Глава 12
Пешая прогулка началась в самом конце давно заброшенной просеки, по которой когда-то вывозили лес, — никто, кроме Донована, ее бы не нашел. Сама поездка сюда требовала огромного водительского мастерства и крепких нервов — Саманте не раз казалось, что машина вот-вот свалится в пропасть. Но они все же умудрились доехать до небольшой вырубки, густо затененной дубами, эвкалиптами и каштанами, и Донован сказал:
— Ну все, здесь дорога кончается.
— Вы называете это дорогой? — спросила она, медленно открывая дверцу. Он рассмеялся и заметил:
— Да это просто четырехполосное шоссе в сравнении с другими здешними дорогами. Саманта подумала о том, что жизнь в большом городе никак не подготовила ее к этому, но одновременно ее охватило радостное возбуждение при мысли о предстоящих приключениях. Перед тем, как двинуться в путь, Донован посоветовал ей надеть сапоги или высокие ботинки и «какую-нибудь нейтральную одежду». Сапоги — это она еще понимала, но «нейтральная одежда» требовала объяснений.
— Вы должны слиться с окружающей средой, — пояснил он. — Они будут за нами следить, а мы вторгнемся на их территорию.
— Есть шанс, что меня снова арестуют? — спросила Саманта.
— Разве что совсем небольшой. Им нас не догнать. Ботинки были куплены накануне в магазине в Брэйди за 45 долларов и немного жали ей. Она надела старые брюки хаки и серый свитер с вышитыми на груди мелкими буквами «Колумбийский юридический». На Доноване был зеленый камуфляжный охотничий костюм и выписанные через Интернет высокие кожаные ботинки — в таких можно было прошагать тысячи миль. Он открыл багажник джипа, достал оттуда рюкзак и накинул его на плечи. Затем наклонился и достал ружье с телескопическим прицелом. Саманта увидела это и спросила:
— Разве мы собрались на охоту?
— Нет, это для самообороны. Тут кругом полно медведей. Она засомневалась, не зная, можно ли верить его словам. Несколько минут они шагали по тропинке, давно заросшей и еле видной в траве. Она поднималась в гору, тонула в зарослях сассафраса, багряника, тиареллы сердцелистой и красной смолевки — Донован указывал на эти растения и называл их, и ей казалось, что он бегло говорит на незнакомом иностранном языке. Ради своей спутницы он шел не слишком быстро, но Саманта понимала: Донован может вихрем взлететь на эту гору, если захочет. Вскоре она уже совсем запыхалась и вспотела, но старалась не отставать. Всем одиноким профессионалам в городе предоставлялось членство в спортивном зале. Но при этом выставлялись условия: все должно соответствовать правилам — и костюм для занятий, и определенное место, и время посещения зала утром, днем или вечером, чтобы как следует пропотеть и помучиться, держа себя в форме за 250 долларов в месяц. Саманту вскоре лишили членства из-за безжалостной политики «Скалли энд Першинг», где стремились выжать из сотрудника все соки, но она не слишком об этом сожалела. Теперь ее спортивные занятия свелись к долгим прогулкам по городу. Это, а также привычка мало есть не давали набрать лишний вес, но она пребывала далеко не в лучшей спортивной форме. Новые ботинки становились все тяжелее, жали все сильнее с каждым зигзагообразным поворотом тропинки по мере того, как они поднимались в гору. И вот они остановились на маленькой поляне и сквозь поредевший строй деревьев смотрели на длинную глубокую долину в окружении горных хребтов. Вид был просто потрясающий, и она обрадовалась остановке. Донован махнул рукой и сказал: — Это самые многообразные с биологической точки зрения горы в Северной Америке, они гораздо старше других горных хребтов. И служат домом для тысяч видов растений и диких животных, которых больше нигде не найти. Понадобилась целая вечность, чтобы они стали такими. — Последовала пауза, во время которой он продолжал любоваться окрестностями. А потом, подобно гиду, не нуждающемуся в понуканиях, продолжил: — Примерно миллион лет тому назад в горах стали формироваться угольные пласты. И это стало настоящим проклятием. Теперь мы разрушаем эти горы с непристойной поспешностью, чтобы добыть один из самых дешевых источников энергии, чтобы питаться и жить в тепле. Каждый человек в нашей стране расходует около двадцати фунтов угля в день. Я провел исследования по потреблению угля в каждом отдельном регионе. Известно ли вам, к примеру, что средний житель Манхэттена использует в день восемь фунтов угля, добытого открытым способом здесь, в Аппалачах?
— Нет, к сожалению, я этого не знала. А откуда берутся еще двенадцать фунтов?
— Из шахт глубокого залегания на востоке страны. Из Огайо и Пенсильвании, где уголь добывается старым способом. Где горы защищают, а не разрушают. — Он снял рюкзак, поставил на землю, достал из него бинокль. Потом поднес бинокль к глазам, обозрел окрестности и, видимо, увидел, что искал. Протянув бинокль Саманте, сказал:
— Вон там, на северо-востоке, еле различимые серые и желтые пятна. Она посмотрела в бинокль, навела фокус и сказала:
— Да, вижу.
— Это разработки Булл-Фордж в Западной Виргинии. Одна из крупнейших открытых шахт по добыче угля.
— Да, как раз читала об этом вчера вечером. У них там несколько месяцев назад были неприятности. Кто-то практиковался в стрельбе по шинам грузовиков. Он повернулся и с улыбкой посмотрел на нее.
— Выполняли домашнее задание?
— Привезла с собой ноутбук. Удалось найти в «Гугле» материалы местных газет. Очередная атака экотеррористов, верно?
— Ну, они это так называют.
— А кто они, эти ребята?
— Надеюсь, что мы так никогда и не узнаем. — Он стоял чуть впереди нее, по-прежнему всматриваясь в даль. Затем его левая рука сдвинулась на дюйм или два, инстинктивно потянулась к ружью с оптическим прицелом. Движение еле заметное, но Саманта его уловила. Они ушли с поляны и вновь начали подниматься в гору. Тропинка стала еле различима, и Донован, похоже, вовсе ее не замечал. Он передвигался от дерева к дереву, всматривался вперед в поисках известного только ему ориентира, поглядывал вниз, словно пытаясь измерить пройденное расстояние. Подъем становился все круче, у Саманты ныли бедра и икры. Дешевые жесткие ботинки жали уже совсем немилосердно. Она запыхалась и минут через пятнадцать спросила:
— А вы воды с собой не захватили? Подгнивший ствол поваленного дерева — самая подходящая вещь, чтоб хоть немного передохнуть. Они по очереди глотали воду из бутылки. Он не спрашивал, как она себя чувствует, она не спрашивала, как долго еще им придется лезть в эту гору. И вот, когда они немного отдышались, Донован заметил:
— Мы находимся на горе Дублин, на высоте примерно трех тысяч футов. А по соседству гора Энид, увидите ее через несколько минут. Если верить заявленным планам, через шесть месяцев компания «Стрейхорн коул» пригонит сюда бульдозеры, оскальпирует эту гору, уничтожит все эти прекрасные леса, разгонит всех животных и начнет взрывные работы. Они подали заявку на разработки, и она будет одобрена в самом скором времени. Мы боролись с ними два года. Но победителями вышли они. — Он махнул рукой в сторону деревьев и добавил: — И глазом моргнуть не успеете, как все это исчезнет.
— Но почему бы им хотя бы не вывезти выкорчеванные деревья?
— Да потому, что они злодеи, преступники. Стоит угольной компании получить зеленый свет, и она точно с цепи срывается. Им нужен уголь, только уголь, черт бы их всех побрал, а на остальное они плевать хотели. Разрушают и уничтожают все на своем пути — леса, поляны, диких животных. Переедут и раздавят любого, кто встанет у них на пути, — землевладельцев, местных жителей, людей из надзорных органов, политиков и в особенности активистов и борцов за сохранение окружающей среды. Это война, и компромиссов в ней не бывает. Саманта посмотрела на густой лес и удрученно покачала головой.
— Но это незаконно. Быть того не может.
— Законно, потому что не незаконно. Законность открытых разработок в горах оспаривалась в судах на протяжении многих лет, до сих пор ряд исков ждут рассмотрения. Но их ничем не остановишь.
— А кому принадлежит эта земля?
— Теперь компании «Стрейхорн», и мы вторглись в их владения. И поверьте, они будут просто счастливы схватить меня здесь за три дня до начала заседаний. Нет, не беспокойтесь, мы в безопасности. На протяжении ста с лишним лет этими землями владела семья Герман. Года два назад они продали землю, построили особняк где-то на побережье. — Он указал вправо и заметил: — Вон там, за холмом, примерно на полмили вниз, к долине, находится их старый дом. Семья прожила там несколько десятилетий. Теперь дом заброшен и пуст. Бульдозеристам понадобится часа два, чтоб сровнять его и хозяйственные постройки с землей. А под старым дубом, неподалеку от дома, находится маленькое семейное кладбище, вокруг каждой могилы низенькая, покрашенная белой краской ограда. Очень трогательное и старомодное. И все будет разбросано по долине — надгробные плиты, гробы, кости, все. Компании плевать, а Германы, видно, Достаточно богаты, чтоб забыть, где их корни. Саманта отпила еще глоток воды, попробовала пошевелить пальцами в жестких ботинках. Донован полез в рюкзак, достал два батончика с орехами, злаками и медом, протянул ей один.
— Спасибо, — поблагодарила она.
— А Мэтти знает, что вы здесь? — спросил он.
— У меня сложилось впечатление, что Мэгги, Аннет, Барб и даже Клодель знают о каждом моем шаге и вздохе. Ну, как вы обычно говорите, «городок у нас маленький».
— Ничего такого я не говорил.
— Сегодня пятница, и дел в конторе немного. Я сказала Мэгги, что вы пригласили меня на экскурсию — полюбоваться здешними красотами. Вот и все.
— Прекрасно. Мы отправились на экскурсию. И Мэтти совсем не обязательно знать, куда именно.
— Она считает, что вы должны заняться подготовкой искового заявления. Чтобы выбить хотя бы немного денег для матери с двумя детьми. Он улыбнулся и откусил сразу полбатончика. Прошло не меньше минуты в молчании, и Саманта вдруг поняла, что от этих длительных перерывов в разговоре ей как-то не по себе. И вот наконец он сказал:
— Я очень люблю свою тетушку, но она мало что смыслит в судебных тяжбах. Я оставил ей этот маленький центр потому, что хотел заниматься большими делами, вести громкие процессы, добиваться грандиозных по значимости вердиктов, заставлять крупные угольные компании платить за свои грехи. У меня были огромные победы и оглушительные поражения, и, подобно большинству практикующих юристов, я все время живу как на качелях. То вверх, то вниз. Один год просто процветаю, на следующий разоряюсь. Думаю, вам это знакомо, еще с детства.
— Нет, мы никогда не разорялись. Я понимала, что мой отец иногда проигрывал, что-то терял, но денег всегда было много. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока он не попал в тюрьму.
— И как вы все это восприняли? Ну, с вашей детской точки зрения? Вы ж тогда были еще подростком, верно?
— Послушайте, Донован, вы расстались с женой и не хотите об этом говорить. Вот и прекрасно. Мой отец попал в тюрьму, и я не хочу об этом говорить. Идет?
— Что ж, по крайней мере, честно. Пора двигаться дальше. И они снова стали подниматься в гору — все медленнее и медленнее. Тропинка исчезла вовсе, склон становился все круче. Из-под ног у них сыпались камни, они цеплялись за тонкие стволы деревьев и подтягивались. В какой-то момент остановились немного отдышаться, и Донован предложил Саманте идти впереди, чтобы он смог подхватить ее, если она вдруг оступится и начнет падать. Она повиновалась, он шел за ней по пятам, придерживал ее за бедро, не давая упасть и одновременно подталкивая вперед. Но вот наконец они достигли вершины горы Дублин, вышли из леса на маленький каменистый уступ, и Донован сказал:
— Теперь надо быть осторожнее. Здесь наше укрытие. Прямо вон за теми скалами гора Энид, где компания «Стрейхорн» развела бурную деятельность. У них есть своя охранная служба, эти парни изредка наведываются и сюда. Мы судимся с ними вот уже два года, и пару раз случались нешуточные стычки.
— Например? Донован снял рюкзак, прислонил ружье к камню.
— Вы же видели снимки у меня в конторе. Когда мы пришли сюда в первый раз с фотографом, они нас поймали и пытались выдвинуть обвинение. Я побежал к судье и получил ордер, разрешающий нам доступ, но на весьма ограниченной основе. А потом судья посоветовал нам держаться подальше от их собственности.
— Что-то не видно здесь никаких медведей. Тогда зачем ружье?
— Для защиты. Пригнитесь и идите сюда. Они, пригнувшись, добрались до расселины между двумя огромными валунами. Внизу лежали остатки горы Энид, некогда достигавшей в высоту трех тысяч двухсот футов, — теперь она превратилась в пыльную земляную площадку, где было просто не протолкнуться от разного рода техники. Работы шли споро на всей территории бывшей горы и прилегающих к ней скалистых выступах. Огромные грузовики увозили сотни тонн свежего непромытого угля, пробирались между другими машинами, покачивались на ухабах, медленно и неуклонно спускались вниз, точно муравьи, марширующие дружными рядами. Гигантский скребковый экскаватор размером с ее квартиру раскачивался взад-вперед, его ковш вгрызался в землю, вырывал из нее куски с камнями по две сотни кубических ярдов за раз и вываливал аккуратными кучами. Экскаваторы с меньшими ковшами методично зачерпывали добытое из этой кучи и перегружали в подъезжающие новым строем грузовики, которые затем спускались по направлению к долине. Ниже по склону находились собственно разработки. Там совковые погрузчики вырывали уголь из обнажившихся пластов и переваливали его во все те же огромные грузовики, которые затем медленно, дюйм за дюймом, отъезжали от места разработок и ползли вниз, словно придавленные тяжестью своего груза. Над всем этим пространством клубились тучи пыли. Донован шепотом, точно боясь, что их кто-то может подслушать, произнес:
— Жуткое зрелище, верно?
— Жуткое — самое верное слово, — согласилась Саманта. — В среду по дороге к Колтон Мэтти показывала мне три открытые разработки. Но мы находились слишком далеко и мало что разглядели. Меня просто тошнит от всего этого.
— Да, к этому невозможно привыкнуть. Это какое-то непрерывное изнасилование земли. Всё новые разрушения день за днем. Насилие осуществлялось неспешно, методично и эффективно. Донован молчал несколько минут, потом заметил:
— За два года срыли восемьсот футов горы. Освоили четыре-пять угольных пластов, примерно столько же еще осталось. Когда все закончится, гора Энид выдаст примерно три миллиона тонн угля по средней цене шестьдесят баксов за тонну. Математика тут несложная. Они сидели рядом, бок о бок, стараясь не прикасаться друг к другу, и наблюдали за чудовищным процессом разорения. Бульдозер подъезжал к самому краю обрыва и сбрасывал свою ношу — вниз с высоты тысячи футов водопадом летели огромные камни. Подпрыгивали, неслись дальше, пока не скрывались из виду где-то внизу.
— Вот так все и происходит, — заметил Донован. — Попробуйте, представьте себе эту гору на пятьсот футов выше, ведь именно такой она и была девятнадцать месяцев назад. А потом один из бульдозеров скинул вниз огромный валун, который пролетел милю и врезался в трейлер, где спали маленькие братья Тейт. — Он поднес к глазам бинокль, осмотрелся, потом протянул его Саманте. — А теперь пригнитесь, — сказал он ей. — Вон там внизу, в долине, за насыпью виднеется маленькое белое строение. Некогда это была церковь. Видите?
— Вижу, — через несколько секунд ответила она.
— А прямо за церковью был небольшой поселок из нескольких домов и трейлеров. Отсюда их не видно. Примерно в миле отсюда, за деревьями. На суде мы решили показать видео, на котором прослеживается траектория валуна. Он пролетел над церковью со скоростью примерно восемьдесят миль в час — ее мы вычислили по весу, — подпрыгнул раз или два и врезался прямо в трейлер Тейтов.
— А сам валун продемонстрировать сможете?
— И да, и нет. Он весит шесть тонн, и в зал суда его не внесешь. Но он все еще лежит там, и мы сделали много снимков. Через четыре дня после этого инцидента компания с помощью техники и взрывчатки пыталась убрать его оттуда, но нам удалось их остановить. Твари, чудовища! Явились целой командой на следующий день после похорон, вторглись на частную территорию, чтобы уничтожить проклятый валун, разбив его на несколько кусков с помощью взрывчатки, ничуть не озаботившись тем, какой урон это может нанести обитателям поселка. Ну, тогда я позвонил шерифу, и тот приехал. Насилу удалось их выпроводить оттуда.
— Вы подали в суд через четыре дня после несчастного случая?
— Нет, я подал иск на следующий же день. Составил его меньше чем за двадцать четыре часа. Съездил к брату их матери. Тут надо действовать быстро.
— Мой отец был бы потрясен. Донован взглянул на часы, затем — на гору Энид. И сказал:
— Взрыв произведут в четыре дня. Так что вас ждет впечатляющее зрелище.
— Жду не дождусь.
— Видите вон там, слева, такой странный грузовик, с высокой канистрой в кузове?
— Шутите, что ли? Да тут сотни грузовиков.
— Да нет, он не для перевозки, значительно меньше. И стоит отдельно, в самом конце.
— А, да, вижу! Что это такое?
— Не знаю, как он у них называется, но это грузовик для взрывов. Саманта видела в бинокль эту странную машину и людей, суетящихся вокруг.
— Что это они делают?
— Сейчас начинают бурить. По закону им разрешено проделать буровую скважину глубиной в шестьдесят футов и семь дюймов в диаметре. Скважины располагаются на расстоянии десяти футов друг от друга. Официальный лимит сорок скважин на один взрыв. Словом, все определено, рассчитано, все ограничения и правила прописаны. Но ничуть не удивительно, что компании, подобные «Стрейхорн», старательно их игнорируют и творят что хотят. И никто их не контролирует, ну разве что время от времени приезжают защитники окружающей среды. Снимают на видео, составляют жалобу, и компанию штрафуют на мизерную сумму. Они ударяют по рукам, и жизнь продолжается. Надзорные службы получают свои чеки и спят спокойно. Тут откуда-то сзади к ним подкрался огромный бородатый мужчина и хлопнул Донована по плечу.
— Бум! — крикнул Донован, а потом: — Черт! Он увидел, как Саманта вздрогнула и выронила бинокль. Оба они обернулись и уставились на здоровяка, с которым вряд ли кто-нибудь осмелился бы вступить в рукопашную. Тот улыбался во весь рот.
— Вот сукин сын, — прошипел Донован, но к ружью не потянулся. Саманта искала глазами пути к отступлению. Мужчина пригнулся и хохотал за двоих. Потом протянул Саманте руку и представился:
— Вик Канцаро, друг гор. Она никак не могла прийти в себя от испуга, и руки в ответ не подала.
— Какого черта? Напугал нас до смерти! — сердито пробормотал Донован.
— Я не хотел. Пошутить, что ли, нельзя?
— Вы его знаете? — спросила Саманта.
— К несчастью, да. Он друг, вернее, хороший знакомый. Вик, а это Саманта Кофер, новый юрист-интерн в центре Мэтти. Тут они наконец обменялись рукопожатием.
— Рад познакомиться, — сказал Вик. — Что привело вас на эти угольные поля?
— О, это долгая история, — ответила Саманта. И облегченно выдохнула. — Очень и очень долгая история. Вик бросил рюкзак на землю и сел на камень. Он вспотел от долгого подъема в гору и хотел пить. Достал бутылку, предложил Саманте, но та отказалась.
— Колумбийский юридический? — спросил он, указывая на ее свитер.
— Да. Еще десять дней назад работала в Нью-Йорке, а потом мир перевернулся, и я получила отставку. Короче, просто уволили. А вы тоже юрист? — Она уселась на другой камень, рядом с Донованом.
— Черт, нет, конечно. Когда-то был инспектором по безопасности на шахтах. Но намудрил, и меня тоже уволили. Еще одна долгая история.
— У всех нас свои долгие истории, — заметил Донован и тоже взял бутылку с водой. — Вик у меня свидетель — настоящий эксперт. Заплатишь ему побольше, и он расскажет присяжным то, что требуется. На следующей неделе его ждет тяжелый день. Будет давать свидетельские показания, шикарно проведет время, перечисляя бесконечные нарушения техники безопасности, допущенные «Стрейхорн коул». А потом адвокаты со стороны ответчика отправятся на ленч. Вик снова громко расхохотался.
— Жду с нетерпением, — сказал он. — Ходить с Донованом на судебные заседания одно удовольствие, особенно когда он выигрывает. Но это случается нечасто.
— Выигрываю примерно столько же, сколько проигрываю. На Вике была фланелевая рубашка, линялые джинсы, сапоги с прилипшей к ним засохшей грязью. И вообще он походил на ветерана скаутского движения, человека, которому ничего не стоит достать из рюкзака палатку, установить ее в лесу и провести там несколько недель.
— Ну что, бурят скважины? — спросил он Донована.
— Только начали. Взрыв у них по плану в четыре. Вик посмотрел на часы и спросил:
— А к суду мы подготовились?
— О да. Сегодня с утра они удвоили сумму, обещают выплатить пострадавшей стороне уже двести тысяч. Я предложил девятьсот пятьдесят.
— Да ты никак рехнулся? Забирай деньги, хоть что-то семья поимеет. — Он взглянул на Саманту и спросил: — А вы ознакомились с фактами?
— По большей части да, — ответила та. — Видела фотографии и карты.
— Никогда не доверяйте здешним членам жюри. Твержу это Доновану с утра до вечера, но он и слушать не желает.
— Снимать будешь? — спросил Донован, желая сменить тему.
— А как же. Мужчины поболтали еще несколько минут, то и дело поглядывая на часы. Затем Вик достал из рюкзака маленькую камеру и занял позицию между двумя валунами. Донован обернулся к Саманте:
— Поскольку инспекция не прибыла, есть все основания полагать, что при взрывных работах правила будут нарушать. Мы заснимем все это на видео и, возможно, покажем жюри присяжных на следующей неделе. Не то чтобы это нам так уж нужно, поскольку мы и без того сумели нарыть на компанию гору грязи. Они выставят свидетелями своих инженеров, те станут лгать под присягой о том, как тщательно следуют всем правилам и инструкциям. Ну а мы тут же докажем обратное. Донован с Самантой устроились рядом с Виком, который был целиком поглощен съемками.
— В каждую скважину они помещают смесь, известную под названием АСДТ — сокращенно от аммиачной селитры и дизельного топлива. Слишком опасное для транспортировки вещество, а потому они готовят его на месте. Как раз этим сейчас и занимаются. С грузовика заливают дизельное топливо в скважины, а вон та команда, что слева, готовит подрывные капсюли и детонаторы. Сколько там всего скважин, Вик?
— Насчитал около шестидесяти.
— Ну вот, ясно, что нарушают, весьма типичный случай. Саманта видела в бинокль, как мужчины с лопатами начали закапывать скважины. От каждой тянулся проводок, и двое рабочих торопливо связывали их в пучки. Мешки с аммиачной селитрой подтаскивали к скважинам и высыпали поверх прослойки из дизельного топлива. Работа шла не слишком быстро, пошел уже пятый час. И вот наконец грузовик с подрывниками отъехал, и Донован сказал:
— Теперь уже скоро. Площадка опустела — машины и люди с нее убрались. Завыла сирена, а потом над местом разработок повисла мертвая тишина. И вот до них донесся звук взрыва — он напоминал отдаленный раскат грома, и целые тучи пыли и дыма взметнулись в воздух. Каждый новый взрыв следовал с интервалом в какую-то долю секунды. Языки пламени взлетали по очереди, как фонтаны в водном шоу в Вегасе. И все вокруг начало рушиться. Земля дрожала, огромный кусок древней скалы оседал волнами. Пыль, поднявшаяся при взрывах, образовала плотное облако. День стоял безветренный, а потому это облако так и зависло над местом разработок. Донован выкрикнул:
— Такие взрывы устраивают по три раза на дню. По правилам разрешается только два. Умножьте это на дюжины ведущихся открытых разработок, и получится, что здесь, в горах, используют миллионы фунтов взрывчатых веществ в день.
— У нас проблема, — спокойно заметил Вик. — Нас, похоже, обнаружили.
— Где? — спросил Донован и отобрал у Саманты бинокль.
— Вон там, у трейлера. Донован навел бинокль на трейлер. Рядом на платформе стояли двое мужчин в касках и тоже наблюдали за ними в бинокли. Донован махнул им рукой, один из мужчин ответил тем же. Донован сделал вид, что целится в него из пистолета, мужчина ответил в точности таким же жестом.
— И долго они там болтаются? — спросил он.
— Понятия не имею, — ответил Вик. — Но ясно одно: пора убираться отсюда. Они схватили рюкзаки и ружье и начали торопливо спускаться с горы. Саманта поскользнулась и едва не упала. Вик подхватил ее, а потом крепко взял за руку и уже не отпускал. Они шли следом за Донованом, обходили деревья и большие валуны, продирались через кустарник — тропинки все не было видно. Через несколько минут остановились на узком открытом месте.
— Я пришел вон оттуда, — указал Вик. — Позвоните, когда доберетесь до своего джипа. — И с этими словами он скрылся в густом лесу, а они продолжили спуск. Здесь он оказался менее крутым, и они благополучно прошли еще несколько сот ярдов.
— Мы в порядке? — спросила Саманта после паузы.
— В полном, — ответил ей Донован. — Никто не знает здешние дорожки и тропы лучше меня. А если даже нас и поймают, то не убьют. Она нашла мало утешения в этих его словах. Они прибавили шагу — тропа становилась все более ровной и Утоптанной. И вот в сотне ярдов от них показался джип, и Донован остановился на секунду — посмотреть, нет ли поблизости других машин.
— Они нас не нашли, — сказал он. Уже сев в машину и тронувшись с места, отправил Вику текстовое сообщение: «Все чисто». Машина, подпрыгивая на ухабах, мчалась с горы, совсем рядом тянулись расселины и пропасти, достаточно широкие, чтобы полностью поглотить свалившийся в них джип. Через несколько минут Донован заметил:
— Мы покинули территорию «Стрейхорн». — С этими словами он свернул на посыпанную гравием дорогу, и в тот же момент навстречу им из-за поворота вынырнул огромный запыленный грузовик.
— Это они, — сказал Донован. Грузовик двигался ровно посередине дороги, видимо, с целью блокировать проезд джипу. Но Донован выжал педаль газа и умудрился объехать его по самому краешку дороги. В кабине сидели три типа в касках самой бандитской наружности, готовые на все и явно нарывающиеся на неприятности. Они резко остановились, затем начали разворачиваться, чтобы продолжить погоню, но джип был уже далеко. Машина мчалась по проселочным дорогам округа Хоппер, Донован то и дело молча поглядывал в зеркало заднего вида.
— Как думаете, они успели запомнить номер вашей машины? — спросила Саманта.
— Да они и без того его прекрасно знают. В понедельник утром примчатся к судье и начнут плакать и ныть, как дети. Я стану все отрицать, посоветую им прекратить нытье. Надо еще согласовать состав жюри присяжных. Они проехали мимо здания суда в Колтоне. Донован кивком указал на него и заметил:
— Вот она, точка отсчета. Самое безобразное здание суда в Виргинии.
— Была здесь с Мэтти в среду.
— Ну и как вам зал заседаний?
— Не слишком приятное впечатление, я всегда старалась избегать появления в подобных учреждениях.
— А я так просто обожаю. Единственное место, где маленький человек может сразиться на равных с крупной жульнической корпорацией. Человек, у которого ничего нет — ни денег, ни власти. Ровным счетом ничего, кроме набора фактов, позволяющих подать иск, выиграть его в честной борьбе и выставить этой компании счет на миллиард долларов.
— Но ведь не всегда в честной?
— Конечно, нет. Если они обманывают, то и я тоже могу. Они ведут грязную игру, мне по плечу игры и погрязнее. Вам понравится, точно говорю.
— Рассуждаете прямо как мой отец. Звучит пугающе.
— А вы говорите, как моя жена. Ей никогда не нравилась моя работа.
— Давайте поговорим о чем-нибудь еще.
— Ладно. Какие планы на завтра?
— Субботу проведу в Брэйди. Контора закрыта, так что делать особенно нечего.
— А как насчет еще одного маленького приключения?
— Опять с ружьем?
— Нет, обещаю, ружье брать не стану.
— И мы снова вторгнемся на чужую территорию? И, возможно, нас арестуют?
— Нет, обещаю.
— Звучит скучновато. Но я согласна.
