Глава 17
Когда Джек снова открыл глаза, оказалось, что уже рассвело, небо стало ярко-голубым, а землю покрывает слой свежего снега толщиной в полфута.
Храп Наоми эхом разносился внутри трубы.
Джек перевел взгляд на Ди – та проснулась и держала Коула на руках.
– Час назад у него спал жар, и ему стало лучше, – прошептала она одними губами.
Если бы Джек стоял, он бы сел на землю от облегчения.
– Тебе удалось поспать? – спросил он жену.
Она покачала головой.
– Нет, но я чувствую, что сейчас засну.
Джек выглянул наружу – под лучами солнца искрился снег.
– Я пойду немного осмотрюсь, – сказал он, вставая.
– Еда на сегодня, – отозвалась Ди.
– Что?
– Так или иначе, но мы должны найти еду. Прошло пять дней после того, как мы ели в последний раз, и очень скоро у нас совсем не останется сил. Наши тела откажутся нам повиноваться.
Джек посмотрел на дочь, спавшую за спиной жены.
– С Наоми все в порядке? – спросил он, кивая на нее.
– Да.
– А с тобой?
Женщина улыбнулась.
– За последние три недели я потеряла двадцать или даже двадцать пять фунтов. И постоянно думаю о том, как роскошно буду выглядеть в бикини.
Джек пересек строительную площадку и взобрался в кабину крана, дверь которой осталась открытой. Он осмотрел кабину и нашел три смятых пакета от картофельных чипсов и бумажный стаканчик, наполненный на четверть чем-то похожим на кока-колу. Поставил стаканчик на солнце и зашагал обратно между рядами труб.
Шоссе было засыпано снегом.
Мужчина пошел вверх вдоль дороги, глубоко вдыхая холодный воздух, очищенный снегом. В животе у него заурчало, но он вдруг почувствовал, что ему приятно идти по залитому утренним солнцем заснеженному лесу.
Кто-то закричал.
Джек остановился и посмотрел назад, но голос донесся не со стороны стройки.
А в следующий миг из-за деревьев снова послышались голоса.
Секунды три он колебался, а потом побежал, стараясь не поскользнуться на снегу.
Голоса становились все громче.
Шоссе в очередной раз свернуло, и мужчина увидел зеленый плакат с надписью: «ПЕРЕВАЛ ТОГАТИ, ВЫСОТА 9658».
А чуть дальше он разглядел домик. И заправочную станцию. И крошечные хижины среди елей.
На парковке стояло множество автомобилей – дюжина обычных гражданских легковушек и внедорожников, три «Хамви», три военных броневика, один бронированный «Страйкер», боевая машина пехоты «Брэдли» и большой тягач с двумя красными крестами, нарисованными на трейлере с надписью «Лагерь беженцев».
Джек направился к группе мужчин в военной полевой форме, стоявших возле бензоколонки. Один из них заметил его и молча сдернул с плеча «М16», оснащенный прибором ночного видения. Остальные, увидев его реакцию, также взялись за оружие и повернулись к Джеку.
Он остановился, глядя на пятерых мужчин, державших его на прицеле, и вдруг подумал, что вот уже девять дней не видел других людей, кроме своей семьи. Это было такое странное чувство…
– Откуда вы пришли? – спросил один из вооруженных мужчин.
Джек наклонился, стараясь восстановить дыхание, и показал назад, в сторону шоссе. С ним заговорил рыжий человек с бледным веснушчатым лицом, оказавшийся к нему ближе всех. Он был примерно такого же возраста и роста, что и Колклу, но с тридцатью лишними фунтами мышц и всего лишь двухдневной щетиной. Первым делом этот мужчина направил «зиг-зауэр» Джеку в лицо.
– Вы пришли пешком? – спросил рыжий.
– Да, – кивнул Колклу.
– Оружие есть?
Джек ответил не сразу, лишь после паузы, вспомнив, что оставил «глок» в трубе, у Ди. Сейчас, глядя на вооруженных до зубов людей, он подумал, что поступил правильно.
– Нет, – сказал он наконец.
Мужчина махнул рукой остальным, и они опустили стволы.
– Откуда вы? – поинтересовался рыжеволосый чуть более спокойно.
Колклу выпрямился:
– Из Альбукерке. Последние полторы недели мы шли через горы. И пять дней ничего не ели.
Мужчина убрал пистолет в кобуру и улыбнулся.
– Господи, кто-нибудь, принесите этому человеку еды! – крикнул он своим соратникам, однако никто из них даже не пошевелился.
У рыжего были глаза цвета чистого голубого летнего неба, и он щурился на солнце.
– Вам повезло, что вы нас застали, – сказал он хмуро. – Мы уже собирались уезжать.
– Я Джек Колклу. – Джек шагнул вперед и протянул руку, и рыжий пожал ее.
– Рад встрече с вами, Джек. Меня зовут… – Локоть рыжеволосого врезался Колклу в подбородок, тот осел на снег, и окованный железом носок ботинка ударил его в лицо. – … Хотя, пожалуй, это не имеет значения.
Джек открыл глаза. Он лежал на спине, а рыжий наклонился к нему, и их лица разделяло несколько дюймов. Голубое небо стало расплываться из-за слез, хлынувших по сломанному носу Колклу.
– Кто еще с тобой? – спросил голубоглазый мужчина.
– Никого.
Рыжий сжал его безымянный палец и согнул так, что кость затрещала и сломалась. Джек закричал, а мужчина наступил ему на руку и достал нож.
Когда Колклу пришел в себя, мужчина держал отсеченную фалангу его безымянного пальца и вертел золотое обручальное кольцо:
– Где та, что надела это кольцо на твой палец?
Боль раскаленным прутом пронзила левую руку Джека и отказывалась отступить.
Рыжий мужчина вытащил из кобуры «зиг-зауэр» и приставил его дуло к левому глазу Джека.
– Сэр, сейчас я пущу пулю в вашу роговицу.
– Они мертвы, – сказал Колклу. – Безумные ублюдки вроде вас их убили.
Ди открыла глаза – ее разбудил шум работающих двигателей. Она уложила Коула на пол трубы, выбралась наружу, и ее ослепили солнечные лучи, отразившиеся от недавно выпавшего снега.
Женщина позвала Джека, а потом оглядела стройку, но нигде его не заметила.
Тогда она поспешно пошла по снегу к дороге, в сторону работавших двигателей.
Ей не пришлось идти долго – всего несколько десятков ярдов через лес, – и Ди оказалась на открытом пространстве.
Она свернула с шоссе и увидела на перевале что-то вроде «оазиса». На парковке стояли военные машины, и у женщины на мгновение полегчало на сердце: наконец-то спасены… Но это длилось лишь до того мгновения, пока ее взгляд не упал на двух солдат, находившихся в сотне футов от нее. Они тащили к кузову огромного грузовика мужчину с залитым кровью лицом.
Это был Джек.
Ди бросилась вперед, к нему, сделала три шага, но в этот миг мать в ней победила жену. Она находилась на открытом пространстве. Шум двух дюжин работающих двигателей оглушал ее, а в воздухе висел густой дым из выхлопных труб. Мужчины затаскивали ее мужа в кузов грузовика, а двое других солдат направили оружие в темноту полуприцепа. Ди держала в руках «глок», но это оружие выглядело сейчас смехотворным. В ее сознании прозвучал голос, убеждавший ее, что она должна бежать. Женщина понимала, что кто-нибудь заметит ее и будет преследовать по лесу, ее непременно поймают и убьют или увезут, и тогда ее дети останутся одни, а ничего худшего она и представить себе не могла.
Ди нырнула обратно в лес и спряталась в гуще елей. «Брэдли» выехал с парковки на шоссе и направился на запад. Остальные автомобили и внедорожники последовали за ним, и Ди увидела, как ноги Джека исчезли в трейлере, а в следующее мгновение двое солдат захлопнули заднюю дверцу, заперли ее и, спрыгнув на землю, подняли металлический пандус и убрали его под дно грузовика. Затем они подбежали к «Страйкеру», и один из них вскочил в заднюю дверь, а другой взобрался наверх, на крышу, чтобы управлять пулеметом калибра 50.
Огромный грузовик выехал с парковки и последовал за «Страйкером». Ди показалось, что из ее груди вырывают сердце, когда она смотрела вслед быстро удаляющемуся конвою, который вскоре скрылся за склоном горы.
Она еще слышала некоторое время, как водитель переключает двигатель на пониженную передачу, но очень скоро все стихло. Даже ветер. На перевале наступила тишина. Птицы смолкли, и лишь солнце ярко сияло на белом снегу.
Ди опустилась на землю и безудержно разрыдалась.
Она вернулась на дорогу и прошла по ней на восток от перевала. Горло горело от слез, и Ди все еще сжимала в кулаках вырванные клочья своих волос. Ей отчаянно хотелось все исправить, но она ничего не могла сделать. Эта беспомощность ощущалась как сумасшедший прилив адреналина – яростный жар, не имеющий выхода. Желание выстрелить себе в голову становилось непреодолимым.
Вернувшись на стройку, Ди подошла к трубе. Дети все еще спали. Она забралась внутрь и уселась, подтянув колени к груди и стараясь снова не заплакать, чтобы не разбудить Наоми и Коула. С каждой секундой Джека увозили все дальше, и ей казалось, что с каждым мгновением ее боль становится сильнее.
Наоми пошевелилась. Ди молча смотрела, как ее дочь просыпается и начинает тереть глаза.
Потом девочка огляделась по сторонам.
– А где папа?
– Выйдем наружу, – прошептала Ди. – Я не хочу будить Коула.
– Что случилось? – заволновалась девочка.
Слезы снова полились из глаз Ди.
– Давай просто вылезем отсюда.
Когда женщина рассказала дочери, что произошло, Наоми прижала руки ко рту, убежала к дальнему концу трубы и спряталась там. Ее мать осталась стоять в снегу, и ее глаза снова и снова наполнялись слезами, пока она слушала глухие рыдания дочери, доносившиеся до нее, точно скорбные звуки флейты.
Коул смотрел на мать, и его лицо было таким мрачным, каким она его никогда не видела. Однако плакать мальчик не стал. Они сидели на сухом участке шоссе под лучами полуденного солнца.
– Куда его увезли? – спросил Коул.
– Я не знаю, милый, – ответила Ди.
– Они его убьют?
От вопросов сына ее боль становилась еще сильнее, усугубляя и без того чудовищную реальность.
– Я не знаю, – честно призналась она ребенку.
Коул оглядел стройку.
– А когда Наоми выйдет к нам?
– Думаю, скоро. Она очень расстроена, – всхлипнула женщина.
– А ты?
– И я расстроена.
– Когда мы снова увидим папу?
Ди покачала головой:
– Я не знаю, Коул.
Мальчик посмотрел на струйку воды от тающего снега, бегущую по асфальту.
– Это одна из самых плохих вещей, которые с нами случились? – спросил он.
– Да. – Ди видела, что сын обдумывает произошедшее и делает какие-то выводы.
– Если мы не найдем папу, я должен буду стать твоим мужем и отвечать за Наоми? – спросил он наконец.
Ди вытерла лицо.
– Нет, мой дорогой, конечно, нет.
Ближе к полудню Ди направилась к тому концу трубы, где пряталась Наоми, и присела рядом с нею на корточки. Ее дочь лежала неподвижно. Женщина коснулась ее щиколотки.
– Наоми? Ты спишь?
Девочка тряхнула головой.
– Дальше по дороге есть какие-то строения, – сказала ее мать. – Я думаю, нам нужно их обследовать – может быть, там найдется еда. И теплые кровати, в которых можно спать.
Никакого движения или ответа.
– Мы не можем бесконечно оставаться здесь, мечтая о том, как все изменится, – добавила Ди.
– Я знаю, мама. Знаю, – простонала ее дочь. – Пожалуйста, дай мне еще полчаса, ладно?
– Хорошо. Но после этого мы уйдем.
Когда они стали подниматься по мокрому шоссе к перевалу, тени заметно удлинились.
Коттедж был разгромлен.
Как и находившийся рядом ресторан.
В холодильнике ресторана остались лишь сгнившие овощи и фрукты да испортившиеся заправки – хотя на мгновение Ди подумала, что их можно съесть.
Ей пришлось разбить стекло, чтобы попасть в один из крошечных домиков, стоявших чуть в стороне, и она вместе с детьми забралась через окно внутрь. Там было так же холодно, как и снаружи, но возле стены стояла двухъярусная кровать. Дети сразу забрались туда, а Ди отперла дверь изнутри и вышла из домика. Она направилась к перевалу и остановилась на вершине. В тридцати пяти милях от них вздымался Гранд-Тетон, озаренный лучами солнца, а соседние горные вершины казались розовыми. Снег и скалы стали похожи по цвету на кожуру персика.
Ди смотрела на заходящее солнце и думала о том, что, возможно, там, где находится ее муж, уже наступила ночь.
Она закрыла глаза и заговорила вслух:
– Джек, ты меня слышишь? Где бы ни был, что бы с тобой ни происходило, знай, что я тебя люблю. И я с тобой. Всегда.
Ди никогда не произносила слов с таким отчаянием, никогда не была настолько близка к молитве. Она надеялась, что ярость, которая кипела в ней, донесет до супруга ее слова на какой-то тайной частоте.
Затем женщина вернулась к детям – к тому времени в небе уже горели звезды, а под ногами скрипел снег. Какая-то часть ее сознания верила, что она увидит Джека, когда вернется в домик, а ее кожа еще хранила воспоминания о близости с ним.
В полнейшей темноте Ди слышала, как глубоко дышат Наоми и Коул. Она сняла разваливающиеся туфли и заняла нижнюю кровать – матрас с простыней, но без одеяла. Ди надеялась, что ее детям приснится сон, не имеющий отношения к реальной жизни.
Утром у Наоми едва хватило сил, чтобы встать с кровати – Ди пришлось потратить на это не меньше стараний, чем два месяца назад, когда дочери предстояло пойти в школу в первый день после каникул.
Они вышли из домика, проспав почти все утро. На улице заметно потеплело, солнце поднялось высоко в небо, и снег остался только в лесу – там, где лежала тень. Путники поели его, сколько смогли.
Асфальт высох, и они стали спускаться с перевала. У миссис Колклу кружилась голова, и она чувствовала слабость – такое бывало с ней после того, как она сдавала кровь. Ели и небо стали не такими яркими, вокруг преобладали мягкие тона, а шум леса и звук шагов по шоссе стали какими-то приглушенными.
«Может быть, мы умираем?» – подумала Ди.
К полудню Наоми вдруг села на обочине, наклонившись над желтой меч-травой, и Ди опустилась на землю рядом с ней.
– Мы остановимся? – спросил Коул.
– Да, на минутку, – ответила его мать.
Мальчик подошел к коричневому знаку, продырявленному крупной дробью, который предупреждал: «ЗДЕСЬ ВОДЯТСЯ МЕДВЕДИ ГРИЗЛИ».
– Думаю, отдых – это правильная идея, – сказала миссис Колклу.
– Я не отдыхаю, – тихо прошептала девочка.
– Тогда что ты делаешь?
– Я так устала и хочу есть… и папа, наверное, уже умер… Я думаю, нам тоже лучше умереть.
– Не говори так.
Наоми медленно повернулась и посмотрела на мать.
– А ты разве не хочешь? Если честно?
– Мы должны идти дальше, Наоми.
– Зачем? Мы ничего не должны. Мы можем остаться на этом месте и умирать медленно, или ты можешь покончить с нашими страданиями сразу.
Взгляд девочки обратился к «глоку» за поясом Ди.
Слова дочери поразили женщину не меньше, чем саму Наоми удивила пощечина, которую отвесила ей мать.
– Что за дерьмо! Тебе немедленно следует встать, юная леди! – Ди казалось, что она кричит, хотя на самом деле женщина шептала. – Или я сама потащу твою маленькую задницу вниз – и да поможет мне Бог! Я не для того тебя растила, чтобы ты сейчас сдалась.
Она с трудом поднялась на ноги, а Наоми распростерлась на дороге и разрыдалась. Ди тоже заплакала, а потом повернулась к сыну:
– Ладно, Коул, пойдем.
– А Наоми? – растерялся мальчик.
– С нею все будет в порядке. Просто ей нужна минутка.
– Мы ее бросим?
– Нет, она пойдет за нами.
К вечеру они преодолели не больше мили, после чего сошли с дороги и оказались на лугу с множеством валунов. Здесь не было ни снега, ни ручейка. Когда их снова начала мучить жажда, Ди подумала о том, что им следовало взять в ресторане какой-нибудь контейнер для еды и наполнить его снегом и льдом.
Земля была мягкой и влажной из-за вчерашнего снегопада, и мать с детьми устроились у дальней части валуна, чтобы их не заметили со стороны шоссе. Все трое заснули еще до того, как на небе появились звезды.
