Глава 9
Хэйзел упала на асфальт. Руки, выставленные вперед, чтобы защитить лицо, ударились первыми, проскользив по дороге. Дыхание сбилось. Она покатилась боком, ободрав локти, которые тут же закровоточили, и сильно стукнулась затылком. Мгновение девушка не шевелилась: отплевывалась от грязи, ожидая, пока отступит боль. Она слышала, как продолжают крутиться колеса велосипеда, слышала и еще какой-то звук – к ней шел рогатый мальчик. Шаги раздавались так громко, будто ломались кости.
Он опустился на колени и склонился над ней.
Кожа его была очень бледной, будто побелевшей от холода. Принц все еще был в расшитом синем камзоле, что и все эти десятилетия; ткань потемнела от дождя, сапоги цвета слоновой кости покрылись грязью. Рога поднимались от висков и загибались назад, за остроконечные уши, прилегая к голове и заканчиваясь на уровне подбородка: издалека казалось, будто это просто толстые косы. Даже форма его головы – расположение скул, высота лба – немного отличалась от человеческой. В целом он казался более утонченным, как хрустальный бокал, представший перед тем, кто пьет только из обычных кружек. Глаза его были мшисто-зелеными – Хэйзел сразу подумала о глубоких омутах и ледяной воде. Он смотрел на нее своим потусторонним отрешенным взглядом, как будто чем-то озадаченный. Принц был таким же чудовищно-красивым, как и всегда. В этой красоте, казалось, можно захлебнуться.
– Что ты с ней сделал? – спросила Хэйзел, пытаясь подняться. Пижама прилипала к телу – кровь текла по коленям и рукам. Девушка не надеялась убежать – мышцы затвердели и болели.
Принц потянулся к ней, и Хэйзел поняла, что должна хотя бы попытаться. Она встала, шатаясь, сделала несколько шагов и увидела: девушка, лежащая в канаве – Аманда Уоткинс.
Кожа Аманды была белой – не бледной, не болезненной, а именно белой, как лист бумаги. Розовыми остались только кончики пальцев и круги вокруг глаз. Губы были слегка разомкнуты – в рот набилась грязь, а из уголков свисали виноградные лозы. Одна нога была обута в туфлю на высоком каблуке, а вторая – голая, в грязи.
– Аманда? – позвала Хэйзел, шатаясь из стороны в сторону. – Аманда!
– Мне ведома ты. Мне ведом твой голос, – хрипло произнес рогатый мальчик, будто кричал целую неделю. Он схватил ее за руку и, когда она к нему обернулась, уставился сияющими голодными глазами. – Ты та самая дева, что я ищу.
Она воображала, что всю свою жизнь провела в ожидании, когда он проснется и скажет ей такие слова. Но теперь, когда это произошло, ее охватил ужас. Девушка попыталась вырваться. Пальцы рогатого мальчика удержали Хэйзел на месте – холодные, как будто он погрузил их в ледяную воду; казалось, она ощутила ее кожей. Она открыла рот, чтобы закричать, но все, что сорвалось с ее губ – едва различимый хрип.
– Тихо, – повелительно сказал он. – Не смей кричать. Я знаю, кто ты, Хэйзел Эванс, сестра Бенджамина Эванса, дочь Грир О’Нил и Спенсера Эванса. Я признал твой голос. Мне ведомы все твои нелепые желания. Я знаю тебя, знаю, что ты сделала, и нуждаюсь в тебе.
– Ты… ты что? – Она представила себя девятилетней, шепчущей ему через стекло, и ее лицо залила горячая краска стыда – даже шея пошла красными пятнами. Так он действительно слышал все, что они ему говорили? Все те позорные вещи, которые были сказаны рядом с гробом, пока он там лежал?
– Пойдем, – он потянул ее на дорогу. – Надобно уходить. Здесь мы на виду.
Хэйзел снова попыталась вырваться, но принц все тащил ее вперед, сильно, до красных отметин, вцепившись в запястье.
– А Аманда? Мы не можем ее бросить! – закричала она.
– Она спит, – ответил он. – Возможно, в том моя вина, но не в моей власти что-либо изменить, да то сейчас и не важно. Ей, да и всем остальным придется только горше, если ты не откроешь мне, где он.
– Где кто?
– Меч, – сердито пояснил принц. – Которым ты меня освободила. Не играй в неведенье.
От ужаса у Хэйзел скрутило желудок. Она подумала о полупустом сундуке у себя под кроватью:
– Меч?
– Верни Верное сердце. Твоя участь будет легка, если просто сделаешь, как я прошу. Если же вздумала со мною шутить, мне придется показать тебе, почему это неразумно.
– Просишь? – автоматически переспросила Хэйзел. – Ты называешь это «просьбой»? – Она пожалела о своих словах тут же, едва они слетели с губ. Сначала нужно думать. Было странно куда-то брести, сознавая, что, возможно, рогатый мальчик тащит ее к месту расправы – и в то же время по непонятной причине неловко, что он будет убивать ее одетую в пижаму и сапоги. Знай она, что предстоит умереть от его руки, приоделась бы.
Губы принца почти изогнулись в улыбке, и он дернул девушку за руку:
– Прошу наимилейшим – из мне известных – способом.
– Нужна моя помощь? – спросила она. – Тогда сначала скажи, что сделал с Амандой.
Говоря, она нащупала в кармане куртки телефон. Рогатый мальчик, может быть, и магическое существо, но он проспал тысячу лет. Хэйзел была готова биться об заклад, что принц ничего не смыслит в современных технологиях.
– Я? Ты сильно заблуждаешься, если полагаешь, будто бы это сделал я. В окрестных лесах есть создания гораздо страшнее.
– Что за создания? – не сдавалась Хэйзел.
– Возможно, тебе доводилось слышать о существе, что раньше принадлежало к Народу, но стало потом чем-то другим. Она соткана из земли и веток, мха и виноградных лоз. Она охотится за мной. И это она напала на твою Аманду. Ни один клинок мира, кроме Верного сердца, не в силах ее даже поцарапать, посему ты должна понимать, что в твоих же собственных интересах – отдать мне меч.
«Вот те раз, – пронеслось у ошеломленной Хэйзел в голове. – Подумаешь. Всего-навсего легендарное чудовище из самого сердца леса». Она пыталась как можно меньше шевелить пальцами, набирая Бену сообщение и даже не глядя на телефон – сказывался многолетний опыт общения эсэмэсками на уроках: ПОМОГИ АМАНДА В БЕДЕ ТЕТЕРЕВИНАЯ УЛ!!! ЧУДОВИЩЕ!
– Ты даровала мне свободу, – он оглянулся на нее, и на мгновение девушке показалось, что под его холодной яростью скрывается что-то другое. – И, скорее всего, заплатишь за свою доброту дорогую цену. Почему же ты это совершила?
– Не знаю. До сегодняшнего вечера я и понятия не имела, что сделала это. Ты говорил, что слышал мой голос, а был там еще кто-нибудь? Кто-то, кто отдал мне приказ.
Он покачал головой:
– Только ты. Но в тот благословенный момент, когда я проснулся – по-настоящему проснулся, – уже ярко светило солнце, а ты ушла.
– Этого я не помню. Я вообще не помню, куда ходила прошлой ночью.
Рогатый мальчик вздохнул:
– Попробуй вспомнить. Призадумайся о судьбе Аманды Уоткинс, которую, насколько мне ведомо, ты недолюбливаешь. Но в следующий раз жертвой может стать тот, кто тебе люб.
Эти слова заставили девушку вздрогнуть. Принц был незнакомцем, чужаком, но все же в том, как он говорил и как сжимал ее запястье, было что-то смутно близкое. Она множество раз представляла себе сцены вроде этой, и теперь идти рядом с ним по тусклому лесу было наполовину кошмаром, наполовину мечтой – равно призрачными. У Хэйзел закружилась голова, как будто она сейчас упадет в обморок. Ей бы и хотелось упасть, лишь бы сбежать от этого ужаса.
– Даже если она мне не нравится, это не значит, что я хочу ее смерти.
– Тогда… – ответил он, будто это все решало, – возрадуйся. Жизнь в ней еще теплится.
Принц на нее даже не взглянул. Просто шел вперед.
Они свернули с дороги – теперь приходилось продираться через кусты. Сердце Хэйзел билось так сильно, будто собиралось выскочить из груди.
В кармане загудел телефон. Девушка не рискнула посмотреть, но ей стало гораздо спокойнее, когда она поняла, что Бен получил сообщение и Аманду найдут.
– Мы оставили тебе еду и всякое такое, – сказала Хэйзел, пытаясь заполнить повисшее молчание и заглушить телефон, который снова зажужжал. Должно быть, звонил Бен. – Мой брат и я – мы на твоей стороне.
Рогатому мальчику не нужно знать, что у нее есть сомнения относительно его истории.
На лице принца мелькнула обида:
– Я не домовой и не дух очага, чтобы меня задабривать.
– Мы не пытались тебя задобрить, – ответила Хэйзел. – Просто хотели быть вежливыми.
Учитывая одержимость Народца манерами, девушке стало интересно, испытывает ли он хотя бы малейшие угрызения совести, таща ее по лесу.
Рогатый мальчик немного склонил голову, и его губы тронула легкая улыбка. Хэйзел показалось, что в этот момент он действительно почувствовал отвращение к самому себе.
– Можешь называть меня Северином, – сказал он. – Теперь мы оба вежливы.
Это было самое близкое к извинению, что мог позволить себе Народец – учитывая, как высоко они ценят свои имена. Может быть, он и в самом деле чувствовал угрызения совести, но Хэйзел показалось, что это не имеет значения. Что бы им ни двигало, это было нечто посерьезнее правил этикета.
Время летело незаметно, пока они шли: она – спотыкаясь, он – шагая рядом и дергая ее за руку, если она отходила слишком далеко или двигалась слишком быстро. Тело все еще болело после падения с велосипеда, в голове гудело. Они брели до тех пор, пока не оказались возле рощи.
Северин отпустил ее и направился к разбитому гробу.
– Знаешь, из чего он был справлен? Не из стекла, – сказал он, пробегая пальцами по подкладке. – Не из хрусталя. И не из камня. Из слез. Почти несокрушимый. Его смастерил один из лучших умельцев во всем волшебном царстве, Гримсен. Дабы удержать чудовище.
Хэйзел оцепенело потрясла головой:
– Тебя?
Он фыркнул.
– Неужто старые добрые истории забыты ныне?
– Что мы здесь делаем? – спросила Хэйзел.
Он глубоко вздохнул.
– Ты должна припомнить, у кого было Верное сердце. Кто вручил его тебе и направлял твою руку? Кто повелел тебе разбить гроб и разрушить проклятие?
– Я не могу…
– Можешь, – мягко возразил он, поднеся руку к ее щеке. Холодные пальцы коснулись горячей кожи: принц убрал прядь волос с лица девушки. Хэйзел вздрогнула. – Ради всех нас, ты должна.
Она покачала головой, думая о мече, найденном у озера Уайт много лет назад и теперь исчезнувшем из-под ее кровати.
– Даже если бы я знала, где сейчас меч, почему ты считаешь, что рассказала бы тебе?
– Мне ведомо, чего ты от меня хочешь, – проговорил принц, подходя ближе. Все вокруг померкло. Он приподнял подбородок девушки, поворачивая ее лицо к своему. – Мне ведом каждый твой секрет. Все твои мечты. Позволь убедить тебя.
И, прижав Хэйзел к темному стволу дерева, рогатый мальчик поцеловал ее. Его губы оказались горячими и сладкими. Жаркая, сковывающая тьма вытеснила все мысли девушки, по коже побежали мурашки.
Через мгновение Северин отступил, и Хэйзел оторопело пригладила пижамную кофту.
– Бенджамин, – сказал Северин в темноту. – Покажись. Не тревожься, что прервал нас.
– Отвали от нее! – раздался дрожащий, но полный решимости голос Бена, подходившего к ним с другой стороны рощи.
Хуже всего в том, чтобы быть рыжей, подумала Хэйзел, то, как ты краснеешь: сначала щеки, потом шея, и вот ты уже чувствуешь, будто твоя голова воспламеняется.
Бен вышел из тени, его лицо тоже пылало. В руках он держал топор, которым мама колола растопку для печки в студии.
– Хэйзел, ты в порядке?
Брат пришел спасти ее, как в прежние времена. Она не могла до конца в это поверить.
Эльфийский рыцарь улыбнулся, и его глаза вспыхнули каким-то странным светом. Он лениво шагнул к Бену, разведя руки в приглашающем жесте:
– Собираешься разрубить меня надвое, словно сказочный дровосек?
– Собираюсь попробовать, – ответил Бен еще сильнее задрожавшим голосом. Он был высокий и нескладный, веснушчатый и весь как будто на шарнирах. Он не казался опасным – даже топор держал с видимым усилием. Хэйзел захлестнула горячая волна стыда: брат видел, как рогатый мальчик ее поцеловал, а ведь он так долго был их общим увлечением.
– Бен, – пробормотала Хэйзел. – Бен, я в порядке. Если кто здесь и должен сражаться, то это я.
Брат сверкнул на нее пристальным взглядом:
– Потому что тебе не нужна ничья помощь, да?
– Нет, не поэтому… – она успела сделать к нему лишь один шаг, прежде чем Северин выхватил золотой кинжал.
– Лучше бы никому из вас со мною не тягаться, – предупредил принц. – Замах твой могуч, и оружие способно ранить глубоко, но, бьюсь об заклад, я быстрее. Так что же ты вознамерился свершить? Броситься на меня? Размахивать топором во все стороны, надеясь на неверную удачу?
– Просто отпусти ее домой, – сказал Бен. Его голос по-прежнему дрожал, но он не отступил – ни на дюйм. – Ей страшно. Уже за полночь, она толком не одета. О чем ты вообще думал, хватая ее вот так?
Северин скользнул немного ближе, легко, как танцор:
– Наверное, мне стоило схватить вместо нее тебя?
Бен вздрогнул, как будто от пощечины:
– Не знаю, что ты там себе напридумывал…
– Бенджамин, – проговорил Северин, понизив голос. Его лицо было нечеловечески красиво, а глаза столь же холодны, как небо за облаками, где воздух слишком разрежен, чтобы дышать. – Я слышал каждое слово, что ты когда-либо мне говорил. Каждое медово-серебристое слово.
Уязвленный Бен покраснел еще сильнее. Хэйзел хотела крикнуть ему, предупредить, что Северин говорил ей то же самое, и с ней это сработало, но побоялась отвлечь брата. Бен и Северин начали осторожно кружить друг возле друга.
– Я не уйду без Хэйзел, – сказал Бен, задирая подбородок. – Ты не заставишь меня бросить сестру.
Он рисковал жизнью. Его пальцы уже не были такими быстрыми, как прежде, и на шее не висела дудочка на грязном шнурке. Он больше не мог играть, а на мечах в жизни не сражался. Хэйзел должна была что-то сделать – она должна была спасти Бена.
Девушка схватила самую большую палку, какую смогла найти. Странно, но ощущение тяжести в руке ее успокоило, и она автоматически встала в стойку – это оказалось просто, как дышать. Как только начнется сражение, она бросится на Северина и попытается застать его врасплох. Может, это и не благородно, но с тех пор, когда она играла в рыцаря, прошло уже слишком много времени.
– Не глупи, – посоветовал Северин Бену. – Я бился на мечах еще ребенком. Видел, как зарезали мою мать. Я ранил, убивал и проливал кровь. Тебе не победить меня. – Он взглянул на Хэйзел. – Твоя сестра, по крайней мере, знает, что делает. Ее стойка хороша. Твоя – ужасна.
Вот и весь «врасплох». Оставалось надеяться на слепую удачу.
– Собираешься убить меня, так давай, – сказал рогатому мальчику Бен. – Если хочешь забрать ее, тебе придется это сделать!
Следующее мгновение растянулось в вечность. Северин занес свой кинжал. Их с Беном взгляды сцепились, как будто колючка впилась в шелк.
Хэйзел затаила дыхание.
Внезапно эльфийский рыцарь фыркнул, вложил кинжал в ножны и, странно глядя на Бена, покачал головой. А потом отвесил изящный церемонный поклон, чуть ли ни касаясь рукой земли.
– Тогда ступайте. Ступайте, Хэйзел и Бенджамин Эвансы, – сказал Северин. – Этой ночью я больше вас не задерживаю. Но наше дело еще не сделано, а предприятие далеко от решения. Я приду к вам снова. И когда это произойдет, вам надлежит быть готовыми сделать так, как мне надобно, – с этими словами он развернулся и устремился вглубь леса.
Хэйзел посмотрела на Бена. Он дышал часто-часто, будто после настоящей драки. Топор выпал из его рук на землю, и он смотрел на него дикими, широко раскрытыми глазами.
– Что это было? Хэйзел, я серьезно. Безумие какое-то…
Она покачала головой, не менее озадаченная:
– Думаю, ты впечатлил его силой своего безрассудства. Как ты меня нашел?
Уголки его губ опустились.
– На Тетеревиной улице тебя не было, так что я отследил твой телефон по GPS. Он показал точку недалеко от гроба, и я понял, что ты направляешься туда.
– Откуда это? – спросила Хэйзел, подходя к нему. Она была слишком счастлива, что брат здесь, чтобы ругать его за то, какой опасности он себя подверг. – Господь бережет дураков, пьяниц и тупиц с топором?
Он осторожно коснулся ее плеча и погладил его сквозь ткань, будто представляя, как болели все ее ссадины. Хэйзел поняла, что после падения была вся в грязи – в грязи и крови.
– Ты правда в порядке? – спросил Бен.
Хэйзел кивнула:
– Свалилась с велосипеда, когда увидела его с Амандой. Я в порядке, а вот она – не уверена…
– Я позвонил в полицию, так что они кого-нибудь пришлют. Надеюсь, ты расскажешь мне, что делала на Тетеревиной улице?
«Следила за тобой», – хотела ответить девушка, но слова застряли в горле. Если она так скажет, он спросит про сережку, а потом задаст и все неизбежно вытекающие из этого вопросы.
Так что Хэйзел залезла в машину, опустила голову на приборную панель и взмолилась:
– Я ужасно устала. Давай просто поедем домой?
Бен коротко кивнул и присел возле сестры на корточки, глядя на нее в открытую дверь машины и явно подавляя вопросы. В лунном свете его голубые глаза казались черными.
– Ты точно уверена, что в порядке?
Хэйзел кивнула:
– Благодаря тебе.
Он улыбнулся, поднимаясь, и пригладил ее волосы.
– Наш принц действительно что-то с чем-то, да?
Хэйзел кивнула, вспоминая, как губы рогатого мальчика приближались к ее губам.
– Северин, – сказала она. – Нашего принца зовут Северин.
Однажды, когда Хэйзел была совсем маленькой, Бен рассказал ей сказку о великом маге, который вынул сердце из груди и спрятал в дупле – так что, когда враги попытались заколоть его в самое сердце, он не умер. С тех пор Хэйзел прятала свое сердце в сказках о рогатом мальчике. Всякий раз, когда кто-то причинял ей боль, она утешалась мечтами, что принц был отчаянно, волнующе и немного пугающе в нее влюблен.
Эти грезы хранили ее сердце в безопасности. Но теперь, когда она думала о Северине, вспоминала его мшисто-зеленые глаза и ужасный трепет от его слов, она больше не чувствовала себя в безопасности.
Она ненавидела его за то, что он проснулся и, став реальным, похитил ее мечты о нем.
Он больше не был их принцем.