Суд

– Эрик, как ты мог?! – вдруг словно очнулся Ульрих. – Я от тебя такого не ожидал. Ты уничтожил себя и подвел множество арийцев! Ты подвел меня! Чему я тебя учил? Я тебя учил любить Родину и чтить ее законы. Как мне теперь жить?

Он схватился за голову и принялся раскачиваться. К нему подошел один из тайнистов и отвел в сторону.

– Эрик Двадцать Второй, ты арестован за тягчайшее преступление против своего народа. Твою судьбу решит Совет патриархов, хотя и так ясно – ты будешь утилизирован, – продолжал торжественную речь старший из тайнистов.

Затем он обернулся к Игорю:

– А ты, Родионов Игорь, пополнишь ряды рабов на промышленных объектах марсианской Арийи – там ты тоже долго не протянешь, – он изобразил подобие улыбки, – хотя формально это решение должны тоже принять патриархи.

Игорь посмотрел на Эрика. Тот был бледен, но не подавлен.

– Эрик, прости меня, – тихо сказал он.

И тут его словно прорвало:

– За что вы его собираетесь убивать? За то, что я уговорил его показать вашу страну? Вот он точно истинный ариец! Это ариец будущего! Вы недостойны его. Только попробуйте его тронуть! Вы знаете, кто за мной стоит? За мной – Россия! За мной – весь мир!

Старший запрокинул голову и громко заржал. Его смех подхватили остальные. Даже Ульрих слегка развеселился.

– До Совета патриархов, – прекратив смех, проговорил тайнист, – вы оба подвергнетесь абсолютной изоляции, и с вами будут проведены следственные мероприятия. А пока, Эрик Двадцать Второй, сними цитрон. Ты тоже, Хайнц Тридцать Первый.

После последней фразы он опять заулыбался.

– Хайнц знал о том, что его цитрон находится у Родионова? – уставился он на Эрика, тряся обоими цитронами.

– Нет, не знал, – спокойно ответил Эрик.

– Ладно, следствие разберется. Ты подвел многих людей. За вами давно следили и фиксировали все ваши разговоры.

– Когда вы узнали, что я – это я? – не удержался Игорь.

– На следующий день после того, как в России сообщили, что ты пропал в Антарктиде. Наш нелегал проанализировал ситуацию, сопоставил время, а дальше дело техники: Тайная служба сразу вышла на Эрика Двадцать Второго. И какая разница, сами вы долетели до Марса или вас сопровождали бы под конвоем? Ну, все. Следуйте в тот гравилет, – он махнул рукой в сторону большого черного диска.

Гравилет состоял из нескольких отсеков, которые не очень хорошо освещались и не было никакого намека на иллюминаторы. Игоря с одним из тайнистов определили в один из них, а Эрика – в другой. Спустя полчаса они оказались в огромном закрытом помещении с несколькими черными гравлетами. Внизу, в подземелье, куда их всех доставил лифт, друзей разъединили. Сразу же при выходе из лифта Игорь со своим сопровождающим повернули вправо, а остальные во главе со старшим повели Эрика налево.

– Вы еще встретитесь на следствии и на суде, – сказал напоследок старший.

Игоря поместили в маленькую одиночную камеру. У входа их ждал молодой человек абсолютно неарийской внешности – с курчавыми темными волосами и смуглой кожей. На нем были рубашка и брюки из тонкого темно-оранжевого материала, а в руках он держал комплект постельного белья. Как позже узнал Игорь, это был раб по имени Луис, доставленный в свое время из Венесуэлы. Обслуживающий персонал тюрьмы состоял исключительно из рабов. Сопровождающий тайнист забрал комбинезон, а Игорь облачился в такую же одежду, как и у Луиса, лишь немного светлее.

В камере никаких окон, естественно, не было. На потолке висел светильник, который, похоже, никогда не выключался. В одном углу стояла кровать с матрацем и одеялом, а в другом – стол с прикрепленным к нему стулом, напоминающий одиночную школьную парту. За перегородкой у входа находились умывальник и унитаз. Ничего здесь не напоминало Арийю. Игорь сделал вывод, что такие камеры бывают, наверное, в не самых лучших земных тюрьмах. Еда, которую через некоторое время подали, соответствовала обстановке. В одной пластмассовой миске плескалась похлебка, в другой – кусок соленого мяса или рыбы с кашей. В пластмассовой же кружке находилась некая сладковатая жидкость. В этот раз он почти ни к чему не притронулся. Единственным ориентиром во времени было именно поступление пищи. Второй раз принесли, как понял Игорь, ужин. На этот раз либо еда была качественней, либо пленник голодным, но съел он почти все.

После ужина Родионов плюхнулся на кровать и попытался проанализировать свое положение. Мысли скакали в голове, наползали друг на друга и никак не упорядочивались. Только от одной из них: «Я нахожусь в тюрьме на Марсе», – нормальному человеку можно было запросто стать ненормальным. Тогда он встал и побежал на месте, затем по периметру камеры, насколько она это позволяла. Как ни странно, так думать стало легче. Как можно было избежать такого финала? Никак. Если бы только он не полетел в Арийю вообще. Но в той ситуации это было невозможно. Он никогда не простил бы себя за то, что не использовал подобную возможность. Старший тайнист сказал, что уже через два дня после проникновения Игоря в Арийю, об этом уже было известно. И если бы они решили дождаться отмены запрета на полеты, то их все равно бы арестовали и переправили на Марс. Здесь, похоже, всех провинившихся судят и здесь же они так или иначе отбывают наказание или их уничтожают. Последнее грозит Эрику. За что? За то, что он открыл Арийю постороннему? Но рано или поздно это все равно произошло бы. И вряд ли им удалось бы до этого исторического момента захватить Землю. Да и, судя по всему, многие арийцы не хотят этого. Как помочь Эрику? На суде, если он действительно состоится, и там разрешат что-либо сказать. Значит, нужно дождаться суда, а там действовать по обстоятельствам.

После пробежки Игорю удалось быстро заснуть. Ему снился истринский дом с яркой, как в лунной Арийи, лужайкой. На траве сидела Юля с младенцем. Тот протягивал ручки и пытался что-то сказать. Вдруг во двор заехала машина скорой помощи со световым и звуковым сигналами. Очнувшись, Игорь обвел глазами камеру. Звук от неотложки перекочевал в реальность. В открытом окне двери виднелся Луис с подносом в руках.

– Это ты сигналишь? – поинтересовался Игорь.

– Да. Забирайте свой завтрак, – ответил он на ломаном немецком языке.

– Который сейчас час?

– Половина восьмого утра.

– Как тебя зовут?

– Меня зовут Луис. Я здесь работаю.

– Откуда ты родом, Луис?

– Из Венесуэлы. Я сам захотел здесь работать.

– А я из России. Мое имя – Игорь.

Луис отшатнулся от окна и удивленно посмотрел на Игоря:

– Из России? Я думал, что вы ариец. Только мне было непонятно, почему вас поместили в это крыло. Теперь понятно.

– Луис, а кто тут еще содержится?

– Нам запрещено разговаривать с заключенными, – сказал Луис и захлопнул окно.

«Запрещено разговаривать с заключенными рабами, а с арийцами, стало быть, можно», – подумал Игорь.

Примерно через час окно опять распахнулось, а вслед за ним и вся дверь. На пороге, кроме Луиса, стоял полностью экипированный ариец в голубом комбинезоне.

– Родионов, следуй за мной, – строго произнес он.

– Куда мы направляемся?

– Не волнуйся, вернешься живым. Пока еще только на следствие, – уже веселее ответил тот.

Они долго шли по коридору, затем поднимались на лифте, потом опять был коридор и, наконец, оказались в просторной светлой комнате. За массивным столом сидел ариец среднего возраста в голубом комбинезоне с двумя полосками в петлицах. Он отпустил сопровождающего и указал Игорю на стоявший посередине комнаты большой пластиковый стул. Игорь попытался повернуть его, потому как он располагался поперек комнаты. Однако тот был прикреплен к полу и не поворачивался.

– Садись так, как есть, – глухим голосом приказал хозяин комнаты, – будешь смотреть на меня, повернув голову.

Родионов расположился на стуле и вопросительно уставился на арийца.

– Сегодня утром я проводил дознание Эрика Двадцать Второго. Ты с ним знаком?

– Да.

– Хорошо. Я пытался с ним пообщаться по-дружески. Надеялся, что он откровенно ответит на все мои вопросы, но он стал врать. Это уже является преступлением. Я потратил много времени, пока не понял, что он мне врет. Поэтому принял решение допросить его пристрастно, с привлечением сторонних средств. И только тогда узнал всю правду. Чтобы не повторилась история с Эриком Двадцать Вторым, и не тратилось впустую драгоценное время, я задам тебе всего лишь два вопроса. Ты отвечаешь – да или нет, а я делаю вывод, привлекать мне дополнительные средства или нет. Вопрос первый: знаком ли ты, Игорь Родионов, с Эльзой Сороковой, приятельницей Эрика Двадцать Второго? – при этом он произвел легкое движение рукой, явив над столом голографическое изображение Эльзы.

– Да.

– Прекрасно.

– Вопрос второй: знала ли Эльза Сороковая, что ты есть Игорь Родионов, а не Хайнц Тридцать Первый?

Игорь задумался.

– Отвечать! Быстро! – крикнул ариец.

– Нет, – ответил Игорь.

– Ну вот, – засмеялся следователь, – другого ответа я и не ожидал. Все вы там, на Земле, лживые и трусливые. Для Эрика его сознательная ложь сыграет роковую роль. Для тебя же, Игорь Родионов, я принимаю решение о пристрастном допросе.

В тот же миг прямо напротив Игоря из пола выехал огромный черный куб.

– Голову держать прямо! Глаза не закрывать! Внимательно слушать мои вопросы и подробно на них отвечать! – прокричал следователь.

Стенки куба стали прозрачными, и… Игорь закрыл глаза.

– Родионов! Открыть глаза! – опять завопил следователь.

Перед ним находилась гигантская голова фарьены. Зрачки в ее желтых глазах сузились. По позвоночнику Игоря пробежал холод, а по всему телу разлилась вялость. В этот момент он понял, что полностью утрачивает контроль над собой.

«Родионов. Слушай вопрос, – гулко прозвучал голос. – Когда и при каких обстоятельствах ты впервые встретился с Эриком Двадцать Вторым?»

И тут случилось нечто невероятное. Игорь слышал, как кто-то начал рассказывать об Антарктиде, станции, вспышках, эллипсоиде и веселом парне Эрике. При этом монолог шел от первого лица, а Игорь чувствовал, как у него открывается рот, работают мышцы лица, но помешать этому он был не в силах. Как будто существовали два Родионовых – один непрерывно говорил, а второй слушал и удивлялся тому, какие подробности помнит первый и зачем вообще это делает. Следователь изредка задавал наводящие вопросы или корректировал направление повествуемых событий. В какой-то момент второй Игорь почувствовал, что у него возникла сильная головная боль, а затем заныла и спина. Боль усиливалась и вскоре стала совершенно нестерпимой. Эту страшную муку никак нельзя было остановить. Последнее, что слышал Игорь – это имена попутчиц в марсианском космогравилете. Далее он отключился.

Очнулся он уже в камере. Сильно тошнило, голова гудела, в ушах стоял свистящий шум. С трудом поднявшись, он едва дошел до раковины и умылся. Заглянув в крохотное зеркало, встроенное в стену над раковиной, Игорь обнаружил белое, с темными полосами, лицо. В уголках покрасневших глаз виднелись лопнувшие сосуды, а нос был полностью забит засохшей кровью. Вернувшись на кровать, он вновь попытался уснуть, но открылась дверь и в сопровождении Луиса вошла арийка в белом комбинезоне. Луис снял с узника рубашку, и та принялась его осматривать. Предметом, похожим на фломастер, провела по его груди и животу. Над ее цитроном вспыхнуло изображение внутренностей Игоря. Он увидел свое сердце, легкие и все остальные органы. Тем же самым приспособлением она измерила артериальное давление и пульс. Закончив исследования и сделав инъекцию, врач погладила землянина по голове:

– Жить будешь.

Отвернувшись, она добавила:

– Больше к тебе тварь подпускать не будут.

От доброго слова или препарата Игорь быстро уснул. Когда его вновь разбудила сигнализация, состояние уже было вполне удовлетворительное. Луис принес обед и сообщил, что Родионов проспал более суток и что теперь крайне необходимо поесть.

– Луис, я попрошу тебя об одном одолжении. Среди арестованных арийцев находится Эрик Двадцать Второй. Мне необходимо знать, как он себя чувствует. Это очень важно.

– Хорошо, я узнаю, – пообещал Луис и захлопнул окно.

Луис не обманул. Вместе с ужином он принес хорошую весть, которую получил от Самира, обслуживающего арестованных арийцев. Тот по просьбе Эрика как раз шел к Луису узнавать о состоянии Игоря. Там же они и обменялись информацией. Луис сообщил, что Эрик легче перенес допрос. Он не был залит кровью, как Игорь. Кроме того, Эрик просил передать, чтобы Игорь берег себя и не сопротивлялся обстоятельствам.

А обстоятельства складывались таким образом, что не сопротивляться им было невозможно. На следующее утро прибыли сразу два знакомых арийца. Один из них ранее сопровождал его в камеру, а второй – на допрос. Войдя, «голубой комбинезон» торжественно объявил:

– Игорь Родионов, вы вызываетесь на суд патриархов! Для вас это высочайшая честь, потому что подобному суду подвержены исключительно арийцы. Следуйте за нами.

Садясь в гравилет, Игорь обернулся – из лифта вышел Эрик в таком же сопровождении. Вскоре оба диска приземлились на крыше одного из самых высоких зданий города. Игорь попытался поговорить с другом, но его тут же одернул ближайший тайнист. Спустившись тремя этажами ниже, обе группы оказались в просторном холле. Все расселись в ожидании, которое продлилось совсем недолго. На руке арийца, сопровождавшего Эрика, вспыхнул цитрон. Он немедленно встал, подхватил подопечного под руку и скрылся с ним за высокой массивной дверью. Через полчаса там же оказался и Игорь. Центром огромного овального зала являлся полукруглый стол, за которым сидели пятеро старцев. Еще семь кресел пустовали, но напротив них сияли голографические изображения остальных семи патриархов. Среди последних Игорь узнал колоритного Эрика Первого. Патриархи, явные и виртуальные, были облачены в черные мантии, но головные уборы у всех отсутствовали. Справа и слева находились узкие столы, за которыми сидели арийцы в голубых комбинезонах. Вдоль стен стояли тайнисты с хмурыми лицами. Тусклая картина была разбавлена только одним оранжевым пятном. Однако с появлением Родионова возникло и второе. Эрик находился в левой части зала, а Игоря сопровождающий поставил рядом со столом в его правой части. Один из «голубых комбинезонов» встал и произнес речь:

– Уважаемый патриарший суд, перед вами второй субъект тягчайшего преступления, совершенного против Арийи – Родионов Игорь, двадцати семи лет от роду, русский по происхождению, россиянин по гражданству. Как вам уже известно по следственным материалам Эрика Двадцать Второго, Родионов – первый землянин, тайно проникший в нашу страну. Он, как и вышеупомянутый ариец, был подвергнут пристрастному допросу, поскольку пытался врать следствию. Поддавшись на уговоры Эрика Двадцать Второго, Родионов прибыл в земную Арийю, не имея поначалу намерений нанести вред нашей стране. Но со временем у него сформировалась цель собрать здесь как можно больше информации. И ему это с помощью Эрика Двадцать Второго и примкнувшей позже Эльзы Сороковой – удалось. В итоге на сегодняшний день Родионов знает все входы в земную, лунную и марсианскую Арийи, расположение объектов различных назначений, некоторые технические средства и способы управления с их помощью, например, гравилеты и цитроны. Он хорошо изучил быт нашей страны и ее политическую систему. Полученная им информация в определенной ситуации может нанести непоправимый ущерб Арийи, тем более, ее великой цели. Суд располагает рядом свидетельских показаний о преступной деятельности обоих фигурантов, но, как уже было отмечено, они были допрошены с помощью наших помощников и сами рассказали обо всем лучше всяких свидетелей. Поэтому, Ваши величия, я прошу разрешения приступить к завершающей стадии процесса – вынесению приговора. У меня только один вопрос: дадите вы им последнее слово или нет?

Патриархи, сидевшие как мумии, пришли в движение. Они принялись вращать головами и переговариваться. Наконец тот, который сидел в центре и которому уже, наверное, стукнуло сто лет, прошелестел:

– Пусть выскажутся. Каждому – по пять минут.

– Спасибо. Ну что же, время пошло. Эрик Двадцать Второй, прошу вас, – ехидно улыбнулся «спикер».

Эрик посмотрел на Игоря, обвел взглядом зал и произнес:

– Уважаемый патриарший суд! Если я скажу, что я люблю свою страну, то я ничего не скажу. Впрочем, словами это выразить невозможно. На своем гравилете я облетел, наверное, всю планету Земля, но красивее, чем земная Арийя ничего не видел. В этом смысле с ней соревноваться может только лунная Арийя, – он просмотрел на изображение Эрика Первого.

Тот в ответ понимающе кивнул головой.

– Кроме внешней красоты Арийи, – продолжал Эрик, – мне по душе и многие другие вещи. Это и наш уклад жизни, и сами арийцы, и наш уровень цивилизации. Я вас уверяю – нет в мире таких обстоятельств или людей, которые бы заставили меня все это предать. Поэтому я, конечно же, считаю себя виноватым в том, что нарушил один из законов моей Родины. Я считаю себя виноватым в том, что подвел многих арийцев, в том числе и своих близких друзей. Я также считаю себя виноватым в том, что поддавшись своему любопытству и эмоциям, подвел… Игоря Родионова.

Среди патриархов после этих слов опять началось суетливое движение.

– Это не оговорка. Я лично пригласил его посетить Арийю и сам доставил его на своем гравилете. За те несколько дней, когда мы с ним общались на поверхности Земли, я успел к нему сильно привязаться. Инициатором этого общения явился, конечно же, я и в итоге пригласил его к себе в гости. Сейчас мы имеем то, что имеем. Поэтому я чувствую перед ним себя виноватым. Парадокс состоит в том, что я нисколько не жалею об этом знакомстве. Если существуют на поверхности Земли такие люди, как Игорь, то мое представление о них полностью изменилось. Я уверен, что с ними не только можно, но и нужно общаться и всем нам это пойдет только на пользу.

Увидев, что «спикер» сделал определенный жест рукой, Эрик завершил:

– Я повторяю, что виноват перед Арийей и готов понести наказание в соответствии с ее законами.

– Игорь Родионов, говорите, – без особого энтузиазма предложил ведущий.

– Я меняю регламент, – прошипел старец – патриарх. – Ему – две минуты.

– Я также, как и Эрик, – начал Игорь, – нисколько не жалею, что с ним встретился и приобрел в его лице лучшего друга за все свои двадцать семь лет. Хочу отметить, уважаемые судьи, что это именно я напросился в гости и спровоцировал его пригласить меня в свою страну. Уж очень любопытно мне было увидеть вашу Арийю. И действительно, то, что я увидел, превзошло все мои ожидания. Великолепная страна с великолепными людьми – арийцами, живущими в ней. Эрик – страстный патриот своей родины. Я убежден, что такие, как он – это ваше будущее.

Со стороны патриархов послышались смешки.

– Не скрою, – продолжал Игорь, – уже будучи в Арийи, я с ним много спорил. Спорил я с ним как раз по поводу ваших обычаев и законов. Я не мог спокойно относиться к тому, что у вас преследуются нормальные человеческие качества и чувства, что у вас отсутствует институт семьи, что ваши законы не дают нормально развиваться личности, что у арийцев какие-то утрированные цели… Эрик во всех случаях отстаивал вашу официальную точку зрения. Но вместе с тем он ко всему относился и относится конструктивно. Я убежден, что ваши законы нужно менять.

«Спикер» встал и скрестил руки над головой.

– В заключение хочу обратиться к высокому суду. Если вы помилуете Эрика Двадцать Второго, то Арийя никогда не забудет вас, а если вы его уничтожите, то пожалеете об этом и очень скоро.

После этих слов о себе напомнил старец, проголосив фальцетом: «Прекратить!».

Стол вместе с патриархами исчез, точнее между ним и остальным залом возникла серая «бетонная» стена.

– Суд совещается по приговору! – прокричал «спикер». – Через пятнадцать минут он будет вынесен!

Стена также внезапно исчезла, как и появилась. Все патриархи были на месте, только изображение Эрика Первого слегка подрагивало.

– Оглашается приговор по делу Эрика Двадцать Второго, – объявил уже другой ариец, сидящий справа. – Эрик Двадцать Второй за грубейшее нарушение Закона номер пять Свода законов Арийи высоким патриаршим судом при девяти голосах «за», двух воздержавшихся и одном «против» с особым мнением приговаривается к утилизации. Учитывая наличие особого мнения, исполнение приговора отложено на шесть месяцев. Заочно, Эльзу Сороковую, за пособничество в совершении вышеуказанного преступления, высокий патриарший суд при семи голосах «за» и пяти – «против» приговаривает к обнулению. Заочно, Хайнц Тридцать Первый, за потерю бдительности высоким патриаршим судом предупрежден. Жителя Земли, гражданина Российской Федерации, основного субъекта преступления, совершенного Эриком Двадцать Вторым, высокий патриарший суд при восьми голосах «за», двух воздержавшихся и двух – «против» решил определить в рабство с направлением на горные работы.

На этом суд закончился. Друзей посадили в разные гравилеты, которые полетели в разные стороны. На прощание Эрик улыбнулся и махнул рукой.