Глава тринадцатая

— Проклятье, кажется, я уселся на эту чёртову шляпу, — пробормотал рядом со мной Гидеон.

— Прекрати чертыхаться, не забывай, где ты находишься! — прошипела я. — А если ты не оденешь шляпу, маленький революсьонер, я сдам тебя с потрохами мадам Россини, так и знай!

Химериус громко заржал. На этот раз он решил не отказывать себе в удовольствии проводить нас.

— Да уж, шляпа тут как раз к месту. А то с такими патлами в 1912 году его примут за золотоискателя. Хоть бы причесался, в самом деле.

Я услышала, как Гидеон снова тихо чертыхается, на этот раз он, наверное, ударился локтем о перегородку. Не так-то просто было переодеваться в исповедальне. Честно говоря, мне казалось, что мы совершаем огромное надругательство над святым местом, используя его в качестве кабинки для переодевания. К тому же, наверняка есть наказание для тех, кто врывается в церковь без спроса, даже если они не собирались ничего красть, а только прыгнуть оттуда в 1912 год. Гидеон взломал боковую дверь стамеской, да так быстро, что у меня просто не было времени занервничать.

— Проклятье! Вот это он даёт! — Химериус с уважением хмыкнул. — Стоило бы тебе тоже у него этому научиться. Вдвоём вы могли бы стать непобедимой командой взломщиков. Тут и твоё бессмертие очень пригодиться.

Мы забрались, кстати, в ту же церковь, в которой мы с Химериусом познакомились, и в которой Гидеон первый раз меня поцеловал. У нас совсем не было времени для того, чтобы пускаться в романтичные воспоминания, но вдруг у меня возникло такое чувство, будто всё это случилось очень давно, особенно я ощутила это, вспомнив, сколько всего произошло после того, как мы вернулись из 1912 года. А на самом деле пролетела всего-то пара дней.

Снаружи постучал Гидеон.

— Ну что, ты готова?

— Нет. К сожалению, застёжки-молнии ещё не изобрели, — сказала я, растерянно ощупывая пуговицы на спине, расположенные в самых странных местах, иногда совершенно недостижимых.

Я вынырнула из исповедальни. Интересно, перестанет ли когда-нибудь моё сердце учащённо биться при виде Гидеона? Перестану ли я чувствовать, что меня охватывает что-то необъяснимо-прекрасное? Наверное, нет. Сегодня на нём был довольно неброский тёмный пиджак, под ним — жилетка и белая рубашка. Но всё это было ему так к лицу, широкие…

Химериус, свесившийся вниз головой с церковного свода, многозначительно кашлянул.

— Жила-была, одна овечка, и каждый раз её сердечко…

— Очень мило, — поспешно сказала я. — Бессменный вид мафиозного авторитета, он в моде во все времена. Кстати, отличный узел на галстуке. Мадам Россини бы тобой гордилась, — вздохнув, я снова вернулась к пуговицам. — О боже, будь благословен изобретатель застёжки-молнии!

Гидеон улыбнулся.

— Повернись-ка спиной и доверь эту работу мне, — сказал он. — Ой, — он вдруг запнулся, — да их же тут сотни.

Возня с пуговицами заняла у нас ещё какое-то время. Довольно много времени. Дело было в том, что на каждой второй пуговичке Гидеон целовал меня в затылок. Я наверняка смогла бы получить от этого гораздо больше удовольствия, если бы Химериус при каждом поцелуе не орал как потерпевший: «Разврат!..»

Наконец, все пуговицы были застёгнуты. Мадам Россини выбрала светло-серое платье с воротником-стойкой. Юбка показалась мне несколько длинноватой, я даже споткнулась об неё и давно уже шлёпнулась бы на пол, если бы не Гидеон, подхвативший меня за руку.

— В следующий раз пиджак надеваю я, — сказала я. Гидеон рассмеялся и предпринял, было, попытку меня поцеловать, но тут Химериус завопил:

— Не-е-ет, только не начинайте снова!

И я нежно отстранилась.

— У нас нет времени! — сказала я. И, кроме того, в двух метрах от нас раскачивается существо, напоминающее летучую мышь, и строит препротивнейшие рожи. Я злобно зыркнула на него.

— Какие-то претензии? — спросил Химериус. — Я-то думал, у вас тут важное задание, а не романтические обнимашки. Сказала бы мне лучше спасибо.

— Прям уж там, — пробурчала я.

Тем временем Гидеон забежал в хоральную часть церкви и присел на корточки перед хронографом. Поразмышляв, мы решили, что лучший способ спрятать прибор — это поместить его рядом с алтарём, там его никто не обнаружит за время нашего отсутствия, если здесь нет уборщицы, которая работает субботними вечерами.

— Я буду на шухере, — пообещал Химериус. — Если кому-то взбредёт в голову украсть хронограф, я на него презрительно… плюну.

Гидеон взял меня за руку.

— Готова, Гвенни?

Я поглядела ему прямо в глаза, и сердце моё на секунду остановилось.

— Я готова, если ты готов, — тихо сказала я.

Замечаний Химериуса (наверняка, ужасно едких) я уже не услышала, игла вонзилась в мой палец, и меня унесло из настоящего времени волнами рубинового света.

Немного погодя я выпрямилась. Церковь была такой же пустой, как и в наши дни. Я даже надеялась увидеть Химериуса, свисающего с потолка, но, вместе с тем, немного побаивалась этой встречи. В 1912 году он уже поселился в этом храме.

Гидеон приземлился рядом со мной и тут же снова схватил меня за руку.

— Пойдём! Нам надо спешить! У нас в запасе всего два часа и, бьюсь об заклад, нам не хватит этого времени даже на то, чтобы задать десятую часть из волнующих нас вопросов.

— А если мы вообще не встретим Люси и Пола у леди Тилни? — спросила я, и зубы мои застучали от возбуждения. Я до сих пор не решалась подумать о своих родителях. И если настолько сложно мне дался откровенный разговор с мамой, то как это будет с ними, совершенно чужими людьми?

Выйдя из церкви, мы попали под проливной дождь.

— Что ж, замечательно, — сказала я, и мне вдруг страшно захотелось, чтобы на моей голове оказалась сейчас одна из странных шляп мадам Россини. — А прочитать прогноз погоды перед тем, как отправиться в путь, было слабо?

— Да ладно тебе. Это всего лишь летняя морось, — убеждённым тоном сказал Гидеон и потянул меня вперёд.

Пока мы добрались до Итон-Плейс, «летняя морось» промочила нас до нитки. Мы вдруг оказались в самом центре внимания, потому что прохожие, попадавшиеся нам на пути, шагали, прикрывшись зонтами, и бросали на нас взгляды, полные сочувствия.

— Как хорошо всё-таки, что мы не стали заморачиваться с достоверными причёсками, — сказала я, когда мы остановились у входной двери дома леди Тилни. Я нервно пригладила волосы, прилипшие к голове. Зубы мои всё ещё стучали.

Гидеон позвонил в дверь и ещё крепче сжал мою руку.

— У меня какое-то странное предчувствие, — прошептала я. — Ещё не поздно просто убраться отсюда восвояси. Может, стоит сначала поразмыслить обо всём в тишине и спокойствии, решить, в какой последовательности мы спросим…

— Тс-с-с-с, — прошептал Гидеон. — Всё хорошо, Гвенни. Я с тобой.

— Да, ты со мной, — сказала я и тут же повторила его слова, ставшие для меня спасительной мантрой. — Ты со мной ты со мной ты со мной.

Когда я произнесла это в последний раз, дверь отворилась, и мы увидели дворецкого в белых перчатках.

— Мистер Миллхауз, не так ли? — Гидеон миролюбиво улыбнулся. — Не были бы вы так любезны, доложить леди Тилни о нашем визите. Мисс Гвендолин Шеферд и Гидеон де Виллер.

Дворецкий на секунду замешкался.

— Подождите здесь, — сказал он наконец и захлопнул дверь прямо у нас перед носом.

— Такого-то мистер Бернхард никогда бы себе не позволил, — возмущённо сказала я. — Ну что ж, наверное, он считает, что у тебя снова где-то припрятан пистолет, и ты явился, чтобы взять кровь у его хозяйки. Ему-то невдомёк, что пистолет твой стащила леди Лавиния, хотя я до сих пор не понимаю, как она это провернула. То есть, что же, чёрт возьми, надо было такого сделать, чтобы так тебя отвлечь? Если нам суждено когда-нибудь встретиться снова, я обязательно у неё поинтересуюсь, как ей это удалось, хотя, ты знаешь, я уже не уверена, что хочу это выяснить. О, я снова болтаю без передышки, это со мной случается, когда я слишком волнуюсь, что-то мне не верится, что я решусь-таки выйти им навстречу, Гидеон. И я, кажется, задыхаюсь, здесь не хватает воздуха, хотя, может, всё дело в том, что я просто забываю дышать, хотя это, в сущности, всё равно, учитывая, что я бессмертна, — на этом месте мой голос сорвался, и в нём послышались истерические нотки. Но, не останавливаясь ни на миг, я продолжала: — Давай-ка лучше отойдём на пару шагов назад, потому что сейчас откроется дверь, и этот Миллхауз просто врежет тебе прямо…

Дверь снова распахнулась.

— … в рожу, — быстро пробормотала я.

Верзила-дворецкий махнул нам рукой, приглашая войти.

— Леди Тилни ожидает вас наверху в маленьком зале, — бесстрастно сказал он. — После того, как я проверю вас на наличие оружия.

— Как скажите! — Гидеон с готовностью расставил руки и позволил Миллхаузу ощупать себя.

— Всё в порядке. Можете проходить, — заключил, наконец, дворецкий.

— А что со мной? — смущённо спросила я.

— Ты ведь дама, у тебя не может быть оружия, — Гидеон улыбнулся мне, взял меня за руку и потянул вверх по лестнице. Кажется, ему стоило бы на досуге посмотреть Томб Райдер! Под платьем я могу пронести атомную бомбу, а в лифчике две гранаты. Такое поведение кажется мне ужасно шовинистским.

Я так и продолжила бы болтать, не останавливаясь даже, чтобы перевести дух, до самого вечера, но на втором этаже путь нам преградила леди Тилни, прямая и тонкая словно свечка. Она была удивительно красивой женщиной, даже её ледяной взгляд не мешал общему впечатлению. Мне неожиданно захотелось улыбнуться ей, но я тут же приказала уголкам своих губ вернуться на место. В 1912 году леди Тилни имела гораздо более устрашающий вид, чем позднее, когда заинтересовалась вязанием игрушечных поросят. С грустью я осознала, что облик у нас довольно жалкий, причёски самые что ни на есть убогие, а платье обвисло и прилипает к телу, словно мокрый мешок. В моей голове невольно мелькнула мысль о том, успели ли уже придумать фен, или ещё нет.

— Ах, это снова вы, — сказала Гидеону леди Тилни. Голос её был таким же холодным, как и взгляд. Только леди Ариста могла посоревноваться с подобным тоном. — Вы действительно очень настойчивый молодой человек. Неужели во время прошлого визита вы так и не поняли, что я не намерена давать вам свою кровь.

— Мы здесь не ради этого, леди Тилни, — ответил Гидеон. — Я давно уже… — он откашлялся. — Мы очень хотели бы поговорить с Люси и Полом. На этот раз без… недоразумений.

— Недоразумений! — леди Тилни скрестила руки на своей высокой груди. — В прошлый раз вы вели себя не лучшим образом, молодой человек. И проявили пугающую готовность применить физическую силу. Кроме того, мне неизвестно, где сейчас пребывают Люси и Пол, поэтому помочь вам я не могу по целому ряду причин, — голос её немного потеплел. — Может, разве что Гвендолин, и, наверное, в другом временном…

— Мне действительно не хотелось бы преступать грань приличия, но вы наверняка понимаете, что большим количеством времени мы не располагаем, — перебил её Гидеон и потянул меня вверх по лестнице. Я послушно побрела за ним, оставляя на ковре мокрые следы от волочащегося по полу платья. — И мне известно, что Люси и Пол на данный момент живут у вас, так что, прошу, просто позовите их к нам. Обещаю, что на этот раз я буду вести себя по-другому.

— Это не… — начала леди Тилни, но тут за её спиной распахнулась дверь и из неё вышла тонкая молодая девушка.

Люси.

Моя мать.

Я крепко вцепилась в руку Гидеона, уставившись на Люси во все глаза, и на этот раз впитывая каждую черту её внешности. Левушки из рода Монтроузов отличались рыжими волосами, большими голубыми глазами и бледной кожей, но сейчас я искала в ней схожесть только с собой. Похожи ли мы ушами? Может, у нас обеих маленькие одинаковые носы? А изгиб бровей — кажется, он точно такой же, как и у меня. Интересно, когда я морщу лоб, у меня тоже появляются такие же смешные складки?

— Он прав, мы не можем терять времени, Маргарет, — тихо сказала Люси. Её голос едва заметно дрожал. Сердце моё сжалось. — Не могли бы вы позвать ещё и Пола, мистер Миллхауз?

Леди Тилни вздохнула, но всё-таки согласно кивнула вопросительно поглядевшему на неё Миллхаузу. Дворецкий поспешил мимо на следующий этаж, а леди Тилни заметила:

— Смею напомнить тебе, Люси, что в прошлый раз этот молодой человек приставил тебе пистолет к затылку.

— Мне очень жаль, — сказал Гидеон. — В том случае… меня вынудили к этому обстоятельства, — он многозначительно поглядел на леди Тилни. — Но с того момента мы раздобыли некоторые сведения, которые изменили наше мнение.

Красиво сказано. У меня было такое чувство, что я должна добавить в этот разговор немного нежности. Но как?

Я издала какой-то странный клокочущий звук, в котором Гидеон угадал признак надвигающейся истерики. Он положил руку на мои плечи и придержал меня, как раз вовремя, потому что в следующую секунду у меня подкосились ноги, казалось, они не в силах больше удерживать вес моего тела.

— Может, пройдём в гостиную? — предложила Люси.

Хорошая идея. Если я правильно помню, там можно было присесть.

На этот раз в маленькой круглой комнате не был накрыт стол с бутербродами и чаем, но всё выглядело точно так же, как и в прошлый раз, только цветы изменились — вместо белых роз зал украшали живокость и левкои. В глубине, рядом с окном, выходящим на улицу, стояли несколько изящных стульев и кресел.

— Прошу, присаживайтесь, — сказала леди Тилни.

Я плюхнулась на один из мягких стульев, но все остальные так и продолжали стоять.

Люси улыбнулась мне. Она сделала шаг вперёд, казалось, всё, чего она хочет — это провести рукой по моим волосам. Я снова нервно вскочила.

— Простите, что мы такие мокрые. У нас не было с собой зонтиков, — забормотала я.

Улыбка Люси стала ещё шире.

— Что любит повторять леди Ариста?

Я не смогла не улыбнуться в ответ.

— Дитя моё, всё, что угодно, только не обивку! — в один голос сказали мы. Выражение лица Люси вдруг изменилось. Сейчас она выглядела так, будто вот-вот расплачется.

— Я распоряжусь подать чай, — энергично сказала леди Тилни и схватила свой маленький колокольчик. — Мятный чай с лимоном и сахаром.

— Нет, пожалуйста! — Гидеон растерянно замотал головой. — Мы не можем терять на это времени. Не знаю, правильный ли мы выбрали момент, но мне известно, что вы уже успели встретиться с Полом в 1782 году.

Люси, которая снова взяла себя в руки, согласно кивнула, и Гидеон облегчённо вздохнул:

— Тогда вам должно быть известно, что тайные записи графа находятся у меня. Нам понадобилось некоторое время, чтобы во всём разобраться, но теперь мы знаем, что философский камень — это не панацея для всего человечества, а только средство, которое может сделать графа бессмертным.

— И то, что в момент рождения Гвендолин, его бессмертию наступит конец? — выдохнула Люси. — Поэтому он попытается её убить, как только Круг будет завершён?

Гидеон кивнул, а я бросила на него раздражённый взгляд. Эти детали нам удалось пока затронуть лишь вскользь. Но сейчас, кажется, тоже был не очень-то подходящий момент, чтобы обсудить это с Гидеоном, и он продолжал:

— Ваша единственная задача — защитить Гвендолин.

— Вот видишь, Люси, я же тебе говорил, — сказал Пол, приближаясь к нам, а взгляд его золотистых глаз тем временем блуждал между Гидеоном, Люси и мной.

Я затаила дыхание. Он был всего на пару лет старше меня, и в обычной жизни я бы обязательно обратила на него внимание — волосы чернее вороного крыла, необычные глаза, семейный признак де Виллеров, и маленькая ямочка на подбородке. Бакенбарды он, наверное, отрастил не по своей вине, так, скорее всего, предписывала здешняя мода. Но ни с бакенбардами, ни без, он никак не походил на моего папу. Да и ни на чьего папу.

— Иногда действительно стоит доверять людям и давать им второй шанс, — сказал он и оглядел Гидеона с ног до головы. — Даже таким подонкам как этот.

— Иногда некоторым людям непростительно везёт, — фыркнула Люси. Она повернулась к Гидеону. — Я горячо благодарю тебя за то, что ты спас Полу жизнь, Гидеон, — с чувством собственного достоинства проговорила она. — Если бы ты не оказался там случайно в тот же момент, он бы уже был мёртв.

— Только не надо преувеличивать, Люси, — Пол скорчил недовольную гримасу. — Я бы уж как-нибудь справился с этой задачей своими силами.

— Да, конечно, — сказал, улыбнувшись, Гидеон.

Пол наморщил лоб, но затем улыбнулся в ответ.

— Ну ладно, может, и не справился бы. Этот Алестер — такой пройдоха, да ещё и чертовски хороший фехтовальщик. К тому же, их было трое! Если мне только представится случай встретиться с ним снова…

— Маловероятно, — пробормотала я, и когда Пол посмотрел на меня вопросительно, я добавила: — Гидеон пригвоздил его саблей к стене в 1782 году. И если Ракоци вовремя его обнаружит, то этот день Алестеру не пережить.

Леди Тилни опустилась на стул.

— Пригвоздил саблей к стене! — повторила она. — Какое варварство.

— Этот психопат ничего другого не заслужил, — Пол положил руку Люси на плечо.

— Это уж точно, — тихо согласился Гидеон.

— Мне стало гораздо легче, — сказала Люси, вглядываясь в моё лицо. — Сейчас, когда вы знаете, что граф задумал убить Гвендолин, как только Круг замкнётся, вы никогда не позволите этому произойти! — Пол хотел что-то добавить, но она не дала себя перебить. — С этими документами у дедушки наконец могло бы получиться доказать, что граф никогда не стремился к благополучию всего человечества, а только к своему собственному. И, наконец, эти идиотские хранители, а прежде всего упёртый Марли, не смогли бы отмахнуться от таких доказательств. Ха! Какое право мы имеем пятнать доброе имя графа Сен-Жермена! Да он вообще даже не был настоящим графом, а всего лишь мерзавцем, ах, да что там говорить, мне стало по-настоящему спокойно, так спокойно! — она глубоко вздохнула, казалось, она может говорить вот так часами, но тут Пол взял её за руку.

— Видишь, принцесса? Всё будет хорошо, — нежно прошептал он, и хотя эти слова предназначались не мне, что-то во мне треснуло, в прямом смысле этого слова. И как я ни старалась, сдержать слёзы я уже не могла.

— Не будет, — вырвалось у меня, и сейчас мне было уже плевать на красивую обивку. Я плюхнулась на ближайший стул. — Не будет, потому что дедушка умер шесть лет назад и больше не может нам помочь.

Люси присела передо мной.

— Только не надо плакать, — беспомощно произнесла она. При этом по её щекам тоже побежали слёзы. — Дорогая, любимая, не надо так сильно плакать, это плохо для… — она всхлипнула. — Он правда умер? — спросила Люси, и вид у неё стал невероятно печальным. — Сердце, не так ли? Я же говорила, что эти торты с кремом на ночь, которые он тайком…

Пол склонился над нами, казалось, он сам вот-вот расплачется.

Ну что ж, прекрасно. Если сейчас подключится Гидеон, мы сможем составить неплохую конкуренцию здешнему летнему дождику.

Предотвратила подобный исход леди Тилни. Она вытащила из кармана два носовых платочка и протянула один мне, а другой Люси. Тоном, страшно напоминающим леди Аристу, она произнесла:

— Для этого будет ещё достаточно времени, дети. Сейчас возьмите себя в руки. Нам надо сосредоточиться. Кто знает, сколько нам ещё отведено.

Гидеон погладил меня по плечам.

— Она права, — прошептал он.

Я шмыгнула носом и неожиданно рассмеялась, услышав, как громко сморкается Люси. Надеюсь, эту черту я у неё не унаследовала.

Пол подошёл к окну и поглядел вниз на улицу. Когда он развернулся, лицо его уже не выражало ничего.

— Всё в порядке. Давайте продолжать, — он почесал затылок. — Значит, Лукас нам больше помочь не может. Но даже без него, просто на основании документов, есть возможность убедить хранителей в эгоистических намерениях графа, — он вопросительно поглядел на Гидеона. — Тогда Круг никогда не замкнётся.

— Пока эти документы проверят на подлинность, пройдёт немало времени, — возразил Гидеон. — На данный момент Магистром ложи является Фальк. Возможно, он даже примет наши слова на веру. Но на сто процентов я в этом не уверен. Поэтому я до сих пор не решился показать ему эти листки.

Я кивнула. Он ведь рассказал мне тогда на диванчике в 1953 году о том, что среди хранителей есть предатель.

— Знаете, — вмешалась я, — вполне возможно, что в нашем времени есть даже несколько человек, которые знают о настоящих свойствах философского камня и планах графа заполучить бессмертие. И они этот план поддерживают, — я попыталась сосредоточиться на фактах, и, как ни странно, в обуревавшем меня потоке чувств и мыслей мне это удалось наилучшим образом. Хотя, может, именно благодаря всем этим чувствам мне думалось так хорошо. — Что, если дедушка вычислил этого предателя? Тогда его убийство можно объяснить.

— Его убили? — шёпотом повторила Люси.

— Это не доказано, — отозвался Гидеон. — Но всё указывает именно на это.

Я рассказала ему о видениях бабушки Мэдди и о том, что в день похорон в наш дом влезли странные воры.

— Значит, обе стороны стараются завершить Круг крови как можно быстрее, — задумчиво сказала леди Тилни. — Граф даёт задания из прошлого, а в будущем один или несколько его последователей их выполняют.

Пол стукнул кулаком по спинке кресла.

— Проклятье, — пробормотал он, сцепив зубы.

Люси подняла голову.

— Но вы же можете сказать хранителям, что не нашли нас! Если наша кровь не будет считана, Круг никогда не замкнётся.

— Всё не так-то просто, — сказал Гидеон. — У хранителей..

— Я знаю, у них есть частные детективы, которые следят за нами, — перебила его леди Тилни. — Господа де Виллеры и этот самозваный Пинкертон, к счастью, считают себя большими умниками, а меня — дурнушкой, я ведь женщина. Им и в голову не приходит, что частные детективы охотно могут придержать некоторую информацию, если к их зарплате прибавится ещё некий процент, — она победно улыбнулась. — Это краткосрочное укрытие, и уже через некоторое время Люси и Пол заметут все следы. Они начнут новую жизнь под новыми именами…

— В квартире на Блендфорд-стрит, — продолжил за неё Гидеон, и победная улыбка леди Тилни резко испарилась. — Всё это нам известно, а самозваный Пинкертон получит задание задержать Люси и Пола в Темпле и взять у них кровь. Точнее говоря, завтра утром они получат письмо, уведомляющее об этом.

— Завтра? — спросил Пол, вид у него был таким же растерянным, как и мои чувства. — Но тогда будет уже слишком поздно!

— Вовсе нет, — сказал Гидеон. — С моей позиции это всё уже давно произошло. Я передал письмо ответственному хранителю уже несколько дней назад. Тогда я ещё ни о чём не догадывался.

— Тогда мы просто спрячемся, — сказала Люси.

— Завтра утром? — спросила леди Тилни с озабоченным видом. — Я посмотрю, что можно сделать.

— Я тоже, — сказал Гидеон и повернулся к часам. — Но не уверен, что этого будет достаточно. Ведь даже если нам удастся избежать задержания Люси и Пола, я уверен, что граф найдёт средства, чтобы достичь своей цели.

— Уж моей-то крови ему не получить, — сказала леди Тилни.

Гидеон вздохнул.

— Ваша кровь у нас уже давно есть, леди Тилни. Я был у вас в 1916 году, когда вы вынуждены были элапсировать в подвале вместе с близнецами де Виллерами. И вы покорно дали мне взять у вас кровь, я и сам был немало удивлён. Очень надеюсь, что нам с вами выдастся ещё возможность для того, чтобы обменяться впечатлениями.

— Интересно, это только у меня такое чувство, будто в моей голове прокладывают подземные рельсы, или всем так кажется? — спросил Пол.

Я рассмеялась.

— Мне так точно, — заверила его я. — Это просто слишком много информации, чтобы переварить её за один раз. За одну мысль тут же цепляется другая, а за ней третья.

— И это далеко не всё, — сказал Гидеон. — Нам нужно ещё многое обсудить. Но скоро мы прыгнем обратно. И вернёмся к вам снова — через полчаса. То есть, для нас с Гвендолин это будет завтрашнее утро, если всё пойдёт хорошо.

— Это до меня не доходит, — пробормотал Пол, но у Люси вдруг стал такой вид, будто она только что всё поняла.

— Если вы здесь не по официальному заданию хранителей, как вы вообще тогда тут оказались? — медленно спросила она и вдруг побледнела. — Или точнее — с помощью чего?

— Мы… — начала я, но Гидеон коротко поглядел на меня и едва заметно помахал головой.

— Это всё мы ещё объясним, — сказал он.

Я поглядела на часы.

— Нет, — сказала я затем.

Гидеон поднял бровь.

— Нет? — спросил он.

Я глубоко вздохнула. Я вдруг поняла, что не могу ждать больше ни секунды. Я расскажу Люси и Полу всю правду, здесь и сейчас.

Вся моя нервозность куда-то исчезла, я чувствовала себя совершенно опустошённой. Будто мне пришлось пробежать километров пятьдесят и не спать примерно сотню лет. И я бы всё на свете отдала за горячий мятный чай леди Тилни с лимоном и сахаром. Но надо было продолжать без него.

Я уверенно поглядела на Люси и Пола.

— Прежде, чем мы прыгнем обратно, мне надо вам что-то сказать, — тихо начала я. — На это времени нам хватит.

Дверь нам открыл брат Синтии, переодетый в костюм садового гнома. У меня было такое чувство, что распахнулись врата ада. Музыка гремела вовсю, и это была не такая музыка, под которую любили потанцевать родители Синтии, а какое-то кислотное электронное месиво. Мимо садового гнома поспешно протиснулась девочка с короной на голове, и тут её вырвало прямо в пепельницу, которая стояла у входа. Лицо у неё отдавало зеленцой, но это, возможно, было специально продуманной косметикой.

— Победа! — воскликнула она, снова выпрямившись. — Я уж думала, что не дотерплю до выхода.

— О, школьная вечеринка, — тихо сказал Гидеон. — Как хорошо.

Я смущённо заглянула внутрь. Как-то всё это было мало похоже на то, что я ожидала увидеть. Перед нами был вполне респектабельный городской дом в Челси. Здесь говорят обычно только шёпотом. Что это — люди танцуют в коридоре? И откуда вообще столько народу? И откуда доносится смех? На вечеринке у Синтии, как правило, не смеются, может, разве что изредка и в кулачок. Если бы на свете не существовало слова «скука», его обязательно выдумали бы на одной из вечеринок у Синтии.

— Вы в зелёном, а значит, можете без проблем присоединиться! — прокаркал брат Синтии и сунул мне в руку бокал. — Вот, прошу, зелёный монстро-коктейль. Очень полезно для здоровья. Чистый фруктовый сок, свежие овощи, зелёный пищевой краситель — натуральный! — и капля вина. Тоже экологически-чистого, конечно же.

— Ваши родители что, уехали на выходные куда-нибудь за город? — спросила я и попыталась протиснуться внутрь в своём платье Сисси.

— Что?

Я повторила свой вопрос, усилив громкость ещё на десять децибел.

— Не-е-е, они шастают где-то тут, — язык у садового гнома немного заплетался. — Они поругались, потому что папа упёрся, что хочет жонглировать зелёными соевыми шариками, а затем приказал всем повторять за ним следом. Выигрывает шарик, попавший маме на шляпу. Эй, Мюриел, тебя что, в шкафу запереть? Туалет вон там.

— Ладно, тут явно что-то не так, — сказала я Гидеону. Чтобы он смог меня услышать, приходилось кричать. — Как правило, люди здесь должны ходить по струнке, собираться в чинные группки, как цветы брокколи, и ждать полуночи. И стараться, во что бы то ни стало, не попадаться на глаза родителям Синтии, иначе придётся играть в их милейшие игры, которые интересны только им самим.

Гидеон взял у меня бокал и сделал глоток.

— Я бы сказал, что истина находится здесь, — улыбнувшись, ответил он. — Капля белого вина? Да тут не меньше половины бокала водки.

Ладно, это давало некоторое объяснение происходящему. Я поспешила к танцполу, который организовали в гостиной, здесь в довольно яростном танце кружилась мама Синтии в костюме Статуи Свободы.

— Давай поищем Лесли и Рафаэля, а потом смоемся отсюда как можно скорее, — сказала я.

Гидеона тем временем прижал к стене гигантский стручок перца.

— Прр… стите, — пробормотала Сара, зашитая в костюм перца, но тут её глаза расширились. — О боже, ты настоящий? — она, проверяя, потыкала пальцем в его куртку.

— Сара, тебе Лесли случайно на глаза не попадалась? — раздражённо спросила я. — Или ты уже так много выпила, что не можешь вспомнить.

— Да я трезва как стёклышко! — крикнула Сара. При этом её так закачало из стороны в сторону, что она тут же свалилась бы, если бы Гидеон вовремя не подхватил её. — Я тебе докажу: Тридцать три корабля лавировали, да не вылавировали. Лавировали да не вылавировали! Ну-ка, повтори! У тебя так не получится, это уж точно, и кто тут из нас пьян? — она бросила похотливый взгляд на Гидеона, который, казалось, чувствовал себя в этой атмосфере просто великолепно. — Если ты вампир, можешь меня укусить.

Я боролась с соблазном вырвать у Гидеона из рук монстр-коктейль и выпить его залпом. Эта шумная, гудящая зелёная клоака была настоящим подарком для моих натянутых нервов.

Вообще-то мы уже не собирались приходить на эту вечеринку, даже платье Сисси меня не привлекало. После того, как мы освободились из костюмов начала двадцатого века и покинули церковь, я всё ещё не могла остановить дрожь от разговора с Люси и Полом. Мне хотелось лишь одного — свернуться калачиком под одеялом и вылезти лишь после того, как всё закончится. Или хотя бы (версию про кровать и калачик я тут же откинула как нереальную для исполнения) дать моему перегруженному мозгу немножко свободного времени, чтобы в спокойной обстановке подумать о происшествиях ещё раз и постараться разложить всё по полочкам. Начертить схемы со стрелками и квадратами, возможно, расставить разноцветные пометки. Сравнение Пола о подземных рельсах, которые будто прокладывали сейчас в наших головах, показалось мне очень точным. Вот если бы ещё составить маршрут…

Но Лесли отправила мне четыре сообщения, в которых очень просила, чтобы мы немедленно пришли на эту вечеринку. Последняя смс-ка была написана уже в совсем требовательном тоне. «А ну-ка поднимайте свои задницы прямо сейчас, иначе я ни за что не ручаюсь».

— Bay, Гвенни! — это был Гордон Гельдерман в комбинезоне из искусственного газона. Он выпучил глаза на моё декольте и тихо присвистнул. — Я-то всегда знал, что под твоей школьной блузкой скрывается нечто большее, чем доброе сердце!

Я скорчила раздражённую рожу. Чего можно было ожидать от Гордона, он вёл себя так же отвратительно, как и всегда, но вот Гидеон мог бы и сдержать противную улыбку.

— Эй, Гордон, а ну-ка повтори четыре раза подряд: Корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали! — крикнула ему Сара.

— Равировали равировали, да не вырвалрировали, вывалировали, то есть, вылавировали, — солидно закончил Гордон. — Просто как дважды два. Эй, Гвенни, ты уже пробовала это коктейль? — он доверительно наклонился и пробурчал мне на ухо. — Кажется, я не единственный, кому пришла в голову идея немного… эм-м-м… подкорректировать рецепт.

На миг я представила себе гостей этой вечеринки, которые проскальзывают к буфету и тайком выливают пронесённые под полой бутылки водки прямо в коктейль.

— Расскажу вам про покупки, про какие про покупки, про покупочки мои, повтори это четыре раза подряд, — прокричала напоследок Сара, и побрела, покачиваясь, дальше, попутно цепляясь руками за всё подряд, в том числе за задницу Гидеона. — Лесли в зимнем саду. Там установили караоке. Я тоже туда направляюсь, только вот сначала схожу, пожалуй, ещё за глоточком коктейля, — войлочный шарик над её головой радостно качнулся. — Это лучшая вечеринка из всех, на которых мне только довелось побывать.

Гордон захихикал.

— Да, Синтия должна быть нам по-настоящему благодарна. После сегодняшнего вечера никто больше не осмелится назвать её праздники скучными. Да она просто счастливица! К тому же, они заказали так много зелёной еды, слишком много. Можно было бы позвать ещё пару-тройку друзей. Даже тех, кому наплевать на костюм, тем более, на зелёный!

Я снова скорчила раздражённую мину и энергично потянула Гидеона вперёд, сквозь толпу танцующих психов прямиком в зимний сад.

Гордон потащился за нами.

— А ты сегодня будешь петь караоке, Гвенни? В прошлый раз ты выступила лучше всех. Я бы обязательно проголосовал за тебя, если бы Кэти не опрокинула себе на футболку стакан воды. Это выглядело так круто, что я…

— Ай, да заткнись уже, Гордон, — мне хотелось повернуться к нему и всё высказать, как вдруг я увидела Шарлотту. Или кого-то, кто мог бы сойти за Шарлотту, если бы не стоял на столе в зимнем саду и не распевал во всё горло хит Леди Гага Рараrazzi, размахивая при этом микрофоном.

— О боже, — пробормотал Гидеон, крепко схватившись за дверную раму.

— Ready for those flashing light, — пела Шарлотта.

У меня язык прилип к нёбу от такого зрелища. Вокруг стола собралось уже немало ликующих поклонников, ведь пела Шарлотта совсем неплохо.

Гордон протолкался вперёд среди беснующихся фанатов, и проорал:

— Долой одежду! Раздевайся!

Я заметила Рафаэля и Лесли. Вид у моей подруги был просто потрясающий — в почти зелёном платье Грейс Келли и с аккуратной причёской, уложенной мягкими волнами. Я бросилась сквозь толпу им навстречу. Гидеон остался стоять у двери.

— Ну, наконец-то! — заорала Лесли и бросилась мне на шею. — Она отхлебнула этого коктейльчика и стала совсем другим человеком. С половины десятого уже она пытается рассказать всем о тайном обществе графа Сен-Жермена и о том, что среди нас есть люди, которые могут путешествовать во времени. Мы перепробовали всё на свете, чтобы отправить её домой, но она, как змея, выскальзывает из рук и возвращается обратно.

— Кроме того, она гораздо сильнее нас, — сказал Рафаэль. На голове у него красовалась смешная шляпа, но вообще по его виду нельзя было сказать, что ему особенно весело. — Я дотащил её уже почти до самой двери, но она выкрутила мне руку и пригрозила прошибить затылок.

— А сейчас она ещё и заполучила микрофон, — хмуро сказала Лесли. Мы, задрав головы, следили за Шарлоттой, будто за тикающей бомбой с часовым механизмом. За очень симпатично упакованной бомбой, надо сказать.

Кэролайн ни чуточки не преувеличила: эльфийский костюм действительно был просто сногсшибательно красив. Ни одна эльфийская королева не могла бы выглядеть прекраснее Шарлотты, нежные плечи которой вздымались над облаком зелёного тюля. Щёки ей покраснели, глаза сверкали, а волосы мелкими локонами ниспадали на спину, до самых крылышек, которые производили такое впечатление, будто Шарлотта носит их с рождения. Если бы в какой-то момент она поднялась в воздух и выпорхнула из зимнего сада, я ничуть бы не удивилась.

Но вот голос её был не очень похож на эльфийский нежный голосок. В его тембре и интонации скорее прослеживалась Леди Гага.

— You know that I'll be your Papa-Paparazzi — горланила она в микрофон, а когда Гордон снова потребовал «Долой одежду!», Шарлотта начала медленно и соблазнительно, пальчик за пальчиком, снимать длинные зелёные перчатки, помогая себе зубами.

— Это из какого-то фильма, — ошарашено сказала Лесли. — Вот только не могу вспомнить, из какого именно.

Гордон поймал перчатку, и толпа радостно загудела.

— Дальше! — орали все, и Шарлотта переключилась на вторую руку. Но тут она вдруг остановилась как вкопанная. У двери она заметила Гидеона, и глаза её сузились.

— Вы только посмотрите, какие гости! — сказала она в микрофон, и взгляд её забегал по головам слушателей, пока не остановился на мне. — И моя сестрица тоже тут, ясное дело! Эй, ребята, известно ли вам, что Гвендолин на самом деле путешественница во времени? Вообще-то я должна была прыгать во времени, но судьба распорядилась иначе. И вот я здесь, стою перед вами, будто одна из глупых золушкиных сестёр.

— Пой дальше! — раздосадовано скандировали фанаты.

— Долой одежду! — кричал Гордон.

Шарлотта склонила голову на плечо и бросила на Гидеона горящий взгляд.

— But I won't stop until that boy is mine? Ха-ха, ещё чего! Так низко пасть! — она направила на Гидеона указательный палец и закричала: — Он тоже путешествует во времени. И уже очень скоро он сможет вылечить человечество ото всех болезней.

— Вот чёрт, — пробормотала Лесли.

— Кто-то должен её оттуда снять, — сказала я.

— Да, но как? Это же машина для убийства! Может, просто бросим в неё каким-то тяжёлым предметом? — предложил Рафаэль.

Слушатели Шарлотты были явно озадачены. Как-то чувствовалось, что настроение у неё отнюдь не спокойное. Только Гордон продолжал весело горланить своё «Долой одежду!».

Я попыталась поймать взгляд Гидеона, но тот смотрел только на Шарлотту. Он медленно прокладывал себе дорогу к столу, на котором она стояла.

Шарлотта набрала в лёгкие побольше воздуха, и микрофон разнёс её глубокий вздох в самые отдалённые уголки зимнего сада.

— Он и я — мы знаем об этой истории всё. Мы учились вместе для наших будущих совместных путешествий во времени. Вы бы видели, как он танцует менуэт. И ездит верхом. И фехтует. И играет на фортепиано.

Гидеон почти до неё добрался.

— Всё, что он делает, он делает лучше всех. Он может объясняться в любви на восьми языках, — сказала мечтательным голосом Шарлотта, и впервые в жизни я увидела, что на глаза у неё навернулись слёзы. — Но я не услышала ни одного из этих объяснений, о нет! Он смотрит только на мою ужасную сестрицу.

Я прикусила губу. Кажется, тут тоже не обошлось без разбитого сердца, и никто на всём белом свете не понимал её сейчас так хорошо, как я. Кто бы мог подумать, что у Шарлотты вообще есть сердце? Мне снова захотелось, чтобы Лесли оказалась права со своей марципановой теорией. Но моё собственное сердце при этом болезненно сжалось, я изо всех сил боролась с волнами ревности, грозящими накрыть меня с головой.

Гидеон протянул Шарлотте руку.

— Пора домой.

— У-у-у-у, — разочаровано протянул Гордон, душевная организация которого была сродни бульдозеру-вездеходу. Но все остальные зрители затаили дыхание.

— Оставь меня в покое, — сказала Гидеону Шарлотта. Её немного покачивало из стороны в сторону. — Я ещё не всё сказала.

Через мгновение Гидеон уже стоял рядом с ней на столе. Он вырвал у Шарлотты микрофон из рук и проговорил:

— Лекция закончена. Пойдём, Шарлотта, я провожу тебя домой.

Шарлотта фыркнула как разъярённая кошка.

— Только попробуй ко мне притронуться, я тебе череп проломлю. Я всё-таки владею некоторыми боевыми искусствами, ты же знаешь.

— Я тоже. Забыла? — он снова протянул ей руку Шарлотта замешкалась, но затем протянула руку в ответ и даже позволила снять себя со стола, уставшая пьяная эльфийская принцесса, которая едва стояла на ногах.

Гидеон положил руку ей на талию и повернулся к нам. По выражению его лица как всегда было сложно понять, что именно происходило сейчас у него внутри.

— Я должен быстро с этим разобраться. А вы пойдёте с Рафаэлем ко мне домой, — коротко сказал он. — Увидимся там.

На какой-то миг наши взгляды встретились.

— До скорого, — сказал он.

Я кивнула.

— До скорого.

Шарлотта больше ничего не сказала.

А мне вдруг стало интересно, мучили ли Золушку угрызения совести, ну хотя бы немножко, когда принц увёз её на своём белом коне далеко-далеко.