Радиограмма подобного содержания вызвала в управлении флотом по меньшей степени недоумение. Михаила Семеновича Штейна шутником никто не считал, напротив, он производил впечатление человека серьезного и деловитого. Всё сходилось к тому, что начальник каравана серьёзно заболел. Обычно болезни такого рода случались на флоте по причине неумеренного потребления «по случаю».

Конечно, такое оправдание могло внести в ряды взволнованных коллег относительное спокойствие, но… Михаил Семенович Штейн пил настолько мало, что всё, о чём вы узнали выше – к нему совершенно не относилось. Таким образом, заинтригованный странной радиограммой коллектив несколько суток пребывал в полнейшем неведении. На все призывы руководства уточнить ситуацию, караванный радист отвечал уклончиво и маловыразительно. Лишь на четвертые сутки в управление поступила срочная депеша, раскрывшая создавшуюся ситуацию с самой невероятной стороны.

Караван работал на ударной комсомольской стройке – Саратовской ГРЭС и все, кто находился на борту, становились ее участниками. Благодаря этому, Одесский горком партии перевыполнил план по добровольцам. Перед первым секретарём явно замаячила перспектива дальнейшего роста, и на караван отправили семнадцать курсантов во главе с начальником мореходной школы. Первый выход на берег они отметили коллективной дракой на танцплощадке с местными кавалерами, в результате которой десять участников комсомольской стройки оказались в больнице, а семеро – на нарах.

Когда известие о драке, наконец, достигло каравана, на берег десантировалась представительная делегация руководителей во главе с начальником каравана М.С.Штейном. Его сопровождали не менее ответственные лица: начальник мореходной школы, замполит и представитель судовой общественности – до неприличия трезвый кочегар-орденоносец Гранитов. Отдав перед отбытием известную радиограмму, Михаил Семенович поспешил оказать помощь юному поколению первостроителей. Все, включая Гранитова, надели новую парадную форму, на которой гордо красовались уже знакомые нам значки «Ветеран технического флота» и орден кочегара.

К сожалению, так широко представленный иконостас местных стражей порядка не убедил, напротив, разбудил доселе дремлющие чувства местного патриотизма. Мало того, что набили физиономии славным представителям передовой местной молодёжи, так ещё какие-то сомнительные личности бьют себя в грудь и требуют освободить с таким трудом отловленных хулиганов. Всё это происходило в субботу и в преддверии выходного дня райотдел жил странной жизнью – заправляли всем сержанты, а из трезвых офицеров был в наличии лишь один старший лейтенант, который мирно дремал в своём кабинете. Необоснованные требования вызвать старшего по званию неблагоприятно повлияли на размеренное течение сна.

Любому существу неприятно, когда его будят. Тем более, советскому человеку, волею судьбы наделенному некоторой властью. Первое, что сделал наш старший лейтенант, – это тщательно изучил все удостоверения пришедших наглецов. Документы были, в общем-то, в порядке, но…

Морская форма этой явно криминальной троицы не могла ввести в заблуждение столь опытного сыскаря. За его широкой спиной были пять лет беспорочной службы, двадцать нераскрытых дел и семья из шести человек. Глядя на странные физиономии пришельцев, старший лейтенант безошибочно определил паханов задержанного вечером молодняка.

По привычке рука потянулась к списку лиц, находящихся в розыске. Радость открытия заполнила его воображение – имя-отчество, возраст и данные так называемого начальника каравана полностью совпадали с разыскиваемым не первый год бандитом по кличке Мишка Упырь. На нём висело столько статей Уголовного кодекса, что старший лейтенант зажмурился от блеска звезд долгожданных капитанских погон. Открыв глаза, он обнаружил, что блеск не исчез, но звезды слились в одну, гораздо более крупную – майорскую. Такого случая упускать было нельзя, и он, как истинный волгарь, беспощадно ударяя букву «О» в каждом слове, произнёс:

– Этот лысый упырь с заточкой у них за главного. Оформляй по полной программе.

Исполнительный сержант тут же внес в протокол кличку задержанного – Мишка Упырь и законопослушный Михаил Семенович Штейн автоматически превратился в известного авторитета с липовыми документами, неизвестным прошлым и не менее загадочным будущим. Неизвестный металлический предмет (заостренное зубило для дефектации черпаков), извлеченный из кармана его пиджака, был идентифицирован, как воровская заточка, и приобщен к делу в качестве вещественного доказательства. Пока Михаила Семеновича со товарищами вели по коридору, тюремная почта оповестила обитателей Саратовского ДОПРа (Дома предварительного заключения, который вам, нынешним, известен, как КПЗ) о прибытии действительного вора в законе Упыря с группой сопровождающих его лиц.

В уютной камере, по-местному – «хате», липового «авторитета» ждала престижная койка у окна, большая кружка чифиря и всеобщее любопытство. Немногие из обитающих здесь правонарушителей сталкивались с таким известным в преступной среде человеком, как Упырь. Но пораженный происходящими с ним метаморфозами Михаил Семенович оказался человеком крайне неразговорчивым. На удивление всем, он наотрез отказался от предложенного напитка, вкратце повторил сокамерникам историю своего задержания и улегся спать. Пораженные таким поведением бродяги моментально затихли, оберегая сон уважаемого человека. Подобной тишины Саратовский ДОПР не знал со дня постройки.

Михаил Семенович тоже впервые за последний год спал в такой тишине. На судне ни днём, ни ночью не умолкал лязг черпаков, крики вахтенных и прочий шум. Укрыться от такого счастья в каюте было невозможно, начкар страдал хроническим недосыпанием и только здесь, в сырой тюремной камере ощутил истинную благодать. Он спал несколько суток крепким богатырским сном, оберегаемый преданными «шестерками». Ему снилась родная Балта, гуси на берегу Дуная и Белла Яковлевна, почему-то заваривающая чифирь.

Разбудили его только в понедельник. Ранним утром начальник райотдела милиции разобрался в оперативной обстановке и Михаил Семенович вышел на свободу с чистой совестью. В качестве компенсации за доставленные неудобства были отпущены и семеро провинившихся штырей – участников драки.

Сопровождал группу недавних заключенных всё тот же старший лейтенант. Звездная болезнь исчезла бесследно, и теперь он заискивал перед тов. Штейном, прошедшем благодаря его несусветной глупости нелегкий путь от интеллигента в шляпе до авторитета в законе.

Конечно, Михаил Семенович опера простил, но только при одном условии – тот лично передаст от него продуктовую посылку гостеприимным сокамерникам. Задание старший лейтенант выполнил в тот же день, чем удивил весь Саратовский ДОПР, по которому до сих пор гуляют легенды о сидевшем здесь Упыре: «на нарах гнил, от ментов терпел, а про братву не забывал». Камеру № 12, в которой столь легендарное событие произошло, прозвали – Михайловским равелином. В честь Михаила Семеновича Штейна, бывшего «авторитета».