Глава 33

Они все еще находились в доме на Виктория Пик, расположившись в помещении центра связи. Это была относительно просторная комната, с выкрашенными в белый цвет стенами, где кроме аппаратных средств комплекса связи, включая и стойки компьютеров, отсвечивающих слабым светом индикаторов, расположенных на светло-серых панелях управления, находился большой, белого же цвета, стол для проведения совещаний, занимавший почти всю правую часть комнаты, и за которым теперь устроились все участники только что завершившейся драмы.

Они сидели на белых пластиковых стульях, подобно одушевленным роботам, ожидающим управляющего сигнала к продолжению дискуссии. Изнеможение, смешанное с ужасом смерти, словно застыло на их лицах, на всех, кроме одного. Несмотря на общее утомление, в его глазах не было страха, а присутствовало лишь замешательство, выраженное в пассивной реакции на окружающее, которое все еще оставалось вне его понимания. Всего лишь несколько минут назад смерть не имела никакого значения для него, он даже предпочитал ее жизни.

– Так кто сделал это, кто вверг нас в этот кровавый кошмар? – произнес наконец Вебб голосом, напоминающим шепот.

– Это сделал я, – ответил Хэвиленд, сидящий на противоположном конце стола. Он медленно наклонился вперед, пристально глядя на собеседника. – И если бы мне пришлось отвечать за это в суде, я бы сослался на смягчающие обстоятельства.

– В чем они заключаются?

– Во-первых, в надвигающемся общем кризисе ситуации, – ответил дипломат. – Во-вторых, в вас…

– Объясните это, – прервал его Конклин, сидящий на другом конце стола, лицом к дипломату. Вебб и Мари сидели слева от него, а прямо перед ними расположились Моррис Панов и Мак-Алистер. – И, пожалуйста, будьте как можно более точным, – добавил он.

– У меня нет необходимости скрывать что-либо, – ответил посол, продолжая смотреть на Дэвида. – Кризис вызван реальной обстановкой, которая до сих пор не вышла из угрожающего состояния. Политическая клика, сформировавшаяся в Пекине, включает несколько фанатиков, объединившихся под руководством человека, настолько глубоко окопавшегося в правительственных иерархических бастионах и почитаемого на уровне философского божества, что нет почти никакой надежды на его публичное разоблачение. Никто не поверит этому. Любые попытки доказать их стремление к захвату Гонконга и остальных частей Новых Территорий, к развязыванию гражданской войны будут восприняты Пекином как оскорбление и вмешательство во внутренние дела, как возвращение к временам провокаций и взаимных подозрений. Но если их тайные планы не удастся разрушить, то Дальний Восток будет втянут в пучину войны, может быть, даже мировой. Вполне возможно, что время уже упущено и все силы пришли в движение под давлением националистов.

– Но как могло это произойти, господин посол? – нетерпеливо спросила Мари Вебб.

– Это происходит, миссис Вебб, и этого достаточно для объяснений, – ответил дипломат. – Вот поэтому-то нам был необходим Джейсон Борн.

– Но тем не менее хотелось бы услышать все с периода, предшествовавшего началу кризиса, – заметил Дэвид.

Дипломат не возражал.

– Началось это около тридцати лет назад, когда способный молодой человек приехал с Тайваня на материк. Его послали на землю отцов и дали новое имя, новую фамилию. Этот план был рассчитан на много лет, а его основой были фанатизм и месть…

Вебб выслушал почти фантастическую историю жизни Шэна Чжуюаня, в которой теперь каждый камень был поставлен на свое место, каждый факт был убедительно подтвержден. Через полчаса, когда рассказ об исторических истоках проблемы был закончен, Хэвиленд достал большую черную папку и, раскрыв ее, вынул оттуда несколько сколотых между собой страниц, которые положил перед Дэвидом.

– Вот здесь отражена детальная специфика всей проблемы, в тех рамках, которые известны нам на сегодняшний день. Это важный документ, и он не может выйти за пределы этого дома иначе, как обращенный в пепел, но вам разрешается тем не менее ознакомиться с ним. Если у вас появятся малейшие сомнения относительно его содержания, я готов привести в действие все службы государственной машины Соединенных Штатов, от Овального кабинета до Совета Национальной безопасности, чтобы рассеять эти сомнения, предоставив вам необходимую информацию. – Дипломат сделал паузу, затем добавил: – Возможно, у нас и нет права обращаться к вам, но я еще раз хочу повторить, что мы нуждаемся в вашей помощи. Мы нуждаемся в любой информации, которую вы можете предоставить нам.

– Из всего, что здесь было сказано, следует, что вы стоите перед необходимостью послать кого-нибудь в Пекин, чтобы выкрасть этого Шэна Чжуюаня.

– По существу – да. Но на самом деле проблема более сложна, чем кажется на первый взгляд. Наша рука должна быть невидима. Не должно быть никаких, даже самых незначительных доказательств нашей причастности. У Шэна блестяще организованное прикрытие. Пекин видит в нем прежде всего фанатичного патриота, который не покладая рук работает на пользу собственного отечества, можно сказать, что это современный святой. И я уже не говорю о его чисто физической защите, о людях из его охраны и ближайшего окружения. Они все фанатично преданы ему.

– Так значит, этот наемник, этот бывший английский командос, был нужен вам именно для этого? – прервала дипломата Мари Вебб. – Это была та ниточка, которая вела к Шэну?

– Мы знаем только то, что он получал от него заказы. И рано или поздно Шэн должен был выплыть на поверхность. Естественно, что такой человек, интересующийся только деньгами и убийствами, очень устраивал Шэна. Ведь убийства, которые совершал наемник, было очень трудно инкриминировать Пекину.

– Но он тем не менее отправился в Пекин, – возразил ему Вебб. – Именно так мне удалось проследить его. Даже если все это было подстроено как ловушка против меня…

– Ловушка против вас? – воскликнул удивленный Хэвиленд. – Вы хотите сказать, что они знают о вашем существовании?

– Всего лишь два дня назад я лицом к лицу встретился с моим самозванцем-преемником в ночном аэропорту. Каждый из нас очень хорошо знал, кто его противник, этого нельзя было не знать. Он не собирался делать из этого секрета и разрывать контракт…

– Так значит, это были вы, – прервал его Мак-Алистер. – Я знал это!

– Точно так же это знали Шэн и его люди. Меня нужно было остановить, а лучше всего уничтожить на контролируемой ими территории. Они ничем не рисковали оттого, что я смог кое-что узнать. Ловушка была поставлена той же ночью.

– Господи! – воскликнул Конклин. – Я читал о происшествии на Кай Так еще в Вашингтоне. Газеты писали о каких-то правых экстремистах, а это, значит, был ты?

– Оба правительства договорились, с чем они выйдут к прессе, – заметил Мак-Алистер.

– Мое мнение на этот счет, – заговорил Дэвид, игнорируя замечание Мак-Алистера, – никак не изменилось с тех пор. – Именно Шэн связался с этим командос и использовал его, чтобы устроить эту ловушку. Поступая таким образом, он как бы вводил его в круг своих приближенных. Это уже не просто отношения между клиентом и его наемником.

– Но это же означает, что он не собирался выпускать его из этого круга живым! – воскликнул Хэвиленд, глядя на помощника Госсекретаря. – Эту мысль высказал Эдвард, но я вполне ее разделяю. Когда последний контракт закончен или когда считается, что его знания о предмете достаточно велики, человек исчезает. Проследить этот процесс очень трудно, и репутация руководства остается безупречной. Нет сомнений, что неудачная попытка в аэропорту Кай Так приблизила неизбежность конца.

– Он не был достаточно умен, чтобы понять это, – неожиданно произнес Джейсон Борн. – Он не мог мыслить математически.

– Прошу прощения. Как следует вас понимать? – спросил посол.

– Никак, – ответил Вебб, продолжая смотреть на дипломата. – Отсюда следует, что все вами сказанное – всего лишь полуправда. Гонконг может взлететь на воздух, но совсем по другим причинам.

– Правда была подана как правдоподобие, чтобы вы почувствовали всю важность момента, чтобы убедительнее звучали наши опасения. А ложь… Ложь была нужна для того, чтобы привлечь вас. – Хэвиленд откинулся на спинку стула. – И я не могу быть более откровенным, чем сейчас, когда говорю об этом с вами.

– Ублюдки, – произнес Вебб низким леденящим голосом.

– Я допускаю даже и это, – согласился Хэвиленд. – Но, как я уже заметил раньше, обстоятельства были чрезвычайными, особенно по двум пунктам, касающимся общего кризиса и лично вас.

– И что же? – спросила Мари.

– Позвольте спросить вас, миссис Вебб… мистер Вебб. Если бы мы пришли к вам и изложили наше дело так, как вы его услышали сейчас, присоединились ли бы вы к нам добровольно? Согласились бы вы, мистер Вебб, вновь стать Джейсоном Борном?

Наступила тишина. Все глаза смотрели на Дэвида, в то время как он задумчиво разглядывал поверхность стола и затем медленно остановил свой взгляд на черной папке.

– Нет, – спокойно ответил он. – Я не верю вам.

– Мы в этом не сомневались, – согласился Хэвиленд, кивая головой. – Но, с нашей точки зрения, ваше присутствие было просто необходимо, и нам пришлось рекрутировать вас. Только вы могли сделать то, что вы сделали, и теперь я могу сказать, что наши предположения были правильными. Цена была непомерна велика, но я чувствую, я убежден в этом, что другого выбора просто не было. Время и обстоятельства были против нас, они и сейчас против… нас.

– Сейчас, когда погиб этот командос, еще больше, чем прежде, – заметил Вебб.

– Командос? – Мак-Алистер подался вперед, привставая на стуле.

– Ну да, этот наемный убийца, цель вашей операции. Ведь в результате все, что вы сделали с нами, обернулось для вас пустой тратой времени.

– Сейчас это неважно, – заметил Хэвиленд. – Все дальнейшее будет определяться тем, что вы сможете рассказать нам. Сообщения о смертельном случае на Виктория Пик завтра появятся во всех газетах, мы не сможем этого остановить, но Шэн тем не менее не сможет узнать, кто именно был убит здесь этой ночью. Ни прессы, ни репортеров с фотоаппаратами в этот момент здесь не было, а те, кто только что появился, удерживаются полицией на некотором расстоянии от стен дома. Мы можем управлять информацией, выдавая ее по собственному усмотрению.

– А что с телом? – спросил Панов. – Ведь существуют формальности, связанные с медицинской службой…

– Они будут отрабатываться персоналом МИ-6. Между Лондоном и Вашингтоном есть договоренность о взаимодействии. Я думаю, что приемлемое заявление официальных властей в конце концов будет выработано.

– Но остаются еще Дэвид и Мари, – продолжал упорствовать психиатр. – Ведь их видели очень многие.

– Всего лишь несколько солдат, которые находились в непосредственной близости от них, – возразил ему Мак-Алистер. – Поэтому весь контингент будет немедленно отправлен на Гавайи. Я думаю, что это удастся сделать в течение часа, включая двух убитых и двух раненых. Шум и перестрелку можно объяснить вторжением полиции, которая пыталась искать кого-то в саду, но не нашла. Но, в конце концов, мы можем сейчас решить, что мы будем заявлять прессе. Консульство буквально затоплено телефонными звонками от журналистов…

– Консульство? – быстро спросил Конклин. – Но ведь этот дом не имел к нему никакого отношения!

– Сейчас уже не до прикрытий, – заявил посол. – Мы пытались изо всех сил удерживать информацию о принадлежности дома, но в полиции стали известны имена хозяев и арендаторов, а там это дошло и до прессы. Как с ними поступать дальше, это надо решать. Ваше мнение, Эдвард?

– Сейчас ситуация в высшей степени запутанна, и, конечно, они пока ждут наших разъяснений. Но в любом случае будет лучше, если мы предоставим им хоть какие-то сведения, чем пустим дело на самотек и только создадим почву для роста слухов.

– Я подозреваю, – заметил Хэвиленд, – что у вас что-то припасено на этот случай.

– Речь идет о простой замене, но это сможет помочь, если я правильно расслышал то, что сказал мистер Вебб.

– Что вы имеете в виду?

– Вы несколько раз произнесли слово «командос», и я полагаю, что это было не просто образным элементом речи. Наемник действительно был командос?

– Бывшим. Он был офицером и в некотором смысле душевнобольным, а если быть еще точнее, то со склонностями к убийству.

– Вы можете сказать, кто он был, назвать его имя?

Дэвид тяжело посмотрел на Мак-Алистера, вспоминая рассказ англичанина о своем происхождении, и ответил:

– Я так и не узнал его имя.

– Но вы тем не менее считаете, что он был командос?

– И это единственное, в чем я уверен.

– Именно командос, а не рейнджер, не зеленый берет…

– Да, именно командос.

– И вы подчеркивали, что он был англичанином?

– Да.

– Ну что ж, это уже кое-что. Мы можем пустить воображение окружающих совсем в другую сторону, исключив из сообщения именно эти детали: нет англичанина, нет человека, связанного с армией. Короче говоря, мы хотим подчеркнуть единственный факт, что убитый человек не имеет никакого отношения к наемнику, связанному с Шэном.

– Что оставляет возможность для другого самозванца добраться до Шэна и все-таки завершить начатую операцию, – добавил Конклин с некоторым уважением к собеседнику. – А в вас что-то есть, мистер аналитик. Хоть вы и сукин сын, но кое-что в вас есть.

– Стало быть, так и будет, – неожиданно произнес Вебб, закрывая глаза и отдаваясь во власть слов, которые так любил повторять Джейсон Борн.

– Дэвид… – Мари дотронулась до его лица.

– Извини. – Вебб протянул руку к папке, лежащей на столе, секунду помедлил и вновь открыл досье. На первой странице была помещена фотография, под которой напечатано имя, подтверждающее, что на этой фотографии изображен Шэн Чжуюань. Но это имя означало для него нечто гораздо большее. Это было лицо мясника! Лицо сумасшедшего, который кромсал женщин и мужчин своим ритуальным мечом. И по мере того как он смотрел на эту фотографию, в его памяти возникало другое лицо, принадлежавшее Эхо, который отдал свою жизнь, чтобы он, Дельта, смог сделать то, что он так и не сделал! И это же лицо напомнило ему, что он должен выполнить прощальную просьбу Эхо, который выразил ее в своем предсмертном жесте. Сумасшедший мясник с ритуальным мечом должен быть уничтожен!

– Это и есть сын вашего неизвестного тайпина? – еле слышно проговорил Джейсон Борн.

– Да, – ответил Хэвиленд.

– Этот современный святой, который нигде и никогда не высунулся из-за своего плотного, но невидимого прикрытия?

– И вновь – да.

– Но вы ошибаетесь! Он уже показал себя! Господи, как он показал себя!

Ошеломленный, дипломат буквально подскочил на стуле.

– Вы уверены?

– Нет ничего, в чем бы я не был так уверен, как в этом.

– Видимо, обстоятельства были чрезвычайными, – заметил Мак-Алистер. – И они же означали, что наемник никогда бы не выбрался оттуда живым.

– Учитывая тот факт, что за пределами Китая о них никто не знает, они действительно были необычными. Представьте себе, что Мавзолей Мао Цзэдуна превратился в тир. Кроме того, эта метаморфоза составляла и часть ловушки, поставленной на меня.

– Мавзолей Мао? – с удивлением повторил Хэвиленд. – Необычайно!

– Напротив, – возразил Борн, – очень умно. Это единственное место в Китае, где невозможно было бы ожидать нападения. Охотник, преследующий свою дичь в таком месте, чувствует себя в абсолютной безопасности, а на самом деле в этот момент сам становится дичью. Очень неплохо.

– Но вернемся к Шэну, мистер Вебб. – Хэвиленд теперь был похож на одержимого, его глаза с жадностью требовали ответа. – Расскажите нам, что вы видели и что вы узнали.

– Это монстр, – тихо произнес Джейсон, не сводя глаз с фотографии. – Он вышел из преисподней, подобно Савонароле, вооруженный мечом дьявола, чтобы сеять смерть. И те войска, о которых вы говорили, это не войска в обычном смысле, это отряды новых гуннов, убийц-садистов, которые совершенствуют мастерство, учась у своего хозяина. Бог должен быть на нашей стороне…

– Пока вы говорите лишь общими категориями, – прервал его Мак-Алистер, холодно, но заинтересованно. – А нам хотелось бы, мне хотелось бы, знать гораздо больше!

– Он собрал своих сообщников на некое ритуальное действо. – Борн вновь обратил свое внимание на фотографию. – Он заявил, что это первая ночь великого меча в длинной цепи ночей, когда начнется жестокая борьба со всеми, кто окажется на их пути! Это сборище сопровождалось казнью предателей, которую при свете факелов исполнял ваш современный святой, орудуя ритуальным мечом древних завоевателей, как мясник орудует топором при разделке туш! Это «заседание» происходило в птичьем заповеднике, всего в часе езды от Пекина. Он убил мужчину, женщину, затем еще двух… Он должен умереть! Этот мясник убивает легко и просто, с улыбкой на лице. Я сам должен покончить с этим! Я видел все, видел его! И он видел меня! Он как загипнотизированный смотрел на меня! Он знает, что я его враг! Я твой враг, мясник!.. Я должен это сделать!

– Сейчас ты Джейсон Борн или Дэвид Вебб? Кто ты? – спросил Панов, наклоняясь вперед.

– Дельта! И я же Борн! «Кейн для Дельты и Карлос для Кейна!»

Неожиданно он откинулся на спинку стула и затих, его голова медленно свесилась на грудь.

– Извините меня, – тихо пробормотал Дэвид Вебб. – Я не знаю, что случилось со мной. Еще раз извините.

– Не стоит извиняться, Дэвид, – заговорил Панов. – Главное, что ты вернулся. Это очень здорово и очень понятно.

– Я должен вернуться назад, и это тем более понятно, не так ли, Мо?

– Дэвид! – закричала Мари, вскакивая со стула.

– Я должен это сделать, – сказал Джейсон Борн, мягко отстраняя ее. – Никто не сделает этого, кроме меня. Я знаю коды, я знаю пути… и, кроме того, я обещал. Я обещал это тому, кто отдал свою жизнь, спасая меня. И на этот раз ошибки быть не должно.

– А что будет с нами? – спросила Мари дрожащим голосом, который завибрировал, отражаясь от белых стен. – Разве мы не имеем права на жизнь?

– Я вернусь назад, обещаю это тебе, – сказал Дэвид, отодвигая ее руки и глядя ей в глаза. – Но сейчас я должен идти туда, как ты не можешь этого понять?

– И ты хочешь сделать это ради этих людей, ради этих лжецов?!

– Нет, я сделаю это не для них. Для того, кто хотел жить, несмотря ни на что. Ты не знаешь его, он был одним из тех, кто тогда остался в живых, но теперь отдал свою жизнь, чтобы я мог жить и вернуться к тебе. Он встретился лицом к лицу с почти неразрешимой задачей и решил ее. Когда мы оказались там, за чертой, мы все должны были быть готовы принять такое решение. – Борн повернулся к Мак-Алистеру. – Есть у вас кто-нибудь, кто может сфотографировать труп?

– Чей? – спросил помощник Госсекретаря.

– Мой, – просто ответил Джейсон Борн.