Глава 14
Штенгель.
Покинув Старую Гавань, Штенгель неспешно шел по улицам Штангорда и разглядывал дома. И если бы за ним следом увязался хвост, то шпион подумал бы, что вор–домушник присматривает себе работенку на ночь. Однако это было не так. Поскольку Лысый шел на встречу с Корном, которая была назначена в харчевне неподалеку от Белого Города. И, двигаясь определенным маршрутом, он знал, что сейчас за ним пристально наблюдают два человека из Тайной стражи, которые проверяют, нет ли за ним слежки.
Харчевня, в которую вошел Штенгель, была самым обычным и ничем не примечательным гильдейским заведением. Каждый вечер здесь собирались ткачи, и все кто имел какое–то отношение к этому делу. На стенах были развешаны гобелены, а в углу стояли бюсты прежних герцогов, которые даровали Гильдии Ткачей некоторые привилегии. В остальном же все было, как и везде: столы, лавки, запахи еды и пива. В этот час, обычно, здесь было немноголюдно и хозяина особо не волновало, кто сидит за столами.
Штенгель прошел в закуток, который не просматривался от входа, заказал копченого мяса и кружку пива. После чего к нему подсел Корн, который заказал то же самое, что и капитан.
Заказ принесли быстро и филер, оставшийся в группе за старшего, сказал:
— Все чисто, капитан, за вами никто не шел.
Штенгель удовлетворенно кивнул и спросил:
— Что нового?
— Мальчишки ночами по городу бродят. Бывает, что беспризорников за собой таскают. Как вы и велели, постоянно за ними не ходим, но издалека посматриваем. Сами понимаете, господин капитан, видим мы не все. Но в основном они крутятся вокруг дома госпожи Эрмины Хайлер.
— Это бывшая директрисса сиротского приюта?
— Так точно, господин капитан. Что–то они против нее злоумышляют. Может быть, предупредить женщину об опасности, пусть уедет?
— Нет, Корн. Это редкостная тварь, справки про нее я наводил. Так что пусть все будет, как суждено. От Фриге Нойма новости были?
— Известно только, что он прибыл в Эльмайнор. Больше ничего.
— А что наше начальство говорит?
— Ничего нового: усилить работу, убыстрить, предоставить четкий план, дать определенные результаты. В целом, они довольны, и граф Таран, и Хайнтли Дортрас. Только вот… — филер замялся.
— Говори уже, раз начал, — подстегнул его Штенгель.
— Конечно, мне не по чину обсуждать начальство. Но складывается впечатление, что в городе готовится измена, а Тайная стража не в курсе.
— Как измена? — удивился капитан. — Давай подробней.
— Через месяц свадьба молодого герцога и в город начинают прибывать дворяне из провинции. А мы с напарниками там свою службу тянули. Поэтому знаем провинциалов как облупленных и заметили некоторые странности.
— Например?
Прибыл барон Финнер, дружина у него три калеки отставных. А теперь при нем три десятка справных солдат. Спрашивается — откуда? Вчера видели графа Больтронга. Так он только называется графом, голь перекатная. А сейчас с ним сорок наемников. Таких дворян мы уже с десяток насчитали, мимоходом, пока по Штангорду ходили. И все это совпадает с тем, что на Каримских железоделательных рудниках вспыхнуло восстание рабочих, и некоторые столичные полки были отосланы из города.
— Думаешь, что это неспроста?
— Уверен, — голос филера был тих. — В Кариме народ спокойный и обстоятельный, там бунтовать не будут.
— Графу Тарану докладывал?
— Сегодня утром на прием ходил и на месте его не застал. Только секретарю докладную записку оставил, надменный такой, щенок.
— Зря ты так поступил, Корн.
— Сам понимаю, что надо было личный доклад сделать. Да чего уж теперь…
На улице раздался шум, звон стали, крики, и в харчевню влетел оставленный наблюдать за входом сыщик, который зажимал окровавленный бок.
— Бегите! — выкрикнул он. — Измена!
Это были его последние слова, поскольку позади филера возникла голова человека в шлеме, а из тела показалось острие меча.
Оттолкнувший уже мертвого сыщика с дороги воин, первым влетевший в харчевню, видимо, по привычке, выдохнул, выдергивая меч из тела:
— Во славу Ятгве! Смерть неверным и необрезанным!
— Наемники! — выдохнул Корн.
— На крышу, — сказал Штенгель.
— Я прикрою, — Корн выхватил короткий меч.
— За мной, оторвемся, — потянул его за собой капитан.
Двоем они рванулись по лестнице на крышу, и не зря Штенгель излазил все окрестности, ибо не первый год использовал это место для тайных встреч. Поэтому они оторвались. С крыши харчевни они перешли на другую, потом еще, и еще. Миновали квартал и только после этого спустились вниз.
Капитан выглянул из тесного переулка. Никого постороннего не видно, только патруль Городской стражи, наверняка, извещенный о беспорядках, топая сапогами, пробежал в сторону харчевни.
— Надо доложить, — сказал Корн, пряча свой меч обратно под плащ.
— Подожди, — придержал его Штенгель. — А вдруг это Таран главный изменник?
— Не может быть, — Корн был категоричен.
— Может или не может. Не нам с тобой судить. Но наемники за тобой приходили. А докладную записку ты ему оставлял. Вывод очевиден и напрашивается сам собой, секретарь или граф.
— Да, секретарь это. Я уверен.
— А секретаря, кто на это место сажал?
Корн задумался и спросил:
— Что делать?
— К Хайнтли Дортрасу пойдем. Тем более к городскому храму ближе, чем к замку.
— Давай, — согласился филер.
Они быстрым шагом направились к храму Белгора, величественному зданию на площади Первого Откровения.
В воздухе застыло напряжение и ожидание чего–то нехорошего. Прохожих было на удивление мало. Патрули стражников на своих постах отсутствовали и уже на подходе, выйдя на храмовую площадь, Штенгель и Корн снова столкнулись с преследователями. Два десятка наемником под предводительством двух лейтенантов Тайной стражи с ясно видимыми серебряными бляхами поверх форменных мундиров, шли по параллельной улице и выдвинулись на площадь одновременно с ними.
— Бегом! — выкрикнул капитан и длинными прыжками помчался к храму.
— Догнать их! — выкрикнул один из лейтенантов Тайной стражи.
— Не дайте им уйти! — вторил ему второй, и наемники, словно стая хищников, загоняющих травоядного зверя, рванулись за ними вслед.
Однако спасительную для себя гонку капитан и сыщик выиграли. И в вечной борьбе за жизнь одержали еще одну маленькую, но чрезвычайно важную, победу. Они вбежали в распахнутые настежь двери храма, проскочили мимо жрецов, несущих в этом месте постоянную стражу, и припали к статуе Белгора, общегосударственной святыне. Как бы ни повернулось дело, но каждый, кто коснулся статуи бога, получал защиту и неприкосновенность. Другое дело, что порой жрецы карали за совершенное деяние более строго, чем официальная власть. Наемники вломились следом, но были остановлены суровым голосом представительного жреца–охранника, который раскатился по огромному залу и отразился от свода:
— Стойте, нечестивцы! Как посмели вы, с оружием в руках, ворваться в храм божий?
— Пошел в сторону, святоша! — откликнулся передовой наемник, с уверенным видом, обнажив меч, приближаясь к статуе.
— Всем оставаться на своих местах! Работает Тайная стража! — выкрикнул лейтенант, вошедший вслед за наемниками.
— Вам что, — пророкотал голос жреца, — законы не писаны!? Вон из храма!
— Эти двое преступники, — заявил лейтенант, — и мы заберем их в любом случае.
Жрец не на шутку обозлился на нахальных гостей. После чего быстро пробормотал что–то под нос, положил левую ладонь на амулет, который висел на груди, и сказал:
— Да простится мне, что за веру нашу, силу твою, отец–прародитель, использую не по предназначению.
Из руки жреца вылетело полупрозрачное почти невидимое человеческим глазом облако. В воздухе оно моментально развернулось в густую паутину и накрыло наемников вместе с лейтенантами Тайной стражи. Те застыли, как если бы впали в сон, а затем рухнули на выложенный цветной плиткой пол храмового зала. С виду они вроде остались живы, по крайней мере, кто был ближе к Штенгелю, дышали. А жрец отряхнул ладони, будто сбивая пыль, развернулся к Штенгелю и спросил:
— Кто таковы будете?
— Капитан Штенгель, Тайная стража, выполняю личное задание Верховного Жреца Хайнтли Дортраса и герцога Конрада Четвертого, — ответил капитан, отпуская прохладный мрамор статуи.
— Старший сыщик–наблюдатель Корн, Тайная стража, — вслед за капитаном представился филер.
— Вона как, — пробасил жрец. — А чего это вы со своими не поделили? Впрочем, не мое это дело, и мирские хлопоты не должны занимать истинного служителя веры.
— Нам срочно нужен верховный жрец, — сказал Штенгель.
— А нет его, в замке он, — жрец ответил и пошел обратно на свой пост у входа, где два его сменщика с невозмутимым видом продолжали нести свою службу.
— Постой, жрец.
— Чего тебе, капитан? Зачем тревожишь меня своими мирскими делами?
— Это дело напрямую касается жрецов. В городе начинается мятеж и направлен он не только против герцога, но и против нашей веры.
— Есть доказательства? — жрец нахмурился и даже невозмутимые стражники на входе повернули головы, вслушиваясь в слова Штенгеля.
— Вот эти, — капитан кивнул на лежащих наемников. — Выкрикивали славу богу Ятгве, а еще кляли нас как еретиков и язычников.
— Что–то еще?
Штенгель подошел к одному из лейтенантов и, сдернув с него серебряную бляху, внимательно осмотрел ее и заключил:
— Подделка. Это липовые офицеры Тайной стражи. Напомню, каждая такая бляха, освящена в храме Белгора. Следовательно, подделка такого опознавательного знака есть преступление и перед богом.
— И что ты хочешь от нас, капитан? — жрец принял из рук Штенгеля бляху, поводил над ней рукой и брезгливо отшвырнул в сторону.
— Надо пробиться в замок, помочь герцогу и верховному жрецу.
— Верховный жрец силен, на то он и верховный, — отозвался жрец. — Однако если здесь замешана чужая вера и речь зашла о еретиках, надо ему помочь.
Жрец повернулся к охранникам:
— Братья, вызывайте всех, кто нынче в храме святом. Постоим за веру нашу.
— Благодарю, достопочтенный, — Штенгель склонился в поклоне перед служителем Белгора.
— Не торопись благодарить, капитан, — жрец поднял вверх правую руку. — Если ты ошибся, то понесешь за свою ложь суровое наказание. Неважно, случайно ты солгал или преднамеренно.
— Я готов. Только поторопитесь.
