Глава 5

Удивительно, но после явления Сибил в образе моего персонального кошмара, уснула я довольно быстро. Или пустырник помог, или в глубине души наряду с переносом в мир фэнтези девочка из телевизора уже не казалась чем-то ужасным и невероятным.

Спала я крепко, до самого утра, и даже сон видела. Хотя видела — не совсем то слово. Разве можно видеть что-то в полной темноте? Только слышать: чарующие звуки медленной танцевальной музыки, приглушенные голоса вокруг, негромкое дыхание партнера. Чувствовать, как он прижимает меня к себе, как его руки гладят спину и плечи, и откровенная нескромность жадных касаний заставляет раз за разом сбиваться с ритма. Как его губы, мазнув в темноте по щеке, находят мои, и сердце перестает биться на время долгого, страстного и в этой животной страсти почти грубого, но вместе с тем умопомрачительно нежного поцелуя. В жизни никто и никогда не целовал меня так… А затем вдруг вспыхнул свет, и на последних мгновениях сна я увидела прямо перед собой жгучие очи милорда Райхона…

И проснулась с осознанием того, что мне срочно нужно в ванную, еще пустырника и замуж за Оливера.

Маргарита, не привыкшая вставать позже соседки, немало удивилась, когда я вышла из ванной, умытая, причесанная и уже в белье, с которым, благодаря подсказкам Элси, справилась сегодня значительно быстрее.

— О, так Сибил не ошиблась, — ухмыльнулась она. — Я уже вижу перемены.

— Еще не то увидишь, — пообещала я, хотя что "не то" сама пока не знала.

Открыла шкаф, чтобы выбрать платье, но руки сами потянулись к висевшему в углу брючному костюму. Что бы это значило?

А то, что сегодня — четверг, день практических занятий.

Ой-йо…

Сидевшая у зеркала Мэг, поймав мое отражение, встревоженно обернулась.

— Тебе нехорошо?

— Вспомнила ночной визит Сибил.

Я постаралась свести все к шутке, но, судя по недоверчивому взгляду целительницы, мне это не удалось.

— Ты все-таки простудилась, — вывела она. — Сейчас сделаю тебе особый чай, на начальных стадиях болезни хорошо помогает.

— Мне бы лучше чего-нибудь… для храбрости.

Пятьдесят граммов коньяка, например. Или сто — чтобы наверняка. Потому что практические занятия, которые я увидела в доставшихся мне от Элси воспоминаниях, больше всего походили на попытку самоубийства, если только можно самоубиваться по принципу упражнений в спортзале — в три подхода по двадцать повторений.

Но что странно, у меня и мысли не возникло пропустить занятия.

Надела костюм, бывший намного удобнее платья, вместо вчерашнего пальто — теплую куртку, вместо сапожек — высокие ботинки на толстой плоской подошве. Поняв, что чего-то не хватает, исследовала полки и нашла-таки вязаную шапку, похожую на ту, что я носила дома. Что-то, а вернее, кто-то внутри меня категорически возражал против того, чтобы спрятать под шапкой уши и тщательно уложенные волосы, но я не пошла на поводу у двадцатилетней фифы: хочет голову отморозить — пожалуйста, но не тогда, когда это и моя голова тоже. Вот разберусь со здешними странностями, выдам эту дуреху замуж, и пусть делает что хочет.

Правда, замуж после сегодняшнего сна я и сама была не прочь… Но уши морозить не дам!

Перед выходом Мэгги напоила меня чаем от простуды и дала пастилку с лимонным вкусом — сказала, именно для храбрости. Но то ли обманула, то ли доза оказалась мала, потому как, чем ближе я подходила к полигону, где проводились практические занятия, тем страшнее мне было. А когда взору открылись присыпанные снегом лестницы, рвы и веревочные переходы полосы препятствий, сердце трусливо сжалось, и живот свело от страха.

У стартовой черты собралось около трех десятков студентов.

— Элизабет! Давай к нам! — махнул рукой отделившийся от компании парней рослый рыжеволосый детина, идентифицированный Элси как Мартин.

— Так не честно, — заорал с другой стороны блондин в длинном черном плаще, эффектном, но не слишком удобном на полосе. — Снова набираешь в команду самых сильных, Март!

— Все честно, — спокойно ответил рыжий. — Две девушки на курсе, по одной в каждой команде. У вас уже есть Шанна. Но если вам нужна Элизабет, пусть Шанна переходит к нам.

Да, на третьем курсе факультета боевой магии стараниями автора, моими то бишь, училось всего две девушки: красавица и умница Элизабет Аштон и Шанна Раскес — тоже умница, тоже красавица и, конечно же, главная соперница Элси на полигоне. Она и внешне выглядела полной противоположностью Элизабет (не без авторского умысла, естественно). Вглядевшись в студентов, столпившихся за спиной блондина, я отыскала взглядом смуглую брюнетку с раскосыми карими глазами. Длинные волосы девушки красиво развевались на ветру, а моя шапочка ее, кажется, позабавила. Потому как иных причин улыбаться у мисс Раскес не было: Мартин сманил к себе почти всех, кто на прошлой практике получил высший балл, и поскольку в этот раз оценивать будут работу всей команды и работу в команде, у Брюса и его ребят не осталось шансов на победу.

Все это я поняла благодаря воспоминаниям Элизабет. Мартин Кинкин давно пытался любыми способами сместить Дилейна с поста старосты. Элси его методов не одобряла, но в команду Брюса все равно не пошла бы — из-за Шанны. И рыжий это хорошо знал.

Чего он не знал, так это того, что Элси здесь нет. Сегодня я за нее.

— С каких пор девушек делят как реквизит? — спросила я, задрав покрасневший нос, и прошествовала мимо опешившего верзилы к не менее удивленному блондину.

Сильнее всех удивилась, конечно, Шанна, но перебегать к рыжему не стала.

Я отдавала себе отчет в том, что оказываю Брюсу медвежью услугу. Как только начнется состязание, я, скорее всего, застыну на старте, а если куда и побегу, так это в противоположную от устрашающих снарядов сторону. Но несколько минут справедливость в моем лице торжествовала. Ровно до появления мистера Саймона Вульфа — куратора нашей группы, оказавшегося возмутительно молодым для такой ответственной должности и, стоило признать, довольно симпатичным. Мне никогда не нравились мужчины с усами, но платиновая шевелюра, ярко-зеленые глаза и улыбка кинозвезды компенсировали этот недостаток.

— Все в сборе? — спросил куратор, оглядев две равновеликие кучки студентов. — Хочу предупредить о некоторых изменениях. Некроманты отказались от совместной практики, какие-то сложности с рабочим материалом. Так что побегать наперегонки с зомби не получится.

Вырвавшийся у меня вздох облегчения потонул в недовольном гуле.

— Но! — преподаватель поднял руку, призывая к тишине. — Я договорился с иллюзионистами. Будет вам кое-что поинтереснее оживших трупов. Что — не скажу. Но учтите, каждая иллюзия защищена, развеять ее универсальным плетением не получится. Уничтожить имитацию можно лишь тем же заклинанием, которым уничтожается скопированная сущность.

Заклинания, плетения, фигуры… Угу, а как же!

Я посмотрела на однокурсников Элси, разминающихся перед началом тренировки, на огненные шары и лиловые молнии, вспыхивающие и гаснущие в их руках, и поняла, что у меня два варианта. Первый — притвориться трупом, все равно некромантов не будет. Второй — бежать без оглядки, оставив другим разбираться с иллюзорным противником.

Первый был надежнее, второй давал шанс хотя бы имитировать выполнение задания и не подставить Элизабет.

На третий вариант — чудо божье — я и не рассчитывала: Мэйтин не объявлялся с разговора в столовой, и, как это ни прискорбно, нельзя было исключить, что после ознакомительной экскурсии божество полностью сбросило дела мирские на меня.

Окинула оценивающим взглядом полосу препятствий. Осилю? Почему бы и нет?

Сразу от старта — ровное пространство шириной не больше десяти метров. Пролечу ураганом. Дальше — переброшенные через ров с вязкой мешаниной грязи и снега бревна. На бревно вскарабкаюсь, не высоко. Само бревно метра три всего и достаточно широкое. Если не обледенело, то и тут проблем не будет. Потом стену перелезть…

— Готовы? — спросил куратор.

Нет!

— Готовы, — ответил за всех староста. — Только что-то я иллюзионистов не вижу.

— На то они и иллюзионисты, — хмыкнул в усы мистер Вульф. — Начинайте по моему сигналу. Чья команда первой придет к финишу, тот и победил. Проигравшие останутся чистить полигон для следующей группы.

"От чего чистить?" — подумала я, предчувствуя что-то не слишком хорошее, но запаниковать не успела: сигнал — яркая алая звезда со свистом взлетела в небо с ладони куратора и рассыпалась сотней мелких искр.

Начиналось классически: все побежали, и я побежал.

Рванула прямиком за Брюсом, который на старте сбросил плащ и остался в легкой безрукавке, обнажавшей худые жилистые руки, от запястий до плеч украшенные цветной татуировкой. А когда староста, легко спружинив от земли, запрыгнул на бревно, между нами неожиданно возник гигантский паук. Я машинально отпрянула, и в спину тут же толкнул кто-то из бежавших следом:

— Убу! Развей его!

То, что я с первого взгляда приняла за паука, оказалось жутким сочленением двух человеческих скелетов, еще не избавившихся от остатков плоти. Горизонтально распластавшись над землей, сросшиеся тазовыми костями, они таращились в разные стороны пустыми глазницами, быстро передвигаясь с помощью четырех пар конечностей, вывернутых в суставах на манер паучьих лап.

Я знала об этих тварях все, включая то, как их убить, но…

— Элизабет!

Сзади толкали, попутно отбиваясь от налетевшей стаи ворон, подгонявших задержавшихся на старте, спереди наступал убу.

Стиснув зубы, я ринулась вперед, прямо в гущу костей. Главное, не угодить под лапы-руки с длинными ядовитыми когтями, и посильнее ударить в место "спайки". От такого удара убу рассыпаются. Правда, после быстро собираются, но я к тому времени буду уже на бревне.

Не ожидавший от меня такой напористости скелетопаук не успел увернуться и, как я и надеялась, развалился на несколько анатомических пособий. Пнув подвернувшуюся под ногу ногу (такой вот каламбур), быстро влезла на бревно и на четвереньках поползла на противоположную сторону рва.

Сзади что-то кричали: видимо, убу сросся быстрее, чем другие успели пробраться за мной. Затем послышался громкий хлопок, и спину обдало жаром. Недолго паучок бегал… я ему даже позавидовала…

— Хорошая тактика, Аштон, — догнала меня на другой стороне рва злая, как вызванный первокурсниками демон, Шанна. — Прорвалась, а убу оставила задержать остальных? Не забыла, что сегодня мы играем в команде? Или ты и играешь в команде, только не в нашей?

Незаслуженное обвинение хлестнуло пощечиной, лицо вспыхнуло, но оправдываться было некогда.

— Там, — я показала пальцем за спину разгневанной девушки, — дерево. Одушевленное…

Недружелюбно настроенная коряга надвигалась на нас, перебирая по земле толстыми корнями и раззявив пасть-дупло.

— Так сожги его, — предложила Шанна и побежала к стене.

Я кинулась за ней.

Ломая ухоженные ноготки Элси, вскарабкалась по вертикальной преграде с едва выступающими кирпичиками и, тяжело сопя, ухватилась за край. Подтянулась и чуть не слетела вниз, получив пониже спины тяжелой веткой.

— Я же сказала, сожги! — заорала мне уже сидевшая наверху Шанна. — Что вообще с тобой такое?

Что-что… Котик у меня не вовремя на крышу вылез…

Девушка махнула рукой в сторону приставучего дерева, и оно вспыхнуло и затрещало.

— Давай, — всем своим видом демонстрируя, насколько ей это неприятно, Шанна протянула мне руку. Помогла влезть на стену, а сама спрыгнула вниз и побежала дальше.

Отдышавшись, я прыгнула следом, но, приземлившись, не удержалась на ногах и упала лицом в грязный снег. Полежала немного и нехотя поднялась, как герой одного из моих любимых фильмов повторяя про себя, что слишком стара для этого дерьма.

Следующие десять минут я проклинала тот час, когда отправила Элси учиться на факультет боевой магии. Полоса препятствий казалась бесконечной, фантазия иллюзионистов — неиссякаемой. Я ползла, бежала, падала, снова вставала, ползла, бежала и снова падала, ежеминутно шарахаясь от какой-нибудь твари.

Время от времени я ловила на себе взгляды Шанны, Брюса или еще кого-нибудь из нашей команды. Сначала злые и укоризненные, затем — удивленные, полные непонимания, а иногда — сочувствия. Оно и понятно: Элизабет Аштон, отличница боевой подготовки, лучшая из лучших, трусливо жмурится при появлении очередного монстра, и прячется за спины тех, кто сам надеялся добраться до финиша с ее помощью.

Чем дальше, тем сильнее одногруппники Элси убеждались, что держаться рядом с нею не только невыгодно, но и потенциально опасно, и в конце концов я осталась одна посреди перерытого траншеями поля в окружении иллюзорной, но оттого не менее пугающей нечисти. Самое время было лечь на землю, принять позу эмбриона и тихонько завыть или с хохотом полезть купаться в ближайшую канаву, в надежде, что небольшое психическое расстройство сочтут достаточным поводом для отстранения от занятий. Но я с упорством подбитого танка продолжала пробираться вперед. Чудом увернулась от объятий зловонного зомби (а говорили, их не будет!), перелезла через забор и на четвереньках проползла под раскачивающимися на цепях бревнами — плевать, что переходить их полагалось поверху, балансируя на неустойчивых качелях. На этом мой лимит везения был исчерпан. Неизвестно откуда налетела стая варгов, с другой стороны подтянулись гигантские саблезубые крысы, из-под ближайшего куста выполз еще один убу, а впереди маячило что-то темное и жуткое.

Выросшая на романах Дюма и Сабатини и рассказах о пионерах-героях, я не придумала ничего лучше, чем встать в полный рост и гордо встретить всю эту компанию, с оптимизмом думая о том, что мне теперь не придется чистить полигон…

Вдруг мощная воздушная волна, слегка задев меня, смела варгов. Последовавшая тут же вторая не оставила и следа от убу и крыс, но и меня зацепила. Однако упасть я не успела: кто-то подхватил меня у самой земли и поставил на ноги, крепко удерживая за плечи.

Подняв глаза на своего спасителя, я с удивлением узнала Оливера Райхона. Милорд ректор был зол, но эта злость так шла ему, что я, забыв обо всем, несколько секунд глазела на него с восторгом и обожанием, пока не поняла, что на меня саму сейчас можно смотреть лишь с брезгливой жалостью, и отвела взгляд.

— Я приказал вам сойти с полосы! — высказал ректор. — Почему вы не послушали?

— Приказали? — пролепетала я растерянно. — Когда?

— Я послал вам мысленный приказ!

Последние минут пять что-то назойливо гудело в ушах, но я не придала значения — в такой-то ситуации.

— Я не слышала.

Оливер провел рукой у моего замызганного грязью лица и поморщился.

— Не исключено, при вашем…

Последних слов я не разобрала, так как милорд Райхон без предупреждения обнял меня, и нас всосало в вихрь портала.

Что это портал, я поняла не сразу, подсказка от Элси пришла с запозданием, а сразу показалось, что у меня закружилась голова, и оттого все перед глазами поплыло и смазалось.

Длилось это не более двух секунд, спустя которые мы уже стояли рядом с куратором Вульфом. Еще через секунду к стартовой черте вынесло остальных студентов, и Элизабет, а с нею и я, подивилась силе и талантам ректора.

— Простите, Саймон, — сказал он мистеру Вульфу, — но я решил прервать соревнование. Не думаю, что результаты справедливы… с учетом состояния мисс Аштон.

— Да, конечно, — согласился преподаватель, ни о чем не спрашивая. Видимо, ректор успел обсудить с ним мое "состояние".

Но не со мной!

— О чем вы? — спросила я.

Судя по лицам моих однокурсников, их тоже интересовал этот вопрос.

— О том, что вы отстранены от занятий, — отчеканил Оливер. — По состоянию здоровья.

Шанна зашептала что-то Брюсу. Староста сочувственно покачал головой.

— Что с моим здоровьем? — поинтересовалась я с тревогой.

— Предлагаю обсудить это без свидетелей, — милорд Райхон указал в сторону ведущей вглубь академгородка дороги.

Когда мы отошли на достаточное расстояние от любопытных ушей, ректор остановился и повернулся ко мне.

— Я оставил мистеру Вульфу предписание, относительно вас, мисс Аштон. К занятиям вас не допустят. Вы можете взять отсрочку на необходимое вам время, но не более чем на два года, после чего продолжите обучение на факультете боевой магии, подтвердив контрольными экзаменами, что не забыли пройденный курс. Либо можете не прерывать учебу и перевестись на факультет с меньшими физическими нагрузками и рисками. Я просмотрел ваше дело: при поступлении у вас выявили способности к зоомагии и целительскому делу — если желаете, пишите прошение о переводе на одну из этих специальностей. Или попробуйтесь в чем-нибудь еще, правда, выбор в вашем положении невелик.

— В каком положении? — продолжала недоумевать я.

— В вашем положении, — с нажимом повторил Оливер. — В вашем, как говорят, интересном положении.

Несколько секунд я могла лишь беззвучно открывать рот, как выброшенная на берег рыба, жадно глотая воздух.

Оливеру Райхону говорить это не мешало.

— Я подумал, что до поры вы не захотите огласки, поэтому не стал никого посвящать и решил побеседовать с вами лично. И я не могу не учитывать интересы лорда Аштона. Ваш отец — известный и уважаемый, мною в том числе, человек, и скандал ему ни к чему.

— Вы ему сообщили? — выдавила я.

"Я похож на идиота?" — крупными буквами проступило на высоком лбу ректора.

— Это ваше семейное дело, мисс Аштон, — ответил он деликатно. — Не считаю себя вправе вмешиваться. Академия несет ответственность за обучение студентов, а не за сохранение их морального облика — этот пункт отдельно прописан в контракте. И вы, насколько мне известно, совершеннолетняя, так что вопрос о совращении тоже не стоит. Моя роль ограничивается лишь соблюдением общепринятых мер безопасности. Предписание мистеру Вульфу я оставил. Без указания реальных причин, естественно. Далее — решать вам. За сим позвольте откланяться.

— Не позволю.

Милорд Райхон удивленно посмотрел на меня, взглядом спрашивая, не ослышался ли он.

— Вчера вы обвиняли меня в склонности к фантазиям, а сегодня сами нафантазировали мне беременность? — выдала я возмущенно. — Откуда вы это взяли?

Я догадывалась, откуда, но обязана была отыграть роль оскорбленной невинности до конца.

— Доктор Грин крайне серьезно относится к своим обязанностям, — подтвердил мою догадку Оливер. — Мне хватило бы проверки на содержание в вашей крови запрещенных веществ, но он провел полный анализ. Следов наркотиков или чрезмерного потребления алкоголя, кстати, не выявилось. И это хорошо, учитывая ваше положение.

— Да нет у меня никакого положения! Я… я вообще еще девица!

Выпалила и покраснела под слоем покрывающей лицо грязи. Иногда "эффект Марибет" проявлялся весьма вовремя.

— Хотите сказать, доктор Грин ошибся? — спросил Оливер таким тоном, что стало понятно: он скорее поверит в мое непорочное зачатие, чем в то, что Эдвард Грин — чтоб ему икалось! — может в чем-либо ошибаться.

Однако далеко у них тут медицина шагнула. Даже в нашем мире анализ на ХГЧ начали делать относительно недавно, это же не кровяные тельца под микроскопом считать.

— Да, он ошибся, — произнесла я уверенно.

— Хорошо, — невозмутимо согласился Оливер. — Давайте разберемся.

Снова объятия без намека на нежность, снова головокружительный нырок в портал, и вот мы уже в кабинете дотошного доктора, которого хлебом не корми — дай чего-нибудь в студенческой крови обнаружить.

Хотя нет, хлеб мистер Грин уминал за милую душу. И не просто хлеб, а еще и с маслом.

При нашем появлении он спокойно, будто порталы перед ним открываются по расписанию с интервалом в пять минут, отложил бутерброд, и вытер рот салфеткой.

— Что случилось? — спросил обеспокоенно, но без паники. — Травма на практике? Повреждения магического характера?

Я не сразу поняла, что это меня приняли за пострадавшую.

— А, нет, ничего такого, — махнул рукой ректор, отступив от меня на шаг. — Простите, за вторжение, доктор. Это мисс Аштон, она приходила к вам вчера.

— Да-да, помню, — обращенный ко мне взгляд хозяина кабинета окрасился безразличием. — Но с повторным визитом можно было так не торопиться.

Уголки тонких губ насмешливо дрогнули, и я со злостью сжала кулаки: нашел повод для шуток — грязная девушка! Мог бы посочувствовать. Травмы — не травмы, но с десяток синяков я точно получила.

— К тому же я не занимаюсь подобными случаями, — доктор с сожалением поглядел на оставленный бутерброд. — Пусть мисс Аштон подойдет на неделе. Миссис Томсон или леди Райс ее примут.

— Настоящая леди? — спросила я недоверчиво, на миг забыв, зачем я здесь. Понятно, что мир далек от нашего девятнадцатого века: равноправие, магия, работающие женщины. Но леди-то что забыла в больнице?

— Самая настоящая, — подтвердил доктор, но выражение лица у него стало такое, что сложно было не заподозрить подвох. Впрочем, лицо у него само по себе приятностью не отличалось, хотя сегодня, в отличие о вчерашней встречи, мистер Грин был свеж и гладко выбрит.

— Мисс Аштон уверяет, — заговорил ректор, заставляя отвлечься от посторонних тем, — будто вы ошиблись, и она вовсе не в положении. Более того — еще девица.

Судя по тому, как его перекосило, мистер Грин с трудом удержался от издевательской реплики в мой адрес.

— Что же, — растянул он с мерзкой ухмылкой, — осмотр легко подтвердит или опровергнет слова мисс Аштон.

"Осматривайте!" — хотела тут же предложить я, но неожиданно онемела и закатила глаза, чувствуя, как отхлынула от щек кровь.

Ох, Элси! Ну и недотрога!

— Аж настолько девица? — хмыкнул доктор, от которого не укрылся стыдливый испуг моего альтер-эго. — Не бойтесь, я не собирался осматривать вас лично. Та же леди Пенелопа прекрасно справилась бы. Но если вы в принципе против осмотра, хоть я и рекомендовал бы проходить эту процедуру не реже чем раз в полгода, могу провести повторный анализ. Правда, это даст ответ лишь на вопрос о вашей беременности, определять девичество по крови пока не научились.

Хам, однозначно. Независимо от того, грубит ли он открыто, как вчера, или, как сегодня, маскируя гадости вежливостью. И въедливый — не то слово. Я бы предпочла осмотр, потому что по результатам анализа он враз определит, что вчера исследовал кровь другого человека. А если у него и образец сохранился, легко докажет подмену.

Интересно, Анабель знает о том, что беременна? Сказать ей, когда со своими проблемами разберусь? Если разберусь.

— Я знаю, как ответить на все вопросы разом, — тоном "как же мне это надоело" заявил Оливер. — Пойдем в гости к эльфам.

— Можно с вами? — спросил господин Грин, решительно отворачиваясь от бутерброда.

— Конечно, — разрешил ректор. — Оно того стоит. Хоть повод и…

Мало того, что эти двое говорили о чем-то, мне неизвестном, так еще и обернулись ко мне синхронно на последних словах и посмотрели: доктор едва ли не с презрением, а Оливер с жалостью и разочарованием. А мне так не хотелось его разочаровывать! Сейчас, глядя на него, я понимала свою ошибку. Я написала его практически идеальным: умным, серьезным, уравновешенным. А каким красивым! Бог мой, как он был хорош! Не "сладенький" мальчик, а настоящий мужчина. А манеры? А безупречные костюмы? И разве этот Мистер Совершенство обратит внимание на какую-то студентку? Это только в книжке прошло бы, и то с натяжкой, а в жизни…

— Доктор, прежде чем идти, покажите мисс Аштон, где она может умыться и привести себя в порядок, — попросил Грина объект тайных желаний Элси. Хотя уже и не тайных. И не только Элси.

Нет, стоп! Не хватало самой влюбиться в милорда ректора. Это все память и мысли Элизабет, оттого и сны эти, и ерунда в голову лезет. Нет, я — Марина, и я скоро вернусь домой, к коту и пицце, и я не влюбляюсь в книжных героев со времен капитана Блада!

В уборной, куда меня не провел, а отослал, дав точные координаты, доктор, я отмыла от грязи лицо, кое-как очистила одежду, пригладила волосы и выкинула в мусорную корзину уродскую шапочку.

Вернулась в кабинет, и Оливер переместил нас троих к высокой кованой ограде, за которой на некотором отдалении от ворот виднелся большой трехэтажный особняк, построенный, если я что-то смыслю в архитектуре, в готическом стиле. Высокие стрельчатые окна, остроконечные арки и резные вимперги создавали впечатление, что здание тянется ввысь. Черепица, похожая на подтаявшую плитку шоколада, выкрашенные в темно-коричневый декоративные балкончики и оконные рамы темного дерева контрастировали с песочного цвета стенами, а там, где своды кровли, соединяясь, образовывали острые углы, кажется, сидели химеры, и дай-то бог, чтобы каменные.

Милорд Райхон не вошел по-хозяйски в калитку, а позвонил в звонок и стал терпеливо дожидаться ответа. Доктор, к моей недоброй радости забывший надеть верхнюю одежду, топтался по снегу в узких брючках, облепивших длинные худые ноги, и куцем пиджачке, безуспешно делая вид, что ему не холодно.

Через минуту к ограде подошел эльф. Уже не первый эльф, которого я видела, но все равно трудно было удержаться от разглядывания этого странного, прекрасного, но до того чуждого существа, что его инаковость, казалось, стоит между ним и нами, людьми, непробиваемой стеной.

Ректор сказал ему несколько слов. На эльфийском, конечно. Элси, как я сама писала, знала его на отлично, но сейчас я поняла только, что мы есть прийти видеть какой-то "кэллапиа", и сделала вывод, что академический минимум далек от полноценного владения языком.

Выслушав Оливера, эльф величественно кивнул и распахнул калитку, которая, оказывается, даже не была заперта. Тут до меня наконец дошло, что мы пришли в эльфийское посольство, на территорию соседней державы, можно сказать, но какого кэллапиа мы тут забыли, я все еще не понимала.

От калитки мы направились не к особняку, а к отдельно стоящему и куда более скромному строению. Маленький домик с округлыми оконцами цветом стен и черепицы гармонировал с основным зданием, но в остальном походил скорее на богатую крестьянскую избу, а не на жилище эльфов. Или даже на амбар, поскольку вместо дверей тут были широкие раздвижные ворота. Сопровождавший нас нелюдь потянул вниз рычаг на стене, и деревянные створки разъехались, пропуская нас в небольшое помещение, где вдоль стен стояли ящики с зерном и сухой травой и закрытые, но, полагаю, не пустые сундуки, окованные металлом и украшенные резьбой. Далее шли еще одни "ворота", но в этих была дверца, чтобы пройти, не раздвигая створок.

— Прошу, мисс Аштон, — ректор пропустил меня вперед.

Сделав глубокий вдох, я решительно потянула за ручку и вошла в просторный и светлый… загон? Стойло? Или как оно называется? Сделала несколько шагов и застыла с идиотской улыбкой, прилипшей к губам вместе с детским тягучим: "Лошадка-а-а-а".

— Восхитительно, — сказал кто-то рядом со мной дрогнувшим от волнения голосом.

Доктор? Вот уж не думала, что он способен чем-то восторгаться. Но все же единорог — это вам не что-то.

Сказочно прекрасное существо с белоснежной искристой шерстью, длинной вьющейся гривой и касающимся серебряных копыт хвостом отличалось от любой, самой породистой лошади не только длинным витым рогом на лбу. Можно сказать, оно отличалось от лошадей точно так же, как эльфы отличались от людей. То есть, это отличие не только виделось, но и чувствовалось. Но в случае с единорогом у меня не возникло внутреннего неприятия его непохожести на обычного коня. Я словно всегда знала, что он и должен быть таким — невероятным, нереальным, волшебным… Правда, судя по лепешкам на полу, какало дивное создание отнюдь не радугами, но я легко рассталась с этой иллюзией.

— Наши эльфийские друзья сделали воистину королевский подарок академии, — сказал Оливер, заметно померкший для меня рядом с единорогом. — Нет, само животное они нам не подарили, но поселили его тут, дав нам возможность приобщиться хоть немного к его древней магии.

Сами вы животное, милорд. Примат. А это — чудо!

— Рискнете его погладить? — спросил ректор.

Любуясь единорогом, я не сразу вспомнила всем известный талант этого существа безошибочно распознавать девственниц и лишь их подпускать к себе.

— Поглажу, — заявила я с вызовом.

Протянула руку, но единорог почему-то не устремился ко мне, радуясь тому, что встретил невинную деву в этом мире порока, а с фырканьем шарахнулся в сторону.

— Что и следовало доказать, — констатировал ректор.

— Ничего еще не доказано, — не сдавалась я. — Не могли бы вы с доктором отойти подальше? Простите, но вы оба не слишком похожи на девственников. А на девственниц — еще меньше.

Кто-то из мужчин, я не поняла кто, хмыкнул, сдержав смешок, и оба послушно отступили к самой двери.

Ну, попытаемся еще раз.

Иди сюда, чудо чудное, диво дивное, не выставляй меня лгуньей. Хотя я лгунья, конечно, но не беременная же! И девица… в этом теле. Иди же, иди.

Я и сама сделала два шажка навстречу.

Единорог настороженно замер, повел ухом, втянул широко раздувшимися ноздрями воздух и не спеша пошел ко мне. Шаг, второй, третий, и вот уже влажная морда уткнулась в мою протянутую ладонь. От этого прикосновения мурашки пошли по телу, и внутри разлилось приятное тепло и умиротворение. Я даже забыла, зачем все это, и лишь когда единорогу наскучило тереться о мою руку и он отошел, чтобы подкрепиться янтарным зерном, обернулась к Оливеру.

— Что и требовало доказать.

Ректор молча, но требовательно поглядел на доктора.

— Единороги не ошибаются, — пожал плечами тот. — В отличие от врачей. Видимо, я поторопился с выводами. Во время беременности организм женщины интенсивно вырабатывает особый белок, однако иногда, в очень редких случаях, его высокая концентрация в крови может быть вызвана иными причинами. Тут, очевидно, имел место тот самый исключительный случай.

Грин врал с таким невозмутимо честным выражением лица, что даже я почти поверила.

— Что ж, мисс Аштон, — поклонился мне милорд Райхон, — должен принести вам извинение за доставленные неудобства. Надеюсь, ничем не оскорбил вас в ходе разбирательства этого недоразумения.

— Нет, милорд. Я понимаю, что вы стали жертвой чужой ошибки, — я бросила на доктора уничижительный взгляд и вслед за ректором покинула жилище единорога, обещав себе любым способом вернуться сюда.

За оградой ректор еще раз учтиво поклонился.

— Всего доброго, мисс Аштон, — красивое мужественное лицо не выдавало ни досады, ни неловкости, которую он сейчас обязан был испытывать. — Завтра можете возвращаться к занятиям, я отзову предписание.

Он исчез в портале, а я еще несколько минут смотрела в пустоту, с отчаянием осознавая, какая огромная пропасть между нами… Вернее, между Оливером и Элси…

— До свидания, — буркнул, проходя мимо, доктор Грин.

Его тон и враждебный взгляд раздражали, и я не удержалась:

— А вы не собираетесь извиниться? Благодаря вам я чуть не стала объектом сплетен и насмешек.

Мужчина резко развернулся и быстрым шагом приблизился ко мне. Выяснилось, что он вовсе не высок, а только кажется таким из-за худобы. А так — всего на полголовы выше Элси.

— У вашей наглости нет предела, да? — смотрел он на меня с гадливым любопытством, как на редкую, но отвратительную на вид рептилию. — Почему бы не удовлетвориться маленькой победой и не уйти молча? Вам же известно, что диагноз я поставил верный. Только не вам. И при желании мог раскрыть этот нехитрый обман милорду Райхону.

— Почему же не раскрыли? — спросила я дерзко, поборов нарастающую в душе панику. — Неужели пожалели?

— Вас? Плевать я на вас хотел, мисс. Но в подмене участвовали двое, и мне не хотелось бы, чтобы Анабель пострадала за свою доброту. Не у всех, знаете ли, отцы состоят в совете попечителей, и работа в лечебнице академии ей нужна. Особенно сейчас, как вы понимаете. Точнее, если понимаете.

Сбитая с толку, пристыженная такой отповедью, я только и смогла, что спросить дрожащим шепотом:

— А отец ребенка?

Я имела в виду, что отец ребенка должен теперь взять на себя заботы об Анабель, если он, конечно, человек порядочный…

— Не ваше дело, — резко бросил Грин.

Развернулся и пошел прочь, прямо через засыпанную снегом лужайку, худой, нескладный в этом смешном костюмчике. Но жалости он не вызывал. Ничуть. Только жгучее желание никогда больше с ним не встречаться.