ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ «ПОД КОЛПАКОМ» КОНТРРАЗВЕДКИ
Анекдот в тему
В разгар «холодной войны», после долгих и упорных трудов сотрудники ЦРУ завербовали в Москве на меркантильной основе особо ценного агента — кремлевского сантехника Жоржа Картблявцева.
На контрольной явке, которая конспиративно проходила на Красной площади под чугунной крышкой канализационного люка, сам руководитель посольской резидентуры ЦРУ в Москве снабдил агента миниатюрным фотоаппаратом и дал секретное задание чрезвычайной важности. Нужно тайно установить фотоаппарат в Кремле, но в таком месте, где никому бы и в голову не пришло его искать, и сделать крупным планом компрометирующие портреты членов Политбюро ЦК КПСС.
Через две недели агент Картблявцев доложил о выполнении задания и принес американцам пачку фотографий.
— М-да, — задумчиво произнес по-американски резидент ЦРУ. — Портреты интересные, необычные, сделаны крупным планом и с душой (вероятно, допущена неточность перевода. По контексту последнее слово нужно читать: «с душком»). Вот только какие-то они все похожие... Ни глаз, ни лба, ни подбородка, да и носы какие-то непонятные... Одни только щеки обвисшие и рот между ними... Да и тот почему-то расположен вертикально?
— Сер (опять неточность перевода, видимо, нужно читать: «сэр») американский разведчик, — оправдывается особо ценный агент-сантехник. — Ракурс был такой, по-другому подлезть никак не мог. Вот и лица одинаковые. Зато сигары, которые изо рта торчат, у всех разные...
Удивительная это вещь — оперативная игра контрразведчиков со спецслужбами других стран. Здесь все тайна. Зачастую и годы не властны над грифом «Совершенно секретно». Впрочем, иногда бывают исключения.
Длившаяся пятнадцать лет операция органов госбезопасности против военно-морской разведки США под кодовым названием «Финансист», стала достоянием гласности не только потому, что прошли годы, и мы можем назвать имена некоторых участников, в общем, и не таких уж исторически далеких событий. Присутствует еще один момент, который вынуждает нас приоткрыть завесу секретности.
Дело в том, что как бы ни развивалась специальная аппаратура и техника, которую в просторечии называют шпионскими примочками, агентурная разведка была, есть и, пока перед различными спецслужбами стоит задача добывать секреты другого государства, будет являться универсальным средством для получения разведывательной информации. Об этом ярко свидетельствуют разоблачения отечественной контрразведкой агентов иностранных спецслужб из числа граждан России. И в выборе средств противник особо не церемонится. Элементарный подкуп, циничный шантаж, кощунственные угрозы, и даже игра на высоких чувствах — все идет в ход. Именно здесь вступает в силу хрестоматийное соперничество меча и щита, нападения и защиты. И в центре этого противоборства находится человек. Сильный или слабый, жадный или бескорыстный, злой или добрый... Для одних он шпион и предатель, достойный презрения, для других — секретный источник ценной информации, конфидент, о котором, впрочем, его кураторы из зарубежных спецслужб часто забывают, стоит ему лишь утратить свои оперативные возможности или «проколоться», выполняя деликатное задание.
Но этот рассказ о другом человеке.
Американцы считали его своим — проверенным и надежным источником секретных сведений. А он был до мозга костей нашим. Но об этом знали лишь несколько человек с Лубянки. Для всех других — он самая заурядная, ничем не примечательная личность, просто человек из толпы, обычный среднестатистический россиянин.
Именно с ним мы предлагаем читателю окунуться в стихию тайной борьбы, понять изнутри скрытые механизмы секретного противостояния и способы негласного управления действиями противника, познать железную логику анализа и восхититься едва ли ни мистической силой предвидения и выбора среди широчайшего веера возможностей единственно правильного решения. В этом нам помогут несколько пухлых папок оперативных документов, еще недавно носивших гриф особой секретности, а также комментарии и разъяснения профессионального контрразведчика—непосредственного участника этих событий. С точки зрения теории и практики работы спецслужб он поможет распутать затейливую вязь событий, восполнить отсутствующие детали, которые в силу своей специфики никогда не станут достоянием гласности или по различным причинам просто не попали в секретные отчеты, шифртелеграммы и сводки.
Жаль только, что своими впечатлениями уже не сможет поделиться главный герой этих событий.
* * *
Классическая интрига — вербовка американскими разведчиками шпиона и получение с его помощью разведывательной информации— в этой истории была дополнена главным обстоятельством: практически вся работа спецслужб США велась по сценарию, разработанному на Лубянке. За те полтора десятка лет мир пережил многие события. Война во Вьетнаме, культурная революция в Китае, события 1968 года в Чехословакии. И все эти факты, так или иначе, находили свое отражение в незаметном для стороннего глаза поединке, который вели между собой две могущественные спецслужбы мира.
Дать экспертную оценку хранящимся в сейфах контрразведки материалам оперативной игры я попросили одного из основных разработчиков операции — генерала контрразведки Евгения Телегуева. Это человек удивительной судьбы. 17-летним мальчишкой он защищал Москву в рядах ОМСБОНа. Зимой 1942 года в составе отряда Михаила Прудникова был переправлен через линию фронта в район Полоцка и вскоре возглавил диверсионно-разведывательную группу. На его личном счету 20 пущенных под откос фашистских эшелонов. Ему повезло, он остался жив. Видно хранил его партизанский бог — Густой Лес, а еще — боевая удача, юношеская отвага, риск на грани безумия и бесшабашная смелость.
После войны — борьба с бандформированиями в Прибалтике, затем работа на оперативных и руководящих должностях в Центральном аппарате органов госбезопасности и территориальных управлений. И, вопреки расхожему мнению, генеральское звание было для него не свалившимся на погоны счастьем, а кровью и потом выстраданной заслугой, которой достоин далеко не каждый начальник с широкими лампасами на штанах.
Но это, как говорится, к слову...
ПРОЛОГ
История эта началась еще в Первую мировую войну.
Плавал на российских торговых судах машинист Матвей Мельничук. Не то чтобы горе мыкал, но знал цену собственным трудом добытой копейке, а потому и не шиковал. Зато свет посмотрел, побывал в Англии, Франции, Канаде, США. Первая мировая война обошла его стороной, даже не опалила своим огненным дыханием. Но где бы он ни был — везде одно: бедные беднеют — богатые богатеют; народ кровь льет, голодает — власть жрет, мошну набивает. А на Родине, в России—революция!!! Долой буржуев! Братство! Равенство! Счастье! Хлеб — голодным! Земля — крестьянам! Мир — народам!
Наверное, поэтому, вернувшись в 1918 году во Владивосток, вступил Матвей в добровольческий отряд Красной гвардии и сражался в забайкальских степях против банд атамана Семенова. Затем служба в сибирской морской роте, борьба с белочехами в составе регулярных частей Красной армии.
Весной 1922 года вместе с полковыми дружками то ли по пьяному разгулу, то ли от чувства пролетарской ненависти к паразитам-богачам ограбил Мельничук дом крупного торговца Никонова. Испугавшись ответственности — в Рабоче-крестьянской Красной армии за вооруженный разбой строго спрашивали — дезертировал и, скрываясь от властей, весной 1924 года нелегально бежал в Китай.
Вот тут и пришлось пупок в узел завязать. Вкалывал, как вол, чтобы к вечеру на рисовую лепешку и чечевичную похлебку заработать. Можно сказать, повезло ему. Ни с голоду в подворотне не помер, ни холера его не забрала, ни под нож в пьяной драке не попал. Со временем к местной жизни приспособился, новые друзья появились, и даже не самая грязная работа подвернулась.
Неизвестно, какими путями, но удалось Матвею достать липовый эмигрантский паспорт на имя Андрея Мерзлицкого. С ним бывший матрос добрался до Шанхая, где на новые установочные данные получил уже законные китайские документы. Как и с чьей помощью удалось ему это сделать — история умалчивает.
Впрочем, судьба не особо испытывала на излом русского эмигранта. Да и сам он был парень не из дураков. Голова — светлая, руки — золотые, трудолюбия тоже хватало. Звезд с неба не срывал,—трудился автомехаником, водолазом в китайских и английских компаниях. Легкий на подъем, работал в Гонконге, Индокитае, Индии, на Филиппинах, Тайване и даже на Борнео. Когда японцы оккупировали Сингапур, бежал на Яву, затем в Австралию.
В 1943 году, в разгар войны, поступил Мельничук-Мерзлицкий на службу водолазом в ВМС США и дослужился — вот уж действительно повезло — аж до капитана. После войны он еще три года носил американскую военно-морскую форму, но потом уволился и осел на постоянное жительство в Сеуле. Когда в 50-м году, во время Корейской войны, войска КНДР заняли этот город, Мерзлицкий, как этнический русский, да к тому же эмигрант, незаконно покинувший Родину, был задержан и выслан в СССР.
Но Родина встретила своего сына-скитальца не по-матерински.
Из материалов оперативной разработки.
«Следственной частью по особо важным делам МГБ СССР установлено, что в 1927 году в гор. Шанхае Мельничук был завербован в английскую разведку руководителем ее местного филиала Джоном Куком. Выполняя задания, собирал и передавал ему и английскому агенту Эллерсу развединформацию о гоминдановской авиации (база гор. Нанкин), использовался в изучении проживавших в Шанхае русских, подозревавшихся в связях с разведорганами СССР. Также имелись материалы о его причастности к американской разведке.
***
На судебном заседании Мельничук подтвердил связь с английскими разведорганами и 16 мая 1953 года был осужден но статье 58—1—6 УК РСФСР к 25 годам ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь) с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества. Упомянутый выше Эллерс осужден к ВМН (высшая мера наказания). Обвинение в причастности подсудимого к американской разведке доказано не было.
***
17 июня 1956 г. Мельничук освобожден из-под стражи постановлением комиссии Президиума Верховного Совета СССР. Мера наказания была сокращена до фактически отбытой».
На этом, казалось бы, и всей истории конец. Но...
В эпоху «холодной войны» и обострившегося противостояния между СССР и США советская контрразведка не могла забыть о хоть и бывшем, но все же английском шпионе и капитане американских ВМС. Нет, его не увольняли с работы, не лишали гражданских прав и уж тем более не упекали в психушку. Просто вели оперативное наблюдение. Так, на всякий случай. А вдруг на изменника, английского шпиона и военного экс-моряка Соединенных Штатов попытаются выйти его бывшие сослуживцы, причастные к военно-морской разведке США, или сотрудники спецслужб Ее Величества? Подобных примеров в те времена было немало.
Упорство контрразведчиков не пропало даром. Впрочем, полученная оперативным путем информация была малозначительной и особого интереса на первый взгляд не представляла.
Итак, через несколько лет сотрудникам госбезопасности становится известно, что при аресте Мельничук утаил финансовые документы, оставшиеся у него после службы в ВМС США — чековую книжку корейского банка на 1000 долларов и два именных чека на сумму 5350 долларов. Хоть американская валюта и стоила по тем временам всего 63 копейки за доллар, но на черном рынке за «зеленые» давали значительно больше. Так что в сравнении со среднестатистической зарплатой советского гражданина в 75—100 рублей банковские векселя, которые хранил Матвей в укромном местечке, были ох какие солидные.
Опять же, как чекисты могли распорядиться этими сведениями? Самый простой и тривиальный способ — вновь засадить Мельничука в тюрьму за незаконное хранение валюты. Ведь в те годы подобный криминал вполне мог потянуть года на три, а то и на пять... Но, во-первых, чек — это еще не валюта, а во-вторых — есть ли смысл снова отправлять на нары человека, и без того вдоволь хлебнувшего лагерной баланды? И, наконец, третье, пожалуй, самое главное. Именно в то время страна узнала о культе личности Сталина и репрессиях 30-х, конца 40-х и начала 50-х годов. Узнала, осмыслила и ужаснулась. И наступившая оттепель 60-х годов не располагала к новому витку ГУЛАГовского беспредела.
Тем временем Матвей Мельничук, будучи уже пожилым человеком, испытывал некоторые трудности со здоровьем, да и материальные проблемы давали о себе знать. Вот и стал он активно искать способы для обмена чеков на деньги. В ту пору совершить это можно было одним-единственным способом — за границей в финансовых или государственных учреждениях США.
Но как это сделать? Самому выехать за границу и пытаться нечего. С таким шлейфом антисоветских преступлений и статей Уголовного Кодекса РСФСР за измену Родине он на всю жизнь остался невыездным.
Несколько попыток переправить документы за рубеж со своими друзьями — моряками дальнего плавания не увенчались успехом. Весной 1965 года одна из подобных затей вообще окончилась странным образом. После долгих уговоров и за определенный процент от планируемой выручки один из ходивших в загранку знакомых Матвея Мельничука отважился на рискованное мероприятие. Когда во время стоянки корабля в порту японского города Осака экипаж сошел на берег, моряк улучил момент, под благовидным предлогом «оторвался» от группы (в те годы советским гражданам не рекомендовалось в одиночку гулять по иностранным городам) и, попетляв по улочкам, добрался до американского консульства. Здесь он рассказал местному сотруднику, некоему Георгию Винценту, историю Мельничука и показал американцу чек. Дипломат внимательно выслушал нежданного советского гостя, задал несколько уточняющих вопросов и о владельце чека, и о самом моряке, дотошно осмотрел (разве что на зуб только не попробовал) уже изрядно потрепанную финансовую бумажку с водяными знаками, но... вместо денег передал посетителю расписку, написанную от руки на листке бумаги, вырванном из обычного блокнота. И еще... — странную монету достоинством в одну иену с искусно просверленной небольшой дыркой. Вторая, точно такая же, осталась у Винцента. Сопровождалась передача этого «сувенира» уверениями в том, что монета, словно волшебный талисман, откроет перед се владельцем двери американских посольств и консульств в любой стране мира...
Вопросы эксперту:
—Евгений Алексеевич, начало—словно в детективе. Особенно эти монеты с дыркой,
—Две монеты, просверленные насквозь в определенном месте, — классический образец вещественного пароля. Одна остается у представителя спецслужбы, вторая передается агенту. На очередной встрече, когда бы и где бы она ни происходила и кто бы в ней не участвовал, совмещение монет и совпадение отверстий свидетельствует о том, что встречаются люди, которые могут доверять друг другу.
Вещественные пароли активно использовались спецслужбами разных стран еще со времен Первой мировой войны. В качестве них могли выступать разрезанные особым образом фотографии, денежные купюры, почтовые марки и другие предметы. В середине прошлого века спецслужбы стали использовать для передачи своим агентам более сложные пароли, которые было достаточно трудно подделать, — те же самые монеты, просверленные или распиленные особым образом.
— Но зачем это нужно? Ведь агент и разведчик знали друг друга в лицо?
— Не всегда. Личные встречи профессиональных сотрудников зарубежных спецслужб со своими конфидентами из числа советских граждан в ту пору происходили достаточно редко. И зачастую со стороны разведок в них участвовали разные люди. Да и завербованный агент в силу разных обстоятельств мог передать свою часть вещественного пароля другому человеку, которого он посвятил в тайну секретного сотрудничества с разведкой другой страны. Вот и получалось, что пароль был некой верительной грамотой, символом того, что его обладателю можно было доверять. Впрочем, это не исключало со стороны спецслужб дополнительной проверки нового человека, обладающего паролем.
— Значит, в американском консульстве в Осаке состоялась вербовка советского моряка?
— Скорее всего, произошло то, что мы называем «вербовочной ситуацией». Если бы наш гражданин представил американцу секретные сведения, получил деньги, согласился оказывать ему помощь, дал подписку или каким-то другим способом закрепил акт своего согласия на тайное сотрудничество, то господина Винсента можно было бы поздравить с приобретением конфидента из числа советских граждан. Но, к счастью, наш соотечественник оказался выше этого.
— А чек Мельничука?
— Он остался у американца.
— Создается впечатление, что вы с самого начала контролировали эту ситуацию.
— Конечно, эти события развивались не без нашего участия. Но об отдельных деталях, особенно на начальном этапе событий, мы узнали несколько позже.
— Материалы дела о вербовочной ситуации в американском консульстве в Осака составлены так подробно, будто кто-то из советских контрразведчиков сидел там под столом и все слышал.
—Конечно, под столом там никто не сидел, но весь происходящий в консульстве разговор мы узнали с документальной точностью уже через несколько дней после возвращения моряка во Владивосток.
— Он был вашим негласным помощником?
— Ну почему помощником? Он оказался нормальным человеком, который понял, что попал в сложную ситуацию, из которой сам не смог бы выпутаться. В те времена сотрудники органов госбезопасности часто выступали перед населением с беседами и лекциями о происках западных спецслужб. Рассказывали о различных формах вербовок советских граждан, сборе разведывательной информации. Подобные инструктажи проводились и с экипажами судов, уходящих в загранплавания. Так что нет ничего необычного в том, что этот человек обратился в органы госбезопасности и честно рассказал о своих приключениях.
— И после этого ему не запретили загранплавания?
— Что за бред? Конечно, нет. Он продолжал работать на кораблях торгового флота и еще не один десяток раз побывал за границей.
ВЕРБОВКА
Казалось, Мельничук испробовал все возможные варианты. Тщетно. Чека нет, а вместо него — непонятный японский сувенир, — хоть шнурок в дырку продень, да носи эту монету на шее...
Вот тут-то и свела судьба бывшего водолаза с Арнольдом Караваевым — подменным капитаном Дальневосточного пароходства, ходившим время от времени в загранрейсы.
Из материалов разработки
«Караваев Арнольд Валентинович, 1930 года рождения, уроженец гор. Иркутска, русский, член КПСС (Коммунистическая партия Советского Союза), образование высшее, окончил Владивостокское инженерное училище, женат, владеет английским языком, допущен к загранплаваниям. Является патриотом своей Родины. В экипаже пользуется уважением. Энергичен, активен, в сложных ситуациях предпочитает нестандартные решения, любитель острых ощущений. Азартен, по головы не теряет, спиртные напитки употребляет в меру, увлекается охотой, рыбалкой, автоделом. Проживает в гор. Владивостоке».
***
Их шапочное знакомство состоялось давно, когда Мельничук участвовал в ремонтных работах корабля, на котором Караваев плавал по распределению после окончания училища. И вот спустя 10 лет они встретились в больничной палате, где молодой капитан проходил диспансеризацию, а бывший водолаз лежал с гипертоническим кризом. Полмесяца, проведенные в стенах лечебницы, сблизили их. По-стариковски разоткровенничавшись, Мельничук поведал о своих приключениях за границей и неоплаченных векселях. Дело порешили быстро. За чисто символическое вознаграждение Караваев согласился во время ближайшего рейса в японские порты наведаться в американское консульство, предъявить расписку и напомнить американцам о чеках. На всякий случай и просверленную монету решил с собой прихватить.
Вопросы эксперту:
—Евгений Алексеевич, похоже, что о Караваеве вы узнали еще до его поездки в Японию? Но как контрразведка «вычислила» Караваева? Было ли это результатом тотальной слежки за каждым советским человеком, побывавшим за границей, велась предметная работа по конкретным лицам или вы работали, что называется, от противника?
— Ни одна спецслужба мира, какой бы разветвленной и всемогущей она ни была, не может следить за каждым гражданином своей страны. В данном случае сработала система контрразведывательных мер. И, как иногда бывает в оперативной работе, помог случай. К сожалению, трагический. Он произошел примерно в то же время и взбудоражил все Дальневосточное пароходство.
— Что за случай?
—На советском торговом судне, возвращавшемся из Японии, повесился один из членов экипажа. При осмотре места происшествия была найдена пространная предсмертная записка, в которой самоубийца рассказал, что несколько месяцев назад был завербован американской разведкой и передавал ее представителю важные сведения.
Судя по всему, глубокое осознание своей вины, безысходность положения и толкнули человека на роковой поступок. А письмо стало не только актом покаяния, но и своеобразным предостережением в назидание всем тем, кто мог оказаться в подобной ситуации.
Контрразведчики Владивостока провели глубокое расследование этой трагедии и самого преступления, связанного с изменой Родине. Конечно, вся работа велась без лишней огласки, и даже факт предательства был скрыт от окружения, друзей и родственников покойного.
В оперативную проверку попали не только связи самоубийцы, но и те, кто в той или иной мере был замечен в контактах с американцами. Работа была проведена колоссальная. Самое важное в том, что никто из проверяемых советских граждан так никогда и не узнал, что находился под пристальным вниманием контрразведки. Таков был уровень конспирации, оперативного мастерства и профессионализма.
Конечно, в круг изучаемых лиц попал и Матвей Мельничук, в процессе наблюдения за которым стало известно и об Арнольде Караваеве, и о задуманном предприятии.
—А упоминалось ли в письме покойного моряка имя его американского вербовщика?
—Конечно, кое-какие сведения были, в том числе и имя американца. Но мы прекрасно понимали, что это мог быть и псевдоним сотрудника спецслужб США. Поэтому глубокому анализу подверглись материалы в отношении представителей американской разведки и контрразведки, работавших в Японии. Посылались запросы далее в спецслужбы дружественных стран. В результате этой работы от коллег из чехословацкой разведки была получена информация о том, что в политической секции американского посольства в Японии работает некий Родней Карлсон. Он занимается вопросами советско-японских отношений и изучением граждан социалистических стран, посещающих Страну восходящего солнца. Анализ посмертного письма, сведения чехословацких друзей и информация наших закордонных источников с большой долей вероятности свидетельствовали о том, что вербовщиком повесившегося американского агента мог быть именно Карлсон.
— Следовательно?
— Следовательно, нам, прежде всего, предстояло выяснить, а не является ли этот Родней Карлсон и Георгий Винцент одним и тем же человекам А если это разные люди, то как связаны между собой в вербовочной работе против советских граждан.
— То есть, выявив однажды иностранного разведчика-вербовщика, контрразведка продолжает следить за его деятельностью?
— Конечно. И как бы он ни маскировался, сколько бы имен ни менял, мы находим его и, если видим, что он активно устанавливает контакты с нашими соотечественниками, согласитесь, есть смысл подумать, для чего он это делает.
Из материалов разработки
«Карлсон Родней Уильям, 1932 года рождения, уроженец гор. Хаверден, штат Айова, гражданин США, официальный сотрудник американской разведки. В 1962 году, являясь помощником атташе но сельскохозяйственным вопросам посольства США в Москве под псевдонимом “Джонстон” поддерживал агентурные отношения с предателем Родины Олегом Пеньковским (подробнее о Пеньковском читайте очерк в этой книге «Парадный мундир предателя». —Авт.). После разоблачения последнего, Карлсон объявлен персоной нон грата и в мае 1963 года выслан из СССР. Некоторое время спустя он появился в Токио и поселился в особняке рядом с резидентурой ЦРУ в посольстве США. Его жалованье составляет около 18 тысяч американских долларов в год. Приметы: худощавый, сутулый, рост 180—185 см., шея длинная, тонкая, выступающий кадык, волосы черные, брови немного светлее, щеки впалые, нос с небольшой горбинкой, кончик носа заострен и опущен».
***
Но как выяснить, кто скрывался ли под именем Георгий Винцент? Тот самый Карлсон, которого КГБ «наело» уже достаточно долго, или кто-то другой? И каково настоящее имя этого американца?
Сложившаяся ситуация сама подсказывала закономерный способ решения проблемы и даже конкретного человека, с помощью которого можно было ответить на все вопросы, — Арнольд Караваев.
В хрестоматийном варианте контрразведывательной работы сотрудники органов госбезопасности должны были бы установить оперативный контакт с Караваевым, отработать ему линию поведения, провести тщательный инструктаж и, направив в Осаку, ждать результатов его встречи в американском консульстве.
Но чекисты решили иначе. Негласное изучение капитана выявило его сильные и слабые стороны, и, взвесив все «за» и «против», сотрудники контрразведки решили, что не стоит форсировать события.
Что касается самого Караваева, он, вероятно, не особенно представлял опасность затеянного предприятия. Будучи человеком с авантюрной жилкой, капитан не мог устоять против соблазна новых приключений. Тем более и дело-то казалось предельно простым. Он уже неоднократно бывал за границей, не испытывал трудностей с выходом на берег. Знал, как оторваться от группы во время прогулок по городу, да и для общений с американцем у него не было ни языковых, ни морально-политических барьеров. Ведь он хотел просто помочь своему знакомому — забрать у американцев деньги и отдать их больному старику за небольшие комиссионные. По его мнению, здесь не было никакого криминала. О более серьезных последствиях он про его не задумывался.
Из материалов разработки
«В ходе проведения оперативно-технических мероприятий 8.12.65 года, УКГБ СССР по Приморскому краю установлено, что Караваев по прибытии корабля в порт Осака, завершив все формальности, позвонил но тел. 341—4258 в консульство США. В разговоре выяснил, что Винцент у них не работает. Объяснив ситуацию, он договорился о встрече с американским консулом Гриффином. Встреча состоялась позже в помещении консульства. Американец не отреагировал на монету с дыркой и посоветовал обратиться в консульство США в г. Кобс к г-ну Джону Коффе. При этом он передал номер его рабочего телефона — 336—8658, и обещал, что сам перезвонит своему коллеге, чтобы предупредить о визите русского моряка».
***
Нет ничего удивительного в том, что никто из американцев в Осаке не слышал о Винценте. Вероятно, под этим именем американский разведчик встречался только с советскими гражданами и не распространялся среди окружения о своем оперативном псевдониме. Однако вернемся к материалам разработки.
В порту Кобе Караваев незаметно от экипажа корабля посетил консульство США. В разговоре с ним приняли участие Джон Коффе и (вот неожиданность) человек, представившийся... Винцентом.
Вот здесь и произошел обмен вещественным паролем (монетами), после чего к Караваеву отнеслись весьма радушно. Тем не менее он был подвергнут детальному опросу по широкому кругу проблем, связанных с его работой, взаимоотношениями с Мельничуком, возможностям бывать в загранплаваниях. Затем Винцент заявил Караваеву, что готов заплатить ему деньги, но не по векселям Мельничука, а... за предоставление интересующей американцев информации по Владивостоку. В этой части разговора дружеский тон общения сменился напряжением и нервозностью. Караваев не ожидал такого развития событий, был смущен, несколько подавлен и пытался отказаться от продолжения встречи. Но американцы были настойчивы в своих просьбах, щедры на обещания и убеждали своего русского посетителя в том, что в этой работе лично для него нет никакой опасности. Ведь об этом никто не будет знать.
Словом, состоялся хрестоматийный вариант вербовочной ситуации. Сначала выяснение обстоятельств инициативного выхода на американцев, первичная проверка, построенная на сопоставлении деталей в ответах на самый широкий круг перекрестных вопросов, получение биографических данных и характеризующих сведений для дальнейшего изучения, а также выявление разведывательных возможностей кандидата.
Мощное психологическое давление с элементами шантажа (если откажешься от продолжения контактов с нами, тогда доведем до твоего руководства информацию о посещении американского консульства и прощайся тогда с загранрейсами) привело к тому, что Караваев был вынужден согласиться на новую встречу с американцами. Единственным, хоть и слабым, утешением было то, что американцы все-таки не отказались от оплаты векселей. Но тем самым разведчики поддели своего гостя на оперативный крючок, создав естественный повод для последующих встреч.
Так произошла вербовка и было закреплено согласие на конфиденциальное сотрудничество. Своему новому агенту американцы даже псевдоним присвоили—Виктор, хотя не исключено, что в досье разведки он проходил под другой кличкой. В общем, хотя разведчики и добились успеха, но действовали они без фантазии, словно по учебнику.
Вопросы эксперту:
— Почему, зная о намерениях Караваева встретиться с американцами, вы не препятствовали этому или сами не вышли на контакт с ним?
— Не было никакого смысла мешать Караваеву осуществить его намерения. Да, он встретился с американцами, но у него не было умысла изменить Родине, и он не обладал секретными сведениями, которые были бы интересны сотрудникам американских спецслужб. А что касается второй части вопроса — то в начале всей операции мы делали то, что на оперативном сленге называется использовать втемную». Мы предполагали, что он получит вербовочное предложение от американцев, и считали, что его поведение в этой ситуации должно быть естественным. Ведь, прежде всего, американцы должны были проверить, не имел ли их собеседник контактов с органами госбезопасности. Здесь могли быть самые жесткие провокационные вопросы и действия. И если бы Караваев действительно имел контакты с органами госбезопасности, то вполне мог бы не выдержать такой проверки и провалиться еще в самом начале операции. В избранном варианте мы контролировали практически каждый его шаг и главное — сводили к минимуму возможные подозрения американцев в пашем участии.
—Но ведь фактически он дал согласие на сотрудничество с разведкой США, то есть совершил предательство, за которое нужно было отвечать по всей строгости закона. А Уголовный кодекс в то время не отличался мягкостью, особенно по отношению к изменникам Родине.
— Действительно, он согласился на сотрудничество, но не совершил никаких практических действий, которые бы нанесли ущерб нашей стране. К тому же мы исходили из сильных сторон его характера и не без оснований полагали, что он сам добровольно придет к нам. Как показали дальнейшие события, мы не ошиблись.
— И как же состоялась эта встреча?
—Капитан оказался человеком умным и мужественным — в петлю не полез. Осознав сложность и серьезность ситуации, в которой он оказался, Караваев, конечно, не без колебаний, нашел в себе силы, обратился к сотрудникам Приморского управления госбезопасности. Он добровольно, честно и без всякого принуждения рассказал нам о своих приключениях. От него мы и узнали во всех подробностях результаты его японского рандеву.
— Что же дальше?
—Прежде всего, мы выяснили, что Георгий Винцент и Родней Уильям Карлсон — это два разных человека. Караваев оказался неплохим художником и сделал карандашный набросок Винцента. Казалось, что на этом можно было бы поставить точку, но завязавшаяся с американской разведкой оперативная игра не могла быть прекращена так просто. Закон жанра, как говорится, требовал продолжения, интрига закручивалась все мощнее и туже. Более того. С американской стороны появились новые персонажи —Джон Коффе и Гриффин, роль которых предстояло выяснить. К тому же нам хотелось узнать, какая информация нужна американской разведке и можно ли использовать их интерес для продвижения противнику дезинформационных материалов.
ШПИОНСКИЕ БУДНИ
В ту встречу Арнольд Валентинович не только о своих японских приключениях рассказал, но и признался, что непростительную для взрослого человека глупость спорол. Однако не столько за себя переживал, сколько за Матвея Мельничука волновался. Он был убежден, что старику, да еще и с такой биографией, явно не поздоровится. Чекисты его успокоили—никто деда не тронет. Но позиция Караваева, который и сам свою вину признал, и за товарища заступился, сотрудникам контрразведки понравилась. А когда спросили капитана, не прочь ли он продолжить свои контакты с американцами, Караваев сначала опешил, потом надолго призадумался. Ожидал, мол, всего самого худшего — исключения из партии, увольнения с работы за злостное нарушение правил пребывания за границей... А ему такое доверие оказывают. Не без сомнений и колебаний, но все-таки согласился.
Вот теперь сотрудникам органов госбезопасности и Арнольду Караваеву предстояла настоящая работа. Но, прежде всего, добровольному негласному помощнику органов контрразведки предстояло детально вникнуть в некоторые нюансы оперативной работы. Как себя со своими новыми заокеанскими знакомыми вести, какую для них информацию с помощью советской контрразведки «добывать» и, самое главное, как «не проколоться» во время проверок, которые наверняка устроят ему американские разведчики.
Не меньшего, а может быть, и гораздо большего мастерства требовала вторая сторона работы — получение оперативно значимой информации от самих сотрудников зарубежных спецслужб. И делать это нужно так тонко, чтобы у американцев не то что подозрений, даже намека на двойную игру их агента не появилось.
И еще одно непременное условие—строжайшее соблюдение требований конспирации. За долгую историю противоборства спецслужб в этих жестких правилах оперативной работы каждая буква была кровью написана, за каждую ошибку приходилось непомерную цену платить, а иногда и самой жизнью рассчитываться. Для американцев Караваев был Виктором, для сотрудников органов безопасности — Арвалем (оперативный псевдоним изменен. —Авт.), а для всех остальных — Арнольдом Валентиновичем, обычным, ничем особо не примечательным советским человеком.
Месяц шел за месяцем, год за годом. Жизнь бурлила, словно вода за кормой.
Во время загранрейсов Виктор установил со своими американскими кураторами самые тесные и дружеские отношения. Для связи получил от них телефонные номера и адреса в Японии, научился безобидным на первый взгляд условным фразам, истинный смысл которых был понятен лишь ему и его американским кураторам, прошел не один перекрестный опрос и тест на грани провокации. Американцы, особенно поначалу, пытались всячески раскусить Виктора: мол, не связан ли он с органами госбезопасности Советского Союза. Но Караваев успешно выдержал все испытания. Сказались природные данные — выдержка, находчивость, смекалка, умение вести себя в сложных ситуациях — и основательная оперативно-психологическая подготовка, которую он прошел под руководством сотрудников органов госбезопасности. А еще вся секретная работа Арваля была приправлена легкой авантюрной аурой и изрядной долей русского куража. Американцы хоть и с некоторым удивлением, но весьма терпимо относились к некоторым чертам характера своего конфидента. Что поделаешь?! Трудно понять эту загадочную русскую душу...
Уже в первую встречу, которая произошла во время очередного загранрейса Караваева в Японию, удалось получить кое-какую интересную информацию и от американцев. Прежде всего, Виктор выяснил, что его кураторы представляют военно-морскую разведку США. Однако интересует их не только секретная информация в отношении советских военных кораблей, но и гораздо более широкий круг тем политического, экономического и даже социально-бытового уклада жизни в советском государстве.
Из материалов разработки
«Военно-морская разведка — старейшая разведслужба США. Сформирована в Военно-морских силах страны еще в 1882 году. Штаб-квартира находится в гор. Сьютленде, штат Мэрилэнд.
Военно-морская разведка занимается сбором и анализом разведывательной информации о военно-морских силах стран потенциального противника, надводных кораблях, подводных лодках и морских системах оружия. Изучает военную и оперативную ситуацию на побережье зарубежных стран, в их портах и гаванях для создания подробных досье о потенциальных целях и объектах возможного нападения и проведения военно-морских десантных операций в особый период. Ведет сбор акустической информации, занимается радиоперехватом, имеет мощную криптографическую службу. Является единственной в США разведслужбой, которая добывает информацию о передвижениях гражданских торговых судов. Ориентировочная штатная численность — 12—15 тысяч сотрудников. Основная часть бюджета — до 75 процентов, приходится на изучение Советского Союза».
***
Каждая новая встреча с американцами проходила по заранее отработанной схеме. Во время стоянки советского судна в японском порту Виктор, сойдя на берег, звонил по известному ему номеру телефона и обусловленной фразой давал о себе знать своим американским кураторам. Ему назначали время и место встречи с Винцентом или другими сотрудниками американской разведки. Чаще всего это были номера отелей в различных японских городах. Но одно было неизменно в ходе этих встреч: вопросы, вопросы, вопросы... Поначалу не очень сложные, легко проверяемые, затем — все более серьезные и значимые.
Американцев интересовало буквально все: телефонные справочники Владивостока и других близлежащих городов, типы и бортовые номера военных кораблей Тихоокеанского флота, ухудшение отношений между СССР и Китаем, глубины акваторий дальневосточных портов, навигационные карты, грузы и, прежде всего, — военная техника, переправляемая советскими судами во Вьетнам, военные учреждения и пофамильные списки офицеров, цвет дыма во время пусков ракет на военно-морских учениях и многое-многое другое.
Конечно, далеко не сразу поверили американцы своему новому «конфиденту». Постоянно проверяли и его самого, и «добываемую» им не без участия нашей контрразведки информацию, тщательно отрабатывали способы связи, словесные и вещественные пароли, номера телефонов, места конспиративных встреч в других странах, и все это ради получения разведывательной информации.
Вопросы эксперту:
— Евгений Алексеевич, действительно, некоторые вопросы разведчиков выглядят явно поверхностными и даже непонятными. Ну неужели так важно, какого цвета дым при запуске ракет или из чего сделаны гребные винты на подводных лодках?
—Начнем с того, что по цвету дыма вполне можно определить вид ракетного топлива, а технические характеристики винтов в совокупности с другими сведениями могут подсказать специалисту; насколько уязвимым для акустических систем является тот или иной тип подводной лодки. Следующий момент. Разведку интересует не только информация по фундаментальным проблемам, но и дополнительные сведения частного характера поуже достаточно изученным вопросам. В оперативной терминологии это называется «доразведка». На получении таких сведений используются чаще всего вновь завербованные агенты. Эти материалы необходимы как для перепроверки своих источников, так и получения более полной картины по конкретной проблеме. Например, глубины акваторий некоторых восточных портов. Для военно-морских разведчиков это сама по себе уже достаточно важная информация на случай возможных боевых действий, которые в тот период не выглядели такими уж невозможными. Также нам было известно, что стратеги ВМС США разрабатывали планы тайного захода американских подводных лодок в акватории некоторых наших портов с разведывательными или диверсионными целями. А для этого карты глубин и фарватеры крайне необходимы. Не исключено также, что кое-какая информация по этому поводу у американцев уже была, и, давая своему агенту такое задание, они могли проверять его на предмет объективности добытых сведений.
А чтобы глубже понять значение этой информации для военно-морской разведки США, вспомните события, которые произошли непосредственно после рассматриваемых нами событий.
— Вы имеете в виду панику; охватившую американцев в связи с тем, что СССР закупил у Японии оборудование для обработки гребных винтов, делающих наши лодки бесшумными для американских гидролокаторов?
—Да. Но и не только это...
— Но если органы госбезопасности доводили до американцев такие сведения, не могли ли они наносить ущерб нашим стратегическим интересам?
— Конечно, нет. Дело в том, что американской военно-морской разведке направлялась искусно сработанная дезинформация, трудно отличимая от реальных сведений. Конечно, в отдельных случаях предоставлялись и правдивые сведения, которые либо уже были известны американцам, либо не могли нанести какого-либо ущерба нашей стране. Тут срабатывало золотое правило оперативной работы: дезинформация — это всегда уникальное сочетание правды и вымысла, где одно неотличимо от другого. После определенной проверки эти сведения воспринимаются как объективные, и тем не менее фактически вводят противника в заблуждение, хотя сам он и не осознает этого. Именно в этом и проявляется высший класс оперативной работы.
Видимо, сведения, доводимые органами госбезопасности до американских разведчиков через Виктора, были настолько хорошо продуманы, а действия исполнителя оперативного замысла контрразведчиков настолько естественны, что больше не вызывали опасений, и американцы решили провести с помощью своего «шпиона» действительно очень рискованное мероприятие.
Из материалов разработки
«В ходе проведения мероприятий по делу «Финансист» получены сведения об устойчивом интересе противника к шифрам Министерства Морского флота СССР. Учитывая, что американские спецслужбы могут предпринять меры но добыванию интересующей их информации через неконтролируемые нами источники (а это может нанести определенный ущерб интересам нашего государства), считаем целесообразным разработать и изготовить необходимое количество кодов и перешифровальных блокнотов “БС-И”, аналогичных используемым на Дальневосточном и Северном бассейнах ММФ СССР (Министерство морского флота СССР).
Шифровальная книга не будет содержать разведывательной информации, средства защиты шифрблокнотов будут ослаблены с целью дезинформации американской разведки о степени их надежности, а в основу методики составления кодов будет заложена одна из “тупиковых” разработок.
Через имеющиеся оперативные возможности документы будут доведены до представителя Военно-морской разведки США».
***
Действительно, получение кодов и шифров другой страны считается одной из основных задач любой разведки. Ведь важно не только перехватить зашифрованную информацию, но и суметь расшифровать ее, получив доступ к самым секретным сведениям. Конечно, это можно сделать и с помощью своих дешифровщиков. Но чтобы «взломать код», иногда требуется несколько лет и огромные затраты. Однако ни деньги, ни время не гарантируют успех. Тем более, за прошедшие годы многие перехваченные сообщения просто устареют и потеряют свою оперативную ценность и значимость.
Именно поэтому гораздо проще получить коды и шифры, а также ключи к их разгадке через завербованную секретную агентуру из числа лиц, допущенных к этой информации.
Предложение было тщательно рассмотрено и утверждено руководством КГБ СССР. А вскоре великолепно сработанная «липа», практически не отличимая от настоящих шифров, была представлена контрразведчикам — разработчикам всей операции.
С особой тщательностью и осторожностью разрабатывалась легенда, отражающая ситуацию, в результате которой Виктору «с большим трудом удалось добыть» и «тайно» передать американской разведке интересующие ее шифрдокументы. Учитывались и способы хранения этих секретных материалов, и формы доступа к ним, и еще сотни нюансов, которые должны были подтвердить объективность рассказа американского «шпиона» своим кураторам о том, как он сумел достать эти шифры, и «сделал это незаметно для окружения, не вызвав никаких подозрений».
Предосторожность была не липшей. Американцы прекрасно знали, как тщательно оберегаются в СССР секреты. И если бы Виктор совершенно свободно, без всякого труда, добыл и принес разведчикам образцы этих шифров, они бы вряд ли ему поверили, и уж как пить дать, заподозрили неладное.
Американцы также долго и тщательно готовились к этой операции, разрабатывая наиболее безопасные способы получения секретных сведений своим агентом и варианты передачи этих материалов. Судя но всему, они уже считали Виктора особо ценным и проверенным источником получения важной информации и не хотели им рисковать без особой нужды. В случае неудачи определенная угроза могла нависнуть и над сотрудниками разведки. Ведь, как известно, подавляющее число провалов происходит именно во время мероприятий на канале связи между сотрудником разведки и его тайным агентом. Не исключен в этом случае и захват с поличным как разведчика, так и его конфидента в момент передачи ценных сведений. И хотя на территории Японии такая возможность фактически сводилась к нулю, рисковать сотрудникам военно-морской разведки явно не хотелось.
Сейчас уже трудно сказать, какими доводами руководствовались офицеры морской разведки США, обсуждая эту операцию. Но чувство осторожности победило. После долгих раздумий они отказались от рискованного шага. На сей раз Бог их миловал. Не то пришлось бы затратить немало тысяч долларов, времени и сил на изучение «совершенно секретных материалов», а самое главное — перехватывать потоки дезинформации, закодированной этим шифром.
Вопросы эксперту:
— Почему же американцы не использовали столь заманчивый и реальный шанс и отказались от получения шифров?
— Мы долго думали над этим вопросом, но так и не пришли к единому мнению. Зная жесткую систему охраны шифров, они прекрасно понимали, что их очень трудно похитить или снять копию, не вызвав подозрений. В данном случае это было равносильно провалу. Они справедливо полагали, что, во-первых, при малейшем подозрении об утечке шифров советская контрразведка начнет тщательную проверку всех, кто имел возможность даже случайного к ним доступа. И, рано или поздно, но выйдет на Виктора и расколет его. А терять такого ценного агента им сейчас не хотелось. Наконец, второе и главное. Как только русские поймут, что шифры могли оказаться в чужих руках, они перейдут на новые шифры, и вся работа будет проделана американцами впустую.
— Но ведь в истории борьбы спецслужб США и Советского Союза были факты похищения шифров.
— Конечно, были. Но тогда мы получали информацию из первых рук—сотрудников шифровальных служб. И это было гарантией того, что факт получения нами доступа к шифрам для американцев долгое время оставался тайной, и мы продолжительное время знакомились с шифрованной перепиской различных американских государственных структур, в том числе и спецслужб. Объективности ради нужно признать, что иногда и наши шифры попадали в руки противника. Чаще всего это было результатом предательства. Кто-то из наших шифровальщиков, работавших за границей, перебегал к американцам и предавал им шифры и коды. Но в этом случае они не могли реально воспользоваться ими, поскольку вся система менялась, как только становилось известно о предательстве.
—Но, может быть, американцы стали подозревать Виктора в сотрудничестве с советской контрразведкой?
—Это исключено. В этом мы не разубеждались, на протяжении всех последующих лет проведения операции «Финансист».
— Кстати, а почему операция получила такое название — «Финансист»?
—Наверное, потому, что все началось с финансовых документов Мельничука. Да и Виктор работал на американскую военно-морскую разведку не бесплатно. Американцы регулярно оказывали нашему помощнику далеко не самую маленькую «спонсорскую» помощь.
— И что он с ней делал?
— Передавал нам, а мы — в доход государству. Конечно, некоторую часть долларов мы оставляли Арвалю, так сказать, на оперативные расходы.
За 5 лет «шпионской» работы много хозяев сменил Виктор. Старый знакомый Винцент, с которым они стали едва ли не закадычными приятелями. Долговязый Роджер, он же Андрей, презирающий находящегося у него на связи агента за предательство своей Родины, но подаривший ему фотоаппарат с длиннофокусным объективом. Не без умысла, конечно, а для съемки акваторий советских портов, военных кораблей и секретных береговых объектов. Особого внимания заслуживал некий Винтроп — специалист по Китаю и Вьетнаму, которого чрезвычайно занимали эти страны и их военно-политические взаимоотношения с СССР. Ею любопытство заслуживало особого внимания, а тайный смысл пристального интереса разведчика к этим государствам стал очевиден лишь через пару-тройку лет.
Дело в том, что 60—70-е годы XX века были временем напряженной политической борьбы и даже кровавых конфликтов в треугольнике Советский Союз, Китай, Вьетнам. И Соединенные Штаты не были сторонним наблюдателем этих непростых взаимоотношений. Более того, они гнули собственную линию, а разведка играла в этом процессе весьма существенную роль.
Оперативная работа с Виктором велась на фоне Вьетнамской войны, советско-китайских пограничных конфликтов, а в дальнейшем—и боевых действий между КНР и СРВ. Именно поэтому город Владивосток, ею торговый порт и военная база советского Краснознаменного Тихоокеанского флота очень интересовали сотрудников американских спецслужб. Любой ценой они стремились получить достоверные сведения о боевом потенциале СССР, формах и методах его помощи Вьетнаму, а также глубине политических противоречий внутри этого треугольника и интересов других стран, втянутых в орбиту непростых межгосударственных отношений между СССР, КНР и СРВ.
Условной точкой отсчета внешнеполитических событий, предшествующих операции «Финансист», и развивающихся в процессе этой оперативной игры, можно считать вьетнамский конфликт между Севером и Югом, который начался в 1961 году. Уже через четыре года на стороне Южного Вьетнама в войну ввязались США, затем военные контингенты Австралии, Новой Зеландии, Южной Кореи. Демократический (Северный) Вьетнам поддерживали СССР и КНР. Отсюда и пристальный интерес американских разведчиков к советским поставкам во Вьетконг, которые в значительной степени осуществлялись морским путем через порт Владивостока. А кто еще мог дать «самую точную, полную и своевременную информацию», как не Виктор — сменный капитан торговых судов этого порта? Но он был ценным источником информации не только по Владивостоку. По долгу службы он бывал в различных портах Советского Союза и мог, как считали американцы, собирать полезную для них информацию во многих крупных портовых городах страны.
Шло время, разворачивались события... Вьетнамская авантюра стала позором Америки. Не сумев добиться стратегического превосходства в ходе многолетних боевых действий, США взяли курс на вывод своих войск и «вьетнамизацию» конфликта, то есть уничтожение северных вьетнамцев руками южан. Окончательно Соединенные Штаты вывели свои войска из Южного Вьетнама в марте 1973 года, но продолжали оказывать активную экономическую и военную помощь марионеточному правительству и армии Южного Вьетнама. Как показала история, это были тщетные усилия. Они лишь продлили агонию, погубили тысячи жизней, но не спасли марионеточный режим.
В апреле 1975 года северовьетнамские войска предприняли молниеносную операцию под кодовым названием «Хо Ши Мин», разгромили деморализованную южновьетнамскую армию и овладели всем Южным Вьетнамом. Боевые действия, длившиеся почти пятнадцать лет, закончилось 30 апреля 1975 года полной победой Вьетконга.
Несмотря на то что во Вьетнамской войне Китай и СССР были союзниками коммунистического Вьетнама, это не помешало двум крупнейшим странам социалистического лагеря развязать в марте 1969 года пограничный конфликт за остров Даманский на реке Уссури в 230 км южнее Хабаровска. Тогда в боевых действиях погибли 58 советских солдат и офицеров и несколько сотен (точные цифры до сих пор не известны) китайских военнослужащих и хунвэйбинов.
Еще более сложную перспективу имело развитие отношений между КНР и социалистическим Вьетнамом. И здесь американская разведка проявляла большую активность, добывая военно-политические сведения для информирования руководства своей страны и выработки провокационного курса, направленного на стравливание бывших союзников. Работа велась по всем направлениям, но главным плацдармом стала территория Камбоджи.
В 1970 году, когда руководитель Королевства Камбоджа принц Нородом Сианук находился с дружественным визитом в Москве, а затем в Пекине, проамерикански настроенный премьер-министр генерал Лон Нол совершил государственный переворот; захватил в стране власть и приговорил Сианука к смертной казни. Принц остался в Китае и с помощью отрядов красных кхмеров, созданных при активном участии Пол Пота, решил вернуть трон в свои руки. Вскоре в Камбодже началась гражданская война, в ходе которой на стороне Лон Нола выступили американцы. США ввели в страну свои войска и южновьетнамские военные формирования. Но в 1973 году в Париже были подписаны соглашения по Вьетнаму, и американцы стали покидать Индокитай, продолжая оказывать своим ставленникам экономическую и военную помощь.
По причине внутриполитических противоречий и борьбы за лидерство принц Сианук был оттеснен на второй план и на руководящие роли в борьбе с режимом Лон Нола выдвинулся махровый маоист Пол Пот. Его борьба увенчалась успехом. В апреле 1975 года красные кхмеры во главе с Пол Потом свергли проамериканский режим генерала и захватили власть в Кхмерской Республике. Увы, но с этого времени страна, которая теперь стала называться Демократической Кампучией, на три с половиной года превратилась в концентрационный лагерь, где, по разным сведениям, было физически уничтожено от одного до трех миллионов жителей — примерно четверть всего семимиллионного населения. Государство оказалось на грани экономического коллапса, но при этом развязало в 1978 году войну против Вьетнама.
Уже в декабре 1978—январе 1979 года 120-тысячный контингент вьетнамской армии вторгся в пределы страны и положил конец маоистскому полпотовскому режиму. С этого времени началось возрождение Камбоджи, которая с 11 января 1979 года стала именоваться Народной Республикой Кампучия. Сам Пол Пот с остатками красных кхмеров скрылся в джунглях, где через 10 лет умер от рака и был кремирован на куче автомобильных покрышек. (Через тридцать лет войн и междоусобных конфликтов король Нородом Сианук вернулся в страну. В 2004 году он отрекся от престола в пользу старшего брата принца Ранариддха, провозглашённого новым королем под именем Нородом Сиамони. В наше время страна именуется Королевство Камбоджа.)
В ответ на оккупацию Камбоджи и насильственную высылку из Вьетнама этнических китайцев КНР в феврале—марте 1979 года нарушил северную вьетнамскую границу на всем се протяжении и ввел свой полумиллионный военный контингент на территорию СРВ (Социалистической Республики Вьетнам). Начался первый в мире крупномасштабный военный конфликт между двумя социалистическими странами.
Не обошлось здесь и без тайной дипломатии с участием американских спецслужб. На внешнеполитическом уровне КНР заручилась негласной поддержкой США, с которыми 1 января 1979 года, то есть всего за несколько недель до начала войны, были установлены дипломатические отношения.
В свою очередь, СССР поддержал Вьетнам, с которым еще 3 ноября 1978 года был заключен договор о дружбе и сотрудничестве.
В ходе широкомасштабных боевых действий Китай продвинулся на 30—50 километров в глубь вьетнамской территории, захватив порядка двадцати населенных пунктов. Главным, сугубо китайским, тактическим приемом ведения боевых действий была «людская волна». Толпы солдат бежали в атаку и, невзирая на большие потери, собственной массой давили противника.
Вьетнамцы, прекрасно овладевшие за годы войны с США приемами партизанской борьбы, оказались не готовы к новым для себя фронтальным боевым действиям. Оборона Вьетнамской народной армии носила очаговый характер. Сказалось отсутствие навыков в использовании танков и артиллерии, плохо было налажено взаимодействие бронетехники с пехотой, практически не использовалась авиация. К тому же основная часть регулярной вьетнамской армии находилась в Камбодже, и врагу часто противостояли крестьянские батальоны самообороны.
Повинуясь интернациональному долгу и союзническим отношениям, СССР привел в состояние полной боевой готовности свои войска на Дальнем Востоке и в Сибири. Демонстрация силы оказалась внушительной. Вдоль границы с Маньчжурией было сосредоточено 25 мотострелковых частей (250 тысяч человек). Угрожая вторжением в северные провинции КНР, Советский Союз в ультимативной форме потребовал от Китая немедленно покинуть территорию Вьетнама. Группа высокопоставленных советских военных советников срочно вылетела из Москвы в Халой для консультаций но организации обороны. Они убедили руководство Социалистической Республики Вьетнам организовать срочную переброску войск из Камбоджи на родину в район боевых действий.
В тот сложный период американская разведка как никогда активно интересовалась информацией о напряженных советско-китайских отношениях и чреватой взрывом ситуацией на советско-китайской границе. По меткому выражению одного из политиков тех лет, Америка представляла собой обезьяну, которая сидела высоко на дереве и с удовольствием наблюдала за схваткой русского медведя и китайского дракона, при этом швыряя время от времени орехи то в одного, то в другого зверя, натравливая их друг на друга и провоцируя грызню.
К счастью, до открытого конфликта между СССР и КНР дело не дошло. Пятою марта Пекин объявил о начале «организованного и планомерного» вывода войск из оккупированных территорий Вьетнама, но боевые действия продолжались еще до 18 марта.
Вопросы эксперту:
— Насколько агентурные сведения могут влиять на политические решения руководства страны?
— На выбор курса политического руководства страны влияют не агентурные сообщения как таковые. Это, во-первых. Во-вторых, ни одна разведка мира, в том числе и американская, не пользуется информацией из одного источника. Как правило, важные сведения добывают с помощью нескольких агентов, действующих независимо друг от друга. Значительный объем материалов разведка черпает из открытых источников — газет, радио, телевидения, различных несекретных документов, аналитических справок, обзоров и так далее. Большое значение имеют разведывательная аэро- и космическая фотосъемка, радиоперехват и множество других источников получения важных сведений. В-третьих, все добытые материалы тщательно проверяются, анализируются, сопоставляются и в обобщенном виде докладываются политическому руководству страны. Зачастую выдвигаются предложения о целесообразности тех или иных политических действий.
Естественно, что высшее руководство страны практически всегда прислушивается к мнению разведки и с учетом материалов, полученных из дипломатических источников, строит свой внешнеполитический курс. При этом спецслужбы и политическая власть зачастую пользуются услугами так называемых агентов влияния для реализации своих замыслов.
—Какое значение имели сведения, поступающие американским разведчикам от Виктора?
— Начнем с того, что преимущественно это была хорошо подобранная дезинформация, которая по определенным направлениям давала сотрудникам военно-морской разведки ложные представления о складывающейся ситуации. Следовательно, и предпринимаемые на основе этих материалов действия не наносили ущерба нашей стране. При этом значительные силы и средства американцев отвлекались, как говорят в спецслужбах, на негодный объект. Я уже не говорю о том, что в подобных ситуациях теряется время, упускается стратегическая инициатива, делаются ошибки и неверные шаги, которые в большой политической игре имеют огромное значение.
— А как же проверка поступающей от Виктора информации?
— Видимо, по другим оперативным каналам до американцев доводилась аналогичная информация. И в процессе сравнения сведений из «независимых» источников факты подтверждались. Впрочем, повторюсь. Не надо думать, что дезинформационные материалы—это стопроцентная ложь. Такие сведения очень быстро распознаются как фальшивые.
— Можно ли назвать Виктора агентом влияния?
—Конечно, нет. Как правило, агент влияния—это руководитель достаточно высокого, а порою и очень высокого уровня, который может не только добывать и передавать очень важную и ценную информацию, но и в значительной степени влиять на какой-либо процесс в выгодном для разведки направлении.
Думаю, что для американцев Виктор был ценным, хорошо проверенным агентом, которому они доверяли. А это немало. К тому же у них практически не было проблем встреч со своим конфидентом из СССР. Явки были абсолютно безопасны, поскольку проводились на территориях дружественных США стран. А это, поверьте мне как профессионалу, тоже немало.
— Спецслужбы всегда действуют в условиях недостатка информации о противнике. Скажите, а в дальнейшем каким-либо образом находились подтверждения правильности и безошибочности ваших действий?
— И не раз. Мы прекрасно понимали, что образ меркантильного человека, который сотрудничает с противником только из-за денег, в данном случае рано или поздно исчерпает свои возможности и может привести к полному разрыву отношений с военно-морской разведкой, а в худшем случае — и к расшифровке. Поэтому мы постепенно меняли «внутренний облик» Виктора и даже отработали ему линию поведения, направленную на ненавязчивую демонстрацию «мягкого отказа» от сотрудничества с американцами. И это сработало. Его контакты с разведчиками стали еще более тесными и доверительными. Но и деньги за свою работу Виктор получал от американцев исправно.
Впрочем, были моменты, когда кое-что шло не совсем так, как мы задумывали. Но это не свидетельствует о наших ошибках. Ведь у американцев свое представление об агентурной работе. И, исходя из своего понимания, они могли действовать, или бездействовать, не совсем так, как мы ожидали. Оперативная игра гораздо сложнее шахматной партии, где все фигуры на виду и тайной остается лишь замысел соперника, логика его действий. В борьбе спецслужб всегда крайне мало сведений и об участниках оперативного поединка, и о замыслах сторон.
— А управляющее воздействие на противника?
— Эту позицию я оставлю за скобками нашей беседы...
По большому счету, я и не рассчитывал получить ответ на свой вопрос. Уж больно щепетильная тема. Но, порассуждав здраво и тщательно изучив ситуацию, можно прийти к некоторым выводам.
Например, вопрос поимки кровавого диктатора Пол Пота.
Свершенные им преступления против своего народа требовали наказания точно так же, как сегодня была наказана деятельность террориста номер один Усамы бен Ладена. Но возмездие не должно быть тайным и выглядеть как тривиальная месть, простое физическое уничтожение политического преступника, виновного в гибели миллионов людей. Оно должно стать публичным, исполненным по постановлению международного суда на основе тщательного и гласного расследования всех преступных деяний. Что-то вроде Нюрнбергского трибунала. Но кто мог взять на себя поиски и арест Пол Пота?
На первый взгляд, это вполне могли сделать либо сами камбоджийцы, либо вьетнамцы, либо советские спецподразделения. Ради проведения такой спецоперации три страны могли бы даже объединить свои усилия, поймать негодяя и предать его в руки международного правосудия или публично судить в Кампучии.
Но...
Сделать это — значит осложнить и без того напряженные отношения всех трех стран с еще маоистским Китаем, ставленником которого, но сути, и был Пол Пот.
Следовательно, лучше всего на роль мстителя и борца за справедливость подходили... Соединенные Штаты Америки.
Не удивлюсь, если через несколько лет, а может быть, и десятилетий, будут преданы гласности документы КГБ, подтверждающие эти догадки. Хотя, но законам деятельности спецслужб, подобные материалы не будут раскрыты никогда.
Тем не менее весной 1998 года в западную печать просочились сведения, будто бы президент США Билл Клинтон дал распоряжение государственному департаменту, министерствам обороны и юстиции разработать и реализовать план ареста Пол Пота для предания его суду Международного трибунала. Конечно, без разведки здесь дело не обошлось. Значит, мои рассуждения не так уж и далеки от истины.
Увы, планам Клинтона было не суждено претвориться в жизнь. Кровавый диктатор сгорел на костре из автомобильных покрышек раньше, чем его отыскали американские спецслужбы.
Но вернемся к операции «Финансист».
Был среди кураторов Виктора и дотошный Степан — начальник Винцента, более всего интересующийся событиями в Чехословакии и атомными подводными лодками. Он тоже был полностью удовлетворен работой агента, получая от него «важные» сведения по всем интересующим его вопросам. Вот только не смог он разобраться, что в этих материалах было правдой, а что изрядной порцией дезинформации.
За четыре года сотрудничества Виктора с представителями военно-морской разведки США расширилась и география проведения конспиративных встреч. Они проходили в Порегрунне (Норвегия), Фрипорте (Багамские острова), Кристобале (Панамский канал). Всего за этот период американцы провели с ним четырнадцать конспиративных встреч.
В то же время из Испании, Панамы, Японии — всех тех мест, где бывал Караваев — шли на подставные адреса американской разведки его открытки и письма с условными текстами. Так на имя William Т. Ardis Р. О. В. 1057 Charch str, Station New-York, USA он отправил посылку с отснятыми на фотопленку кораблями Тихоокеанского флота и военными объектами береговой инфраструктуры. Естественно, вся эта информация тщательно подбиралась нашими аналитиками и не наносила никакого ущерба безопасности Советского государства.
К сожалению, эти приключения не прошли бесследно для американского «шпиона». Сказалось напряжение последних лет. Проявились усталость, физические недомогания. Не ускользнули эти изменения и от врачей его родного пароходства. В связи с этим следующий, 1970 год стал для него годом временного списания на берег. Эта новость озадачила американских хозяев. Прежде всего они выяснили, как изменится объем и характер информации, которую сможет добывать их «секретный агент», затем стали склонять его к продолжению сотрудничества в новых условиях. Для этого им требовалось разработать новый способ связи. Старый вариант — посылка писем из зарубежных портов, где бывал Виктор — уже не годился. Договорились, что по внутрисоюзному почтовому каналу в адрес Виктора будут направляться открытки с текстами бытового характера, но с обязательным упоминанием слов «трубка» и «Антон». В этом случае открытку необходимо расслоить и извлечь спрятанное внутри сообщение.
Три года работы на берегу не принесли каких-либо особенных результатов. Открыток с оговоренными условностями на его адрес не поступало, а посещавшие порт иностранцы вроде бы никакого активного интереса к Виктору не проявляли.
Вопросы эксперту:
—Действительно, почему американцы на три года словно забыли о своем источнике?
—Забыть они, конечно, не забыли. Прежде, работая с Виктором за пределами СССР, они чувствовали себя относительно спокойно. Иное дело — контакты на территории нашей страны. Это еще и вопрос личной безопасности разведчика, который американцы ставили превыше всего. Кому хочется рисковать собственной головой? Сотрудники американских спецслужб знали об эффективной деятельности наших контрразведчиков, а потому боялись быть пойманными с поличным во время операции по связи со своим агентом.
Впрочем, мы фиксировали отдельные попытки изучения ситуации вокруг Виктора. Через моряков американских кораблей и дипломатов разведчики изучали возможность установления с ним связи, но, видимо, так и не решились на оперативный контакт.
В начале 1974 года в составе экипажа линейного судна Арваль, он же Виктор, снова вышел в морс. Курс—Япония—Канада—США. Из Японии на подставной адрес он отправил письмо с указанием портов швартовки и сроков пребывания в Канаде и США.
Его заокеанские патроны не заставили себя ждать. Первая после продолжительного перерыва явка состоялась в 2 часа для 26 января у городской почты Ванкувера. Вещественные пароли — трубка в зубах и японская монета в кармане — не потребовались. На связь вышел Роберт, с которым Виктор был хорошо знаком по прежним встречам.
И вновь, словно в вихре, закружились лица, встречи, вопросы, инструктажи, шелест купюр. За неполных три недели сотрудники разведки провели со своим агентом семь конспиративных встреч в Ванкувере и Олберни (Канада), Сиэтле и Портленде (США).
Будто пытаясь догнать упущенное время и возможности, американцы, что называется, с места перешли на форсаж. Прежде всего, перекрестный допрос, который Роберт на пару со своим коллегой Джоном — он же Иван, устроили Виктору. Где был, что видел, чем занимался, имелись ли контакты с КГБ, какую собрал информацию, каковы дальнейшие планы, есть ли возможность постоянно бывать за границей, адрес места работы, адреса и телефоны друзей и родственников, возможность встреч с иностранцами на территории СССР. При этом все «обида» Виктора за неоплаченный риск, «собранную и уничтоженную» информацию (именно в этом направлении была разработана новая легенда), непонятные подходы американских дипломатов, как и несмелые попытки отказа от дальнейшего сотрудничества, американцами попросту игнорировались. А вот намек по поводу невысокой зарплаты Джон понял сразу, и обещания солидных гонораров за будущую работу сыпались словно из рога изобилия. Тут Джон не скупился.
Из материалов разработки
«Под именем Джона в Канаде и США с Виктором встречался Лалто Джон Урхо, 9.9.27 года рождения, уроженец гор. Даллас, штат Техас, гражданин США, но национальности финн, мать — немка, жена Изабелла — шотландка, имеет троих детей, владеет русским языком, кадровый сотрудник Разведывательного управления Министерства обороны США.
Во время Второй мировой войны служил в ВМС США. После войны окончил инженерный факультет университета но специальности инженер-энергетик, вернулся в ВМС США.
С 1964 но 1966 год работал помощником военно-морского атташе посольства США в Москве. Активно занимался разведывательной деятельностью, часто совершал поездки по стране, в ходе которых фотографировал военные объекты, собирал информацию с помощью спецтехники. К советской действительности настроен лояльно, высказывал критические замечания по некоторым аспектам внутриполитической жизни США. Наблюдателен, общителен, обладает хорошей памятью.
Приметы: рост 170—172 см, брюнет, глаза серые, волосы седые, на темени редкие, уши оттопырены, к полноте не склонен, пишет левой рукой с наклоном в правую сторону (при необходимости может писать и правой рукой)».
***
Па одной из встреч американцы предложили Виктору пройти проверку на «детекторе лжи», но получили категоричный отказ — весьма уж долгая процедура, а Виктора могут хватиться на корабле. Видимо, дефицит времени, большой объем полученной от своего источника «важной» информации притупили бдительность американцев, и вопреки логике секретного сотрудничества это не очень насторожило разведчиков. А может быть, уж очень сильно они ему доверяли и считали своим хорошо проверенным источником.
Уже на следующий день разведчики активно инструктировали Виктора но способам обмена тайнописной информацией. Здесь уже пришло время потеть и удивляться агенту. Одно дело увлекаться шпионскими романами, и совсем другое — самому размочить марку на открытке, осторожно извлечь из-под нее тончайшую пленку величиной 3 на 4 миллиметра и, приклеив ее водой к донышку обычного стакана, прочитать через фотообъектив текст более чем в сотню слов.
Это были первые уроки тайнописного мастерства. Затем еще более серьезная работа—инструктаж и практические занятия по извлечению из почтовой открытки и чтению микроточки. Для этого агента снабдили двумя лупами размером... с рисовое зернышко. После этого—тренировка но составлению шпионских сообщений с помощью тайнописной копирки — обычного на первый взгляд листа чистой бумаги.
На очередной встрече, которая состоялась пару дней спустя в Портленде, Виктору показали шариковую ручку, в стержень которой были вмонтированы шифровальные таблицы, и рассказали о правилах составления шифрованных текстов. Вел эти занятия еще один разведчик по имени Майкл, судя по всему, крупный специалист в делах подобного рода.
Не оставался в долгу и Виктор — принес каталог карт и книг по Тихому океану, отмеченных грифом ДСП (для служебного пользования), который специально для сотрудников военно-морской разведки США поставили чекисты. Американцы тщательно пересняли на фотопленку и атлас, и книги.
Во время пересъемки продолжался оперативный опрос. Вел его Стив — еще один новый знакомый. Его интересовали вопросы размещения ядерного оружия в Приморье, атомные подводные лодки в составе КТОФ (Краснознаменный Тихоокеанский флот), технические средства обнаружения чужих судов, наставления по использованию ракетного оружия, а также любые сведения по военно-морским базам, действиям флотских экипажей при угрозе ядерного нападения. Тут же давались задания на панорамную съемку Владивостокской бухты с береговыми объектами и военными кораблями, поиск карт крупных городских центров Дальнего Востока и Северо-Восточной части СССР. Затем Виктору дали опросные листы — внушительные списки тем, которые интересовали военно-морскую разведку США. Однако и это не было главным.
ТАЙНИК
В Олберни очередная встреча происходила в кемпинг-каре. Такими домами-автофургонами обычно пользуются туристы, путешествующие по побережью. Именно здесь американцы приступили к разработке планов по проведению тайниковой операции. И не где-нибудь, а на территории Москвы.
Закладку планировалось осуществить па обратной стороне рекламного щита, расположенного у церкви на Малой Коммунистической улице (метро «Таганская»). Тайник с секретными материалами должен быть заложен в пачку из-под сигарет и магнитной пластинкой прикреплен к щиту в темное время суток, но до 24.00. Затем, пока работает метро, необходимо в районе станции «Краснопресненская» поставить на углу дома метку — небольшую горизонтальную линию красного цвета, означающую, что закладка тайника прошла успешно. Виктору показывали фотографии мест закладки тайника и постановки меток, знакомили с маршрутами передвижения и схемами подходов. Агент совершенно искренне изумлялся тому, насколько хорошо и точно его американские «коллеги» знали Москву.
Все эти материалы, а также подставные адреса в Японии, Испании, Швеции (каждым из них можно было воспользоваться только один раз), пароли для выхода связников и шифртаблицы были спрятаны в стержень шариковой ручки, которую передали агенту.
После некого ощущения легкой прохлады, возникшего в отношениях агента и его руководителей в связи с отказом от проверки на детекторе лжи, взаимопонимание и доверие были полностью восстановлены уже на очередной встрече. Виктор и разведчики снова расстались прежними «друзьями», и обе стороны были довольны друг другом.
Дома сбор сведений по американским опросникам не вызывал у агента особых сложностей. С помощью сотрудников советской контрразведки ему «удалось добыть» такой материал, за который ухватилась бы любая спецслужба: фотографии почти трех десятков крупнейших судов Краснознаменного Тихоокеанского флага, снятые на фотопленку образцы военной техники и боеприпасов, карты Приморского края, схемы портовых сооружений. В общем, накопился солидный объем информации, который было необходимо передать американцам. Теперь пришло время подготовиться к проведению тайниковой операции и ждать подходящей ситуации.
Вскоре «шпиону» представился удобный случай—командировка в Москву. За пару месяцев до поездки Виктор еще раз проработал но туристской карте столицы, схемам и фотографиям маршруты движения, места закладки тайника и постановки метки. Об этом он подготовил тайнописное сообщение и отправил на испанский адрес господину Antonio Garsia Romero, Callc Federico Rubio Y Galli, 91—2; IQDA, Madrid 20, Espaiia.
К концу августа Виктор окончательно «собрал» весь объем интересующих разведку материалов и на имя Hirosi Aoki отправил в Японию тайнописное письмо о готовности провести тайниковую операцию в сентябре 1974 года.
Командировочные проблемы Караваеву удалось решить в столице довольно быстро. Встретился он и с сотрудниками Центрального аппарата КГБ СССР, где еще раз отработали все нюансы предстоящего мероприятия. Предусмотрели все, в том числе и возможность негласного контрнаблюдения со стороны американских разведчиков за процессом закладки тайника.
Вечером 21 сентября примерно в 22.00 Виктор вышел из гостиницы «Россия». Проехал на метро до Таганки, прошел мимо церкви.
На улице пустынно. Сделав вид, что завязывает шнурок на ботинке, заложил на обратную сторону щита поближе к бетонному основанию забора контейнер — семь фотопленок и тайнописное сообщение, упакованные в изрядно помятую пачку из-под сигаре! «Ява-100». Убедился, что магнитные пластины, прикрепленные к пачке черной изоляционной лентой, надежно удерживают секретную закладку. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, «шпион» вернулся к метро и поехал на Краснопресненскую. Затем по ночным улицам мимо зоопарка вышел на Большую Грузинскую. Вот и место на углу дома для постановки метки. Ее, следуя наставлениям своих заокеанских кураторов, он должен был поставить ярко-красной губной помадой. Но, зацепившись за шероховатости стены, красный столбик, размякший в горячей от волнения ладони, вылез из футляра и прилип к штукатурке. Пришлось размазать его пальцем. Метка получилась кривая и жирная. Пройдя несколько десятков метров, Виктор тщательно вытер руки носовым платком и вместе с футляром из-под помады выбросил в урну. В гостиницу он вернулся около часа ночи...
Из материалов разработки
«Докладываем, на следующий день в районе закладки тайника и постановки сигнальной метки зафиксировано появление автомашины с женами установленных американских разведчиков “Кида” и “Джери”. Это даст основание полагать, что американцам известно о проведении Арвалем (Виктором) тайниковой операции. Еще через день отмечен проезд на автомашине в районе установленного тайника известного вам американского дипломата “Стинга”.
Дополнительно информирую об обстоятельствах, могущих иметь значение при проведении операции:
1. Рядом с церковью находится общежитие, возле которого в вечернее время нередко собирается молодежь. Во время подобных встреч распиваются спиртные напитки, иногда происходят драки. В частности, 24.9.74 года примерно в 23.30 в этом районе прозвучали четыре выстрела. Практически сразу на место прибыли две патрульные машины, и шесть милиционеров обходили близлежащие дворы и общежитие, выясняя происхождение выстрелов. В последующие дни недалеко от места закладки тайника ими был установлен ноет силами одной машины (три милиционера).
2. В течение всего дня 25.9.74 г. в стоящем рядом здании проводились пожарные учения.
3. Практически каждый день в районе закладки тайника отмечались группы играющих детей от трех до двенадцати человек.
4. Примерно в 20 метрах от места закладки тайника проходит магистральная линия водовода. С вечера и вплоть до глубокой ночи здесь заполняются водой поливочные автомашины городского коммунального хозяйства».
***
Шли часы, дни, пролетела неделя. Но американцы так и не вышли на обработку тайника. Что могло случиться? Чего испугались разведчики? Почему не стали изымать тайник?
Еще через неделю руководителями операции было принято решение тайник изъять самим, поскольку он не был приспособлен для долговременного хранения.
Вопросы эксперту:
— Евгений Алексеевич, это был провал?
— Нет, это была ошибка американских разведчиков. Выбор места для проведения тайниковой операции — долгий и кропотливый процесс. Его нужно было проводить незаметно, не вызвав никаких подозрений у контрразведки, которая наблюдала за установленными разведчиками США, работающими под крышей посольства. Как правило, в этой работе участвуют несколько человек—сами разведчики, и даже их жены.
Место для закладки тайника у церкви на Таганке американцы подбирали более двух лет. Сначала район Таганской площади посетил секретарь-архивист посольства США Корбин. Месяц спустя он еще раз, стараясь не вызывать подозрений, обследовал церковь на Большой Коммунистической. Вскоре эту же церковь внимательно осматривал и фотографировал 2-й секретарь посольства Дюмейн. Еще через год большой интерес к этой точке на карте Москвы проявила гражданка США Гаттеридж. Не жалея фотопленки, она снимала церковь, а еще больше — прилегающий к ней район.
— И, тем не менее, выбор оказался неудачным?
—Да. Американцы не учли несколько важных деталей. Прежде всего, молодежное общежитие и отнюдь не редкие пьяные драки по
вечерам. Агенту, закладывающему тайник, или разведчику, изымающему его, как правило, в вечернее, темное, время суток, запросто могли попортить физиономию пьяные хулиганы. Еще один момент — дети, которые из любопытства всегда суют свой нос во все щели и вполне могли стащить тайник до прихода американцев. Стоящие у водовода поливочные машины тоже не способствовали успеху операции. И, наконец, его величество случай. Никто не мог предусмотреть выстрелов и учений пожарников. Очевидно, что пожарные и поливочные машины, а также выставленный на несколько дней милицейский пост, напугали американских разведчиков, и они отказались от обработки тайника. .
Также мог произойти и сбой на линии почтового обмена. Ведь письмо, отправленное «американским шпионом» из СССР в Испанию, через несколько недель вернулось обратно как невостребованное. Вместе с тем японское послание, судя по всему, дошло до адресата.
Не исключено, что сотрудники посольской резидентуры не пошли на рискованное мероприятие и по политическим причинам. В те дни шла активная подготовка к встрече руководства СССР с президентом США Фордом во Владивостоке, и любой шпионский скандал мог сорвать эту встречу.
— Отказавшись от обработки тайника, могли ли американцы предполагать, что спрятанные в нем сведения окажутся в органах советской контрразведки?
— Они просто обязаны были это сделать. И, следуя логике тайной войны, если бы мы вычислили их агента, то должны бы арестовать его. Но Виктора никто не трогал. Следовательно, как полагали американцы, мы либо ничего не знали о тайнике, либо не смогли установить заложившего его агента. В этом случае прямая обязанность разведчиков — предупредить своего конфидента об отказе от использования этого места в будущем. Это, нужно отдать им должное, американцы сделали, хотя и недостаточно быстро.
—А почему американцы организовали проведение тайниковой операции в Москве, а не во Владивостоке, где жил Арваль?
— Во-первых, Виктор рассказал своим друзьям из американской разведки, что по роду своей службы имеет возможность время от времени бывать в Москве. Поэтому для него не было принципиальной разницы, где заложить тайник. А по большому счету, Арвалю было проще сделать это в Москве — большом городе, где его никто не знает.
Во-вторых. Во Владивостоке у американских разведчиков просто не было ни сил, ни средств, ни времени, чтобы подобрать место для тайника и провести операцию по его выемке. А в Москве активно работала посольская резидентура США, которая часто использовала этот способ бесконтактной связи со своими агентами.
Тем временем, вернувшись во Владивосток, Виктор жил интересами своей работы (его ожидало повышение по службе) и «сбором» новой «секретной» информации для своих американских кураторов. Новая должность обеспечивала ему «доступ» к более важной информации, которая обязательно заинтересовала бы американцев. «Собрав» основательный пакет документов, он стал готовиться к очередной тайниковой операции.
Пятого июня от него в Токио на адрес Shigcru Nakajima проследовало письмо с бытовым содержанием и тайнописью: «Должен быть в Москве 14—16 июля 1975 г. Положу новые материалы». Но меньше чем через месяц на имя «агента» пришло письмо из Москвы: «...Слыхал, что Вы собираетесь в Москву... к сожалению, меня здесь не будет... Пошлю Вам открытку из Японии. Антон». Почему письмо, а не открытка? И под наклеенной почтовой маркой ничего нет. И никакой тайнописи — только открытый текст. В чем смысл этого послания?
После некоторых раздумий контрразведчики правильно разгадали подтекст. Не изъяв заложенный в сентябре первый тайник, американцы предупредили своего агента о возможной опасности повторного использования обусловленного места у церкви на Таганке. Оберегая Виктора, они отказались от второй тайниковой операции. Ну а контрразведчики вместе с Арвалем стали ждать от Антона обещанную открытку из Японии.
А пока предстояло выяснить, кто и когда отправил Виктору московское письмо. Проведенная контрразведкой тщательная проверка показала, что послание было отправлено из Москвы в ночь с 27 на 28 июня одним из установленных разведчиков посольской резидентуры США. Теперь стало понятно, почему почтовое отправление пришло не из-за рубежа, а из Москвы, и почему в нем не было микроточки. Просто американцы торопились предупредить Виктора об отказе от тайниковой операции, и это требовалось сделать в чрезвычайно сжатые сроки, да еще с поправкой на неторопливую работу советской почты. Тут уж не до шпионских ухищрений.
Наконец, в последние дни сентября на домашний адрес Виктора пришла открытка из Кобэ с изображением милого пса с грустными глазами. Вот здесь-то и пригодилась крохотная линза размером с рисовое зерно. Изъяв и проявив микроточку (действительно «микро» — ее размер — менее одного квадратного миллиметра), «шпион» согласно инструкциям, наклеил ее сахарным сиропом на линзу и, поднеся как можно ближе к глазу, прочел текст. «... Мы рады, что письмо дошло и Вы сообразили не класть пакет на церковь... Ищем способ для безопасной связи, а также доставить сумму денег. Наши письма будут посылаться из азиатских портов... Посылайте письма в Японию с ответами на вопросы: что хотите доставить нам? Что положили на церковь в сентябре 1974 года? планы по отношению к службе и путешествиям?... Привет». (Сохранены стиль и орфография оригинала. —Авт.)
С помощью тайнописной копирки был подготовлен ответ, в котором агент высказал свои сомнения в продолжении сотрудничества, страх за собственную безопасность и обиды за потраченные впустую силы и время. Мол, старался, рисковал, а все это зря. И где теперь те пленки, что он оставил у церкви на Таганке? А вдруг они попали в КГБ и его уже разыскивают?..
Это письмо было отправлено на подставной адрес в Японию.
Ответ пришел только летом следующего года. Обработав и прочитав через «рисовое зерно» микроточку, заложенную по давно отработанной инструкции в первую и последнюю буквы слова «предприятия», Арваль и контрразведчики узнали, что американцы хотели бы продолжить сотрудничество, получить новую секретную информацию и в оплату всех издержек приготовили значительную сумму денег.
Дни шли за днями, но контрразведка не фиксировала со стороны прибывавших в город иностранцев никакого интереса к Виктору. Писем на его адрес также не поступало.
А жизнь тем временем шла своим чередом. Караваев был назначен на высокую руководящую должность и получил доступ к реальным секретным сведениям, которые ни в коем случае нельзя было передавать американцам, а готовить на их основе дезинформационные материалы —крайне рискованно. И каким бы заманчивым ни представлялось продолжение оперативной игры, сохранить секреты государства — является приоритетной задачей органов контрразведки.
Весной 1977 года Виктора включают в делегацию, отправляющуюся в Окленд (США), «укреплять взаимопонимание и добрососедские отношения между советскими и американскими трудящимися». Путешествие — сплошной восторг. Торжественные приемы, встречи, заверения в дружбе.
В ночь с 14 на 15 апреля в гостиничном номере, куда поселили Арваля, раздался телефонный звонок. Незнакомый голос спросил Виктора, назвал пароль и убедительно попросил встретиться для обстоятельной беседы. Получив в ответ категоричный отказ, сдобренный большим матерным загибом и собственными «обидами» (как того требовала отработанная линия поведения), абонент стал упрашивать хотя бы о двухминутной встрече прямо сейчас, ночью. Но агент был непреклонен. В резкой форме он ответил, что поделиться с «американскими друзьями» ему нечем, а попусту рисковать и терять время он не желает — не позволяет новая должность и высокий авторитет. На том разговор и закончился.
Больше подходов к Виктору американцы не делали никогда.
Вопросы эксперту:
— Евгений Алексеевич, как вы думаете, после такого разрыва американцы догадались, что Арнольд Валентинович Караваев сотрудничал с органами госбезопасности?
—Во всяком случае, они должны были тщательно изучить и эту возможность. Вместе с тем им предстояло проанализировать и причины отказа от сотрудничества своего агента.
—Но ведь они могли отомстить своему агенту. Как минимум, сообщить властям, что в пароходстве Владивостока на высокой должности работает предатель — агент американской разведки...
— Они не стали бы этого делать по многим причинам. Ведь американцы прекрасно понимали, что после этого органы госбезопасности должны «найти и арестовать» Виктора, и на основе полученных от него показаний устроить грандиозный пропагандистский скандал, обличающий «грязные методы вербовки спецслужбами США советских граждан».
С другой стороны, они все же не исключали возможности, что через какое-то время смогут вновь попытаться использовать Виктора в качестве своего секретного информатора.
Впрочем, для нас это уже не имело никакого значения. Эту оперативную игру, длившуюся пятнадцать лет, мы у американцев выиграли вчистую.
—А каковы же главные итоги оперативной игры?
— Судите сами. Выявлено более десятка американских разведчиков, специализирующихся на работе против нашей страны. Причем это были разведчики далеко не самого низкого уровня. А это значит, что теперь их оперативная деятельность будет нами отслеживаться и контролироваться на протяжении всей их жизни. Установлены формы и методы агентурно-оперативной работы американской разведки. Получены сведения об используемых ими приемах и способах, в том числе и с позиций третьих стран. Я уже не говорю о почтовых адресах, паролях, явках и куче других, необычайно ценных для контрразведки, материалов. Определив «почерк» американских разведчиков, нам было легче выявлять настоящую агентуру. И когда при аресте какого-либо нашего источника американцы сваливают на него все свои провалы, они явно лукавят. Полученные входе оперативной игры «Финансист» сведения, помогли нам напасть на след действительно серьезных американских шпионов. Ну и, наконец, 15 лет мы отвлекали силы и средства американской разведки на «негодный объект», продвигая через него выгодную нам политическую, военную и экономическую информацию.
— Говоря об американских шпионах, вы имеете в виду захват с поличным сотрудника военно-морской разведки США Эдмонда Поупа?
— Это лишь один, может быть, наиболее показательный пример. До середины 90-х годов Поуп был кадровым сотрудникам военнотехнической разведки ВМС США, занимался сбором секретных сведений по созданию оружия морского базирования и дослужился до капитана. Но, уйдя в отставку, он продолжил шпионскую деятельность, стал часто бывать в пашей стране, интересоваться технологиями скоростных подводных и надводных ракет.
Из материалов СМИ
В апреле 2000 года Поуп был задержан с поличным, когда передавал 30 тысяч долларов научному сотруднику МГТУ им. Баумана профессору Бабкину за информацию по новейшей скоростной подводной ракете «Шквал».
Мосгорсуд приговорил Эдмонда Поупа к 20 годам лишения свобода в колонии строгого режима за шпионаж. Но через несколько дней Владимир Путал, бывший в ту пору президентом страны, «руководствуясь принципами гуманности, учитывая состояние здоровья осужденного и его личное ходатайство, а также исходя из высокого уровня отношений между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки», помиловал Поупа.
Но это уже другая шпионская история...
