Глава III

О старчестве

Переход старца о. Леонида в Оптину пустынь весьма замечателен тем, что им введено и упрочено было в этой обители так называемое старчество. И так как этот, основанный на евангельском, апостольском и святоотеческом учении, образ монашеского жития в наше время мало известен, хотя в последнее время и немало писали о нем, то, прежде чем продолжать рассказ о жизни старца о. Леонида, желательно сказать несколько слов о старчестве. Не новое, впрочем, что-либо имеется в виду говорить об этом предмете, а уже давно высказанное покойным оптинским же старцем иеросхимонахом Амвросием и напечатанное в прежних изданиях жизнеописания старца о. Леонида. К сему дерзаем прибавить только нечто малое, может быть, нелишнее для уяснения предмета.

Старец, старцы ― это общеупотребительное в монастырях название старых и старших монахов, в особенности же отличающихся строгостию иноческой жизни и по преимуществу могущих руководить других в жизни духовной.

Что такое старчество? ― Старчество, если смотреть на него, так сказать, с внешней стороны, есть не что иное, как монастырское установление или часть монастырского устава (где только, конечно, оно введено). Самое же дело или, выражаясь монастырским языком, «делание» или, наконец, старчество по внутреннему своему значению, в отношении к старцу-наставнику, называется старческим окормлением (от слова кормчий) или, ближе к русскому наречию, старческим руководствованием, или просто старчествованием. В отношении же к руководимым его можно назвать старческим путем, которым старец-наставник ведет имеющих к нему духовное отношение к совершенствованию в жизни духовной. Старчество в этом последнем смысле, т. е. как путь старческий, по определению блаженной памяти покойного оптинского старца иеросхимонаха Амвросия, состоит в искренном духовном отношении и послушании духовных детей своему духовному отцу или старцу.

Достоинство старчества:

а) Начало его ― можно усматривать, во-первых, из того, что оно ведет свое начало от Безначального. Мы видим в Самом Едином Триипостасном Божестве безусловную покорность и послушание Сына Божия и Духа Святого Ветхому деньми (См. Дан. 7, 9). Например, Господь наш Иисус Христос говорит о Себе в Св. Евангелии от Иоанна: Яко снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца (6, 38); еще: Мое учение несть Мое, но пославшаго Мя. И: о Себе не приидох, но есть истинен пославый Мя (7, 16, 28). И: Аз заповеди Отца Моего соблюдох (15, 10). И у апостола Павла: послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 8).

И об Утешителе Духе Святом в прощальной беседе Своей с учениками Господь Иисус Христос сказал, что Он не Сам Собою придет, но Егоже послет Отец (Ин. 14, 26). А вследствие единой со Отцом власти и силы в другом месте говорит об Утешителе: Егоже Аз послю вам; и затем все-таки прибавляет: от Отца (Ин. 15, 26). И еще о Духе Святом: Не от себе бо глаголати имать, но елика аще услышит, глаголати имать (Ин. 16, 13).

Из приведенных мест Св. Писания и из других многих можно видеть, что два Лица Святой Троицы ― Сын Божий и Дух Святой, несмотря на то, что имеют с Богом Отцом единую сущность и равную силу и славу, находятся в безусловной подчиненности Богу Отцу или, низводя эту подчиненность до понятий человеческих, если не дерзко так выразиться, состоят в искреннем к Нему отношении или просто в послушании.

б) Всеобщность. ― Во-вторых, за достоинство старчества ручается его всеобщность. Как Един есть Творец всех тварей невидимых и видимых, и все твари более или менее носят на себе отпечаток Божиих свойств, так естественно всем им должен быть присущ, по подобию своего Творца, и общий закон подчиненности низших тварей высшим. Этого требует и единство, и порядок всего мироздания, как множество разнообразных частей в одной благоустроенной машине. Так, мы знаем, что в мире ангельском низшие чины получают ведение о Недоведомом и Непостижимом и просвещение чрез высших или старейших чинов (св. Дионисий Ареопагит о Небесной иерархии). Души отшедших из сей жизни праведников вместе с ангелами благодействуют живущим на земле, вразумляя их и способствуя к богоугождению.

Минуя иерархическую соподчиненность в Церкви воинствующей, скажем, что подвизающиеся в жизни сей временной внити в живот вечный руководствуются (и иначе нельзя) советами и указаниями старейших или опытных в жизни духовной старцев. Прибавим к сему: всякое научное знание, искусство, художество и даже простое ремесло непременно требуют своих наставников. Самое, наконец, зло подчиняется тому же закону. Искусившиеся в порочной жизни бывают руководителями на пути порока еще неискусившихся.

Потому св. Григорий Синаит и говорит: «Невозможно кому-либо самому научиться художеству добродетелей, хотя некоторые пользовались своим опытом, как учителем. Ибо самому по себе, а не по совету преуспевших действовать ― самомнение наводит или, лучше, порождает. Если Сын (Божий) ничего от Себя не творит, но, как научил Его Отец, тако творит (Ср.: Ин. 5, 19, 10), и Дух глаголати имать не от Себя (Ср.: Ин. 16, 13): то кто помыслить может, что достиг такой высоты добродетели, на коей не имеет нужды в чьем-либо тайноводстве? Безумие паче, нежели добродетель, имеющим, кажется, таковый в самопрельщении».

в) Потребность старческого окормления. ― Потребность и даже крайняя нужда старческого окормления в отношении жизни духовной естественно вытекает из самой поврежденной грехом природы человеческой. Грех омрачил душевные очи человека. О духовных предметах он имеет самые смутные представления. Он и видя не видит, и слыша не слышит. Воспитанный среди мирских греховных обычаев и сам приобретший множество худых навыков, он часто имеет понятие о религии и нравственности самое поверхностное, а иногда совсем извращенное. Все такие люди, не исключая и так называемого образованного класса, водятся обыкновенно одною внешностию. Сходить в праздник в церковь, поставить пред иконою свечу, положить несколько поклонов ― вот и все делание духовное таких людей. А о том, что в храме Божием и вообще среди молитвы от сердца исходят помышления злые, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы и вообще помышления суетные, т. е. о всем постороннем, нужном и ненужном, сквернящие внутреннего человека (Mф. 15, 19, 20), ― об этом и горя мало. Часто таковые помышления и за грех не считаются. Между прочим, в этом-то и заключается самая суть зла и греха. А в наше ужасное время, прибавим к сему, разливается уже и совершенное неверие в Бога, в Промысл Божий и во все святое.

Худые помышления ― корни худых поступков. Потому преп. авва Дорофей и говорит: «Если ты будешь похотствовать, хотя бы ты сегодня и не прелюбодействовал, но похоть не перестанет внутренно смущать тебя, пока не вовлечет тебя и в самое действие. Если ты гневаешься и раздражаешься на брата своего, то когда-нибудь впадешь и в злословие; (потом) начнешь и коварствовать (против него) и, таким образом, мало-помалу идя вперед, дойдешь, наконец, и до убийства». Потому и Господь говорил фарисеям: фарисее слепый, очисти прежде внутреннее сткляницы и блюда (Mф. 23, 26). И через пророка: отимите лукавства от душ ваших пред очима Моима (Ис. 1, 16).

Затем еще большее затруднение. При слепоте нашей душевной и путь-то, которым мы должны следовать к горнему нашему отечеству, по словам Самого Господа, тесный (Mф. 7, 14), пролегающий посреди ужасных стремнин и пропастей. И потому требуется с нашей стороны большая внимательность и осторожность, чтобы идти этим опасным путем. И Св. Писание предостерегает нас в сем случае: да не уклонишися ни на десно, ни на лево, но путем царским ходи (Втор. 5, 32; 17, 11). И Сам Спаситель сказал: никтоже возложь руку свою на рало и зря вспять, управлен есть в Царствии Божии (Лк. 9, 62). Наконец, по словам преп. Иоанна Лествичника, «мы имеем врагов лукавых и злых, коварных, пронырливых, держащих огонь в руках и желающих сжечь храм Божий тем самым пламенем, который в нем, врагов сильных и никогда не спящих, невещественных и невидимых».

г) Опасность для проходящих жизнь духовную без духовного окормления. Потому и говорит тот же преподобный: «Прельстились те, которые, возложив упование на самих себя, сочли, что не имеют нужды ни в каком путеводителе».

«Как не имеющий путеводителя удобно заблуждает на своем пути, хотя бы и весьма был умен, так идущий самочинно путем иночества легко погибает, хотя бы и всю мудрость мира сего знал».

«Кто идет (иноческим путем) самочинно, без евангельского разума и без всякого наставления, ― говорит преп. Марк Подвижник, ― тот много претыкается, впадает во многие ямы и сети лукавого, и во многие впадает беды, и не знает, какой конец получит. Ибо многие прошли путь свой со многими трудами, подвижничеством и злостраданиями и многие труды претерпели Бога ради; но самочиние, нерассуждение и то, что они не искали от ближнего наставлений, соделало таковые труды их тщетными».

Причина же прелести самочинно живущих монахов, между прочим, есть то, что бесы всегда стараются показывать нам свет тьмою, а тьму светом, как сказано у св. апостола: сам сатана преобразуется во Ангела светла (2 Кор. 11, 14).

Духовное руководство ― незаблудный путь. «Невозможно, ― говорит Кассиан Римлянин, ― впасть в бесовскую прелесть тому, кто живет не по своему хотению и разумению, а по наставлению старцев. Не может лукавый враг посмеяться над неопытностию того, кто не привык, по причине ложного стыда, скрывать все возникающие в сердце его помышления».

«Как корабль (говорит св. Иоанн Лествичник), имеющий хорошего кормчего, при помощи Божией безбедно входит в пристань, так и душа, имея доброго пастыря, удобно восходит на небо, хотя и много грехов некогда сделала».

д) Признаки искреннего духовного отношения духовных детей к старцам-наставникам. Преподобные Каллист и Игнатий в Добротолюбии выставили пять признаков искреннего духовного отношения духовных детей к старцам-наставникам: 1) полная вера к своему наставнику и предстоятелю; 2) истина ― истинствовать пред ним в слове и деле; 3) не исполнять ни в чем своей воли, а стараться во всем отсекать оную, т. е. ничего не делать по своему желанию и по своему разумению, а всегда обо всем вопрошать и делать по совету и воле наставника и предстоятеля; 4) отнюдь не прекословить и не спорить, так как прекословие и спорливость бывают от рассуждения с неверием и высокомудрием и 5) совершенное и чистое исповедание грехов и таин сердечных.

Поясняя сей последний пункт, старец Амврсий говорит далее подробнее: «Духовное отношение требует от руководимых, кроме обычной исповеди пред Причащением Св. Таин (если, конечно, старец ― иеромонах и духовник), и частого по потребности исповедания старцу и духовному отцу не только дел и поступков, но и всех страстных помышлений и движений и таин сердечных, как о сем говорят Василий Великий в Правилах, пространно изложенных (вопр. 26), Симеон Новый Богослов в первой части Добротолюбия (гл. 122) и другие святые отцы».

е) Необходимость откровения помыслов. Исповедание это или откровение уже потому необходимо, что, по словам преп. Иоанна Лествичника, «помыслы, не объявляемые духовному отцу, переходят в дела». А «объявление и открытие пред отцами злых помышлений, ― по словам преп. Кассиана Римлянина, ― иссушает оные и ослабляет».

Кого же, собственно, должно иметь наставником? «Впрочем (говорит св. Григорий Синаит) не всех вопрошать надо, но одного того, кому и других управление вверено, кто жизнию блистает и кто, будучи беден, многих богатит, по Писанию (Ср.: 2 Кор. 6, 10). Многие неопытные повредили многим неразумным, за коих суд приимут по смерти. Ибо не всем принадлежит руководить и других, но тем, коим дано божественное рассуждение духовом, отличающее лучшее от худшего мечом слова. Каждый имеет свой разум и свое рассуждение естественное, деятельное или научное, но не все имеют рассуждение духовное. Почему Премудрый Сирах и говорит: Мирствующии с тобою да будут мнози, советницы же твои един от тысящ (Сирах. 6, 6). Не мал же труд найти руководителя незаблудного ни в делах, ни в словах, ни в разумениях. Незаблуден ли кто, узревается из того, если он имеет свидетельство от Писания и на деяние и на разумение, смиренномудрствуя в том, о чем должно мудрствовать».

Должно искать и молить Бога, чтобы указал незаблудного наставника. Многие в настоящее время, особенно из отвергающих путь духовного отношения, в оправдание свое ссылаются на недостаток и оскудение духовных наставников. Но св. Василий Великий говорит, что если кто усердно поищет доброго учителя, то и непременно найдет. И св. Симеон Новый Богослов учит: «Молитвами и слезами умоли Бога показать тебе человека, который бы мог хорошо упасти тебя». И далее говорит: «Лучше называться учеником ученика, а не жить самочинно и обирать бесполезные плоды своей воли».

Впрочем, если бы кто и по тщательном и усердном искании не мог обрести духовного наставника и руководителя, в таковой нужде старец о. Паисий Величковский в письме к иерею Димитрию предлагает следующий совет:

«В нынешние тяжелые времена, что достойно многого плача и рыдания при крайнем оскудении таковых наставников, если бы какие ревнители из иноков захотели таковым жительством угождать Богу, то Сам Бог и божественное писание преподобных оных отцов, общежительных наставников, даже и доселе сохраненное Божиим Промыслом, служит учителем и наставником. С рассмотрением внимая оному (писанию), как бы им самим, читающие со страхом Божиим и разумением могут отчасти, поспешествуемые Богом, и житию их богоугодному быть подражателями, будучи окормляемы и вразумляемы своим отцом, о имени Христовом собравшим их или ими единодушно выбранным, не от себя, но от Св. Писания и от того же учения святых отцов научающим духовных чад своих».

ж) Старец может и не иметь высоких духовных дарований. ― Прибавим еще к сему, что нет особенной нужды домогаться отыскивать старца-наставника с высокими духовными дарованиями, свидетельство чему можно видеть в Лествице. Тут только требуется человек, искусившийся в ратоборстве со страстями и невидимыми врагами, ― почему описываемый здесь старец о. Леонид так высоко ценил это искусство или опытность в жизни духовной и нередко имел обыкновение говорит: «искусство ― половина святости».

з) Значение духовного старца-наставника. ― А как высоко значение духоносного старца-наставника, можно видеть из слов преп. Феодора, игумена Студийского. Этот угодник Божий в предсмертном своем завещании братиям касательно выбора и назначения настоятеля пишет так: «Во-первых, оставляю вам (как наставника) господина и отца моего, и отца вашего, преподобнейшего затворника и отца, и светило, и учителя. Ибо он о Господе выше и меня, и вас; и он ― наша глава, хотя и подчинил себя, живя безмолвно в христоподражательном смирении. Его наставлениями и молитвами, верую, спасетесь, если только окажете ему должную благопокорливость и послушание… А потом, ― продолжает тот же св. отец, ― кого общим избранием боголепно поставите в настоятели, по предварительному отеческому совету, и кого будет желать все братство, на избрание того и я соизволяю».

и) Важность духовного отношения к старцам. ― Великая же важность духовного отношения к старцам добровольно подчинивших себя послушников доказывается особенно двумя следующими примерами. Преп. Феодор Студит пишет: «Один старец не раз приказывал ученику своему исполнить некоторое дело, но тот все отлагал. Недовольный сим старец в негодовании наложил на ученика запрещение ― не вкушать хлеба, пока не исполнит порученного дела. Когда ученик пошел, чтобы исполнить повеление, старец умер. После его смерти ученик желал получить разрешение от наложенного на него запрещения. Но не нашлось никого в пустынной местности, кто бы решился разрешить это недоумение. Наконец ученик обратился со своею просьбою к Константинопольскому Патриарху Герману, который для рассмотрения этого дела собрал других архиереев. Но ни Патриарх, ни собравшийся собор не нашли возможным разрешить епитимию старца, о котором даже неизвестно, имел ли он степень священства. Посему ученик до смерти принужден был питаться пищею из одних овощей».

В Прологе 15-го октября повествуется: «В скиту жил монах, который в продолжение многих лет был послушлив своему отцу; наконец, по зависти бесовской, отпал от послушания и без всякой благословной причины ушел от старца, презрев и запрещение, ибо он имел от старца запрещение (епитимию) за непослушание. Пришедши в Александрию, он был схвачен и принуждаем тамошним князем отречься от Христа, но остался непоколебим в твердом исповедании веры и за это был мучен и предан смерти. Христиане того града взяли тело нового мученика, положили в раку и поставили оную в святом храме. Но в каждую Литургию, когда диакон возглашал: „Елицы оглашеннии, изыдите“, ― рака с телом мученика, к удивлению всех, невидимою силою выносилась на паперть, а по окончании Литургии сама собою поставлялась опять в храме. Один александрийский вельможа молился о разрешении этого недоумения. И ему открыто было в видении, что замученный монах был ученик такого-то старца и за непослушание был связан от него епитимиею. Как мученик, он получил венец мученический, а как связанный запрещением старца, не может оставаться при совершении Божественной литургии, пока связавший не разрешит его.

Тогда же отыскан был старец, который пришел в Александрию и разрешил связанного от запрещения. С того времени рака уже никогда не трогалась со своего места».

к) История старчества. ― В заключение всего сказанного о старчестве, проследим вкратце историю старчества в монашеских обителях от начала до нашего времени, при сем имея в виду собственно Оптину пустынь.

Путь старческого окормления во все века христианства признан всеми великими пустынножителями, отцами и учителями Церкви самым надежным и удобнейшим из всех, какие были известны в Христовой Церкви. Старчество процветало в древних египетских и палестинских киновиях: впоследствии насаждено на Афоне, а с Востока перенесено в Россию. Но в последние века, при всеобщем упадке веры и подвижничества, оно понемногу стало приходить в забвение, так что многие даже начали отвергать его. Уже во времена Нила Сорского старческий путь многим был ненавистен, а в конце XVIII столетия и почти совсем стал неизвестен. Восстановлению в России этого основанного на учении свв. отцов образа монашеского жития много содействовал знаменитый и великий старец, архимандрит молдавских монастырей Паисий Величковский. Он с великим трудом собрал на Афоне и перевел с греческого языка на славянский творения аскетических писателей, в которых содержится учение о монашеском житии вообще и в особенности о духовном отношении к старцам. Вместе с тем в Нямецком и других подчиненных ему молдавских монастырях он показал и применение этого учения к делу. Одним из учеников архимандрита Паисия схимонахом Феодором, прожившим в Молдавии около 20 лет, этот порядок монашеской жизни передан описываемому здесь иеросхимонаху о. Леониду, а о. Леонид, как сказано выше, ввел старчество в Оптиной пустыни. Продолжателями же сего руководствования духовного были следовавшие по преемству старцы-наставники, ― иеросхимонахи: Макарий, Амвросий, Анатолий, Иосиф и игумен (впоследствии схиархимандрит) Варсонофий.