Глава 5

Он медленно шел среди развалин, то и дело поддевая носком кожаного сапога песок. Тот взлетал вверх белым облачком, а потом снова оседал на камнях когда-то величественного города. А мужчина шел дальше, что-то тихо мурлыча себе под нос. По разрушенным улицам, по изуродованным останкам зданий, по заросшим дикими растениями дворам… Он шел — и все вокруг замирало, даже ветер не осмеливался трепать его длинные волосы, огненным плащом накрывшие спину и плечи. Разворошив очередной песчаный бугорок, Ийзэбичи наклонился и, быстро подхватив потемневший от времени медальон, закинул его в висящий на плече мешок, после чего отправился за новой добычей. Истинные драконы отлично чуяли золото!

Когда мешок наполнился почти наполовину, мужчина присел на обломок стены и принялся изучать свой «улов». Повертел в руках пару украшенных драгоценными камнями шкатулок, хмыкнул, швырнул их обратно… потом достал покореженную чашу с блеклым орнаментом, одобрительно улыбнулся и бережно уложил ее поверх собранных сокровищ. Заметив боковым зрением слабое движение среди обломков соседнего дома, гай Огненный громко проговорил:

— И я рад тебя видеть, Красотка.

Большая полосатая собака, больше не таясь, вышла на открытое пространство и приветливо махнула ему хвостами.

— А уж как я-то рада, мой драгоценный гай! — меняя голос, ответил за нее дракон и прищурился от ярких лучей дневного светила.

Псина насмешливо фыркнула, одарив мужчину вполне дружелюбным оскалом. Он, к слову, ответил ей тем же. И клыки у него тоже были весьма внушительные.

Поднявшись, хозяин мертвого города отправился в дальнейший поход за золотыми вещицами, завалявшимися среди руин. Красотка засеменила следом, а позади нее, словно свита, вышли из тени еще два порождения Бездны. Оба мохнатых мирда тащили в зубах плотно закупоренные сосуды с темно-красной жидкостью. Обернувшись, Ийзэбичи удивленно присвистнул, немного подумал, а потом сказал:

— Да ты, похоже, решила обеспечить мне многовековую бессонницу, Красотка? — и снова беря на себя озвучку Красотки, возразил:

— Ну что вы, мой драгоценный гай, всего лишь дань вежливости. Не более того.

Собака кивнула, соглашаясь, а мужчина валял дурака дальше:

— Так чем же вы заняты, мой огненный гай? — красные глаза псины заинтересованно сверкнули, а уши чуть развернулись, явно готовясь слушать.

— Ну, как чем! — продолжал ломать комедию Ийзэбичи и, раскопав среди завала очередную золотую побрякушку, кинул ее в мешок. — Материал собираю для эксперимента, — и с особой торжественностью пояснил: — Творческого!

— И что же за шедевр вы вознамерились создать, мой гениальный гай? — добавив голосу фальшивого восхищения, спросил дракон сам себя, собака же издала сдавленный всхлип, сильно похожий на смешок и, повалившись на бок, активно задергала лапами.

— Не надо оваций… — старательно выдерживая серьезный вид, проговорил мужчина, — раньше времени. Вот пойдем сейчас в мастерскую, осуществлю там свою задумку и… обмоем ее притащенной тобой кровью. Как тебе план, Красотка?

Два длинных хвоста переплелись между собой и согласно замахали. А спустя некоторое время к запорошенным песком воротам нижнего города потянулась странная процессия: Высокий огненноволосый мужчина в черной одежде из тончайшей кожи, за ним большая красноглазая собака с довольной физиономией и позади них два мохнатых мирда с бутылками в зубах.

Конечным пунктом путешествия стал большой каменный зал с горящими на стенах факелами. Посреди него возвышалась гора из золотых предметов, собранных ранее хозяином Тиронга. Докинув в общую кучу содержимое своего мешка, мужчина полюбовался на все эти сокровища, когда-то принадлежавшие людям и нелюдям, обитавшим в его городе. Потом взглянул на застывшую в ожидании Красотку и, подмигнув ей, сказал:

— «Коготь дракона» в действии, моя дорогая!

Он шагнул к горе из золота и, сцепив ладони на уровне груди, прикрыл глаза. Факелы на стенах полыхнули, извергая огненных чудовищ на покрытый плитами пол. Пламенные монстры ползли по нему к хозяину, они извивались, шипели и коптили, если находили что «сожрать» по дороге. Сомкнувшись огненным кольцом вокруг сильнейшего, порождения его стихии принялись раскачиваться в странном танце, словно слышали какую-то особую музыку в гробовой тишине зала. А потом рыжий вихрь закружил вокруг золота, скрывая его от посторонних глаз. И, спустя несколько долгих минут, он, наконец, опал искрами к ногам хозяина, открыв взору присутствующих зрителей девять женских статуй. Восемь из них имели одинаковые фигуры, но различались мимикой одного и того же, растиражированного лица. Грустная, веселая, с по-идиотски высунутым языком, с перекошенной от злости физиономией, с полными обожания глазами из сапфиров, с гримасой ужаса и… даже с мимикой, свойственной для сексуального экстаза.

Ийзэбичи взглянул на Красотку, та посмотрела на него, и он снова ее озвучил:

— Как же похожа, о мой талантливейший гай! Вылитая гайя Белоснежная, особенна та, что с разинутым ртом.

— Эта? — мужчина ткнул в вышеупомянутую статую. — Да-а-а, мне и самому она нравится. Так и кажется, что вот-вот услышу Белкин крик. А впрочем, что мне мешает?

Он плавно повел рукой, наблюдая, как сливаются воедино пальцы, покрываясь сверкающей коркой кристалла, как удлиняется ладонь, превращаясь в длинное лезвие, в котором отражаются всполохи пламени.

— «Драконий коготь» в действии, — повторил мужчина произнесенную ранее фразу и…одним стремительным движением разрубил статую по диагонали, будто она была из мягкого масла, а не из металла. И пока половинки золотого тела падали на пол, успел разрезать их еще на три части каждую.

Звон рухнувших кусочков мало походил на женский вопль, но кровожадному экспериментатору хватило и этого.

— Жаль… как-то быстро она разрушилась, — проворчал дракон. Он подошел к сидящим неподалеку мирдам и взял один из сосудов. — Но зато как красиво летела!

Красотка насмешливо фыркнула, ее свита благоразумно промолчала. А гай Огненный, вернув своей правой руке прежний вид, откупорил бутыль и сделал несколько больших глотков.

Кровь для таких, как он, была необходимой частью трапезы из-за симбиоза с кристаллом, называемым в Тайлаари «драконьим когтем». Он мог превращать ладонь в невероятно прочный и острый меч, мог становиться несущим разрушения шаром или защитным панцирем, но обычно маскировался под острые, как лезвие, когти, вполне естественно смотревшиеся на руке оборотня.

Шрамы от ран, нанесенных оружием из данного кристалла, не могла стереть никакая магия. И когда кто-то касался этой метки на теле поверженного — он невольно видел яркий образ того, кто ее оставил. «Драконий коготь» покорялся только истинному ящеру-оборотню и то, далеко не каждому. Он давал силу, но портил характер, защищал хозяина, но без кровавой подпитки нагонял на него сонливость и… погружал в многовековую спячку.

— Что ж, — отставив в сторону ополовиненную бутыль, сказал Ийзэбичи. — Продолжу-ка я дальше разминаться. А то за столько лет сна уже и забыл, как обращаться с мечом.

Он снова вернулся к статуям, медленно обошел их, любуясь результатом своего творчества, а потом остановился напротив той, что отличалась от остальных. Эта золотая особа имела фигуру молодой девушки с рыбьей головой.

— Ну, привет, килька! — клыкасто ухмыльнулся сильнейший. — Извини, не знаю, как выглядит твоя моэрская физиономия, так что выбрал оптимальный образ, — сообщил он скульптуре. — Так вот, Ырли… как там тебя по батюшке-матушке? Впрочем, не важно, назову Ырли Белковной! И будешь ты, Белковна, моим новым партнером в тренировке с «когтем дракона», — просветил он безмолвную золотую рыбку и нарастил на правой руке довольно увесистый полупрозрачный шар.

Красотка одобрительно рыкнула, предвкушая развлечение, мирды отступили в тень и исчезли… а огненноволосый мужчина начал свой разрушительный танец в окружении золотых копий гайи Белоснежной.

На худенькую женщину, сидящую на бортике полуразрушенного фонтана, никто не обращал внимания. Безумным взглядом, всклокоченными волосами и драным платьем, сквозь прорехи которого виднелись острые локти и колени, она уже давно никого не удивляла в Неронге. За долгие века заключения горожане навидались всякого и привыкли ко многому. Здесь каждый знал, что из дома на третьей от восточных ворот улице по ночам доносятся странные звуки, а великий трезвенник-язвенник Ольгер беспробудно пьет уже лет двести с того дня, как его благоверная подалась на работу к хозяйке борделя — Ариландине.

Для Иды, свихнувшейся после смерти ее близнецов, вид блаженной оборванки был самый, что ни на есть, органичный. Ну чем еще заняться полоумной, столетиями шатающейся по выученным наизусть подворотням в поисках давно умерших младенцев? Разве что отсиживаться ночами в трущобах, лакомится найденной на помойках едой, да тупо пялиться на звезды. Вот только на этот раз под тщательно скопированным образом городской дурочки скрывался хитрый и расчетливый гай Многоликий.

Вцепившись костлявыми пальцами в каменный парапет фонтана, он задумчиво покачивал грязными босыми ногами и… пытался оценить обстановку. В городе, где все знали друг друга в лицо, самым разумным было примерить на себя обличье первого встреченного прохожего. И очень хорошо, что на пути гостя попалась эта глупая замарашка, ведь на странности в ее поведении никто не станет обращать внимания. Ну, а сильнейшему за свою долгую и насыщенную жизнь приходилось носить и более неприятные «маски».

Все ради цели… даже ради двух! Во-первых, выяснить, здесь ли сбежавшая моэра. А, во-вторых, убедиться, что пленник по-прежнему в своей тюрьме. Ведь кто знает, к чему могло привести явление малолетней лейры во владения Светлоликого? Пропали же куда-то все стражи-аше-ары… и ни один словоохотливый горожанин, увы, не знает, куда.

Девичьи глаза с ненормально расширенными зрачками безразлично смотрели в одну точку, а ментальные щупы осторожно скользили по скрывающимся под толщей земли граням. Нижний город был готов к встрече гостей… явившихся по приглашению, разумеется. А раз он не закрылся наглухо, не ощерился мощными защитными щитами и не превратился в искрящий боевой магией бункер — значит, хозяин дома. Это радовало и успокаивало. А вот то, что вода в луже, когда-то бывшей фонтаном, реагировала на кулон Ырли, превращенный несколькими заклинаниями в довольно неплохой поисковик — удручало. По всему выходило, что девчонка, как минимум, тут побывала. А вот вышла ли она за пределы зачарованного города или стала козырем Светлоликого в грядущих торгах с Белоснежной — Многоликий не знал. Хотя то, что нижний город открыт для визитеров, наводило на некоторые мысли.

Над башней, украшенной шпилем, на миг зависла едва различимая в темноте радуга. «Женщина», неловко покачнувшись, поднялась с бортика и странной танцующей походкой устремилась ей навстречу. Миссия была выполнена, информация получена, а по ту сторону городской стены уже ждал своего напарника гай Радужный.

Тишину каменных лабиринтов, подсвеченных мерилитовыми кристаллами, нарушало лишь мерное шарканье большой метлы.

«Вжик-вжик, — доносилось из-за поворота, — вжик-вш-ш-шик, — по каменным плитам пола, — вжик-бум», — черенком об стену.

Пристроив в угол свой уборочный инструмент, рыжий О зажег на толстых, как сардельки, пальцах магический огонек и, полюбовавшись оранжевым пламенем, поднес ладонь к кучке пожухлых листьев и прочего растительного мусора, который нападал в коридор с подошв нового наместника Неронга — наместника и садовода-зельеварителя в одном лице! Листья вспыхнули, как сухая бумага, и вскоре на их месте осталась лишь горстка свежего пепла. Аккуратно собрав все в небольшое ведерко, круглый, как шар, бородач, засеменил обратно в оранжерею, намереваясь использовать золу в качестве удобрения для своих (какое дивное слово!) плантаций.

После той памятной встречи с Сэн в стенах нижнего города, О с головой окунулся в работу и в последние пару дней выныривал из нее только для того, чтобы перекусить. Будучи не самым сильным, но все же чародеем, карлик мог похвастаться куда большей выносливостью, нежели другие обитатели Неронга. А еще в распоряжении новоявленного градоправителя теперь был целый склад с лучшими магическими зельями предшественника. Одни запасы коары чего стоили! Несколько глотков этого дивного эликсира в сочетании с парочкой других — отлично снимали усталость и усиливали регенерацию организма, позволяя ему работать как часы без перерывов на сон. Понятно, что долго так продолжаться не могло, но… пока толстяк был бодр, весел и просто кипел от жажды деятельности. Причем любой.

Не важно, что там, наверху, раскинула черные крылья звездная ночь. И пусть она открыла большинству горожан незримую дверь в страну сладких грез и гадких кошмаров. Рыжий О не желал относиться к этому самому большинству. Отныне был он и… все остальные! Ощущая свою значимость и незаменимость, бородач продолжал на практике осваивать хозяйство, вверенное Светлоликим в его загребущие лапки. Знания и необходимые навыки для работы с растениями, растущими в подземных оранжереях, новому наместнику обеспечили браслеты, надетые гаем на его запястья. Вернее один из браслетов — тот, что отличался от второго ярко-голубым камнем. Его же металлический собрат с алым кристаллом исполнял скорее функцию проводника и охранника, болезненным жжением предупреждая носителя о том, куда в нижнем городе ему не стоит совать свой любопытный нос. И хотя порядком освоившийся карлик не был лишен исследовательского азарта, испытывать судьбу он не желал. Во всяком случае, пока.

Завершив еще час назад всю необходимую в оранжереях работу, О взял большую метлу, прихваченную с прежнего места работы, и… принялся за уборку. Не то, чтобы он слыл большим чистюлей, просто его энтузиазм по-прежнему кипел: руки чесались, желая действовать, а энергия бурлила в грузном теле ушастого карлика, требуя выплеска. Он ощущал себя мега-волшебником, большой шишкой и просто супер-пупер крутым саем — вторым по значимости в зачарованном городе. А при такой самооценке, как водится, море по колено и горы по плечо.

Следить за ростом растений? Легко! За магическим сбором лечебных трав и плодов — нет ничего проще. Управлять левитирующими платформами — ерунда при наличие знаний, полученных с помощью магического браслета. А готовить уникальные зелья — и вовсе процесс завораживающий. Однако, несмотря на занятость и потенциальную опасность, рыжебородого прохвоста как магнитом тянуло исследовать и навести порядок в тех помещениях, куда ходить ему не велели, но… очень хотелось.

Закончив с уборкой коридора верхнего уровня, на котором располагалось большинство плантаций, О решил-таки пойти прогуляться по подземным этажам. Браслет с алым камнем безошибочно определял, где находились ловушки, а где ими и не пахло. Поэтому, немного пометавшись между сжигающим душу любопытством и вполне обоснованными опасениями, длинноухий ставленник гая Светлоликого взял метлу, положил ее на плечо и, чуть придерживая за черенок, потопал на разведку. Ведь если что-то пойдет не так, он просто вернется. А если о его самоволке прознает сильнейший — оправдается стремлением к наведению чистоты и порядка на всей территории нижнего города.

Насвистывая фальшивый мотивчик, рыжебородый толстяк, точно необъятный мяч, «катился» по коридорам и лестницам, спускаясь все ниже… ниже… и ниже… пока, наконец, не очутился на пороге незнакомого ему сада, в арочном проходе которого висела алая паутина. Тонкие нити обвивали довольно внушительный кокон в форме веретена. О постоял, посмотрел, подумал и… дернул же нечистый его за руку! Даже не за руку, а за метлу, древком которой карлик осторожно потыкал странный моток, желая проверить его на твердость. Проверил, идиот ушастый! И ведь проклятый браслет даже не защипал запястье, не то что не обжег. Доверившись этой зачарованной вещице, горе-исследователь и осмелел… сдуру. Паутина оказалась до безобразия хрупкой, и от легкого… ну ладно, не совсем легкого, но и не особо тяжелого нажима, она банально порвалась, выпустив из своего плена… чудовище.

С тихим шелестом выскользнув из ловушки, оно довольно сильно приложилось всклокоченной головой об пол и… проснулось. На пятнистой морде открылись два осоловевших глаза, за спиной дернулись куцые крылья, а по каменным плитам бесцельно заелозил длинный лысый хвост.

— М-мать моя гайра, — проблеял толстяк, сознаваясь самому себе в беспросветной глупости.

— Г-р-р-р, — выдало существо со смутно знакомыми чертами разноцветной физиономии. Взгляд его синих, как море, глаз становился все более осмысленным и… злым.

— Пощади, чудище, своего бедного спасителя, — начал пятиться рыжий.

— С-с-с, — зашипело явно недовольное таким обращением чудище, чей двухметровый хвост, наконец, нашел себе цель и, крепко обвив ногу толстяка, дернул его обратно.

Рухнув, О оказался нос к носу с разбуженным монстром. — С-с-см ты чудище, — заявил последний вполне себе женским голосом, а потом с истинно женской мстительностью добавил: — Ты первый в списке, намес-с-стник! Убью…

— Не убивай! — испуганно воскликнул карлик и, прижав к голове свои ослиные уши, сделал совершенно несчастное лице.

— Покалечу!

«Уже лучше», — с воодушевлением подумал бородач, а вслух заскулил, моля о пощаде.

— Заткни-и-и-ись! — взвыло чудище и, заметив дорогие браслеты на запястьях жертвы, радостно провозгласило. — А ну снимай свои украшения, урод рыжий! И вообще… раздевайся давай, наказывать буду.

Карлик бы снял… в этот момент, когда жизнь его висела на волоске, он готов был отдать синеглазой твари все, но… браслеты не снимались. Только сам гай Светлоликий мог как надеть их кому-то, так и избавить этого кого-то от «волшебных кандалов». Запинаясь, О озвучил проблему и, видя как недобро сужаются водянисто-синие очи напротив, принялся рассказывать о третьем браслете-близнеце с зеленым камнем. О том, что может показать, где он хранится, и еще много о чем, не сильно правдивом, но отчего-то так и просящимся на язык.

Остановив его словесный поток когтистой лапой, бесцеремонно прикрывшей рот болтуну, монстр коротко приказал:

— Показывай! — а потом ехидно так добавил: — и, быть может, я не сильно тебя помучаю… Если, конечно, поможешь мне обчистить одного зарвавшегося гая.

О том, что по ее коварным планам, СИЛЬНО толстяка замучает сам обворованный гай, Ырли Вильи Бьянка, естественно умолчала.

Меня не будили, как это часто бывало в воскресенье. Не включали шумные электроприборы на кухне, не топали по коридору мимо двери в спальню — мой сон берегли, позволяя в свой законный выходной нежиться в постели сколько угодно. И я нежилась, кутаясь в легкое, как пух одеяло, поудобней устраивала голову на отчего-то твердой подушке и просто наслаждаясь тишиной. Глаза открывать не хотелось.

В голове витали обрывки снов, по телу разливалось странное тепло, а по волосам скользили чьи-то пальцы… Меня как ледяной водой окатило! Опять я, глупая, чуть не поверила в сказку, что другой мир и злоключения в нем — мне просто приснились. Наивная, гипер-наивная бедная мышка… сытая и довольная, правда (ведь ночью рядом было так много вкусного света), но все равно мышка, ибо в лапах хищного кота! Прислушалась к ощущениям, пытаясь понять, с кем лежу. Едва заметно принюхалась, стараясь не выдать своего пробуждения, и невольно сглотнула. Горький аромат трав, пусть не такой яркий, как однажды в карете, но все же ни на что не похожий, индивидуальный и незабываемый… естественно, я узнала Сэн. Кто б мне еще объяснил, почему я спала у него на груди? Неужели вина вчера вечером оказалось слишком много и… и… додумать что там могло быть после «и» никак не получалось. Вернее оно очень даже получалось, но смущение и страх работали нехилым ластиком, не давая воображению засорять мой мозг.

— Доброе утро, сейлин, — проговорили над ухом… явно очень красным ухом, ибо пылало оно весьма ощутимо. Наверное, поэтому на него и подули. Легонько так, угу… чтоб остудить «пожар».

При этом маг продолжал одной рукой перебирать мои волосы, а второй довольно уверено обнимать за плечи. Стало неловко. Просто жуть как! А еще было почему-то страшно открывать глаза.

— Не смущал бы ты девочку, а, сильнейший? — раздался голос Кир-Кули… с другой стороны кровати.

И вот тут я вообще на измену подсела. Теперь не то, что глаза не открывать, мне сквозь землю провалиться захотелось, причем срочно! Повторить спьяну «развратный подвиг» с папашей своего будущего ребенка — это одна беда, но выкинуть что-то подобное с двумя временными союзниками сразу?! Да что за дрянь они мне в фужер подсыпали, в таком случае?! Сама б на подобное я точно не отважилась.

Кажется, на этот раз у меня «загорелись» не только лицо и уши, но и вообще все. Лежу себе, пылаю от стыда и… начинаю медленно осознавать, что под щекой и левой ладонью вовсе не обнаженная грудь мужчины, да и на мне при отсутствии штанов и жилета, по-прежнему надето белье и рубашка.

Пф-ф-ф… Такого облегчения я не испытывала, наверное, даже когда спаслась от маануков на «кладбище невест». И тут Сэн заявил, почти касаясь губами края моей ушной раковины:

— Я ее не смущаю, страж. Просто… с-с-согреваю, — горячий такой шепот, ага, действительно, с-с-согревающий, ибо вспыхнула я еще сильнее, хоть и не думала, что такое вообще возможно.

— Эх, ну разве ж так согревают? — издал странный смешок аше-ар, и в следующее мгновение я ощутила, как прогнулась кровать за моей спиной, а потом на плечи легло еще одно одеяло, а с ним и тяжелая мужская рука. И было бы это не так страшно, если второй с-с-согреватель не прижался ко мне сзади так, что я во всех подробностях ощутила рельеф его большого и твердого тела.

— Черт! — процедила сквозь зубы, больше не пытаясь косить под спящую.

— Так тепло стало, айка? — мурлыкнул над ухом… над моим бедным алым ухом… теперь уже Кир, второй рукой он отвел с моего лба волосы, так удачно прикрывавшие до этого глаза.

— Жарко! — рявкнула я, хмуро глянув на его наглую конечность, а потом начала усердно барахтаться между двух одеял и… двух мужчин. Хотелось выбраться из этой сомнительной компании и ретироваться в уборную, чтобы там, включив холодную воду, сунуть под нее голову и… остудиться.

Горело все: лицо, шея, плечи, даже в животе буйствовал какой-то странный пожар. И, увы, к изжоге он не имел никакого отношения. Через минуту активных действия, я таки выбралась из «согревательного плена». В процессе от души потыкала острыми локтями в даже не подумавших отодвинуться гад… мужчин, в смысле. Якогбы случайно накинула братцу крови одно из одеял на наглую физиономию и, гордо встав, сделала шаг к краю кровати… слегка наступив при этом на ногу Сэн.

— Очаровательно выглядишь, малышка, — вместо ожидаемого возмущения, услышала я.

Опустила взгляд, взвизгнула и… бегом выскочила из чужой спальни. Да, рубашка по-прежнему была надета на мне. Вот только разорвана до самого пупка, и в сильно увеличенном вырезе было видно гораздо больше, чем допускали приличия. Мои правила, не их… Судя по смеху, доносившемуся из комнаты — этих двоих все более чем устраивало.

Р-р-р-р… хохмачи доистор-р-рические! Где там моя плетка?! А Огнерис? А… а… а штаны-то хоть где?!

Влетев в небольшое помещение, к счастью, не сменившее место обитания в стенах «живого» дома, я решительно повернула клапан и, набрав в ладони ледяной воды, плеснула себе в лицо. Затем подняла голову и уставилась на свое отражение в большом овальном зеркале. Хороша, ничего не скажеш-ш-шь. Уже не пунцовая, но с раскрасневшимися щеками, с каким-то диким блеском в светло-серых… чересчур светлых, если не сказать серебристых, глазах. Или здесь просто такое освещение?

Покосилась на ленты-лампы, извивающиеся по потолку, потом снова перевела взгляд на свою физиономию. Освещение тому виной, или что-то другое, но глаза у меня были странные. И зрачки совсем крохотные, как в каком-то фильме про вампиров. В сочетании с растрепанными волосами и алыми… вот реально алыми без всякой помады, губами — впечатление я производила неоднозначное. То ли хищница после славной охоты, то ли куртизанка после не менее славной ночи. А хотелось быть просто Зоей — обычной девушкой с планеты Земля.

Вода журчала, стекая в белую чашу. Я снова умылась, чуть пригладила волосы, сильнее запахнула рубаху и… так и осталась стоять напротив зеркала. Оно все также отражало меня, и я все также себя рассматривала, но… как-то машинально, неосознанно уже, ибо мыслями улетела к тем двоим «динозаврам», с которыми умудрилась проснуться в одной постели.

Странная реакция тела на мужские прикосновения злила. И я, как вы понимаете, не про пылающие ушки говорю. Сэн привлекал меня и раньше, до их долбанного ритуала: было в нем что-то завораживающее, таинственное. Такое притягивает, как магнит, особенно творческих натур. Мне всегда нравились типажи с секретом, а не обладатели красивого «фасада». На вторых было приятно любоваться, первых — разгадывать. Худощавый, высоченный, зеленоволосый маг со странными манерами, двусмысленными намеками и прочими необычными чертами просто не мог не запасть мне в душу. И запал! Причем, как выяснилось, не только в душу. Но, открывая одну за другой его тайны, я все больше сомневалась в том, что мне нравился именно мужчина, а не шлейф из витавших вокруг него загадок.

Отрубленные головы аше-аров, двуличность и… его прохладное отношение к погибшему сыну. От последней мысли больно кольнуло сердце, но я решительно отогнала воспоминания о смерти Эвана и снова вернулась к личности его папаши. Словно одну за другой открывала карты гадальной колоды, и… нарисованный глупым воображением образ рушился на глазах. Хотя зачем кривить душой наедине с собой: меня по-прежнему привлекал Сэн! Только воспринимала я о его уже не так, как в застенках нижнего города, когда думала про отца своего будущего малыша. Малыша — которого этот самый отец намеревается у меня отобрать. Да какого лешего?! Козел он старый, а не мистер загадочность, вот кто!

Новая порция воды чуть охладила мой гнев. Нельзя психовать! Примут за слабость, за глупость, наивность… нечего им доставлять такое удовольствие! Перебьются, ш-ш-утники демоновы. Это ж надо мне такое утро устроить, гады! Вспомнила объятия сильнейшего, его прикосновения… сглотнула. Подумала про близость Кир-Кули, про то, как неприлично-тесно он прижался ко мне — и опустила голову под струю воды, тихо заскулив.

С братцем крови все было совсем не так, как с Сэн. Аше-ар в один момент казался мне кем-то вроде друга, в другой — родственной душой, в третий — заботливым, но опасным телохранителем, а в-четвертый… а вот про четвертый лучше лишний раз не вспоминать, ибо раковина не купальня, и остудиться в ней целиком будет сложновато. Кир давал иллюзию выбора, угадывал желания, развлекал, веселил… а еще он играл. Постоянно играл, меняя маски, как перчатки. И от этого становилось не по себе. Потому что умом я понимала, что белокожий наемник такая же (если не круче) корыстная сволочь, как и его зеленоглазый компаньон, но… все равно попадалась на удочку стража, расслаблялась и неосознанно начинала доверять. Маленькая наивная мышка…. В лапах двух хитрых котов!

— Кстати, о котах, — пробормотала, вытирая полотенцем мокрые волосы. — Вот Таас среди этой компании самый нормальный, да. Лучше б я с ним в обнимку проснулась, честное слово. Интересно, где он… сейчас? — последнее слово договорила почти шепотом, обнаружив вместо моего расплывающегося отражения просторное крыльцо шарту с причалившей к нему летающей платформой. На крыльце восседал черный кот, на платформе — серая собака с полосатой спиной. Я открыла от удивления рот, затем закрыла, протянула руку, протерла стекло, уверенная в том, что мираж исчезнет, и в полном офигении выдохнула: — Ну ты и… живучая, Красотка!

А потом, напрочь забыв про обоих магов, с полотенцем на плечах и, как есть, босая побежала к входной двери, чтобы проверить реальность картинки, показанной услужливым шарту.

— Нет, я знал, что ты пс-с-сих, эйсард, — шипел Сэн, стоя в открытых дверях дома и упираясь руками в косяки, — но неужели ты настолько без башки?!

— Попрошу не иронизировать на тему головы, о, бестактный наш гай! — улучив момент, чтобы вставить хоть слово, сказал Кир-Кули. — А то… накаркаешь ведь, — проворчал он, кривя губы в не самой доброй ухмылке. — И будет нам всем… большой облом.

— Бездна! — не слушая его, продолжал сильнейший. — Ты чем думал, умник, когда с этой, — указав кивком на красноглазую псину, он поморщился, — в краксы играл?!

— Играл и выигрывал, — ввернул аше-ар.

— Нельзя выиграть у мирда, тем более у нее. Нельзя! — практически взвыл Сэн, да с таким нажимом, что я — невольная свидетельница разборок, вжалась в перила. Вместе с Красоткой, кстати, которая, прибыв сюда на платформе, уходить никак не хотела, несмотря на все наезды разъяренного чародея и недовольное шипение заметно подросшего кота, ибо Таас, как обычно, в присутствии двухвостой собаки предпочитал не уступать ей в размерах.

— Нельзя, если мирд сам не решил проиграть, — спокойно возразил страж.

— Значит, ты знал… хм… зачем тогда повелся на ее разводку? — как-то разом перестав злиться, зеленоволосый маг пристально посмотрел на своего белокожего собеседника.

— А как, по-твоему, я должен был вытащить айку у тебя из-под носа? — вопросом на вопрос ответил блондин.

— А вот не надо было… вытаскивать! — съязвил брюнет.

И я не выдержала, брякнув: «надо-надо», за что удостоилась укоризненного взгляда двух пар странно-зеленых глаз и, отвернувшись к озеру, замолчала. Собака ж ткнулась мордой мне в плечо и всхрапнула, откровенно забавляясь ситуацией. А ведь все так хорошо начиналось. Я выскочила на крыльцо, она, виляя хвостами, прыгнула ко мне. Обняла ее, потрепала за ухом, щелкнула по холодному носу, высказала все, что думала о мнимой смерти и неожиданном воскрешении некоторых, а потом… явились маги. Оба. И… началось.

Сэн был зол на Красотку, за то, что она лезет в чужие дела, на Кира за его знакомство с ней, на меня за то, что бегаю, как дурочка, ко всяким тварям из Бездны, и даже на Тааса… за компанию видимо. Кир же зол не был, скорее подозрительно задумчив. Он накинул мне на плечи теплый плед, притащенный из дома, поприветствовал красноглазую гостью и даже чая всем предложил, как и положено радушному хозяину. Вот только никто завтракать не пошел, ибо все мы были вынуждены выслушивать нотацию Светлоликого.

В принципе, во многом он был прав… наверное. Доверять в этом мире не следовало никому, как и играть в азартные игры с аше-арами и мирдами. Если б еще Сэн продвигал свои разумные идеи за столом да в мирном тоне, цены б ему не было! Но после моего побега из Неронга и нашей встречи на нейтральной территории у обычно спокойного и самоуверенного мага что-то частенько портилось настроение. То ли здесь он не ощущал себя таким уж всесильным и все контролирующим, то ли… у него вместо меня начался ранний токсикоз. Не, ну, правда, кто эти ритуальные беременности разберет? Кир-Кули же говорил, что она, беременность, в смысле, о-о-о-очень необычная будет.

— И что бы ты ей отдал, в случае проигрыша? — вопрос сильнейшего вывел меня из воспоминаний.

— То же, что и все аше-ары. Свободу, жизнь… и да, да, я знаю, что я псих! — видя, как меняется выражение бледной физиономии собеседника, отмахнулся страж. — Чай пить будем или как?

— Или… — начал Сэн, хмурясь, но вдруг резко замолчал и как-то даже весь подобрался. А потом огорошил присутствующих фразой: — Мы возвращаемся в Неронг. Втроем. Немедленно!

И я испугалась. По-настоящему так, до дрожи. Вспомнились последние часы в подземных застенках, теплая плита и мерзкие картины… не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать — гай запрет меня снова, и засовы подберет куда надежней прежних, и зеркала все вынесет, и стражу выставит в виде кота и ворона по бокам проклятого источника! Он не повторит ошибку: не проворонит сейлин снова. И у Красотки, об участии которой в наших авантюрах маг теперь наглядно осведомлен, больше не получится вытащить меня из золотой клетки нижнего города.

Пальцы, сжимавшие края пледа, побелели, а в глазах потемнело. Не видя другого выхода, я решительно шагнула к брату крови, скидывая на ходу покрывало, занимавшее руки. Освободившись, обняла блондина за талию и, не поднимая головы, зашептала куда-то в район его грудной клетки:

— Пожалуйста, Кир… давай останемся тут, прошу.

Зажмурилась, боясь услышать отрицательный ответ. Страж молчал, а я все больше слабела. Колени подгибались, голова кружилась, а сознание явно готовилось уплыть, бросив хозяйку на произвол судьбы. Не поддержи меня мужчина, как пить дать, рухнула бы к его ногам. Но сильные руки обняли, прижали к себе. А губы, пощекотав дыханием висок, так же шепотом проговорили:

— Должна будешь.

— А? — я отважилась-таки поднять голову и распахнуть глаза. Да так и замерла, неотрывно глядя на аше-ара.

Он светился. Не как гай Светлоликий, когда отыгрывал передо мной образ «божественного тирана», а скорее как наместник в той памятной карете. По телу блондина скользили едва заметные разноцветные ручейки, они ползли по венам на запястьях, тонули в рукавах, и снова появлялись на шее, подбородке, скулах… Мягкий, радужный свет… знакомый и… вкусный!

И до меня, наконец, дошло. Все пазлы встали на свои места, сложившись в ясную картинку: иссушенные цветы в купальне, покореженное дерево на поляне… и сны, странные, но такие живые!

А Сэн говорил про одежду в спальне, про время и про что-то еще…

— Ты мой свет! — совершенно не слушая сильнейшего, сказала я Кир-Кули. Тот вопросительно склонил голову и прищурился, продолжая придерживать меня за плечи. — А, не важно, — улыбнулась ему, понимая, что близость обморока уже не актуальна, так как светиться страж перестал окончательно. — Хочу чая. Будет?

— Какой к мирдам чай?! — вспылил Сэн, чем и заслужил неодобрительный рык… мирда. — А ты вообще молчи, тварь вездесущая, — огрызнулся маг.

— Мы останемся тут, гай, — спокойно проговорил аше-ар. — Вчера этот вопрос уже обсуждался.

Я навострила ушки, продолжая обнимать блондина за талию. Да какое там обнимать? Вцепилась в него, как клещ в источник пищи, причем в прямом и переносном смысле. Ведь сильнейшие — «динозавры» неизведанные, еще схватит меня пресветлый гад да засунет в портал, как котенка беспомощного. И буду я тогда девять месяцев в подземелье куковать.

— Вчера в нижнем городе все было нормально, — холодно произнес Сэн.

— Тем более, — не сдавался Кир-Кули, — зачем нам подвергать опасности сейлин, возвращая ее в город, где все ненормально, — не без издевки заметил он.

— Затем, что тут опасно.

— Там тоже.

— Я должен проверить, — немного подумав, сказал темноволосый маг.

— Давай. Мы никуда не денемся с этого озера. Ты же хорошо обезопасил все подступы к нему?

— Более чем.

— Тогда иди и проверяй свой город, а мы подождем, — предложил аше-ар, как бы невзначай потрепав меня по волосам, подсушенным его же стараниями.

— Угу, — поддакнула я, очень надеясь, что Сэн свалит… без нас.

— Чаю попьем… с пирожными, — продолжил убеждать компаньона страж. — Собачку с котиком угостим, — с явным намеком добавил он.

— Угощайте, — согласился, наконец, сильнейший. — Но если вдруг что…

— То Таас тебе тут же доложит, — блондин тряхнул волосами и улыбнулся… во все клыки.

А мне почему-то подумалось, что этот белобрысый прохвост опять обернул ситуацию в свою пользу, ведь, судя по их диалогу, возвращать меня в Неронг он и так не планировал. Сэн же обвел присутствующих не самым добрым взглядом, после чего махнул рукой, разрезая пространство, как кусок ткани, и… нырнул в клубящуюся в разломе тьму. Не зря, видать, я про порталы вспоминала, когда за братца крови, как за спасательный круг, цеплялась. Как только мир вокруг вновь стал нормальным, решительно отодвинулась от стража и, подняв плед, принялась снова в него заматываться.

— Далеко собралась? — насмешливо спросил аше-ар.

— Чай пить, — честно ответила я и добавила: — В компании «котика» и «собачки», — при этом подмигнула мирду, сильно похожему на собаку Баскервилей, и мило улыбнулась шпиону-Таасу.

— Про должок не забыла?

— А что ты хочешь? — решила уточнить, входя в дом.

— Потанцуешь для меня?

— Что-о-о? — плед опять рухнул, на этот раз оттого, что пальцы дрогнули и разжались. Я, рефлекторно стиснув ворот, обернулась и посмотрела в голубые-гобубые невинные глаза, а потом предложила: — Давай лучше песню тебе напишу. Даже спеть могу, и картинку к ней нарисовать, но танцевать…

— Не умеешь? — понимающе хмыкнул Кир-Кули, поднимая покрывало и снова накидывая его на меня. — Научу, — шепнул, наклонившись. Низко, близко, почти касаясь губами моей кожи. И было это так… так… так интимно, чувственно, странно, что я даже дышать перестала, застыв, как вкопанная, в дверях. — Чай остынет, принцесса. Идем! Или тебя на руках отнести? — вкрадчиво поинтересовался этот лис.

Нести не пришлось, потому что отмерла я быстро и почти бегом направилась в спальню… одеваться. Если уж учиться танцевать, то никак не в полотенце, пледе и полуразорванной рубашке!

Гайя Белоснежная стояла у Ворот, где располагался портал, и никак не решалась сделать шаг в родные миры. Уходить вот так, с пустыми руками и тяжелым сердцем — ей не хотелось. Многоликий с Радужным вернулись на рассвете и то, что они смогли разузнать в Неронге, сильно расстроило главу Ордена сильнейших. Ее ученица, ее синеглазка, ее лучший экспонат в живой коллекции приближенных существ — она попала в лапы безжалостного тирана, плененного ими почти десять веков назад. Только полная дура могла верить, что гай Светлоликий отпустит моэру живой. А дурой Таис себя не считала, потому прекрасно понимала, что глупой девчонке в ближайшее время не поздоровится. Да еще эти мирдовы стражи куда-то исчезли всем составом! Неизвестность давила, раздражала и даже пугала.

Они пришли сюда впятером: три «маски» в форменных синих плащах и два телохранителя аше-ара, без которых Белоснежная выходила разве что во двор собственного дома. Эта пара наемников всегда была рядом, прикрывая ей спину, успокаивая, ублажая… мужчины много получали за свою работу и в их верности гайя не сомневалась. Был и третий в ее личной белокожей охране — молодой и романтичный Мий из рода Кули. Но его, в отличие от сослуживцев, Таис не посвящала в свои грязные тайны.

— Ты идешь? — обратился к ней Многоликий, активируя межмирный переход, замаскированный среди деревьев. Женщина не ответила, продолжая молча стоять в нескольких шагах от своих соратников. — Втроем мы не вызволим Ырли из лап пленника. Там его территория, ты же понимаешь.

Она понимала. Отлично понимала, но почему-то не могла заставить себя уйти. Будто ждала чего-то. Чуда, наверное.

— Надо собрать совет шестерых, — поддержал друга сильнейший с копной разноцветных волос. — Вместе мы что-нибудь придумаем.

— Да, — голос Белоснежной звучал как-то хрипло, а в глазах за полуопущенными ресницами бушевал снегопад. — Надо, — согласилась с доводами «масок» она и… сделала аж целых три шага к Воротам прежде, чем случилось то самое чудо. И выглядело оно как птица, рухнувшая с небес на тропу прямо к ногам женщины.

Пернатая гостья не была ранена или больна, потому быстро оправилась от падения и, подскочив на ноги, внимательно оглядела присутствующих. Затем странно дернула крылом, что-то курлыкнула, и потопала прочь, но была быстро схвачена магической сетью одного из аше-аров.

— Лазутчица? — спросил его напарник?

— Посланница, — широко улыбнулся в ответ белокожий телохранитель и, неотрывно глядя в глаза пернатой гостье, начал считывать информацию, что хранилась в ее памяти.

А с макушки одного из самых высоких деревьев тем временем взмыла ее товарка и, не оглядываясь, полетела на «кладбище невест», где ждал возвращения своих шпионок хозяин. Хитрый, расчетливый, опытный охотник, который первым делом постарался отловить всех животных, чью волю подчинил Кир-Кули. Потом Илин из рода Ули заменил уничтоженный «материал» на собственные «глаза и уши», а когда убедился, что работодатели из-за стараний Сэн так и не смогли выйти на след беглецов, решил подкинуть им кое-какую информацию. Не всю, конечно, и не вполне достоверную, но достаточную, чтобы гости передумали покидать планету раньше времени.

Например, про удачно инициированную сейлин и про Кир-Кули, якобы перебившего почти всех стражей ради спасения потенциально опасной девчонки, которую он умудрился выкрасть у самого Светлоликого. Где именно следует искать предателя-эйсарда, таинственный доброжелатель точно не сообщил, но предположениями на сей счет охотно поделился, облачив их в мысленные образы-картинки, заложенные в сознание птицы.

— Еще чаю? — спросил радушный хозяин, глядя на мою пустую чашку. Третью за время нашей молчаливой трапезы.

— Спасибо, не стоит, — мило улыбнулась в ответ.

У меня было много вопросов… так много, что от их обилия даже голова слегка кружилась (или это от слишком крепко заваренного напитка?) Но главными в этой куче были два: личный — «Кто порвал на мне одежду и при каких обстоятельствах это все случилось?» и жизненно важный — «Что за монстром я становлюсь и как с этим бороться?» Вот только озвучивать свои мысли я не спешила. Первую — из-за неловкости ситуации и предполагаемой ироничной реакции голубоглазого лиса, который с подозрительно довольным выражением лица сидел напротив и попивал чай, вторую — просто не хотела и все!

Ведь почему-то же страж не сказал мне про цветы и дерево. А что, если я совершенно случайно приоткрыла завесу какой-то страшной тайны, и, если союзники узнают об этом, то сразу же запрут меня в нижнем городе или посадят на цепь в одной из комнат шарту? Короче, сомнения на весах выбора явно перевешивали любопытство, и потому я продолжала молча завтракать, обдумывая свое положение. Вернее, уже не завтракать, а просто вертеть в руке половинку пирожного, прикидывая, как бы его доесть.

Таас с Красоткой тоже присутствовали в столовой, и, если первый, гордо отказавшись от угощения, уменьшился до габаритов обычного кота, запрыгнул ко мне на колени и разлегся там в ожидании ласки. То вторая с удовольствием слопала десерт и запила все это чаем. Не подумайте лишнего, ибо пила она, как и положено большой собаке, из огромной миски, а не из крохотных чашечек, что стояли передо мной и Кир-Кули.

Машинально поглаживая громко урчащего посланника, я медленно пережевывала пирожное, решая, стоит ли заговорить с сотрапезником о предстоящем уроке танцев или лучше порасспрашивать его о правилах безопасности в случае нападения э-э-э-э… ну, чьего-нибудь нападения, короче! Ведь говорили же они с Сэн про то, что тут опасно, значит, так оно и есть, невзирая на обезглавленных стражей, запертых в Неронге жителей и открывающийся всего раз в месяц портал в Тайлаари. Интересно, и от кого, в таком случае, мы ждем неприятностей? Не от маануков же, верно? Или все-таки от них?

Эти умозаключения я и высказала братцу крови.

— Видишь ли, айка, — отставив в сторону чашку, аше-ар откинулся на спинку своего удобного кресла и задумчиво посмотрел на меня, — тишина в нашем случае — лишь предвестник бури. Если не один «доброжелатель» явится, то непременно другой на огонек заглянет. Стражи перебиты далеко не все, причем в бегах самый опытный наемник из моей бывшей группы. Он, конечно, ранен, но… зная Илин из рода Ули, полагаю, что это не мешает ему плести свои интриги в ожидании подходящего для реванша момента, — мужчина помолчал, давая мне возможность переварить информацию, затем продолжил: — Да и заказчики, которые наняли меня для наблюдения за Неронгом, тоже могут явиться сюда в любой момент. Они, в отличие от нас, умеют открывать Ворота по своему желанию. Так что тупоголовые ящеры, принцесса, самое последнее, чего тебе стоит опасаться.

Я была не совсем согласна с это последним заявлением, помня свои злоключения на мертвой пустоши, но спорить с собеседником не стала. Вместо этого спросила:

— И что мне делать, если, не приведи боги, кто-то из перечисленных тобой к нам заявится? Бежать?

— Нет, маленькая, — Кир-Кули подался вперед и, положив локти на стол, подпер кулаком щеку. — Как следует, бегать, судя по вчерашней тренировке, ты еще не научилась.

— Тогда что?

— Сидеть там, где скажу, и не высовываться.

— То есть прятаться, — поняла я.

— Правильно.

— За твою широкую спину, — продолжала делать выводы, наблюдая за мужчиной.

— Лучше за толстые стены моего шарту, — все так же чуть насмешливо улыбаясь, ответил страж.

— Даже жаль, что Сэн свалил, — вырвалось у меня. Причем в виду я имела исключительно дополнительную охрану в его лице, но блондин почему-то улыбаться перестал, зато Таас заурчал с еще большим энтузиазмом.

— Ты так его до смерти загладишь, — после довольно продолжительной паузы, сказал Кир-Кули. — Кто будет тогда сливать информацию пресветлому гаю?

Кот недовольно мякнул, сверкнув в его сторону зелеными, как у хозяина, глазищами. А Красотка, вот же… с-с-собака серая, демонстративно поперхнулась чаем, который именно в этот момент решила допить.

— Да ладно, — отмахнулась я, почесав за ухом мохнатого шпиона. — Ему только кот доносит с вороном, а на тебя весь дом пашет.

Губы стража снова растянулись, но оправдываться он не стал, вместо этого будничным тоном поинтересовался:

— Доела?

Я глянула на крохотный кусочек на тарелке, подумала немного, потом закинула его в рот и быстро проглотила, после чего нарочито-медленно вытерла салфеткой пальцы и только после этого утвердительно кивнула. В душе зрели нехорошие подозрения — больно уж предвкушающей стала улыбка этого клыкастого индивида. Предчувствия, как водится, меня не обманули.

— Идем танцевать! — сказал аше-ар, поднимаясь.

— Эм… ну… — замялась я, почему-то крепче прижав к себе котика.

— Должок, айка, не забывай, — напомнил блондин. Он обошел стол и протянул мне руку, предлагая помочь встать. — Ты же хорошая девочка, правда? А хорошие девочки долги возвращают.

— Танец маленьких утят тебя устроит? — спросила мрачно и, закинув на плечо недовольно муркнувшего Тааса, вложила пальцы в раскрытую ладонь стража.

Красотка подавилась. Снова. Причем на этот раз ничем не прикрытым смешком.

Пока шли по коридору (вчетвером, естественно, куда ж без молчаливого мохнато-хвостатого эскорта!), я, видать, на нервной почве, начала рассказывать спутнику про свою сестру, которой даже большой животик с моим племянником внутри не мешал оставаться гибкой и пластичной, как сама грация. Говорила про ее хореографические таланты, про выигранные конкурсы с названиями, начинавшимися со слова «Мисс», про парней, что бегали за Маринкой табунами и про такие же табуны работодателей, жаждущих нанять ее на моделью для рекламы их продукции. Я болтала и болтала, а Кир шел и молча улыбался. Лишь открыв дверь в просторный и совершенно пустой зал, он сказал:

— Жду не дождусь, когда, наконец, познакомлюсь с твоей очаровательной сестричкой, айка.

И было в его тоне что-то такое… восхищенно-заинтересованное, что мне совсем не понравилось. Не потому, что Марина не заслуживала внимания, нет… просто… не знаю даже. Не понравилось и все! Поэтому через порог я переступила не только нервная, но еще и раздраженная.

— Прекрасное настроение, — раздалось за спиной.

— Что? — спросила, резко обернувшись.

— Прекрасное, говорю, настроение для… нашего танца, — голубые глаза сияли. В прямом смысле слова. И было в этом что-то демоническое, но… не пугающее для меня.

Думаю, не стоит говорить, что про маленьких утят пришлось забыть, ибо у белогривого учителя был запланирован иной сценарий на ближайшие полтора часа.