Глава 27
Рано утром во вторник Саманта выехала из Брэйди и направилась в Мэдисон в Западной Виргинии. Туда было всего полтора часа езды, но время это удваивалось, если дороги были забиты грузовиками с углем и школьными автобусами. Порывистый ветер срывал последние листья с деревьев. Их нарядные и яркие цвета исчезли, долины и горы окрасились в скучные, даже мрачные оттенки коричневого, такими они и останутся до весны. На завтра вроде бы обещали снег, первый в этом году. Саманта вдруг поймала себя на том, что постоянно поглядывает в зеркало заднего вида, и временами это вызывало у нее улыбку: она превратилась в настоящего параноика. Да кто будет тратить время, преследуя ее по горным дорогам Аппалачей? Она всего лишь временное явление, интерн без зарплаты, и с каждым днем все больше тоскует по дому. Саманта планировала провести рождественские каникулы в Нью-Йорке, встретиться с друзьями, побродить по знакомым местам. И при этом задавалась вопросом: хватит ли у нее смелости вернуться в Аппалачи? Новый мобильник лежал рядом, на пассажирском сиденье, она, время от времени глядя на него, гадала, чем занимается сейчас Джефф. Целый час она подумывала позвонить ему — просто убедиться, что телефон работает, но ведь и без того было ясно, что работает. Но когда именно она должна использовать этот чертов мобильник? И с какой целью?.. На федеральной трассе к югу от города Саманта нашла место встречи — миссионерскую баптистскую церковь Сидар-Гроув. Она заранее объяснила своим клиентам, что им надо поговорить в тихом укромном месте, а не на автозаправке, где Бадди обычно пил утренний кофе и каждый присутствующий считал себя вправе вмешаться в любой разговор. Райзеры предложили встретиться в своей церкви, и Саманта решила, что они выбрали это место лишь потому, что им не хотелось приглашать ее к себе в дом. Они ждали ее в машине Бадди на стоянке, провожая притворно равнодушными взглядами каждый проезжающий мимо автомобиль. Мэйвис обняла Саманту, точно та была ее родственницей, и они вошли в зал за небольшой часовней. Дверь была не заперта, просторное помещение пустовало. Они расставили раскладные кресла у ломберного стола и стали говорить о погоде и планах на Рождество. И вот наконец Саманта решила перевести разговор в деловое русло.
— Я полагаю, вы получили письмо из офиса Донована с трагическим известием. Супруги грустно закивали. Бадди пробормотал:
— Такой хороший был человек. Мэйвис спросила:
— И что это означает? Для нас и для судебного дела?
— Поэтому я и приехала. Чтобы все объяснить, ответить на ваши вопросы. Никто не собирается отказываться от иска по случаям заболевания пневмокониозом. Он был подан в прошлом месяце, и, как вам известно, мы ждем результатов медицинского обследования. Но боюсь, что теперь крупный иск по этому делу не пройдет. Когда Донован готовил дело в Лексингтоне, он действовал в одиночку. Обычно такие крупные дела тянутся годами и сжирают уйму денег. И вот Донован решил создать команду с участием нескольких других юристов и фирм. Они договорились, как-то поделили между собой обязанности и расходы. В вашем случае он пытался убедить присоединиться кого-то из друзей-адвокатов. А они, если честно, не слишком стремились. Воевать с такой компанией, как «Лоунрок коул», да еще с их юридической фирмой, пытаться выявить и доказать криминал в их действиях — это огромная работа.
— Вы объясняли нам все это и прежде, — резко заметил Бадди.
— Донован объяснял. Я тоже там была, но, как не раз говорила, не могу выступать адвокатом в столь крупном деле.
— Так получается, у нас нет адвоката? — спросила Мэйвис.
— Да, верно. На данный момент у нас нет человека, способного и готового взяться за это дело, так что рассмотрение придется отложить. Мне очень жаль. Бадди дышал с трудом даже в спокойном состоянии, но при малейшем стрессе или волнении начинал задыхаться.
— Но это несправедливо, — выдавил он, широко раскрыв рот и жадно втягивая воздух. Мэйвис продолжала смотреть на нее изумленно, потом смахнула ползущую по щеке слезу.
— Да, несправедливо, — сказала Саманта. — Но и то, что случилось с Донованом, тоже неправильно и несправедливо. Ему было всего тридцать девять, он стал лучшим в своем деле. Его смерть — это трагедия не только для близких, но и для клиентов, которые остались без его защиты. Вы не единственные, кто пострадал.
— Думаете, его убили? — спросил Бадди.
— Катастрофа еще расследуется, но пока никаких свидетельств покушения на его жизнь не нашли. Много вопросов, которые остаются без ответов, но никаких веских доказательств.
— Уж больно дурно все это пахнет, — пробормотал Бадди. — Этих сукиных детей ловят с поличным на том, что они прячут документы и обманывают людей, потом Донован подает иск на миллиард долларов, и сразу же после этого его чертов самолет разбивается при загадочных обстоятельствах.
— Следи за языком, Бадди, — упрекнула его Мейвис. — Ты как-никак в церкви.
— Я в зале для встреч. А церковь — вон там.
— И все равно, это церковь. Так что давай без ругани. Пристыженный Бадди пожал плечами и заметил:
— Готов поспорить, что-нибудь они там найдут.
— Его стали доставать на работе, — сказала Мейвис. — И началось все это сразу после того, как мы подали этот иск в Лексингтоне. Расскажи ей об этом, Бад ли. Ведь это важно, правда, Саманта? Разве вам не хочется знать?
— Ну, нет ничего такого, с чем бы я не справился, — сказал Бадди. — Так, мелкие придирки. Меня вернули на прежнюю работу, посадили за руль самосвала. А управлять им потруднее, чем простым грузовиком, но, в общем-то, ничего страшного. Ну и еще заставили работать в ночную, три смены на прошлой неделе. А ведь расписание для меня было составлено на несколько месяцев вперед, и никаких ночных смен там не значилось. А вот теперь стали дергать. То и дело посылают работать в разные смены. Ничего, я выдерживаю. Работа, слава богу, есть, зарплата хорошая. Да притом, что никакой защиты от профсоюзов теперь не дождешься, могут прямо завтра уволить к чертовой матери. И я ничего не смогу поделать. Наш профсоюз разогнали двадцать лет назад, вот и крутись теперь как хочешь, сам по себе. Еще повезло, что вообще работа есть.
— Да, — заметила Мейвис, — но на этой работе тебе долго не продержаться. Он должен подниматься по ступенькам, чтобы влезть в этот самосвал, и ему это трудно, — пояснила она Саманте. — А они прямо глаз с него не сводят, только и ждут, чтоб он сорвался или еще что случилось. А потом скажут, что он не может как следует выполнять свои обязанности и потому опасен для окружающих, ну и после этого запросто могут уволить.
— Меня в любом случае могут уволить. Сама знаешь. Мэйвис прикусила язык, Бадди шумно втянул ртом воздух. Саманта достала из портфеля бумаги, разложила их на столе. И сказала:
— Это заявление о прекращении, вы должны подписать.
— О прекращении чего? — спросил Бадди, хотя уже знал ответ. Он даже не хотел смотреть на эти бумаги.
— О прекращении дела. О прекращении рассмотрения иска против «Лоунрок коул» и «Каспер, Слейт» в федеральном суде.
— И кто его туда отправит?
— Вы видели в центре Мэтти? Она мой босс. Она же родная тетя Донована и является его правопреемником и доверенным лицом. И суд даст ей право закрыть дело.
— А что, если я не подпишу? Саманта этого никак не ожидала и, не слишком хорошо разбираясь в федеральных судебных процедурах, не знала, что и сказать. Однако она понимала, что с ответом медлить нельзя.
— Если иск подан не вами лично, то есть не истцом, тогда суд все равно рано или поздно его отменит.
— Получается, как ни крути, суда не будет? — спросил Бадди. — Да.
— Ладно. Но я не сдамся. Не буду подписывать.
— А почему бы вам не взяться за это дело? — пробормотала Мэйвис. — Вы же адвокат. Райзеры не сводили с нее глаз; стало очевидно, что они обсуждали этот вопрос и раньше. Такую ситуацию Саманта предвидела и потому быстро нашлась с ответом:
— Да, адвокат, но у меня нет опыта ведения тяжб в федеральном суде. И к тому же нет лицензии на это в штате Кентукки. Они выслушали все это молча, и, похоже, она их не убедила. Ведь адвокат, он и есть адвокат, разве не так? И тут Мейвис предприняла новую попытку:
— Но когда шла речь об иске по черным легким, вы сами обещали, что подсчитаете все наши убытки, то, что нам должны были выплатить по закону как пострадавшим. И еще сказали, если мы выиграем дело, то вернемся к тому дню, когда в первый раз подали иск, то есть на девять лет назад. Так или нет?
— Да, верно, — сказала Саманта, шелестя бумагами. — Все подсчитано, получается, вам должны около восьмидесяти пяти тысяч долларов.
— Не так уж и много, — мрачно произнес Бадци, словно в незначительности суммы была виновата Саманта. Потом втянул ртом воздух и продолжил: — Они должны заплатить больше, черт, куда как больше, после того что натворили. Мне следовало бросить работу в шахтах еще десять лет назад, как только заболел, и бросил бы, если бы получил пособие. Но нет, черт побери, я продолжал работать, продолжал вдыхать эту пыль!
— И тебе становилось все хуже и хуже, — мрачно добавила Мейвис.
— А теперь я вряд ли смогу продержаться еще год, о двух и речи быть не может. И даже если удастся привлечь их к суду, они уже почти ни за что отвечать не будут. Это несправедливо.
— Согласна, — сказала Саманта. — Но ведь мы уже говорили на эту тему, Бадци, и не раз.
— Потому я и хочу засудить этих выродков в федеральном суде.
— Следи за языком, Бадци.
— Черт побери, буду ругаться, сколько захочу, Мэйвис.
— Послушайте, мне пора ехать, — сказала Саманта и потянулась за своим портфелем. — Очень хотелось бы, чтобы вы изменили свое решение и подписали отказ.
— Я не сдамся, — упрямо повторил Бадци. Он начал задыхаться.
— Хорошо. Но я не собираюсь приезжать сюда для этого еще раз. Поняли? Бадци кивнул. Мэйвис вышла вместе с Самантой, оставив мужа одного на несколько минут. Они подошли к машине, и миссис Райзер сказала:
— Спасибо вам большое, Саманта. Мы очень благодарны. Прожили долгие годы без адвоката, и было так приятно узнать, что он у нас все-таки есть. Бадци умирает и знает это. Так что бывают дни, когда он чувствует себя совсем скверно, и общаться с ним тогда не слишком приятно.
— Понимаю. Саманта остановилась у старой автозаправки «Коноко» — залить в бак бензина, а еще в надежде выпить чашечку приличного кофе. По одну сторону от здания были припаркованы машины, все с номерными знаками Западной Виргинии, и все ей незнакомые. Джефф предупреждал, что надо вести себя осторожно, присматриваться к каждой машине, обращать внимание на номера, всматриваться в лица, но не пялиться открыто, прислушиваться к голосам, но казаться при этом незаинтересованной. Веди себя так, будто кто-то постоянно за тобой следит, предупреждал он. Но ей было трудно следовать его совету. — Они считают, у нас есть то, что им крайне необходимо, — сказал он ей как-то. И это «нас» ей не понравилось. Саманта не могла припомнить, чтобы входила в какую-то команду. Она смотрела на шланг, подсоединенный к баку, и тут в магазин вошел мужчина, хотя за последние несколько минут к автозаправке не подъехала ни одна новая машина. Бозо вернулся… Саманта расплатилась за бензин кредиткой в автомате и могла бы сразу уехать, но ей захотелось проверить, не ошиблась ли она. Она вошла в помещение, поздоровалась с кассиршей. Вокруг железной печки, топившейся дровами, сидели в креслах несколько стариков, никто из них не обратил на нее внимания. Еще несколько шагов — и она оказалась в маленьком кафе, дешевом заведении с дюжиной столиков, накрытых скатертями в красно-белую клетку. За ними сидели человек пять — чтото ели, пили кофе и болтали. Бозо сидел за стойкой, наблюдая за тем, как повар жарит на гриле бекон. Лица его она не видела, сцен устраивать не хотела, а потому просто робко стояла посреди кафе, не уверенная, что делать дальше. Потом поймала на себе несколько любопытных взглядов и решила, что ей лучше уйти. Она села в машину, вернулась в Мэдисон, зашла в универмаг, где купила карту автомобильных дорог. Ее «форд» был оснащен навигатором GPS, но Саманта не удосужилась его запрограммировать. А ей нужно было побыстрее убраться отсюда и узнать все объездные пути. Примерно через полчаса, проезжая по сельской дороге где-то в округе Лоуренс, штат Кентукки, она вдруг ощутила острую необходимость воспользоваться новым мобильным телефоном. Джефф ответил после четвертого гудка. Саманта спокойно рассказала ему о том, что произошло, он заставил ее повторить все с самого начала, только помедленнее.
— Он хотел, чтобы ты его увидела, — сказал Джефф. — Другой причины рисковать быть замеченным не было. И это не столь уж необычная тактика. Он ведь знает, что ты не набросишься на него с кулаками, не станешь вызывать полицию и прочее. Вот и решил дать тебе понять.
— Понять что?
— Что за тобой наблюдают. Что тебя всегда могут найти. Что ты связалась не с теми людьми и можешь пострадать.
— Ладно, я поняла. И что теперь делать?
— Да ничего. Просто держи глаза открытыми и, когда вернешься в Брэйди, постарайся понять, не ждет ли он тебя.
— Я не хочу возвращаться в Брэйди.
— Ну, извини.
— Ты сейчас где?
— Буду в дороге еще несколько дней.
— Не слишком внятное объяснение. Она въехала в Брэйди незадолго до полудня и не заметила ничего подозрительного. Припарковалась у входа в центр и, прежде чем выйти из машины, оглядела улицу сквозь солнечные очки. И вдруг почувствовала себя полной идиоткой, но, с другой стороны, почему-то была почти уверена, что Бозо следит за ней, спрятавшись за деревом. И что, черт возьми, он затеял? Ведь ходить за ней по пятам повсюду — да это любого сыщика утомит до полусмерти. Звонили отпрыски миссис Крамп. Очевидно, Фрэнсин сказала одному из них, что снова передумала и хочет встретиться с мисс Кофер, а также что не станет вносить изменения в последнее завещание. Ну и, естественно, Крампы вскипели и буквально обрывали телефон, стремясь связаться с мисс Кофер и переговорить с ней еще раз. От самой Фрэнсин никаких сообщений не поступало. Саманта нехотя приняла от Барб стопку записок с сообщениями о телефонных звонках, сама же Барб предложила ей позвонить кому-то одному из членов семьи, лучше всего самому старшему, Ионе, и объяснить, что его дражайшая матушка в центр не звонила, а потому хватит им терроризировать сидящую на телефоне секретаршу. Саманта затворила за собой дверь и позвонила Ионе. Тот приветствовал ее довольно любезно, но затем вдруг принялся угрожать, обещая подать на нее в суд и лишить лицензии, если она «продолжит мухлевать с завещанием мамочки». В ответ Саманта сообщила, что за последние двадцать четыре часа Фрэнсин не звонила ей ни разу. И никаких встреч с ней у нее не назначено. Словом, ничего. Тут он немного утихомирился, хотя был готов взорваться в любую секунду. Саманта спросила:
— Вы лучше вот что мне скажите. Возможно, ваша мать играет с вами в какие-то игры?
— Мамочка на такое не способна! — выпалил он. Тогда Саманта вежливо попросила не терроризировать сотрудников центра и попросить своих родственников прекратить без конца названивать. Он категорически отказался, но в конце концов им все же удалось прийти к соглашению: если Фрэнсин придет в центр за юридической помощью, Саманта первым делом позвонит Ионе и уведомит его об этом. Она быстро повесила трубку и буквально через две секунды Барб сообщила ей о новом звонке.
— Это из ФБР, — сказала она. Звонивший представился агентом Банаханом из подразделения ФБР в Роаноке и сказал, что разыскивает человека по имени Джефф Грей. Саманта сказала, что знает Джеффа Грея, а вот где он находится — нет, и спросила агента, чем еще может ему помочь. В ответ на что Банахан сообщил, что будет счастлив заскочить к ней в офис через полчаса или около того — он как раз находится неподалеку. Саманта заявила, что не будет ничего обсуждать по телефону, и согласилась на встречу. И вот через двадцать минут агент уже стоял в приемной, Барб оглядела его с головы до ног, решила, что мужчина он очень даже привлекательный, и даже начала строить ему глазки. Но на Банахана это не произвело никакого впечатления, он вошел в конференц-зал, где его уже ждали Саманта с Мэтти, а на столе перед ними стоял диктофон. Сухо представившись и взглянув на его удостоверение, Мэтги сказала:
— Джефф Грей — мой племянник.
— Нам это известно, — с ухмылкой произнес Банахан, и женщины сразу почувствовали к нему антипатию. — Вы знаете, где он сейчас? Мэтти покосилась на Саманту и ответила:
— Я нет. Может, ты знаешь?
— Нет. — Саманта не лгала, она действительно не знала, где в данный момент находится Джефф.
— А когда вы говорили с ним в последний раз? — обратился Банахан к Саманте. Тут вмешалась Мэтти:
— Послушайте, его брат был убит в прошлый понедельник, в среду мы его похоронили, за пять дней до того, как ваши ребята ворвались и обыскали его офис. По условиям завещания, Джефф является его душеприказчиком, а я — его советником и юристом. Так что да, я много раз говорила с племянником. Что именно вас интересует?
— У нас к нему много вопросов.
— У вас есть ордер на его арест?
— Нет.
— Вот и хорошо. Значит, он не избегает ареста.
— Верно. Нам просто надо поговорить.
— Все наши разговоры с Джеффом проходили здесь, вот за этим самым столом. Ясно вам? И я посоветовала ему обсуждать все дела только в нашем с мисс Кофер присутствии. Это понятно?
— Прекрасно, миссис Уатг. Так когда мы можем с ним поболтать? Мэтти немного расслабилась и ответила:
— Ну, где он сегодня, понятия не имею. Только что пыталась дозвониться ему на мобильный, но он не отвечает, включается голосовая почта. Саманта покачала головой с таким видом, точно не говорила с Джеффом несколько недель. Мэтти продолжила:
— Завтра мы должны были идти в суд для официального утверждения завещания, но судья перенес заседание на следующую неделю. Так что не знаю, где в данный момент находится мой племянник.
— Это что, как-то связано с вчерашними действиями ФБР по конфискации документов из офиса Донована Грея? — спросила Саманта. Банахан сложил ладони вместе и ответил:
— Разве это не очевидно?
— Похоже, так. Но что вы расследуете теперь, когда Донован Грей мертв?
— Не имею права отвечать на этот вопрос.
— Так объектом вашего расследования является Джефф? — спросила Мэтги.
— На данный момент нет.
— Он никаких законов не нарушал, — заверила его Мэтти.
