Часть третья
Невеста
Тхэш принес какое-то странное блюдо, заявив, что нам надо подкрепиться. Выглядело оно как большая тонкая лепешка, на которую вывалили какое-то мясо, сыр, овощи и запекли в печи. Попробовав немного, я сочла, что это весьма вкусно, но кусок в горло не лез.
Мы сидели в одной из гостиных. Она была довольно скромного размера, а из мебели наличествовали лишь мягкие кресла и небольшой кофейный столик.
— Ты не голодна?
— Мы не так давно ели. Хватит меня откармливать.
Ладон слегка улыбнулся. Потом внимательно и серьезно на меня посмотрел.
— Ты заметила, что отношение к тебе далеко не такое, как в первые дни. Я не из тех, Элла, кто мучает жертву и играет с ней, прежде чем убить. Наверное, ты поняла, что жизни твоей ничего не грозит.
Простые слова взорвались во мне ураганом чувств, и я спрятала лицо, подтянув колени к груди, чтобы Ладон не видел слез, побежавших по щекам против моей воли.
— Нет? — Он казался удивленным. — Ты все это время думала, что я тебя убью?
Бывало, сомнения закрадывались. Но чаще накатывала такая тоска по дому, что я не сомневалась в исходе.
— Мне казалось, понятно, что убивать тебя никто не станет. — Ладон тяжело вздохнул. — Признаться, я не думал о последствиях, когда забирал тебя. Не думал, что… А, ладно! Я летал в Лесной.
Мои испуганные глаза, наверное, были размером с пару суповых тарелок. В Лесной? К маме и папе?!
— Я заключил с ними договор. Который позволит прекратить затянувшееся противостояние. Плато снова войдет в альянс городов, я останусь его правителем и не стану предъявлять претензии на независимость других городов. А также угрожать деятельности компании «Драконьи Авиалинии».
Я смотрела, будучи совершенно ошеломленной. То, о чем он говорил, означало конец этой войне. Конец стычкам между нашими драконами и армией Ладона. Шанс на новую жизнь. Я знала, что этот шанс значил для родителей, да и для всех городов. Снова помириться с Плато…
— Ты отступишь? — Ведь это он начал все это.
В своей жажде мести, жажде дать независимость драконам Ладон развязал эту войну десять лет назад. И теперь так просто отступает?
— Все имеет свою цену, Элла. Все продается. В том числе и мое поражение.
— И какова цена?
— Ты, — просто ответил Ладон.
Дыхание на миг перехватило.
— В каком смысле?
— Я виделся с твоим отцом. И с главой Лесного. Итогом переговоров стало согласие обоих сторон на нашу с тобой свадьбу. Ты, Элла, станешь залогом Лесного и моей компенсацией. Невестой, иначе говоря.
— А потом женой? — зачем-то спросила я.
Наверное, в моей бедной голове плохо укладывалась эта новость.
— Конечно. И матерью моих детей, я надеюсь.
— А если я откажусь? Ты развяжешь войну? Сровняешь с землей Лесной?
Ладон рассматривал меня, что-то обдумывая.
— Я надеюсь, ты не откажешь, — наконец сказал он. — Это выгодно всем.
— А я?! А мне как это выгодно? Обо мне никто не подумал? Мне семнадцать, Ладон, я не хочу замуж! Я хочу закончить Академию, пойти работать, рисовать, добиться чего-то в жизни. А не сидеть с детьми от мужчины, который меня похитил и заставил выйти замуж! Как мои родители на это согласились?
Не выдержав напряжения, я вскочила и принялась ходить туда-сюда по комнате. Сейчас мысль о том, чтобы поесть, казалась совсем уж бредовой.
— У них не было выбора, — ответил Ладон. — Твой отец пытался заставить меня вернуть тебя. Но он не глава города, а всего лишь директор «Драконьих Авиалиний». Он не смог пойти против остальных. И ты моя.
— Я не твоя! Демоны! Я не думала, что ты так можешь поступить со мной.
— Как?! — впервые за этот вечер Ладон повысил голос. — Ты избежала смерти и…
— И что?! Должна радоваться этой помолвке? В этом и проблема, Ладон! Ты меня не любишь! А я хотела настоящую семью. И не в семнадцать лет. Что мы будем делать, Ладон? Ты хочешь детей? А можешь?
Я только спустя пару секунд поняла, что зря это сказала, и остановилась.
— Так. Зачем тебе это? Зачем тебе я? Неужели на всем Плато или даже в других городах нет девушки — красивой, умной, хорошей, которая согласилась бы выйти за тебя замуж? Да половина моей группы, покажись ты в человеческом обличье, упадет в обморок и будет пускать на тебя слюни. Почему я?
— Я хочу тебя.
— А другие словосочетания у тебя есть? — Я начинала злиться. — Ладно, будем считать, что ты мстишь моей маме. Но какой смысл жениться на мне? Оставь меня как залог мира. Так делали давным-давно, забирали жить отпрысков врагов, чтобы гарантировать лояльность. Но свадьба?
— Почему тебя так пугает свадьба со мной?
— Потому что мы не любим друг друга. Потому что я за сотни километров от родных мест. Потому что ты… ты Ладон, Темный Дракон, а я — первокурсница Драконьей Академии, почти ребенок. Я не могу быть тебе женой.
— Чем твоя жизнь в качестве моей жены будет отличаться от жизни в качестве гостьи?
Гостьи… Я усмехнулась. Пленницы, он хотел сказать. Гости обычно по своей воле приходят.
— Элла, — Ладон поднялся и подошел ко мне. — Ты боишься меня?
— Не знаю. Я запуталась. Ты меня запутал.
— Поцелуй меня.
— Ладон, сейчас не совсем подходящее время.
— Я просто надеюсь, что ты вспомнишь о своих словах. Которые ты сказала перед тем, как явилась толпа этих идиотов. Ты спросила, что с тобой происходит. Я могу ответить на этот вопрос, но лишь если ты согласишься. Элла, я делаю это не потому, что хочу тебя унизить, а потому, что только так ты не будешь униженной.
Он обошел меня и обнял за плечи так, что и пошевелиться нельзя было.
— Мы все равно будем вместе. Согласись, есть разница — быть моей женой или любовницей.
— Ты ничего не понимаешь, — вздохнула я. — Ладон, я устала. Я хочу спать. Поговорим обо всем завтра? Я прошу, подумай, что ты делаешь.
С невероятным усилием я повернулась в его объятиях.
— Если тебе нет дела до меня, подумай о себе. Никто не будет счастлив в таком браке. Много у тебя было девушек? Хоть с одной ты был счастлив? Разве не это цель брака — стать счастливым. Ты был бы счастлив с Морриган? Или еще с кем-то? Ответь!
— Нет, — тихо отозвался мужчина.
— А со мной?
Он слишком поздно понял, что я загнала его в угол. Ответит «да» — разрушит стену, которую так тщательно возводил. Ответит «нет», никогда не получит моего согласия.
Но вопрос, последовавший от него, был весьма неожиданным:
— Ты хочешь меня сейчас ударить? Если хочешь, ударь. Так сильно, как можешь.
— Я хочу получить ответ. Можешь ли ты быть счастливым со мной? Это принесет тебе то, чего ты хочешь?
— И что зависит от моего ответа? Ты согласишься?
Я видела, как ему тяжело говорить обо всем этом. Совершенно неожиданно мы перескочили от обсуждения моих страхов к обсуждениям, пусть и не прямым, того, что мучило Ладона.
— Хотя бы подумаю.
Большего я ему предложить не могла. Слишком много всего навалилось, слишком многое нужно было обдумать. Он требовал слишком многого, я едва-едва избежала смерти, а уже становилась новой разменной монетой. Уверенность хоть в каких-то чувствах Ладона мне не поможет принять то, что они все сделали, но все же окажет существенное влияние.
А что я могла решить? Похоже, в Лесном все решили за меня. И если отец действительно не смог помешать этой сделке, для меня одна дорога.
— Элла, я не знаю, что принесет жизнь с тобой. Я давно перестал ждать чего-то светлого, а к женщинам отношусь как к красивым игрушкам. С тобой не выходит почему-то. Но я не стану счастливым, если ты будешь рядом.
Он наклонился, закрыв глаза.
— Просто будет чуточку легче.
И вложил мне в руку какой-то небольшой прохладный предмет.
— Кольцо. По традициям Плато я должен подарить тебе ожерелье, но это все равно что надеть рабский ошейник. Поэтому пусть будет кольцо, как у вас, в Лесном. Через неделю я спрошу твое окончательное решение.
— И что будет, если я откажусь? — Я закусила губу.
— Война, Элла, — хмуро отозвался Ладон. — Я не принц из сказки. Лишусь тебя, и мне незачем будет останавливаться на половине пути. Ты мало знаешь о происходящем, твои родители рассказывали тебе лишь то, что считали нужным. Реальность, Эльчонок, такова: Лесной существует, пока ты моя.
— Я зря спросила тебя о том, что даст эта свадьба. — Столько льда в собственном голосе я еще не слышала. — Мне плевать, будет ли тебе легче. Ты заслужил каждую минуту своих страданий, Ладон.
— Неделя.
— С чего это такая щедрость? Почему не поставить меня перед выбором сейчас? Семнадцать лет, раннее утро… Чем не декорации к сценке «Собственная жизнь или судьба Лесного»?
— Ты едешь домой, — сказал Ладон, отворачиваясь. — На неделю. Потом я приеду, и ты примешь окончательное решение.
Утро. Еще не зимнее, но уже морозное. И вроде не осеннее, но такое же промозглое. И дождик моросил, и свежий лед под ногами трескался.
Безымянный ледяной дракон привез меня и Тхэша в Лесной еще до рассвета. Оформление документов, встреча с представителем власти и дорога к дому заняли еще добрый час. К дверям родительского дома я попала, уже когда солнце вовсю освещало небольшие улочки Лесного с аккуратными маленькими домиками. Освещало, но, к сожалению, не грело.
— Элла? — Тхэш осторожно коснулся моего плеча. — Все нормально?
— Сколько… — я облизала пересохшие губы, — сколько меня не было дома? Месяц? Два? Мне кажется, больше.
— Идем, Эльчонок. — Наг всю поездку сочувственно на меня смотрел и тяжко вздыхал. — Надо.
— Мама с ума сходит.
— Я запасся платками. — Он улыбнулся. — И отойду в сторону, чтобы никто с перепугу не упал в обморок.
Здесь он был прав; экзотичная нижняя часть Тхэша уже напугала до полусмерти какую-то старушку, когда мы выходили из ДА.
Как мне в этот момент не хватало Рыса… Ладон оставил его и Ларана. Якобы для моего же удобства. Настоящий смысл этого поступка был ясен всем. Хрупкое доверие, установившееся было между нами в последнее время, разбилось вдребезги.
Я в последний раз глубоко вздохнула, перелезла через закрытый забор и направилась к дому, в котором выросла и в котором, думала, буду жить еще очень долго.
Я слышала, как стук моих каблуков эхом проносится по комнатам. Как хлопает дальняя родительская дверь. И уже представляла маму, идущую открывать раннему гостю.
Мне хотелось позвать Тхэша, но, оглянувшись, я увидела, что наг запутался в заборе. Его длинный хвост в городских условиях то и дело за что-то цеплялся. Вот уж кому стоит задавать вопрос, как он дожил до своего возраста.
Я старалась не думать о Ладоне и нашем расставании. И о решении, которое я должна была принять. Вернее, о единственном варианте, предоставленном мне. Не рассматривала же я всерьез возможность допустить войну?
Дверь открылась, и моему взору явилась вовсе не мама.
— Лирэль! — воскликнула я, узнав давнюю мамину подругу, нашу няню.
Наверное, ее позвали следить за мелкими. Мама уволилась после рождения Эда, но иногда звала Лирэль для помощи с близняшками.
— Элла! — вскрикнула радостно Лирэль и бросилась ко мне на шею, а ее прозрачные стрекозиные крылья подняли ветер. — Девочка наша! Вернулась!
Иера по натуре была крайне эмоциональной, а потому слез сдерживать не стала. Я держалась, хотя, пожалуй, в замке и по ней тоже скучала.
— Вернулась. — Я нашла в себе силы улыбнуться. — Позови маму с папой.
— Кто это с тобой?
Она неуверенно улыбнулась, наблюдая, как Тхэш неуклюже ползет, огибая мамины любимые клумбы. По мощенной камнем дорожке ему ползти было некомфортно.
— Это Тхэш. Он друг. Слушай, — я усилием воли заставила себя перестать дрожать, — займи его минут на десять, ладно? Пообщайтесь в саду, познакомьтесь. Он очень хороший и веселый, не бойся.
— У него хвост, — сообщила Лирэль так, словно я не знала этого.
— Днем выведешь мелких. Им понравится. Серьезно, Лир, отвлеки его, я к родителям пойду.
— Ты в порядке? — Няня обеспокоенно посмотрела на меня. — Здоровье как? Не ранена?
— Все хорошо. Душа только немножко болит.
Лирэль, наспех убрав длинные светлые волосы с лица, направилась к Тхэшу. Он, явно поняв, что в доме его пока не ждут, рассматривал мамины клумбы и разбросанные игрушки Эда.
Дом был слишком тихим. Я почти не помню его таким, лишь в том, далеком детстве, когда не было сестер и брата, когда мы жили с папой и мамой. Но это было так давно, я была совсем маленькая. Гораздо лучше я помню другой дом. В котором постоянно что-то случалось, в котором раздавался низкий голос отца, веселый смех мамы, визг девчонок, плач Эда. Я помню, как приходили Лирэль с ее мужем Лэрнстом, а иногда и Рита с Андром — старые знакомые родителей. Мама с трудом терпела последних, и это забавляло папу. Они спорили каждый раз накануне их прихода.
Я осторожно постучала в дверь родительской спальни.
— Войдите, — раздался сонный голос отца.
Мамы не было. Где она? Я не помню, чтобы она не ночевала дома. Может, у Эда или близняшек? Может, они заболели?
Отец сидел за столом перед какой-то книгой. Рядом находилась почти пустая бутылка с его любимым коньяком.
— Пап…
— Эльчонок, — его голос звучал глухо. — Мой Эльчонок.
— Пап, я здесь.
Я подошла и обняла его сзади. Похоже, он плохо соображал, что вообще происходит. И явно был пьян.
— Пап, пойдем спать, хватит пить. Я здесь, я приехала, со мной все хорошо. Пойдем.
Он с трудом сфокусировал взгляд на мне и поднялся, опрокинув стул. Я испугалась, что, если он вдруг упадет, удержать его не смогу. Но, к счастью, постель была недалеко.
— Вот так. Ты меня поражаешь, — бормотала я. — Дочери не было пару месяцев, а ты уже пьешь. Рано вы меня хороните, я еще вам внуков нарожаю.
Ага, похоже, от Ладона, но этот аспект я решила не уточнять.
— Эльчонок, — он закрыл глаза, — я тебя не любил. И тебя у меня забрали.
— Чушь, — хмыкнула я, расшнуровывая его ботинки. — Меня забрали, потому что Ладон психопат. Хватит ныть, я приехала.
— Я не знал, что с тобой делать. — Отец, казалось, меня не слышит. — Ты была маленькая, постоянно звала маму. А я был один, я не мог тебя воспитывать.
— Ты нашел мне маму, ты дал мне очень много. Хватит заниматься самобичеванием. Проспишься, убью!
— Элька моя. Они хотят, чтобы ты вышла замуж.
— Они много чего хотят. Спи, пап. Поговорим вечером.
Мне показалось, он даже не понял, что я приехала. Сколько же он выпил? И как часто это происходило?
Убедившись, что он спит, я разулась, скинула теплую куртку, мельком подумав, что мама за разбросанные вещи не похвалит, и отправилась на поиски остальных домочадцев.
Комнату близняшек я прошла стороной. Мамы там быть не могло, там для нее места не было совсем, все место занимали столы девочек, кровати, коллекция колец одной и рисунки второй. Ни мама, ни папа никогда там не ложились. А вот в спальне Эда она оставалась частенько, все же он был еще маленьким.
Так оно и оказалось, — мама спала на небольшом диване, Эд сопел в кроватке. Ее рыжие волосы были кудрявыми, что показывало полное безразличие ко всему, что происходит. Обычно она их выпрямляла.
— Мама, — тихо позвала я.
Не хватало еще разбудить Эда.
— Мам!
Она медленно просыпалась и, когда ее взгляд сфокусировался на мне, тихо охнула. Я указала на дверь. И вышла первой.
— Элла!
Она осторожно дотронулась до моего плеча.
— Ты вернулась!
— Вернулась.
Она обняла меня так крепко, что некоторое время я не могла дышать.
— Он тебя отпустил, — пробормотала она. — Как ты? Болит что-нибудь? Что он тебе сделал?
— Все хорошо. Я все расскажу. Как вы? Как папа? Я видела его, уложила спать.
— Идем на кухню, ты голодна? — Она не выпускала моей руки и немного дрожала.
Но в целом отреагировала на возвращение лучше, чем я ожидала.
— Я предполагала, что он отпустит тебя. Как только они обо всем договорились. Я так ждала! Не злись на отца, он впервые после твоего похищения напился. Считает, виноват в том, что не смог тебя отстоять. Ты ведь знаешь об их договоренности?
Я кивнула:
— Ладон меня уже просветил.
— Ты выглядишь здоровой. Но худой. Ты ешь хоть что-нибудь?
— Ем, — я улыбнулась, — но там меня никто не контролирует.
— А зря. Эдак от тебя останутся одни косточки. — Она улыбнулась: — Я так рада, что ты вернулась! Расскажи мне все, хорошо? Отец все равно не скоро проснется, Эда я уложила совсем недавно, а близняшки гостят у Лэрнста. Он их учит ездить верхом.
Передо мной поставили огромную тарелку с запеканкой, и, пожалуй, это был единственный случай, когда я готова была съесть все. Соскучилась по маминой стряпне. Тхэш, конечно, готовил неплохо, но все же не так, как мама.
— Итак, — мама налила полную кружку чая, — в первую очередь скажи, что ты обо всем этом думаешь. Тебя посвятили в условия договора?
— Да. Мы поссорились перед моим отъездом. Сильно поссорились.
— Кто начал?
— Оба, наверное. Мне кажется, я его не понимаю, и он меня тоже. Оттого и все ссоры. Мне не понравился тон, каким он сказал о решении, и ультиматум, который он поставил. А он, кажется, обозлился на одну фразу, брошенную из чистой злости. Я не хотела ему этого говорить. Просто… Ладон поставил меня в сложное положение, он сделал столько всего, что я, естественно, сорвалась. А вышло так, что обидела. Он даже не вышел меня провожать утром.
— Ну извиниться никогда не поздно. Твой отец извиняется раз десять на дню, и столько же раз я на него обижаюсь. Ешь.
Я снова принялась за запеканку. Признаться, меня несколько удивила реакция мамы на мой рассказ.
— И как далеко зашли ваши отношения? — вдруг спросила она.
Я даже поперхнулась картофелем.
— Почему ты…
— Милая, мне с самого начала все это показалось странным. Приезжает какой-то мужик, заявляет, что он представитель Ладона и хочет обсудить твою судьбу. Заключает договор, по которому собирается на тебе жениться. Он готовил эту войну очень долго, столько сил вложил. Ради того, чтобы заключить мир и получить семнадцатилетнюю девушку в жены? В ваших отношениях что-то нечисто. И я хочу услышать от тебя, что именно.
— По-моему, все. У нас изначально все пошло не так. Хотя как оно еще могло пойти? Он же меня похитил.
— Почему он ждал так долго?
Пришлось рассказать все с самого начала. И о планах Ладона отомстить маме. И о его внезапном решении. Да и вообще, о жизни в замке, о Ларане. Мама слушала внимательно, лишь изредка что-то уточняя. А в конце улыбнулась:
— Да уж, ситуация… Значит, к нам приезжал сам Ладон. Он забыл уточнить этот момент. Сколько ты пробудешь у нас?
— Неделю.
Она разочарованно вздохнула:
— Так мало! Ох, Эльчонок, как мы по тебе скучали! Пойдем к отцу. Эд будет спать еще долго, близняшек вернут только завтра. Вечером все вместе поговорим.
— Ой! — Я вдруг вспомнила про нага. — Там же Лирэль и Тхэш…
— Кто такой Тхэш? — Мама нахмурилась.
— Друг, — вздохнула я. — Я вас познакомлю.
Мама к Тхэшу отнеслась довольно спокойно. Лирэль побаивалась, но общалась дружелюбно. Нага накормили, выделили ему гостевую спальню и оставили отдыхать. А меня отконвоировали к отцу, который по-прежнему спал и явно не желал с нами общаться. Мама достала вино, налила в два бокала и один протянула мне.
Неожиданно вспомнилось вино, которое мы с Ладоном пили накануне прихода деревенских жителей. Тогда мне было весело и относительно спокойно. А он уже тогда знал, какое условие мне поставит. Или все это явилось результатом нашей ссоры, и изначально Ладон планировал по-другому все это рассказать?
— Что с тобой? Ты погрустнела? — спросила мама.
Ей можно было сказать. Она знала меня лучше всех, их с отцом история не была простой и красивой, она не стала бы осуждать меня.
— Мне кажется, я по нему скучаю, — со вздохом призналась я.
— А он по тебе? Скучает, как думаешь?
— Хочется верить, что все это он затеял не из желания отомстить тебе, а из-за меня, но…
— Милая, жениться на тебе и прекратить войну — это не месть. У Ладона какие-то другие мотивы. Я готова поверить, если ты скажешь, что это любовь, но все равно попрошу тебя быть осторожной. Я так понимаю, ты согласишься?
Я лишь пожала плечами. Выбора особого не было. Либо я — жена Темного Дракона, либо Лесной вскоре прекратит существование.
— Отец будет в восторге. Знаешь, Эльчонок, если он по тебе скучает, он приедет. И вы во всем разберетесь. Скажи мне, как далеко зашли ваши отношения? Ты с ним спала?
Я помотала головой.
— Только целовалась. И рядом спала. Он не трогал меня, по крайней мере, против моей воли. Возил на прогулки, учил летать птенца.
— Значит, не все так плохо? Возможно, он обидел тебя, потому что ты отреагировала не так, как он хотел? Знаешь, Эльчонок, я много думала обо всем этом. У Ладона непростая история. Я не оправдываю его за то, что он сделал и как с тобой поступил, но согласись, он пережил немного больше, чем обычный человек. И не забывай, пожалуйста, что он жил во времена, когда женщина нужны была лишь для рождения детей. Сейчас все изменилось, но ему сложно перестроиться окончательно. Возможно, еще и поэтому он так себя с тобой ведет. Решение принимать тебе, Элла.
Она наклонилась ближе и взяла меня за руку.
— Мы найдем способ, как тебе помочь, если ты не захочешь быть рядом с ним. Но… я скажу то, что твой отец категорически запретил бы делать. Если ты не захочешь, если ты скажешь, что никогда в жизни не вернешься на Плато, единственный способ покончить с этим — убить Ладона. Теперь, когда мы знаем, что у него есть человеческая ипостась, это будет сделать просто.
— Нет! — вырвалось у меня.
И стакан задрожал в руке.
— Так я и думала. Тогда, солнышко, держи при себе знание о его способности. Не рассказывай никому и ни при каких обстоятельствах. И предупреди своего друга.
— Спасибо, — пробормотала я. — Но ведь тогда ему нельзя прилетать сюда, верно? Иначе все узнают.
— Я думаю, он сам способен обеспечить свою безопасность. Смотри-ка, кто проснулся!
Мама плюхнулась на кровать, где отец медленно открывал глаза.
— Блейк, — пробормотал он. — Ты снова меня любишь?
— Не неси ерунды, я всегда тебя любила. Ты посмотри, кто вернулся!
— Элька… — Он откашлялся. — Я думал, приснилось.
— Будешь столько пить, к тебе и бывшая вернется, — хмыкнула мама. — И возможно, кто-то из далеких предков. Вставай и иди умываться.
— Эльчонок! — Он сгреб меня в объятия, едва я подошла. — Вернулась!
— Угу, — пробурчала я, лишенная возможности дышать.
Мама рассмеялась:
— Как хорошо, когда вы вместе. Кайл, прошу, иди умываться, я не выношу запаха спиртного. И Элла, кстати, тоже. Потом я тебя накормлю, и мы поговорим.
— Он тебе что-нибудь сделал? — прорычал отец. — Сделал?
И вот именно в этот момент я допустила большую ошибку. В крепких объятиях отца, которые я всю жизнь боялась потерять, я разревелась. Громко, с соплями и слюнями. Что, похоже, еще больше уверило его в том, что я побывала в лапах садиста. Мама хоть и гладила меня по голове, глаза закатить не забыла. Уж она-то папу знала. Теперь убедить его в том, что эта свадьба нам нужна, будет ой как непросто.
Вечером, когда все более-менее успокоились, передо мной встала задача, над решением которой я билась весь день. Как познакомить отца с Тхэшем? Все это время наг не выходил из своей комнаты, как и я — из родительской спальни. Мама отлучалась кормить и купать Эда, потом принесла его к нам. Братик улыбался и больно дергал меня за волосы.
— У него глаза отца, — сказала мама. — Мне кажется, из города нужно эвакуировать девочек. Когда он подрастет…
— Судя по тенденции, его невеста даже не родилась. — Папа взъерошил мамины рыжие волосы. — На сколько лет ты меня младше, сладкая?
— Лет на… тебе было тридцать семь, мне двадцать. На семнадцать.
— Но это же не триста с лишним, — пробурчала я.
И поняла, что сказала это вслух. Воцарилась тишина.
— Ты не выйдешь за него, — отрезал отец. — Только через мой труп.
— Выйду.
Я знала, что сейчас у нас совершенно одинаковые интонации и взгляды.
— Нет, Элла, это не обсуждается. Ты не товар, чтобы выменивать тебя на подачку от Ладона. Мы выстоим в этой войне, и шкура Ладона будет украшать стену в моей гостиной.
Судя по взгляду мамы, она не была в восторге от этой идеи. Конечно, шкура Ладона к ковру и шторам не подходила.
— Пап, я хочу за него замуж. — Ах, если бы я сама была в этом уверена! — Я хочу попытаться ему помочь, хочу попробовать показать ему все вокруг в более светлых красках. И уж точно я хочу остановить эту глупую войну.
— Элла! — рявкнул отец.
— Кайл, не кричи на ребенка! И подумай головой. Он не отпустил бы ее к нам, если бы не доверял. И не стал бы отказываться от всех планов ради свадьбы с ней. А Элла не стала бы его защищать. Разберись в их отношениях, иначе сделаешь больно собственной дочери.
— Когда это ты успела так проникнуться? — Папа прищурился.
Похоже, намечалась ссора.
— Кайл, успокойся и начни рассуждать трезво. И вспомни, пожалуйста, нашу свадьбу и первый год совместной жизни. Я, помнится, тоже не жаждала выйти за тебя замуж. А потом ничего, втянулась. Выслушай Эллу и не иди против ее решения.
— А если ее решение состоит в том, чтобы выйти замуж за садиста, убийцу и психопата?
— Он не такой! — возмутилась я. — Он жестокий, но иначе у него не получалось, это издержки времени, в котором он жил. И он не садист, он ни разу не сделал мне больно, он спас меня! И не психопат. Пап, с Ладоном не все так просто. Мне кажется, он любит меня, но сказать не может. Начать войну никогда не поздно.
— А ты? Твои чувства не в счет? Или ты тоже влюбилась?
Он усмехнулся и поднялся с кровати.
— Мне плевать. Это дурь, не более. Тебе семнадцать, похищение выглядит таким романтичным. Если надо будет, я тебя запру, но к Ладону ты не вернешься.
Мама как-то странно хмыкнула, а когда папа к ней повернулся, сделала вид, что внимательно рассматривает покрытые лаком ногти.
— Пап, там еще Тхэш, — вздохнула я, понимая, что выбора особого уже нет и надо рассказывать про нага.
— Какой еще Тхэш?
— Он мой друг. Он помогал мне в замке, он приехал, чтобы защищать меня…
— От кого? От нас?
— Кайл, прекрати! — Мама не выдержала и встала между нами. — Иди на кухню и съешь что-нибудь, пожалуйста! Мы поговорим завтра утром, когда Элла отдохнет и расскажет нам все. Тхэш в гостевой комнате, поздоровайся хотя бы с ним, Элла называет его другом, значит, так оно и есть.
Отец, хмуро глянув на нас напоследок, вышел.
— Мам, надо было сказать, что Тхэш — наг. — Я представила реакцию отца при виде Тхэша.
— О нет, — мама хитро улыбнулась, — он заслужил.
Откуда-то из глубин дома раздался короткий вопль и нецензурная тирада отца.
— Больше не пью! — заявил он, и мы услышали, как хлопнула дверь кухни.
В родительскую спальню заглянул испуганный Тхэш. Мама хихикала в кулак.
— Эльчонок, ступай отдыхать. У тебя усталый вид и круги под глазами. Прими ванну, переоденься в свою одежду, займись рисованием. Если захочешь поговорить, я у Эда. Утром выходи к завтраку, поговорим. И отец уже отойдет, потом девчонки вернутся, Лэрнст зайдет. Мы во всем разберемся.
— Как ты узнаешь, когда мне надо поговорить, а когда побыть одной?
Я действительно устала, причем не столько физически. И мысль о родной ванне и родных платьях приятно грела душу.
— Я много чего знаю. — Мама поцеловала меня в макушку и направилась к выходу. — Чем этого твоего Тхэша кормить? Мышей у нас нет.
— Мадам! — Тхэш был глубоко оскорблен. — Я питаюсь точно тем же, чем и вы.
— Что, тоже на диете сидишь, худеешь? — Мама фыркнула и махнула мне рукой.
И, не откладывая более встречу с ванной, я побежала к себе.
Засыпать было трудно. Поверить не могу, как тяжело, оказывается, спать, зная, что Ладон за тобой не наблюдает. И непривычно. И высоких потолков нет, и кровать без полога. В окне отражается полная луна, шумит последняя осенняя листва. Тени от веток причудливо изгибаются на стенах. В детстве я их боялась.
Наверное, я ворочалась несколько часов, прежде чем погрузилась в тяжелый, тревожный сон. И проспала, казалось, всего ничего. Проснулась от странного ощущения тепла на животе. Увидев темную фигуру у кровати, вскрикнула было, но рука зажала мне рот.
— Тихо, Эльчонок, не буди всех, иначе у нас обоих будут проблемы.
— Ладон?! — прошептала я, вглядываясь во тьму. — Что ты здесь делаешь?
— Приехал к тебе, — ответил он. — Поднимись.
— Тебе нельзя приезжать. Они тебя убьют!
— Не убьют. Они не знают о моей способности. Ты рассказала кому-нибудь?
— Только маме. Она сказала, что никто не должен знать, иначе убить тебя будет просто.
Даже в темноте я рассмотрела, как удивленно блеснули его глаза.
— Что ты ей сказала? Почему она дает такие советы?
— Она сказала, что я сама буду решать, выйти за тебя или нет. И если я не хочу тебя потерять, то должна молчать.
— А чего хочешь ты?
— Не знаю. — Я опустила голову. — Не знаю я.
— Накинь, пожалуйста, что-нибудь.
— Лучше так.
Я отодвинулась на край кровати, потянув за собой Ладона. Мне было плевать, что он в дорожной одежде, я была безумно рада этому приезду. И знала, что смогу нормально уснуть. И извиниться за слова, которые я не хотела говорить.
— Мы так плохо расстались, — пробормотала я, когда он опустился рядом. — И ты не вышел меня проводить.
— Знаю. Прости.
— Это я должна извиняться. За то, что сказала. Я не хотела тебя обижать, я испугалась и разозлилась.
— Тихо. Я знаю. Элла, скажи мне, ты сейчас чего хочешь?
— А ты?
Я осторожно поцеловала его плечо, потерлась носом о грубую ткань рубашки, вдохнув знакомый запах. Вся эта суматоха последних дней, этот приезд домой, все это казалось далеким и несуществующим. Ладон же, лежащий рядом, был самым настоящим.
— Нет, Эльчонок. — Он запустил руки под одеяло, прижав меня к себе. — Не здесь и не сейчас. Мы должны вести себя тихо. Очень тихо. Иначе случится беда, ты понимаешь?
Отвечать и думать, когда его руки блуждали по спине, было очень тяжело.
— Но если ты обещаешь вести себя тихо, я кое-что с тобой сделаю, моя любовь. Пообещай.
— Обещаю, — прошептала я. — Ладон, я…
— Тихо, — он улыбался, — ты же перестала меня бояться очень давно. И теперь не должна. Только, Эльчонок, веди себя очень тихо.
И следующее же его движение вызвало короткий стон.
— Обещала, — улыбнулся Ладон.
Ему, похоже, нравилось, когда я нарушаю данное слово. Правда, вряд ли его присутствие понравится папе, если он проснется. Но мне оно чертовски нравилось. До безумия.
— Придется тебя контролировать. — Он так смотрел, что бросало то в жар, то в холод. — Иначе ты перебудишь весь дом.
Он отбросил одеяло в сторону. Ночная рубашка казалась неприлично короткой, хоть и доставала почти до колен. За окном, кажется, пошел дождь, потому как запах свежести и воды наполнил комнату. А шум дождя, пожалуй, заглушил тяжелое дыхание. Кому оно принадлежало?
— Будешь ерзать, я могу и не сдержаться, — пробормотал Ладон.
Руки скользили по плечам и ниже, к животу, лаская чувствительную кожу. От его пальцев будто пробегали электрические разряды. Я, затаив дыхание, следила за руками Ладона, прислушиваясь к собственным ощущениям. И уже не была уверена, что хочу, чтобы он останавливался. А он, кажется, собирался.
— Ты слишком худая. — Мужчина улыбнулся. — Тебе надо больше есть. Иначе с рождением детей возникнут проблемы.
— Каких детей? — фыркнула я. — Ты их еще не сделал.
— О, с этим проблем не будет. Элла, ты мне так и не ответила.
Соображала я очень туго, — он медленно проводил ладонью по внутренней стороне бедра, приподнимая ночнушку.
— Я не уверена, что смогу сейчас ответить, — пробормотала я.
— А я тогда не оставлю в покое. И буду мучить.
— Тебе придется уйти утром.
— А ты выдержишь до утра?
С этими словами он прикусил кожу на шее.
— А тебе нужен такой ответ? — спросила я.
— Нужен, — очень серьезно ответил Ладон. — Я не хочу думать, что сейчас ты со мной, а завтра родители спрячут тебя от меня навсегда. Ты не представляешь, что я сделаю…
— Тихо, — приложила я палец к его губам. — Не хочу слушать о том, что ты сделаешь, если я откажусь. Тебе не придется этого делать.
— То есть ты уедешь со мной?
— Через неделю. Хорошо? Я соскучилась по семье.
— Конечно, Эльчонок. Только я буду рядом, так что не надейся от меня сбежать.
— Тихо! — Я услышала шаги за дверью и задержала дыхание.
В темноте я все же увидела, как Ладон расплылся в улыбке. Руки прошлись вверх, расстегивая сорочку и стягивая с плеч. Вот демон…
— Элла, ты спишь? — Голос мамы заставил меня вздрогнуть.
А может, не голос, может, губы мужчины, коснувшиеся обнаженного живота. Если не отвечать, она, возможно, уйдет, не будет меня тревожить. А может, и не уйдет…
К счастью, ушла, потому что я краем уха услышала удаляющиеся шаги. Спустя миг уже не способна была ни о чем думать. В голове билась единственная мысль: не кричать.
— Ладон, хватит!
Он вернулся к моим губам, заглушая слова протеста, медленно подводя к какой-то доселе неизвестной черте. В этот момент существа роднее не было во всем мире.
— С тобой в первый раз такое, да? — спросил Ладон, когда я уже почти засыпала в его объятиях.
— Да.
— Придется мне устроить свадьбу быстро. Я так долго не протяну, — усмехнулся Ладон. — Вот за что ты мне досталась?
— За все хорошее, — пробормотала я. — Ты ведь скоро уйдешь, да?
— Уйду. Ненадолго. Вечером мы увидимся, за тобой пришлют. Правда, на ночь тебя мать не оставит, к сожалению. Но тем и лучше, верно? Долго я так не протяну. Ты будешь спокойно спать, Эльчонок?
— Я не маленькая, — пробормотала я. — Незачем меня так называть.
— О нет, — он обогрел дыханием щеку, — не маленькая. В этом я убедился. Спи, Эльчонок. И выспись хорошо, потому как неделя будет трудной.
— Хорошо, что ты приехал.
Я зевнула и расслабилась. Устала так, словно ворочала камни. Надеялась, что Ладон не уйдет, пока я не усну. Похоже, так и было, потому что, засыпая, я помнила его бормотание и осторожное прикосновение к спине.
— Эльчонок, вставай, уже утро! — Мама раскрыла шторы, позволяя утреннему свету пролиться прямо на мою кровать.
Я с трудом разлепила глаза, в первое мгновение не соображая, где нахожусь и почему меня будит мама, а не Тхэш или голос Ладона. Или не Рыс, например…
— Как спалось?
— Хорошо. — Воспоминания о прошедшей ночи возвращались, заставляя краснеть.
— Отчего такая румяная? Снился Ладон?
— Э-э-э, что-то типа того, — пробормотала вконец смущенная я. — Где папа? Он уже встал?
— Пошел размяться. Вероятно, на месте груши он представляет Ладона, потому что из подвала доносятся такие звуки, словно он там соседа душит. Кстати, ты соседа не видела? Может, это как-то связано с тем, что его две недели нет?
Она остановилась, заметив мой ошалелый взгляд.
— Да шучу я. Отец действительно в подвале, разминается. Завтрак на кухне, а еще принесли письмо. Приехал представитель Плато и Ладона в частности. Хочет видеть тебя, дабы услышать твое решение и обговорить все детали в случае согласия. Я так понимаю, наш дракон не выдержал и сам за тобой явился? Этот мужик любит играть с огнем. Отца я уже уговорила идти на работу, так что с тобой поеду я. Кайл еще не смирился, что придется отдать тебя замуж, но хотя бы согласился со мной, что истеричная беготня по городу выглядит как минимум странно.
Я с трудом поднялась, ибо хотелось еще немного поваляться. Но тратить драгоценные минуты с семьей на сон было преступлением.
На кухне кормили Тхэша. Кухарки почему-то не было, наверное, дали выходной, поэтому старалась мама, и наг, судя по активному жеванию, ее блинчиками был доволен.
— Привет. Слышал, кто приехал?
Тхэш кивнул и обеспокоенно огляделся по сторонам.
— Элла, он с ума сошел, ему нельзя сюда!
— Знаю. Думаешь, не понимаю? То же самое ему вчера сказала, но он меня никогда не послушает.
Передо мной поставили тарелку, полную ароматных блинов, политых сметаной.
— Вы вчера виделись?
— Э-э-э… да, он заходил на минутку, — пробормотала я.
От дальнейших объяснений меня спас отец, вернувшийся с тренировки. Он бросил на стул полотенце, проигнорировав мамин хмурый вид, и поцеловал меня в макушку.
— Как спалось?
— Неплохо. Ты идешь на работу?
— Иду. Элла, на сегодняшней встрече не смей ничего подписывать. Что бы этот человек ни сказал, чем бы ни пугал. Поняла меня?
Я хмыкнула. Неужели Ладону нужны подписи? Мое согласие он получил ночью, и отменить его куда сложнее, нежели аннулировать закорючку на листе бумаги.
— Конечно, папа, — как послушная девочка, улыбнулась я.
Мама была довольна.
Ладон, а по легенде его представитель, разместился в главной гостинице Лесного. Разумеется, в лучших апартаментах с кабинетом, столовой и бассейном. Последнее обстоятельство меня изрядно порадовало, и глаз на это чудеснейшее место я положила, едва мы с мамой прибыли в нужное место.
— Прошу вас. — Управляющий поклонился, пропуская в апартаменты и закрывая дверь.
Ладон стоял у стены, встречая нас. Я замерла, рассматривая мужчину в непривычной для него белой рубашке, а мама незамедлительно выдала:
— Ну что, сволочь, соскучился?
— Сияющая, — хмыкнул Ладон. — Ножик выложи.
— За глаза опасаешься? — хмыкнула мама. — Зря. В этот раз я буду точнее. Обидишь мою дочь — будешь украшать стену напротив камина. Твоя шкурка отлично подойдет к моим новым шторам.
Новым? Так… Похоже, папа серьезно вознамерился сделать с Ладоном что-то нехорошее.
— Она не твоя дочь.
— Еще раз такое скажешь, лишишься чего-то очень важного для семейной жизни.
Они стояли лицом к лицу, буравя взглядами друг друга.
— Мам, Ладон… — осторожно позвала я, когда пауза затянулась. — Мы вообще собирались поговорить, а не ссориться. Объяснит кто-нибудь, что между вами произошло и из-за чего вообще вся эта история?
— Когда ты была маленькой, — мама прищурилась и убрала рыжие волосы за уши, — он пытался тебя похитить. Чтобы влиять на Кайла. Он тогда только брал руководство «Драконьими Авиалиниями» в свои руки. Я тебя не отдала, и эта ящерица убралась с ножом в глазу. Вот и бесится. Сейчас думаю, что надо было нож кидать совсем не в глаз…
— Проходите, — как-то нехорошо улыбнулся Ладон, открывая перед нами дверь в кабинет.
Я впервые видела его таким. Его отношение ко мне было сначала довольно равнодушным. Потом он проявил интерес, потом симпатию и, наконец, любовь. Вернее, я хотела думать, что это была любовь. А сейчас между ним и мамой пылала настоящая ненависть. И чем все это кончится, я не знала.
Кабинет Ладона выглядел так, словно он в нем и не работал. Лишь несколько листов да какая-то книга лежали на столе. Больше его присутствие здесь ничто не выдавало. За исключением кое-кого, разлегшегося на диване.
— Рыс! — Я бросилась обниматься с котом. — Ларан!
Рыс мурлыкал и терся об мою шею, тыкался в руку, чтобы я его погладила. Ларан просто устроился на коленях и сладко заворчал что-то на своем, драконьем. Они явно были рады меня видеть, а уж как я была счастлива — не передать словами.
— Спасибо! — Я улыбнулась Ладону. — Можно я их заберу домой?
Он кивнул, правда, с некоторым напряжением. Неужели боится, что я, лишившись стимула вернуться на Плато, сбегу? Мне хотелось, чтобы он меня поцеловал, но при маме я не решалась.
— Собственно, нужно обсудить кое-какие вопросы. Организационного характера. Признаться, я надеялся поговорить со Златокрылым.
— Он тебя так радушно не встретит, — хмыкнула мама. — Он даже не знает, кто ты.
— Именно поэтому я и хотел с ним поговорить.
— А мою дочь ты не хочешь спросить, пойдет она за тебя или нет?
Мы с Рысом замерли, прекратив играть.
— Я уже спросил. Вчера ночью. — Ладон довольно ухмыльнулся.
Я покраснела.
— Значит, вчера ночью ты был в моем доме. — Мама уселась на диван.
Соскучившийся Рыс тут же побежал ласкаться к ней.
— Счастье, что тебя не видел Кайл. И зачем же ты приходил?
— Тебя повидать, — хмыкнул Ладон. — Так что со временем? Я хотел обговорить сроки свадьбы и то, как мы это представим. Пожалуй, свадьба будет на Плато. Я увезу Эллу как представитель, и там мы поженимся.
— Нет, — спокойно улыбнулась мама. — Вы сделаете заявление. Я не позволю портить жизнь моей дочери. И не позволю слухам бродить по Лесному. Ты представляешь себе, что начнут о ней говорить? Ты раскроешь свою тайну, Ладон. Прими меры для обеспечения безопасности, делай, что хочешь, но моя дочь выйдет замуж за человека, а не за ящерицу.
— Разумно, — хмыкнул в ответ Ладон. — Если вам есть до этого дело, народ узнает обо мне немного больше. Впрочем, это никак не влияет на тот факт, что поженимся мы не в Лесном. Ты и Златокрылый можете приехать, но больше — никого.
— Элла, дорогая, ты с ним согласна?
Наконец-то вспомнили и обо мне. Какое счастье! Да уж, свое замужество я представляла немного другим. Хотя это, пожалуй, интереснее.
— Я хочу, чтобы меня просто оставили в покое, — вздохнула я. — Хватит ссориться. Мама! Ладон! Так уж случилось, что свадьбы этой не избежать. И выбирать между родными и мужем я не хочу. Я могу понять вашу ненависть, но я этих чувств не испытываю. Я пыталась, много раз пыталась начать ненавидеть тебя, Ладон, но не могу, потому что хорошее — все, что было с тобой, — перевешивает плохое. И я знаю, что мне тебя ненавидеть не за что. Но и с родителями я ссориться не собираюсь. Так что вам придется смириться с существованием друг друга. И с тем, что в моей жизни теперь есть две стороны. Точно так же, как я не хотела становиться разменной монетой, я не хочу становиться человеком, которого вы таскаете туда-сюда, чтобы насолить друг другу.
— Ты не разменная монета. — Ладон хмыкнул. — Хорошо. Справедливо и логично. Но все же ответа на вопрос я не получил. Ты согласна выйти за меня на Плато, в присутствии Тхэша и твоих родителей?
Я посмотрела ему в глаза, пытаясь рассмотреть, что же такое движет этим мужчиной. Наконец кивнула.
— Да.
— Следующий вопрос. Условие развода только одно: если в течение двух лет Элла не родит ребенка, она может быть свободна.
— Ей семнадцать, — возразила мама. — Рожать сейчас небезопасно. Увеличь срок, и проконсультируйтесь с лекарями. Элла, что ты скажешь?
— Я скажу, — тихо отозвалась я, — что у меня появились серьезные сомнения в целесообразности свадьбы с тобой. Мне на минуту показалось, будто смысл в том, чтобы жениться на девушке поздоровее и сделать ей ребенка. А если не выйдет, то, дорогая, я тебя больше не люблю, ты свободна. Ищи себе другую идиотку.
В этот момент я как-то не подумала, что выбора у меня в общем-то и нет.
— Демоны! — Ладон выругался себе под нос. — Златокрылая, ты не возражаешь, если я выведу твою дочь на пару слов?
Мама махнула рукой, тяжело вздохнув и смерив меня изучающим взглядом.
— Эльчонок, — едва мы вышли в коридор, начал Ладон. — Я сказал это не потому, что хочу использовать тебя для рождения ребенка. Ты молодая, красивая девушка. Так уж случилось, что я заставил тебя согласиться на замужество. Но тебе нужна семья, настоящая, с детьми. Если я не смогу тебе этого дать, я не вправе буду удерживать тебя рядом с собой. Это жестоко.
— А можно мне решать, рядом с кем я буду? Я решила, что буду рядом с тобой. Если я захочу уйти, мы это обсудим. Но ставить мне условия… А если я не смогу забеременеть? Многие женщины не могут родить ребенка. Ты что, со мной разведешься?
— Хорошо, — Ладон вздохнул, — возможно, мне следовало выразиться иначе. Если в течение нескольких лет у нас не будет детей, ты сможешь уйти. Сама решишь, хочешь ты оставаться рядом с таким мужем или нет. Такая формулировка тебя устроит?
— Лучше, чем предыдущая. Ну и зачем было уводить меня от мамы? Что такого секретного ты сказал?
— Я просто, — Ладон улыбнулся, — хотел позволить себе немного вольностей. Иди сюда.
— Нет, — фыркнула я. — Я на тебя обижена.
— Ты улыбаешься.
Ну, улыбаюсь, чего в этом такого уж страшного? Он действительно забавно выглядит, когда перестает изображать завоевателя мира и заигрывает со мной. Крайне забавно.
— И на что же мы обиделись?
— Еще не придумала. — Я хихикнула. — Но обязательно придумаю. Мы столько всего не обсудили! Неужели ты не найдешь, где сделать пакость, а я — где на нее обидеться?
— Хочешь, закажем платье у той портнихи? — вдруг совершенно не к месту спросил Ладон.
— Не хочу. Она была среди тех, кто пришел обвинять меня в смерти Морриган. Закажу платье в Лесном, время еще есть. Хотя зачем мне платье, если меня никто не увидит?
Ладон все-таки улучил момент и запустил лапы в мои волосы. Возражать я не стала, нежные массирующие движения были весьма приятными.
— Ты хочешь устроить праздник?
— Ну, с Тхэшем мы, пожалуй, напьемся. Почему ты не разрешил ему прийти сегодня?
— Он придет позже. Я хотел поговорить с тобой и твоей матерью. К слову, об этом… Эльчонок, я не хочу, чтобы ты меня покалечила, но мне нужно поговорить с твоей матерью. Наедине. В гостиной накрыт стол к обеду, сможешь побыть там? Перекуси, выпей чаю. Как только мы поговорим, подадут обед и приедет Тхэш.
Я прищурилась.
— О чем ты хочешь поговорить с мамой?
— Я расскажу тебе. Но позже, ладно? Я хочу обсудить все, что важно в данной ситуации. Не обижайся, детка.
— Не буду. Мама все равно расскажет мне.
Ладон лишь улыбнулся, но мне показалось, что улыбка эта говорила «заблуждайся, если хочешь». Мне и в голову не приходило, чтобы мама могла соврать или умолчать о чем-то. Но…
В гостиной стол был накрыт на четыре персоны. Четвертым, очевидно, ждали Тхэша. Я налила ароматного чая, взяла бутерброд, больше затем, чтобы занять руки. И прислушалась. Непривычная тишина настораживала. Я минуты две соображала, почему не слышу даже отзвуков разговора, пока не поняла, что кто-то из них наложил заклятие на дверь. Что такого Ладон хотел сказать маме, что понадобилось защищать комнату от прослушки? И почему мне нельзя было участвовать в разговоре? Сплошные вопросы и ни одного ответа.
Зато мне оставили Рыса с Лараном, и я наконец-то затискала их до полусмерти. Мой котик был искренне рад меня видеть, да и птенец не отходил ни на шаг и хвостиком бегал за мной по комнате. Он заметно подрос. Нужно будет спросить у Ладона, как учить его говорить и что еще нужно сделать, чтобы максимально облегчить ему жизнь.
— Скоро мы переедем, — сказала я Рысу.
Тот понял и мяукнул. Ларан взобрался на излюбленное место, спину кота. Смешные они были в этот момент. Я почти забыла обо всех сомнениях. Но вот открылась дверь, вышла мама, выглядящая непривычно серьезно, и спокойный Ладон. Я пыталась прочесть что-то по их лицам, но успеха не добилась. Мама мне улыбнулась, а Ладон ненавязчиво, но крепко сжал руку.
— Проголодалась? — спросил Ладон. — Я велел, чтобы подавали обед. Тхэш скоро придет.
— О чем вы совещались? — Не задать этот вопрос я не могла.
— Мы потом поговорим об этом, когда приедем на Плато. Не забивай себе голову ерундой. Старые дела, которые надо решить, иначе ты будешь постоянно жить в скандалах между мной и твоей семьей. Так, твоего Ларана скоро нужно будет учить говорить… Да и потренировать не мешало бы. Хочешь, слетаем в то место, о котором ты говорила, и поучим его летать?
Он запомнил. Я улыбнулась. Отвлечь от ненужных вопросов на этот раз у Ладона получилось. Но все же, несмотря на завязавшийся разговор и показное дружелюбие мамы, меня не покидало ощущение, что разговор в кабинете имел куда большее значение, нежели эти двое пытались представить.
Но тут пришел Тхэш, подали обед, и времени размышлять у меня уже не было.
Уже темнело. Мы с мамой вышли из гостиницы и направились домой, зная, что отец там сходит с ума, когда нас догнал Тхэш. Он изъявил желание остаться в апартаментах Ладона, якобы по причине того, что им нужно обсудить организацию моего переезда. На деле же, думаю, Тхэш просто побоялся оставаться еще на одну ночь в нашем доме. Как мы узнали за обедом, все время, что нас с мамой не было дома, вернувшиеся из гостей сестры и Эд висели на хвосте нага и категорически не желали оставлять того в покое.
— Элла, — Тхэш откашлялся, — я тут подумал… Ты, может, еще немного посидишь?
— Зачем? — не поняла я.
— Ладон просто… кхм… завтра ему придется улететь на время, вы бы поговорили, и вообще… У него голова болит, уставший. Может, ты бы могла чем-нибудь помочь.
— Голова болит? — встрепенулась я.
Слишком часто у него болела голова, и, признаться, мне это не нравилось. Какая-то тревога поселилась в душе, но никаких однозначных выводов я сделать не могла. Интересно, на Плато есть нормальные лекари? Быть может, Ладона стоит осмотреть.
— Мам, — я повернулась к маме. — У него голова болит! Я останусь.
— Элла, что я скажу отцу? Он убьет меня, потом явится сюда, убьет тебя и свернет башку Ладону. Тогда она точно болеть перестанет.
— Ну, скажи, что я пошла к Эстер и осталась у нее. Мы же столько не виделись с ней, он поверит. Пожалуйста!
Мама тяжело вздохнула:
— Элька, ты меня убиваешь. Когда твой отец на мне женился — а он именно на мне женился, потому что я была против, — я подумала, что после четырех лет жизни с отцом ты вырастешь проблемным ребенком, но я ошиблась. Ты росла чудесной девочкой. Элла, если бы я знала, что ты соберешься замуж за Ладона, я бы вместе с тобой переехала в Верхний. В пещеру. Я читала тебе на ночь сказки о злом Ладоне и добрых рыцарях!
— А вот не надо было читать, — фыркнула я. — Травма детства. Я вернусь утром.
— Злая ты, Элька. — Мама сделала вид, что обиделась. — Мне теперь весь вечер отца развлекать, чтобы он подвоха не заметил. Постарайся вернуться пораньше, хорошо? Ты только приехала, а он снова тебя отбирает.
— Я сделаю так, чтобы никто меня не отобрал. Рыс, Ларан, пойдете с мамой. У Эстер аллергия на шерсть, папа точно не поверит, если я пропаду вместе с котом.
Махнув напоследок Рысу, погладив Ларана, я побрела обратно в гостиницу.
Я осторожно заглянула в комнату, где расположился Ладон. Он, похоже, готовился ко сну. Смотрел в окно, попутно снимая рубашку. Я позволила себе маленькую слабость и как следует рассмотрела мощную красивую спину будущего мужа. Что ни говори, несмотря на все отрицательные качества Ладона, внешне он хорош. Мне никогда не нравились такие, как Мик, больше похожие на сказочных прекрасных принцев. Для меня всегда образцом был отец, который был больше воином, нежели принцем. И его отношение к маме, и их чувства — вот чего я хотела и для себя. Получится ли построить это с Ладоном? Сейчас я думала, что стоит постараться.
— Привет! — Я вошла в комнату, осторожно закрыв за собой дверь, чтобы не разбудить Тхэша, который, свернув хвост кольцами, улегся в другой комнате.
— Элла? — Ладон нахмурился. — Ты что здесь делаешь? Я думал, вы ушли.
— Мы ушли. Мама ушла, — поправилась я. — Я решила остаться.
— Со мной? Или просто в гостинице?
— Что за глупые вопросы? Тхэш занял свободную комнату, так что тебе достанется только половина кровати.
— Две трети, — он улыбнулся, — ты маленькая.
— Я люблю пространство. А еще мне нравятся твои рубашки.
— Намекаешь, что не взяла из дома сорочку и хочешь, чтобы я отдал тебе рубашку? — хмыкнул Ладон. — А если я откажусь?
— Тогда буду спать голой. — Я пожала плечами. — Сам ведь до свадьбы ждать собрался.
Он, кажется, даже замер от неожиданности, а я хихикнула.
— Ты смелеешь, Эльчонок.
Он направился к шкафу, в котором висели свежие рубашки. Интересно, кто ему их гладит. Кажется, я начинаю ревновать…
Я протянула руку, чтобы взять рубашку, но Ладон покачал головой и подошел ближе.
— Дай, я сам.
— А Тхэш сказал, у тебя голова болит, — протянула я, позволяя снять с себя куртку и начать расстегивать пуговички блузы.
— Тхэшу хвост прижму завтра. Сплетник. Что сказала твоя мать на мое решение остаться здесь?
— Что, читая в моем детстве сказки о тебе, не могла и подумать, чем все кончится.
— В детстве ты была очаровательным ребенком, Эльчонок. Жаль, мне не удалось тебя похитить.
— Ты правда хотел воздействовать на отца, взяв меня в заложники? Сволочь ты, Ладон.
— Зато целеустремленная сволочь.
Рубашку на меня он надел довольно быстро. И я даже не успела начать смущаться. Стало прохладно, голые ноги чувствовали холод, идущий от пола, а потому я поспешила забраться на постель. С этой позиции наблюдать за Ладоном было очень удобно.
— Я смотрю, госпожа Златокрылая, вы наконец-то оценили то, что вам досталось?
— Какой самокритичный. Хватит там красоваться, иди спать. Если болит голова, надо лечь.
— А ты решила поиграть в добрую лекарку?
Вот никак не уймется-то. Мужчины иногда как дети, это я поняла и на примере отца, и теперь на примере Ладона.
— Может, и решила. Ты имеешь что-то против?
— Ну, лечи.
Он с весьма довольной физиономией улегся рядом, отдав свою многострадальную голову в мои руки.
— Тебе нравится все хватать ручками, — пробормотал он, когда я запустила пальцы в длинные жесткие волосы.
— Я всегда любила рисовать. И всегда придавала большое значение тактильным ощущениям. А ты весьма интересный экземпляр. Знаешь, я хотела нарисовать тебя. Но комната сгорела вместе с набросками.
— Нарисуешь еще раз. Я даже буду позировать.
— Как вы любезны. — Я улыбнулась и прикоснулась губами к виску Ладона. — Мне не нравится, что у тебя так часто болит голова. Ты был у лекаря?
— Был. Не волнуйся об этом, все хорошо.
— Почему-то я не могу не волноваться. Тебе будет лучше, если я уйду и оставлю тебя в покое?
Почему-то мне казалось, что ему стоит отдохнуть без разговоров. А у нас как-то само собой получалось разговаривать, несмотря на мои попытки просто посидеть рядом.
— Нет, мне будет лучше, если ты останешься, — пробормотал Ладон.
— Хорошо. — Я улеглась удобнее, обняв его одной рукой и положив ладонь на рельефный живот. — Спокойной ночи.
— Спокойной. Не убегай утром. Позавтракай со мной.
— У нас впереди столько завтраков…
Он открыл глаза, сонно на меня посмотрел и придвинулся, чтобы обогреть губы дыханием и поцеловать.
— Конечно, — тихо сказал он. — Много. Но я собираюсь запомнить каждый.
— Ты так говоришь, словно боишься, будто скоро все кончится.
— Элла, тебе всего семнадцать. Ну, почти восемнадцать. Ты всю жизнь жила под защитой родителей, ты и поцеловалась впервые со мной. Сейчас твой страх передо мной ушел, тебе кажется, что ты меня любишь, тебе хочется всего этого. Но знаешь, влюбленность проходит. Первая любовь редко бывает последней, и, возможно, настанет тот момент, когда лучше будет уйти. У меня же ситуация совершенно другая. Я точно знаю, чего хочу. И смотрю на вещи реально. Так что, Эльчонок, я буду запоминать каждый завтрак, каждую такую ночь, каждое совместное путешествие.
— Ты пессимист. — Я зевнула.
— Реалист.
— Не-а. Самый настоящий пессимист. И как только власти добился! Ты хочешь выбирать со мной подвенечное платье?
— Какое бы платье ты ни выбрала, я все равно его сниму.
— У тебя все мысли об одном! — Я закатила глаза, но улыбаться не перестала.
— Ты же лежишь тут в одной рубашке и прижимаешься.
— Ой, подумаешь! Могу и отодвинуться!
Я сделала попытку отползти на край кровати, благо места там было навалом, но меня сгребли в охапку и выпускать не собирались. Ладон сопел в ухо и, похоже, засыпал. В его объятиях было жарко, но спокойно и хорошо.
— Что это? — Ладон взъерошил мои волосы и принюхался.
— Сирень. Тебе не нравится?
— Не знаю, — чуть подумав, ответил он. — Приятно.
— Твоя дыня — полная ерунда. И ты это поймешь, я тебе докажу.
— Докажи, — он слегка улыбнулся, — я не возражаю. Ты вкусно пахнешь. Но много болтаешь.
— Прости.
Я снова запустила руки в его волосы, массируя голову, надеясь, что это хотя бы облегчит боль. Руки крепче сжались на моей талии, дыхание стало глубже. Уснул, похоже. Пожалуй, этим же стоило заняться и мне, ибо встать утром нужно рано, чтобы позавтракать и вернуться домой.
Неделя дома пролетела, словно дракон. Я не успела опомниться, как уже все мои вещи были перевезены на Плато, контракт подписан, окружение находилось в шоке, отец постоянно на всех кричал, мама не отходила ни на минуту, а Ладон был непривычно дружелюбным. Мы летали к Расщелине, хотя, пожалуй, для Ладона это было не очень приятно, учили Ларана там летать. Вечерами отец помогал мне с упражнениями для птенца. Близняшки не выходили из комнаты — клеили подарок мне на свадьбу. Они, пожалуй, были единственными, кто за меня искренне радовался. Дети, что с них взять.
Чем ближе был день переезда, тем больше я нервничала.
Лететь нам предстояло на Берр. Ладон должен был обеспечить беспрепятственное попадание в воздушное пространство Плато. Причем до границы он летел человеком, а дальше превращался и сопровождал нас к замку. По крайней мере, так объяснил отец. Он, к слову, похоже, смирился с моей свадьбой. И даже дал совет по выбору платья, звучавший как «ужасно».
Потом мне было предложено нечто, напоминавшее скорее чехол от платья, и мама выгнала его искать таверну, чтобы пообедать. Ладон платья не видел.
А я то и дело доставала наряд из шкафа, чтобы полюбоваться. Прекрасное, легкое, летящее белое платье в пол, расшитое едва заметными серебряными нитями и отделанное тончайшим кружевом. Но все же при взгляде на этот шедевр внутри шевелилось что-то неприятное, словно я о чем-то забыла.
Накануне, перед самым отъездом, платье было уложено в сумку, комната вымыта и приготовлена для Эда. Мама плакала — тихонько, чтобы не заметил отец, Рыс и Ларан дрыхли у камина, близняшки и Эд возились с хвостом Тхэша, которого искренне и навечно полюбили. Ладона не было, и я скучала в одиночестве, потому что все мои книги, этюдники, краски и другие развлечения уже были отправлены на Плато.
Страшно было уезжать из дома. Представить, что я вот-вот навсегда покину это место, было невыносимо. И слова Ладона, как раз перед самой покупкой платья, почему-то не утешали.
— Элла, я не собираюсь запирать тебя в замке. Ты будешь летать к семье, они будут навещать тебя. Почему ты так расстраиваешься? Это нормальное явление, когда дочь выходит замуж и уезжает в другой город. Тысячи девушек живут так, и никакой трагедии не происходит.
Он был прав, но все же уезжать из родного Лесного было тяжело. И еще тяжелее, что ни Мик, ни Эстер попрощаться не пришли. Мама пыталась соврать, сказав, будто они заняты на работе. Но и без ее жалких попыток было ясно: мое решение принимают в Лесном далеко не все.
Да уж, выйти замуж за Ладона — серьезное преступление в глазах общественности.
Дверь комнаты приоткрылась.
— Эльчонок, не спишь?
Мама села на непривычно пустой диван. Обычно он был завален мягкими игрушками. В комнате остался лишь шкаф с коллекцией книг, принадлежавших еще бабушке. Они достанутся близняшкам и Эду.
— Скоро буду. Завтра очень рано вставать, — вздохнула я.
— Грустная отчего такая?
— Не знаю. Просто не хочу уезжать. И Эстер не пришла.
— Эстер… Ох, милая! Эстер — глупенькая девочка, она еще не выросла. Забудь о ней. Значит, не такая крепкая была ваша дружба. Ладон стоит ее? Стоит того, чтобы лишиться этих отношений?
Я рассеянно кивнула.
— Да уж, ты нашла себе идеального мужа. — Мама вдруг рассмеялась. — Тебе постоянно нужно о ком-то заботиться. Когда твой отец узнал, что у Ладона есть человеческое воплощение, орал так, что стекла дрожали.
— И как ты убедила его, что трагедии не случилось?
Я заинтересованно взглянула на маму, представив, как возмущался папа.
— А толку? Это было уже после подписания, так что он ничего не мог сделать. Ты платье уложила?
— Уложила. Все равно помнется.
— Боишься свадьбы? — Она по-своему истолковала мое волнение.
— И свадьбы. И… того, что после свадьбы.
— Ну, — протянула мама, — в этом я тебе не помощник. Если тебя это тревожит, поговори с ним. По отношению к тебе Ладон ведет себя очень осторожно. Если ты будешь ему доверять, тебе нечего бояться. Без доверия семьи не построишь.
— Ты так быстро изменила свое мнение о нем. О чем вы говорили тогда, в гостинице?
— Ладон сам расскажет тебе позже. Я скажу так — ему необходимо было рассказать мне об этом, чтобы, в случае чего, уберечь тебя.
Мы замолчали, думая о своем. Я — о том, какой странной и в то же время замечательной была мама. И как я жалею, что родила меня не она. Мне хотелось бы быть на нее похожей.
— А потом у вас появятся детки, — улыбнулась она. — Интересно, они смогут превращаться? Тебе понравится быть мамой, это твое. Меня Кайл особенно не спрашивал, хочу ли я быть тебе мамой, пришлось приспосабливаться и привыкать самостоятельно. Ты была такая милая, такая ласковая. Твои детки будут шикарными. Тебе понравится о них заботиться. Особенно купать. Знаешь, это так здорово: держать малыша на руках, когда он еще помещается в двух ладонях, купать в теплой водичке и видеть, как он тебе улыбается.
— Ты так рассказываешь, что мне уже детей хочется.
— Не сомневаюсь, что Ладон тоже не против. Вот бы посмотреть на него с ребенком! Наверное, это забавно. Но вы вдвоем неплохо смотритесь, дети выйдут очень красивыми. А уж если мальчики… недостаток отцовского внимания им не грозит. Как и материнского. Ладно, хорошая моя, отдохни немного перед дорогой. Скоро придет Лирэль, к счастью, она согласилась пожить у нас, пока мы с отцом не вернемся. Я встречу ее, проверю все. Ложиться не буду. А ты поспи.
Она оставила меня наедине с собственными мыслями. Кровать разбирать не хотелось, как и спать, но все-таки сон победил. Я провалилась в дремоту, не засыпая слишком крепко, но и не соображая, что вокруг происходит.
— Эльчонок…
Резко вскочила, открыв глаза.
— Ладон! Ты опять! Мама убьет меня!
— А то она не знает, что я к тебе прихожу. Вообще я пришел попрощаться.
— То есть?..
— Мне придется уехать раньше, прямо сейчас. Вам обеспечат беспрепятственный проход на Плато и разместят там. Я прилечу к свадьбе. Не обижайся.
— Что-то случилось?
— Так, ерунда. Кое-кому не нравится мое решение прекратить борьбу за власть. Надо напомнить, кто на Плато хозяин. Не забивай себе голову.
— Будь осторожен, пожалуйста.
— Смотри, кого я тебе принес. Подобрал по дороге. Так мяукал, что даже меня проняло.
Ладон достал из внутреннего кармана куртки маленького черного котенка. Тот снова замяукал и сжался в комочек. На широкой ладони мужчины он помещался целиком.
— Ой, маленький! — Я осторожно осмотрела малыша. — Что с тобой, киска?
Он тщательно меня обнюхал и ткнулся мокрым носом в шею.
— Просто замерз, — сказал Ладон. — Кто-то выкинул, видать. Ты же у нас любишь живность. Все равно в скором времени у меня в замке будет бегать целый зверинец.
— Надо ему молочка налить!
Я подскочила, вспомнив, что в шкафу было одеяльце. В него мы кутали котика близняшек, когда тот был совсем маленьким. С собой я его решила не брать, а вот теперь пригодилось.
— Так, сейчас отогреемся.
Я завернула котенка так, что один нос торчал. Дверь приоткрылась, пропуская выспавшегося Рыса.
— О, хорошо, что ты пришел. Смотри, кого нам принесли. Иди сюда, погрей сородича.
Рыс сунул морду в одеяло, и котенок испуганно мявкнул. Но потом, поняв, что угрозы от кота не исходит, пригрелся и начал умываться.
— Я за молоком, — сообщила я Ладону.
Мама на кухне заваривала чай.
— Эльчонок, — она мельком глянула в мою сторону, — ты чего?
— Дай молочка теплого, — попросила я.
— Тебе плохо, что ли? Обычно ты молоко пьешь, только когда болеешь.
— Или когда нет выбора. — Я вспомнила, как пила молоко в замке. — Ладон притащил котенка, надо накормить.
— О, Элла! — Мама тихо рассмеялась и закатила глаза. — Рано мы тебя отдаем, рано. Он же сделал это только для того, чтобы ты на него влюбленными глазами смотрела.
— Но ведь сделал, — возразила я. — Мог и не делать, я так и так уеду с ним. Он может вообще ничего не делать, тем не менее старается меня радовать.
— Твоя правда.
Мама налила полную миску молока и подогрела его.
— Ладону твоему молочка налить? — хмыкнула она.
— Не думаю, что он оценит.
Котенок, когда я вернулась, сначала к молоку не приближался. Но все-таки голод пересилил, и он осторожно сунул мордочку к миске, попробовав лакомство сначала совсем чуть-чуть. А потом начал жадно лакать.
— Маленький, — я погладила его по спинке, хотя и знала, что коты не любят, когда им мешают во время еды, — не бойся.
Ладон меж тем, к моему удивлению, чесал Рыса. Котик довольно, но сдержанно мурчал. Потом подумал, да и перевернулся на спину, чтоб живот чесать удобнее было. Пока новый зверь кушал, я присоединилась к Ладону. И Рыс, которого чесали в две руки, оказался на вершине блаженства.
Ладонь мужчины накрыла мою, поглаживая пальцы, и Рыс возмущенно вскинул голову, мол, чешите меня, не отвлекайтесь. Я оглянулась на котенка, который объелся и заснул прямо рядом с миской.
— Интересно, если я начну мяукать, ты будешь так со мной возиться? — хмыкнул Ладон.
— Как будто с тобой не возятся! Мама говорит, что мое желание обо всех заботиться доведет меня до беды.
— Ну до свадьбы оно тебя уже довело.
— То есть ты решил жениться на мне, потому что я добрая?
— В том числе. Такие, как Морриган, Эльчонок, хороши только в одном месте. Думаю, сама поймешь в каком. Я хочу быть уверен, что о моих детях позаботятся.
— Ты так говоришь, будто сам о них заботиться не будешь, — пробормотала я.
Ладон лишь пожал плечами:
— Элла, в жизни всякое случается. А я не подмастерье в Лесном, чтобы быть уверенным в будущем. О тебе позаботятся твои родные, если со мной что-нибудь случится. А ты позаботишься о детях.
— Так вы с мамой говорили об этом?
— Я высказал эту мысль, — согласился Ладон. — Ну, мне пора. К рассвету нужно быть там. Постарайся, пожалуйста, не вляпаться в какую-нибудь историю. Будь хорошей девочкой.
— Я всегда хорошая девочка!
— А жаль, — ехидно протянул Ладон. — В некоторых случай плохие девочки интереснее… Ай! Ты чего дерешься?!
Это я легонько дала ему в лоб.
— Сам не вляпайся ни во что. Если на свадьбу мне вместо жениха притащат труп, я озверею.
— Некуда будет надеть новое платье?
Что-то он в этот вечер был удивительно веселым.
Меня поцеловали. Осторожно, почти по-братски. Я даже удивилась, обычно он не упускал возможности.
В первый раз я увидела, как он вылезает в окно. Хорошо, что живу я на первом этаже — можно лазить и прыгать. И хорошо, что под моим окном всего лишь мамина клумба. Интересно, она знает, из-за кого погибли ее цветы?
Спать я ложилась с тревожным и в то же время волнительным ощущением предстоящей свадьбы. Сопение Рыса и нового котенка, имя которому я пока не дала, в итоге убаюкали, и я крепко уснула.
Разбудил меня плач Эда. Он часто просыпался посреди ночи, и мама топала в детскую, укачивать и успокаивать. Иногда это делал папа, но у него получалось хуже, все-таки в нашей семье существовало разделение, видимое невооруженным глазом: я и близняшки тянулись больше к отцу, а Эд успокаивался только на руках у мамы. Когда Эмма и Эва были маленькими, папе достаточно было только взять их на руки, и девчонки замолкали. У мамы так не получалось. К счастью, это разделение никого особенно не волновало и мы все равно оставались большой семьей.
Папа обнаружился рядом. Буквально на соседнем месте. На его счастье, места на диване я занимала немного. Но как он умудрился лечь у стены и не разбудить меня?
— Пап, — я пихнула его в плечо. — Ты чего тут делаешь?
На этот раз он долго просыпался, соображая, что вообще происходит и где он.
— Элька… Я уснул, что ли?
— Ты вообще что тут делаешь?
— К тебе пришел. — Он вздохнул. — Видимо, случайно уснул.
В эту неделю я расстраивалась, помимо всего прочего, из-за холодности отца. Он, конечно, со мной разговаривал и помогал мне в любой момент, но, как раньше, не общался. А потому его присутствию я была несказанно рада.
— Я не хочу тебя ему отдавать, — вдруг сказал отец, наградив меня тяжелым взглядом.
— Надо, пап. Помимо того, что ввязываться в войну из-за одной меня неразумно, я еще и хочу попробовать. Понимаешь, это мой шанс! Помочь Лесному, помочь Ладону. У меня все будет хорошо.
— В детстве, когда у нас еще мамы не было, ты часто засыпала на моей кровати. Ты не любила няню, которая с тобой сидела, и пряталась от нее в моей комнате. Ей запрещено было туда заходить. Когда я приходил с работы, сил выгонять тебя уже не было. И мы спали поперек кровати.
— У нас будет шанс все повторить. Это не конец света, я все равно рано или поздно вышла бы замуж.
— Я надеялся, это будет достойный человек.
— Ты в любом случае его не одобрил бы. Ладон не такой, каким кажется. Смотри, кого он мне принес.
— О, шашлык, — хмыкнул папа, заметив котенка.
— Хватит называть моих зверей шашлыком! Котят не едят!
— Ну, не знаю, мясо в некоторых тавернах вызывает большие сомнения. Так, Элла. Запомни следующее: если он тебя обидит, ударит, оскорбит, будет на тебя кричать, ограничивать твою свободу, не разрешать тебе что-то важное для тебя, обижать твой зоопарк, ты должна сообщить мне. И плевать на все его угрозы, прилечу и голову откручу.
— А если мне захочется сделать татуировку, а Ладон не разрешит, тоже тебе сообщать? — Не то чтобы я собиралась делать татуировки, просто интересовалась.
— Конечно, — серьезно кивнул отец. — Приеду и откручу голову тебе.
От моего смеха котенок проснулся. И снова полез к миске с оставшимся молоком, словно боялся, что его отберут.
— Как назвала?
— Шашлыком и назову. — Котенок тут же поднял голову, и два зеленых глаза уставились на меня. — О, уже откликается!
— Главное, детей так не называй. Элька, может, не будешь торопиться с детьми? Я не хочу быть дедушкой, да и твоя мать, если я назову ее бабушкой, выгонит меня спать в другую комнату.
Словно услышав отца, из коридора раздался голос мамы:
— Эльчонок, просыпайся! Надо покушать и полетим.
— Уже? — Сердце быстро-быстро забилось. — Я думала, еще ночь…
— Пошли. — Отец встал и взял меня за руку. — Мы еще не расстаемся. Я проверю, где вы будете жить. И если мне что-то не понравится, заберу тебя домой. И без возражений!
Завтрак был лишним. По крайней мере, когда Берр — зеленая драконица, летавшая с отцом уже очень давно, поднималась в воздух, я думала, что меня стошнит.
Уж сколько я обнимала близняшек, тискала Эда, ревела, прощаясь с Лирэль и Лэрнстом, оценить было сложно. Мама насилу оттащила меня от калитки и затолкала в кабину. К слову, в пассажирской кабине ехать было непривычно, в последнее время я все чаще верхом на Ладоне передвигалась. Насколько мне было известно, драконы Плато, те, что в подчинении Ладона, считали прикрепление к себе различных кабин унижением. Они вообще не любили возить людей и лишь под давлением повелителя соглашались на это. А Берр… Дракона, любившего людей больше, я не знала.
Папа был наверху. Он считал, что с обязанностями Погонщика никто, кроме него, лучше не справится. Мама исполняла роль Зрячей. Они этому так искренне радовались — ведь уже очень давно им не удавалось летать вместе, что я невольно улыбалась, слушая их переговоры.
Рыс и Ларан, к полетам привычные, тихонько возились в углу, играя, а вот новенький котенок высоты еще боялся и жался ко мне с легкой дрожью.
— Кайл, ты можешь лететь ровнее? — раздался возмущенный голос мамы.
Я сама просила не закрывать дверь между кабиной Зрячей и пассажирской. Мне хотелось слышать родителей.
— Сладкая, я могу все, но ветер, зараза такая, меня не слушается. Если тебя тошнит, пора подумать о походе к лекарю. Пятого ребенка я не переживу.
Жаль, Тхэш улетел вместе с Ладоном и не слышит этого. Он не раз за эту неделю говорил мне, что ему жуть как нравятся мои родители.
— Сладкая, закрой окно, простынешь, — скомандовал отец. — Не хватало еще на свадьбе дочери сморкаться в ее подол. Элька, как ты там?
— Нормально. Мелкий волнуется. Скоро к границе подлетим?
— Скоро, — отозвался отец. — Детка, сделай кое-что, ладно? Закрой ставни на окнах. Для твоей же безопасности.
— Зачем это? — не поняла я. — Ладон сказал, нас пропустят.
— Милая, — ответила мне мама, — хорошо, что ты веришь ему. Но пространство над Плато давно закрыто. Если нас попытаются сбить, тобой мы рисковать не вправе.
Что на нас попытаются напасть, я не верила. Но послушно заперла все ставни, чтобы, не дай Высший, не попасть под раздачу. Хотя в Ладоне я не сомневалась, вряд ли он мог не учесть что-то, касавшееся моей безопасности.
«Ага, как же, — услужливо подсказал внутренний голос. — Инеевый волк, Морриган…»
Рыс, уловив мою тревогу, подошел и начал ласкаться, тереться мордой о мои ноги и мяукать. Мелкий, переняв опыт старшего товарища, занялся тем же, но только под курткой. Вскоре к ним присоединился Ларан. Он, правда, тереться не стал, но верещал знатно.
— Чего у тебя там за концерт? — усмехнулась мама.
— Звери волнуются.
— Мама, — вдруг донесся робкий дрожащий голос.
Я даже воздухом поперхнулась.
— Ларан! Заговорил! Мама, Ларан заговорил!
— Мама, — уже увереннее повторил малыш.
И запрыгнул ко мне на колени.
— Ох, хороший мой! — Ларан с удовольствием подставлял спинку и мурчал от удовольствия. — Только я не мама. Я — Элла. Элла, Ларан.
— Мама!
— Элла!
Так мы и переговаривались минуты три. Но все же он говорил! И теперь я была уверена: Ларан вырастет настоящим драконом. А слепота… со слепотой он жить научится. Чего бы это ни стоило, я уговорю Ладона помогать малышу. И вместе мы сделаем из него очень сильного дракона.
Ничего не происходило, и я задремала. Должно быть, окруженная живностью, я выглядела смешно. Но в обнимку с Рысом было так тепло и спокойно, что мне было плевать. Тревога, усиливающаяся при подлете к границе, и беспокойный сон ночью свое дело сделали. Я удобно устроилась на скамейке. Рыс и мелкий котенок расположились сверху, Ларан устроился в ногах.
И разбудил меня только смех отца.
— Вот точно так же она будет спать, облепившись детьми.
Я не сразу поняла, где мы и что произошло. Лишь спустя пару секунд до меня дошло, что Берр твердо стоит на земле.
— Мы прилетели?
Мама кивнула и сняла с меня котенка. Рыс спрыгнул сам, а Ларана взял отец, потому что тот никак не желал просыпаться.
— Выходим, родная, — скомандовала мама. — Тебя там Тхэш встречает. И кое-кто еще.
На Плато, как всегда, был мороз. Но в этот раз настоящий, уже зимний. С чистейшим снегом, огромными сугробами и прозрачными сосульками на козырьке входа и в арках. Нужно будет попросить Ладона их сбить, чтобы никто не покалечился.
— Элла! — Тхэш быстро подполз к нам. — Хорошо добрались?
— Вполне, — кивнул отец.
Наг улыбнулся маме, потрепал по загривку Рыса и повернулся ко мне.
— Элла, тут такое дело. Ладон…
Сердце рухнуло куда-то вниз.
— Что — Ладон?
— Нет-нет-нет! — Наг моментально все понял. — С ним все хорошо, даже более чем. Просто возникли кое-какие непредвиденные обстоятельства.
— Свадьбы не будет? Ладона на ней не будет? Она переносится на сотню лет вперед? Он снова уснул на триста лет? — Я, казалось, была готова ко всему, что сообщит Тхэш.
— Тихо, Эльчонок! — Наг едва не рассмеялся. — Все будет. Просто… раньше, чем собирались. Ему нужно будет улететь в Драконий город. И он хочет взять тебя с собой. А сделать это сможет, лишь если ты будешь его женой. Хочешь увидеть Драконий город?
Я даже рот открыла от удивления. Все мы стояли пораженные. Вот только родители, наверное, удивились тому, что сроки изменились. Одно дело, когда до свадьбы неделя, и она воспринимается как нечто далекое и нереальное. Другое — когда свадьба вечером, и на следующий же день дочь улетит невесть куда. Но разве могла я отказаться от такого шанса?
— Я так и думал. — Наг повел нас в замок. — Отдохнешь до вечера, выспишься, а там придет маг из деревни и обвенчает вас. После обеда завтра полетите. Ладон сейчас кое-что утрясет и зайдет к тебе. Твою старую комнату восстановили. Но если хочешь, я выделю тебе другую.
Старый добрый Тхэш находился на своей территории. И это ему явно нравилось, — в моей комнате, полностью обновленной после пожара, уже стоял поднос с завтраком. На четверых, кстати. Видать, Ладон сообщил о прибавлении в зоопарке, потому что мелкому поставили миску с молоком.
— Господин Златокрылый, госпожа Златокрылая, я приготовил вам покои рядом.
Значит, как можно дальше от покоев Ладона. Разумно.
— Где мои вещи? — не поняла я.
— У Ладона в комнате. Я решил десять раз с чемоданом не бегать.
Мне всегда хотелось задать Тхэшу один вопрос, мучавший меня едва ли не с первого дня пребывания в замке.
— Тебе действительно это нравится? Управлять замком, размещать гостей, готовить?
— Почему нет? — Он тепло улыбнулся. — У меня никогда не было дома, а сейчас он появился. Я хочу сделать так, чтобы этот замок стал домом и для тебя. Да и, говорят, девушки любят хозяйственных мужчин. Может, мне повезет, и я встречу своего Эльчонка?
— В замке посреди леса? — хмыкнула я. — Маловероятно. Раз уж ты столь любезен, принесешь мое платье? Без него я точно замуж не выйду.
— Не волнуйся, пожалуйста, Элла. Завтракай, прими ванну, спокойно подготовься. Даже если ты выйдешь нечесаной и в драной рубашке, Ладон все равно на тебе женится.
— Ну, спасибо, — буркнула я. — Утешил.
— Я не в том смысле, Элла, ты все прекрасно поняла. Ешь. И так тощая.
И голодная. Утром, по понятным причинам, я ела мало, а вот сейчас с удовольствием бы подкрепилась, благо Тхэш приготовил все мое самое любимое. Поразительно, как наг успел меня изучить за несколько месяцев.
Но не успела я покончить с творогом, как дверь приоткрылась.
— Спишь? — Ладон подозрительно прищурился и заключил, увидев меня: — Ешь… Это хорошо. Как долетела?
— Нормально. Спала по большей части. Ладон, почему такая спешка? Что случилось?
Он поморщился и лег поперек моей кровати.
— Может, завтра, а? В двух словах не объяснить, а я только что все рассказал Тхэшу. Язык отсох. Лучше скажи, когда ты ко мне переедешь.
Я замялась.
— Э-э-э, а вот не знаю. После свадьбы? В смысле… сразу или потом…
— После свадьбы ты в любом случае остаешься у меня, — довольно протянул Ладон, и я залилась краской. — Просто твоему зоопарку нужно место. Они что, будут жить с нами?
Я вдруг вспомнила, о чем страстно хотела рассказать Ладону по дороге в замок.
— Ларан заговорил!
Птенец, услышав свое имя, вскинул головку, перестал жевать. И изрек:
— Папа!
— Вот это поворот, — протянул Ладон. — Элла, объясни ему, что я не папа. И что ты не мама. Очень прошу. Подземные драконы… как бы тебе помягче сказать… их мораль отличается от нашей.
— В каком смысле? — не поняла я.
— Просто объясни, кем мы ему являемся, и все. Элла, не спорь.
От холода в голосе Ладона малыш испугался и заплакал.
— Ладон! — Я укоризненно хмыкнула и взяла малыша на руки. — Ты напугал его. Он не понимает, он еще маленький! Я научу его, но нужно время. Не ругай моих зверей. Да, они будут жить с нами. Особенно Шашлык, он еще маленький.
— Ты что, назвала котенка Шашлыком? — Ладон даже голову поднял.
— Ну, не совсем я. А папа. Но ему подходит.
— Я даже боюсь спрашивать, с чего это. — Мужчина хохотнул. — Иди сюда, время есть, поспим.
— После свадьбы поспишь. Я в ванную.
Мужчины… моются раз в неделю и считают, будто этого достаточно. Ну как не принять ванну перед свадьбой? Тем более что я взяла из дома любимое молочко с экстрактом сирени. Обещала же доказать, что сирень пахнет намного приятнее дыни.
— Спинку потереть? — крикнул Ладон из спальни.
— Пока не объяснишь, почему ты так взъелся на обращение Ларана, никакой спинки. И спать ночью уйду к маме, попробуй забери!
Из комнаты раздался тяжелый вздох.
— Элла, у подземных драконов считается нормальным убивать родителей. Это их способ преемственности власти. Если его не отучить сейчас, инстинкты, выработанные поколениями, проявятся, и мы получим большого злобного дракона, преисполненного чувства благодарности к нам и потому желающего отправить родителей на тот свет. Я, конечно, справлюсь с ним без труда, но ты ведь сырость разведешь.
— И почему нельзя было сразу все это рассказать?
Горячая вода приятно пахла. Соль для ванн придавала ей красивый насыщенный голубой цвет, а пена таяла с тихим шорохом, успокаивая. Я позволила себе несколько минут просто полежать, а потом занялась мытьем.
— Я не привык отчитываться, — уже когда я почти забыла о перепалке, сказал Ладон. — И вряд ли привыкну.
— Привыкнешь, куда денешься.
— Так что там со спинкой?
— Размечтался, — фыркнула я. — Иди. Я выйду из ванны и засну, а потом мама будет меня причесывать и одевать. А потом будет свадьба, если ты еще не забыл.
Ладон что-то ответил, но что именно, слышно не было. Я поменяла воду и еще немного повалялась, наслаждаясь ощущением расслабленного тела, полным отсутствием мыслей. Нашла в сумке масла и минут тридцать потратила на чрезвычайно приятное натирание тела маслами без запаха, делающими кожу очень нежной. Единственный подарок папиной подруги Риты, который мне пригодился.
Слышала, как принесли обед, как Рыс играл с котенком, как Ларан летал по комнате, уже уверенно и быстро. Пока расчесывала длинные волосы, они уже успели там что-то расколотить. Потом, когда делать уже было нечего и надо было выходить, я долго смотрела на кольцо, подаренное Ладоном. И никак не могла решить: хочу ли я по-настоящему за него замуж?
— Точно не хочешь косу? — Мама задумчиво оглядела кучу шпилек, заколок, цветов и других украшений, которую вывалила на кровать.
— Точно. — Я подтвердила решение кивком. — Хочу распущенные волосы.
— Но цветы я тебе вплету. — Мама сдаваться не желала. — Вот так, кругом. Ничего, расплетет. К такому платью нужно какое-то украшение на голове.
Я с ужасом смотрела на туфли, дожидавшиеся возле камина. Каблуки были такой высоты, что, похоже, со свадьбы меня унесут. Да и на саму церемонию не факт, что дойду. Но хороши, что и говорить. Красивые изящные туфельки, благодаря которым я делалась ростом с Ладона.
И платье, которое мне почему-то надевать не хотелось. Я никак не могла понять, что такого в этом красивом в общем-то и легком наряде. Но будь моя воля, надела бы скорее один из тех балахонов, что выдал мне Ладон по прибытии в замок. Сказать это, значит обидеть маму, и я молчала, послушно позволяя себя причесывать.
— Красавица, — улыбнулась мама. — Жалко отдавать. Эльчонок, ты так быстро выросла, я и не заметила. Совсем недавно ветрянкой болела и с драконом игралась, а теперь замуж идешь. Встань, туфли надень и повернись, покажись мне.
— Крутиться не буду, а то сломаю ногу. Ладон нас не похвалит. Нам еще не пора?
Сам обряд, о котором я имела смутное представление, должен был состояться в одной из парадных гостиных.
— Пора, пожалуй. — Мама бросила быстрый взгляд на часы и поднялась.
По такому случаю она даже надела любимое черное платье. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам и спине, придавая ей сказочный вид. Возраст не оставил никаких следов на ее лице, да и возраст был смешным — всего тридцать три года против отцовских пятидесяти. Да уж, они были, несомненно, странной, но безумно красивой парой.
Гостиная была оформлена в темных тонах, но почему-то это не угнетало. Скорее, делало ее уютной. Пылающие дрова в камине наполняли комнату красивыми отблесками. На столе стояла бутылка с вином и пять бокалов. Тхэш уселся на пол у камина и играл с Рысом, Ларан и котенок возились в глубоком кресле. Их тоже притащили на праздник.
Хмурый отец рассматривал что-то в окне и совсем не выглядел счастливым. Колдуна, или кто там должен был скреплять союз, не было, зато был Ладон, при взгляде на которого сердце забилось сильнее.
Он чуть усмехался в свойственной ему манере и не отрывал от меня взгляда. Рассматривал с ног до головы, вгоняя в краску. Похоже, ему нравилось, что он видит.
— Элла, Блейк… — Он кивнул нам.
— Где маг? — сдержанно улыбнулась мама. — Все в порядке?
— Вполне. Вы пришли немного рано. Элла, как ты держишься на этих каблуках? Может, сядешь?
Он легким движением пододвинул массивное кресло, и я с благодарностью в него опустилась.
— О, спасибо!
— Ладон, — голос у отца был такой, будто кто-то умер, — отойдем, поговорим.
Я едва не свернула шею, пытаясь увидеть, как они там будут разговаривать. Ни слова, естественно, не поняла, ибо читать по губам не умела.
— Все будет нормально. — Мама слегка улыбнулась. — Не волнуйся так, Эльчонок.
Легко ей было говорить. Их с папой свадьба, хоть и прошла в подобных условиях, была много лет назад. А моя стояла на пороге, готовая втолкнуть меня в новую жизнь, которая неизвестно как пойдет еще.
Когда вошел маг, я подскочила так резко, что тут же упала обратно в кресло, не удержавшись на ногах.
— Осторожно, — пробурчал подошедший отец. — Не сломай себе ничего.
Рука Ладона оказалась протянутой вовремя. И в качестве моральной, и в качестве физической поддержки. С ним было как-то спокойнее.
Маг — сухонький старичок, готовый вот-вот рассыпаться, заставил нас встать у камина. Родителей и Тхэша оставил позади себя, а нам с Ладоном велел взяться за руки.
— Не бойся, — сказал мой жених, которому таковым быть оставалось недолго. — Ритуал пройдет по обычаям Плато, здесь они немного другие. Но смысл не меняется, заклятие одно и то же, контракт такой же.
Я краем глаза видела, как отец проверял контракт, желая, вероятно, убедиться, что его никто не подменил. Почему-то это было приятно.
Наши руки связали темно-синей лентой и облили каким-то отваром с запахом корицы. Капельки, оставшиеся на коже, странно светились в полумраке. В них отражался огонь. Ладон крепко сжимал мои руки, которые слегка дрожали.
Маг нараспев, медленно начал читать заклятие, и мне показалось, будто вокруг поднялся небольшой вихрь. Я ничего не чувствовала, кроме волнения, тепла рук Ладона и небольшого ветерка, вызванного заклятием. Но все же что-то в этом ритуале было неуловимое… Магическое.
Маг замолк. Капельки замерцали и начали подниматься вверх, к потолку. Кожа оставалась совершенно сухой, а над нашими головами кружились сотни маленьких, сверкающих, почти хрустальных капель. Скорость нарастала, они сливались воедино, принимая форму не то диадемы, не то венца. Когда движение замедлилось, красивый хрустальный обруч опустился на меня поверх маминой прически. Замерцала лента, связывающая руки, и вскоре растворилась в воздухе. Померк свет.
Я не успела испугаться, как оказалась в крепких объятиях Ладона. Губы прикоснулись к моим, закрепляя обряд, а когда он отстранился, я поняла — все. Ритуал закончился.
От внезапно вспыхнувшего света я зажмурилась, но привыкла быстро. Ладон уже подписал контракт и протягивал мне ручку с листами. Подпись вышла корявой, но все же моей. Она вспыхнула на секунду и навеки осталась впечатанной в пергамент, скрепляя союз. Вот теперь точно все. Жена.
— Я не поняла! — Мамин звонкий голос был словно из другого мира. — А почему у меня такой свадьбы не было? Кайл!
Папа, открывавший вино, замер. Кажется, он соображал, то ли сбежать быстренько, то ли попробовать отвлечь маму.
— Ну-у-у… сначала я собирался с тобой разводиться, помнишь? А разбивать магический брак это такой геморрой. Потом этот, — он кивнул в сторону Ладона, — вылез из какой-то задницы и разнес половину Лесного. Потом ты была беременна, а во время беременности магический брак заключать не рекомендуется. Потом близняшки были мелкими, потом ты опять была беременна, а потом я забыл.
Он помолчал, а потом признался:
— Хотя, по правде, я забыл на следующий день после подписания контракта. Не злись, сладкая, хочешь, поженимся и так. Я повод напиться и приставать к тебе не упущу.
Он протянул мне бокал, но я отставила его в сторону. Помня, как на меня действует алкоголь, лучше не рисковать, ибо свадьба — это полдела.
— Элла, все хорошо? — тихо спросил Ладон. — Как ты?
— Нормально. Хотя нет…
Оперлась на его плечо и сняла туфли. И хотя стала значительно ниже ростом, ощутила невероятное облегчение.
— Вот теперь отлично.
— Выпей немного вина. — Ладон протянул свой бокал. — Давай, пару глотков.
— Я усну тогда сразу! — попробовала было отказаться я.
— Уснешь, ничего страшного. Пей давай, пока я не разозлился.
Впрочем, раздраженным Ладон не выглядел. А выглядел крайне довольным то ли собой, то ли в целом жизнью. Постепенно его уверенность передалась и мне. Хотя, возможно, это просто вино действовало.
— Поздравляю, — мягко улыбнулась мама. — Постарайтесь построить настоящую семью.
— Постараемся, — кивнула я. — Ну… я точно постараюсь.
Ладон не ответил. Его руки сомкнулись у меня на талии.
— Может, пойдем? — Губы прижались к виску. — Поужинаем. Тхэш приготовил что-то вкусное, ходил, хвастался.
— Пойдем, — неуверенно улыбнулась я.
Ужин — это хорошо. Но вот что последует за ужином… В общем, я не была уверена, что сумею правильно себя вести.
Тхэш превзошел сам себя по части приготовления ужина. И наготовил, как мне показалось, на целый отряд. Два подноса были заставлены салатницами, блюдцами и тарелками. Я углядела маленькие бутерброды с чем-то явно мясным, фруктовые корзинки из нежного вафельного теста, парочку легких салатов и холодное мясо в сладком соусе, мое любимое — явно мама разболтала об этом.
— Ух ты, — хмыкнул Ладон. — Похоже, пировать нам придется до утра.
— Не возражаю. — Я действительно чувствовала голод.
Мы расположились за столом. Вина Ладон наливать не стал, что изрядно порадовало. Наличествовал сок, и я с удовольствием выпила стакан, а затем отправила в рот бутерброд с паштетом.
— Вкусно! Так зачем нам надо лететь в Драконий город?
Ладон помолчал, прежде чем ответить:
— Знаешь историю? Ну как все начиналось?
Знала я не очень хорошо. В общих чертах, скорее, и вряд ли эти знания могли помочь в понимании того, что собирался рассказать муж.
— В общем, моя позиция нравилась далеко не всем. Тогда, еще когда Высшей была Меридия. И группа драконов отделилась, уйдя из Драконьего города. Сейчас, после моего возвращения, Асбьерн — это их предводитель, ты с ним знакома — со мной. Но… не все его драконы с ним согласны. И для решения некоторых вопросов требуется мое присутствие. Они, видите ли, нашим договоренностям не доверяют. Ничего серьезного, но… демоны, политика мне никогда не нравилась! В любом случае, это интересная поездка для тебя. Посмотришь город, пройдемся, кое с кем познакомишься.
— А когда мы вылетаем?
— Завтра после обеда. Может, ближе к вечеру. Как выспимся. Не переживай, твой зоопарк поедет с тобой.
— А родители?
— Родители дождутся нашего возвращения. Если захотят, конечно. Мы вернемся через неделю.
— Хорошо.
Больше вопросов не осталось. И голод прошел. И… и вообще как-то все незаметно подошло к тому, что мы остались наедине после свадьбы.
— Эльчонок, ты наелась? — как-то странно спросил Ладон.
— Вполне, — неожиданно сипло пробормотала я.
— Иди тогда сюда. Помнишь, что я тебе сказал о платье?
Это он о том, что все равно его снимет… Что ж, я не возражала. Оно все равно отчего-то не нравилось мне.
— Буду премного благодарна, — хмыкнула, улыбаясь, и подошла к кровати, на которой сидел Ладон, чтобы ему было удобнее расстегнуть платье.
Медленно, нарочито медленно, он расстегивал пуговки, проводя пальцем вдоль позвоночника.
— Ты права. Без платья намного лучше. Замерзла?
Совершенно неожиданно платье упало на пол, и я вздрогнула, но не столько от холода, сколько от смущения и какого-то совершенно лишнего волнения.
— Элла, ты зачем смущаешься? — Несмотря на серьезное выражение лица, Ладон был доволен. — Я уже видел тебя во всей красе.
— Это когда в мою комнату залез? — хмыкнула я.
— Ага.
Он лег, увлекая меня за собой.
— И еще раньше. Когда ты мне понравилась настолько, что я решил попробовать провернуть это дело со свадьбой.
— И когда же это было?
— Раньше я думал, когда ты спала после того, как отец Морриган умер. Ну кто еще способен едва не уморить себя, чтобы, находясь в плену, попытаться спасти незнакомого человека? Потом стали закрадываться сомнения. Возможно, я задумал это после твоего оригинального способа решить проблему с моим наблюдением.
— Это когда я под ширму заползла? Ты сам виноват! Нечего было подглядывать!
— Удержаться было сложно. Мне всегда было интересно, какой ты стала, когда выросла. При нашей первой встрече ты была пятилетним ребенком, пролепетала «дракон!» и с интересом на меня уставилась. Правда, я оказался не готов к тому, что ты на деле не ребенок. Эльчонок, я не умею быть романтичным.
— Тебе и не надо. Я знаю, что ты меня не обидишь, просто…
— Тихо.
Он осторожно поцеловал меня.
— Не оправдывайся.
Его руки вели мои, расстегивая рубашку. Мышцы мужчины под моими пальцами напрягались, дыхание учащалось. Я медленно расстегивала рубашку, проделывая то же, что буквально минуту назад Ладон проделывал с моим платьем. И знала, что он внимательно наблюдает. Эмоции, запахи, звуки слились в коктейль ощущений, выразить который словами я вряд ли смогла бы.
Мне нравилось его тело, нравилось проводить всей ладонью по груди и видеть, как глаза темнеют. И вина не нужно было. Ничего не нужно, кроме человека, лежащего на кровати.
— Ты уверена, моя радость? — хмыкнул Ладон. — У тебя еще есть шанс сбежать через вон ту дверь.
— И отдать тебя какой-нибудь Морриган? Не дождешься.
Я наклонилась, чтобы его поцеловать. Стеснение уходило, оставляя только какое-то доселе неведомое светлое чувство. Разгоряченная кожа остро ощущала каждое касание.
— Я не знаю, — прошептала я, — люблю ли тебя. Но, по-моему, влюбляюсь.
— Вижу. — Он снова заставил наклониться для поцелуя. — По-моему, я давно в тебя влюбился.
Он не давал мне отвлечься и возникнуть страхам и сомнениям. Как и всегда, поцелуй Ладона сметал все барьеры и практически лишал воли. Я впервые в жизни чувствовала себя настолько свободной, настолько мне было хорошо. Волны удовольствия распространялись по телу с каждым движением. Ни мимолетная боль, ни воспоминания о страхе перед этим мужчиной, ничто не казалось существенным. Эта ночь запомнится мне лишь отрывками, крошечными клочками воспоминаний: сплетенные пальцы, его грудь под моими ладонями, сладкая, ноющая боль.
И вспышка такой силы, что я вскрикнула.
Объятия, успокаивающий шепот. Его руки в копне моих волос, поцелуй в плечо.
Потом пришел сон.
Утро…
Оно было самым чудесным за последние годы. Наполненным приятной усталостью, ощущением нужности, влюбленности и, пожалуй, оттенками гордости. Я несколько минут лежала с закрытыми глазами, проматывая в памяти моменты прошедшего вечера и ночи.
Первичный осмотр собственного состояния показал, что прическа, из которой мы так и не вытащили цветы, находится в полнейшем беспорядке, а на макушке даже зреет колтун. Подушки в ближайшем окружении не нашлось. Я спала, свернувшись, под одеялом, отодвинувшись от Ладона.
— Привет! — Мне безумно хотелось его разбудить.
Отчасти оттого, что меня переполняла энергия. Отчасти оттого, что хотелось снова увидеть этот взгляд, каким смотрят уже не на пленницу и не на невесту, а на любимую женщину.
— Эй, соня, проснись!
Когда ответа не последовало, я подняла голову и открыла глаза. Вторая половина кровати была пустой.
— Ладон? — Я осмотрелась.
В комнате муж тоже не обнаружился. Куда он мог уйти так рано? Может, Тхэш зачем-то позвал…
Я потянулась за рубашкой, валявшейся на полу. В платье не залезла бы при всем желании, да и оно сковывало движения. Я надеялась, что никто меня в таком виде не заметит. А я только сбегаю в кабинет Ладона и поищу его в гостиной. А потом, убедившись, что все хорошо, вернусь в постель и досплю положенное до отъезда время.
Коридоры были пустые. Замок спал вместе с его обитателями. Ногами я чувствовала сквозняк, но обуви не нашла. Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, старалась ступать бесшумно. Приближалась к кабинету Ладона и с каждым шагом чувствовала, как усиливается мое неясное беспокойство.
Дверь была открытой, и из проема в полутемный коридор лился мягкий свет. Мое сердце снова забилось в нормальном ритме. Ладон просто работал. Проснулся рано, не стал меня будить и ушел в кабинет. Всего лишь работа, а я испугалась непонятно чего.
Я уже представляла себе, как Ладон поднимет голову от книги и улыбнется мне. Потом предложит позавтракать, обязательно чем-нибудь смутит и напомнит о поездке. А потом выставит из кабинета, заявив, что ему надо работать. Наверное, именно из-за этих мыслей увиденное на миг меня парализовало. Сначала мне показалось, что кабинет пуст, и только потом я перевела взгляд на Ладона.
Он был без сознания.
— Ладон! — Я подскочила к нему, чувствуя, как нарастает паника. — Ладон!
Бесполезно. Слезы выступили на глазах, потому что все это напоминало какой-то страшный сон.
— Ладон! — снова крикнула я.
Он никак не реагировал на крики, а паника овладела мной настолько, что проверить пульс или дыхание я не могла.
— Элла! — Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. — У тебя все хорошо? Что ты кричишь?
В голосе Тхэша звучало беспокойство.
— Не в порядке, — пробормотала я. — Тхэш!
Наверное, наг почувствовал что-то, потому что мгновенно оказался рядом.
— Эльчонок, что случилось, он тебя обидел?
Его взгляд замер на Ладоне. И, в отличие от меня, Тхэш сразу понял, что что-то не так.
— Элла, выйди. — Побледневший наг сочувственно на меня посмотрел.
— Тхэш, что…
— Выйди, детка, пожалуйста. Иди к маме, я скоро приду. Все будет в порядке.
Обычно эти слова действовали на меня. Обычно я верила, что да, все будет хорошо. Но не сейчас. Я не могла оторвать взгляд от спокойного лица Ладона, а в голове крутилась страшная мысль. Что произошло ночью, пока я спала?
— Элла… демоны, Блейк! — заорал Тхэш. — Блейк!
Но даже торопливые шаги мамы не заставили меня обернуться.
— Что происходит? — Сонная и недовольная мама вошла в комнату. — Тхэш, что… Элла?!
— Не понимаю, — пробормотал наг. — Я виделся с ним пару часов назад, все было в порядке. Блейк, уведите Эллу. Пусть умоется, там на кухне есть успокаивающий чай.
— Детка, пойдем!
Несмотря на шок, я все же удивилась, как спокойно все восприняла мама. Она быстро ухватила меня за руку и практически силой вывела из кабинета.
Буквально спустя полчаса я была умыта, причесана и пила мятный чай. Ну, делала вид, что пила, потому что в горле будто образовался ком, ни говорить, ни глотать из-за которого я не могла. Мама гладила меня по волосам. Раньше этот жест приносил успокоение. Сейчас он пугал.
— Он жив?
— Жив, дорогая, конечно. Не волнуйся так. Возможно, это переутомление, подумаешь, небольшой обморок. Он столько в последнее время работал. Не переживай так, хорошая моя.
Когда вернулись Тхэш и отец, я готова была выслушать их, но не давала гарантий, что хочу знать то, что они скажут. Потому что Тхэш выглядел мрачным.
— Эльчонок, ты как? — Он крепко меня обнял. — Испугалась?
— Скажи, что с ним! — потребовала я и поразилась, как дрожал голос.
Мама подлила мне чая.
— Видишь ли, Элла, — осторожно начал Тхэш, — все не так просто. Ох, как бы тебе рассказать это… Хорошо. Ты ведь знаешь, что Ладон изначально не был оборотнем, так?
Я кивнула, не понимая, к чему он клонит.
— Он был влюблен в Меридию, богиню. И она сделала его драконом. Помнишь, я рассказывал?
Я снова кивнула. Ощущение чего-то нехорошего усиливалось.
— Она сделала его оборотнем не просто так. Ладон стал драконом, потому что это был единственный способ спасти его от болезни. Он был болен, и сильно. Он умирал. И Меридия посчитала, что сделать его драконом — наилучший выход. Она хотела, чтобы он жил. Дальнейшее ты знаешь. Ладон улетел, основал Драконий город. Потом научился превращаться в человека. Когда ты становишься драконом, твой организм обновляется. Но в итоге болезнь все равно возвращается, и чем чаще ты бываешь человеком, тем быстрее умрешь. В последнее время Ладон очень часто превращался…
— Из-за меня, — заканчивать не требовалось.
— Не из-за тебя, хорошая наша. Из-за того, что он сам хотел быть человеком, ему это нравилось. Нравилось проводить с тобой время, нравилось разговаривать со мной, нравилось часами бродить по лесу. Он хотел этой жизни, он ненавидел быть драконом. Я говорил, я пытался предостеречь Ладона, но, сама знаешь, он делал то, что считал нужным. Я вызову лекарей. Возможно, мы сумеем найти лекарство. Возможно, он выкарабкается. Но пока что он без сознания, и сколько это продлится, я не знаю. Мне жаль, Эльчонок, жаль, что ваша свадьба закончилась вот так. Он был счастлив. Я видел его всего пару часов назад, мы готовились к вашему отъезду.
— Поэтому у него болела голова?
Я откашлялась.
— Часто. Очень.
Тхэш кивнул.
— Элла, мы придумаем что-нибудь, найдем способ ему помочь, — сказала мама.
— Думаешь, он не нашел бы его? Если действительно меня любил, думаешь, не искал?
Молчание было красноречивым ответом.
— Об этом вы говорили?
Слезы вроде бежали по щекам, но мне было плевать.
— Он рассказал о том, что болен, без подробностей, — тихо ответила мама. — Сказал, что есть вероятность смерти. Но заверил меня, что она мала, что если это и случится, то через много лет. Он просто просил позаботиться о тебе, если вдруг что-то случится.
Я встала, не желая слушать больше.
— Элла…
— Все нормально. Я в порядке. Найдите лекарей, сделайте что-нибудь.
Медленно я побрела в спальню. Она должна была стать нашей комнатой, должна была стать моей комнатой. А вместо этого один лишь ее вид внушал мне отчаянный панический страх. Я избегала смотреть на постель. Просто помнила, куда упало платье.
Вся боль, вся ненависть сосредоточилась на этом куске шелка и кружева. Как мне хотелось сжечь все, что заставляло сердце сжиматься, так я сожгла это чертово платье! Оно горело, наполняя комнату едким дымом, горело, оставляя меня наедине со сказкой, превратившейся в реальность. Дракон и принцесса не бывают счастливы. В этой сказке дракон умирает, а принцесса ничем не может ему помочь и жалеет лишь о том, что не сказала о любви.
Я вспомнила это платье. То самое, из моих снов о Расщелине.