ГЛАВА 7
1
Рассадина, человека, всегда уверенного в себе, сейчас трудно было узнать. Последние дни шли совсем не так, как он хотел. То ли жизнь в России изменилась, а он воспринял ее по-старому, то ли постарел и перестал мышей ловить, то ли вообще не за свое дело взялся... Но отступать поздно, игра идет большая, в нее вложены последние средства.
Не до ресторанов уже. Кому-то еще он пыль в глаза пустить может, но сам — сидит в грязной забегаловке, жрет беляш с непонятным пойлом, которое тут назвали кофе.
Утром он прочел в газетах, что в городском парке был найден пистолет, и не какой-то там «Макаров», а из марок, идущих на вооружение спецслужб. Только что он переговорил с Абрамовым. Тот требует деньги, ему до лампочки проблемы Рассадина, ему надо решать свои задачи: чтоб выплывающие стволы не связывали с его именем. О том, чтобы войти в долю бизнеса Стаса, уже можно не мечтать, — тут хотя бы что-то с него содрать. Но рядом со Стасом Панин, и потому к богатенькому Буратино никак не подобраться.
Что придумать, что?
Даже несмотря на голод, избалованный желудок отказывается принимать беляш, и Рассадина мутит от коричневой бурды в стакане. Константин Евгеньевич выходит из столовой, идет к машине, где за рулем дожидается его верный водитель. Тупой дурак. Ему ничего нельзя поручить. Но ведь и нет рядом того, кому можно.
Рассадин садится на заднее сиденье:
— Почему ты не застрелился?
Водитель испуганно оглядывается на него, отвечает:
— Так пистолета же не было, Волин выбил у меня пистолет.
— Только это, значит, и помешало тебе совершить благородный поступок.
— Какой? — не понял водитель.
Рассадин лишь рукой махнул:
— Сейчас сделаем одну интересную попытку. Иногда вслепую, с наскока, получаются гениальные результаты. Волин как-то называл адрес девки Панина. Можешь вспомнить?
— Называл? Я даже это не помню...
— А я помню. Соловьева, двенадцать. Вот номера квартиры мы не знаем, однако если ориентироваться на удачу... Доставай карту — где эта Соловьева? Если сейчас получится у меня, да еще получится у Хряка, мы в дамках, понял? Я сломаю Стаса!
2
— Вадим, да не хочу я ни в какие рестораны!
— Это не ресторан, но вполне приличное заведение.
— Не один черт?
— Здесь подают нормальное вино — испанское домашнее.
— И вина не хочу.
— Здесь тебя ждет сюрприз...
В общем, уболтал Панин Андрея и затащил его в ночной клуб. Вино действительно оказалось хорошее, и Андрей, выпив полбокала, даже разговорился:
— Вадим, помнишь, под Ведено, в сторону Харачоя, мы лежали в траве, высокая такая трава, как сельдерей, только черная каемка снизу?
— Видишь, как вино сразу по мозгам бьет! — заулыбался Панин. — Сельдерей вспомнил.
— Да нет же, я говорю, как сельдерей. Знаешь, это мог быть сильфий, Настя мне о нем рассказывала...
— Вот ей сейчас про Ведено и напоешь. Кстати, не знаю, зачем она тебе Настей представилась, но имя ее — Наташа.
На сцене работала худенькая девочка — смотреть не на что, и хорошо, что стриптизом она не занялась, даже майку с себя не сняла. Прогибалась хорошо, гуттаперчевое создание, но публику не завела.
Она убежала за кулисы, и к шесту вышла другая дива, встреченная аплодисментами.
— Узнаешь? — с улыбкой спросил Панин.
— Кого?
— Настю-Наталью, кого же еще... Ты чего так смотришь ошарашенно?
— Это не она, Вадим...
После своего номера Наталья, переодевшись, подсаживается к ним.
— Вадик, прости, так получилось, я бы сразу вернула деньги, но у меня же нет твоего сотового...
Она лезет в сумочку, а Панин спрашивает:
— Сдала сессию?
— Она только начинается.
— Когда сдашь, да диплом получишь, да первую зарплату — тогда и рассчитаемся.
— Ой, Вадик, какой ты умничка. Вы еще раз простите меня, ребята.
Когда вышли на улицу, Андрей сказал:
— Так Настя, оказывается, никакого отношения к этим шестам... Господи, она же меня за идиота приняла!
— Ищи, извиняйся. Как искать — не мне тебя учить. Где в Москве на биологов учатся, кто практику под Дубной проходил? Простая арифметика. Если хочешь, помогу. Слушай, а может, Наташа пока сойдет? Эффектная женщина...
— Да иди ты...
Андрей не успел сказать, куда именно посылает друга, поскольку зазвонил телефон.
— Братишка, — услышал он голос Мишки. — Если Панин рядом, сделай так, чтоб до него звуки не долетали. Задание тебе на завтра. Объясню подробности при встрече, а пока запоминай адрес...
3
А звонил Мишка вот по какому случаю.
С Коленькой они обходили двор, знакомясь с местными достопримечательностями.
— Смотри сюда, — сказал Коленька. — Корейский джип. Камуфляжная расцветка.
— А то я джипов не видел.
— Панин попросил пробить по нашим каналам — когда-то на похожем внедорожнике кто-то приехал и разорил дачу Станислава Викторовича. Я пробил. Машина принадлежит Хрякову, бывшему менту, уволенному за попытку вымогательства. Это человек Рассадина. И он живет в совсем другом конце города. Конечно, не исключено, что приезжает к другу или подруге... Стоп, вот он сам.
Через двор шел Хряк с бутылкой пива, сел в машину, опустил стекло. Мишка прикинул: отсюда Хряку хорошо видны окна квартиры, в которой живет Евгения. Окна, кстати, открыты, впрочем, как и на многих других этажах. Жарко, очень жарко.
— Через подъезд он может войти?
— Нет, там вахтер что надо, скандальнейшая бабка, всех знает, все видит. У нее мышь не проскочит.
— Пожарная лестница от окна в стороне, если только с крыши спуститься... Ладно, тактический вопрос с этим типом мы решим, а сейчас о стратегии, Коленька. Панин сказал, ты мне расскажешь все, что знаешь о Рассадине. Домашний адрес, где дача, что за машина.
— Ну, раз Панин сказал... Значит, так. Дача записана на жену, я только адрес знаю, мы не успели еще...
— Теперь попробуем успеть. Диктуй адрес.
Адрес этот Гречихин и сообщил Андрею. Закончив разговор по телефону, спросил у Коленьки:
— Какие планы у леди на сегодня?
— В восемь они со Стасом на вечеринку идут, я их туда отвожу, а потом привожу прямо к подъезду. Так что ты до восьми тут покрутись, а я домой забегу, переоденусь...
Ремонтники работали до семи тридцати. Когда Мишка залез на крышу и пристроился у ограждения рядом с пожарной лестницей, еще теплой была незастывшая смола, разлитая вокруг. На верхних этажах протекают, видно, потолки, вот и заливают тут трещины.
Гречихин смотрит вниз: там, у строительного вагончика, переодеваются последние работяги. Сигналит служебный автобус, они спешат к нему.
Уехали.
Сколько теперь ждать? И вообще — стоит ли ждать?
Так, к вагончику подходит мужчина, возится с ключом. В начинающихся сумерках еще можно определить, что это Хряк. Три минуты — и он выходит, одетый в робу строителя, направляется к пожарной лестнице. Мишка прячется за выступ.
Хряк уже на крыше. Проходит вдоль оградительной решетки так, чтоб по-прежнему открытое окно квартиры Евгении было под ним, достает страховочный линь, крепит его. Знаком, однако, с альпинистскими навыками. Вот он уже готов к спуску. Пора выходить на сцену.
Мишка покидает укрытие.
— Ночная смена?
Хряк смотрит на него, отщелкивая карабин с тросом на поясе.
Мишка продолжает вполне миролюбиво:
— Поговорим, или как? Мне вообще-то бы поговорить хотелось.
Хряк вытаскивает из кармана нож, с характерным щелчком раскрывается лезвие.
— Ты это напрасно, парень, у меня всего-то два вопроса.
Хряк даже выслушивать их не хочет, он решительно идет на Мишку.
Драться бывший мент умеет, но если б он знал, что Гречихин еще курсантом получил разряд и стал чемпионом города по рукопашному... Нож выбит, сам Хряк прижат к оградительной решетке так, что, кажется, еще миг — и полетит вниз.
— Вопрос первый, — говорит Мишка, — какого черта тебе тут надо? Неужто с женщиной решили воевать, а? Это что, мужицкое дело? Ваш Рассадин только на это и способен?
Он чуть ослабил хватку, и Хряк воспользовался этим, извернулся, кинулся за ножом. Мишка опять подмял его и валяющейся поблизости веревкой стянул противнику ноги.
— Вот так. Я милосердный, даже руки тебе оставляю свободными, развяжешься, когда придет время. Но будь добр, не проверяй границы моего милосердия, на второй вопрос все-таки ответь по добру: за что вы Павла Романовича убили? Сына боевого генерала? Он-то что вам сделал?
— Я даю слово, ничего не знаю, я об этом только в газетах читал.
— И Рассадин твой, значит, ни при чем?
Мишка идет к тому месту, где привязана веревка для спуска в окно Евгении.
— Рассадину он тоже был не нужен, — отвечает Хряк и лезет рукой за спину. — Рассадину вы нужны. Вы ему мешаете.
Мишка, весь в смоле, в кровоподтеках — все же нелегко бой дался, оборачивается, смотрит на Хряка, видит направленный на него пистолет, не задумываясь, хватается за веревку и прыгает со стены. Выстрел звучит запоздало. Но веревка натянута, и Хряк понимает, что Гречихин висит на ней, раскачивается, может быть, желая попасть в нужное окно. Звучат еще два выстрела. Веревка обрывается, летит вниз.
...Стас Викторович и Евгения вернулись домой около полуночи. Коленька проводил их до двери, сам же открыл ее, включил в коридоре свет.
И тут все услышали, что в ванной плещется вода и там кто-то воет песню:
Ну какая разница —
В четверг или пятницу...
Евгения вскрикивает, Коленька выхватывает пистолет — и вода в ванной выключается, песня обрывается. Ручка двери медленно поворачивается, и перед ними предстает Мишка с полотенцем на бедрах, в смоле и синяках:
— Ребята, только спокойно, спокойно, товарищи, я свой!
4
Водитель еще раз взглянул на карту, сделал поворот направо и остановился.
— Вот эта улица, вот этот дом, — сказал Рассадин, сидевший рядом с ним. — Теперь давай я сяду за руль.
— Зачем? — не понял водитель.
— Затем, что стрелять по Панину, если мы его тут встретим, придется тебе. Ты слишком много наошибался, теперь будет шанс исправиться.
— Но, Константин Евгеньевич, так не бывает! Это в деревне нужного человека на улице можно случайно встретить, а в Москве...
— Приготовь оружие!
И надо ж было такому случиться, как раз в эти секунды под балконом Ларисы стоял Панин. Лариса увидела его, махнула рукой:
— Мы спустимся, прогуляемся?
Панин чуть подумал, потом ответил:
— Нет, у меня другое предложение. Ставьте чай.
И быстрым шагом зашел в подъезд.
Не успела закрыться за ним дверь, как из-за угла показалась машина Рассадина, медленно проехала вокруг дома.
— И спросить некого, — недовольно пробурчал водитель.
— А если бы было у кого, что бы ты спросил? — недоуменно взглянул на него Рассадин.
Водитель подумал:
— И правда, мы даже фамилии не знаем. Ну что, припарковаться поблизости?
— Это бесполезно. Я просто уверен, что наши машины он знает. Домой поедем.
А Вадим сидел на кухне и пил чай.
— Панин, — спросила Лариса, — ты о каком-то предложении заикнулся?..
— У меня отгулы накопились, вот я подумал, не махнуть ли нам в дом отдыха. Там лес, грибы, караси...
— Ура! — закричал Игорь.
А Лариса подозрительно сузила глаза:
— Ты там будешь с нами?
— Само собой! Я же говорю, дни свободные выпали.
5
— Товарищи члены военного совета, картошку будете в мундире или пюре делать?
Ольга спрашивает их, стоя у плиты, а Мишка и Андрей сидят в комнатке, рассматривают на компьютере снимки и выполненный на бумаге чертеж дачного участка Рассадина.
— Под вяленую рыбу пойдет и то, и другое, так что давай на свой вкус, — отвечает ей Мишка.
А Андрей комментирует фотографии:
— Типовой проект, ни цветов, ни грядок, чувствуется, что женской руки тут нет. Баня — обычный сруб с чердаком, забор сплошной, но с некоторых точек двор хорошо просматривается... Знать бы, зачем тебе все это надо, я бы понял, на что уделять больше внимания.
— Черт его знает зачем. Это как у нас при операциях — лишний патрон не помешает.
От смолы Мишка уже отмылся, но ссадины еще остались, и губа припухла — говорить ему трудно.
— Хряк мало что сказал, но главное я понял: сейчас задача Рассадина — оставить в изоляции Стаса. Потому грех не воспользоваться его же оружием. Тип этот, с которым я на крыше схлестнулся, постоянно обедает в кафе «Экспресс». Я все продумал, за тобой, Андрюха, лишь съемка. Самое трудное тут было женщину найти, но Оля как услышала...
— Ты хочешь задействовать Ольгу? С ума сошел! — округлил глаза Андрей. — Подвергать риску...
Ольга вошла в комнату и последние фразы слышала.
— Андрюша, — сказала она. — Там нужна красивая и фигуристая девушка, так? Ты против потому, что я не подхожу по этим параметрам?
Андрей смутился:
— Оленька, вовсе нет, но... Понимаешь, это же сродни боевой операции...
— Строить глазки мужику? Думаешь, значит, что с этой операцией я не справлюсь?
Андрей поднял руки.
Мишка взглянул на часы:
— Обедает Хряк в четырнадцать, нам до этого времени надо выбрать точку для съемки, макулатуру уложить... В общем, едим картошку с рыбой и отчаливаем. Потом мне надо в семнадцать быть у Ларисы: отвожу их в дом отдыха...
Как всегда, Хряк оставил камуфляжный джип в переулке за один квартал от «Экспресса». Он уже пообедал, теперь закуривает, открывает дверцу машины, садится за руль. Тут его внимание привлекает женщина, идущая по тротуару и взмахивающая рукой. Хряк даже огляделся — кого это она приветствует? Вроде рядом никого. Значит, жест адресован ему. Женщина улыбается и подходит к нему. Хряк вылезает из салона.
— Привет, — говорит женщина. — Как дела?
— Спасибо, не жалуюсь.
Ольга, а это была, конечно же, она, протягивает ему дипломат:
— Как и договаривались. Работу выполнить до завтра. А то он всех уже достал.
Отдала Хряку чемодан и пошла дальше твердым уверенным шагом.
Хряк понимает, что его с кем-то спутали. Но кричать об этом, когда тебе просто так дают чемодан, да, наверное, не пустой, — это надо быть идиотом.
Он бросает дипломат на сиденье рядом с собой и срывается с места.
Минут пять гонит машину, потом говорит сам себе: «Стоп, а не дурак ли я?»
Останавливается, открывает дипломат. В нем аккуратной стопкой уложены газеты. Сверху — записка: «Сделать статью по нужной теме к утру».
Он на всякий случай перетряхнул газеты, ничего хорошего в них не нашел и выбросил в ближайшую урну.
Андрей, как и обещал, забрал по дороге Панина и в семнадцать был у дома Ларисы. Он остался сидеть в машине, а Панин помчался наверх. В квартиру зашел с рюкзаком, удочками и мячом.
— Вы готовы? Машина ждет.
Лариса и Игорь были готовы, но она все еще недоверчиво смотрела на него.
— Панин, ты правда едешь с нами?
— Разве не видишь?
— Я много чего вижу. Но поверю, только когда в машину сядешь.
Лариса и Игорь располагаются на заднем сиденье, Вадим укладывает в багажник сумки, рюкзак, идет и открывает переднюю дверцу рядом с водителем.
— Вот только теперь поверила, — говорит Лариса.
Звонит мобильник.
— Ван моумент. — Панин подносит телефон к уху, а Андрей уже включает зажигание. — Как? И ничего нельзя изменить? Конечно же, я бегу! — Он убирает телефон. — Ну вот, срочная вводная. Но скоро обязательно приеду, ждите!
— Панин, — кричит Лариса. — Панин, посмотри мне в глаза!
— Вас прекрасно разместят, Ларочка, а сейчас торопитесь, а то пробки на дорогах будут.
Андрей, пряча улыбку, давит на газ.
6
В этот же вечер у дома, где живет Рассадин, тоже остановилась машина: на таком расстоянии, чтоб никому не бросаться в глаза, но чтобы из нее был виден нужный подъезд.
В подъезд этот зашел, но довольно скоро вышел Коленька, на ходу читая книгу. Мишка, сидевший в машине, довольно кивнул и взялся за телефон.
— Господин Рассадин, — сказал он. — Не сочтите за труд, выньте почту из своего ящика. Не важно, кто говорит. Я вам еще перезвоню.
Рассадин, выслушав пожелание от неизвестного, хмыкнул, пожал плечами, но все же спустился вниз и забрал из почтового ящика объемистый пакет. Открыл он его, еще поднимаясь к квартире в лифте: там лежала дискета.
Он зашел в зал, вставил ее в компьютер. На мониторе высветились Хряк и красивая женщина. «Привет, как дела?» Хряк улыбается, он, конечно же, знает ее... «Работу выполнить до завтра, а то он всех уже достал!» Хряк берет дипломат из ее рук и отъезжает.
Экран далее чист. Остекленевшим взглядом Константин Евгеньевич продолжает смотреть на него. Он не замечает даже, что пепел сигары падает ему на брюки, и вздрагивает от нового телефонного звонка.
— Обидно, что вас заказали за такую маленькую сумму, — сказал тот же голос. — Впрочем, Хряков всегда был жаден, за копейку удавится. На нем висят старые грехи, и лишь поэтому я звоню вам. Если вы не справитесь с ним сегодня, завтра этим займемся мы, но, наверное, вы уже не узнаете об этом.
Мишка, выговорив все это, сказал подошедшему Коленьке:
— Все, мчусь встречать с работы Евгению, отвожу ее в безопасное место, а ты тут бди. Во все четыре глаза, прошу тебя!
Гречихин уходит, а Коленька, прежде чем занять его место в салоне легковушки, пятясь, чтоб не потерять из виду подъезд, идет к киоску. Там очередь всего в два человека, бутылку «Балтики» он покупает быстро, оторвав взгляд от нужной двери лишь на несколько секунд — когда принимал сдачу.
В эти самые секунды Рассадин вышел из подъезда и повернул за угол.
Но свет в его окнах оставался гореть, потому Коленька спокойно сел за баранку и стал пить пиво.
Примерно через полчаса подъехал на джипе Хряк, оставил его у подъезда, взял в руки пакет и вошел в дом.
В пакете были свитер, бейсболка, рюкзак. Это Константин Евгеньевич позвонил ему и попросил захватить вещи, зайти в подъезд и там переодеться, а потом идти уже к гаражам. Хряк только вздохнул: «Начитался старик детективов!» Но сделал все так, как босс и просил. Натянул поверх рубахи свитер, надвинул бейсболку на глаза, взял за тру-бои мусоропровода оставленный для него спиннинг. В такой экипировке он вышел из подъезда.
Коленька не обратил на него внимания.
Мишка примчался через час. Узнав, что и Хряк здесь, он поднял глаза на освещенные окна:
— Что-то они разговорились. Если ты их не зевнул, конечно.
— Не зевнул, вон же джип камуфляжный стоит.
— Джип — дело нехитрое. — Мишка набирает номер телефона Рассадина, идут гудки, трубку никто не поднимает. Он замечает пустую бутылку, лежащую в салоне. — Отлучался?
— Нет, это здесь, в киоске. Я дверь все время видел... Почти все время, секунд десять, может быть...
— Напрасно ты это, Коленька, — покачал головой Мишка.
А в это время ярко-синий «Форд» Рассадина мчался уже за городом. За рулем был Константин Евгеньевич, Хряк сидел рядом.
— Как у тебя день прошел? — спросил Рассадин.
— Как обычно.
— Ясно. Кофе выпьешь?
— Вы же знаете, я от него никогда не отказываюсь.
— Знаю, — улыбнулся Рассадин.
Хряк взял стоявший между ними термос, наполнил глубокую крышку кофе и выпил весь без остатка.
— День как день прошел, — повторил он, — только возле кафе какая-то сумасшедшая женщина подарила мне дипломат.
— С долларами?
— Смеетесь? С газетами. Я отъехал и выкинул их.
— Что ж ты сразу об этом не сказал?
— А кого интересуют сумасшедшие женщины... О, я, кажется, знаю, куда мы едем! Вы на грунтовку повернули, километров через пять, после старых карьеров, там стоит ресторанчик, тихий, уютный... Черт, что-то меня в пот бросило, что-то нехорошо...
Рассадин подъехал к старым карьерам, к самому краю, и столкнул труп Хряка в обрыв.
— Ну прости, — сказал при этом. — Накладочка вышла.
