Часть четвертая
Жена

Два года спустя

Конфеты кончились совершенно неожиданно, и я нахмурилась. Потому что за новыми идти было лень, а Тхэш утопал куда-то с Малкольмом. Рыс дрыхнул, будить его казалось кощунственным, поэтому пришлось перебиваться без конфет, хотя в последнее время я злоупотребляла этими штуками. Организм явно требовал энергии, тратил которой куда больше, чем потреблял.

Книги, книги. Всюду книги — старые фолианты, новые издания, присланные мамой, брошюрки от отца, какая-то макулатура, найденная в замке. Сколько за эти два года я перелопатила книг? А кто знает…

Я потянулась, давая уставшей спине отдых. Стрелка часов только подбиралась к одиннадцати, а мне уже хотелось выйти прогуляться, но если не успею доделать то, что запланировала, придется сидеть до ночи. А там раскапризничается Малкольм и… В общем, сорванный режим — последнее, что мне нужно в этот день.

Мимо окна то и дело пролетал Ларан. Достигнув в росте полтора метра, этот дракон категорически отказывался жить в замке. Но ничего, приспособился и к холоду, и к слепоте, и к новому жилищу — обустроенному ангару во внутреннем дворе замка. Хорошо хоть на Рыса больше не пытался залезть. Теперь они летали исключительно наоборот, и эта дружба стала нашим любимым поводом для шуток.

— Элла! — Тхэш вполз в кабинет, стряхивая снег с куртки. — Глянь, что у нас обнаружилось!

Он потряс небольшим темным дракончиком, который весело гонялся за своим хвостом, сидя на руках у нага.

— И что это? Как ты умудрился найти птенца в такой близости от замка? Где его родители?

— Вот, — наг ткнул в меня пальцем, — его родитель.

— Вообще-то я рожала ребенка, а не дракона. Знаешь, я бы заметила.

— Вообще-то, — передразнил меня Тхэш, — если бы ты вспомнила, от кого рожала, не удивлялась бы.

Вот тут-то до меня медленно, но неотвратимо дошло…

— Это что, Малкольм? Тхэш, он что, может превращаться?

— Похоже на то.

Птенец был очень симпатичным, но никаких черт своего сына я в нем найти не могла. Хотя я и в Ладоне-драконе черт Ладона-человека никогда не находила.

— По правде говоря, я никогда о вероятности этого не думал, — признался Тхэш. — Но… Элла, это же чудесно! Ладон будет в восторге!

Он умолк, очевидно увидев мое выражение лица. И быстро принялся играть с Малкольмом, дабы отвлечь меня. Это действительно выглядело мило.

— А вот так, кстати, он на отца похож намного больше. — Я улыбнулась. — Дай его мне, я схожу к Ладону.

Я все еще верила, что, если буду с ним разговаривать, он очнется. А время утекало. И шансы были настолько призрачными, что даже Тхэш перестал ходить к нему и, думаю, мысленно уже похоронил друга.

Малкольм все равно признавал во мне маму, потому что прижимался и слегка кусался. Ему нравилось играть, и в свободное время, когда не было дел с Асбьерном и с исследованиями, я с удовольствием часами играла с ним, восполняя недостаток тепла, которое, казалось, ушло из моей жизни.

А еще он совершенно не боялся входить к отцу. В отличие опять же от меня.

Тхэшу и отцу чудом удалось превратить Ладона в дракона, дабы болезнь не убила его. Только это дало шанс на выздоровление, но подвижек не было два года, и с каждым днем я чувствовала, что груз становится все тяжелее. Малкольм рос и уже говорил, а я все еще не собралась с духом рассказать ему, почему папа спит. Хотя что бы он понял, годовалый малыш?

Зал, в котором находился Ладон, был тот самый, куда я впервые вышла из заточения в комнате. Тот, где я вылила на морду Ладону целое ведро воды. И это было еще одной причиной заглядывать к мужу куда реже, чем должна была хорошая любящая жена.

Его золотые глаза, в которых так часто полыхал огонь, были закрыты. Его спина едва-едва вздымалась, но это слабое движение, казалось, заставляло меня двигаться вперед, просматривать тонны книг, писать письма, искать хоть какой-то выход.

— Привет. — Мой голос эхом пронесся по залу.

Разумеется, он не ответил, но каждый раз я с замиранием сердца ждала хоть какого-то отклика на свое присутствие.

— Я принесла Малкольма. Знаешь, он сегодня превратился. Я не думала, что он унаследует эту особенность. И если честно, мне очень больно. Я привыкла к тебе, а этот дракон так на тебя похож, что я боюсь… вдруг я перестану его любить? Если каждый взгляд будет напоминать о тебе, что, если я перестану любить нашего сына? Ох, какой бред я несу… Прости.

Вытерла слезы, набежавшие совершенно непрошено. И отправила Малкольма гулять по спине отца. Тот, довольный новым развлечением, тут же принялся чесаться о шипы и бегать по спине туда-сюда, при этом крылья сына были широко расставлены, будто он собирался вот-вот взлететь. А сама я уселась у морды Ладона, положив руку ему на нос.

— Проснись, а? Тоскливо так. И что мне делать с сыном? Я же его воспитаю мямлей, нюней и маменькиным сынком. Ему нужна твердая мужская рука. А теперь, похоже, и хвост. Твердый драконий хвост. И Тхэш по тебе скучает. Ты его прости, что не заходит. Женщине плакать позволительно, а ему легче не думать об этом вовсе. Мама в письме о тебе спрашивала недавно. То ли волнуется, то ли так, из вежливости…

Я вздохнула.

— Помнишь, как я тебе на морду воду вылила? Хочешь, еще раз вылью? Может, проснешься… Не знаю, Ладон. Я устала. За эти годы я просмотрела кучу книг, кучу разных лекарских пособий. Я диплом лекарки защитить могу! Асбьерн смотрит на меня, как на больную. Хорошо хоть не сваливает дела по управлению Плато. В общем, ты здесь нужен, причем срочно. И я скучаю.

Малкольму порядком надоело беситься, пока я беседовала сама с собой, и он снова начал ластиться. То ли чувствовал мое настроение, то ли никак не мог понять, почему папа не просыпается. Бедный мой, он видел его только драконом…

— Я готова сделать все, — пробормотала я. — Все, что возможно, обратиться к любой магии. Но не знаю, где искать.

Я сидела, глядя в пустоту, привалившись к голове Ладона. Малкольм в обличье дракона засыпал у меня на руках. На память пришел момент из далекого и будто нереального прошлого, когда я спала точно так же, у его морды, после первого поцелуя, но сил встать уже не было. А нужно было тащиться на обед, а после встречаться с Асбьерном и идти в деревню. Делать вид, что меня волнуют их проблемы, изображать правительницу, которой я не была. Ладон от меня ничего не требовал. А оставил среди кучи дел, в которых я не разбиралась и разбираться не хотела. Первое время я злилась, но, с каждым днем погружаясь в эту кучу дел с головой, находила множество его заметок, записок и книг. Только это заставляло раз за разом вскрывать письма, писать ответы и встречаться с Асбьерном, который взял почти все управление Плато на себя.

Мы спали в этом холодном мрачном зале. Одна семья, в которой лишь я была человеком. Слабым и беспомощным в сложившихся обстоятельствах.

Я начала забывать, каково здесь, в этом месте. И по-прежнему ненавидела то самое, уничтоженное свадебное платье. Впервые за два года я оказалась тут. Все та же тьма вокруг, красноватый свет без источника и небольшая каменная площадка. И я, в белом развевающемся платье, босыми ногами чувствую холод камня.

Но в этот раз я была не одна.

Сердце забилось чуть быстрее, сбилось с ритма, когда я поняла, кто стоит спиной ко мне.

— Ладон!

Он медленно повернулся. Все тот же Ладон, ни капельки не изменившийся. О, как я мечтала хотя бы о коротком сне, в котором бы он явился! Но муж ни разу не снился мне.

— Привет. — Он ласково и чуть грустно улыбнулся. — Что ты здесь делаешь?

— А… а ты?

Почему-то я не бросилась к нему, хотя и собиралась.

Он оглянулся.

— Я привык к этому. Я всегда здесь был. Но ни разу не видел здесь других. Откуда ты? Кто ты?

Я замерла на месте, чувствуя холод, не имевший ничего общего с тем, что ощущали ноги.

— Я Элла. Ты не помнишь меня?

— Должен? Я знаю тебя?

— Да, — я сделала несколько неуверенных шагов, — ты любишь меня. Мы поженились, Ладон!

Он смотрел так, как смотрят на глупого ребенка, который пристает с наивными вопросами на улице. Вежливо слушал, но явно не верил и не воспринимал всерьез.

— Что это за место? — спросила я. — Почему ты здесь?

— Расщелина. — Он пожал плечами. — Почему? Потому что все там, снаружи, погибло. Она все уничтожила, а я оказался здесь.

— Ты не помнишь, — пробормотала я. — Ты совсем ничего не помнишь.

— Что я не помню? Как там тебя… Элла? Что я должен помнить?

Мое внимание привлекло что-то за его спиной. Стойка для книг, такая же, какая стояла в нашей библиотеке.

На стойке лежала книга. Не слишком толстая, но очень старая. Кожаный переплет, название, написанное от руки, смысла которого я не поняла. И замысловатый узор по всей обложке. Смутно знакомый. А еще я вспомнила давний кошмар, от которого в свое время вскочила с бешено колотящимся сердцем. Шелест страниц в полной и безграничной тьме.

— Что это?

— О чем ты?

— Эта книга! — Я ткнула пальцем в фолиант. — О чем она?

Ладон обернулся. И в этот миг книга исчезла, а вместе с ней и этот странный сон.

Будто от толчка я проснулась. Малкольм возился рядом с отцом, уже в человеческом обличье. Жаль, я не видела, как он превратился, всегда мечтала посмотреть. Медленно приходила в себя. Хотелось пойти к Тхэшу, но прежде следовало все обдумать. И Асбьерн вот-вот должен прилететь. Что ж, надеюсь, он не задержит меня допоздна.

Но даже при встрече с ледяным драконом, которая традиционно проходила в самом большом обеденном зале, я не могла сосредоточиться. Рисовала в блокноте эту злополучную книгу и пропускала мимо ушей почти все, что говорил Асбьерн.

— Элла, ты меня слушаешь? — наконец не выдержал дракон. — Оторвись от своих рисунков и выслушай меня. Дело серьезное.

— Прости. Мне Ладон снился. Я пытаюсь найти хоть что-то, что ему поможет.

Асбьерн ответил раздраженно:

— Тогда не понимаю, какого демона ты хлопаешь ушами. Ты понимаешь, что для тебя значит недовольство Совета?

— Они были недовольны, когда ты взял управление на себя, когда родился Малкольм не в Драконьем городе, когда я отказалась выйти замуж за тебя. Их даже не смутило, что у Ладона есть человеческая ипостась, а у тебя нет. Их вообще мало что смущает, но раздражает столько, что можно библиотеку из списков составить.

— На этот раз вопрос принципиальный, — возразил Асбьерн. — Есть правила, которые сам Ладон и установил. Нарушить их ради него значит для Совета предать его. Ты не представляешь их преклонение перед ним, оно у некоторых принимает даже болезненную форму.

— И что? Какая опасность в этом для меня? Я же не забираю Ладона. Вообще, я должна просто рожать ему детей, мое участие в управлении Плато не предполагалось.

— Элла, — Асбьерн наклонил белоснежную морду, — Ладон не проснется. Они так считают. И хотят облегчить его страдания.

Я сглотнула, боясь высказать предположение, от которого волосы на голове зашевелились и начало тошнить.

— Они убьют его, Элла, потому что считают, будто он этого хотел бы. Он сам добивал раненых и больных драконов, и те принимали это как подарок судьбы. Избавление от страданий. Это же они сделают и с ним.

— Но… но он не страдает. Он просто спит! Я найду лекарство!

— Элла, ты мыслишь как его возлюбленная. А они — как его дети, его части. У них нет человеческих ипостасей, Ладон для них — легенда. И они держатся за эти правила.

— Хорошенькие дети! Они его убить хотят!

— Для них это лишь избавление от мучений. Для дракона самое страшное — быть немощным. Матери выкидывают птенцов, чтобы не видеть их мучений, а Совет хочет избавить от них Ладона.

Я помассировала виски. Голова болела, мысли лихорадочно метались. Кажется, за последние два года я разучилась бояться.

— Ты сможешь это отсрочить? — наконец спросила я.

— Элла, Ладона ты не спрячешь. И не увезешь никуда.

— Просто дай мне время. Я найду лекарство, я знаю, что оно есть! И он хочет мне подсказать. Эти сны неспроста. Они всегда появляются, когда он рядом!

— Сны? — Хорошо, что драконы не умели закатывать глаза. — Элла, ты основываешься на снах? Сумасшедшая.

— Я не знаю, что использовать, — тихо сказала я. — Сны, магию, книги… Да хоть что-нибудь! Я не отдам его сейчас, когда появилась надежда. Сделай хоть что-нибудь, Асбьерн, иначе я клянусь, я развяжу войну! Мне плевать, чего хотел Ладон, и плевать, по каким причинам он это прекратил. Я развяжу войну и разнесу ваш Драконий город к демонам! Я знаю о вас все, я знаю все о Совете!

Ледяной дракон долго молчал. В его пронзительных синих глазах я видела сочувствие, недоверие, жалость. Но какими бы чувствами ни было продиктовано его решение, оно сняло камень с души. Пусть и на время.

— Я поговорю с Советом. Мое влияние достаточно, чтобы они прислушались, но не знаю, сумею ли переубедить необходимое для решения большинство. Тебе лучше поторопиться. Если ты знаешь способ, примени его.

Легко было сказать. А что делать, если счет идет на дни, а из зацепок — лишь странная книга из сна? И хорошо, если моя твердая уверенность, что она важна, окажется верной. А если нет? Если это плод истосковавшегося воображения? И Ладон, и этот сон, и книга. В таком случае меня ждет прощание с мужем, возвращение в Лесной и сын-сирота. Которого наверняка попытаются отобрать, ибо драконы-оборотни у нас не встречаются.

Об этом же думал, наверное, и Асбьерн. Он, пожалуй, был единственным, кто не всегда слушался Ладона, но в то же время являлся одним из его самых преданных союзников. А потом и моим.

Асбьерн не стал прощаться. Он стремительно вылетел в коридор и оставил меня в одиночестве, среди огромного пространства, наполненного гнетущей атмосферой опасности. Не знаю, сколько времени даст Совет, чтобы я нашла лекарство, чтобы хоть что-то сделала, но маловероятно, что много.

В блокноте был вполне приемлемый эскиз той книги, что я видела во сне. К ужину закончу и попробую найти о ней сведения. Узор на обложке должен быть узнаваем, книга явно древняя.

Возможно, отец или мама что-нибудь найдут. Или Лэрнст. Самая большая библиотека ведь находится в Подземном, а он оттуда родом.

Но разгадка пришла совершенно неожиданно и так быстро, что я растерялась. Наверное, до последнего не верила, что мой сон — не плод фантазии, а вполне реальное магическое вмешательство и его следует расценивать как подсказку. Но Тхэш за ужином мои сомнения развеял.

Мне подумалось, что, если я закончу эскиз к ночи, его можно будет разослать. И потому за столом я больше рисовала, нежели ела, что не укрылось от внимания нага.

— Элла, что там ты рисуешь?

Он тоже был расстроен сообщением Асбьерна. Быть может, куда больше, чем я, потому что Тхэш сражаться не привык. И его откровенно пугала перспектива потерять друга.

— Книгу, — ответила я. — Книгу, которую видела во сне. Она явно что-то значит, и я хочу знать, существует ли такая и что в ней написано. Нарисую эскиз и разошлю знакомым, может, кто-нибудь знает ее.

Тхэш неслышно подполз ко мне и буквально силой вырвал блокнот из рук.

— Если ты заморишь себя голодом, Ладону это не пойдет на пользу. Дорисуешь после ужина. В конце концов, ляжешь спать под утро, но отправишь с утренней почтой и выспишься в обед. Все равно придется ждать ответов. А есть надо и…

Он не договорил. Короткий взгляд на блокнот — и наг замер, а я инстинктивно поняла: он что-то знает.

— Тхэш! — Я даже привстала. — Ты видел эту книгу? Знаешь, что это?

— Не видел, но слышал о ней. Это единственная книга, уцелевшая с самого сотворения. Ходят легенды, будто она написана рукой Меридии.

Меридия… Все сходилось. Эта богиня была виновна в оборотничестве Ладона, корни его болезни уходят к ней. Но почему, если в этой книге было что-то, что могло спасти ее возлюбленного, она не воспользовалась этим?

— Она существует? Где она?

— В музее, в Верхнем, — ответил Тхэш. — Хранится как экспонат. Ее никому не дают читать.

— Я не буду спрашивать.

Я едва не полезла к нагу обниматься. Он избавил меня от необходимости долгих изматывающих поисков. Дал цель, надежду.

И обеспечил себе пару дней наедине с Малкольмом.

— Элла, что ты собираешься делать? — устало спросил он.

— Лететь в Верхний! Найти демонову книгу! И выяснить, как она может помочь.

Наверное, Тхэш понял, что отговаривать меня бесполезно, потому что твердо произнес:

— Но сначала ты доешь ужин и отоспишься. Без возражений.

— И поговорю с Ладоном, — пробормотала я, возвращаясь на место.

Стук моих каблуков эхом проносился по залу, где спал Ладон. Я не могла усидеть на месте и потому бродила около его морды.

— Если в этой книге что-то есть, я это найду! Но постарайся очнуться, пожалуйста. Когда-то выбор между войной и миром зависел от меня. Теперь — от тебя. Постарайся проснуться, Ладон. Ради нас с Малкольмом, ради своих драконов. Один раз ты уже это сделал, сделаешь и второй.

Он никак не реагировал на мои слова, но хотя бы дышал. Я рассеянно гладила его нос. За окном уже совсем стемнело, и пора было отправляться спать. За эти два года я лишь раз не виделась с ним несколько дней, когда рожала Малкольма. Те сутки, пока рядом не было мамы и папы, показались самыми страшными в жизни. Семимесячный Малкольм мог не выжить. Ладон спал, Тхэш совершенно не знал, что делать, а за окном бушевала такая метель, что лекарь не смог бы добраться при всем желании. Тогда я, наверное, впервые поняла, что отец был действительно гениальным Погонщиком: долететь на Плато в кратчайшие сроки и посадить дракона на нашем заднем дворе — это было страшно.

После прощания с Ладоном я отправилась к сыну. Тот, намаявшись за день, устал и улегся спать. Будить не стала, просто посидела рядом пару минут, пытаясь найти в нем черты его отца. По-моему, он больше был похож на меня.

Разделить детскую и мою спальню предложила мама. Я, едва не оставшись без сына, этому противилась, но в итоге была благодарна за хорошую идею. Малкольм спал за стеной, достаточно близко, чтобы я услышала плач, но достаточно далеко, чтобы нормально высыпаться.

В этот раз из детской я не ушла, пристроившись на небольшом диванчике.

Метель снова разыгралась. Не настолько сильно, чтобы препятствовать вылету дракона, но все же было неприятно кутаться в шубку и шарф. А еще неприятнее будет снимать всю эту сбрую, ибо в Верхнем даже зимой ветрено и прохладно, никакого мороза нет и в помине.

Сразу после обеда, собравшись и поиграв с Малкольмом, я вышла во двор, где меня ждали облачный дракон и Погонщик, присланный отцом. После моего рассказа о том, что Замирающий оказался предателем и именно он способствовал моему похищению, папа стал тщательнее следить за теми, кто возит меня и маму.

Этот был один из лучших, как мне сообщили.

Широкоплечий, с хмурым выражением лица. Четко очерченные скулы мне понравились, а еще понравилось спокойствие, которым прямо веяло от Погонщика. Он, как и полагалось профессионалу, не выказывал ни удивления, ни заинтересованности в моих делах. На мой вопрос я получила вежливый ответ:

— Я не летаю со Зрячими, миледи. Не уверен ни в одном из них, а господин Златокрылый просил отнестись к вашей безопасности очень серьезно.

— Но разве Зрячий не гарант большей безопасности?

— Не в этом случае. Полет в Верхний предельно простой, а опасность, о которой вы знаете, высока. Это большой риск.

— Понятно, спасибо. Меня зовут Элла.

— Хейлер, миледи. Я из Подземного.

Но демоном, как все жители Подземного, он не был.

Когда я уже было собиралась залезть в кабину, меня остановил Тхэш.

— Элла, ты точно уверена? — в сотый раз спросил наг.

Он волновался и явно не мог определить, какое чувство сильнее — волнение за меня или страх потерять друга.

— Разумеется, уверена. Тхэш, уймись. Я найду эту книгу, выясню, что она значит, и придумаю, как помочь Ладону. Позаботься о Малкольме, мама с близняшками приедут вечером.

— Будь осторожна. Знаю, пожелание банальное, но… как ты добьешься, чтобы тебе показали эту книгу? Даже влияния твоего отца не хватит.

— Это моя забота. Я придумаю, как это сделать, не беспокойся.

Я быстро обняла нага и окинула взглядом замок. Впервые за эти два года я улетаю прочь. Но в этот раз надеюсь вернуться очень и очень быстро.

— Миледи, пора, — покачал головой Хейлер. — Прошу вас.

Подал мне руку, чтобы удобнее было забираться в кабину, и захлопнул дверь. Пока дракон поднимался, я смотрела на Тхэша, машущего мне рукой. На ошибку права нет.

Когда мы вышли из воздушного пространства Плато — к счастью, без приключений, — я коснулась кристалла, обеспечивающего связь с Погонщиком.

— Вы часто летаете в Верхний, Хейлер?

— Да, миледи, я специализируюсь на рейсах в этот город. Я прожил там большую часть сознательной жизни, в семь лет я уехал из Подземного с родителями. А когда отца убили, поступил в Академию.

— Простите, — пробормотала я. — Не хотела вам напоминать.

— Вы в любом случае напомнили. Это неизбежно.

— Вы о чем? — Я нахмурилась.

— Моего отца убил ваш муж. Лично, — проговорил Хейлер, а у меня в душе зародилось странное чувство, будто папа опять не угадал с выбором Погонщика для меня…

— Тогда почему вы не отказались везти меня? — Я спросила это как можно спокойнее.

— Хотел увидеть вас. Выяснить, что такого особенного в дочери Златокрылого. И что с ней не так: ходят слухи, вы полюбили чудовище.

Я сомневалась, что Погонщик решится причинить мне вред. Но все равно ощущала беспокойство. И не могла не сочувствовать этому человеку, оказавшемуся в непростой ситуации.

— И чего вы хотите, Хейлер? Зачем вы это мне говорите?

— Вы полетите со мной, миледи. Но не беспокойтесь, вреда вам не причинят. Если будете благоразумны.

— И что ж вы меня все похищаете-то, — пробормотала я. — И все по одному сценарию. У вас что, самоучитель есть?

Но на самом деле ситуация была не из лучших. Время поджимало, Ладон остался один. А что, если Хейлер собирался увезти меня, дабы не дать помочь Ладону?

— Вы полетите в Верхний? — спросила я.

— Да. Там вам все расскажут. Пристегнитесь, пожалуйста, на следующем участке обычно сильный ветер.

Я напряглась. Расскажут? Ну, Погонщик, только дай мне возможность выбраться, и тебе не жить. Отец на ленточки порежет и не чихнет.

Кабину действительно мотало от сильных порывов ветра. И к моему беспокойству, злости на себя, на Ладона, на этого Хейлера, добавился страх. Ему терять, похоже, нечего, раз он решился на такое. Способен ли Погонщик убить нас?

Похоже, не собирался. Погонщик уверенно управлял невозмутимым драконом, поднимаясь все выше и выше. Но лишь когда впереди показались неясные очертания Верхнего города, скрытого в вечных облаках, я немного расслабилась. По крайней мере, мы куда-нибудь сядем. На земле у меня шансов больше.

За эти два года изменилось многое, в том числе и я. И мои способности, и моя магия, и мое отношение к жизни. Когда остаешься с маленьким ребенком на руках против Совета Драконьего города, когда муж без сознания и, возможно, умирает, когда на носу война и лишь от твоего выбора зависит ее исход… После всего этого невозможно остаться милой, наивной девочкой, которая весь день играет с котиком и жалеет бедного дракона. Если Хейлер решил объявить мне войну, он об этом пожалеет, причем, вероятнее всего, жалеть можно начинать уже сейчас.

Сначала мы поравнялись с Верхним, потом вошли в его воздушное пространство. Мимо пронесся город, и я с сожалением разглядела приметную помпезную крышу музея, где и хранилась нужная книга. Я была так близка, совсем рядом с разгадкой! А вместо этого летела в неизвестность с человеком, ненавидящим моего мужа всем сердцем.

Город сменился пушистыми ярко-зелеными лесами Верхнего, которые плавно переходили в равнину. Я плохо знала эти места, ни разу здесь не бывала и потому совершенно не ориентировалась. Но понимала одно: просто так сбежать не удастся. Выбираться из этой глуши придется на драконе.

— Ты не один? — спросила я у Хейлера, когда почувствовала, что дракон идет на посадку.

Внизу показались какие-то заброшенные строения. Вероятнее всего, именно они и были целью этого полета.

— Нет, миледи, не один. Ваш муж слишком многим сломал жизнь.

— Ты идиот. — Я прикрыла глаза. — Я спасла вас от войны. Я ценой собственной свободы способствовала установлению мира. Погиб бы не только твой отец, но и все, кто тебе дорог, все, кто тебя окружают. Думаешь, Ладон, очнувшись, не разберется во всем? Снова пытаешься погрузить города в хаос войны? Из-за своей мести. Знаешь, Хейлер, тебе должно быть стыдно. Мне было семнадцать, когда я пожертвовала всем ради спокойствия городов, а ты не можешь пожертвовать местью. И мучаешь не только себя, но и отца. Кажется, по поверьям Подземного, его душа не может успокоиться, пока потомки мстят?

Он молчал. То ли мои слова Погонщика не волновали, то ли наоборот. Но дракон уже приземлился, и я заметила фигуру, стремительно приближающуюся к нам. И напряглась, потому что фигура эта была смутно знакомой.

Сначала я не поверила своим глазам и подумала, что, должно быть, от низкой температуры и давления у меня начались видения. Но позже, буквально через секунду, я уже не сомневалась.

— Здравствуй, Элла.

Встречать нас вышла сама Морриган.

На моем лице — я это точно знаю — не отразилось ничего. В душе, конечно, бушевал ураган чувств, в голове теснилась масса вопросов, но внешне я была абсолютно спокойна и совершенно не удивлена. На миг показалось, будто Морриган это сбило с толку.

— Выходи, Элла, — сказала она. — Есть разговор.

— Надо было тебя кремировать, — сказала я. — Или хотя бы закопать. По-моему, традиции Плато уже не отвечают реалиям современности.

Я проигнорировала руку Хейлера, которую он мне любезно протянул, дабы помочь вылезти из кабины.

— Ты отправил Златокрылому сообщение, что вы долетели? — спросила Морриган.

Хейлер кивнул.

— И вы думаете, этого будет достаточно? Он запросит данные из центра полетов.

— Эту проблему мы решим. — Морриган только отмахнулась. — Хейлер полетит в «Драконьи Авиалинии» и зарегистрируется. С ним полетит пассажирка, распишется она так, как ты. Не волнуйся, все продумано. Никто и не узнает, что ты прилетела не совсем в нужное место.

— Если надеешься, что я буду тихой, вынуждена тебя разочаровать.

Морриган рассмеялась:

— И что ты сделаешь, как там тебя Ладон называет… Эльчонок? Сколько тебе лет вообще?

Ее издевку я решила проигнорировать. Слишком рано ввязываться в бой, для начала выясним, на кой меня сюда притащили.

— Идем внутрь, — отсмеявшись, сказала Морриган. — Хейлер, лети немедленно.

— Не волнуйся, — хмуро отозвался Погонщик.

— Хотелось бы.

Морриган была одета в светлые брюки и рубашку, плотно облегающую тело. Ее золотистые волосы были собраны в косу. Как ни старалась я, идя за ней следом, разглядеть след на шее или какие-то другие признаки инсценировки смерти, ничего не вышло. И в связи с этим обстоятельством я слегка волновалась.

Невозможно было думать, будто все жители деревни были в сговоре с ней. А значит, как она повесилась, кто-то видел. И неужели никто не заметил, что Морриган жива?

Надо было настоять, чтобы Ладон ее похоронил.

— Тебя накормят, — сообщила Морриган. — И мы поговорим.

Меня бесила ее самоуверенность. Хотелось чего-то…

— Твой верный Хейлер улетел, — сообщила я. — Думаешь, если я решу, что мне твоя компания не нравится, остановишь меня?

— Допускаю, что ты за пару лет натренировалась давать в морду, — хмыкнула Морриган. — С Ладоном по-другому никак. Но в данном случае, моя хорошая, наши цели совпадают. И тебе невыгодно мне вредить.

Она показала рукой на развалины.

— Вон там спрятался дракон. Если он увидит, что ты причинила мне вред, убьет тебя. Не делай глупостей, просто выслушай. В конце концов, мы обе останемся удовлетворенными.

— В этом сомневаюсь. Ты, похоже, по жизни удовлетвориться не можешь, — пробормотала я.

Мою реплику Морриган проигнорировала. Не знаю уж, правду она сказала про дракона или нет, но ее слова меня заинтересовали.

— Не трудись меня кормить, — сказала я. — Мне от тебя не нужно ничего. Выкладывай, чего тебе надо.

— Как меняет людей надежда! — Морриган улыбнулась. — Вот видишь, как только ты получила шанс спасти своего обожаемого муженька, сразу стала почти шелковой. Что ж, тогда не буду утомлять тебя длинным спуском в подвальные помещения этого замечательного бывшего дворца Риорских. Садись.

Мы подошли к двум неприглядного вида камням, и Морриган проворно забралась на один из них.

— На самом деле все это похищение — спектакль. Не удержалась от возможности попугать тебя немного. Сейчас вернется Хейлер, и вы полетите в столицу Верхнего. И ты заберешь ту книгу, что ищешь. Но для меня.

— И в чем же здесь моя выгода?

Она могла бы казаться красивой. Взгляд голубых глаз был устремлен вдаль, светлые волосы развевались на ветру. Фигуре и стати Морриган я могла только позавидовать. Но совсем не хотела быть такой, как она.

— Ты пойдешь с Хейлером, — повторила она. — В музей, где хранится книга, и заберешь ее. Как — не мои проблемы. Хейлер вырвет страницу с информацией, которая тебе нужна для пробуждения Ладона. Книгу он заберет для меня, а ты вернешься на Плато. Все просто, Элла. Делай свой разумный выбор.

— Как я могу ему верить, что он даст мне нужные листы?

— Никак, — Морриган пожала плечами, — выбора у тебя нет. Либо ты едешь с Хейлером и забираешь книгу на его глазах, либо ты мне не нужна. А следовательно, тебе незачем жить.

— Зачем ждать меня? Почему ты сама не заберешь книгу?

Никак не могла понять, на кой Морриган все это провернула. Хотела книгу — поехала да забрала бы. У нее хватило ума разыграть собственную смерть, неужели не хватит, чтобы украсть какую-то книгу?

— Мои проблемы, — отмахнулась Морриган. — Может, не хочу случайно попасться. Я-то мертва по официальной версии, а вот ты… что ж, меня устроит и тот вариант, в котором тебя схватят. А ты… тебе ведь не за что цепляться, да? Ладон умирает, и бедная Элла не может ему помочь. Это твой единственный шанс, дорогая.

Она посмотрела на меня свысока и поднялась.

— Это я показала тебе книгу во сне. Знаю способы, как это сделать. Не волнуйся так, в книге действительно есть то, что его разбудит. Так что мы обе в выигрыше.

— И что это за книга? — спросила я.

Но Морриган отвечать не стала.

— Довольно вопросов. Что ты выбираешь, Элла? Заберешь книгу, вырвешь свой листок и отдашь ее мне или погибнешь и лишишься возможности спасти мужа? Не думаю, что ваш ребенок заслуживает сиротской участи.

— Ладно. Я отдам тебе книгу, Морриган. Но только попробуй меня обмануть!

— О, я уже в панике, — издевательски хмыкнула девушка. — Может, все-таки пообедаешь, пока ждешь Хейлера? Путь неблизкий.

Я упрямо покачала головой. Она ничего мне не сделает, но и аппетита не было, и брать у Морриган ничего не хотелось. Заставлю Хейлера остановиться в гостинице и там поем. Все равно нужно как следует продумать свои действия, прежде чем отправляться на вылазку за книгой.

А Морриган все не унималась:

— И что, Ладон тебя действительно любит?

— Смею надеяться.

— Надо же! И чем ты его зацепила? Ни фигуры, ни внешности, ни мозгов. Ладон теряет хватку.

— Избавь меня от своих комплексов, — поморщилась я. — Не желаю знать, что ты думаешь о своих бывших.

— Если бы ты не появилась, все было бы прекрасно. Ладон был бы мой, он был бы здоров и счастлив! А ты… Ты все это затеяла! Так что не изображай жертву. Ты виновата во всем, Элла, из-за тебя Ладон умирает. Из-за тебя он заснул, он постоянно навещал тебя человеком! Ты требовала от него внимания. Ты во всем виновата! Ты!

Она перешла на крик и отвернулась. Шокированная, я сидела на камне.

— Может, и виновата, — медленно проговорила я. — Но он хотя бы прекратил эту войну. Рядом со мной его не мучает злоба и ненависть. Чего нельзя сказать о тебе или этой Меридии.

— Что ты можешь знать о Меридии? — хмыкнула Морриган.

— Достаточно, чтобы понимать: Ладон ее никогда не любил. Как и она его. Как и ты. Когда любят, боль не причиняют.

Она резко обернулась. В ее глазах сверкал едва уловимый серебристый огонек.

— Ты даже не представляешь, — процедила девушка сквозь зубы, — что я такое.

Я поднялась с камня, смотреть снизу вверх не хотелось.

— Мне плевать. Я тебя не боюсь, кем бы ты ни была.

— Это-то меня и спасает. Не забивай себе голову дурью. Принеси мне книгу, и получишь все, что захочешь.

— А что в этой книге? Там ведь есть способ спасти Ладона?

— Есть, — кивнула Морриган. — Зелье, основанное на крови. Похожее на то, что мы готовили для детей.

— И где я найду нужную кровь?

— Я тебе дам. Я знаю, как достать ее.

Она улыбнулась.

— Просто забери книгу. Это все, что от тебя требуется, Элла.

Она отвернулась. Ветер усиливался, но дождя не ожидалось, и мне было немного жарко в шубке. Я за два года так привыкла к вечному холоду, что совсем не могла сориентироваться, как одеваться, хотя раньше с этим проблем не было.

— Я ненавижу это, — вдруг тихо сказала Морриган. — Весь мир. Все города. Все, что здесь есть, ненавижу. И Плато твое, и Лесной, и эти «Драконьи Авиалинии»… Это я подняла восстание, я собрала магов, чтобы разбудить Ладона, и я же попыталась уничтожить его руками Лесной. Он не знал, кто стоит за всем этим, но, похоже, чувствовал, потому что спустя время все же разобрался в ситуации. Мне никогда не удавалось обмануть Ладона.

— Ну, со своей смертью ты его хорошо надула, — возразила я.

Морриган лишь отмахнулась.

— Это мелкая ложь. Он все равно не убил бы меня. Выгнал, возможно. Я говорю о другом. Он в итоге всегда мне мешает, всегда оказывается на шаг впереди. В этот раз снова пришлось его отправить в Расщелину.

Я вздрогнула, но постаралась не показать вида.

— И теперь ты готова его отпустить?

— Да, — она кивнула, — мне нужна лишь моя книга. Все остальное — твое.

Поразительная щедрость.

— Ох, заболталась я. — Она улыбалась так, словно находилась у меня в гостях за чашкой чая. — Мне пора, Элла. Прилетит Хейлер, заберет тебя в город. Будь умницей, и получишь свой приз.

— А ты — свой, — пробормотала я, когда Морриган скрылась в руинах.

Вот только чем это приз обернется для всех нас?

Хейлер привез меня, оголодавшую, замерзшую и уставшую, в гостиницу к полуночи. Я не возмущалась, не кричала и не ругалась, просто хотела хоть что-нибудь съесть и отдохнуть. На твердой земле, в мягкой постели.

Почва под ногами слегка пружинила с непривычки. Все-таки Верхний — весьма своеобразный город. Но к тому времени, когда я получила возможность сбросить сапоги и раздеться, всякие мелочи меня уже не волновали. Едва мы вошли в небольшое светлое здание, я тут же заказала кучу всего съедобного. И плевать, что не съем все, главное — видеть это количество вкусной свежей еды на своем столе.

Хейлер взял себе номер напротив моего, хоть и знал, что я не сбегу. И что странно, ничего не заказал поесть.

Он вообще выглядел каким-то подавленным. Избегал смотреть мне в глаза, отворачивался, говорил тихо и коротко. Совесть, значит, замучила. Одно только неясно, как в самом начале он показался мне спокойным и надежным? Трус и предатель — вот его сущность.

Я разрезала мясо, когда мне пришла в голову весьма неплохая идея. Еще папа говорил, что голодным мужиком можно управлять, как тебе хочется. Имея в наличии еду, конечно.

Я остановилась в дверях его комнатушки, которая выглядела довольно убого и, похоже, была самой маленькой в гостинице.

— У тебя ведь нет денег даже на еду, — сказала я.

Хейлер проигнорировал эту фразу, но я знала, что он сейчас испытывает унижение. Плевать. Я не должна заботиться о чувствах человека, который предал моего отца, угрожал мне и в итоге должен был отдать книгу этой дряни.

— Забавно… Погонщик и без денег. Между прочим, у отца никто не голодает. Если бы ты работал, а не шатался с Морриган, не подыхал бы с голоду в этой комнатушке.

Ага, не реагирует.

— Меняю ужин на информацию, Хейлер. Я хочу знать все о Морриган, а ты хочешь жрать. Делай свой разумный выбор. — Я повторила слова Морриган.

Он придет. Притащится с виноватым видом. Хейлер, похоже, мучился угрызениями совести из-за моего похищения и связи с Морриган. Плюс его мучило чувство голода, а теперь еще и сознание собственной никчемности. Нет, жалко мне его не было. На Плато умирает мой муж, а он решил мне мстить! Пускай платит информацией.

И демоны его сожрите с этим самым унижением!

Притащился…

И чертова жалость внутри все-таки шевельнулась. Главное — не забывать, что Малкольм мог остаться без отца. И никакая жалость не должна мешать.

— Расскажи мне обо всем. Как Морриган замешана в этом деле, о ее роли в пробуждении Ладона, зачем ей эта книга. Сядь!

Он послушно уселся на стул перед столом. И глухо произнес:

— Я не знал, кто она такая.

— До каких пор? — спросила я.

— Когда подсунул тебе записывающий кристалл, похожий на те, что используются для связи между Погонщиком и Зрячим. Я не так давно знаю Морриган, она сама вышла на меня. И сказала, что Ладон убил и ее отца тоже. Мы разработали план. Она откуда-то знала, что он заболеет и что вы поедете за книгой. Я никогда не связался бы с ней, если б знал, кто она такая.

— Ты знаешь ее историю?

Я пододвинула к нему тарелку, в которой мяса было раза в два больше, чем у меня.

— Да, знаю. Она была Высшей, влюбилась в Ладона, он заболел, и она превратила его в дракона, чтобы спасти от смерти. Он не оценил, и Меридия решилась уничтожить мир. А сама ушла из мира.

— Потом Ладона разбудили, — кивнула я. — Кто и зачем… Предположительно Морриган. Но зачем?

— Морриган, или как ее там — Меридия, ненавидит наш мир. — Хейлер пожал плечами и неуверенно взялся за вилку. — Может, хочет снова его уничтожить?

Я даже поежилась. Да уж, отличные перспективы. Бывшая богиня хочет уничтожить созданный ею мир. Но при этом спасти бывшего мужа, которого сама едва не убила. Бред какой-то.

Почему-то я вдруг подумала, что именно она показала мне во сне книгу.

— Что в книге? Зачем она?

И тут меня вдруг осенило… Тхэш говорил, книга эта принадлежит Меридии. Ее дневник или что-то подобное.

— Не сказала. — Хейлер покачал головой. — Но эта книга для нее очень важна. Почти три года подготовки; сначала она пыталась взять сама, но ее не пропускает какое-то охранное заклинание на этой книге. А тебя якобы пропустит.

— Что за заклинание?

— Не знаю. Очень сильное, охранное. В газете была пару лет назад заметка, мол, музей полностью обновил систему охранной магии. И теперь никто не сможет его ограбить.

— И что, я, по мнению Морриган, сумею сбить такое заклятие? Какая наивная девица.

— Она в любом случае в выигрыше. Ей терять нечего. Союзников почти не осталось. Когда они возрождали Ладона, думали, что он будет только орудием. А Ладон… Ладон никогда не был идиотом, он разобрался в ситуации буквально за пару лет и начал гнуть свою линию. Драконы подчиняются ему, он для них легенда. Асбьерна он победил в честном бою, так что тот тоже пойдет только за ним. И Морриган осталась одна. Половина магов разбежалась, другие оказались настолько слабыми, что годились разве что только для разведения костров в дороге. И тут она вспомнила про эту книгу. Вышла на меня, я согласился помочь, но… все было преподнесено так, будто Ладона надо остановить, будто его перемирие лишь уловка.

— Ты выбрал не ту сторону, — холодно отозвалась я.

— Похоже на то. Но как теперь выпутаться, не знаю.

— Я пока тоже. Что ж, заберем эту книгу, а там что-нибудь придумаем.

— Можно не отдавать ее Морриган. Без книги она бессильна, ведь сейчас в нашем мире она уже не богиня. И у нее сейчас совсем нет магичесих сил, а с книгой появятся.

Не давать книгу… Это означает фактически убить Ладона. Ведь тогда я не получу крови и… и конец всему.

— Разберусь. Что-нибудь придумаю.

— Она не отступится от своего. — Хейлер покачал головой. — И может быть очень опасна.

— Я не боюсь Морриган, я боюсь за своего мужа. Я хочу его спасти, и все. Не собираюсь участвовать в каких-то играх.

— Что в Ладоне такого, что заставляет такую девушку его любить?

— Я не могу любить за набор качеств. Он изменился ради меня. Собирался убить, а в итоге женился. Это многого стоит.

Хейлер будто бы удивился.

— И все? Только из-за того, что он решил тебя не убивать, а спать с тобой, ты его любишь? Мне кажется, это болезнь.

— Болезнь — это у Морриган. Она думает, что любит его, но каждый раз пытается уничтожить все, что любит он. А я пытаюсь его спасти. Разницу чувствуешь? Что ты можешь сделать ради любимой девушки, Хейлер? Преподнести ей цветы. Украшение. Защитить от карманников на рынке. Подарить романтическое путешествие на драконе. Украсть чужую жену, в то время как ее отец доверил тебе жизнь дочери. А Ладон прекратил войну ради меня, изменил свою жизнь. Думаешь, после всего, что ему сделали, легко полюбить и создать семью? Ни один из вас не способен на то, на что способен Ладон. Ни один из вас до него не дотягивает. Вы даже внешне ему уступаете раз в двадцать. И ты спрашиваешь, почему я его могла полюбить? Да потому что мир, к сожалению, полон такими, как ты, Хейлер. Которые не видят ничего, кроме себя, и только и делают, что себя жалеют. Трусливые мужики, которые могут мстить, используя двадцатилетнюю девчонку.

— Ладон, по-моему, тоже собирался мстить, используя девчонку. — Погонщик криво усмехнулся. — Семнадцатилетнюю.

— Но он этого не сделал. Хейлер, ты сравниваешь боль Ладона и свою? Не забывай свое место. Он пережил в сотню раз больше! И не опустился до того, чтобы причинить мне вред.

— А я…

— А ты привез меня к Морриган, — отрезала я. — Которая могла убить меня, которая ненавидит меня. Скажешь, не знал? Что ж, извини, но не поверю. Может, ты и не знал, кто она такая, но не мог не знать, на что способна.

Хейлер поднялся. Он, похоже, был взбешен.

— За одни и те же поступки ты, Златокрылая, оправдываешь мужа, но осуждаешь меня.

— Для этого и нужна жена. Тебе не понять, Хейлер, у тебя никогда ее не будет.

— Доброй ночи, — холодно уронил Погонщик.

Я не ответила. Уже поняла, что Хейлер мне не союзник. Слишком слаб, пытается найти лазейку в любой ситуации. Явно надеялся завоевать мое доверие и выйти сухим из воды. Меня мучил вопрос: ну как отец его выбрал? Неужели Хейлер такой хороший актер?

Аппетит пропал. Я упала на кровать, желая хоть немного отдохнуть. Завтра нужно будет сходить в этот музей и понять, как забрать книгу. Придется нарушить закон.

Мысли, мысли… Они вертелись в голове, не давая уснуть. Раздеваться сил не было, меня хватило лишь на то, чтобы запереть дверь и снова рухнуть на кровать.

Красноватый свет Расщелины уж был привычным. И холод, и темнота. А вот Ладона видеть я еще спокойно не могла, хотя умом и понимала, что он меня не помнит. Но муж с интересом рассматривал меня, словно ожидал.

— Ты снова здесь, — сообщил он. — Кто ты такая?

— Я уже говорила. — Мне хотелось прикоснуться, но вряд ли бы он позволил. — Я твоя жена, у нас есть сын.

— А почему я тебя не помню? — Он не был раздраженным, напротив, на губах Ладона играла легкая улыбка.

— Не знаю. Быть может, ты провел здесь столько времени, что несколько месяцев со мной улетучились из памяти.

Я сама поразилась, как пусто и безжизненно звучал голос.

— А про сына… это правда?

Я кивнула.

— Его зовут Малкольм, он умеет превращаться в маленького дракона. Шебутной до ужаса, постоянно куда-нибудь залезает. В последний раз заполз за диван, пытаясь найти, откуда солнечные зайчики берутся. Застрял там, превратился, зацепился крылом, пришлось вытаскивать. Верещал — ужас! Зато потом как дракон ходил половину дня, котов пугал. А еще ты спишь в обличье дракона, в большом зале. Малкольм любит по тебе ползать.

Он слушал с интересом и недоверием. Как забавную историю из жизни, которой удивляешься, но которой не веришь. А для меня этот миг общения был непостижимым. Стоять вот так напротив, пусть не обнимать, но говорить с ним, говорить о сыне и жизни в замке…

— Ты красивая, — вдруг сказал он. — Я бы хотел, чтобы у меня была такая жена.

— Ты мне не веришь?

— Мне кажется, — Ладон медленно отошел к краю площадки, — что я просто все придумываю, чтобы было легче здесь находиться. Выдумал тебя с сыном Малкольмом, выдумал все остальное.

— Если бы это было так! — Я улыбнулась, пытаясь хоть немного порадовать его. — Но там тебя очень не хватает. И это не твое воображение, к сожалению.

— Как тебя, говоришь, зовут? — спросил он.

— Элла.

— Элла… Отсюда невозможно выбраться. Я хотел бы увидеть тебя и сына, познакомиться с вами, если вы реальны. Но это, — он обвел взглядом тьму, — бесконечно.

— Один раз ты уже выбрался.

Ладон нахмурился.

— Постарайся выбраться снова.

Я не сразу поняла, что уже наступило раннее утро. Острое чувство разочарования кольнуло сердце, захотелось снова погрузиться в сон и побыть еще немного с Ладоном. Но не вышло. Пришлось встать, наспех позавтракать и, пока Хейлер не спохватился, свалить из гостиницы.

Сбегать я не собиралась, не в моих интересах это. Но в музей хотела сходить без сопровождения, Хейлер меня бесил. Ничего с ним не случится, посидит в одиночестве. А может, будет истерично бегать по Верхнему и искать меня. Тоже забавно.

Сначала я хотела написать отцу, но потом передумала. Он меня сразу отсюда заберет, и плевать ему, упущу я шанс на спасение Ладона или нет.

Верхний в это раннее время был пуст. Тишина, совершенно не свойственная этому месту, поражала. Я слышала свои шаги, слышала чей-то смех в ближней таверне, слышала где-то вдалеке бой часов. Но улицы были такими пустынными, словно в городе вдруг разом исчезли все жители.

Я запоздало вспомнила, что музей, должно быть, еще не открылся. И уселась в парке неподалеку, чтобы меня не было заметно с улицы. Хейлер наверняка потащится меня искать, не хочу его видеть.

Не ожидала, но сон с Ладоном подействовал на меня положительно. Стало легче, будто я и впрямь поговорила с мужем.

Когда часы на городской башне пробили десять, я поднялась и направилась к музею. Большое одноэтажное здание выглядело новым, но вот толпы народа у его ворот не наблюдалось. Стараясь выглядеть обычной туристкой, я приблизилась к парадному входу и приготовила нужную сумму для билета.

В зале, просторном и светлом, полном картин и экспозиций, меня встретил сухонький старичок в форме работника музея, с жиденькой седой бородкой.

— Вы на экскурсию? — Он заметно оживился.

Я была первой и единственной посетительницей сегодняшним утром.

— Нет, наверное. Просто погуляю, если что, спрошу.

Старичок было поник, но оживился, едва проследил за моим взглядом. А тот остановился на высоком стеклянном шкафу, установленном посреди комнаты. В шкафу этом лежала книга.

— О, я вижу, вы заинтересовались! Это, дорогуша, книга Меридии.

— Вы расскажете мне о ней?

Не было смысла притворяться, будто книга меня не интересует. Вряд ли этот старичок мог заподозрить меня в дурных намерениях.

Он подвел меня к витрине.

Книга была точь-в-точь такая, как во сне. Я едва сдержалась, чтобы не прикоснуться к стеклу, ограждающему такую желанную вещь. В ней был описан способ, как спасти Ладона, как вернуть его. В этот момент я не думала о том, что, если эта книга нужна была Морриган, значит, в ней скрывалось что-то страшное.

— Боги меняются, как и времена. Обычно Высший просто уходит, когда устает, передает знания другому. Но с нашим миром богиня Меридия поступила очень жестоко, она его уничтожила. Обрушила катастрофы, болезни, несчастья. С помощью своих монстров — Уничтожителей разрушила все до основания. И ушла. Новый Высший возродил наш мир именно при помощи этой книги. Уж не знаю, как он ее добыл, но это воистину чудо. Ведь где Высшему набираться опыта? Или от предка, или из знаний, оставленных этим предком. Считается, что эта книга — самое важное и страшное, что есть в нашем мире.

— Что внутри? — прошептала я.

— Никто не знает. — Старичок пожал плечами. — Она не открывается, и, быть может, это к лучшему. Ни к чему нам знать то, что хранят боги. Самый неоднозначный наш экспонат. Об этой книге ходит много легенд. Кто-то говорит, что там секрет сотворения вселенной. Кто-то считает, будто ее обложка сделана из человеческой кожи, а внутри — секрет уничтожения нашего мира. А кто-то смеется и говорит, что это лишь сувенир для туристов. Как знать…

— А если богиня ушла из нашего мира и уничтожила его, как уцелела книга?

Смотритель или экскурсовод, кем он там был, внимательно на меня посмотрел.

— А это, милая леди, самое интересное. Книгу достали из Расщелины, когда возродился Ладон.

Вот так вот. И почему мне показалось, что слова про человеческую кожу и уничтожение мира были верными?

Значит, Меридия, уходя из нашего мира, потеряла книжку. Ее взял новый Высший, возродил мир, но с Расщелиной справиться не смог. И спрятал книгу там. Меридия вернулась, как-то связалась с Морриган — заняла ее тело или скопировала образ, — и возродила Ладона. Хотя нет, не сходится… Морриган все-таки смертная, а Меридия начала все это еще до моего рождения. Значит, меняла тела? Выходит, что так. И возродила Ладона. Вопрос: для того, чтобы достать книгу, или ей был нужен сам Ладон? Ответа на этот вопрос мы, пожалуй, так и не узнаем. По какой-то причине Меридия не получила книгу, и она попала сюда. Далее ее план настроить Ладона против городов не сработал, он захватил лишь Плато и успокоился, ее помощники разбежались, а книга осталась здесь. И теперь Меридия использует любую возможность достать книгу. Причем книга тщательно охраняется всего лишь людской магией, но забрать она ее не может. Выглядит как бред, но, похоже, так оно и есть.

Как поможет книга Ладону? И что нужно Меридии в ней? И почему я могу взять книгу, а она — нет? Эти три вопроса мучили меня, пока я брела к гостинице. И разумеется, волновала проблема, как именно я собираюсь забрать книгу. Я просчитывала варианты, но ни один из них не казался подходящим. Спросить Хейлера? Да что он может! Трусливое создание, способное лишь выполнять приказы.

Я остановилась. Так… книгу мне не дадут, это факт. Значит, мне нужен тот, кто ее украдет. Или тот, кто сумеет провести меня к книге незаметно. Причем второй вариант лучше, ибо забрать ее лучше мне. Дабы проконтролировать Хейлера.

Я осмотрелась. Лирэль, моя няня и мамина подруга, родом была из Верхнего. Да и отец частенько бывал здесь в рейсах. Где-то на площади, у памятника неизвестному дракону, спасшему сотню жизней во время войны с Ладоном, находился бар. Где всегда можно было найти того, кто за деньги свернет для тебя горы.

А мне-то всего лишь требовалось украсть небольшую книгу.

Я почти не бывала в барах. На Плато они были, но в столице и двух больших городах. Понятно, что выбираться туда мне было неудобно, да и незачем. А вот во время коротких визитов в Лесной мы с Эстер устраивали посиделки в подобных местах.

Но то, что я увидела, войдя в бар, конечно, разительно отличалось от пафосных заведений Лесного. В первую очередь, конечно, внешним видом.

Было рано. Посетителей совсем не было, лишь бармен снимал стулья со столиков. Помещение было небольшим и темным. Мне подумалось, что вечером здесь несколько душно, когда набивается толпа народа. Небольшая сцена говорила о том, что здесь бывает живая музыка, а стойка с различными бутылками впечатляла.

— Вы открыты? — неуверенно спросила я.

Бармен кивнул. Молодой совсем парень, студент, наверное. Мама рассказывала, она тоже подрабатывала в тавернах и барах, пока не вышла замуж за отца. Тот ее попытки начать работать где-то помимо «Драконьих Авиалиний» быстро пресек.

Я уселась за стойку и открыла меню, которое мне протянул парень. В основном предлагались холодные закуски или мясо на огне. Ну и, конечно, всевозможные виды алкоголя.

Я больше думала, как заговорить с барменом, нежели выбирала, что заказать. Но от необходимости заводить разговор парень меня избавил.

— Вы не местная? Никогда вас не видел.

— Да, я в командировке. Из «Драконьих Авиалиний» Лесного.

— Я так и подумал. — Он приветливо улыбнулся. — Я тут всю публику знаю, такие девушки редко к нам ходят.

— И какая же тут публика?

Я ткнула пальцем в одну из позиций, и парень щелкнул пальцами. Тут же передо мной появилась тарелка с ароматным, но явно разогретым мясом. Ничего, я не привередливая, а волнение усиливает аппетит.

— Разная, — пожал плечами бармен и уселся рядом.

Стулья были благополучно забыты.

— Средний класс. Рабочие, фермеры, молодежь. Разный сброд, бывает, захаживает. Надолго вы к нам?

— На пару дней. Слушай, тебя как зовут?

— Эрни.

— Эрни, есть здесь кто-то, кого можно нанять? Для работы. Мне не хватает рук, хотела кого-нибудь нанять. Деньги плачу хорошие.

— Ну, — Эрни задумался, — если работа законная, сходите на биржу и дайте объявление. Там много ребят без работы, с руками и хорошей головой.

— А если незаконная, на биржу идти не стоит, — усмехнулась я.

— А если незаконная, — Эрни серьезно на меня посмотрел, — зайдите вечером. Здесь бывает Ник, он способен на все.

— И кто такой Ник?

— Историк, — хмыкнул парень. — Артефактор, если точнее. Но по специальности не работает, подрабатывает по мелочи: продать, купить, оценить, уничтожить. Его работа не всегда законна, но стражники мирятся с этим, пока не наглеет. И, бывает, обращаются к нему с вопросами. Неофициально, разумеется. Мне отец рассказал об этом, он стражник. Говорит, в вопросах сильных магических штук Нику нет равных.

Ник, значит… Я посмеялась, будто приняла слова парня за шутку, но на ус намотала. Вечер, таинственный Ник, книга. Книга ведь тоже артефакт в своем роде. При хорошем раскладе я смогу вернуться на Плато в худшем случае через сутки.

Сердце забилось быстрее.

— Спасибо. Готовят у вас отвратно.

Парень пожал плечами. Его мало волновало, что я думаю. Интерес ко мне пропал, как и мой к нему. Сложился план: я найду этого Ника, заставлю его помочь мне забрать книгу, а дальше… дальше я помогу Ладону. И наконец-то поговорю с ним. Не надо будет больше думать о чем-то, я буду тем, кем изначально собиралась быть — женой и матерью. Никакой политики, никакого Совета. Я буду просто Эллой, которую любит Ладон, которая растит его ребенка. И, может, вынашивает второго…

От близости этого счастья на миг закружилась голова. Пришлось выйти на свежий воздух, бросив предварительно на стойку оплату за обед и чаевые за информацию.

Как дожить до вечера? И еще сложнее — до утра, когда рецепт будет у меня. А там… там я найду мага, способного вернуть Ладона!

— Златокрылая! — раздалось откуда-то со стороны дворов.

— Хейлер, — пробурчала я, — снова ты.

— Какого демона? Я должен видеть тебя постоянно!

— Кому должен? — поинтересовалась я. — Морриган, что ли?

Он запыхался и был красным от злости.

— Книга у тебя?

— Шутишь? — рассмеялась я. — Это не так-то просто. Не волнуйся, без крови Морриган я все равно ничего не сделаю. Вечером встречусь с одним человеком и выясню, сможет ли он помочь.

Хейлер отвязываться не желал, семенил рядом, возмущенно сопя мне в ухо. Как отец выбрал такого придурка для моей перевозки?

— Тебе бы в театре служить, — хмыкнула я. — Актер демонов.

Он угрюмо плелся за мной до самой гостиницы. И все пытался вызнать подробности моего плана. Но Хейлер, сначала показавшийся мне довольно приятным мужчиной, оказался из тех людей, кого лучше не трогать — запачкаешься.

Посмотрим, что представляет собой этот Ник.

Я захлопнула дверь перед носом Хейлера, заявив, что мне надо готовиться и чтобы он пришел к восьми. Думаю, самое оптимальное время для встречи с этим историком. В бар подтянется народ, но в драбадан еще не напьется.

Потом я нашла в сумке запрятанный пергамент для писем и отправила заказ со своими размерами в салон готовой одежды. Мерить и выбирать что-то не хотелось, да и меня могли узнать. Все-таки в ту часть города, где находятся магазины, мог забрести кто-то из отцовских командированных.

Заказала обед, немного поела и улеглась отдыхать, одновременно обдумывая разговор с Ником. Как-то же надо было подрядить его спереть мне книгу, не объясняя толком, зачем и для кого. Ох, задачка…

К вечеру, часов в пять, прибыл курьер с одеждой, что я заказывала. И пока я все примеряла, пока собирала сумку, время и подошло.

Я взяла рюкзак, достаточно вместительный, чтобы скрыть большую книгу. Хорошо все-таки, что я посмотрела на нее заранее.

Удобные сапоги не жали, рубашка была достаточно свободной и немаркого болотного оттенка. Куртку я взяла из своих вещей, сохранилась еще со времен жизни в Лесном, сама не знаю как. Я немного поправилась после беременности, но коль ранее куртка на мне болталась, теперь сидела впору. Волосы я заплела в косу, а еще спрятала в голенище небольшой нож. На всякий случай.

Плохо, что магия у меня в основном восстанавливающая, лечебная. Защититься, если вдруг что, будет сложно.

— Зато удар хороший, — сказала я сама себе, глядя в зеркало.

Кто бы сказал мне тогда, что через пару лет я буду, с ножом в сапоге, собираться на встречу с каким-то уголовником, чтобы ограбить музей, не поверила бы.

— Держись от меня подальше, — сказала я Хейлеру. — Иначе он вряд ли станет разговаривать.

Тому это не понравилось. Но куда против меня попрешь? Это я раньше соглашалась со всем. Сейчас я два года была вынуждена общаться с драконами и твердое «нет» говорила чаще, чем было необходимо. И с большим удовольствием.

Поэтому Хейлеру ничего не оставалось, как послушно отойти к стойке. А я начала осматриваться.

Бар был полон, но все же особой тесноты не наблюдалось. Народ общался, пил, ел, танцевал. Кто-то уже явно не мог самостоятельно передвигаться, но все же вел себя смирно, привалившись к стенке. Кто-то уже разговаривал на повышенных тонах. Но все в рамках дозволенного. На меня внимания никто не обращал.

Я заметила Эрни и дернула его за рукав, когда он несся с кучей грязных стаканов.

— Где Ник?

Он не сразу меня узнал, но потом кивнул, указывая в угол. Эта зона была наиболее тихой, заставленной небольшими темными диванами, выглядящими, признаться, скверно. На одном из них сидел, потягивая не спеша пиво, мужчина. На вид лет пятидесяти, с широкими плечами. Темные глаза цепко глядели на все вокруг. Он был спокоен и в то же время напряжен. Красивый мужчина, но неуловимо опасный. Я не сразу решилась подойти.

— Тебе не разрешали садиться.

Это он сказал мне.

— За те деньги, что я готова заплатить, я тут и лечь могу.

Он отхлебнул пива и посмотрел на меня так, что захотелось куда-нибудь спрятаться.

— Ты еще ребенок, — досадливо поморщился мужчина.

— Какая разница? У меня есть деньги, а ты можешь выполнить работу. Все остальное — мелочи.

Вот теперь в темных глазах промелькнул интерес.

— Что за работа?

— Мне нужна книга.

— Из музея. — Он вдруг хрипло рассмеялся. — Демон, я знал, что кто-то из вас придет! Пошли!

Бросил на стол пару серебряных и поднялся, а вслед за ним и я. Расталкивая толпу, Ник давал мне дорогу. Только остановившись у барной стойки, он дал мне возможность хоть немного подумать.

— Дай ключ от отдельной комнаты!

Энри смотрел на нас круглыми глазами, но ключи дал. Вокруг народ периодически кидал веселые взгляды и посмеивался.

— Ты опять комнату на всю ночь займешь, Ник? — крикнул кто-то из пьяной компании неподалеку.

И все они загоготали.

Я постаралась успокоиться. Не такая уж я и слабая, с одним мужиком, если что, справлюсь. По крайней мере, убежать уж точно смогу. Да и что мне сделает этот Ник? В его интересах было заработать денег.

Естественно, взяла я с собой лишь часть суммы. Где лежала вторая, не знал никто, а найти ее просто так тоже вряд ли выйдет.

Но все равно было не по себе.

Ник пропустил меня в небольшую комнатушку с единственным предметом мебели — большой кроватью. И запер дверь, пока я осматривалась.

— Как тебя зовут? — Он сел на кровать.

— Элла.

— Фамилия?

— Златокрылая. — Я чувствовала, что надо говорить правду.

— Вот как… — Он вновь меня осмотрел с ног до головы. — Тебя прислала эта девка, Морриган, кажется.

— Откуда вы знаете?

Я бросила рюкзак на пол и прислонилась к стене. На кровать садиться не хотелось, а мужчину это, похоже, не волновало.

— Она обращалась ко мне.

— И вы отказались?

Его губы тронула улыбка.

— Как видишь, книга все еще на месте. Что такого Морриган тебе пообещала, что ты взялась достать для нее книгу? Отвечай честно, Златокрылая, от этого зависит, возьмусь ли я помочь тебе. — И, предупреждая мое возражение, добавил: — Меня мало волнуют деньги. Если ты убедишь меня помочь тебе, я не возьму ни золотого. Если нет, тебе не поможет, даже если ты предложишь свою жизнь.

Я отошла к окну, чтобы не смотреть в темные глаза этого Ника. Почему-то мне казалось, будто он видит меня насквозь.

— Мой муж умирает. Морриган связана с Меридией, — я решила не говорить, что она не просто связана, — она может помочь мне, если я достану ей книгу.

— Муж, я так понимаю, Ладон? С чего ты взяла, что Морриган может помочь тебе? Что, если она соврала и нет у нее способа?

— У меня нет выбора. И вариантов больше нет. Что бы вы сделали, если бы ваша жена умирала? Неужели не стали бы сотрудничать с врагом?

— Не с таким, как Меридия. — Ник покачал головой. — Или Морриган, как она теперь себя называет. Честно признаться, я не был готов к тому, что она пришлет тебя. Думал, не хватит наглости. Элла, ты понимаешь, что происходит?

— У меня каша в голове, — честно призналась. — Я просто хочу помочь мужу, я хочу, чтобы моя семья стала нормальной, я хочу, чтобы сын рос с отцом.

— Ладно. Пошли! — Он резко поднялся.

Я удивленно моргнула.

— Куда?

— В музей, куда же еще. По дороге объясню, что все это значит. Сама решишь, нужна ли тебе эта книга.

— Что, вот так просто?

— Да, вот так просто. Ты идешь?

Опасаясь, что Ник передумает, я рванула вслед за ним. Почему-то до сих пор не верилось, что вот он, мой шанс, совсем близко…

Мы вышли через заднюю дверь, никем не замеченные. Я вдохнула вечерний воздух полной грудью и охнула от внезапного головокружения. Все-таки не стоит забывать, что в Верхнем несколько другой воздух, нежели на Плато. И я к нему еще не привыкла.

— Морриган связана с Меридией, — сказал Ник, когда мы удалились от бара достаточно, чтобы нас никто не мог услышать. — Очень просто — это одно и то же лицо. Когда богиня из нашего мира ушла, она уже не могла вернуться, потому что два Высших в одном мире — недопустимо. Но ограничение действует лишь на ее тело, не на душу. И она вполне может занять чужое тело, если сумеет, конечно. Что она и сделала с этой Морриган. А до Морриган были еще другие. Бывшая богиня меняет тела, пытаясь не то отомстить бывшему возлюбленному, не то уничтожить то, что не смогла уничтожить сотни лет назад. Очередное тело умирает, она ищет новое. И так по кругу. Если присмотреться и не поддаваться иллюзиям, можно увидеть в ее глазах, как бьется настоящая душа. Видела когда-нибудь настоящую Морриган?

Я покачала головой и поежилась.

— Она сделала это уже после того, как Морриган стала… навещать Ладона. Поэтому, собственно, это тело и показалось ей привлекательным. И именно поэтому такое преступление кажется особенно страшным. Морриган ведь понимает, что происходит, но никак не может повлиять на что-либо.

— Можно ее как-то спасти? — спросила я. — Заставить Меридию найти другое тело или… или уйти?

Мужчина оглянулся на меня.

— Ты сможешь обречь на страдания незнакомого человека ради спасения другого? Мне кажется, нет. Если Меридия уйдет из тела Морриган, та умрет. И если, в свою очередь, убить тело Морриган, уйдут они обе. Но на это не рассчитывай. Сила и магия заключены не в теле, а в душе. Меридия даже в чужом теле необыкновенно сильна.

— Поэтому вы отказались ей помогать?

— Не совсем. Об этом позже. Ты знаешь, что именно в этой книге может помочь твоему мужу?

Я лишь покачала головой. Все мои знания основывались либо на догадках, либо на словах Меридии и Хейлера.

— Возможно, Элла, этого там и вовсе нет. Такие зелья делаются на крови того, кто наложил проклятие. И вот в данном случае Меридия как раз таки крови-то тебе и не даст. Тело-то не ее! Понимаешь, почему я не верю в то, что она сказала тебе правду?

— Понимаю.

— Но она вернула Ладона. Десять лет назад. А значит, какая-то кровь у нее была. И, возможно, она действительно поделится с тобой этим ценнейшим ингредиентом за книгу.

У меня мелькнула догадка, заставившая сердце неприятно замереть.

— Значит, книга так важна для нее, что она готова отдать мне кровь?

— Выходит, что так. Она, похоже, готовила все это давно.

Недалеко от центра протекала небольшая река. И переход в другую, деловую часть города, начинался с небольшого мостика через эту реку. Каменный и крутой, он был одним из лучших образцов архитектуры Верхнего, когда еще не был сделан выбор в пользу дешевизны и практичности строений. И, что немаловажно, строили на века.

К этому мостику меня вел Ник, а едва мы приблизились, выяснилось, что путь наш лежал под него.

— До музея можно добраться или по поверхности, но тогда будешь схвачен стражей, или по подземным ходам. О них мало кто знает, их построили экстренно, когда возродился Ладон. Жители Лесного собирались прятаться от войны в Подземном, Океаниум вообще не волновали дела людей, а вот Верхнему оставалось рассчитывать лишь на свои силы. Мы доберемся до музея быстрее и безопаснее.

Я увидела неприметную дверку в темноте, под мостом. Ник без труда сдвинул массивный засов и пропустил меня внутрь.

Там было темно и сыро. А еще пахло какой-то гадостью. Не так, чтобы ощутимо, но я все же позволила себе поморщиться.

— Это средство для отпугивания крыс и нечисти, — пояснил Ник. — Необходимо, чтобы здесь было безопасно. Иди за мной, но старайся не провалиться в воду, она холодная.

Когда появился свет, я смогла осмотреться. Подземные ходы представляли собой огромные круглые тоннели, по краям которых были выложены дорожки, а в центре плескалась мутная ржавая вода. Черные отверстия переходов пугали своей неизвестностью, хлипкие на вид лестницы издавали противный скрип.

— Но ведь война больше не угрожает городу.

— Как знать, — Ник пожал плечами. — Ты ведь идешь забирать эту демонову книгу.

— Объясните толком, что все это значит! Что в книге Меридии такого?

— Попробую объяснить. Смотри, Высший создает мир. Как и почему — не спрашивай. Просто создает, наполняет жизнью, магией, следит за его развитием. Большинство миров развиваются, а их боги безумно любят свои творения. Но не все. Наша богиня изначально была злобной, а потому создала возможность, в случае чего, этот мир уничтожить. Это уничтожение включает в себя множество фаз: сначала ослабление людей, населяющих мир, чтобы они не могли противостоять разрушению; потом — уничтожение всего живого, катастрофы. А в конце, когда остается лишь голая планета с постройками, растениями, вещами, оставленными людьми, приходят Уничтожители. Монстры, которые пожирают все, созданное руками бога.

Я поежилась. Слова Ника эхом отражались от стен туннелей, возвращались и пугали. Какой злобой нужно обладать, чтобы допустить возможность уничтожения целого мира?

— И в итоге остается огромный мертвый шар, летающий в бесконечном пространстве таких же шаров. Обитаемых и не очень, развитых и отсталых. Пустой шар, голая земля с пылающим ядром внутри. Это — уничтожение мира руками его бога. Меридия утратила искусство создавать первые этапы. Она не может плести такие интриги, чтобы ослабить правителей городов. Не может сажать удобных себе людей на троны. Она слаба. Пусть чуть сильнее обычной ведьмы, но все же уже не богиня. В нашем мире новый Высший.

Он помог мне перебраться на противоположную сторону туннеля и продолжал:

— Однако есть то, что сполна удовлетворит желание Меридии утопить мир в крови. И это ее книга. В книге, Элла, много всего. По сути, это дневник богини, лишь часть информации в котором — заклятия. Не исключено, что есть там и способ вернуть Ладона. Но еще там есть одно простое колдовство. Которое способно… на многое способно. Это вызов Уничтожителей, Элла.

— Не понимаю, — пробормотала я.

Туннель заканчивался; впереди виднелся тупик и веревочная лестница, ведущая вверх. Ник остановился аккурат перед ней и посмотрел мне в глаза.

— Она вызовет монстров, пожирающих все вокруг. Для них нет преград; люди, животные, растения, здания и сооружения — они уничтожают все, потому так и называются. Можешь себе представить, что случится, если Меридия их призовет?

— Апокалипсис, — пробормотала я.

— Война людей и чудовищ, фактически бойня. Уничтожители не придерживаются правил ведения войны. Они пробудятся и будут злыми. Чудовищно злыми, голодными и безжалостными. Им плевать, ребенок ты или нет. Старая или молодая. Ведьма или человечка. Дракон, наг, демон, иера — они выстоят против любого.

Я не шевелилась. В голове совсем не осталось мыслей, я ощущала лишь ужас от развернувшейся в воображении картины.

Прошло много времени. Во всяком случае, мне так казалось. Тишину нарушало лишь легкое журчание воды в каналах.

— У вас есть жена или любимая? — наконец задала я единственный сформировавшийся вопрос.

— У нас сложные отношения. Она уходит, возвращается и снова уходит. В итоге мы всегда вместе, но… ладно, можно сказать, что женат.

— Вы ее любите?

— Конечно. — Ник усмехнулся. — Почему ты спрашиваешь?

— Что вы можете отдать ей?

— Я отдал ей весь мир.

— Тогда вы должны меня понять.

Мне не нужны были подсказки, я видела, что там, где начинается веревочная лестница, есть люк. Мы были на месте. Люк вел в подсобное помещение музея.

Это было слишком просто. Никакой охраны, никаких сторожевых собак и заклятий по периметру. Только стеклянная витрина с заключенной внутри книгой, окутанная клеткой из полупрозрачных золотистых нитей.

— С охраной справляется эта клетка, — объяснил Ник. — Только самоубийца решится попробовать сломать ее. Ну или я.

— А кто вы такой?

Он ответил совершенно серьезно:

— Этого, Элла, тебе лучше не знать. Правда.

Впрочем, больше меня интересовала книга. Шанс спасти Ладона был так близок, что я не могла стоять на месте. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Мне хотелось спросить Ника, зачем он мне помогает. Если эта книга так опасна, как он говорит, почему рисует круг для ритуала снятия защиты, почему тщательно осматривает саму защиту?

Но я безумно боялась, что он передумает. И мне страшно не хватало Ладона рядом. Тхэша, на худой конец.

— Отойди, — сказал Ник. — Видишь едва заметные нити?

Книга была словно в коконе из золотистых магических нитей. Днем я их не заметила.

— Я сниму защиту. У тебя будет минута, чтобы осторожно вытащить книгу из клетки. Но не касайся нитей. Ни краешком, ни листочком, ни рукой. Это уничтожит книгу раз и навсегда. Поняла?

Я кивнула. Руки дрожали, и как я с такими руками буду доставать книгу, стараясь ничего не задеть, было непонятно. Но вот Ник отошел и тихо что-то запел. Слов я не знала, лишь видела сияние, направившееся от рук мужчины к клетке. Сначала сияние окутало витрину, потом проникло внутрь, рассредоточилось, залило мягким светом темный зал. А потом стекло просто исчезло. Бесшумно и бесследно.

— Пора, — негромко сказал Ник. — Видишь проем? Вытаскивай. Я буду поддерживать магию.

Я глубоко вздохнула. Все мое существо сосредоточилось на этом действии. Вся жизнь за последние годы свелась к одной книге. Которую необходимо было достать.

Я протянула руку. Кожи коснулось тепло от нитей, но я их не задела. Ухватилась за прохладный фолиант, стараясь не думать ни о чем, особенно о тех случаях, что рассказывал смотритель. Закусила губу, затаила дыхание. И потянула книгу на себя. Она прошла в нескольких миллиметрах от края клетки, но не задела ее.

Прижав к груди книгу, я почему-то не спешила отходить от клетки. Будто чувствовала, что вскоре по огромному залу пронесутся насмешливые слова:

— Умница, Элла! Теперь отдай книгу мне и получи в обмен жизнь своего мужа.

Я непроизвольно вздрогнула и обернулась. Ник стоял поодаль и ничего не предпринимал. Морриган нетерпеливо ждала, когда я отдам ей книгу. Она улыбалась и тяжело дышала, а в ее глазах я разглядела, как бьется душа Морриган.

— Ну же, Элла, отдай ее! — Это был приказ. — Кровь у меня, смотри!

Она достала из внутреннего кармана куртки пузырек, похожий на те, что выдают лекари при вызове. В бутылочке плескалась красная густая жидкость. Вот оно, спасение Ладона!

Я убеждала себя, что могу это сделать. Убеждала, что должна. Что так поступила бы любимая женщина. Так мама поступила бы ради папы.

Но, похоже, это было враньем.

Что сделал бы Ладон? Если бы я умирала, какой выбор он сделал бы?

Ради меня он отказался от войны. Он видел, как я люблю Рыса, и кормил его, еще когда я была пленницей. Он отпустил меня к родным, наконец, дал выбор, пусть и не сразу. Если бы я могла предоставить выбор ему! Но ответственность на тебе, увы, не лежит, если ты медленно умираешь в своем замке.

Притворяться было бессмысленно. Я знала, что выбрал бы Ладон. Жизнь для своих драконов. Безопасный мир для своего ребенка. Мир без сумасшедшей всесильной богини и ее монстров. Он сумел бы сделать этот выбор и должен был ждать его от меня. В конце концов, смерть Ладона станет трагедией лишь для троих — меня, Малкольма и Тхэша. Мама поддержит, но сожаление вряд ли испытает. Папа будет волноваться лишь за меня и Малкольма. До Ладона, в сущности, дела никому нет. А если отдать эту книгу Морриган-Меридии, трагедия затопит весь мир.

Да, Ладон сделал бы правильный выбор.

Как и я.

Не давая себе шанса передумать, до боли стиснув зубы, я коснулась краешком фолианта золотистых нитей и тут же выронила мгновенно вспыхнувшую книгу. В считаные секунды, за короткий миг взметнувшегося пламени, книга превратилась в горстку пепла и раз и навсегда погребла страшное заклятие.

И мою душу.

Не знаю, сколько мы так простояли. Я тупо смотрела на черный пепел, слабо понимая, что вообще сделала. Морриган задыхалась и едва не плакала. Ник по-прежнему хранил молчание.

— Тварь! — раздался истошный крик.

Она бросилась ко мне, но неожиданно впереди очутился Ник и закрыл меня собой.

— Сначала придется одолеть меня, Меридия.

Она остановилась и свирепо прищурилась.

— Что ж… — Взгляд у бывшей богини был безумным. — Что ж, чудесно!

Она истерично расхохоталась, а в следующее мгновение бросила пузырек с кровью в сгусток золотых нитей. Я не удержалась и ахнула. Во мне до последнего теплилась надежда, что мне удастся заполучить эту кровь. Пусть я и не знала заклятия.

— Вот твое спасение! — орала Меридия. — Вот твой Ладон, растекся по полу! Сдохните в своем замке! Жди, когда он подохнет, сиди возле него! Вытирай слюни своему недоноску и живи, зная, что ты во всем виновата!

— Меридия! — Ник рявкнул так, что я отскочила и едва не врезалась спиной в стойку, на которой лежала книга. — Уходи. Все кончено, у тебя нет больше шансов. Элла выиграла.

— Что она выиграла? — Женщина охрипла. — Что? Мужа-овоща и войну, которую без него развяжут драконы?

Мужчина взял меня за руку.

— Пошли. Скоро сюда сбежится стража, защита не так проста. Надо уходить, если не хочешь, чтобы тебя повесили.

Нечеловеческим усилием воли я стряхнула оцепенение и устремилась вслед за Ником к подсобке, а затем к люку в подземелье. Что делала Меридия, я не видела.

— Стой! Ник, подожди! — Я едва могла говорить, задыхаясь от бега. — Ты же сказал, здесь никого не бывает!

— Думаешь, они не поймут, как проникли в здание? Глупо надеяться, что Меридия позволит себя схватить. Ты же хочешь выбраться? Давай!

Не знаю, как и куда мы свернули, но вышли мы под совсем другим мостом. И только на пляже Ник разрешил остановиться и передохнуть. Моих ног касалась ледяная вода, но я не замечала этого, пока мне вдруг не стало холодно.

— Ник, я…

— Ты молодец. — В его голосе не было эмоций.

— Ты можешь как-то помочь моему мужу? Может, знаешь способ?

Он покачал головой:

— Нет такого способа, Элла. Эту болезнь лечить не умеют, а сон, наколдованный Меридией, может снять только ее кровь. Никаких других способов нет.

— И что, все? Мой муж умрет?

— Не знаю. Элла, ты сделала правильный выбор. Ты не дала мести Меридии снова уничтожить все вокруг. Я в тебе не сомневался.

— И что ты теперь будешь делать?

— Пойду разыщу жену. — Он грустно усмехнулся. — Твоя история напомнила мне, как важно ценить того, кого любишь больше всех на свете.

— Моя история? — прошептала я.

Ник будто не слышал.

— Пока, Элла. Удачи вам с сыном.

Он уходил куда-то в лес, в сторону от города. Я долго смотрела в спину Нику, но вот его фигура окончательно растворилась во тьме и я обнаружила, что ноги сильно дрожат.

Стоять я больше не могла. И, упав на песок, даже не ревела. Выла от безысходности. И от того, что осталась совсем одна.

— Эльчонок… Эльчонок, проснись!

— Тхэш, отстань, — простонала я.

— Элька, хватит, я больше не дам тебе лежать! — Наг выглядел рассерженным. — Малкольм по тебе скучает. Ты похудела. У тебя на голове колтун. А еще твоя мать сводит меня с ума. Почему она считает, что готовит лучше меня?! Детка, встань и влейся в нашу жизнь.

Он распахнул шторы и впустил в комнату яркий солнечный свет. Пришлось подняться, потому что только в положении сидя он не бил в глаза.

— У меня скоро день рождения, — сказала я, сама не зная зачем.

— И что бы ты хотела в подарок?

— Сдохнуть.

Тхэш скептически посмотрел на меня.

— Знаешь, я был о тебе лучшего мнения. Думал, ты любишь сына и родителей, брата и сестер. А ты лежишь тут, закрывшись от всего мира, невесть сколько. И выглядишь совершенно жалкой.

— Мне плевать. — Я упала обратно и попыталась залезть под одеяло. — Что мне теперь, изображать леди из высшего общества? Может, еще с Советом парочкой слов перекинуться? На какой день они назначили казнь моего мужа?

Мой вопрос, заданный с нескрываемой яростью в голосе, Тхэша застал врасплох.

— Через три недели.

— Ровно?

Наг только вздохнул.

— Они что, издеваются?! — закричала я.

Рыс где-то внизу возмущенно мяукнул. Кажется, я его разбудила.

— В мой день рождения? Они собираются убить моего мужа в мой день рождения?! Превратить его в огромную статую и поставить в моем внутреннем дворе? Тхэш, найди, где делают отбивные из драконов, и я сдам туда весь демонов Совет! Какого демона было спасать этот мир, если в нем все равно творится какой-то бред?!

Наг прекрасно знал, что бывает, если я начинаю орать. Минут двадцать крика, минут тридцать слез и болезненный неспокойный сон. А на следующий день все сначала, с той лишь разницей, что попеременно приходит то мама, уговаривая поесть, то папа, уговаривая поиграть с Малкольмом и Эдом.

Пошли все в Расщелину! Я хочу спать! Я хочу спать сутками!

Я хочу видеть во сне Ладона.

— С-с-сволочи, — пробормотала я. — Вы настолько меня ненавидите, что готовы сдохнуть, но уколоть побольнее.

Настенные часы пробили два часа дня. Отец обычно в это время обедает, а мама гуляет с малышами; мужчины из деревни построили нам чудесный ледяной городок. Тхэш готовит детский обед. В замке почти никого и меня никто не заметит.

Впервые за последние месяцы я решилась пойти к Ладону. Я не видела его с самого возвращения из Верхнего.

В зеркало смотреться не стала. Какая разница, как я выгляжу? Он, демоны его подери, спит. И даже не помнит меня. И я не знаю, что сказать. И страшно боюсь, что он вдруг… вдруг очнется и скажет, что никогда меня не простит за эту сожженную книгу.

У входа в зал, где находился Ладон, никого не было. Я взялась за ручку, но открыть дверь не сумела. Нет, сил хватило, но не решимости. Так и стояла около нее, прокручивая в памяти все события последнего времени. Пока не услышала осторожные шаги.

— Милая…

Это был папа.

— Привет, — сказала я. — А я вот тут…

— Понимаю. Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво. Но жить буду.

— Не сомневаюсь. — Он слегка улыбнулся. — Ты сильная девочка. Но нужно постараться, Элла. Малкольму нужна мама. Ты ведь помнишь, как нам было плохо, пока не появилась Блейк?

— Она сразу стала мне мамой. Почти с первого дня.

— Я к тому, что Малкольму нужна мать. Такая, как ты. Мы ему семью не заменим. Он теряет отца, Эльчонок, не давай ему потерять маму.

Я кивнула, опустив голову. Вдруг стало стыдно, как в детстве, когда отец отчитывал за прогулы или слишком позднее возвращение.

— Попробую. Но я не знаю, что делать. И как жить, тоже не знаю.

— Не волнуйся, я тебе подскажу. Хочешь зайти к нему?

Я покачала головой. При мысли, что придется заходить к Ладону на глазах отца, начинали дрожать коленки.

— Тогда идем. Ты примешь душ, причешешься, наденешь красивое платье. Потом хорошо позавтракаешь и отдохнешь в зимнем саду с мамой, сыном и братом. Ладно?

— Хорошо. Попробую.

Душ не помог. Тугой высокий хвост, который я заплела, тоже. А уж реплика отца и вовсе добила:

— Ты единственная девушка на моей памяти, которая не меняла прическу с того момента, как у нее появились волосы. Твоя мать меняет стрижку каждый сезон. Только цвет не меняет, потому что я пригрозил, что разведусь с ней. И тогда придется делить нашу библиотеку, а она вложила в нее кучу денег.

— Ты никогда с ней не разведешься, — буркнула я.

Платье висело на мне, как на вешалке. Похоже, и правда стоит набрать пару килограммов.

— Лучше десяток, — заметил папа.

Я вздрогнула; оказывается, сказала это вслух.

— Но ты права. С твоей матерью я не разведусь никогда. Кем бы ты выросла, если бы не она?

— Да, я помню. Ты завязывал мне хвостики бечевкой!

Отец фыркнул. Он валялся на кровати прямо в ботинках и наблюдал за моим преображением. Только после его одобрительного кивка я отправилась в зимний сад, куда мне уже принесли завтрак и… сына.

Мне в первый миг показалось, что я не знаю, что делать с Малкольмом. Он лез ласкаться и играть, а я едва держала его на руках. И только мама спасла положение.

— Так, родной, дадим маме поесть.

И забрала Малкольма.

— Съешь весь суп, это мое единственное условие. Остальное — как пожелаешь. Суп легкий, но полезный. Эльчонок, как ты?

— Нормально.

Мне вдруг стало остро не хватать общения.

— Асбьерн прилетал? Письма присылал?

— Ты не хотела никого видеть, помнишь? Вся почта на твоем столе, там настоящая гора. Тхэш разгребает ее в свободное время, но ему явно недостает таланта.

— Я разберусь с этим, — сама не ожидая, сказала я.

— Что? — Мама, казалось, не расслышала.

— Немного посижу и разберу все документы. Скажи Тхэшу, чтобы зашел, у меня есть поручения.

— Я рада, что ты больше не лежишь. Кстати, Эд просит котенка. Как думаешь, твой отец не убьет меня, если я попрошу для Эда собственного котенка?

— Шашлыка не отдам.

Мне вдруг стало страшно, что выросшего черного котенка, который теперь не отходил от Ладона, заберут.

— О нет, он и сам от вас никуда. Я подумываю о маленьком сереньком котенке. Такого у нас еще не было.

— Мам, ты извини, я пойду.

Тарелка супа была пуста, а мой порыв к общению благополучно закончился. Я хотела остаться одна и немного подумать обо всем, что происходило.

Кабинет действительно оказался завален. Бумагами, письмами, посылками. Чтобы разобрать все это, уйдет несколько дней. Но торопиться мне некуда, времени много. Постепенно разберу все, приведу в порядок, чтобы следующему правителю Плато, кем бы он ни был, было хоть немного, но проще.

Когда я вернулась из Верхнего, мама едва не упала в обморок от моего вида. А потом, когда Тхэш сказал, что Асбьерн больше не может сдерживать Совет, в обморок упала я. И провалялась в постели довольно долго.

Но мозги у меня не отключались. И я четко понимала: едва Ладон превратится в статую во дворе, будет жарко. Меня здесь терпят только из-за него. За исключением Асбьерна — тот, похоже, проникся. Но этого недостаточно. Я никогда не была в Драконьем городе, не была одной из них, не участвовала в войне. Я была чужой и молодой. Драконы никогда не приняли бы меня, а одобрение драконов равно одобрению всего Плато.

Поэтому первым, что я сделала, был список. И выглядел он так:

1. Выдержать.

2. Быть рядом с Ладоном.

3. Привести дела в порядок.

4. Уехать.

Ни на минуту не задержусь в этом чертовом замке! И Тхэш уедет со мной, нечего ему здесь ошиваться. Смерть Ладона потрясет его не меньше.

— Ты еще не умер, а я уже думаю, как тебя хоронить, — пробормотала я, глядя в окно.

Там снова начиналась метель.

А еще я сделаю ему могилу в Лесном. С памятником, именем и вечными цветами.

У меня есть его кольцо, вот только портрета нет совсем. Ни одного изображения. Надо же… Его образ останется только в моей памяти.

Быть может, пока образ мужа свеж в памяти, нарисовать его? И тогда Малкольм хотя бы будет знать, как выглядел его отец.

Я стряхнула оцепенение и задернула шторы. Впереди предстояли долгие недели перед его смертью. Нужно сделать очень многое.

И только после всего я пойду к Ладону. Потому что если зайду сейчас, уже не смогу подняться и сделать то, что должна.

Мои шаги эхом отдавались в зале. Зал огромный, я в нем казалась горошинкой. И Ладон возвышался посередине. Все еще невероятно сильный, но уставший.

Шашлык развалился на нем сверху. Он будто чувствовал приближающийся конец, потому что грустно жмурил желтые глазки и терся мордочкой о чешую друга.

У нас оставался час.

— Привет. Прости, я давно не приходила. Ты тут спишь и неизвестно, помнишь ли. А я схожу с ума в своей комнате. В той, старой, где ты держал меня. Знаешь, тогда все было так просто. Ты собирался меня убить, я тебя боялась. И я наслаждалась каждой мелочью — добрым словом, любой поблажкой. А сейчас мне ничего не осталось. Дома я чужая, здесь мне больно. И я просто запуталась. Ты меня прости, что долго не приходила.

Я обошла кругом его морду.

— И прости за то, что уничтожила эту книгу. Тогда я думала, ты поймешь. Я и сейчас так думаю. Ты ведь очень хотел ребенка. Неужели я могла бы дать в руки Меридии оружие, способное его убить? Ты никогда не простил бы меня.

Голос сорвался, и я замолчала, уставившись в окно.

— Прости. Не знаю, простит ли Малкольм, но я сделаю все, чтобы у него было мужское воспитание. И дед, и дядя, и наши друзья. И Тхэш. Хотя, по правде, этот наг слишком хозяйственный.

Я положила руку на морду Ладона, вздрогнув от холодной шкуры.

— У нас все хорошо. Малкольм уже говорит, он очень быстро растет. И его дракон тоже. Это настоящее бедствие для дома.

Демоны… о чем я говорю?

— Ладон, мы уедем! Уедем из замка, потому что мне здесь жизни не будет. Мама согласилась, чтобы мы с Малкольмом пожили у них, а потом я окончу какие-нибудь курсы. И пойду или в мастерскую, или на рынок. А может, стану танцовщицей, говорят, у меня неплохая внешность. Но я не могу больше подниматься на дракона, поэтому в ДА не вернусь.

Он, разумеется, молчал. С каждым словом я все больше хотела отсюда убежать, но это был наш последний разговор. Часы отсчитывали последние минуты.

— Скоро они прилетят. — Я не сразу узнала свой голос. — Тебе введут лекарство, и ты умрешь. А потом Асбьерн превратит тебя в ледяную статую и установит на заднем дворе, куда выходят окна моей комнаты. Они считают, ты умер из-за меня. Вот почему я хочу уехать. Надеюсь, ты меня поймешь.

Я вздрагивала от каждого шороха, мне казалось, в зал вот-вот влетят драконы из Совета.

— Я люблю тебя. Прости, что не сказала этого раньше. Влюбилась… наверное, как в лесу увидела, так и влюбилась. Сейчас я согласна даже на игру. И даже на свист хлыста. Кстати, спасибо, что ты меня тогда не ударил. Я очень испугалась. А сейчас даже и не допустила бы мысли о том, что ты сделаешь мне больно. Спасибо, Ладон. За то, что изменился ради меня. За то, что спас мой мир. За то, что написал для нас сказку, как принцессу украл дракон и влюбился в нее. Грустные сказки тоже нужны. А наша просто красивая.

У меня оставался какой-то жалкий час.

— Я знаю, какого ты мнения о себе, мне Тхэш все рассказал. И я хочу сказать, что ты врешь. Постоянно мне врал! Ты не зло. Зло — Меридия, которая якобы тебя любила и превратила в дракона. Зло — Меридия, которая заставила страдать Морриган. Зло — Меридия, которая хотела уничтожить мир из злобы и зависти. Не ты. Ты удивительный, я вышла за тебя не потому, что хотела прекратить войну. Ты умный, ты знаешь массу интересного! Я так хотела, чтобы ты учил меня. Ты умеешь делать потрясающий массаж. И хорошо целуешься. Ты любишь драконов, ты добрый. Да, добрый, ты сделал для меня много всего хорошего. Ты старался радовать меня и баловать. Я никогда это не забуду. Еще ты очень симпатичный. Мечта любой девушки. Я горжусь тем, что я была твоей женой. И безумно счастлива, что родила твоего сына. Теперь ты будешь не один. Мама говорит, что, когда мы уходим, а у нас остаются дети, мы не умираем окончательно. Для меня ты никогда не умрешь.

Мне пришлось снова остановиться. Я не хотела плакать в этот день. Не хотела показывать Совету, что они мучают меня.

— Не держи на меня зла, если я больше никогда не приду. Ненавижу кладбища. Ненавижу тосковать по кому-то. Так что… прощай, Ладон. Спи спокойно.

Я наклонилась и прижалась губами к драконьей морде, жалея, что он уже не откроет удивительные золотые глаза и не посмотрит на меня чуть насмешливо и с интересом.

— Как трогательно!

Я подскочила и развернулась на каблуках. Тоска и боль сменились яростью. Я готова была убить Меридию, явившуюся сюда в такой день.

— Кто тебя пустил? — процедила я сквозь зубы.

— Не важно. Сама вошла. Не торопись воевать, Элла, я принесла то, что тебе нужно.

Едва она достала небольшую баночку, наполненную кровью, мои пальцы, уже вцепившиеся в рукоять ножа, разжались.

— Зачем? — прошептала я.

— Затем, что он был моим мужем. Я любила его. Все, что я когда-либо делала, было ради любви к нему. — У нее на глазах выступили слезы. — Я хотела дать ему силу, вечную жизнь, я могла отдать ему мир. А он всегда тянулся к какой-то ерунде. Я создала эту чертову болезнь, которая делала возможным обращение. Нельзя было так просто превратить его в оборотня, надо было сначала разрушить его магию. Это зелье поможет.

— Он хотел семью. Детей, жену, настоящий теплый дом, где его любят и ждут. А не бессмертие.

Меридия пожала плечами:

— Я не хочу и не могу иметь семью, я — богиня. Наверное, мне с самого начала не стоило связываться со смертным. Вот к чему это привело.

Она без предупреждения подбросила баночку вверх. И я мгновенно среагировала. Сжала заветный пузырек, согревая стекло в руках.

— Где гарантии, что ты не врешь? И это не яд?

— Какая разница? — резонно возразила Меридия. — У тебя нет выбора. Через час его убьют. Либо это сделает Совет, либо мое зелье. А может, оно вылечит? Я специально пришла так поздно. Нет выбора, Элла. Ты уже один раз оставила его умирать. Оставишь второй?

Она была права. Выбора, как и всегда в моей жизни, почти не было. Или оставить его умирать, или дать зелье. Вполне в духе Меридии заставить меня собственными руками убить мужа за час до исполнения приговора Совета. Но… если есть шанс, если судьба дает его в руки второй раз, не глупо ли отказаться от него, не попытавшись?

Я опустилась на колени у морды Ладона.

— Прости, — шепнула ему. — Прости, если это причинит тебе боль или убьет. Но я устала. Я хочу, чтобы ты ко мне вернулся. Я люблю тебя. Проснись.

И осторожно влила зелье в драконью глотку, с трудом раздвинув челюсти. Всмотрелась в морду, ждала…

Меридия расхохоталась:

— Не сразу, Элла, он спал несколько лет. Когда мы будили его в прошлый раз, понадобилась вся ночь.

— Но… но драконы прибудут через час!

— Придется найти способ их задержать. Тут я тебе не помощник, некоторые из них помогали мне организовывать переворот и… Не любят они меня, в общем, как бы весь замок не спалили.

Я подошла ближе. Всматривалась в красивое лицо, но избегала смотреть в глаза. Потому что знала, спокойно смотреть, как бьется душа Морриган, я не смогу.

— Если ты все-таки его спасла… Зачем? Ответь честно, Меридия.

Она долго молчала. На этом лице сейчас не было ни злости, ни насмешливой ухмылки.

— Я люблю его. По-своему, но люблю. Не хочу, чтобы он умер, — наконец сказала она.

И в кои-то веки я почувствовала, что это правда.

— А Морриган? Она его любила?

— Она была глупой. Дочка охотника, которой понравился ее хозяин. Глупой и наивной. Она сама была слишком откровенна со мной, вот и получила. Ее тело нравилось Ладону. Сейчас, — она осмотрела меня, — ему нравится твое.

— И что ты сделаешь с телом Морриган?

— Найду новое. Начну новую жизнь. Может, даже в этом мире. Осточертело быть Высшей, хочу быть человеком. Как думаешь, у меня получится?

Вопрос был риторическим. Меридия уже направлялась к выходу.

Но я все же решила ответить:

— Нет.

Она замерла и обернулась.

— Не получится.

В мгновение ока я оказалась рядом, дернув ее за волосы. Достала нож и полоснула наугад по шее. Не видела, попала или нет, просто отскочила, прижавшись к каменной стене. Лишь когда все звуки стихли, я решилась открыть глаза.

Тело Морриган лежало на полу, взгляд застыл, устремившись в своды потолка. Кровь… всюду была кровь, мои руки тоже были в крови, но самое главное — над телом летали два огонька. Черный и серебристый. Черный становился все меньше и меньше, а серебристый наливался светом. Когда черный исчез, серебристый подлетел ко мне.

Я дрожала. Слезы как-то совсем нечаянно пролились, нож уж давно выпал. Огонек подлетел ближе и ласково потерся об щеку, а потом исчез в лучах утреннего солнца. Душа Морриган ушла.

Душа Меридии исчезла.

— Эльчонок, милая, идем отсюда, нам нужно… — Мама замерла, так и не сказав, что хотела. — О Высший! Что здесь случилось?! Элла!

— Мама, — меня подташнивало, — надо задержать драконов. На сутки минимум.

— О чем ты говоришь? Что случилось?

Я отмахнулась.

— Тхэш! Тхэш!

И тут замок содрогнулся. Я не устояла на ногах, больше от неожиданности. Мама одним движением поставила меня на ноги и вытолкнула в коридор. Я впервые видела, как она действует. Она всегда была для меня мамой, но никак не Погонщицей, не коллегой отца.

— Ладон! — Я рванулась было обратно в зал.

— Куда?! — Мама перехватила меня, больно вывернув руку. — Элла, что ему будет-то?

— Там котенок!

— Он спрячется, он не глупый! Элла, нам нужно взять Малкольма и выходить!

Упоминание о сыне отрезвило. Котенок действительно мог спрятаться под крылом Ладона или под лапой. И ничто ему не повредит. А вот в замке могли остаться беспомощные люди.

Второй удар. Третий… От четвертого меня швырнуло в сторону, и по виску, а затем по щеке потекла теплая кровь.

— О Высший, — пробормотала мама. — Надо остановить кровь, но с этим лучше справится отец. Пошли на улицу!

— Нет, — я не дала ей уйти, — слышишь? Все тихо.

— Все равно, Элла, надо выйти. Что это такое вообще? Откуда на Плато землетрясения? Обвалы? Оползни? Почему так трясет?

— Вот почему!

Дверь в одну из комнат приоткрылась, явив взору переход между восточным и западным крылом. Ряд арок уходил вдаль. Только с этого ракурса можно было понять, какой огромный на самом деле замок и какую маленькую его часть мы используем. Но главное, в большом панорамном окне было видно, как отряхиваются и расправляют крылья четыре призрачных дракона.

— Они что, уже прилетели? — Мама побледнела.

— Ты видела когда-нибудь такое раньше? — спросила я.

Оторвать взгляд было невозможно. Я слышала о призрачных драконах, но, признаться, думала, что это всего лишь название такое. Ну, облачные ведь называются облачными не потому, что сотканы из облаков, а потому, что летают лучше всего в облаках.

А эти драконы были призрачными в полном смысле этого слова. В слабом при свете дня сиянии четко были видны лишь скелеты драконов с пустыми глазницами и жуткими пастями. Они расправляли перепончатые крылья и надсадно кричали. Наверное, до смерти перепугали детей.

— Мне не говорили, что прибудут они, — пробормотала я.

Надо было заставить себя шевелиться. Причесаться, освежить лицо, выйти к ним, но я просто застыла на месте.

— Они возродились вместе с ним, — сказала мама. — Когда Меридия хотела все уничтожить, Ладон пытался спасти драконов. Долететь до Расщелины успели только пятеро, но четверо погибли. И их души не смогли уйти. Они умерли и возродились вместе с ним, а теперь хотят его убить!

Я впервые видела в глазах мамы слезы. Ей было… жаль Ладона? Не могла в это поверить. Всем вокруг было жаль меня. Мою семью, мою любовь, моего сына. Но не мужа.

— А может, и нет? — выдохнула я. — Пошли!

— Элла!

Мы выскочили в холл, и мама едва успевала за мной, несущейся к дверям.

— Элла, давай позовем отца!

— Он нам не поможет! — рявкнула я. — Где Асбьерн?

Почему не было Асбьерна? Почему призрачные драконы прилетели раньше, да еще и без Асбьерна и других членов Совета?

Ответ был лишь один. И я хотела это услышать.

Не обратила внимания на крики мамы, которая требовала, чтобы я оделась; вылетела на мороз, поскользнулась на ступеньках, но удержалась. Ближайший дракон повернул голову в мою сторону, и сразу все звуки смолкли. Я замерла и пару секунд даже не дышала.

— Ты — Элла.

Он не спрашивал — утверждал. И голос был странный. Словно эхо следовало с небольшим запозданием.

— Да. Элла.

— Где Ладон?

Я молчала. Еще лично показать дорогу?

— Отвечай, Элла. Где повелитель?

Вперед выступил второй дракон. Он спрыгнул с колонны, на которой сидел, и я снова чуть не упала в сугроб.

— Погоди, ты ее пугаешь. Госпожа, вы не понимаете. Нам нужно знать, где Ладон, потому что…

Он прыгнул вперед, стремительно и мощно. Расправил перепончатые призрачные крылья, заслоняя меня от того, что летело с севера.

— А вот и Асбьерн, — сказала подошедшая мама.

— Люди, уходите! — Я поежилась, услышав голос призрачного. — Уходите в замок!

— Что вы собираетесь делать?

— Уходите, — спокойно сказал, как я поняла, старший дракон. — Отойдите от окон и дверей. Не спускайтесь в подвал и не поднимайтесь на верх башен.

Мама сообразила быстрее меня. Ухватила за руку и потащила внутрь. Асбьерн, которого я разглядела в небе, и три дракона из Совета еще не приземлились, а мы уже были внутри. И я наблюдала, как мама запирает дверь. Она разве не понимает, что драконов не остановят засовы?

— Мам…

— Элька, Ладона не убьют. — Мама улыбалась. — Призрачные не хотят его убивать, они его защищают. Они сильные и… мертвые. Нельзя убить того, кто уже мертв. Это нежить, а нежить могут убивать только маги. Ничего твой Совет не сделает. Вернее, попытается, конечно. Но они не пришлют больше четверых, а с четырьмя драконами призрачные справятся. Они пошлют за подмогой, но не сразу, и драконы прилетят не так быстро. Они обеспечат тебе желанные сутки!

Я сглотнула. Захотелось присесть. Неужели это тоже было дело рук Меридии? Я не знала, что происходит в Драконьем городе. Могла ли бывшая богиня каким-то образом заставить призрачных драконов помочь Ладону?

— У нас что, возле парадного входа будет битва драконов?

— Э-э-э… кажется, да. Элла, отойди от окон.

— Ну уж нет! Я должна это видеть!

— Элла, если вылетит стекло, ты порежешься!

Но я не слушала. Залезла на диван и распахнула шторы. Я хотела видеть, хотела знать, что там происходит.

Забавно было наблюдать, как, словно в немом спектакле, двигаются драконы. Ничего не слышно, лишь восемь драконов на пространстве перед замком. Раньше оно казалось мне огромным, а сейчас выглядело на удивление маленьким.

Асбьерн что-то долго втолковывал призрачным, а те просто застыли, никак не реагируя на слова ледяного. Выстроились перед парадным входом и ни на что не обращали внимания. Они даже не отвечали драконам. И это вызвало закономерное возмущение.

Среди тех, что прилетели от Совета, нашелся молодой и горячий. Я видела таких парней в ДА. Они хорошие воины, но опыта не хватает, и руководят ими чувства, а не разум.

Этот дракон не выдержал первым. Издав короткий, полный ярости крик, он бросился на ближайшего призрачного. Тот среагировал мгновенно. Я даже не успела понять, что произошло, как все Плато, казалось, вздрогнуло от дикого, наполненного болью крика. А осмелившийся напасть дракон извивался в предсмертной агонии, пока призрачный терзал зубами его шею. Асбьерн и оставшиеся члены Совета отпрянули. Призрачные же никак не отреагировали на эту безобразную сцену. Просто продолжали бесстрастно взирать на гостей.

Асбьерн что-то говорил им. Я хотела открыть окно, но не решалась. Краем уха услышала, как мама убежала вглубь замка. Заметила, что руки у меня дрожат.

— Только не отправляйте никого в Совет, — прошептала я. — Пожалуйста, не отправляйте…

Если они отправят хотя бы одного дракона в Драконий город, неизвестно, сколько у нас будет времени. Может, сутки, а может, и того меньше. Только бы призрачные не допустили этого! Но я понимала, что они не всесильны. Асбьерн отозвал драконов, и теперь между противниками было довольно серьезное расстояние. А успеют ли драконы Совета улететь быстрее, чем призрачные их нагонят, я оценить не могла.

Но видела, что призрачные готовились к атаке. Об этом говорили детали — чуть расправленные крылья, полусогнутые передние лапы, наклоненные к самой земле морды. Они были готовы кинуться в любой момент, но пока слушали Асбьерна.

— Элла! — Я услышала голос отца, но обернуться себя заставить не могла. — Отойди от окна, детка.

Лишь покачала головой. Там, перед воротами, решалась моя судьба. И судьба Малкольма, и Ладона, и, возможно, судьба моих родителей, зверей, брата. Оторвать взгляд от этого зрелища было просто невозможно.

— Почему Асбьерн не поможет им? — прошептала я.

Если бы ледяной дракон стал на сторону призрачных, они одолели бы драконов Совета. Помогли бы нам выиграть сутки для Ладона.

— Он не верит, что это ему выгодно. — Отец подошел ближе. — Он думает, что если предаст Совет, то будет убит. Он не любит Ладона, как любят его призрачные. Они ведь были когда-то его приближенными. И Ладон хотел спасти их в Расщелине, но не успел. Расщелина превратила их в нежить. Послушай, давай поднимемся повыше, будет лучше видно.

— Они сказали не подниматься наверх, — пробормотала я.

— Мы не полезем слишком высоко, поднимемся хотя бы на второй этаж. Пойдем, родная.

С первого этажа и вправду было видно не очень хорошо. Я знала пару комнат, из окон которых открывался чудесный вид. Пришлось признать, что отец был прав.

— Где дети? — спросила я, когда мы поднимались на второй этаж.

— В нашей комнате, с мамой. Она спрятала их подальше от этой заварушки. Так, давай сюда…

Он потянул меня в коридор, ведущий в западное крыло.

— Нет, там будет лучше. — Мне хотелось попасть в танцзал, где были огромные панорамные окна.

Я слишком поздно поняла, что папа уводил меня как можно дальше от той части замка, что могла пострадать во время битвы. Но я успела увернуться и избежать его цепкого захвата. Рванула вперед, снеся по пути какую-то вазу вместе со столиком, на котором она стояла.

— Элла! — Отец кинулся следом.

По паркету стук моих каблуков звучал особенно громко. Я остановилась перед средним окном, завороженно глядя, как в воздухе происходит бой драконов. Равного этому зрелищу, наверное, не было во всем мире за всю его историю. Драконы сцепились в один клубок, здесь было слышно, как они кричали. Призрачных было больше, а драконы Совета были изрядно напуганы страшной смертью товарища. Они отбивались особенно яростно.

Асбьерн все же был силен. Он в одиночку сражался с двумя призрачными и ни в чем им не уступал. Уворачивался и нападал. Драконы сталкивались, кусали друг дружку, били крыльями, то теряли высоту, то, наоборот, взмывали к облакам, особенно низким на севере. Я до боли сжала кулаки.

— Элла, пожалуйста! — Отец все пробовал меня уговорить уйти.

— Папа, это не важно! — Я мельком на него взглянула. — Если победят драконы Совета, они нападут на замок, и мы пострадаем, где бы ни прятались. А если победят призрачные, бояться нечего. Я хочу это видеть, я хочу быть готовой!

— Элла, если победит Совет, я, возможно, смогу вас вытащить.

— Я не брошу Ладона сейчас. Увези, если хочешь, маму и детей, но я никуда не уйду! Он, возможно, умрет скоро, я не могу бежать! Понимаешь?

Не знаю, понял он или нет, но отступил. И мое внимание снова было приковано к происходящему за окном.

Драконы Совета выматывались. Они не обладали нужной магией и нежить убить не могли. А вот призрачные раз за разом наносили удары, и в один прекрасный момент я поняла, что исход битвы предрешен. Понял это и Асбьерн, когда второй дракон Совета сложил сломанные крылья, упал на землю и больше не шевелился. Ледяной дракон резко взмыл вверх, а потом ушел вправо, направляясь к лесу.

В сторону Драконьего города.

Я вскрикнула:

— Нет! Не дайте ему уйти!

Он приведет помощь. А вдруг мы не успеем? Вдруг времени не хватит?

Всего лишь на короткий миг я отвернулась. Просто чтобы убедиться, что отец рядом. А когда вернулась к окну, ахнула и упала бы, если б не папа.

Асбьерн уже не успевал. Его стремительно, с дикой скоростью нагонял огромный черный дракон. Мощные крылья взмывали вверх и с шумом опускались, хвост напрягся. Я готова была поклясться, что золотые глаза в этот момент свирепо щурились, не сводя взгляда с жертвы.

Мои родные золотые глаза.

— Ладон! — Отец крепче сжал мои плечи. — Элла, что ты сделала? Как он очнулся?

По моим щекам текли слезы. Сама не знаю почему, просто видеть его, несмотря на то что его жизнь все еще подвергалась опасности, было так невероятно хорошо и больно одновременно.

Он настиг Асбьерна за пару секунд. И тот понял, что пропал. У него не было времени объяснить Ладону решение Совета, не было времени оправдаться. Разумеется, проснувшись, Ладон закономерно подумал, что его предали. И бросился на выручку друзьям.

Он завис над замком, закрывая крыльями окна верхних этажей. Заслоняя собой нас. Меня.

Асбьерн был слаб, алая кровь капала на снег. Он не мог парить высоко, одно крыло поникло, второе еще действовало. В боку зияла рана.

— Элла, отвернись, — попросил папа.

Инстинктивно я почувствовала: мне не понравится то, что сейчас сделает Ладон. Поэтому я отвернулась, прижавшись к груди отца. Слышала лишь крик Асбьерна. И торжествующие голоса призрачных драконов.

Все, что я услышала, был рык Ладона. Потом я уже не выдержала. За какой-то час произошло столько событий, что я не хотела и не могла все это обдумать. Меня сразил не обморок, но сон, поразительно на него похожий.

Проснувшись, поняла, что нахожусь в своей комнате. В камине весело потрескивали поленья, из комнаты Малкольма лился мягкий приглушенный свет.

Горячее дыхание коснулось кожи на плече. За один короткий миг я успела подумать, что это сон, вспомнить все события прошедшего дня. И разреветься. Но тихо, чтобы он не заметил.

— Это сон? Я не хочу просыпаться.

— А если явь? — прошептал Ладон.

— Тогда не хочу засыпать.

Я перевернулась на спину и жадно всмотрелась в любимые черты. Уставший, но здоровый и живой. Спасибо, Высший!

— Когда ты превратился? — спросила я.

— Несколько часов назад. Твоя мать просила подождать, но я, как всегда, ее не послушал. Хотел увидеть тебя.

— Я думала, ты меня не вспомнишь. Мне снились такие сны, где ты меня не узнавал. — Я приподнялась.

Мне отчаянно хотелось прикоснуться к нему, но я медлила. Наверное, боялась, что он вдруг исчезнет без следа, а я проснусь в своей постели одна. И окажется, что это был всего лишь бред воспаленного сознания, не выдержавшего смерти мужа. И Ладон уже мертв, и все кончено.

— Эй, ты чего? — Ладон сам коснулся моего лица, вытерев слезы. — Все закончилось. Тебя никто не обидит.

— Что ты сделал с Асбьерном? И остальными?

— Асбьерну оторвал крыло. Выжил один из драконов Совета, и они вдвоем торжественно были отправлены в Драконий город, дабы оповестить всех о моем возвращении. И напугать Совет, как следует напугать. Признаться, когда я о нем думал, я не подозревал, что они могут сделать. Идиоты. Кто-то там уже явно мечется в истерике. Когда все утрясется, мне придется полететь туда и во всем разобраться.

Я тяжело вздохнула:

— Ты снова меня бросишь?

— Нет, Эльчонок, — Ладон улыбнулся, — ты поедешь со мной. Я же обещал показать тебе город, познакомить кое с кем. Нам нужен отдых. Потом слетаем к Океаниуму, найдем там домик на побережье. Каждый день будем спать до обеда, купаться, есть свежие фрукты и ни о чем не думать.

— Мм, — я сладко улыбнулась, — как звучит!

Мечты, мечты… Мечтать теперь было легко. Ладон был рядом. Я не верила, что это действительно случилось. Что Меридия спасла его для меня.

— Ладон, я убила ее! — Я вдруг резко села в кровати. — Меридию… Она овладела телом Морриган и пыталась заполучить свою книгу. Когда я поняла, что она сделает, я уничтожила книгу. Я думала, что собственными руками тебя убила.

Ладон слушал не перебивая. Я говорила сбивчиво, пытаясь втиснуть в короткий рассказ события всех двух лет, на протяжении которых он спал.

— Совет решил убить тебя, я не могла им помешать. Асбьерн решил, что выгоднее быть с ними. Я собиралась уехать с Плато сразу после того, как… Но потом пришла Морриган.

— Морриган? — Ладон удивленно поднял брови.

— Меридия в теле Морриган, — уточнила я. — Она пришла и дала мне зелье для тебя. Сказала, что это она сделала так, чтобы ты заболел. Сказала, что для того, чтобы стать оборотнем, нужно разрушить магию.

— Это я понял давно, — кивнул муж. — Почему она пришла? Зелье должно быть на крови, где она взяла эту кровь?

Я только пожала плечами:

— Она дала мне зелье. Я не верила ей, но… прости меня! Я только хотела хоть попытаться тебе помочь. И вот зелье подействовало.

— Но ты убила Морриган. Эльчонок, не думай об этом, ты не могла поступить по-другому. Меридия совершила страшный ритуал, забрав тело Морриган. Ты правильно сделала, что освободила ее душу.

Ладону можно было признаться. Я не сказала бы этого ни маме, ни отцу, ни сестрам. Никому, кроме него. Ладон мог понять меня, мог простить. Он не был идеальным, он далеко не всегда поступал правильно и частенько поддавался своим чувствам.

— Не поэтому. Я убила ее не поэтому.

Меня обняли. Мужчина вдохнул мой запах и прикрыл глаза.

— Ты права, — произнес он, — сирень намного лучше. И почему же ты убила невинную блистательную Меридию, о жестокая женщина?

И фыркнул. Как он может с такой легкостью говорить о таких вещах?

— Я испугалась. Она сказала, что тебе нравилось тело Морриган и…

— И ты подумала, что я вернусь к ней? — Он нахмурился.

— Ты что, мозги себе отлежал? — возмутилась я и легонько пихнула мужа в бок. — Дай договорить!

— Прости. — Его тонких губ коснулась усмешка.

— Она сказала, что тебе нравилось тело Морриган. А сейчас нравится мое. На миг я подумала, что Меридия, возможно, попробует забрать мое тело. Ты бы мог не понять. Ведь не разглядел же ты ее в Морриган. И… и все. Я представила, как буду наблюдать за вашей жизнью, запертая в собственном теле, как Морриган, и просто испугалась!

— Тихо, ты умница. Элла, ты все сделала правильно. Эта женщина — мое проклятие. А теперь у меня есть только ты. Спасибо, родная. Что сражалась за меня и что надеялась. Я не могу тебе сказать, как это важно. Но никто еще обо мне так не заботился.

Губ коснулось сначала тепло дыхания, потом — другие губы. Я с шумом втянула воздух, расслабляясь под напором мужа. Теперь это были не смутные сны и не болезненные кошмары, а настоящий вечер вдвоем.

— Эльчонок, я так устал. — Ладон оторвался от меня и потер глаза. — Я безумно тебя люблю, но сейчас упаду, и все. Этот двухлетний сон, похоже, отдыха не принес.

— А Малкольм? Хочешь его увидеть?

— Кто? — нахмурился Ладон.

Я даже поперхнулась воздухом и принялась кашлять. Понятно, сны он не помнил, но неужели мама и остальные не рассказали ему о сыне?

— Кажется, у меня для тебя сюрприз.

Я не стала обуваться. Проскользнула в смежную комнату, где в кроватке спал Малкольм, и подняла его на руки. Малыш сонно открыл глазки и улыбнулся.

— Элла, что ты там…

— Сиди на месте! — Я слегка прикрикнула на мужа.

Тот вроде послушался.

— Вот так, хороший мой.

Я осторожно вынесла Малкольма в спальню, где на кровати сидел растерянный Ладон. Он не сводил с нас взгляда и, казалось, боялся пошевелиться.

— Привет, — сказала я, и Малкольм заулыбался. — Поздоровайся с папой!

Но он стеснялся говорить при чужих, а Ладон все же был еще для него посторонним. Ничего, привыкнет. И скоро Ладон станет для Малкольма папой. Дети быстро приспосабливаются.

— Это Малкольм, — пояснила я, опасаясь, что муж впал в ступор. — Наш сын.

— Дай мне, — голос у Ладона сел, — дай подержать.

Я с трудом сдерживала слезы, когда Ладон взял все еще улыбающегося Малкольма на руки.

— Привет! — Ладон и сын очень внимательно смотрели друг другу в глаза.

Потом Малкольм засмеялся и выдал короткое «мама!».

— Я здесь, хороший мой. Это папа. Скажи «папа».

Сын озадаченно смотрел на меня, а вот Ладон притих.

— Малкольм, папа!

— Папа, — робко пробормотал малыш.

— Умница мой! Да, это папа, он к нам вернулся.

— Оставь его. Пусть поспит рядом, — тихо проговорил Ладон.

Конечно, я была согласна. Сколько я мечтала о таких вечерах втроем — я, Ладон и Малкольм. Сколько раз я представляла, как муж будет возиться с сыном.

Но ни в одной фантазии, ни в одном сне, ни в одной мечте я не думала, что в глазах Ладона, когда он будет держать Малкольма, гладить его по головке и перебирать маленькие родные пальчики, будут стоять слезы. Я никогда не скажу ему, что заметила эту слабость, но в этот миг мной овладела такая гордость, что я сама едва не разревелась. Все же я выстояла, победила. Мой муж со мной, сын подрастает, они вместе, и теперь ничто не разрушит нашу семью.

Я победила!

— А хочешь еще один сюрприз? — весело спросила я.

— Что, еще одного ребенка? Пожалей, а? У меня слабое сердце после всех этих снов.

Но голос его был веселый.

— Нет. Дай сюда дите!

С видимой неохотой Ладон отдал Малкольма. Я положила сына на ковер, на четвереньки, и легонько погладила по спинке.

— Отвернись, он стесняется при посторонних.

Я разрешила ему повернуться и повернулась сама, только когда услышала характерное поскребывание.

— Вашему вниманию… Малкольм-дракон! Сомнений в том, что это твой сын, теперь уж точно не возникнет.

Птенец был смелее в этой ипостаси. Подбежал к отцу, старательно обнюхал и весело заверещал. А потом приступил к любимому делу — начал гоняться за собственным хвостом.

— Вот демоны…

Ладон явно был в шоке.

— Как он унаследовал эту способность?

— Если бы я знала! В один прекрасный день Тхэш просто принес превратившегося сына, и все. Такой вот дракончик у нас вышел.

— Элла, — Ладон повернулся ко мне, — я даже не знаю, что сказать.

— Это я должна тебе сказать. Помнишь, я как-то говорила, что не знаю, люблю ли тебя? Так вот, я знаю. Люблю.

Малкольм, возмущенный отсутствием внимания, забрался по ноге к отцу на руки. Мы долго стояли рядом, не могли поверить в то, что снова вместе. Малкольма относить в детскую не стали, мы оба знали, что во сне не причиним ему вреда. И долго еще, наверное, больше часа, наблюдали, как Малкольм в образе птенца носится по кровати.

Так и уснули, не заметив, в какой момент он вновь стал человеком.

Все постепенно приходило в норму. Во всяком случае, мне так казалось. Ладон избегал отца. Переругивался то и дело с мамой. Сутками возился с Малкольмом. Болтал с Тхэшем. Ночи проводил со мной. Проводил бы и дни, но…

— Что это ты делаешь? — спросил он меня на третий день после окончания постельного режима, предписанного лекарями.

— Рассматриваю прошения от жителей городов. Это придумал Тхэш, а я лишь реализовала. В каждом городе есть ответственный, который собирает все прошения. Что-то решает местный правитель, а что-то отправляют сюда. Например: «В деревне Ингард медведь задрал троих охотников, просим дракона». И я направлю туда дракона.

— Медвежатинки хочется? — хмыкнул муж.

— Драконятинки! Ты не хочешь входить в дела по управлению Плато? Твой Совет меня ненавидит после того, как я не дала их чешуйчатым задницам тебя прикончить.

— Распусти его. И драконятиной запасемся заодно.

— Ладон! — Я укоризненно на него посмотрела.

— Что? У тебя отлично получается. Продолжай в том же духе. — И, чмокнув меня в макушку, он удалился.

Больше в кабинет ко мне не заходил, а я там проводила целые сутки. Неделя, другая… И наконец мне это надоело.

— У меня, между прочим, проблема, — сообщила я как-то ночью.

— И какая?

— Днем я работаю. Ночью ты развлекаешься. Вопрос такой: когда мне спать и заниматься Малкольмом?

— То есть сегодня меня ждет ночь в гордом одиночестве? — уточнил Ладон.

— Хуже. На диване.

И я широким жестом обозначила примерный маршрут. Не то чтобы я злилась, просто… кхм… я хочу спать. Хоть одну ночь я хочу проспать с полуночи и до восьми утра. А не по странному графику «с часу до трех, с четырех до пяти, с пяти до восьми и вместо обеда».

— Хорошо. — Ладон усмехнулся и слез с постели. — Я решу твою проблему с загруженностью, если ты решишь мою.

— И какая у тебя проблема? Слишком много свободного времени?

А может, я и злилась. Чуть-чуть.

— Меня ненавидит твой брат, но Малкольма он любит. А поскольку я хочу проводить время с Малкольмом, я не хочу быть объектом ненависти трехлетнего исчадия ада! Он — вылитая твоя мать. Вот увидишь, его волосы порыжеют.

— Он ребенок, Ладон. И просто тебя боится. Ты ростом под два метра, в ширину четыре, и у тебя черная борода. Я тоже напугалась при первой встрече.

— Борода-то тут при чем? — Он рассеянно провел ладонью по подбородку.

— Купи ему подарок. Все дети любят подарки.

Я не стала уточнять, что Малкольм на свой день рождения больше обрадовался мешку корма для птенцов от папы (за что его едва не убила мама), чем подаренному Ладоном мечу. По большей части из-за меня, ведь Малкольм меча даже не увидел. Вот зачем детям дарить оружие?

— И что ему купить? Был бы он девчонкой…

— Он хотел кота, — пожала плечами я. — Купи ему кота, в столице на рынке продают кучу котят, купи того, кто жалобнее всех смотрит.

— Кота? — Ладон задумался. — Спасибо. А вообще, я потерял два года и два года не видел сына. А ты заставляешь меня садиться за бумаги и только целовать его на ночь?

— Прости, — я вздохнула, — просто я действительно устала. Очень-очень. Мне не помешает хоть немного помощи.

Он так на меня смотрел… со смесью любви, сожаления и еще чего-то неуловимого. И я сдалась.

— Ладно. До осени я за всем присмотрю, возись с Малкольмом.

— Нет, милая, я и сам собирался смотреть, что вы с Асбьерном натворили на Плато. Завтра спи.

— Тогда какого демона ты тут устроил?

— Тебе стыдно? — Он лениво улыбнулся и вернулся на кровать.

— Ну, чуть-чуть.

— Тогда, — он ухватился за нижнюю пуговицу моей рубашки, — я дам тебе шанс исправиться.

— А спать? — Вздохнуть жалобно у меня не получилось.

— Завтра хоть до обеда спи. Правда, если что, я зайду, уточню кое-какие вопросы. Устраивает?

— Да-а-а, — сладко потянулась я. — Только не пытайся заставить меня что-то делать. Я отдыхаю.

— Отдыхай. Как хорошо, что я уже твой муж, не надо бояться злого папы.

— Как будто ты его боялся!

— Чуть-чуть.

— Не-а, не верю. Ты всегда над ним смеялся. И знаешь что?

Я заставила его улечься сверху, чтобы посмотреть в глаза.

— Ты узнаешь, что это такое, когда вокруг девушки вьются сомнительные мужчины.

— Что? — не понял Ладон.

— Я рожу тебе дочь.

Кота он купил. Точнее, так показалось мне в первую минуту, когда Ладон вошел в детскую, а на руках у него копошилось что-то серое и пушистое.

— Ты купил кота! — Я расплылась в улыбке, и даже мама оторвалась от книги.

Эд и Малкольм возились на ковре.

Я подскочила к мужу и заглянула в одеяльце.

— Ладон, это не кот!

— Да, я знаю. Но он смотрел жалобнее всех.

— И чем мы будем кормить енота?

Тот вздернул носик-бусинку и будто понял, что я сказала.

— Печеньками?

— Во-первых, — мама отодвинула вазочку с крекерами, — не трогай мое печенье. А во-вторых, зверя нельзя этим кормить. Чтоб тебя так жена кормила!

— Я же не животное! — возмутился Ладон.

Мама многозначительно хмыкнула.

— Ладно, дай сюда!

Я по-прежнему любила зверей и была рада, что события последних двух лет не смогли этого изменить. Что ж, у меня было два кота, слепой дракон, сын, муж, а теперь добавился и енот. Вряд ли мама согласится, чтобы он жил рядом с Эдом.

— И как мы тебя назовем, кот-енот?

— Так и назови, — рассмеялась мама. — У тебя муж-дракон, кот-енот…

— И мать-змея, — буркнул Ладон.

— Вас наедине оставить?

Мне надоела их ругань. Хотя, следует признать, что в последнее время родители как-то смирились с присутствием Ладона в моей жизни. Тхэш объяснял это тем, что они просто рады видеть меня веселой и счастливой. Пусть так. Наверное, если муж твоей дочери пытался развязать войну, невозможно со всей искренностью приглашать его на семейные обеды.

Но, знаете, в итоге все сошлось на мне. Ладон любит меня, я безумно люблю его. Родители любят меня, а я люблю их. Мы не хотим друг друга огорчать, и потому в нашем доме ссоры быстро утихают. А еще все мы любим Малкольма, который растет не по дням, а по часам в обеих ипостасях.

И мы — семья. Странная, но настоящая. Как я всегда мечтала.

Назад: Часть третья Невеста

Дальше: Эпилог

Часть четвертая Жена

Часть четвертая
Жена