Глава 27

Как ни странно, отдохнуть мне удалось. Подруги ушли на музыкальный вечер, организованный новыми приятелями Сибил из студенческого театра, и я, оставшись одна, приняла ванну, заварила себе чай, вскипятив воду на спиртовке Мэг и стащив кое-какие травки из ее же запасов, и легла спать. Ночью меня не тревожили ни боги, ни совесть, даже не снилось ничего, потому проснулась я свежая и полная сил. Запретив себе вспоминать и сожалеть, сходила в столовую и после плотного завтрака отправилась в лечебницу с твердым намерением зазубрить к завтрашнему экзамену оставшиеся билеты, закончить конспект по гигиене и — пик моей сознательности — пойти с наставницей на обход.

Но, как известно, человек предполагает, а бог располагает.

Правда, сегодня в роли бога выступил не мальчишка в черной футболке, а солидный господин в светло-кофейной сюртучной тройке, в котором, увидь я его мельком в коридоре, я не сразу узнала бы обычно одетого небрежно и неброско доктора Грина.

— Мисс Аштон, — окликнул он меня, когда я проходила мимо открытой двери его кабинета. — Зайдите, пожалуйста.

— Доброе утро, — перешагнув порог, я остановилась на входе.

— Доброе, — согласился заведующий. Обернулся к притихшей у книжного шкафа Белинде, которую я сразу и не заметила. — Мисс Лемон, оставьте нас ненадолго.

Рыжая, после случая с летающими чашками боящаяся вызвать чем-нибудь недовольство своего кумира, тут же засеменила к выходу. Но взглядом меня одарила далеко не дружеским. И дверь закрыть забыла — это сделал Грин, не вставая с места.

— Не бойтесь, мисс Аштон, — сказал он, видя, что я не рискую подходить к нему. — Еще два шага вам не навредят. Выглядите вы сегодня значительно лучше, чем вчера.

— Вы тоже, — заметила я. — Особый день?

Вопрос вырвался сам собой и был продиктован логикой моего родного мира. Нужен был значительный повод, день рождения, восьмое марта или день бухгалтера, чтобы Вера Павловна из сметного отдела накрасила губы и раскрутила неизменную "гульку", а Анечка сменила джинсы и кроссовки на платье и туфли на десятисантиметровом каблуке. Толика из снабжения видели в костюме и при галстуке раз в году — двадцать третьего февраля. А Грин сегодня не только приоделся и побрился, но и волосы аккуратно зачесал назад, воспользовавшись для укрощения строптивой шевелюры воском, и наодеколонился чем-то приятно-цитрусовым.

— Особый, — признал он. — Собираюсь сделать предложение одной девице.

— О!

— Вам, — усмехнулся доктор.

— О, — повторила я уже с другой интонацией. Грина я успела узнать достаточно, чтобы подобные шутки могли меня смутить и чтобы понимать, что не все им сказанное можно принимать как шутку. — Что за предложение?

— У меня нет неотложных дел в лечебнице, и я предлагаю вам прямо сейчас отправиться в эльфийское посольство. Лорд Эрентвилль любезно разрешил мне воспользоваться его библиотекой. Вернее, позволил прочесть несколько книг о единорогах, не вынося их. Книги. Единорогов, впрочем, тоже выносить не дозволяется. Поэтому мы пойдем туда, будем изучать труды эльфийских мудрецов и по возможности использовать их знания на практике. Затем пообедаем в компании лорда посла и его очаровательной дочери.

— Ясно, — по крайней мере, объяснился непривычный вид Грина. — Вас пригласили на обед в посольстве.

— Нас пригласили, — поправил он. — Было неловко признаваться лорду Эрентвиллю в том, что вы — моя штатная мышь. Пришлось назвать вас своей…

— Кем? — испугалась я заранее.

— Ученицей, — важно объявил доктор. И прищурился насмешливо: — А вам кем хотелось бы? — Но ответа дожидаться не стал: — У эльфов особое отношение к ученичеству. Учитель и ученик для них — практически отец и сын. Или дочь, как в нашем случае. Так что предполагается такая себе семейная встреча: лорд Эрентвилль, я и наши юные дочурки.

— Заманчиво, но у меня были иные планы на сегодня. Завтра экзамен…

— Анатомия? — уточнил Грин. Порылся в бумагах на своем столе и разложил перед собой несколько листов. Просмотрел их и ткнул в один: — Анатомия. Вы ее сдали вчера.

— Как? — вырвалось у меня.

— Неплохо, — без намека на издевку ответил мужчина. — Средний уровень. Чуть-чуть не дотянули до высшего. А вот по психиатрии — высший. Не зря, значит, интересовались тиморисами. Не зря…

Если в первую секунду после того, как он заявил, что я сдала анатомию, мне подумалось, что реальность опять изменилась, и новая ее версия включила в себя мой экзамен, то упоминание психиатрии избавило от этих тревог. И породило другие.

— Что у нас тут еще? — продолжал перебирать листочки Грин. — Химия. Надо же, тоже высший…

— Как это понимать? — осведомилась я сердито.

— Так и понимайте, — пожал плечами Грин. — Я сэкономил вам время. А теперь по праву забираю это время себе. Честно?

— Нет!

— Нет? — смешинки как плясали в серых глазах, так и продолжили безудержный хоровод. — И что же, позвольте полюбопытствовать, не устраивает девушку, в первый день нашего знакомства подменившую образцы крови для анализа?

— Тот случай был исключительным для меня, — сказала я, не прячась под ложным смущением. — А то, что делаете вы…

— Для меня это тоже исключительный случай, — расплылся в искренней улыбке Грин. — Общая хирургия… Поздравляю, средний уровень. Не высший, но тоже весьма недурственно.

— Доктор Грин!

— Да, мисс Аштон?

— Как вы можете предлагать мне такое?

— Легко, — он сложил листочки в стопку и протянул мне. — Паразитологию сдадите самостоятельно. Профессор Эррори не доверяет мне в том, что касается аскарид и бычьих цепней. Вам будет, о чем поговорить. После этого у вас останется еще два экзамена и два зачета по специальным предметам курса и, если не ошибаюсь, два экзамена и три зачета по общим дисциплинам — история, иностранные языки… Что там у вас еще?

— По истории у меня "автомат", — пробормотала я растеряно.

— Что у вас?

— А? — я захлопала ресницами, будто сама не поняла, что ляпнула. — У меня зачет по результатам контрольных, которые я сдала в начале семестра… Но то, что вы… Нет, так нельзя!

— Можно. Я вам сразу это предлагал. Вы выбрали билеты. Выучили?

— Да.

— Значит, сдали бы.

— Но это…

— Нечестно? — усмехнулся он. — Хорошо, давайте начистоту, мисс Аштон. Это действительно нечестно, и обычно ни я, ни леди Пенелопа, ни преподаватели, поставившие свою подпись в ваших экзаменационных листах, так не делаем. Я вообще не имею никакого отношения к учебному процессу и крайне редко ходатайствую за студентов перед их профессорами. Но вы — особый случай. Во-первых, я отдаю себе отчет в том, что отбираю у вас время, которое вы тратили бы на учебу, и считаю себя обязанным как-то это компенсировать. Во-вторых, я доверяю мнению леди Райс. Она характеризует вас как способную и старательную девушку, а значит, есть основания считать, что выставленные вам оценки вполне заслужены, и совесть моя практически чиста. В-третьих, я оказываю услугу преподавателям, которым пришлось бы перекраивать графики, чтобы принять экзамены у девицы, в середине семестра решившей сменить специализацию. У них свои дела, лекции, семинары, дипломники. Думаете, они жаждут с вами возиться? В-четвертых, не факт, что вы сдали бы экзамены самостоятельно. Да, именно так. Я не сомневаюсь в уровне ваших знаний, но тот же профессор Джакоби редко использует материальные наглядные пособия. Что бы вы делали, попроси он вас описать особенности кровотока на созданной им объемной иллюзии? Вы ведь даже не увидите ее в нынешнем состоянии, а посвящать всех в свои проблемы, как я понимаю, не хотите. И, в-пятых: это лишь третий курс, Бет. У вас впереди четыре года обучения, диплом и полтора года последипломной практики. Если вы не заслуживаете выставленных вам авансом оценок и не годитесь в целители, вы успеете не раз это доказать и себе, и окружающим. Поэтому, если у вас нет иных аргументов для отказа, зайдите к леди Пенелопе и пожелайте ей доброго утра. Об остальном я ее уже предупредил.

— Я… одета не лучшим образом для визита в посольство. Тем более, для обеда в таком обществе…

— Поверьте моему скромному мнению, мисс Аштон, вы способны украсить собой любое общество. Независимо от того, во что будете одеты.

Отговорок у меня уже не осталось. Да и нужно ли отказываться? Скорее, надо поблагодарить доброго доктора за помощь. Но я решила, что сделаю это позже, когда магия единорога избавит меня от душащего дискомфорта, который я испытывала даже стоя довольно далеко от Грина.

Однако сегодня до встречи с единорогом нас ждало посещение посольской библиотеки.

Леди Каролайн встретила нас у калитки и проводила в дом. Особняк, выглядевший снаружи величественно и претенциозно, внутри казался нежилым и даже заброшенным. Нет, тут не было пыли и паутины, в высокие окна беспрепятственно проникал солнечный свет (день сегодня выдался на диво погожим), но в целом обстановка соответствовала скорее жилищу аскета, а не официальному представительству соседнего государства. Более чем скромный интерьер, ни картин, ни статуй, ни живых растений, коими, по слухам, любят украшать свои дома эльфы. В огромном пустынном холле, где гулкое эхо повторяло каждый шаг и произнесенное слово, молчаливый эльф в простом черном платье забрал наши пальто, после чего мы вслед за дочерью лорда Эрентвилля поднялись на второй этаж. Тут было все то же: обшитые светлым деревом стены коридоров, до блеска натертый паркетный пол и неестественная скудность обстановки проходных комнат. Создавалось впечатление, что ими не пользуются: не сидят на диванах и креслах, никогда не растапливают каминов, не смотрятся в большие зеркала в бронзовых рамах.

Меня угнетала эта пустота. Хотя, возможно, не последнюю роль играло присутствие Грина, который, казалось, не замечал ничего странного и мило беседовал с леди Каролайн, если, конечно, можно назвать беседой непрерывный обмен комплиментами, начавшийся еще у калитки. Доктор — вот уж не подозревала за ним таких талантов — едва ли не стихами говорил, восхваляя свою очаровательную спутницу. И улыбался при этом непривычно широко и открыто, демонстрируя ровные белые зубы — кошмар любого дантиста. Полуэльфийка кокетливо мяла край воздушного алого шарфика и хлопала длинными ресничками. Пока мы дошли до библиотеки, я успела почувствовать себя лишней в их компании.

Но когда мы вошли через высокую двустворчатую дверь в большое помещение, которое уж точно нельзя было упрекнуть за аскетизм — столько богатства разместилось на растянувшихся от пола до потолка стеллажах, оказалось, что мы с дочерью лорда Эрентвилля обе лишние.

— Леди Каролайн, — не гася сверкающей улыбки, проговорил Грин, — я не хотел бы обременять вас, но все же рискну попросить о небольшой услуге. Элизабет мечтает увидеть вашу оранжерею. Все утро только об этом и говорила.

Я?!

— А я не уверен, что лорд Эрентвилль будет так добр, чтобы пригласить нас снова.

— Для отца вы всегда желанные гости, — нежно промурлыкала полуэльфийка. — Но если мисс Аштон желает посетить оранжерею сейчас, я с удовольствием ее провожу.

Быстро брошенного на меня взгляда доктора хватило, чтобы я осознала, что именно этого я и желаю. Искренне и всей душой.

Оранжерея не заставила пожалеть об этом желании. Если и было в посольстве по-настоящему живое место — то это было оно. Соединенное с основным зданием длинным переходом круглое строение со стеклянными стенами и прозрачным куполообразным потолком вмещало в себя несколько участков-зон, в каждой из которых поддерживался не иначе как с помощью эльфийских чар свой собственный климат и росли растения из различных уголков мира. Была тут пустыня с кактусами, влажные тропические джунгли, кусочек хвойного леса и огромное множество цветов от полевых колокольчиков до изящных орхидей. Мы не меньше часа бродили от участка к участку, а я увидела еще и половины представленной здесь флоры.

— Если хотите, срежу для вас понравившийся цветок, — предложила леди Каролайн. — Он долго не увянет. Сможете украсить волосы или приколоть к платью.

— Разве так можно? — растерялась я.

— Вы о том, будто эльфы не рвут цветов и не рубят деревьев? — рассмеялась она мелодично. — Это лишь сказки, Элизабет… Я же могу называть вас так?

— Да, конечно.

— Тогда и вы зовите меня Карой. Так ко мне обращаются друзья. К слову, у нас с вами есть общие друзья.

— Да…

— Так вы выбрали цветы? — не дала мне продолжить ею же начатую тему полуэльфийка. — Как вам эти? — она указала на смутно знакомое мне растение с голубыми цветами-звездами. — Бродиэя. Подходит к вашим глазам и будет неплохо смотреться на платье.

Платье, как я и говорила Грину, на мне сегодня было не для визитов — серо-стальное, закрытое, с воротником-стоечкой и широкими рукавами. Но качество ткани и идеальный крой не позволяли назвать этот наряд излишне скромным, а когда леди Каролайн, не дожидаясь моего согласия, отколола от своего воротничка булавку и пришпилила мне на грудь три голубые звездочки, платье автоматически перешло в разряд выходных. Я оценила результат, используя вместо зеркала большое темное стекло, разделявшее две соседние секции.

— Теперь волосы, — улыбнулась полуэльфийка. — Позволите?

С прической я с утра не мудрила: скрутила волосы на затылке и подколола шпильками. Сейчас эти шпильки выскользнули сами по себе и повисли в воздухе рядом с моей головой, а волосы на миг упали на плечи, а после принялись сплетаться по-новому.

— Простите, стоило прежде попросить разрешения, — извинилась моя сопровождающая.

Она ничего не делала, только смотрела на меня своими синими глазищами, а волосы шевелились у меня на голове до тех пор, пока шпильки не воткнулись в них, приколов к новой прическе несколько голубых цветочков.

— Эльфийская магия? — спросила я, опасливо потрогав голову.

— Человеческая, — леди Каролайн, которую у меня и в мыслях не получалось назвать Карой, поморщилась: видимо, я протопталась по больной мозоли. — Я — телекинетик, как и ваш учитель. А по специальности — артефактор. Учусь на пятом курсе.

— В нашей академии?

Ничего глупее я, конечно, спросить не могла, и полуэльфийка искренне рассмеялась.

— В нашей, да, — она поймала прилетевшую к ней откуда-то большую ярко-красную, как и ее платье, розу и воткнула ее себе в волосы. — Желаете продолжить осмотр оранжереи?

— Да, тут очень…

— Скучно, — закончила леди Каролайн, глядя на меня с усмешкой. — Доктор мог бы отослать нас в другое место. Но думаю, он не станет возражать, если мы сами решим, чем заняться, пока он в библиотеке.

Мое смущение лишь рассмешило ее снова.

— Вы же понятия не имели, что у нас есть оранжерея, до того, как доктор о ней заговорил, — угадала она безошибочно. — А он не сильно и скрывал свое желание остаться в одиночестве, но, видимо, счел неудобным попросить об этом прямо.

— И вы бы позволили?

— Почему нет? Доктор Грин слишком умен, чтобы злоупотреблять гостеприимством моего отца. И я уверена, что он не возьмет книг, кроме тех, что ему позволено брать, и, тем более, не станет вырывать страниц… Вы же об этом подумали?

— А вы?

— Нет, — без сомнений ответила леди Каролайн и на этом сочла тему закрытой. — Что еще я могу вам показать, Элизабет? Портретную галерею? Музыкальную комнату? У нас есть автоматон-пианистка — весьма любопытное устройство.

— А можно взглянуть на вашу оружейную? Говорят, у вашего отца богатая коллекция старинного оружия.

— В другой раз, — улыбнулась полуэльфийка, но от этой ее улыбки ощутимо повеяло холодом. — Пойдемте в музыкальную комнату, а после навестим доктора. С моей стороны невежливо надолго оставлять гостя, даже если он сам не против этого.

А с моей стороны невежливо было вспомнить об оружейной. У леди Каролайн были причины избегать места, где едва не погиб ее отец. А учитывая то, что мы так и не узнали, что произошло тогда на самом деле, эти причины могли не ограничиваться неприятными воспоминаниями.

Впрочем, дочь лорда Эрентвилля скоро оттаяла.

В музыкальной комнате — еще одном "живом уголке" посольства, радующем глаз практически домашним уютом, долгожданными картинами на стенах, мягким ковром под ногами, старыми продавленными креслами под цветастыми накидками и забавными статуэтками разномастных кошек на каминной полке, — она первым делом подвела меня к стоящему в углу стеклянному ящику с куклой-автоматоном. Покрутила ручку, и маленькая пианистка подняла улыбчивое фарфоровое личико, поставила хрупкие ручки на клавиши уменьшенной копии фортепиано и со старательностью дебютантки исполнила короткую грустную пьесу, после чего поклонилась слушателям и застыла с опущенной головой до следующего поворота ручки.

— Вы играете на чем-нибудь? — спросила меня хозяйка, обведя рукой комнату, в которой рядом с настоящим пианино стояла арфа, а по другую сторону — виолончель на специальной подставке. Ни дать ни взять — инструменты для маленького семейного ансамбля.

— Нет, — призналась я не без сожаления. — Пыталась учиться, но… А вы?

— На всем, — ответ полуэльфийки прозвучал спокойно, как нечто, само собой разумеющееся. — При желании — на всем сразу: нужно же как-то оттачивать способности?

— Телекинез? — поняла я. — Было бы интересно это увидеть. И услышать.

— Обязательно, — обещала леди Каролайн. — Но не сегодня. Вы ведь не в последний раз у нас в гостях, я надеюсь? А сейчас нам пора вернуться к доктору. Только прежде… — она умолкла, раздумывая, стоит ли продолжать. — Я хотела бы кое-что узнать о вашем учителе, Элизабет. Надеюсь, вы не сочтете мой вопрос нескромным. Мне известно, что он не женат, но, возможно, у него есть подруга? Женщина? Избранница?

Да, вопрос можно было бы счесть нескромным. Но сухой деловитый тон, которым он был задан, и последовавшие затем уточнения, будто полуэльфийка боялась, что я не пойму, о чем речь, сводили на нет пикантность темы.

— Не знаю, — ответила я честно.

— Значит, нет, — рассудила леди Каролайн. — Хорошо. Хоть и несколько странно. Такой интересный мужчина… Вам так не кажется?

— Э…

— Нет, — ответила она сама себе. — Хорошо.

Я не успела поинтересоваться, что же такого хорошего она во всем этом находит, как полуэльфийка вновь сменила тему:

— Уже весна. Пока лишь по календарю, но со следующей недели, если верить прогнозам, она утвердится окончательно в своих правах, и отец организует традиционные празднества. Вы же никогда не поднимались на "Крылатом"? А хотели бы?

— Конечно! — выпалила я еще до того, как в памяти Элизабет всплыло изображение парящего над академией сказочного летучего корабля под голубыми как небо парусами.

— Хорошо, — с непроницаемым лицом изрекла в очередной раз леди Каролайн. — Идемте, узнаем, не утомило ли доктора чтение.

На утомленного Грин не походил. Но и на встретившего меня в лечебнице солидного джентльмена — тоже. Сюртук он снял, бросив небрежно на спинку кресла. Галстук развязал, и тот болтался на шее мятым лоскутом. Волосы, с утра тщательно причесанные, разлохматились — видать не раз доктор в задумчивости запускал в них пальцы и тянул в разные стороны.

— Надеюсь, вы не скучали без нас? — спросила леди Каролайн.

С учетом того, что мужчина не замечал нашего возвращения до тех пор, пока она не подала голос, вопрос можно было счесть насмешкой.

— О… я… — Грин вскочил из-за заваленного книгами стола, быстро пригладил волосы и принялся завязывать галстук. — Простите, увлекся…

— Читаете на старом эленари? — восхитилась полуэльфийка, обратив внимание на открытый перед ним фолиант. — И на альсе?

— Немного.

— Позвольте, я помогу вам, — леди Каролайн указала на галстук, из которого Грин пытался свить себе петлю.

Она и пальцем к нему не прикоснулась, но широкая шелковая лента разгладилась под ее взглядом и сама собой завязалась на аккуратный крупный узел.

— Спасибо, — поблагодарил доктор. — Нужно запомнить этот способ.

— Запомните. Экономит немало времени.

Жаль, что я не владела телекинезом. Какое, оказывается, замечательное средство для ненавязчивого флирта. Могла бы вот так же поправлять Оливеру галстук или косички плести…

— Как вам понравилась оранжерея, Элизабет? — вспомнил обо мне Грин. — Смотрю, вы просто цветете… такими милыми цветочками…

— Это весна, — с улыбкой поддержала остроумного доктора полуэльфийка.

Угу, по весне я всегда покрываюсь цветочками. К лету ждите ягодок.

— Простите, леди Каролайн, — извинился за мою недовольную физиономию Грин. — Вы же понимаете, что Бет приходит сюда не ради цветов и не ради книг. А я засел в библиотеке, вместо того, чтобы отвести ее к единорогу. Вот она и дуется.

Замечательно устроился!

Сначала я хотела в оранжерею. Теперь я захотела к единорогу. Чего он в следующий раз попросит "для Бет"?

Но к единорогу я, и правда, хотела, и обрадовалась, поняв, что Грин не намерен продолжать изучение книг. А уж когда мы миновали снова угрюмый холл и, решив не надевать пальто, вышли из особняка, наконец-то вздохнула с облегчением.

В домике единорога, куда мы дошли, зябко ежась под прохладным ветерком, от которого не спасало яркое, но еще недостаточно теплое солнце, стало совсем хорошо. Леди Каролайн, впустив нас внутрь, как обычно, удалилась, в этот раз сославшись на то, что ей еще нужно заняться подготовкой обеда. Грин привычно устроился на ящике с зерном. А я, переведя дух у входа, медленно вышла вперед и зажмурилась в предвкушении того момента, когда белоснежное чудо приблизится ко мне и склонит голову, позволяя обнять себя за шею.

— Что вас расстроило, Бет? — спросил Грин негромко. — Только не обманывайте, вы явно не в настроении.

— Не знаю, — я передернула плечами. — Посольство. Странное место. Такое… пустое. И леди Каролайн — я не знаю, как себя с нею вести. Иногда она очень милая, а иногда… иногда — настоящая эльфийка.

— Вас еще ждет обед с ее отцом, — напомнил доктор.

Прозвучало угрожающе, так что единорог подошел ко мне вовремя. Правда, вместо того, чтобы привычно ткнуться мордой мне в лоб, здороваясь, склонил голову набок, вероятно, чтобы не зацепить меня рогом, и потянулся оттопырившимися губами к моей груди.

— Эй, — я попыталась оттолкнуть его. — Ты что творишь?!

— Его заинтересовали цветы, — сказал со своего места Грин. — Не мешайте, пусть поню… а ладно, пусть ест!

— Он меня слюнявит, — поморщилась я. Существо-то, конечно, волшебное. Но слюна есть слюна… б-р-р-р…

Собрав влажными губами цветочки с моей груди, единорог принюхался и обнаружил, что продолжение банкета прячется у меня в волосах. А когда я хотела вытащить цветы, чтобы бросить ему и избавить себя от слюнявых посягательств на свою прическу, недовольно фыркнул мне в лицо.

— Не шевелитесь, — велел доктор. — А то он решит, что вы жадничаете, и обидится. Позвольте ему самому… Ваши отношения перешли на новый уровень. Стали ближе, замечаете?

Как не заметить, когда тебе жуют волосы?!

— Вы ему нравитесь! — радостно прокомментировал Грин следующую выходку единорога, а именно то, что дружелюбное магическое создание в благодарность за дополнение к ежедневному рациону решило облизать мне лицо. — Очень нравитесь.

Кошмар какой.

В кармане у меня лежало зеркальце, но я сомневалась, стоит ли в него смотреться.

— Идите сюда, — негромко позвал меня доктор, когда единорог, не наевшийся цветочками, отошел, чтобы продолжить трапезу сеном.

— Только попробуйте засмеяться! — прошипела я сердито, представляя и без зеркала, какой у меня сейчас вид.

— И не думал. Не дергайтесь, а то ваш друг решит, что я хочу причинить вам вред. А я хочу лишь… — он вынул из кармана платок и, пока я неподвижно стояла перед ним, сбитая с толку таким внезапным и трогательным проявлением заботы, осторожно отер мне лицо. — Вот так, — сложил платок и аккуратно убрал обратно в карман: — Считайте, что у нас есть первый образец.

— Вы…

— Изучаю единорога, — глядя мне прямо в глаза, заявил с довольной улыбкой мужчина. — Мы ведь за этим… О! Не дергайтесь.

— Что там? — на всякий случай испугалась я, когда он потянулся к моим растрепанным волосам.

— Лепесточек! — Грин показал мне выловленный из испорченной прически голубенький лепесток. — Вкусный-вкусный лепесточек.

Единорог заинтересованно обернулся.

— Хочешь? — спросил его доктор. — Ну… бери.

И протянул руку.

На миг мне показалось, что диво дивное, круша стереотипы, ринется сейчас за вожделенным лепестком, — таким заинтересованным стал его взгляд. Но чуда не произошло. Судя по тому, как он смотрел, как перешагивал на месте, как моргал инеевыми ресницами, прося поднести ему лакомство, от лепесточка единорог не отказался бы. Однако брать его у Грина категорически не желал.

— Не хочешь — как хочешь, — мстительно изрек доктор, под печальным взглядом "голодающего" единорога сунул лепесток в рот и, чавкая от притворного удовольствия, сжевал.

— Развлекаетесь? — спосила я угрюмо.

— Работаю. И не нойте — радуйтесь. Слюна единорога — не кровь, конечно, но тоже целебная субстанция. Избавляет от мелких шрамов, прыщей, морщин…

— У меня и до этого прыщей не было!

— А морщины уже появляются, — заметил с ехидцей Грин. — Оттого, что постоянно хмуритесь. Вот, возьмите, — он достал из другого кармана другой платок и протянул мне. — И это вам понадобится, — подал вслед за платком меленький деревянный гребень. — Зеркала нет, извините.

— У меня есть, — буркнула я.

Достала маленькое зеркальце в серебряной оправе и с опаской взглянула на свое отражение. Оказалось, все не так уж страшно: нужно было только поправить прическу.

— Давайте помогу, — доктор любезно вызвался подержать зеркало передо мной. — И прекратите смотреть на меня с такой злостью, будто это я вас облизал. Мы работаем с уникальным разумным существом, но разум у него не человеческий, так что нужно быть ко всему готовыми. А о слюне я сказал правду. Многие дамы готовы были бы платить немалые деньги за подобную процедуру.

— Прям чувствую, как хорошею.

— Зря не верите, — Грин пожал плечами, и зеркальце сдвинулось. Пришлось дернуть доктора за рукав, чтобы настроить нормальный обзор. — Я выбрал из книг несколько интересных рецептов. Можно будет попробовать изготовить какой-нибудь омолаживающий крем или духи с приворотом… Для настоящих лекарств все равно нужна кровь или рог…

Он с сожалением вздохнул, и мне стало стыдно. Подумаешь, облизал меня волшебный конь. Тут человек лекарство от всех болезней хочет получить, а может — только крем от морщин и прыщей. Вот это на самом деле обидно.

— Кроме рецептов ничего больше не нашли? — поинтересовалась я почти дружелюбно.

— История, мифы… Но, думаю, лорд Эрентвилль позволит мне продолжить чтение в другой день. Возможно, что-нибудь еще отыщется.

— А зачем вы выставили из библиотеки леди Каролайн? — осмелилась полюбопытствовать я.

— Я не выставлял леди Каролайн, — снова передернул плечами доктор, но я уже подколола волосы шпильками, и зеркало можно было вообще убрать.

— Но вы же…

— Отправил погулять вас, Бет. Вы не высидели бы рядом со мной и получаса. Я не подумал об этом сразу, а то оставил бы вас в лечебнице, а попозже забрал. В следующий раз так и будем делать… Обратите внимание, как ваш белогривый друг на нас смотрит, — Грин сменил тему, одновременно понизив голос. — Он сердится. Вы ведь пришли к нему, и он это знает, а говорите со мной — с человеком, отобравшим у него последний лепесточек. Не будем его злить. Идите. Пожалейте его и пообещайте принести много вкусных цветов.

Просить себя я не заставила. Сыр в виде подписанных экзаменационных листов получен, нужно отрабатывать. Но и не будь его, я ни за что не отказалась бы от своего чуда.

Единорог, увидев, что я иду к нему, пошел навстречу, но приблизившись, не остановился напротив, а обошел по кругу и стал так, чтобы закрыть меня от Грина. Еще и фыркнул обиженно в сторону доктора.

— Ревнивец какой, — улыбнулась я, запуская пальцы в шелковистую гриву. — Значит, я, правда, нравлюсь тебе? Только не облизывай меня больше… Нравлюсь? Говорят, единороги дружат только с хорошими людьми…

Хотелось верить, что я, несмотря на все совершенные и в старой, и в новой жизни глупости, — все-таки хороший человек. И, прижимаясь щекой к теплой шерсти, слыша над ухом довольное сопение, я в это верила.

Ради этого и стремилась сюда.

Ради покоя, которого так недоставало в этом мире, воспоминаний без боли, радости без причин и ничем не подкрепленной, но вместе с тем непоколебимой уверенности, что все будет хорошо.

Абсолютно все. Всегда. Везде.

Ради этого можно было часами стоять, обнимая длинную гибкую шею, тереться носом о гладкую шерсть в том месте, где пульсировала под кожей живая жилка, гладить длинную гриву, плести и распускать тут же косички…

А вот какой смысл Грину наблюдать за всем этим со стороны?

Единорог недовольно тряхнул головой и негромко, но укоризненно заржал: видно, еще сердился на доктора и возмутился тем, что тот появился в моих мыслях.

"Не обижайся, — я ласково почесала дивное создание за ухом. — Ты все равно нравишься мне больше чем он. Но доктор тоже хороший. И обычно не ест цветочков".

Недоверчивое фырканье стало мне ответом.

"Не ест, честно. А то, что я с ним говорила… Мы только у тебя и можем говорить нормально. В другом месте он меня, самое меньшее, раздражает. Но чаще я его просто боюсь. У меня неприятие целительской магии выше четвертого уровня, а он всегда… Из-за миссис Кингслей. Ты знаешь миссис Кингслей?"

Понятия не имею, что заставило меня задать этот вопрос. Не факт, что декан прорицателей бывала в посольстве.

Единорог высвободился из моих объятий и, отшагнув назад, заглянул мне в глаза.

Стало понятно: знает. Хотя, быть может, ни разу не видел ее.

"Ты можешь ей помочь?" — спросила я с надеждой.

Он тряхнул головой и вновь приблизился, ткнувшись носом мне в плечо. Нет.

Силой его крови можно исцелить тело, но не вернуть потерявшуюся на переломе реальностей душу.

— О чем вы говорите? — тихо спросил Грин. — Вы ведь говорите с ним?

— Да. Так… о своем, девичьем, — соврала я, вдруг поняв, что и сейчас, когда ничто не мешает мне говорить с ним открыто, я не решусь признаться доктору, что даже волшебный эноре кэллапиа не сумеет помочь его пациентке.

— О девичьем? — усмехнулся мужчина. — Он же самец.

— Зато я — девушка.

Единорог фыркнул, но согласился со мной в том, что не стоит лишать человека последней надежды. Позволил опять обнять себя и умиротворяюще задышал мне в затылок.

— Вы действительно ему нравитесь, — констатировал Грин.

— Я не ем его лепесточки.

— Это был не его лепесточек. Скорее, ваш. К слову, довольно приятный на вкус… Можно вопрос? Не о единороге?

— Спрашивайте.

— Наше с вами знакомство началось не очень удачно. У меня сложилось не совсем верное мнение о вас… Хочу понять, что вынудило вас тогда пойти на обман. Сейчас вы не производите впечатления заядлой мошенницы.

— Единорог меня оправдывает?

— Не только. Но все же?

— Я испугалась, — призналась я. — Милорд Райхон пригрозил мне отчислением, если анализ покажет употребление наркотиков. Вы с ходу спросили, не с прорицательского ли я. Анабель объяснила, что скрывал этот вопрос. А я накануне провела вечер как раз с прорицательницами и не была уверена, что они не добавляли ничего запрещенного в напитки. Вот и…

— Ясно, — хмыкнул Грин. — А они добавляли?

— Нет, я специально узнала после… А можно и я полюбопытствую? Вы всех студенток проверяете на предмет беременности?

— Нет. Это… профессиональный интерес. Я сразу заметил, что с вами что-то не так, но увидел предписание ректора и решил, что это последствия употребления алкоголя. А когда алкоголя в крови не обнаружилось, захотелось разобраться, в чем же дело. Провел все возможные тесты… Но кровь-то была не ваша. А отклонения, которые я отметил, видимо, были связаны с вашими проблемами с магией.

— Может быть, — согласилась я.

— Не может.

Я вздрогнула от того, как изменился вдруг его голос.

— Не может, Бет. Способности, с ваших слов, вы утратили во время происшествия на полигоне. Это было на следующий день после того, как вы приходили ко мне в первый раз. Потому мне до сих пор интересно, что же я упустил тогда.

— Упустили? — я спряталась за единорога, но, подумав, что это вызовет еще больше подозрений, вышла вперед и посмотрела прямо на Грина. — Ничего вы не упустили, доктор. Кроме того, что то была не моя кровь. А в моей вы бы обнаружили алкоголь.

В конце концов, я всех в этом мире обманываю — он ничем не лучше других.

Затем был обед.

Огромная комната с высоким потолком, с которого угрожающе свисали многорожковые бронзовые люстры, украшенные тяжелыми бутонами кованых роз. Длинный-предлинный стол, накрытый белоснежной скатертью. На одном конце стола мы с Грином, на другом, так далеко, что и лиц не рассмотреть, не то, чтобы можно было вести беседу, — лорд Эрентвилль с дочерью.

Я думала, посол достаточно прожил среди людей, чтобы понимать истинный смысл званых обедов, но нет — нас вкусно и сытно накормили и на этом сочли хозяйский долг исполненным. Не удивилась бы, если бы эльф, закончив трапезу, встал из-за стола и удалился, не прощаясь. Но он все же подошел к Грину в окончании обеда, неторопливо и степенно, спрятав руки как в муфту в широкие рукава темно-зеленого платья. Нереально прекрасный и непоправимо чужой нам, как и все эльфы. Белые волосы заплетены в сложную высокую косу, непроницаемое лицо, неподвижный рисунок шрамов. Если я правильно поняла, этот рисунок был у эльфов чем-то вроде индикатора эмоций: посол никаких эмоций не выказывал. И говорил он так же неестественно ровно, с едва уловимым акцентом.

— Счастлив был принимать в своем доме вас, доктор, и вашу юную ученицу. Надеюсь, вы еще не раз посетите нас.

Грин хотел что-то ответить, но посол не дал ему такой возможности.

— Скоро мы поднимем в небо "Крылатый". И по традиции приглашаем в полет своих друзей из академии. Мы с Каролайн будем рады, если и вы сможете прийти, — эльф вынул из рукава две золоченые карточки и протянул доктору. — Для вас и леди Элизабет.

— Благодарю. Для нас это большая честь…

— Это — не честь для вас, — перебил Грина лорд Эрентвилль. — Ежегодно мы приглашаем более сотни человек только потому, что они имеют какое-то отношение к академии. Многих из них даже не знаем лично. Посему это для нас честь — пригласить тех, кого действительно хотели бы видеть.

Должно быть, этой речью он превысил лимит отложенных для нас слов, и на прощание их уже не осталось. Эльф просто развернулся к нам спиной и вышел из столовой.

Леди Каролайн пыталась сгладить произведенное родителем впечатление. Повторила приглашение, поблагодарила за визит, высказала надежду, что мы придем уже завтра, пусть не к ней, но к эноре кэллапиа. Полуэльфийку я уже почти не слушала. Обед продлился недолго, но Грин сидел слишком близко, и благотворный эффект от посещения единорога уже прошел. Мне нужно было как можно скорее распрощаться с доктором, и затянувшаяся дружелюбная болтовня хозяйки в моем состоянии могла лишь раздражать…

— Простите, леди Каролайн, у меня назначен прием, не хочу заставлять пациентов ждать.

Грин понял, что надолго меня не хватит, и поспешил откланяться. Вывел меня за ограду и провел через портал к общежитию.

— Держите, — сунул мне в руку полученные от лорда Эрентвилля пригласительные и отступил подальше. — Вы же хотели полетать? Приглашения не именные, возьмете с собой кого-нибудь из подруг.

— А вы? — растерялась я от такой щедрости.

— А я не полечу. Скажете, что я отдал вам их в последний момент, так как появились неотложные дела в лечебнице.

— Леди Каролайн расстроится, если вы…

— Бет, вы же умная девушка, — покачал головой мужчина. — И леди Каролайн — тоже. Если она желает продемонстрировать отцу, что ее не устраивает будущее, которое он для нее выбрал, найдет другой способ. Или другого человека. Я слишком стар для подобных игр.

— А если она действительно… Вы вовсе не старый…

— Всего доброго, мисс Аштон, — с усмешкой поклонился мне доктор, прежде чем исчезнуть в портале.

Может, он и прав. Грайнвилль же говорил, что лорд Эрентвилль ищет мужа для дочери среди своих… А у меня теперь есть пригласительные на настоящий летучий корабль!

Пригласительные, подписанные экзаменационные листы — с сыром мне сегодня подфартило. Еще и единорог облизал — то, что нужно перед встречей с Оливером. Буду нереально хороша… Только переодеться и причесаться все-таки не помешает.