вот и уговорите его, – огрызнулся он, – Госпожа Уверенное – принятие – решений.

– Ну вот еще, – возразила Кира. – Разумеется, я не буду его уговаривать. Я знаю Ариповых, и все они упрямцы, каких поискать. И дед таким же был. Ты очень на него похож, дитя, тебе не говорили?

– Вы кто? – неприветливо спросил Ерик.

– Чокнутая из чащобы – так, кажется, они говорят, – с готовностью ответила Конструктор. – Не помнишь меня?

Дикарь глянул на нее сперва с любопытством, а затем с проблеском узнавания:

– Помню. Кира. Это к вам девчонка недавно приехала.

– Вот-вот, – лицо госпожи Вайс просветлело. – И знаешь, хоть она и думает иначе, но я всегда хотела сделать для нее как лучше.

– И бросили ее.

– Бросила, да, – грустно согласилась Кира. – Хотя мне это было не так легко, как ты думаешь. Но не настолько уж я бессердечная мать, чтобы лишить своего ребенка выбора.

– Какого выбора? Вы что, с ней советовались?

– Она была еще очень маленькая, – объяснила Конструктор. – Советоваться с ней было бы контрпродуктивно. Но потом она подросла и смогла выбирать сама, а для этого надо видеть все варианты. У тебя еще столько всего впереди… Тебе еще только предстоит сделать выбор.

– Я сделал, – буркнул Ерик.

– Да это твои родственники сделали, а не ты, – вздохнула Кира. – В этом я, такая ужасная, все-таки немножечко, извини, их получше. Вообще-то я жуткая эгоистка: я так рада, что девочка со мной, нам так весело вместе, и к тому же она готовит… Но, честное слово, я бы все отдала, чтобы Рут подхватила вещички и первым же рейсом укатила обратно в Город.

Конструктор сперва покачала головой, а затем несколько раз кивнула:

– Парадоксы и сложности человеческих отношений наглядно иллюстрирует то, что она-то хочет в точности того же самого. Ты, кстати, спроси ее об этом.

Дикарь ничего не ответил, а Кира нагнулась за целебными стебельками, уже порядком погрустневшими от небрежного обращения, с сомнением их осмотрела и заявила:

– Знаете что? Если дитя Ариповых пойдет и найдет мне Рут, то мы тут гораздо быстрее закончим.

Ерик что-то прокряхтел, но слез со стола и вышел, а госпожа Вайс подмигнула Киму:

– Я не я, если девочка не прочистит ему мозги.