Глава 16

По Белому Городу, самому престижному району города, раскинувшегося вокруг средоточия власти — замка, шли бои. Наемников было много, гораздо больше, чем городских стражников, и доблестные блюстители закона после первых же потерь забаррикадировались в казармах и сели в осаду. Впрочем, их только блокировали. Ведь не они были основной целью мятежников. После чего замыслившие измену дворяне и наемники хлынули в замок герцога, а поддельные офицеры Тайной стражи сразу же захватили ворота и перебили стражу.

В замке, в связи с отбытием лучших столичных полков в Карим, сил было относительно немного. Неполная охранная рота «Гранит», полсотни гвардейцев герцога, с десяток дворян, слуги, чиновники и верховный жрец Хайнтли Дортрас. А против них тысяча мятежников, которые понимали, что если они не прибьют герцога до вечера, максимум, до полуночи, именно к этому времени при самом неблагоприятном раскладе подоспеют два полка латников расквартированных за городом, то завтра они будут болтаться на виселицах. Поэтому все решалось здесь и сейчас.

Сборный отряд капитана Штенгеля, то есть они с Корном, пять городских стражников, присоединившихся по дороге, и жрецы, прорвался в замок вовремя. Поскольку на тот момент единственным местом, которое еще удерживали сторонники Конрада Четвертого, был тронный зал и подступы к нему. Мятежникам оставалось дожать обороняющихся и победа была бы за ними. Но не сложилось, ибо судьба проявила к герцогу Конраду благосклонность и дала Штангорду очередную поблажку.

Жрецы Белгора из отряда Штенгеля, которых было два десятка, почувствовали что–то неладное еще на подходе к воротам замка, и кто–то громко выкрикнул:

— Рядом жрецы иного бога!

— Братья, вперед! С нами Белгор! — закричал бравый жрец–охранник из храма. И надо было видеть его счастливое и одухотворенное лицо. Человек шел на подвиг, во имя своего бога, и сбылась его мечта, к которой он шел всю жизнь.

Жрецы дружно запели гимн в честь Белгора–прародителя. Высшая сила поделилась с ними своей энергетикой, и они моментально создали перед собой огненную пелену, которую направили вперед. А затем, дружно печатая шаг, словно настоящие гвардейцы на параде, они двинулись к замку. А Штенгелю, Корну и стражникам оставалось идти позади и наблюдать.

Огненная волна гнала мятежников, скопившихся подле стен, в замок. Они толпились, отпихивали друг друга в сторону и торопились. Но проскочить в ворота успели не все и полсотни обугленных обрубков остались лежать на обгоревшей земле. А далее, уже в воротах, огненная стена резко сжалась, на миг уплотнилась и смерчем пронеслась по огромному замковому двору. Беспощадное пламя не щадило никого и появилась еще сотня трупов. После чего жрецы, как будто не видя этого, все так же размеренно шагая под монотонный гимн, вступили в замок.

Опаленные трупы мятежников отвратительно пованивали. Однако вызванный жрецами Белгора огненный смерч уничтожил не всех. Поскольку в центре двора, держась за руки, стояли пять мужчин в черных просторных хламидах.

Штангордские жрецы не только почуяли, но и увидели воочию врагов, посмевших появиться на их территории. И по команде жреца–хранителя они рассредоточились по пятеркам и окружили сторонников чужого бога широким полукольцом.

— Как думаешь, кто победит? — спросил Штенгель филера.

— Наши, конечно, — уверенно ответил Корн.

— А почему?

— Жрецов Белгора больше, и они у себя дома.

— Логично, — заметил капитан, который не торопился подходить к жрецам, которые вели свою битву, и огляделся.

На территории замка бой прекратился, и когда Штенгель, поднял взгляд, то увидел, как в одном окне торчали сразу две головы, гвардейца и наемника. Не мечи, стрелы и копья, с момента прибытия на поле битвы жрецов, решали, сидеть ли молодому герцогу Конраду Четвертому на троне, а магия. Рядовые бойцы это понимали, и наступило временное перемирие.

Тем временем обе стороны, жрецы Белгора и чужеземцы, замерли без движения. Никто из них не шевелился. Только выставленные перед собой ладони и сверлящие противника ненавидящие взгляды. И люди без магических способностей не могли в полной мере оценить то, что происходило, ибо противостояние велось невидимо для них. По крайней мере, Штенгель и Корн ничего не видели. Но концовку столкновения жрецов наблюдать смогли. Несколько минут ничего не происходило, и неожиданно воздух как будто задрожал, потяжелел, а затем громко схлопнулся в направлении незваных гостей. После чего огромный воздушный пресс накрыл центр замкового двора, и от людей в черных хламидах осталось только немалое по размерам красное жидкое пятно, растекающееся по каменным плитам. А затем все, кто находился в замке, включая самих жрецов, попадали с ног.

— Что это было, капитан? — стоя на четвереньках, прохрипел Корн.

— Откуда я знаю, — отряхивая с себя грязь, ответил Штенгель. — Достопочтенных спроси, только они не ответят.

— Бой окончен? Мы победили?

— Победили, — капитан помог сыщику встать. — У мятежников теперь шансов совсем нет. Посмотри, уже и оружие в кучи скидывают.

Действительно, наемники выходили во двор замка и скидывали в кучу оружие, а потом подходили к жрецам Белгора, которые оставались на месте, и преклоняли перед ними колени. Сражение было окончено, и два офицера Тайной стражи направились наверх, доложиться герцогу, но они не успели. В окружении уцелевших гвардейцев и бойцов «Гранита», Конрад Четвертый сам вышел из донжона и громко спросил жрецов:

— Достопочтенные, как вы узнали, что нам требуется помощь?

Вперед выступил жрец–охранник и, указав на Штенгеля и Корна, ответил на вопрос:

— Ваше сиятельство, мы прибыли к вам на помощь по зову двух доблестных офицеров вашей Тайной стражи, — он оглянулся и встревожено спросил: — Мы не видим верховного жреца Хайнтли Дортраса, что с ним?

— Все в порядке, достопочтенный. Верховный был ранен во время боя и применить свои силы ему не давали жрецы чужого бога. Пять против одного — перевес серьезный. Но теперь он быстро в норму придет.

В самом деле, через полчаса, когда последние мятежники–неудачники сдались на милость жрецов и герцога, появился достопочтенный Хайнтли Дортрас. Еще весьма бледный, но, тем не менее, уверенно стоящий на своих ногах. После чего, попросив у Дортраса троих жрецов и взяв десяток воинов, Штенгель и Корн направились в северную часть замка, в так называемые, Два Донжона, место, где располагалось их ведомство.

Ко многому были готовы офицеры. Но не к тому, что увидели. Все, абсолютно все, служащие Тайной стражи спали на своих местах: охрана, писари, следователи и даже глава ведомства, граф Таран.

Кого не было на месте, так адъютанта и секретаря главы Тайной стражи корнета Фиделюса, недавно отличившегося в бою с контрабандистами на границе, и назначенного за славное дело на ответственный пост. Это потом, только через несколько дней выяснится, что настоящий корнет Фиделюс был убит неизвестными еще три месяца назад. И все это время к самым наиважнейшим тайнам герцогства имел доступ шпион рахов. И именно тогда станет понятным, почему корнет привел в святая святых Тайной стражи неизвестного человека в черном балахоне. Но это будет потом. А в этот день, до самого вечера, и часть ночи, Штенгель и Корн приводили в чувство коллег. Да и то, если бы не жрецы, большинство тайных стражников ночь не пережили бы.

Систему магической защиты в помещениях Тайной стражи в свое время ставили не дураки. И работали над ней не рядовые жрецы провинциальных храмов, а самые лучшие и сильнейшие из тех, кто был в столице. Однако и они не смогли все учесть. И если бы жрец Ятгве, а сомнений в том, что это был именно он, попытался нанести вред кому бы то ни было в пределах Двух Донжонов, то защита сработала и дала врагу некоторый отпор. А главное — она послала бы сигнал в храм Белгора. Однако жрец в черном балахоне всех усыпил и наложил заклятие на смерть с отсрочкой. Точно так же другие жрецы Ятгве действовали и против верховного жреца, который в одиночку мог раскидать всех мятежников. Хайнтли Дортраса просто блокировали, а потом попытались расстрелять из луков. Вот и все. Никакой враждебной магии в пределах замка нет — система защиты молчит.

Так что виновных вроде как нет. Мятеж подавлен и враги повержены. Но, тем не менее, государственная система герцогства Штангордского уцелела только благодаря внимательности старшего сыщика–наблюдателя Корна и необдуманным поспешным действиям противника. А когда после бессонной ночи стало известно, что было совершено нападение на приют, в котором воспитывались дети дромов, радость от победы рассеялась окончательно.

В предрассветных сумерках, в подземном святилище Белгора, все кто знал о предсмертных видениях покойного Конрада Третьего, собрались на совет. Все так же в центре святилища стояла статуя Белгора, убивающего дракона. Все так же горели свечи. И все так же в креслах сидели люди решающие как быть дальше. Герцог Конрад Четвертый, верховный жрец Хайнтли Дортрас, граф Таран, капитан Штенгель, а теперь еще и Корн.

— Мы проиграли, — хриплым усталым голосом произнес граф Таран. — Я виновен в этом, пригрел на груди змею. Но слово чести, корнет Фиделюс зарекомендовал себя с самой наилучшей стороны и превосходно подходил на место секретаря.

— Поправка, — голос герцога был не менее усталым и измученным чем у графа Тарана. — Мы чуть не проиграли. Игра еще не окончена и первое нападение отбито. Потерян приют. Однако три основных фигуранта живы. По крайней мере, пока. Где они сейчас, Таран?

— Неподалеку от площади Умельцев, в доме мадам Эрмины Хайлер. Филеры доложили, что во дворе валяются трупы наемников, а мальчишки собираются покинуть дом и направиться в Старую Гавань.

— Уже что–то, — Конрад Четвертый невесело усмехнулся и спросил Штенгеля: — Капитан, вы напрямую общались с этими волчатами, как они поступят?

— Ваша светлость, поступки этих, как вы, верно заметили, волчат, мне предугадывать до сих пор не удавалось. Но мое мнение таково, что они, несомненно, станут мстить своим врагам. Разумеется, если будут знать, кто они.

— Ваши рекомендации?

— Открыть мальчишкам наш интерес, не углубляясь в подробности. И если получится договориться с ними и заинтересовать, необходимо выделить мальчишкам опытных инструкторов и форсировать повышение их воинского мастерства.

— Хорошо, полковник.

— Прошу прощения, ваша светлость, но я только капитан, — заметил Штенгель.

— Не спорьте со своим повелителем, виконт. Если я сказал, что вы полковник, значит, так оно и есть.

— Служу герцогу! — выкрикнул Штенгель, вскакивая с кресла.

— Вольно, — герцог устало взмахнул рукой. — Кроме того, с этого момента вы заместитель графа Тарана.

Начальник Тайной стражи скривился, так как считал, что заместитель ему не нужен, а герцог продолжил:

— Старший сыщик–наблюдатель Корн.

— Я, ваша светлость, — теперь с места вскочил филер.

— Отныне вы капитан и маркиз.

— Служу герцогу!

— Продолжим, — Конрад Четвертый озяб, продрог и хотел покончить с делами поскорей. — Достопочтенный Хайнтли Дортрас, хотелось бы узнать ваше мнение.

— Поддержу полковника Штенгеля. Во время подавления мятежников он засветился, и прятаться за личностью вора Лысого, смысла теперь нет. Поэтому сегодня же полковник отправится по всей форме в Старую Гавань и решит дело с мальчишками на месте.

— Да будет так, — подтвердил слова жреца правитель Штангорда и спросил: — А что делать с рахами?

— Что они с нами делать будут, а не мы с ними, вот вопрос, — пробурчал глава Тайной стражи. — Война неизбежна — факт. И как только степь просохнет, они атакуют нас первыми.

— Штенгель, — герцог повернулся к новоиспеченному полковнику, — в подготовке мальчишек исходите из того факта, что времени осталось полгода. Даже если мы не устоим и будем уничтожены, как говорил посланец богов моему отцу, я хочу, чтобы они отомстили не только за свой народ, но и за наш.

— Будет сделано, ваша светлость! — отозвался Штенгель.

— Достопочтенный, — герцог вновь обратился к жрецу. — В связи с надвигающейся войной против рахов мы можем рассчитывать на помощь жрецов?

— Несомненно, — голос жреца звучал твердо. — Рахи первыми употребили силы своего бога против людей, и мы отреагируем на это. К сожалению, должен признать, что мощь противника велика. Поэтому мы не сможем атаковать, но нашу оборону они не проломят и нам есть, чем удивить врагов.

Молодой герцог, который до недавнего времени и не помышлял о том, что так скоро сменит на троне отца, встал. После чего он еще раз оглядел всех собравшихся в святилище, и промолвил:

— На этом все, господа, расходимся.