Получив конверт из рук матери Аношина, Казаченко, бегло ознакомившись с содержанием записки, через час позвонил Карпову.

— Леонтий Алексеевич, у меня есть неожиданная новость от наших… — Казаченко сделал паузу, подбирая слово, наконец, раздельно произнес: — друзей из-за границы. Да-да, от «КОНСТАНТИНОВА» и, как вы думаете, от кого еще? Никогда не догадаетесь!

— Ладно уж, Олег Юрьевич, не томи, выкладывай!

— От капитана Аношина!

Вслед за этим наступила долгая пауза, не свойственная карповской манере вести беседу. Наконец генерал пришел в себя.

— А этот пострел как там оказался? Нет-нет, я не так выразился… Как они нашли друг друга?!

— В письме об этом, Леонтий Алексеевич, ни слова… Впрочем, и не письмо это — записка… Ее и конверт я отдаю на графологическую и дактилоскопическую экспертизу. Вы можете не спешить, время еще есть. Думаю, пока будут проведены необходимые исследования, пройдет не менее часа. Да-да, до встречи, пропуск я вам заказал…

— Ну что я могу тебе сказать, Олег Юрьевич… Да, действительно, записка исполнена моим, то есть уже твоим, агентом «КОНСТАНТИНОВ» — задумчиво произнес Карпов. — Вопрос в том, писал ли он ее по собственной инициативе или под диктовку наших западных коллег, которые с его помощью решили затеять с нами оперативную игру?

Кроме того, на конверте обнаружены еще и отпечатки пальцев Аношина… Невероятный коктейль, который либо наводит на мысль, что они оба «под колпаком», либо, наоборот, на свой страх и риск продолжают вдвоем делать наше общее дело! А как, кстати, Аношин проник в Россию, если установки на него разосланы во все пограничные пункты?

— Это для меня тоже полная неожиданность, Леонтий Алексеевич…. Думаю, в Россию он проник по чужим документам.

Карпов громко выдохнул, затем размеренно, будто диктуя телеграмму, произнес:

— Будем исходить из худшего — «КОНСТАНТИНОВ» и Аношин помимо своей воли задействованы в оперативной игре против нас. Поэтому «КОНСТАНТИНОВ» предлагает нам какую-то наживку. Мое мнение — сделать вид, что мы готовы ее заглотить! Но только так, чтобы не пострадали оперативные сотрудники парижской резидентуры. Как это сделать — твоя забота, Олег Юрьевич!

Вариант второй.

«КОНСТАНТИНОВ» и Аношин хотят реабилитировать себя, добыв какую-то оперативно значимую информацию. Как знать, не является ли кто-нибудь из них той самой мышкой, которой удалось своротить репку? Если это так, тем более необходимо выходить на контакт с ними…

— Ну а как?! — Казаченко вопросительно смотрел на экс-шефа. Однако Карпов по своему обыкновению не спешил разворачивать декорации. Он медленно прошелся по кабинету, пробарабанил пальцами по крышке стола, остановился у гордости всей Службы — напольных часов с боем — наконец, уселся в кресло и, поймав на себе взгляд Казаченко, изрек:

— Это уже зависит от твоей изобретательности. Кстати, исходные данные, как на них выйти, у тебя есть… Прочитай еще раз послание «КОНСТАНТИНОВА». В любом случае, Олег Юрьевич, ты не должен игнорировать предоставленный агентом шанс. За двадцать пять лет работы с ним я его достаточно хорошо изучил и уверен, что по мелочам он не стал бы обращаться к нам. Он относится к разряду людей, которые умеют сами себя за волосы вытащить из возникших проблем. А раз так, то не наша помощь понадобилась ему. Наоборот, он хочет оказать содействие нам!

— Согласен с вашими доводами, товарищ генерал. С одним условием: «КОНСТАНТИНОВ» — невозвращенец, а к ним, как известно, применяется суровая кара.

— Ты эту патетику прибереги для дедов-пердунов из коллегии ФСБ. Не ты ли мне внушал, что, сотрудничая с нами, «КОНСТАНТИНОВ» ничего не имел ни жены, ни детей, ни накоплений? А сейчас?! У него есть все: горячо любимая и любящая жена, материальный достаток, а он, тем не менее, выходит на нас с предложением о возобновлении сотрудничества. В общем, так: либо ты немедленно, — Карпов взглянул на календарь, — сегодня уже 27-е — выезжаешь на встречу с агентом, либо, руководствуясь отжившими свой век инструкциями НКВД-КГБ, объявляешь агента в розыск с использованием возможностей Интерпола!

Наступила долгая пауза. Карпов неотрывно смотрел на Казаченко, во взгляде которого читалось сомнение. Генерал понял, что смущает его бывшего подчиненного. Как бы между прочим, сказал:

— А почему бы за государственный счет тебе не погулять на Елисейских Полях? Ты, не в пример резиденту Куприянову, хорошо знаешь и «КОНСТАНТИНОВА», и Аношина. В общении с ними быстро сориентируешься, блефуют ли они, то есть работают ли они под контролем или же, наоборот, проявили творческую инициативу и добыли нечто важное… Ну, как тебе перспектива нанести рабочий визит в Париж? Заодно поздравишь с шестидесятилетием нашего особо ценного источника — G-1… Да-да, того самого, Гийома Борхфениуса, генетика. Что-то давно от него не было никаких известий, хотя деньги мы регулярно переводим на его счет в Лихтенштейн!

— Но он ведь живет и работает в Германии?

— Так в этом-то и прелесть! Выписывай командировку в Германию якобы для встречи с G-1, а поедешь через Италию и Францию. В качестве прикрытия укажешь должность советника торгового представительства. Могут же быть у торгпреда свои интересы в Италии и во Франции? Таким образом, тебе не нужно будет объясняться перед высшим начальством и перед бухгалтерией, что ты едешь встречаться с отступниками, понял? Напомни еще раз, какими языками ты владеешь?

— Французским… В меньшей степени итальянским и английским, — задумчиво ответил Казаченко.

— Отлично! Выедешь бизнесменом в Италию — итальянцы выдают шенгенские визы проще, чем французы, — а оттуда махнешь в Париж. Кстати, в киоске для печати, который указывает «КОНСТАНТИНОВ», ты должен произвести впечатление не француза, отнюдь, а иностранца! Так что говорить тебе придется по-английски. В Париже его все понимают…. Стодолларовую купюру не забыл?

— Нет, шеф, ничего не забыл!

— Ну, тогда с Богом!