МОЯ НАСТАВНИЦА
И ОПЕКУНША
Селия встает. Она одета по-прежнему, как солдат: черные ботинки, зеленые холщовые штаны, зеленая рубашка. И прическа та же: короткий ежик, такой редкий, что сквозь него просвечивает череп. И лицо такое же бледное и страшное, как всегда.
— Натан. Рада тебя видеть. — Можно подумать, что я — друг семьи, с которым она не видалась пару недель.
Я качаю головой.
— Нет. Не рада.
Я делаю шаг вперед, мой нож у меня в руке. Тут встает Несбит, и я вижу у него в руке пистолет, направленный на меня. Появляется Габриэль, у него тоже пистолет, он направлен на Несбита.
— В чем дело? — спрашиваю я. — Зачем она здесь?
Ван встает и делает Селии знак сесть.
— Селия сотрудничает с альянсом. Она одна из тех Белых Ведьм, которые взбунтовались против Сола, Белого Совета и Охотников и помогают нам.
Я качаю головой.
— Нет.
Ван говорит:
— Несбит, пожалуйста, убери свой пистолет. Уверена, что Натан никому не причинит вреда.
Несбит крутит пистолет на пальце.
— Я бы все равно стрелял не наповал, парень, ты же знаешь. — И он кладет пистолет в карман пиджака.
— Габриэль, и ты, пожалуйста? тоже, — говорит Ван.
Но Габриэль продолжает держать Несбита на мушке.
— Не уберу, пока Натан не попросит.
— Целься в Белую Охотницу, Габриэль, — говорю я, и его рука тут же разворачивается в сторону Селии.
Ван вздыхает.
— Натан, вот почему я не хотела, чтобы ты был здесь, по крайней мере, до тех пор, пока я не поговорю с Селией и не объясню тебе, как устроен альянс и кто в нем участвует.
— И вы еще хотите, чтобы я присоединился! К ней!
— Да, Натан, хочу. — Ван садится и достает портсигар. — А кого, по-твоему, нам следовало пригласить? Кого, Натан? Только хороших Белых Ведьм? Нам нужны бойцы, люди, которые знают, как действуют Охотники, и, могу тебя заверить, лучше Селии в этом деле нет никого. — Ван закуривает сигарету, делает глубокую затяжку и выпускает в мою сторону большой плюмаж красного дыма. Кажется, не для того, чтобы успокоить меня, а чтобы дать выход раздражению.
— Я хотела сказать тебе о Селии потом, когда мы выручим Анну-Лизу, но, возможно, так даже лучше. Если ты не можешь работать с Селией, тогда иди, спрячься под какой-нибудь камень и сиди под ним всю жизнь, никто о тебе и не вспомнит. Но если ты хочешь, чтобы я помогла тебе освободить твою девушку, то тебе придется сотрудничать с повстанцами, а значит, и с Селией тоже.
Она знает, что выбора у меня на самом деле нет. Но она должна понимать и то, что я могу уйти и потом, когда она выполнит свою часть сделки. Наверное, она уверена, что я буду считать себя связанным с повстанцами долгом чести. Ну, это мы еще посмотрим.
Продолжая курить, Ван говорит:
— Пожалуйста, попроси Габриэля опустить пистолет.
Я мешкаю, потом демонстративно убираю нож. И говорю:
— Габриэль, дай мне твой пистолет… пожалуйста.
Он без колебаний протягивает его мне, я беру его, делаю шаг к Селии и прижимаю дуло к ее лбу. Я хочу знать, каково это — поступать так, иметь над ней достаточно власти.
Селия поднимает глаза и встречает мой взгляд. У нее светло-голубые глаза, в них плавают несколько серебряных пылинок. Я имитирую звук выстрела, но она даже не вздрагивает. Я держу пистолет у ее лба, наслаждаюсь ощущением.
Я говорю ей:
— Что же ты не пользуешься своим Даром? — В другое время я бы уже давно стоял на коленях.
— Я не буду использовать его против тебя, Натан. Мы же теперь на одной стороне.
— Неужели? — Не отводя взгляда от глаз Селии, я спрашиваю у Ван: — Откуда ты знаешь, что она не шпионка?
— Я знаю, что она шпионка, Натан. Она шпионит для нас. Селия передала нам много полезной информации о Соле, Совете и Охотниках.
— Я сейчас в Испании потому, что меня послал сюда с официальным заданием Совет, Натан, — говорит Селия. — Они вернули меня на активную работу. Мне поручено выследить самых опасных Черных Ведьм и Колдунов, по списку. Возможно, тебе будет приятно узнать, что возглавляешь его ты и твой отец.
— Я же половинный.
— С тех пор как ты бежал из здания Совета, тебя объявили Черным. Не знаю, что именно рассказала тебе Ван, но твой побег имел важные последствия. Сол теперь возглавляет Совет, а его дружок Уолленд творит все, что пожелает. Поэтому я и помогаю альянсу. Я не люблю кое-кого из Черных, Натан, ты это знаешь, но еще меньше я люблю преступников и злодеев, а Сол и Уолленд как раз они и есть.
— Что-то раньше ты не особо возражала против них обоих. Когда держала меня в клетке по приказу Сола.
— Как я уже сказала, после твоего побега многое изменилось.
— Да. Теперь я держу пистолет у твоего лба.
Она смотрит на меня, все та же спокойная, уравновешенная Селия.
— Я понимаю, что ты сердит на меня, Натан. Но я тебе не враг. И никогда им не была.
Я посылаю ее по известному адресу. Добавляю еще пару ласковых.
— Сол твой враг. Он враг всех истинных ведьм, он и Уолленд. Они зло. Они не настоящие ведьмы. Сол, пока он у власти, опасен для всех ведьм, Черных и Белых. Я всю свою жизнь защищала Белых Ведьм от Черных, но сейчас даже они не представляют такой опасности для белой общины, как Сол. — Она моргает. — Я искренне верю в это, Натан.
— Я держу пистолет у твоего лба. Опасность для тебя представляю я.
— Что верно, то верно. Но если ты не спустишь курок сейчас, то я буду работать с альянсом ради устранения от власти Сола и его прихвостней. Сделать это силами одних Белых не удастся. Большинство из них либо слишком слабы, либо куплены Солом. Всех, кто жалуется на него, наказывают.
Я думаю об Арране и Деборе, но спрашивать о них не стану. Я не хочу слышать их имена из уст Селии.
Ван говорит:
— Пожалуйста, положи пистолет, Натан.
— Нет.
— Я покажу тебе свидетельства жестокостей Сола, их привезла Селия. — Ван протягивает мне какие-то бумаги. — Фотографии Белых Ведьм, осужденных и замученных до смерти за критику Сола и его режима, каждая с описанием. Все подробно, кто, когда и где. Смертные приговоры подписаны самим Солом. — Она пролистывает еще какие-то бумаги. — А вот убийства Черных во Франции. Списки имен.
— Мне не интересно.
— А зря. — Это говорит другая женщина. Наверное, Иск. У нее в руках тоже бумаги. — Многие Черные считают меня бесчувственной и жестокой, но это… — и она протягивает мне листок, — переходит все границы.
Я беру листок. Это фотография, на ней изображены трое: мать, отец, дочь. Отец висит в петле, перекинутой через потолочную балку. Наверное, у себя дома. Мать и дочь на коленях. Мать плачет, ее били по лицу, судя по синякам. У дочери лицо странное. Из одной пустой глазницы течет кровь. В другую втыкают нож.
— Твоя сестра, Дебора, многим рисковала, чтобы добыть это для нас. Она работает с нами. И верит, как мы…
— Заткнись. — Мне надо подумать, но я не могу думать, когда говорят о Деборе. Хотя я вполне могу представить среди повстанцев Дебору; ей всегда претила несправедливость. Но теперь я думаю только о Селии. И говорю:
— В Британии годами убивали Черных Ведьм, и Селия участвовала в этом. Преследовали Белых Ведьм, которые помогали Черным. И она тоже.
— Большинство Черных покинули Британию, Натан, — говорит Ван, — хотя верно и то, что многих убили. Но тогда все было по-другому. Сол убивает без разбора — и их, и нас. Он уже поставил убийства на поток, дальше будет только хуже.
Селия говорит:
— И Сол опасен не только для Черных Ведьм, Натан. Твой отец убил мою сестру, но Сол сотворил кое-что похуже. Он убил мою прежнюю партнершу, Охотницу на пенсии, и моя племянница тоже в списке осужденных. Их единственное преступление в том, что им не нравится режим Сола. Он должен защищать Белых Ведьм. А он предает нас.
Что ни говори, а Селия никогда не лжет. В этом на нее можно положиться. Когда я был ее пленником, она часто не говорила мне всей правды, но никогда не лгала. Я опускаю руку, поворачиваюсь к ней спиной и выхожу на балкон, где можно отдышаться.
