Через неделю после кровавого инцидента, когда Аристотель и Ганнибал остались наедине, грек с загадочным видом обратился к другу по-русски:

— Мустафа, у меня к тебе две хороших новости. С которой начать?

— То есть? — сбитый с толку формой обращения, спросил Ганнибал — ведь грек наедине с ним всегда называл его собственным именем. — Я вас не понял, шеф!

— Ты не ответил на мой вопрос! Итак, с какой из новостей начать? Предупреждаю, дело в обоих случаях не весть какое сложное, но вместе с тем достаточно ответственное и… рисковое. Ты как? Готов?

— Аристотель Константинович, пока вы будете говорить загадками и интриговать, что свойственно вашей манере общения с людьми, я не смогу ответить ни на один ваш вопрос! В чем дело?! — запальчиво ответил Ганнибал.

— Спасибо за откровенность, дружище, кажется, я действительно переборщил! В общем, так. Тебя в качестве личного шофера берет к себе посол… Ну, как тебе первая новость?

— А как же быть с «Акрополем»? Агамемнон, наверняка, будет недоволен моим уходом!

— Стоп-стоп! Не гони лошадей! Чей брат Агамемнон? Твой или мой?

— Твой…

— Так вот, Ганнибал, если он — мой брат, то и согласовывать вопросы твоего трудоустройства не твоя — моя забота, понял?! — все более распаляясь, воскликнул Аристотель. — У меня складывается впечатление, что ты из сотрудника КГБ решил превратиться в профессионального официанта, так, что ли?!

— Нет, почему же?!

— Нет? Тогда слушай мой приказ! После отъезда в Турцию водителя посла ты поступаешь в распоряжение его превосходительства! И нечего мне тут розовые слюни пускать. Пора заняться делом и стараться как можно ближе находиться к секретоносителям, коим и является посол Турции в Париже, как и его окружение! Вопросы есть?

Аристотель, удовлетворенный сыгранной ролью в первом акте спектакля, сделал вид, что сменил гнев на милость. Положив руку на плечо друга, прошептал по-русски:

— Но это отнюдь не все новости. Есть вещи и посерьезней… И вот тут мне без твоей помощи не обойтись, дружище! Значит, так, сообщаю тебе как своему соратнику. Готовясь принять дела от убывающего на родину коменданта посольства, я как разведчик, первым делом поинтересовался, как обстоят дела с расходованием спирта у нашего шифровальщика…

— А при чем тут спирт? — недоумению Ганнибала не было предела.

— Да при том, дорогой мой несмышленыш! Чистым, 96-процентным спиртом обрабатываются все криптографические машины, находящиеся в ведении нашего шифровальщика Аслана. Я выяснил, что перерасход спирта за год составил 24 литра! Это — два литра в месяц, ты понял?

— Ну и что? Аслан мог нечаянно пролить спирт, мог просто не рассчитать нужный объем для обработки шифровальных агрегатов, да мало ли…

— В том-то все и дело, что нет! Он его использовал не по назначению…

— Неужели пил эту гадость?!

— Так точно, Ганнибал, он его употреблял внутрь, что по законам шариата карается очень строго, уж не говоря о том, чем он рисковал как криптограф, если бы обнаружилось, что он пьет! Это — конец ему и его семье! Аслана предали бы военно-полевому суду, а затем подвергли четвертованию, а семья сгнила бы в нищете! Выбрав удобный момент, я по душам поговорил с Асланом, заранее предупредив его, что разговор носит сугубо конфиденциальный характер и никто о нем знать не будет… И ты знаешь, он как на духу признался мне, что является бытовым алкоголиком. Впрочем, он уже приготовился к тому, что рано или поздно его разоблачат. Поэтому он переводил каждый месяц энную сумму из своего жалования на счет своей семьи в турецком банке… Я поинтересовался, что же это за деньги, которыми он собирается обеспечить свою семью в случае разоблачения. Оказалось — смехотворная сумма, которой не хватит даже на полгода безбедного проживания семьи из шести человек… Кроме того, я объяснил ему, что вслед за его арестом все его авуары, находящиеся в банках, будут конфискованы, а его семья будет обречена на нищету.

Он согласился с моими доводами.

Тогда я предложил ему сумму, втрое большую его вклада в банке, кроме того, пообещал перевести его деньги в какой-нибудь европейский банк. Аслан оказался парнем понятливым и без лишних слов отдал мне кодовые таблицы и шифры, которыми пользуются все турецкие посольства в Западной Европе…

Аристотель выжидательно смотрел на Ганнибала.

— Такое впечатление, шеф, что вы ждете от меня ответа… Какого?

— Ну что ж, понятливым оказался не только Аслан… Прости за сравнение! Какого ответа я жду? Согласия слетать в Москву до того, как ты приступишь к обязанностям личного водителя посла…

— А как же мои фото, описания внешности на пограничных пунктах въезда иностранцев в Россию?..

— Это все ерунда! Рассказывая тебе об этом, я, с одной стороны, проверял тебя, с другой — немного блефовал… Да, твои фото имеются на каждом пограничном пункте, как и твои анкетные данные, но не на Мустафу Фатх ибн Ибрагима, а на Аношина Ганнибала Ганнибаловича! Кроме того, тогда у тебя не было шкиперской бородки и усов. Так что риск пересечения тобой границы Российской Федерации равен нулю! К тому же заметь, с твоего исчезновения прошло четыре года! Нет, Ганнибал, я, как опытный разведчик, не настаиваю, но вместе с тем не вижу препятствий для посещения Москвы. Впрочем, решение за тобой. Захочешь повидаться с матушкой — полетишь… В конце концов я найду другой канал поставить в известность моего друга Карпова или генерала Казаченко о добытом материале — шифрах и кодовых таблицах. Я не тороплю — думай! Может быть, у тебя это единственный шанс реабилитировать себя перед Карповым и Казаченко, а в их лице — перед Россией и ФСБ… Знаешь, писатель Куприн в 1920-е годы эмигрировал из России и, помыкавшись по заграницам, решил вернуться на родину. Друзья его отговаривали, пугали сибирскими лагерями, застенками НКВД. На что он им ответил: «Можно совершить в жизни ошибку, но нельзя умирать дураком.  Еду!» Ну, как тебе мотивировка?

— Еду! — решительно произнес Ганнибал. — Когда прикажете вылетать, товарищ капитан первого ранга?

— Ближайшим рейсом… Но мы все должны еще обдумать, так что не спеши! — Аристотель про себя с удовлетворением отметил готовность Ганнибала пойти на риск. — Значит так, я напишу карандашом такую записку:

«Дорогой Леонтий Алексеевич! Спешу Вас обрадовать, что мне удалось приобрести в Париже отличный гербарий, из тех, которые Вас интересуют. Как меня найти Вам или Вашему доверенному лицу, подскажет торговец киоска печати, который находится на Анжуйской набережной у дома номер 15. Продавца я использую «втемную». Для того чтобы он был уверен, что имеет дело именно с ожидаемым человеком, последний должен иметь в петлице черного пиджака желтую гвоздику и, якобы по ошибке, расплатиться стодолларовой купюрой за набор конвертов, в одном из которых будет находиться мой адрес. Жду Вас или Вашего посланца каждый понедельник в 13.00 начиная со следующего месяца.

Верный Вам КОНСТАНТИНОВ

— Теперь о том, Ганнибал, что тебе придется сделать. При прохождении таможенного и пограничного контроля ты должен держать эту записку во рту, как если бы это была жевательная резинка. Понял? При необходимости сам знаешь, что с ней сделать. На тот случай, если тебе придется ее проглотить, заучи текст наизусть, затем исполнишь его своей рукой. Маме отдашь эту записку в почтовом конверте, на котором обязательно должны остаться твои отпечатки пальцев, — это очень важно! Запомнил? А твоя мама после того, как ты улетишь из Москвы, на следующий день передаст этот конверт твоему соседу — Казаченко лично в руки, усвоил?

— Так точно, шеф!

— Не забудь предупредить маму о том, что ты в Москве находился только сутки, ибо при опросе, который ей устроят Карпов и Казаченко, ее глаза все равно в течение какого-то времени будут светиться радостью от общения с тобой. Почему ты пробыл всего лишь один день — пусть сама найдет объяснение, или придумайте его вместе. Самое главное — чтобы оно звучало правдоподобно!

Да, вот еще что! Ни в коем случае не раскрывай маме имя, под которым ты проник в Россию. Ну, ты понимаешь, почему. Возможно, под этим именем тебе придется летать туда не раз…