Глава 12. Знакомство

…Назавтра им предстояло стрелять из длинного лука. Такой лук, скорее всего, был знаком только Чангу – у кочевников не было ничего подобного. Они, как и любые конные воины, пользовались короткими луками, которые позволяли стрелять на скаку и не сковывали движений во время стычек лицом к лицу. Их можно было легко и быстро достать и отправить обратно в колчан, а при необходимости вообще бросить. Они были недорогими, и их было много. Другое дело – длинный лук.

Он был настоящей ценностью. Его изготавливали только из одного вида дерева, которое росло далеко на юге. Такой лук был выше человеческого роста и обладал выдающимися стрелковыми качествами. Он был мощным, его стрелы легко пробивали плотные доспехи, и из него можно было сразить врага на очень далеком расстоянии.

Особенностью такого лука была тетива. Если на коротких луках кочевников она была очень непрочной и часто рвалась – так, что любой воин всегда возил с собой в запасе до десятка запасных шнурков для тетивы – то на длинных луках ее почти невозможно было порвать.

У деда был длинный лук. Он берег его, как настоящее сокровище. Чанг так и не смог у него вызнать, как он его приобрел. На все вопросы дед только по своему обыкновению хитро улыбался и приговаривал, что, дескать, неважно – откуда у человека та или иная вещь, а важно, что он может с ней сделать.

Один раз Чанг попросил деда научить его стрелять из длинного лука. Он, как степная лисица вокруг молока, все время ходил вокруг да около, норовя прикоснуться к нему – ему нравилась его упругая звенящая от любого прикосновения тетива, его гладкое дерево, разное в сердцевине и по краям.

Дед натягивал тетиву на лук, только когда стрелял сам – в разряженном состоянии тетива была снята, а сам лук хранился в тайнике в земляном полу юрты, тщательно и любовно завернутый в ткань и бересту. Дед говорил, что такому луку необходимы особые условия – ему нужно место, где он будет чувствовать себя комфортно, где он не рассохнется и не отсыреет.

Тетива хранилась отдельно от лука – дед не забывал повторять, что без тетивы лук не представляет никакой ценности. Он прятал ее так, что даже Чанг не знал, где она находится.

Так вот, Чанг безумно хотел научиться стрелять из дедовского лука. Но сначала ему нужно было подрасти – чтобы растянуть тетиву одного мальчишеского задора было недостаточно, тут требовалась большая сила. Поэтому ему пришлось подождать несколько лет, пока его руки не окрепнут в достаточной степени.

Когда время пришло, дед бережно вытащил лук из тайника, с ловкостью странствующего циркача достал откуда-то тетиву и натянул ее на лук. Чтобы согнуть его, деду пришлось навалиться на него всем телом. Дерево, из которого он был изготовлен, было настолько прочным и упругим, что требовалась недюжинная сила, чтобы его укротить.

Теперь лук был готов к бою. Взяв несколько стрел – они тоже отличались от тех, которыми пользовались кочевники (были длиннее и тяжелее) – дед и Чанг отправились в степь.

Для начала дед показал Чангу, как правильно держать лук и натягивать тетиву. Пользоваться таким луком оказалось гораздо сложнее, чем коротким, привычным Чангу. Здесь помимо самого лука требовались специальные наручи и накладки на пальцы, которые оберегали руки стрелка от повреждения тетивой в момент выстрела.

У деда имелись и они. Чанга все время подмывало спросить, не ограбил ли он в свое время одинокого лучника где-нибудь далеко за пределами владений Повелителя Степи, отобрав у него все имущество, а, может быть, даже и жизнь? Ведь вряд ли можно было бы думать, что такой лук, стрелы и все остальное просто так валялись на дороге.

Но Чанг молчал – в конце концов, какая разница, откуда это все взялось, главное, что теперь он имеет возможность научиться стрелять из длинного лука.

Наручи и накладки для пальцев были сшиты из грубой кожи, кроме того, на наручах были подвязки, с помощью которых они обматывались вокруг рук.

Комплект лучника довершал длинный колчан, изготовленный из кожи и дерева. На вид ему было не менее пятидесяти зим. Дерево почернело и выглядело очень старым, а кожа стала твердой, как камень. Было видно, что лук и его принадлежности были как будто из другой эпохи, что, впрочем, никак не отразилось на его стрелковых качествах.

Для начала Чанг надел все, что полагалось, и попробовал потренироваться в натягивании тетивы. Это оказалось не таким простым делом, как он надеялся. Дерево было жестким, упругим и неподатливым, зато оно давало возможность стрелять на очень далекое расстояние.

Сказать по правде, в тот самый первый раз у Чанга ничего толком не получилось – его мышцы не были настолько сильны, чтобы до конца натянуть тетиву. Зато дед, несмотря на свой почтенный возраст, мастерски достал стрелу, приладил ее к луку, растянул тетиву, прицелился и точно поразил цель на расстоянии в сто шагов. Целью было одиноко стоящее небольшое деревцо, в ствол которого и воткнулась стрела.

У Чанга чуть не брызнули слезы из глаз, настолько ему стало обидно, что вот перед ним стоит дед, который, оказывается, намного сильнее, чем сам Чанг – а он-то считал себя очень сильным! Дед, видя его состояние, лишь только похлопал его по плечу, улыбнулся, потом громко рассмеялся и посоветовал Чангу больше упражняться – теперь-то он знает, какие мышцы задействованы при выстреле из длинного лука, и как их нужно тренировать.

Дед показал Чангу несколько упражнений, которые помогут ему в усвоении нелегкой науки стрельбы из длинного лука – нужно было научиться подолгу держать лук на вытянутой руке и довести мышцы другой руки до нужной крепости и силы, необходимой для растягивания тетивы.

Наука оказалась совсем непростой, и Чангу потребовалось много времени, чтобы начать стрелять, не рискуя вызвать смех у деда. Но в итоге он справился – чего-чего, а упорства ему было не занимать. Зато когда стало получаться, Чанг испытал сильнейшее чувство превосходства над соплеменниками – теперь он мог убивать издалека, при этом оставаясь вне пределов поражения их оружием.

Только одно обстоятельство временами смущало его разум – зачем учиться стрелять из длинного лука, когда у него самого такого нет, и достать его не представляется возможным? На что дед всегда отвечал, что вовсе необязательно, что Чанг всю жизнь проведет среди кочевников, и кто может сказать, не пригодится ли ему когда-нибудь его умение и не спасет ли оно ему жизнь?

И вот сейчас Чанг снова вспомнил изнурительные тренировки, которыми – зачастую помимо его воли – заставлял заниматься его дед. Здесь был не только лук, а вообще все мыслимое и немыслимое оружие, что он только мог достать.

Дед всегда говорил, что воин обязан в бою использовать все, что может попасться ему на глаза, а если у него ничего нет, то одолеть врага голыми руками.

По правде говоря, Чанг только сейчас начинал осознавать, зачем дед тратил на его подготовку столько времени. Один раз в разговоре у него вырвалось признание, что насчет Чанга у деда имеются особые планы из-за какого-то мистического знака, который, якобы, послали ему небеса. Но Чанг не придал тогда этому особого значения. И вот теперь он вспомнил ту целеустремленность и последовательность, с которой дед прививал ему навыки и характер настоящего воина.

Нужно было отправляться спать. Его солдаты уже вычистили и накормили лошадей и натаскали достаточное количество воды из колодца, чтобы можно было всем вымыться.

Чанг первым сбросил одежду и стал поливать себя из ведра. Купание освежило его тело, а разум должен был полностью восстановиться после сна. Еще немного, и Чанг уснул бы прямо на ходу. Он поспешил наверх, предоставив своим солдатам право (и обязанность) почистить амуницию и заготовить съестные припасы – чтобы на следующее утро не тратить слишком много времени на завтрак.

Ему что-то снилось – в этом не было никакого сомнения. Вообще, он точно знал, что человеку всегда что-то снится, но вспомнить свои сны он может, только если у него достаточно силы. Если же он устал и опустошен, то сон дает ему возможность просто хорошо выспаться – тут уж не до снов и не до путешествий по ним.

Чанг открыл глаза и увидел, что утро уже в самом разгаре. Судя по всему, скоро должен был начаться турнир лучников. Нужно было собираться. Помимо него самого в комнате никого не было – его солдаты уже проснулись и деловито хозяйничали во дворе и на кухне. Оттуда тянуло запахом дыма и свежеприготовленной еды – им всем было необходимо плотно подкрепиться, чтобы окончательно восстановить силы после вчерашнего дня.

Чанг спустился вниз и переоделся. Он увидел, как один из его воинов набирает воду из колодца в седельные фляги – ее нужно было взять с собой, чтобы была возможность утолить жажду или просто промочить горло. Пока Чанг бесцельно бродил по двору, завтрак был готов. Он с радостью и большим аппетитом набросился на еду, его примеру последовали и его разведчики. Времени засиживаться особо не было, и, быстро завершив трапезу, они стали готовиться к выходу.

Чанг очень надеялся, что коль скоро турнир предполагает стрельбу из длинных луков, им их выдадут. Понятно, что ничего подобного с собой у кочевников быть не могло. Честно говоря, его солдаты, вообще, не представляли, о чем идет речь – такое оружие было им незнакомо, поэтому их участие в турнире было абсолютно бессмысленным. Сам же Чанг, хоть в свое время и научился мастерски стрелять из длинного лука, сейчас совсем не был уверен, что сможет быстро восстановить свои навыки.

Сегодня против него были два обстоятельства. Первое – наверняка другие участники турнира постоянно совершенствуют свое искусство, имеют возможность упражняться каждый день и совершенно не испытывают недостатка ни в стрелах, ни в сменной тетиве, ни, наконец, в самих луках, которые могут изготовить по необходимости.

Конечно, насчет доступности длинного лука для всех желающих Чанг не был абсолютно уверен, но разве здесь могло быть по-другому, принимая во внимание, какое оружие могут сделать местные мастера, и дремучий лес вокруг, который в избытке снабжает их любым видом древесины?

Второе обстоятельство было не менее важным, чем первое. Лук, как и любое индивидуальное оружие, перенимал черты своего хозяина – подстраивался под него. И кто в этом сомневается, тот ничего не понимает в оружии!

Участники турнира, наверняка, будут стрелять из своих собственных луков, которые полностью им подчинены, и повадки которых им известны, как свои пять пальцев.

Они знают, как нужно прицеливаться и как натягивать тетиву, чтобы добиться попадания в цель, а он – Чанг – разве может он сказать то же самое об оружии, которое ему выдадут, чтобы он временно им попользовался, а заодно и повеселил толпу своим неумением? Толпа, наверняка, получит огромное удовольствие, наблюдая за тем, как грубый и неотесанный кочевник удивленно вертит в руках незнакомый ему могучий боевой лук и как тщетно пытается натянуть на него тетиву.

Было еще и третье обстоятельство, которое заставляло Чанга быть чрезвычайно осторожным. Вчера многие (он был в этом совершенно уверен) поняли, как можно вывести его из равновесия. Он был собой очень недоволен – он проявил слабость и дал понять своим возможным соперникам, что его можно обидеть, задеть, и он раскроется, его душевное равновесие и самоконтроль ослабнет, и он начнет допускать ошибки.

Чанг не сомневался, что именно этим сегодня (и во все последующие дни турнира) и попытаются воспользоваться участники состязаний, а старейшины и зрители им будут помогать. Так что он должен быть готов не только к самому соревнованию, но и к возможным оскорблениям и злым шуткам. Да, он так чувствовал – а предчувствия его почти никогда не обманывали.

Чанг внутренне собрался, подтянулся и, настроившись на Истинную Пустоту, окружил себя непробиваемой защитой, внутренне отстранившись от происходящего вокруг. Он понимал, что только такая отстраненность позволит ему избежать участи пойманной в паучьи сети мухи, из которой потихоньку высасываю все соки.

Чанг дал себе установку, что все, что творится вокруг, никак не может на него повлиять, и он способен выдержать любое давление. Для этого, всего лишь, нужно было создать магического, невидимого для обычного взгляда двойника, который и будет принимать на себя все удары, раздражение, недовольство и злобу, направленные на Чанга.

Теперь он был готов и даже почувствовал легкий азарт и вполне ощутимый прилив сил. Двойник защищал его от разрушительных воздействий, нацеленных на него, в то время как сам Чанг получал дополнительный силы от Истинной Пустоты.

Его солдаты тоже были готовы, они нагрузились водой и провизией и в предвкушении интересного зрелища, оживленно болтая, двинулись за Чангом. Они сегодня не будут принимать участия в состязаниях – в этом не было никакого смысла, и Чанг отдал соответствующий приказ. Так что, ему придется отдуваться за всех.

Пока они шли к центровищу, Чанг снова и снова с интересом рассматривал дома вокруг, и еще раз убеждался, что они, как и люди, меняют свое настроение. Когда светило солнце, они казались светлыми и радостными, когда шел дождь – хмурыми и замкнутыми. И стоило ли после этого удивляться, что даже ножны так и не подаренного ему меча были живыми и зримо объявляли миру о своей жизни?

Солдаты Чанга тихо переговаривались между собой. Командир, хоть и шел далеко впереди, уловил некоторые обрывки из их разговора. Они обсуждали вчерашний день, и было видно, насколько возросло их уважение к нему. Никто из них не ожидал от Чанга ничего подобного – им казалось невероятным, что ими командует человек, который смог одолеть таких сильных соперников, чью сокрушительную мощь сами солдаты испытали вчера на себе в полной мере.

Чанг про себя улыбался – интересно, что подумают они, если он и сегодня победит? А почему нет? В конце концов, многое зависит и от удачи, и от магии – где-где, а уж в этом-то городе ее никак нельзя сбрасывать со счетов.

– А кто здесь сильнее в магии – это мы еще посмотрим! – подумал Чанг и опять широко улыбнулся. Все-таки, ничего так не добавляет уверенности в своих силах, как победа над врагами!

Лобное место за ночь разительно изменилось. Теперь возвышения, как и столы старейшин, стояли не полукругом, а были расположены вдоль края центровища в два ряда, между которыми было широкое и длинное пустое пространство.

Странно, но Чанг раньше не замечал, насколько велико само лобное место – в длину и ширину оно достигало нескольких полетов стрелы. При использовании короткого лука, конечно. Но, наверное, выстрел из длинного лука полностью покроет это расстояние. В любом случае, сегодня у него еще будет возможность убедиться в правильности своего глазомера.

На возвышениях царило оживление. Видно было, что почти все жители собрались на лобном месте. Они громко обсуждали итоги вчерашнего дня и делали ставки на исход сегодняшнего.

Когда Чанг вместе со своими солдатами появился на лобном месте, казалось, все головы обратились на него, и даже шум разговоров чуть-чуть поутих. Они шли, словно сквозь строй, и Чанг чувствовал, что внимание, направленное на него, несет в себе нескончаемый хоровод эмоций – от явной неприязни до добродушного одобрения.

Подойдя к столам старейшин и отправив своих солдат на возвышения, где они заняли свободные места, Чанг встал в очередь из участников турнира, изъявивших желание посоревноваться во второй день. Многие из них были ему уже знакомы, но некоторых он видел впервые. Этого, конечно, следовало ожидать – понятно, что не все являлись мастерами одновременно в стрельбе из лука и боя без оружия и выступали и там, и там.

Когда подошла его очередь, и он назвал старейшине свое имя, тот отыскал табличку, на которой уже значилось, что Чанг победил в предыдущий день (и было записано количество «побед»), и опять вписал Чанга в разряд участников турнира. Вскоре запись закончилась – Чанг подоспел чуть ли не в самый последний момент – и на свободное пространство между столами старейшин вышел Джеррд.

Как и вчера, перед началом состязаний следовало объяснить правила.

– Прошу меня послушать, – Джеррд поднял вверх правую руку. – Сегодня у нас состоится турнир по стрельбе из длинного лука.

Зрители на возвышениях затихли и повернули головы к Джеррду. В основном, они все располагались напротив столов старейшин по обеим сторонам, а ближе к целям (которые здесь назывались «лешими») их не было вообще.

– Вот как будут проходить состязания. Сначала состоятся общие стрельбы. Вы видите эту черту, – Джеррд указал на нарисованную яркой белой краской линию на траве, которая пересекала пустое пространство и отмечала позиции стрелков, – здесь одновременно будут стрелять по десять участников. Всего таких стрельб будет восемь.

Стрелки постараются поразить леших, которые расположены на расстоянии в двести локтей. Лешие представляют собой деревянные щиты, высотой в рост человека и шириной в локоть.

Результаты стрельбы будут определяться следующим образом – победит самый меткий и самый быстрый. За поражение каждого лешего присуждается одна монета, – Джеррд вынул из кармана куртки маленькую монетку, изготовленную из неизвестного Чангу металла, и показал ее зрителям, – стрел у каждого участника будет по восемь. Т. е. при поражении всех леших участник получает восемь монет.

Первый, окончивший стрельбу, получает пять монет, второй – четыре, третий – три, четвертый – две, пятый – одну. Шестой не получает ничего, у седьмого отнимается одна монета, у восьмого – две, у девятого – три, а у последнего – четыре.

– Как вы видите, – продолжил Джеррд, – здесь важны и точность, и время. Например, последний, закончивший стрельбу, при условии, что он поразил всех леших, получит в итоге только четыре монеты – восемь минус четыре, а первый, закончивший стрельбу, если он поразил пять леших, получит десять. Кроме того, участник, поразивший менее пяти леших, снимается с состязаний. Таковы правила. Из каждого тура в следующий круг выходят по пять человек, которые образуют четыре отряда по десять человек, и они будут стрелять по неподвижным лешим уже на расстояние в триста локтей. Там правила точно такие же, и монеты начисляются аналогично.

– В третьем круге будут участвовать двадцать человек. Они постараются поразить тех же самых леших и на том же расстоянии, но только теперь лешие будут двигаться – на три локтя то в одну, то в другую сторону. Здесь нет никакой магии – леших будут двигать мальчики, которые будут укрыты за щитами, а сверху – за дополнительными деревянными козырьками.

Команду на движение будет давать старейшина, который будет находиться рядом с ними, укрытый в убежище, и по его приказу все лешие будут двигаться одновременно, но величина их перемещения и время между ними, а также направление, всегда будут разными.

Из каждой группы стрелков в последний круг выйдут снова по пять человек. Тогда и определится победитель.

Участникам нужно будет поразить неподвижных леших, расположенных на самом краю центровища. Стрелять они будут попеременно – за короткое время они должны выпустить десять стрел, каждая из которых предназначается своему лешему.

Лешими будут служить деревянные круги, шириной в пол-локтя, разнесенные друг от друга на расстояние в два локтя и укрепленные на деревянных щитах. Лешие будут окрашены в красный цвет, чтобы их можно было различить с большого расстояния. Время, отпущенное на стрельбу, будет настолько коротким, что предполагает стрельбу, почти не целясь. Победителем будет объявлен тот, кто поразит наибольшее количество леших.

Состязания между женщинами будут проходить первыми и по точно такой же системе, только расстояние между стрелками и лешими будет меньше. В первом круге – сто пятьдесят локтей, во втором и третьем – двести двадцать. В последнем круге расстояние увеличится до трехсот локтей.

Джеррд закончил говорить и немедленно объявил о начале первой стрельбы. Чанг – и это стало уже традицией – выступал среди последних. Больше всего его сейчас интересовало, где он может получить свой лук. Ему хотелось иметь некоторое время в запасе, чтобы с ним поближе познакомиться.

Он подошел к Джеррду и поздоровался. Джеррд в свою очередь поприветствовал Чанга и поинтересовался, как прошла ночь, и чем он может помочь Чангу.

– Я хотел бы у тебя узнать, – Чанг был немногословен, – насчет моего оружия. У меня, как ты видишь, с собой нет лука, но я немного знаком с техникой стрельбы из него, так что могу принять участие в вашем состязании. Конечно, при условии, что у меня будет, из чего стрелять. Вы дадите мне лук на время?

– Конечно, командир Чанг. Не думаешь же ты, что мы об этом не позаботились? – Джеррд был сама учтивость, – вон там на столе старейшин тебя ожидает твое оружие, и оно находится в превосходном состоянии. Надеюсь, ты по достоинству оценишь его стрелковые качества!

– Спасибо, староста! – Чанг быстро отошел. Ему не терпелось опробовать оружие.

Как и сказал Джеррд, лук был превосходен – тщательно отполированный и украшенный замысловатым узором с натянутой звенящей тетивой, которая при малейшем к ней прикосновении издавала низкий гудящий звук.

Чанг взял в руки оружие и ощутил его тяжесть и зримую мощь. Да, это был настоящий длинный лук, из которого можно было поразить врага с очень большой дистанции. Чанг поневоле залюбовался им, но, как только он попытался на него настроиться, то ощутил такой холод, исходящий из самой глубины оружия, что у него пошел мороз по коже.

Лук словно говорил ему – я тебе не принадлежу и тебя не знаю. Я не буду подчиняться тебе, пока ты не докажешь, что достоин владеть мной.

Еще вчера Чанг готовился к тому, что ему придется договариваться с оружием, но что это будет настолько трудно, он и предположить не мог. Лук в его руках выглядел словно чужеродное тело, напитанное чуждой магией и чуждым присутствием. Лук не хотел признавать в Чанге своего хозяина и отвергал любые попытки с ним подружиться. И надеяться на то, что он будет метко и быстро стрелять, было просто глупо.

Поэтому перед Чангом сейчас стояла непростая задача – за то время, которое еще оставалось у него в запасе до начала первой стрельбы, попробовать договориться с луком. Но для начала нужно понять, какие претензии выдвигает к нему оружие, и как его переубедить.

Любое магическое действие всегда начинается с соответствующей настройки. Вот и теперь Чанг попытался заглянуть как можно дальше вглубь лука и понять, что скрывается у того внутри.

Перед ним тут же всплыл образ молодого, широкоплечего, искренне улыбающегося воина, который держит лук в руках и любовно его поглаживает. Лицо воина было Чангу незнакомо, и, исходя из того, что его не было на состязаниях, можно было предположить, что его нет и в городе – что могло значить только одно – он убит.

Тот, кто думает, что любые вещи, которые его окружают – это просто вещи, очень сильно ошибается. Это Чанг усвоил еще с детства.

Почему у себя в юрте всегда хорошо, а в гостях мы часто чувствуем себя не в своей тарелке? Да потому, что наше (и то, что нам принадлежит) становится именно нашим, оно пропитывается нашим духом и нашим восприятием мира, а, оказываясь в окружении чуждых нам вещей, мы ощущаем давление, исходящее от них, как что-то чужеродное.

Любой вещи, чтобы стать нашим продолжением, требуется время – и это даже если она новая и не принадлежала никому до нас. А если мы взяли ее в бою или, например, украли? Тогда она еще долго будет помнить своего бывшего хозяина – пока, наконец, не смириться с новым положением вещей.

Что же касается оружия – то тут, вообще, случай особый. Оружие – это защита любого воина, он вкладывает в него душу, и оно должно его слушаться всегда. Он надеется на него и лелеет его, ухаживает и любит, и нет такого воина, который бы относился к своему оружию, как просто к куску железа, кожи или дерева.

И оно платит ему тем же – оно становится продолжением самого воина, чувствует его гнев, страх, отвагу или отчаяние. И навсегда сохраняет все это в себе. Почему один и тот же меч в руках храбреца может служить годами, а в руках труса и предателя – быстро разрушается?

Казалось бы, железо или сталь изначально одни и те же, но стоит их наполнить разным содержанием, как они и сами становятся разными. Оружие с удовольствием отдаст себя в руки отважному воину, но если меч решит, что душа хозяина, которая наполняет его, ему не подходит, то он, если имеет возможность, покинет его, а если нет – то просто разрушится.

Еще никогда душа труса не делало железо твердым, но душа героя может и дерево уподобить стали!

Лук, который Чанг сейчас пытался приручить, принадлежал когда-то настоящему храбрецу – в этом Чанг не сомневался. Он чувствовал, какая отвага бурлила в нем, и как лук по-настоящему ликовал, что подчиняется именно ему.

Но храбрец погиб, причем, как смог ощутить Чанг, погиб при весьма странных и загадочных обстоятельствах, а лук так и не смог смириться с его гибелью. Они были вместе много лет – лук напитался его силой, которая была невероятно мощной.

И теперь эта сила, ставшая неотъемлемой частью самого лука, мешала ему быть верным товарищем новому хозяину. Он просто не хотел далеко и метко стрелять, а если оружие само не хочет, как может заставить его человек?

Но только знающие люди понимали, что тут дело именно в душе самого оружия, а не в неумении мастера, его изготовившего. Другие же видели только неправильно выкованный меч или недостаточно крепкую и выдержанную древесину для лука, тонкую и непрочную тетиву и т. д.

Чанг все чувствовал – тем более, что никаких изъянов в прекрасном луке, который сейчас держал в руках, найти не мог. Итак, Чангу нужно было усмирить его и доказать, что он тоже достоин им владеть и не менее храбр, чем его прежний хозяин.

Чанг начал с луком разговор. Он проходил на уровне, недоступном обычному человеку – точнее всего его можно было описать, как череду ярких, чувственно окрашенных образов и ощущений.

– Ты меня слышишь? – спросил Чанг.

– Слышу, – неохотно ответил лук.

– Как тебя зовут?

– Ветер – так звал меня мой прежний хозяин.

– Он был храбрый, и он погиб, – это было, скорее, утверждение, а не вопрос.

– Да, ты прав.

– Ты хранишь о нем память?

– Да, это так.

– И больше никому не намерен служить?

– Да, ты опять прав!

– И даже тому, кто пообещает тебе разобраться в смерти твоего бывшего хозяина и отомстить за него?

Лук долго не отвечал. Слишком долго. Чангу даже показалось, что лук просто решил прервать с ним разговор, Но вскоре он уловил отголоски напряженный внутренней борьбы, которую оружие вело само с собой. Наконец, лук ответил:

– А ты можешь это сделать?

– Могу, если узнаю, что произошло. И если ты мне поможешь. И я обещаю тебе, что твой хозяин будет отомщен, если он погиб за правое дело. Но он ведь не мог по-другому?

– Да, по-другому он не мог. На нас напали, и он с моей помощью сразил множество врагов, но не смог справиться с коварным колдовским ударом, который высосал из него душу и обратил тело в прах. Но он нашел в себе силы отбросить меня подальше, чтобы я остался жить. И я остался и до сих пор храню о нем память. А враги ушли, и никто пока не смог до них добраться и отомстить за своего родственника и моего хозяина. А как это сможешь сделать ты?

– Я пока не знаю, но, по крайней мере, я постараюсь. Ведь очень может быть, что твои враги – это и мои враги. Скажи мне только одно – это были люди?

– Нет, это были черные демоны из леса, которые все время атакуют нас. И мы вынуждены постоянно сражаться и отступать. Но странно, почему ты задаешь такие вопросы? Ты – не из наших? Ты – гость?

– Да, я гость, и я ничем не обязан твоим родственникам. Но я предлагаю заключить между нами сделку – ты становишься моим оружием и обещаешь следовать за мной, куда бы я ни направился, а я обещаю – даже возможно ценой своей жизни – попытаться отомстить за твоего прежнего хозяина.

И снова в их разговоре возникла длинная пауза. Наконец, лук утвердительно кивнул головой в знак согласия – конечно, так ощущал Чанг – у лука же не могло быть головы!

– Договорились! Я и поверю тебе и приму твои условия, но предупреждаю тебя, не обмани! Так просто тебе это с рук не сойдет!

– Я и не собирался, – ответил Чанг. Он почувствовал, как вмиг изменилось к нему отношение – теперь лук стал словно продолжением его самого. Только так и должно было быть с личным оружием, которому доверяешь свою жизнь.

– А теперь расскажи мне, как нужно из тебя стрелять, чтобы попадать в цель.

– Да, хозяин, – лук излучал бодрость и веселье (в отличие от себя прежнего). – Если ты мог уже понять, – в его словах явственно сквозил смех, – я – не совсем обычный лук.

Меня изготовили сорок две зимы назад и наполнили боевой магией. Эта магия особого рода – она вырабатывалась нашим народом столетиями и сейчас достигла своей вершины.

Нужно просто дать волю луку – т. е. мне – натянуть тетиву, прицелиться, и стрела полетит, куда нужно, и на такое расстояние, которое будет необходимо. Это сделано для увеличения быстроты стрельбы. Все наши стрелки имеют такие же луки, поэтому они могут стрелять очень быстро и почти не целясь. Все очень просто – накидывай стрелу на тетиву, натягивай ее до самого конца, наводи острие стрелы на цель и стреляй. Стреляй прямо в цель – целься не выше и не ниже, моя магия передается во время выстрела стреле, и она летит ровно по прямой, поэтому нет необходимости задирать прицел.

Конечно, – продолжал лук, – каждый мой сородич изначально наполнен сходной с моею магией, но с течением времени она меняется – это зависит от влияния его хозяина.

Она может усилиться или же ослабнуть – но я даю тебе гарантию, что среди всех луков сейчас я самый сильный, я взял себе всю отвагу моего хозяина и его искусство воина. Так что, не переживай – я смогу сделать всю работу за тебя. Но предупреждаю, я не первый раз участвую в этом турнире – и еще ни разу не смог в нем выиграть!

А все потому, что на меня всегда были направлены колдовские чары, которые уменьшали мою способность быстро стрелять и замедляли движения моего хозяина. Так что, если у тебя есть магическая сила, чтобы отразить колдовской натиск, в этот раз мы станем победителями! Потому что эти чары сегодня будут направлены и на тебя – я уже чувствую их присутствие!

Чанг с удивлением выслушал рассказ оружия. Ему было, о чем подумать. Во-первых, о странном турнире, в котором, оказывается, победителя определяет не непосредственно мастерство стрелка, а опять вся та же вездесущая магия!

Чанг привык к тому, что борьба во владениях Повелителя Степи ведется достаточно честно – кочевникам чужда была какая-либо магия, и они просто не могли ею воспользоваться, чтобы нанести своим соперникам скрытый урон. К тому же это было чревато для них самих – стоило кому-нибудь только заподозрить и объявить во всеуслышание, что против него применяется колдовство, последствия оказались очень печальными для того, кто его применил.

В поединках кочевников главным показателем была физическая сила и воинское умение – и именно они, в итоге, и определяли победителя. Конечно, и там были свои хитрости и каверзы – например, никто и никогда не гнушался возможностью убрать со своего пути пару-тройку соперников: их могли попытаться отравить, избить где-нибудь вдали от стойбища племени или вовсе прикончить – если, конечно, была такая возможность. Поэтому задолго да начала состязаний ко всем участникам приставлялась усиленная охрана из воинов рода.

Стать победителем такого турнира было высшей воинской честью, и племя победителя становилось очень уважаемым – за то, что вырастило подобного бойца.

Но все дрязги и возможные кровопролития прекращались в момент начала самого турнира – за одну полную луну до первых состязаний. Эта луна называлась «Луной мира».

В течение «Луны мира» любой, кто поднимет руку на участника турнира, подлежал немедленной смерти, и за все время существования соревнований это правило ни разу не было нарушено. И на самом турнире все боролись честно.

Здесь же было с точностью до наоборот – с виду все выглядит абсолютно прозрачно, но стоит заглянуть внутрь и можно увидеть, что почти все участники турнира прибегают к коварству, хитрости и скрытому могущественному колдовству.

Хотя, с другой стороны, а на что Чанг мог рассчитывать? Он совершенно не знал этого народа – ни его истории, ни культуры, ни воинских обычаев – ничего. До последнего разговора с его собственным луком он даже не знал, с кем им приходится воевать.

Об этом стоило отдельно подумать. Наконец Чанг начал понимать, насколько видимость здесь отличается от реального положения вещей. Складывалось полное впечатление, что на поверхности лежит только малая толика происходящего, а основная часть скрыта магией – и магией очень могучей, древней и совершенной.

Что же ему известно? Он узнал, что настоящими и самыми главными врагами жителей Поселения Среди Холмов являются черные демоны из леса. И сам лес, судя по всему, принадлежит именно им. Но, может, и не весь, но основная часть – точно.

А демоны, они демоны и есть. И даже если их просто так называют, все равно, они пропитаны колдовством под самую завязку, и жители города могут противопоставить им только свою личную магию. Которая, как теперь точно знал Чанг, позволяет им отбиваться от атак врагов уже долгие и долгие годы. Поэтому не стоит удивляться, что искусство владение магией возведено здесь в абсолют и стоит выше обычных бойцовских качеств, к которым привык Чанг!

Выжить здесь может только народ, который владеет совершенной магической силой, а турнир призван выявлять самых сильных. Конечно, магия часто ничто без поддержки грубой мощи, поэтому на подмогу магии должны приходить острый меч, копье, лук или просто железные кулаки, облаченные в стальные латы.

Настоящий воин должен уметь использовать и то, и другое – только тогда он становится действительно подготовленным и может вступить в схватку с такими могучими врагами, как демоны.

Итак, картина начала потихоньку проясняться. Теперь Чангу стали понятны многие мотивы, которые двигали местными жителями, включая, конечно, и Джеррда, и ведунью Тон, и Илию.

Они со своей стороны обошлись с ним и его воинами совершенно естественно – так, как любой из них поступил бы со своими соплеменниками. Ведь нигде не сказано, что гостям должны быть дарованы какие-то дополнительные привилегии сверх тех, какими пользуются собственные граждане.

А если гость не владеет магией и не может разгадать противника, стоящего перед ним, и его одолеть, то почему для него должны быть исключения из правил? Для местных он будет просто слабаком, не способным за себя постоять. Только и всего!

Чанг осознал, что совершил большую ошибку, подозревая всех и вся в чудовищном коварстве и обмане по отношению к нему. Это было вовсе не так – но чтобы это понять ему потребовалось время, и без разговора с собственным луком он бы не смог этого сделать.

Чанг вновь пожалел о своем вчерашнем поступке – но сам виноват. Ему, конечно, нужно было проявить больше хладнокровия и выдержки, и он дал себя слово, что впредь такого не повторится, и уже никто не сможет так легко нащупать его уязвимые места…