Глава 31

Когда Ной узнал, что Мик Мэллори арестован, он оставил Эбигейл заниматься подготовкой ордера на обыск Фрэн Бакли и ФОМД и отправился вместе с Кейт в полевой офис ФБР в Вашингтоне.

Зайдя в комнату для допросов, Армстронг с удивлением обнаружил в ней заместителя директора ФБР Рика Стоктона с Диллоном Кинкейдом и Гансом Виго. С другой стороны, это дело уже стало самым странным за три года работы Ноя в ФБР, не говоря уже о том, что ничего подобного за все время службы в ВВС он вообще не мог припомнить.

Невзирая на дружбу Диллона Кинкейда со Стоктоном и Виго, Армстронг жестко заявил:

– Я же сказал вам оставить Мэллори мне.

– Извиняюсь за причиненные неудобства, – примирительно сказал Диллон.

– Вы защищаете Рогана?

– Прощу прощения, в каком смысле?

– Вы не самостоятельно арестовали Мэллори, так как полиция Херндона доставила вас сюда вместе с ним. Не могли же вы пешком добраться из Джорджтауна до того места, где арестовали его в Херндоне. Я сказал этому чертову Рогану держаться подальше от…

– Ной, не буду мешать вам разбираться с ситуацией по вашему собственному усмотрению, – перебил его Рик Стоктон, – но в пять у меня совещание с директором, и я должен отчитаться перед ним, как обстоят дела с данной ситуацией, даже если это лишь то, что Мэллори отказывается говорить.

– Простите, сэр. – Ной вспомнил годы военной подготовки, чтобы справиться с собственным гневом. – Кто из психологов пойдет со мною?

– Ганс, – сказал Рик. – И Кейт. Прости, Диллон, но тебе пока лучше не общаться с ним. Если Мэллори захочет поговорить с тобой позже, я не против, но сейчас мне там нужны мои агенты.

– Всё в порядке, – вежливо ответил Кинкейд.

– Что мне нужно знать? – спросил Ной.

– Мэллори стремится любой ценой защитить Люси Кинкейд. Он подвел ее шесть лет назад, когда не смог – или не стал – защищать ее. После того как агент чудом остался жив, он стремится исправить ошибки прошлого, тщетно старается избавиться от чувства вины, – и именно поэтому использовал Люси как приманку.

– Мик думает, что она невольно помогает ему, – добавил Диллон.

– Точно, – согласился Ганс. – Люси помогала отправлять негодяев обратно в тюрьму, что наделяло ее силой и способствовало развитию у нее сильного чувства справедливости. Привлечь женщину к тому, чтобы помогать мстителям, было бы легко – она готова на все в рамках закона, чтобы упрятать насильников за решетку. Но наши заговорщики и не пытались вовлечь мисс Кинкейд в свою команду убийц. Чувство вины Мэллори требовало чего-то вроде кровавой жертвы. Скорее всего, именно он принимал решение о том, кому и когда нужно было умереть, а Фрэн брала в разработку соответствующего преступника. Я уверен, что когда мы проанализируем документы ФОМД, то поймем, что работу мстителей можно сопоставить с действиями серийного убийцы. Не менее одной жертвы в месяц, а со временем и чаще, потому что убийства не могли заглушить чувство вины Мэллори. По сути, его преступления лишь углубляли ту пропасть, что отделяла его от нормального человечества. С одной стороны, он считает себя темным рыцарем, снова и снова спасающим Люси, потому что не смог поступить правильно в первый раз. С другой стороны, Мик видит в себе чудовище, убийцу, а это противоречит всему, во что он верит.

– Но Мортон не похож на их типичную жертву, – сказал Ной. – Как и Прентер – он не охотился на детей.

– Жертв выбирал Мэллори, а не Бакли. К тому же для подставы Мортона он Люси не использовал, потому как не сидел в чатах. Он слишком импульсивен для длительного времяпрепровождения перед компьютером. Ему требовалась физическая коммуникация, а не виртуальная.

– Но у нас все равно недостаточно доказательств, – вставила Кейт. – Пока что агенты не обнаружили ничего в доме убитого. Даже оружия нет, кроме того, что было при нем, а мы знаем, что баллистические анализы не выявят никаких совпадений с пулями, убившими насильников. К тому же одного из них сбила машина, а трое были зарезаны. Ничто не объединяет их.

– Нам нужно признание, – сказал Ганс.

– Мэллори устал, – сказал Диллон. – По крайней мере, так он мне сказал, пока мы ждали полицию. Я думаю, если подобрать к нему правильный подход, он сам захочет рассказать все. Но это вам предстоит заслужить. Мик должен будет убедиться в том, что вы заслуживаете столь ценной информации.

Ганс кивнул:

– Отличное замечание. Ну а если не получится с Мэллори, то как только мы арестуем Бигглера и Бакли, будет легче заставить хотя бы одного из них расколоться. По ним новости есть?

Доктор повернулся к Ною:

– Эбигейл занимается исполнением ордера на Бакли и ФОМД. Я посадил по два агента на хвост Бигглера и его сестры. Его сестра сейчас на своей суточной смене в госпитале Милосердия. Мы связались с директором школы Бигглера, который подтвердил, что тот находится в здании. Ученики уже разошлись.

– Не думаю, что учитель представляет собой угрозу, – сказал Ганс. – И он не бросит свою сестру. Если он что-нибудь заподозрит, то отправится прямиком в больницу, чтобы обсудить все с ней. Ну и пусть отправляется. Там арестуете их обоих, вместе.

– Но при чем тут Бренда Бигглер? – спросила Кейт. – Я думала, нас интересует только брат.

– Я читал полицейский отчет об убийстве Прентера, и в нем говорилось, что с жертвой находилась блондинка. А это говорит мне, что Бигглер и Мэллори работали с женщиной, а она – единственная представительница прекрасного пола, проходящая по делу. Если Бренда не замешана, Бигглер во всем признается, чтобы не втягивать ее в этот бардак. Если же замешана, он попытается выторговать для нее послабления. Само его участие в группе мстителей говорит о том, что он хочет справедливости для своей убитой сестры. С его стороны было бы разумно попытаться защитить вторую свою сестру.

– И нам нужно узнать, зачем он вытянул Мортона в Вашингтон, если это он, – добавил Диллон.

– А мы знаем, что Ральстон делал в Сиэтле? – спросила Кейт.

– Нет, – ответил Ной.

– Мэллори знает, – предположил Диллон.

– Ты действительно думаешь, что у Мортона было нечто ценное? – уточнила Донован.

– Может быть, это информация. Здесь дело не в деньгах, а в мести. За Люси. И за остальных.

– Ты уверен? – спросил Рик. – Если б мы не конфисковали его деньги перед тем, как отправить его за решетку, он исчез бы сразу же после освобождения.

– Может быть, они искали список целей, – сказал Ной.

– Что?

– Ведь для этого и создавалась эта группа – чтобы убивать плохих парней, которые не сидят в тюрьме. Что, если у Мортона был список его подельников?

– Черт возьми! – воскликнула Кейт, и все мгновенно посмотрели на нее. – А может быть, они искали список всех, кто платил за просмотры видео Трэска? Мортон клялся, что информация о кредитных карточках хранилась на офшорном счету, и они не хранили ни имена, ни номера кредитных карточек. Он сдал нам банковские счета, и наше спецподразделение конфисковало все финансовые средства. У нас не было поводов подозревать, что он что-то скрыл от нас.

– Думаешь, парень соврал?

– Роджер был долбаным ублюдком и, конечно, мог соврать. Наши лучшие специалисты разобрали компьютерные системы Трэска на кусочки, но не обнаружили ничего полезного. Однако остается возможность того, что Адам Скотт нашел способ скрыть данные. Он был убийцей и психопатом, но чрезвычайно умным.

Ной кивнул:

– И если Мортон пытался воссоздать предприятие Скотта, он мог воспользоваться списком клиентов для того, чтобы привлечь людей с деньгами.

– А что Мэллори сделал бы с таким перечнем? – спросил Диллон. – Там, должно быть, тысячи имен. Не может же он всех их убить.

– Нет, но зато может превратить их жизни в сущий ад, – сказала Кейт. – Он мог уничтожить их репутацию, украсть личные данные.

– Или заняться шантажом, – сказал Ной. – Управлять группой мстителей – удовольствие недешевое. Может быть, он всего-то искал несколько особых имен.

– Согласен, – кивнул Ганс, – но деньги – побочная выгода. Здесь главное – возмездие. Если они и занимались шантажом, то не оставляли выручку себе. Они наверняка направляли их на расширение ФОМД, передавали другим группам по защите прав жертв или передавали в международные организации, занимающиеся поиском беглецов от правосудия.

– Мы изучим всю финансовую документацию ФОМД и сравним счета с их финансовой отчетностью как некоммерческой структуры, – сказал Армстронг. – Я привлеку лучших спецов, как только заполучим все бумаги. – Он кивнул Кейт и Гансу. – Я готов. Пойдем.

– Я пока понаблюдаю, – сказал доктор Виго. – Думаю, наличие психолога в комнате лишь заставит его занять оборонительную позицию. Он знает, что я здесь, но если не будет меня видеть, ему станет комфортнее общаться с вами. Он почувствует себя как равный с равными. Я присоединюсь позже. – Он глянул на Стоктона, тот кивнул.

Ной и Кейт вошли в комнату для допросов. Мэллори, скованный наручниками по ногам, сидел на стуле прямо, положив руки перед собой на стол ладонями вниз. Рядом стоял нетронутый пластиковый стаканчик с водой. Мужчина казался почти безмятежным и улыбнулся, когда увидел Кейт.

– Семейная жизнь тебе к лицу, – сказал он. – Рад видеть тебя счастливой.

– Я выгляжу счастливой? – спросила Донован.

– Вообще-то да. С чем бы тебе ни приходилось сталкиваться, дома тебя кто-то ждет. Я очень рад за тебя.

Кейт вспыхнула:

– Это специальный агент Ной Армстронг.

Мик кивнул Ною и снова обратился к женщине:

– Никогда бы не подумал, что ты будешь преподавать в Квантико. Ты же всегда была в движении, всегда куда-то торопилась… Наверное, на стенку лезешь от сидения в классе?

– Мик, мы здесь не для того, чтобы вспоминать старые добрые времена. Это дело ведет Ной, и мы были бы тебе очень признательны, если б ты ответил на наши вопросы. И давай без фокусов – все равно отправишься в тюрьму, причем в федеральную, а раз сам правоохранитель, у тебя будет прекрасная отдельная камера.

Мик покачал головой:

– В тюрьме мне не выжить.

– Охранники будут считать тебя героем. Они никому не позволят и пальцем к тебе прикоснуться.

– Я о другом.

Ной открыл блокнот, решив прекратить болтовню.

– Прямо сейчас мы проводим обыск вашего дома, вашей квартиры в Вашингтоне, офиса ФОМД и дома Фрэнсис Бакли. Двое агентов следят за Бигглером. Как вы думаете, кто расколется первым?

Мэллори молчал.

– У нас достаточно доказательств, чтобы держать вас за решеткой, – продолжил Армстронг. – Одного ношения огнестрельного оружия достаточно.

Мэллори улыбнулся:

– Любой мало-мальски соображающий адвокат разнесет ваши показания в пух и прах. У вас нет ничего против меня, кроме косвенных улик. Мы оба знаем это. Тот факт, что Роган заявился ко мне домой, – одно дело, он частный детектив. Даже не важно, знала ли Кейт о том, что ее муж с Роганом проникли в мое жилище, – любой судья скажет, что гражданский консультант ФБР должен был знать, что нарушает закон.

– Мы собрали данные на всех условно-досрочно освобожденных, арестованных за нарушение условия освобождения, через программу ФОМД, и всех тех, кто был убит.

– Как интересно.

– С Прентером вы прокололись. Мортон не сошел бы вам с рук, если б только баллистики нашли соответствия с пулями из вашего оружия, но для этого вы слишком умны.

Мэллори улыбнулся и покачал головой, словно знал секрет, известный только ему.

– Но именно Люси Кинкейд поняла, что вы замешаны в убийстве Прентера, – сказал Ной. – Как вам такая ирония судьбы? Прочитав о его убийстве, она все выходные анализировала данные на всех условно-досрочно освобожденных, с какими общалась через Интернет. Ваши люди забыли забрать мобильный насильника, где хранилось переадресованное сообщение с ее аккаунта, которое она не отправляла, но которое направило парня в «Клуб Десять».

Мэллори хотел что-то сказать, но одернул себя.

Ной решил выдержать паузу, но спустя долгую минуту молчания пленник взял себя в руки, а Армстронг понял, что молчание не заставит убийцу разговориться. Некоторые преступники не могли терпеть тишину, и стоило Ною на несколько минут уставиться на них немигающим взглядом или углубиться в свои записи, как они были готовы рассказать все, что угодно, словно это давало им некое облегчение.

Но Мэллори не был идиотом.

– Условно-досрочно освобожденные, Мортон, Прентер… Тут все ясно. Чего греха таить, и я сам время от времени ловил себя на мысли о том, как было бы здорово устроить правосудие по принципу Дикого Запада. Вы, наверное, думаете, что ни один суд присяжных не отправит вас на электрический стул потому, что вы убивали насильников и растлителей малолетних? А как же Прентер? Тут ситуация сложнее, поскольку он был студентом, осужденным за изнасилование на свидании. Но с хорошим адвокатом – а я вообще сомневаюсь, что наше правительство захочет, чтобы ваше дело дошло до суда, – думаю, вы заключите какую-нибудь сделку. В конце концов, кто хочет выпячивать в прессе все несовершенство нашей системы уголовного правосудия? Или восхвалять новоявленных мстителей?.. Но, – продолжил Ной, – есть и гражданские дела. Даже если вы заключите сделку со следствием, богатенькая семейка Прентера подаст в суд, чтобы выжать из вас всю омерзительную информацию и оставшиеся деньги. А пресса нам в задницу залезет, пытаясь раскопать скабрезные сенсации. Вы хотели защитить Люси? Вы только что снова сделали ее героиней всех передовиц страны.

– Сказки.

– Да ну? А что, по-вашему, будет делать пресса? О чем они будут писать, когда узнают, что насильник Люси стал одной из жертв группы мстителей, на которую она, ничего не подозревая, работала? Из-за вас ее прошлое снова всплывет на первых полосах газет. Мы можем решить дело по-разному, но если вам хотя бы немного небезразлична Люси и тот факт, через какие страдания ей снова предстоит пройти, тогда вам лучше не играть в молчанку со мной.

Мэллори сжал кулаки.

– Я хочу поговорить с мисс Кинкейд.

– Не стоит, – выпалила Кейт.

– Хотите все знать? Я расскажу только ей. Вам мне больше нечего сказать.

Мэллори откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

После нескольких минут попыток разговорить его, всякий раз наталкивавшихся на молчание, Армстронг и Донован покинули комнату для допросов.

– Вот дерьмо! – выругался агент, закрыв дверь за собой. – Не слишком удачно все прошло.

Ганс покачал головой:

– Все прошло просто прекрасно. Идеально. Давайте позвоним Люси.

– Нет! – воскликнула Кейт и окинула комнату взглядом. – А где Диллон?

– Говорит по телефону, – ответил доктор Виго. – Кейт, он действительно расскажет Люси все, что мы хотим знать. Он хочет объяснить ей свои действия. Он жаждет ее прощения.

– Я не собираюсь заставлять ее снова проходить через все это.

– Иного способа не существует.

– Мне тоже не нравится эта идея, – сказал Рик Стоктон, – но я вынужден согласиться с доктором Виго. – Он посмотрел на часы. – Мне нужно доложить обо всем директору. Расскажете, как все пройдет с мисс Кинкейд.

Стоктон покинул комнату, а спустя мгновение в нее вошел Диллон с бледным лицом.

– Что стряслось? – спросила Кейт, беря его за руку.

– Коди Лоренцо мертв. При нем обнаружили предсмертную записку, но полиция сомневается в самоубийстве. – Кинкейд посмотрел на Мэллори сквозь зеркальное стекло. – Он расследовал убийство Прентера.

– Думаешь, он наткнулся на что-то? И Мэллори убил его? – спросила Кейт.

– Не думал, что Мэллори способен убить полицейского, – сказал явно потрясенный Диллон.

– Может быть, он понял, что Коди преследует Люси? – предположил Ганс. – Может быть, он опять защищал ее?

– Я не хочу больше ничего слышать о том, что Мэллори пытается защитить Люси! Он – склонный к манипулированию надменный ублюдок, даже сейчас играющий в Бога! – Лицо Кейт потемнело от гнева.

– Вы говорите, полиция скептически относится к тому, что Лоренцо мог покончить с собой? – спросил доктор у Диллона.

– В кармане мертвого обнаружили предсмертную записку, но в ней были ошибки – например, он говорил о своих родителях, хотя его отец умер много лет назад. Записку изучает специалист-графолог. Когда Шон забрал Люси, он убедил их отправить записку на анализ напрямую в штаб-квартиру ФБР, и они согласились.

– Мэллори молчит. Утверждает, что говорить будет только с Люси, – сказала Кейт Диллону.

Все повернулись и посмотрели на Кинкейда, тот промолчал. Донован воскликнула:

– Ты не можешь серьезно думать о том, чтобы послать ее к нему.

– Люси большая девочка, – сказал Диллон с надрывом в голосе, не отрывая глаз от Мэллори по ту сторону зеркального стекла. – Ей нужно принять решение. Мы не можем сделать это за нее.

Шону было больно смотреть на Люси, отстраненную и полностью погруженную в себя. К тому моменту, когда он заехал в гараж ее дома, она прекратила плакать и погрузилась в состояние, напоминающее транс. Большие карие глаза женщины были полны боли и страданий, и Роган был готов на все, лишь бы ей помочь.

Он усадил женщину на диван в гостиной, затем сел рядом и взял ее ладони в свои руки.

– Люси, ты что-нибудь хочешь?

Она медленно покачала головой, затем посмотрела на него покрасневшими глазами:

– Обними меня.

Шон притянул ее к себе, обхватил своими большими теплыми руками, прижав к себе как ребенка. Ей не нужно было просить об этом. Он должен был знать, что Люси хочет, чтобы ее обняли, чтобы убедили ее в том, что она в безопасности, даже несмотря на то, что мир вокруг нее рушился.

В Рогане полыхала ненависть к ублюдку, сидевшему в штаб-квартире ФБР. С Мэллори все началось. Потому что ему вздумалось стать мстителем. Почему? Из-за его долбаного чувства вины за то, что он не защитил Люси шесть лет назад?

Чувство всепоглощающей злости было незнакомо Шону, и он не мог объяснить ту ярость, что разрывала его изнутри. Глубокое чувство необходимости защитить Люси от боли боролось в нем с первобытным желанием избить Мика Мэллори до полусмерти. Правосудие мстителей более не казалось ему абстрактной и глупой концепцией.

– Шон?

Он поцеловал ее в лоб.

– Ты чего-то хочешь? Только скажи.

– Ты зол.

– Нет, я не зол.

– Я чувствую твою злость. – Люси положила руку детективу на грудь и подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – Прости, что из-за меня ты ввязался во все это.

– Не нужно. – Роган страстно поцеловал ее. – Не думай так.

Он осыпал поцелуями ее лицо, наслаждаясь не сладостью губ любимой, а скорее тем, что в это мгновение она была его, и только его. Коснулся пальцами нежных щек, все еще блестящих от слез, и вновь прильнул к губам. Шон злился на себя, понимая, что его ненависть к Мэллори и Коди Лоренцо расстроила Люси.

– Не проси прощения, – сказал он. – Не говори мне, что жалеешь о чем-либо.

Роган целовал ее щеки, подбородок, шею, ухо. Ее мягкая кожа была сладкой и одновременно соленой на вкус, а едва уловимый аромат духов навевал мимолетные образы нежных цветов, весны и цветения.

– Я здесь, Люси, – прошептал он ей на ухо, – и ни за что не брошу тебя.

Возлюбленная прильнула к нему и поцеловала в ответ.

– Мне было так неуютно, – прошептала она.

У него перехватило дыхание. Ощущение потерянности и одиночества в кругу семьи, так сильно любившей ее, было лишь еще одним свидетельством того, что свои истинные эмоции она до сих пор держала на замке.

На столе перед ними завибрировал телефон, и Шон хотел проигнорировать его, но взглянул на номер и передал трубку Люси.

– Это Диллон.

– Алло? – сказала Люси.

Она побледнела, и Шон понял, что новости плохие.

– Буду через час, – ответила Кинкейд в трубку и повернулась к Шону: – Мэллори хочет поговорить со мною.

– Нет, нет, нет! – Детектив покачал головой.

– Он расскажет мне всю правду. Он обещал.

– Он больной! Ты знаешь, что у него в доме твоя фотография? Прямо рядом с фотографиями его мертвой жены и сына?

Люси вздрогнула, и Шон погладил ее по руке.

– Прости, надо мне научиться держать язык за зубами.

– Ты не говорил, что побывал у него дома.

– Мы с Диллоном ездили в Херндон, и я обыскал его жилище. Я чувствовал, что он наблюдает за нами; мы дождались, пока он не появится, и арестовали его. Но… – Шон заколебался.

– Но что?

– Я уехал до приезда полиции. Диллон никому не говорил о том, что я был там.

– Они наверняка уже знают.

– Вполне возможно. Но пойми, что ты для него чрезмерно много значишь. Может быть, не в сексуальном плане, но все равно так не должно быть.

– Шон, я хочу покончить с этим. Я пойду туда.

Конечно, она была права, но Роган не хотел отпускать ее. Люси уселась поудобнее на коленях у любимого и крепко прижалась к нему. Он почувствовал, как женщина постепенно расслабляется.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты всегда сидела у меня на руках в полной безопасности, – прошептал Шон.

– Но я не могу прятаться вечно. Мик Мэллори не сможет причинить мне боль.

– Люси, ты удивительная. Ты самый храбрый человек из всех, кого я встречал.

Она прислонилась лбом к его лбу.

– Вовсе нет. Я просто не могу забиться в угол и бояться теней и скрипучих лестниц до конца своей жизни. Я приняла такое решение шесть лет назад. Мэллори ничего не изменит.

Детектив решил не повторяться, хотя ему снова хотелось сказать, что Люси – образец мужества.

– Пойду я умоюсь, и поедем, – сказала она. – Я рада, что все закончится сегодня.