Книга: Эпоха раздела. Начало. Книга первая
Назад: Глава 8. Рассказ странствующего мудреца
Дальше: Глава 10. Инга

Глава 9. Небесный исполин

…Саллек откинулся на подушки и словно задремал. Его взгляд был устремлен вглубь себя, он как будто по-новому проживал бурную молодость, в которой он был еще юн и полон надежд.
Чанг молча потягивал ачачи. Он воспринял рассказ купца совершенно спокойно – за свою жизнь он наслушался достаточно историй, которые на поверку оказывались просто лишь сказкой – одной из многих. Так что, верить купцу он не собирался.
Купец очнулся.
– Налей-ка мне еще немножко твоего чудесного напитка! – громко позвал он Чанга. – Надеюсь, мой рассказ не сильно утомил тебя, и ты не уснул! Давай же выпьем за то, чтобы, когда к нам в руки попадется хорошая вещь, мы смогли б ею править!
Купец сделал большой глоток:
– А знаешь, я видел этот амулет – один из тех, про которые рассказывал мудрец. Это было совсем недавно, а ведь с момента его рассказа прошло никак не меньше двадцати зим. Так что, похоже, они все еще бродят по свету, помогая своим хозяевам побеждать врагов и постепенно высасывая из них жизнь.
Купец выпил и замолчал. Чанг поднялся и вышел из юрты, оставив своего гостя наедине. Любопытство вдруг овладело им. Ему показалось, что Саллек хотел что-то сказать напоследок, но передумал. Какая-та тайна чуть не сорвалась с губ купца, и ему пришлось даже сделать усилие, чтобы ее не разболтать.
Чангу очень захотелось узнать тайну. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы прочитать записи Саллека, которые он всегда держал при себе – может быть, они смогут что-нибудь поведать!
Чанг никому и никогда не говорил, что владеет грамотой – его способности торговаться все вокруг считали врожденным даром простого кочевника.
В бытность свою еще совсем молодым он хорошо запомнил уроки деда, который много раз повторял ему одни и те же слова: «Никогда и не при каких обстоятельствах не открывай другим, что имеешь над ними преимущество, никогда не показывай без нужды своих навыков, спокойно дожидайся их ошибки, оставаясь в тени. Намного легче управлять людьми, если они считают тебя недалеким необразованным кочевником и не придают тебе никакого значения. Тогда ты им не страшен, и они легко могут сболтнуть лишнего!»
Вот и сейчас купец явно видел в нем всего лишь командира кочевников, который может метко стрелять из лука и поразить копьем врага со ста шагов, но не может разобрать ничего из записанного на пергаменте. В противном случае, он не был бы так беспечен.
Чанг давно уже заметил небольшой кожаный футляр, который болтался на шнурке на шее купца, спрятанный под одеждой. Можно было предположить, что именно там он хранит самое ценное, что у него есть.
Вполне возможно, в футляре окажутся самоцветы или золото, а может быть, записи по торговым сделкам, которые не представляют никакого интереса. Скорее всего, так и есть, но история купца настолько раззадорила Чанга, что он уже не мог остановиться.
Чанг вернулся обратно в юрту. Он принял решение – теперь оставалось только как следует напоить купца, чтобы его осмотреть. Чанг достал еще ачачи и, осведомившись о самочувствии Саллека, предложил ему выпить за удачную торговлю и за милость небесного защитника всех караванщиков.
От такого тоста купец никак не мог отказаться, и они выпили. Вернее, выпил только купец, а Чанг украдкой вылил ачачи на землю. Далее последовал второй тост, потом третий.
Чанг призвал на помощь все свое красноречие, чтобы заставить купца пить дальше. Он поочередно желал здоровья и процветания всем членам купеческой семьи – начиная от сестер и братьев и заканчивая сыновьями и дочерьми, желал увеличения прибылей и тучности стад, пил за прибавление в потомстве и за уважение окружающих.
Кувшин опустел, и Чанг уже собирался достать новый, как вдруг кружка с ачачи выпала из рук купца, и он безвольно откинулся на подушки. Выпитое им количество алкоголя, которое давно могло усыпить и верблюда, наконец-то сделало свое дело – теперь купец вряд ли сможет проснуться раньше завтрашнего обеда.
Чанг не спеша вышел из юрты и позвал на помощь женщин. Вместе они перетащили гостя на хозяйское спальное место, женщины раздели его и накрыли шерстяными одеялами. Негоже было почетному гостю спать одетым!
У кочевников было принято класть гостей на свое ложе, тем самым оказывая им наибольший почет. Когда купец проснется, у него не должно возникнуть никаких подозрений: он лежит под одеялами в хозяйской постели, его одежда – здесь же рядом.
Теперь оставалось только открыть заветный футляр и изучить его содержимое.
Женщины ушли. Чанг осторожно снял шнурок с футляром с шеи купца. Он подсел поближе к огню и внимательно осмотрел содержимое.
Здесь были записи, нанесенные на искусно выделанный тонкий пергамент. В основном, это были расчеты – сплошные столбики цифр, и лишь изредка кое-где проглядывали имена. Чанг осторожно развернул свиток. Ближе к концу записей стало больше. Они были изложены на знакомом Чангу языке – он выучил его под руководством деда – так же, как и еще несколько других.
Кроме цифр, здесь имелось несколько простеньких заклинаний, отгоняющих злых духов и призывающих удачу в торговле. Чернила, которыми они были записаны, почти стерлись – но в любом случае, ничего интересного!
Чанг отложил пергамент в сторону. Он чувствовал себя обманутым – по-видимому, для купца его расчеты были самым ценным в жизни. Чанг молча смотрел на догорающий в очаге костер. Скоро огонь потухнет, накопленного тепла хватит до утра, и Чанг вслед за купцом отправится спать.
Оставалось только вернуть футляр на место. Чанг аккуратно свернул пергамент, стараясь до мельчайших подробностей воспроизвести его первоначальный вид. Не стоило лишний раз будить подозрения купца!
Вдруг что-то почти неуловимое привлекло внимание Чанга. Ощущение было настолько легким и настолько быстро пропало, что Чангу показалось, что ему померещилось. Но он уже привык доверять своим чувствам и тут же отбросил сомнения и постарался сосредоточиться и понять, что же это.
В его руке был пергаментный свиток. Только сейчас Чанг заметил, что по мере свертывания боковая поверхность свитка складывается в замысловатый узор или же письмена – Чанг не мог разобрать точно. Он перевернул свиток на другую сторону – здесь тоже был рисунок, но отличающийся от первого.
Мало того, рисунки менялись и от усилий самого Чанга. И именно они определяли сохранность тайны купца. Ему стоило лишь взглянуть на них, чтобы понять, не интересовался ли кто-нибудь содержимым свитка.
Чанг почувствовал озноб по всему телу. Было понятно, что вряд ли он сможет свернуть пергамент так, как положено. И, наверняка, на следующее утро купец первым делом бросится проверять свиток!
Ах, как Чанг был неосторожен! И почему он как следует не рассмотрел пергамент, прежде чем его разворачивать?
С одной стороны рисунок был нанесен чуть видимыми при ярком свете и абсолютно незаметными в темноте чернилами, с другой – напротив, яркими и сочными. Пергамент закладывался в футляр ярким рисунком вниз и незаметным вверх, так что Чанг не обнаружил ловушки, когда доставал записи из футляра.
Теперь единственным выходом для Чанга было понять, что это за рисунки – а потом свернуть пергамент надлежащим образом. Времени пока в достатке – купец спокойно храпит в углу и вовсе не собирается просыпаться.
Чанг напряженно думал. Ему нужно ответить на вопрос, на что именно должны походить узоры. Это либо надписи, либо рисунки, либо просто орнамент.
Для начала Чанг попробовал полностью свернуть пергамент. Ничего путного не вышло. Линии не хотели собираться в рисунок. Чанг попробовал снова, потом снова, и так еще несколько раз. Результат был одинаковым. Как он ни старался, ничего не получилось.
Чанг отложил пергамент в сторону и решил подумать. Догадка о том, что письмена на свитке могут быть живыми, пришла ему внезапно, и он ухватился за эту мысль.
А вдруг они представляют некий магический рисунок или оберег, который подчиняется только воле и намерению своего хозяина? Тогда никто другой не сможет его повторить – если не убедит сами заклинания, что он и является их настоящим хозяином.
Чанг решил попробовать. В любом случае, другого выхода у него не было. Для начала он полностью очистил сознание. Для этого потребовалась помощь дыхания и настройка на Истинную Пустоту.
Спустя четверть часа он смог уловить сущность купца, мирно похрапывающего в постели. Перед его внутренним взором предстала настоящая натура этого человека – жадного, беспринципного, хитрого и охочего до чужого добра.
Чанг представил, что становится им, что его собственная суть преображается, и что теперь он точно такой же, как и настоящий купец. Вернее, он и есть купец.
Магическое слияние отняло у него много сил – естество купца было настолько отталкивающим, что настройка высосала из Чанга почти все силы. Зато теперь пергамент, до этого представлявшийся Чангу совершенно чуждым и инородным, стал как будто родным – он так и просился в руки, казался мягким на ощупь, и от него ощутимо веяло теплом.
Чанг с любовью погладил его мягкую кожу и почувствовал ответ – пергамент внутренне промурлыкал, как домашний кот, пригревшийся у огня и разомлевший от доброй чашки козьего молока.
Не теряя времени, Чанг развернул пергамент и, не выдержав, решил посмотреть, какие изменения с ним произошли. До этого он собирался его просто свернуть, но искушение увидеть воздействие магии было настолько велико, что он решил не торопиться и вновь подробно изучить записи.
Картина, представшая у него перед глазами, изменилась до неузнаваемости. С пергамента куда-то пропали колонки цифр и простейшие заклинания – теперь он был весь изборожден надписями на неизвестном Чангу языке, и их невозможно было прочитать.
Присмотревшись внимательнее, Чанг не увидел никакой системы в записях и подумал, что они похожи на зашифрованные символы, которые еще предстоит разгадать.
Чанг мысленно приказал записям стать понятными, и чернила ожили. На его глазах происходило преображение – только что перед ним был ничего не значащий текст, а через мгновение он стал понятным и четким и, по всей видимости, содержал несколько неизвестных Чангу могущественных заклинаний.
Чанг не сомневался, что одно из них служит для обуздания колдовского камня, пожирающего души. Он быстро достал из устроенного в земляном полу юрты и скрытого от посторонних глаз коврами и подушками тайника необходимые предметы для копирования текста.
В тайнике хранилось гусиное перо, разведенные в воде чернила (некоторое время назад он выменял их на несколько отшлифованных серебряных украшений у странствующего собирателя мудрости) и кусок чистого пергамента, предназначенный для особого случая.
Перенести записи с пергамента купца на кусок кожи заняло у него совсем немного времени. Чанг чувствовал, что стал обладателем тайного знания, которое представляло настоящую ценность. Правда, ему еще нужно в нем разобраться!
Следовало как можно быстрее довершить начатое. Он чувствовал, что вскоре его настройка на сущность купца исчезнет, поэтому поспешил свернуть пергамент.
Чанг с удовлетворением убедился, что теперь свиток образовал узор – линии с одной стороны сложились в изображение верблюжонка, а с другой – летящего степного сокола. Рисунок с верблюжонком тут же потерял яркость и стал почти невидимым.
Чанг аккуратно поместил пергамент обратно в футляр и повесил его на шею купца. Нечего было и удивляться, почему тот так спокойно относился к своему богатству – он путешествовал среди кочевников, которые, как считалось, были совершенно чужды колдовству и поголовно неграмотны, и опасаться, что кто-то из них сможет разгадать тайну свитка, а потом прочитать записи, совсем не было нужды.
Например, тот же Чанг вдруг решил бы поживиться богатством купца. Что он смог бы найти? Только ничего не значащие столбцы цифр и простенькие заклинания, которые не представляют никакой ценности. Так что, за сохранность свитка можно было не опасаться. А дома у Саллека, наверняка, есть еще один список с пергамента – на случай, если с первым что-то случится.
Чанг спрятал свое с таким трудом добытое богатство в тайник, и сам отправился спать. Посмотрел на купца, который вольготно раскинулся на хозяйской постели. Удовлетворенно подумал, что не зря перевел на него львиный запас ачачи, который приберегал лично для себя. И в ту ночь ему снились приятные сны.
На следующий день купец проснулся только после обеда. Чанг наблюдал за ним снаружи через специальное отверстие, которое самолично проделал много лет назад, чтобы украдкой следить за своими гостями.
Купец выглядел совершенно разбитым и обессилившим. Ночное возлияние сыграло с ним злую шутку. Как и предполагал Чанг, первым делом он проверил свой футляр – открыл крышку, посмотрел на верхний узор и, успокоившись, стал неторопливо одеваться.
Вскоре он и его караван двинулись в обратный в путь. Торговец казался довольным и душевно распрощался с Чангом, пообещав, что вернется следующим летом и угостит Чанга отличной настойкой, которую так хорошо готовит его старшая жена.
Чанг в свою очередь сердечно поблагодарил купца и предложил навещать его племя в любое время. Можно сказать, они расстались друзьями.
Как только Чанг спровадил караван, он приступил к изучению заклинаний. Их было пять.
Для начала он попытался разобрать магические символы, их составляющие. Как и любая грамота, колдовская письменность предполагала написание отдельных знаков, которые относились к разным стихиям.
Существовали символы, принадлежащие земле, огню, воде и воздуху. Кроме того, каждая стихия обладала еще множеством дополнительных оттенков – например, ветер, ветерок, ураган, дождь, гроза, наводнение и т. д.
Заклинания, посвященные взаимодействию с мистическими обитателями Истинной Пустоты, записывались другими знаками. А для вызова существ потустороннего мира использовались своя, непохожая ни на что другое грамота. Ну, и т. д.
Все это было Чангу известно – дед в свое время научил его основам колдовской записи. Она была недоступна простому человеку, далекому от магического искусства, – у него просто не хватило бы сил, чтобы ее прочитать.
Чанг внимательно просмотрел доставшиеся ему заклинания. Он увидел, что одно из них посвящено стихие воды, другое – стихие ветра, третье – земли, четвертое – огня.
Но пятая запись была совершенно незнакома Чангу, и символы, с помощью которых она была записана, никогда прежде ему не встречались. Чанг пришел к выводу, что если здесь и есть заклинание, оберегающее от магических атак колдовского амулета, то это именно оно.
Теперь оставалось понять, как прочитать его магические символы. В заклинании употреблялись двенадцать различных знаков – по три в каждом из четырех рядов. Присмотревшись повнимательнее, Чанг решил сравнить каждый из символов с уже известными ему.
Постепенно перед ним предстала следующая картина – четыре заклинания – воды, ветра, земли и огня содержали похожие знаки, но в пятом заклинании они были слегка видоизменены, и это означало, что произносить их нужно по-другому. Каждый из символов содержал в себе еще что-то, что определенно отличало его от других, и это что-то нужно было распознать.
Сперва Чанг попытался почувствовать каждый символ. Ему предстояло разобраться, каков его магический вес, и к какой стихии его отнести. Чанг исходил из того, что магические знаки воды, огня, земли и воздуха всегда отличались друг от друга не только по принадлежности к определенной стихии, но и по весу.
Настроившись на них, можно было легко определить, какой из них самый тяжеловесный. Следовательно, он – земля. Дальше шла вода, потом огонь и воздух. Символ огня обжигал, его невозможно было долго держать, мысленное прикосновение к нему могло быть только очень коротким. Символ воздуха же был на ощупь невесомым, легким и прозрачным.
Чанг разбил символы на группы – по три в каждой. Теперь он взялся за изучение отдельных групп. Он попытался разобрать первый символ. Настроившись на него, он определил, что хоть основу его и составляет стихия земли, но в нем явственно ощущается привкус стихии воды.
Следующий символ был с привкусом огня, а последний – воздуха. Во второй группе основу составляла вода, а дополнительное влияние оказывали знаки земли, огня и воздуха. Аналогично были записаны и оставшиеся две группы знаков – в них менялось основание, и чувствовалось влияние символов, не принадлежащих к стихии основания.
Такая система записи была совершенно незнакома Чангу. Заклинание предполагало, что в обуздании магического амулета, высасывающего души живых существ, принимают участие все четыре стихии, причем каждая из них опирается на три оставшиеся.
Стихии не действовали по отдельности, они образовывали цельную вселенную, переплетенную и взаимосвязанную. Колдовство амулета было настолько велико, что усмирить его могла только объединенная сила всех четырех стихий, помноженная на силу носителя жизни.
Теперь Чанг понимал, насколько велика опасность, которую представляет собой этот камень. Невозможно было не удивляться внутренней мощи человека, который расколол его и многократно уменьшил его магическую силу. Но он одолел только маленький камешек – судя по его рассказу, большая глыба все еще оставалась где-то в степи, никем не побежденная и творящая свое черное дело.
Вполне возможно, что вокруг нее на протяжении многих лиг уже нет ни одного живого существа. Думать об этом Чангу совсем не хотелось, и он предпочел сосредоточиться на правильном прочтении каждого символа, составляющего заклинание.
Для начала он решил поупражняться на первой группе символов. Их основу составляла стихия земли. Следовательно, произносить их нужно было, словно обращаешься к силе земли, но в конце с переходом на стихию воды, огня или воздуха.
Каждый символ мог быть прочитан с помощью колдовского языка, который Чанг освоил еще в юности с помощью своего деда. Этот язык назывался «Суржа» и представлял собой набор горловых звуков, имитирующих звучание земли, воды, огня и воздуха. Звуки стихии земли были протяжными и низкими, воды – медленными и тягучими, огня – резкими и быстрыми, воздуха – плавными и переливчатыми.
Только одно обстоятельство смущало Чанга – искусство произношения колдовских слов было настолько трудным, что он совершенно не представлял себе, как его может освоить обычный купец. Ведь ему самому потребовались долгие годы тренировок под руководством своего мудрого наставника, чтобы овладеть этим умением.
Это была еще одна тайна, которую ему предстояло разгадать. Но сначала нужно было разобраться с символами и научиться их правильно произносить. Он вспомнил урок, когда дед впервые поведал ему о колдовской записи и чтении символов.

 

– Я учу тебя магии уже несколько лет, – сказал дед, как обычно, полеживая на подушках и потягивая свой любимый травяной чай. – Сегодня пришло время показать тебе, как можно записывать заклинания, и как правильно их произносить. Хочу тебя сразу предупредить – даже и не надейся, что у тебя получится все с первого раза. Знай, что это высшее магическое искусство, которому нужно учиться много лет.
Теперь слушай. Есть специальный язык. Он называется «Суржа». Он был придуман могущественным колдунами с юга многие сотни зим назад. Я научился ему у своего деда, а теперь хочу обучить тебя.
Как ты уже знаешь, для произношения заклинаний используются наполненные магией звуки, с помощью которых мы можем обращаться к существам, населяющим Истинную Пустоту. Но сила этих существ – ничто по сравнению с могуществом самой Истинной Пустоты, служить и слушать которую я призываю тебя уже много лет.
Она и только она может надежно защитить тебя и дать тебе мудрость. Но Истинная Пустота слишком огромна, чтобы пытаться ее использовать для своих целей. Она – властелин и никому не подчиняется.
Между тем, в магии существует множество направлений, в которых колдуны оттачивают свое искусство.
Одно из них – дружба со стихиями. Они хоть и являются частью Истинной Пустоты, но властвуют только над нашим миром и, конечно, гораздо менее могущественны. Но зато и гораздо более отзывчивы. Например, можно всегда договориться с ветром или огнем по своему желанию, можно вызвать засуху, а можно наводнение. Только нужно знать, как.
Каждой из стихий соответствует свой набор звуков и знаков, которые и отворяют врата стихии. Через эти врата можно обратиться за помощью, а можно попросить об одолжении. Только помни, что любая услуга должна быть оплачена, и долг в любом случае когда-то придется отдать. Но бывают такие моменты – например, если речь идет о жизни и смерти, когда будешь рад любой поддержке, лишь бы остаться в живых.
Итак, сила стихий заключается в их огромности. Посмотри, насколько каждый из нас мал. Даже по сравнению хотя бы с лошадью мы меньше и слабее ее во много раз.
А теперь посмотри на ближайший холм. По сравнению с человеком он просто гигантский. Чтобы забраться на его вершину, нам нужно много времени и сил. Мы можем выкопать в нем пещеру, чтобы спрятаться от дождя или ветра, и он этого даже не почувствует. Любые наши попытки изменить его или как-то повлиять на него будут не более чувствительными, чем незаметное прикосновение бабочки к заплесневевшему огромному валуну.
Или, например, широкая равнинная река, которыми так славятся земли на юге. Ты таких никогда не видел, но они есть, и я точно знаю, что тебе еще предстоит побывать на их берегах. Так вот, там столько воды, что лишь в одной маленькой заводи можно с легкостью утопить все наше племя вместе с лошадьми и юртами.
Теперь идем дальше. Степной огонь сжигает все на своем пути, а пожар в лесу влечет неминуемую гибель всему живому. А усмирить его может только вода, падающая с неба. Потому что по силам они равны.
Усмирить воду может земля, которая образует берега рек, заставляя воду всегда течь в одном направлении. Но и вода может размыть берега, проложив себе новый путь.
А воздух может влиять на все вокруг – он точит скалы, которые распадаются от времени, он гонит по небу облака, которые несут в себе дождь, он замораживает зимой воду и вновь отпускает ее весной. Воздух вездесущ, но его сила рассеяна и не несет в себе мощи водного потока, буйства огня или обвала в горах.
Все стихии, которые правят в нашем мире, постоянно пересекаются друг с другом, дополняют друг друга и становятся сильными только от взаимодействия друг с другом. Они – части одного целого. И это ты должен хорошо запомнить. Человек по сравнению с любой из стихий – маленькое насекомое, неслышимый выдох, который живет всего лишь мгновение и не имеет никакого права претендовать на исключительность.
Но у нас есть разум, и благодаря ему мы развили свои способности взаимодействовать с окружающим нас миром – в том числе и путем обращения к силам стихий.
Да, мы можем их позвать, но, как я уже сказал, должны предложить им что-то взамен. Я хочу тебя научить, как пользоваться колдовским языком, но предупреждаю об осторожности, которую следует проявлять. В противном случае ты станешь жертвой в их лапах.
Для начала мы остановимся на звуках, необходимых для взаимодействия с силой земли. Земля могущественна и неповоротлива. Ее жизнь длится бесконечность, и время для нее не имеет никакого значения. Тебе предстоит обращаться к ней на ее языке. Слушай и запоминай, а после постарайся повторить звук, который ты услышишь…

 

Чанг вспомнил, как дед искренне потешался над его усилиями правильно повторить нужные звуки. Когда Чанг окончательно вымотался, а дед вдоволь нахохотался и успокоился, он, наконец, смилостивился объяснить, что нужно делать.
– Ты все время забываешь, что изучаешь магическое искусство. А забывая, стараешься добиться нужного результата просто криком или воем – точно, как наши степные певцы природы, все искусство которых заключается в подражании звукам ветра зимой или клекоту пустынной совы летом. И то, и другое является бессмысленной тратой времени, если ты, конечно, не ставишь перед собой цель работать на потеху толпы. Может, тебе стоит пойти в певцы, если прежде не хочешь думать головой?
– А что я делаю неправильно? – обиженно спросил Чанг, – ты же сам настаивал на том, чтобы повторить звук как можно точнее. Вот я и старался, только у меня ничего не получается.
– Лучше ответь мне, сколько зим я обучаю тебя колдовству?
– Через одну будет десять.
– Точно, и все это время я пытался донести до тебя, что магия не является частью обычной жизни, и когда мы говорим о магии, мы подразумеваем только лишь настройку. Настройка же позволяет нам по необходимости воспроизводить любые звуки и читать нужные нам заклинания.
Как, спрашивается, ты сможешь говорить на языке земли, не будучи самой землей? Прежде тебе нужно стать таковой. Конечно, ты человек, но тебе нужно просто настроиться на землю, увидеть, что она такое, и только тогда ты сможешь попытаться ее понять. А звуки, которые будут вылетать у тебя изо рта – только лишь следствие этой настройки. А теперь давай попробуй настроиться и посмотри, что получится…
С той поры миновало много зим, и вот теперь Чанг сидел в своей юрте и настраивался на первый магический символ, которым было записано заклинание, позволяющее обуздать колдовской камень.
За прошедшие годы он в совершенстве овладел искусством настройки и сейчас неторопливо пробовал символ «на вкус». Он заходил к нему то с одной стороны, то с другой, пытаясь в точности разобрать, что он из себя представляет.
Основой первого магического символа была стихия земли, но и вода занимала в нем значительное место. После нескольких попыток Чанг пришел к выводу, что символ представляет собой отображение реки со стремительным течением, рассекающей ущелье где-то в горах.
Несколько раз поупражнявшись, он наконец смог в точности настроиться на эту реку и воспроизвести правильный звук. У него заняло еще некоторое время запомнить его, после чего он перешел к следующему символу.
Здесь была земля с огнем. Совершив точно такие же манипуляции, как и в предыдущий раз, Чанг увидел выжженный степной кустарник, а вдалеке – стелющийся черный дым над пылающими деревьями. Он упражнялся и упражнялся, пока не смог произнести и этот символ так, как положено. Это занятие отняло у него все силы, и он решил пока остановиться и продолжить на следующий день.
Когда наступило утро, Чанг вновь взялся за работу. На этот раз ему удалось одолеть еще три символа: облачную горную вершину, дельту широкой спокойной реки и борьбу огня с водой – когда небесные боги решают потушить лесной пожар.
Его обучение продолжалось еще восемь дней. Некоторые символы поначалу казались совершенно неприступными, и Чанг бился над ними дни напролет. Но вот наконец работа была завершена, и он удовлетворенно запрятал пергамент обратно в тайник.
Теперь ему предстояло только повторить все символы в нужной последовательности. Но он не спешил. Что-то подсказывало ему, что он должен быть готов к неожиданностям.
Чанг решил пока больше не экспериментировать, а сначала полностью восстановить силы. Он чувствовал, что разгадка тайны заклинания слишком дорого ему обошлась, и с его полным прочтением спешить не следует.
Восстановление заняло даже больше времени, чем он предполагал. Запас его магических сил был полностью исчерпан, и только через одну полную луну он почувствовал, что готов узнать, что же скрывает под собой магическая запись.
Он вновь с максимальной точностью попытался воспроизвести каждый из символов – только пока не по порядку. Убедившись, что запомнил все, как надо, он настроился на Истинную Пустоту и прочитал их теперь уже в нужной последовательности.
Оказалось, Чанг не зря предчувствовал появление чего-то необычного и внутренне готовился к этому. Как только он окончил, перед его глазами все расплылось. Он почувствовал, что куда-то стремительно летит. Он поднимался все выше и выше – и вот уже его юрта уменьшилась до размеров горошины, вот она совсем пропала из виду, а вот и сама земля скрылась за облаками.
Его поднимало все дальше ввысь, и вот перед ним предстал могучий исполин, который восседал на великолепном троне прямо на облаке. Исполин был один, его взгляд притягивал к себе, подавлял волю, и противиться ему не было никаких сил. В правой руке исполин держал трезубец, из которого то и дело вырывались сверкающие молнии, в левой – хрустальный шар, наполненный мерцающим, как будто живым светом.
– Кто ты такой? – низким повелительным голосом произнес исполин. – И почему ты смеешь меня тревожить?
– Я вовсе не собирался тебя беспокоить, властелин, – ответил Чанг. Он весь трясся, как лист на ветру, и уже считал, что его время подошло к концу. Никогда в жизни и никто – даже его дед – не рассказывал ему, что возможно увидеть настоящего бога. А сам он, хоть и практиковал колдовское искусство и был весьма в нем сведущ, даже и не предполагал, что такое может случиться.
Здесь же он явно предстал перед богом и теперь ждал неминуемого наказания за свой опрометчивый поступок:
– Я только надеялся раскрыть секрет заклинания, с помощью которого можно обуздать колдовской камень.
– Мне нравится твоя искренность, – ответил исполин, немного помолчав, – мне помнится, не так давно я дал его некоему мудрецу, чтобы он одолел колдовской амулет.
Знай же, что силы, которые стоят за этими камнями, уже много тысяч лет являются нашими врагами и пытаются захватить наш мир. Они посылают сюда своих слуг, скрывающихся под личиной камней, о которых и ты теперь знаешь, и нам стоит больших усилий их найти и уничтожить.
Но мы сами не можем этим заниматься – мы воюем только с их хозяевами, что равны нам по положению, а слугами, т. е. именно камнями, должны заниматься люди. И мы им помогаем и объясняем, как это сделать. Но, странно, заклинание, которое я дал тому человеку, было способно только лишь усыпить силу камня и заставить его подчиниться, а каким образом ты попал сюда, мне не понятно. Поэтому я жду от тебя объяснений.
Чанг беспрекословно и очень подробно рассказал небесному властелину, что с ним произошло. Властелин с интересом слушал. Когда Чанг закончил, он долго молчал. Потом задумчиво произнес:
– Ты, наверное, великий колдун? Я давно не встречал смертного, который мог бы настолько глубоко проникнуть в таинство нашей божественной магии. Любой другой, возжелавший прочесть это заклинание, увидел бы просто набор букв человеческого языка, с помощью которых он при наличии должной силы смог бы на время одолеть колдовскую мощь магического осколка.
Но ты почему-то распознал самую суть заклинания и не только увидел, а сумел в ней разобраться и в точности его воспроизвести. Ты владеешь искусством, которое недоступно абсолютному большинству ныне живущих. Кто был твой учитель?
И снова Чанг принялся рассказывать – только теперь о своем деде, и как он пытался его обучать.
Небесный властелин внимательно слушал, а потом поинтересовался, знает ли он, откуда пришел его дед. Чанг ответил, что тот никогда не рассказывал. Властелин задумчиво теребил золотистого цвета локон, свисавший ему на лоб:
– Мне думается, что в твоем деде было нечто от одного из нас – в противном случае, я не знаю, как объяснить твои способности. Так иногда бывает – один раз в несколько сотен зим мы приходим в мир в образе смертных и наделяем наших будущих сыновей великими талантами. Может быть, здесь именно тот случай. Но сейчас это неважно. А важно то, что ты достоин награды, как первый смертный, явившийся к нам напрямую за долгое-долгое время. Теперь слушай!
Но продолжения не последовало. Небесный владыка внезапно прервался. Он замолчал и, казалось, ушел глубоко в себя. А, может, наоборот – слушал, что посоветует ему нечто большее, чем он сам. Ведь боги, как и смертные, тоже кому-то служат.
Молчание затянулось, и исполин совершенно не собирался его прерывать. Он словно погрузился в сон. Чанг терпеливо ждал, чем все это кончится. Наконец, исполин открыл глаза и продолжил свою речь, как ни в чем не бывало:
– Пожалуй, что да – ты действительно достоин награды, теперь только осталось понять, какой. Если в твоих жилах течет кровь одного из небожителей, то лучше всего обучить тебя колдовству – разрушительной магии или, наоборот, оборонительной, чтобы ты смог в час нужды защитить себя и своих друзей.
Он опять на мгновение затих:
– Да, все верно, так и поступим. Но знай, эта магия совершенно особая, она представляет собой некий охранительный амулет, который будет защищать тебя сам – просто из-за того, что ты его владелец. А теперь начнем!
Великан медленно поднялся с трона и, произнеся непонятные Чангу слова, взмахнул трезубцем. С его зубцов мгновенно сорвалась яркая молния и ударила Чанга прямо в грудь. И наступила темнота.
Через некоторое время Чанг очнулся. Он не чувствовал никакой боли, как будто и не было разрушительной молнии, которая легко могла бы убить даже быка. Он лежал у ног исполина, который, заметив, что Чанг пришел в себя, велел ему подняться.
– Как я и предполагал, в тебе течет наша кровь, – сказал небесный властелин, – молния, которую я на тебя наслал, была проверкой. Она убила бы простого смертного, но, увы, такова была бы его судьба. Ты же выжил и даже совсем не ранен. Я смею предположить, что твое тело владеет скрытым знанием, которое помогает ему самостоятельно отражать магические атаки. А такое доступно только нам. Хорошо. Пришло время вручить тебе твой амулет.
Исполин опять взмахнул трезубцем и что-то прокричал в высоту. Чанг ожидал, что его поразит молния, наподобие предыдущей, и внутренне приготовился, но вместо этого из глубины хрустального шара появилось невесомое, почти прозрачное свечение, которое приняло форму диковинной птицы и неспешно двинулось прямо по воздуху к Чангу. Он завороженно смотрел, как она приближается, и только слегка вздрогнул всем телом, когда призрачная светящаяся птица ощутимо села ему на плечо.
Птица посмотрела прямо Чангу в глаза, подмигнула и вдруг пропала – зато на плече Чанга появилась ее цветная татуировка, наподобие тех, какими любят себя украшать кочевники. Теперь птица навсегда стала частью Чанга. Через несколько минут рисунок птицы потерял свою яркость и цвет – теперь он казался наполовину стершимся и ужасно старым – как будто его нанесли много-много лет назад.
– Послушай, что я скажу, – теперь исполин говорил очень громко, и его голос пронизывал Чанга насквозь, – только что ты получил от меня великий дар. Это оберег, и он убережет тебя от чуждого нашему миру колдовства.
Ты знаешь, что камень, поедающий души живых существ, который я приказал расколоть на мелкие кусочки, был напитан именно таким колдовством. Полученный тобой оберег будет жить в тебе всегда до самой твоей смерти, после чего он вернется ко мне. Посмотри, он уже сейчас почти не виден, а скоро совсем пропадет с твоей кожи. Но это вовсе не означает, что его нет!
Теперь, следующее. Ты должен знать, как он действует. Пока поблизости нет чуждой ему магии – а людская не представляет для него никакой угрозы – ты не будешь чувствовать его присутствия. Но если рядом окажется посланец далекого и враждебного нам мира, он проснется и будет защищать тебя. Тебе нужно будет только попросить об этом.
Теперь вот еще что. До поры, до времени ты забудешь все то, что сегодня с тобой произошло. Так лучше для всех, а в первую очередь – для тебя самого. Очень трудно возвращаться к жизни обычного смертного после того, как разговаривал с богом.
Мы владеем силой, недоступной вам, и мы практически бессмертны, а вам остается только сожалеть, что вы не такие. Оберег будет при тебе, но вспомнишь ты о нем только после того, как он сам проявится. А, как я уже сказал, он проснется только тогда, когда рядом с ним будет чужеродная сила.
Да, и еще. Не забудь его попросить защитить тебя. Как это сделать, и что именно сделать, ты узнаешь, когда он пробудится ото сна. И ни мгновением раньше!
И на прощание – после того, как ты все вспомнишь, ты уже ничего не забудешь, и я как-нибудь навещу тебя, а, может, даже и не один. А теперь до свидания, и желаю тебе удачи! А она тебе очень даже понадобится…
Назад: Глава 8. Рассказ странствующего мудреца
Дальше: Глава 10. Инга