Длинные волосы струятся по плечам, длинные, густо накрашенные ресницы трепетно подрагивают, сочные губы приоткрыты, словно в ожидании поцелуя. Грудь небольшая, но такая сексуальная, кожа нежная, гладкая, длинные стройные ноги напрочь лишены растительности. Из зеркала на Ченцова смотрела женщина, в которой он видел самого себя. Женщина из него вышла красивая…

И тут Ченцов проснулся.

Он лежал на кровати, которую занесли в подвальное помещение специально для него. Лежал в темном отсеке, за закрытой дверью, где-то в трубах текла вода, за маленьким слуховым окошком тоскливо брехала собака. Ночь на дворе, спал он, вот и приснилось. Возможно, это вещий сон. Ведь из него выбили подпись под согласие на смену пола. Говорят, скоро будет операция… Может, обойдется, может, нет, но пока все в порядке… Или нет?.. Ченцов дернулся, провел рукой по волосам. Обычные волосы, короткие. И ресницы не накрашены. И грудь волосатая, без всяких выпуклостей. Нормально все…

Вдруг в подвале появились какие-то люди в форме. А форма милицейская. Фуражки, погоны… Сюр какой-то! В реальности такого просто быть не могло. Неужели из одного сна он сразу же провалился в другой?

– Мужик какой-то… – ткнул в него один из них дубинкой и спросил: – Ты кто такой?

– А вы? – стал подниматься Ченцов.

– Мы? Да мы-то из милиции… Человека здесь убили… А ты что здесь делаешь?

– Ну, спал я.

– Спал? Дверь закрыта, а ты спал?

– Ну, выпил я на днях сильно, «белка» напала, меня сюда спихнули, чтобы я не буянил.

– Проспался?

– Ну да… А убили кого?

– Зарезали… Давай, выходим!

Ченцов поднялся по лестнице в незнакомый дом, его провели в комнату, где на полу лежал покойник. Дырка во лбу, лужа крови под головой.

– Кто такой? – кивком головы показав на труп, спросил офицер с погонами капитана.

– Не знаю.

На самом деле Ченцов знал покойника. Этот парень бил его, выбивая согласие на операцию. И еду ему в подвал приносил. Но говорить он об этом не станет. Может, и произошли какие-то разборки между воровскими, но Егорыча и его людей ментам сдавать нельзя. За такие дела не отрезают, а убивают… Нет, лучше держать язык за зубами.

– А кто убить его мог?

– Без понятия.

– Ты какой-то не такой, – окинув его вглядом, покачал головой капитан. – Лицо в синяках… Грязный…

– Говорю же, «белка» напала.

– А пил с кем?

– Ну, с пацанами… Этого с нами не было, – показал глазами на труп Ченцов.

– А кто был?

– Не помню. Память отшибло.

– Может, освежим память? – Губастый старшина угрожающе шлепнул себя по руке резиновой палкой.

– Не знаю я.

– Может, кто-то обижал тебя? Может, претензии к кому-то имеешь?

– Да нет, не имею…

– Что, и никаких проблем?

– Почему никаких? Домой мне надо. Запарила меня «белка», помыться хочу.

Покойник вдруг ожил, стал подниматься с пола. У Ченцова на голове зашевелились волосы.

– И мне помыться надо, – проговорил «покойник» и провел рукой по затылку.

– Ты правильно все понял, – глядя на Ченцова, сказал капитан. – Хочешь жить – держи язык за зубами. Если бы ты сдал Егорыча… – Он выразительно провел пальцем по горлу.

– Но я же не сдал!

Выходит, это никакой не сон, на вшивость его проверяли.

– Меня что, отпускают?

– Да, Егорыч сказал отпустить. Проверить и отпустить.

– Вот так просто могу взять и уйти?

– Можешь. Переведешь деньги на счет, и живи спокойно.

– Деньги?! – похолодел Ченцов.

– Двести пятьдесят тысяч долларов.

– Сколько?!

– Триста тысяч.

– Э-э…

– Подготовишь три сотни, к тебе подъедут, скажут, куда перевести… Гоша, проводи этого козла, – ухмыльнулся «капитан».

«Старшина» кивнул, несильно стукнул Ченцова по плечу и вывел из дома. Выставил за калитку, только тогда сказал:

– Мой тебе совет: не брыкайся. У Егорыча руки длинные, от него не уйдешь. Легче заплатить.

– За что?

Этот вопрос остался без ответа. Впрочем, Ченцов и так все понимал. Он обидел девушку, которую Егорыч любил, его должны были за это жестко наказать, но решили выставить ему штраф. За беспредел… К тому же убийственную операцию оплатить предполагалось его же деньгами. А это сама по себе серьезная сумма. Уж лучше заплатить триста тысяч и жить мужчиной, чем остаться без этих денег бабой…

Ольга была дома. Она с порога бросилась к нему, порывисто обняла, ее колотило от сильного волнения.

– Где ты был?

– Да с братвой поругался.

– С Робертом?

– С Робертом?! – Ченцов подозрительно посмотрел на жену. – Ты говорила с ним?

– Ну, подъезжали от него, спрашивали, где ты, – отвела в сторону глаза Ольга.

– И что ты сказала? – в недобром предчувствии спросил Денис.

– Ну, я подумала, что они знают, где ты, просто видимость создают…

– И?

– Накричала на них!

– Ты дура?

– Ну, нашло… – подавленно вздохнула Ольга и провела пальцем по синяку под правым глазом: – А разве это не он с тобой так?

– Когда подъезжали?

– Вчера вечером… Я сегодня на работу не вышла… Значит, все-таки он?

– Если бы… Ладно, разберемся!

Денис вдруг расправил плечи, выкатил грудь, вскинул голову. Действительно, а почему он должен кого-то бояться? Чем он хуже того же Роберта? Не трус он, если рискнул заняться противозаконным бизнесом. И работал с размахом. В милиции связи есть, плюс криминальная «крыша» – не зря же отстегивается пятнадцать процентов с прибыли Карьялу. Через охранную фирму отстегивается, как бы за вполне законные услуги, но это чистой воды криминал… Не трус он, а Роберта испугался. Надо было послать наркобарона, а он испугался. Еще и поверил, что не стоит обращаться за советом к Карьялу, делу это не поможет, а обстановка осложнится. И в то, что ментам его могут сдать, поверил. И в то, что убьют…

А не надо ничего бояться. И Роберта надо к черту послать, и на бандитскую «крышу» наплевать. Дела делаются, каналы налажены, деньги крутятся. Поставки можно увеличить, обороты расширить, на соседние города выйти, на Москву… Да и без этого хватает денег на свою собственную охрану. И собственых «охотников» он может нанять, чтобы от таких «волков», как Егорыч, отбиваться. И от него, и от Роберта. И даже от Карьяла… Действительно, зачем платить за «крышу», от которой нету толка?

Или все-таки толк есть? Может, надо проверить?..

Сначала дело, потом и в тело – иглой в вену, аж по самый упор. А дело Женька знала, за дозу на что угодно была готова. Еще совсем недавно симпатичной девчонкой была, но героин ее прибил. Высохла она изнутри, глаза впали, кожа как у хамелеона – когда серая, когда желтая, когда зеленая. И не живет она, а доходит. Денег нет, колоться не на что, и не нужна она уже никому. Это Роберт сегодня такой добрый, всего за один сеанс даст ей вмазаться. Если стараться будет. И она вовсю старается…

Дверь в комнату вдруг открылась, и на пороге появился какой-то мужчина. Он стоял молча и просто смотрел.

Роберт, не оборачиваясь, махнул рукой, приглашая к столу.

– Развел ты здесь грязь, Роберт. – В голосе мужчины прозвучало презрение и даже омерзение.

Но больше всего напрягли повелительные нотки. Человек чувствовал за собой власть и силу. Вдруг это мент? Может, облава?

Роберт дернулся, оттолкнул Женьку и повернулся к гостю, недовольно сощурившись. Крутой на вид мужик, черты лица суровые, твердокаменность в них. И сам стоит как монолит, ощущение такое, что и не сдвинешь его. А за ним еще двое – еще более крупные, хотя и менее внушительные. Никого из них Роберт не знал. И как их сюда занесло, не понимал. В притоне, конечно, все может быть, но сюда еще нужно попасть.

– Ты кто такой?

– Егорыч.

Это слово резануло слух. Кто такой Егорыч, Роберт знал, но видеть его не приходилось. Он хоть и вор, но у него своя, бандитская тусовка. А Роберт и среди блатных не очень-то котировался. В зоне – да, был среди них, а потом своей дорожкой пошел. Своя команда у него, свое дело, и он ни от кого не зависел. Так, завозил иногда на «общак», по случаю, Каучук и этому был рад.

– Ты же вроде… на зоне…

– Уже.

– Ну, это хорошо, – без всякой радости кивнул Роберт.

– Ты кто такая? – Егор повернул голову к Женьке.

– Такая, – кивнула она. – Сякая.

Голос тонкий, писклявый, такой же иссохший изнутри, как и она сама. Роберт смотрел на нее с презрением, а Егорыч почему-то – с сожалением.

– И давно ты сякая?

– Да уже… – Женька, не договорив, устало махнула истонченной рукой, но и так было ясно, что на игле она сидит давно и безнадежно.

– Родители есть?

– Ну да…

Егорыч покачал головой. Казалось, он и рад был помочь этой несчастной, но не знал как. Да и не хотел он, только видимость создавал, типа, правильный вор, приют для сирых и убогих…

– Если ты поговорить с ней хочешь, забирай, – повелительно махнул рукой Роберт.

Егорыч глянул на своего «быка», движением головы показал на Женьку. Тот понял его без слов – взял ее за руку и вывел из комнаты. Вслед за ним вышел и второй.

– А девка ничего, симпатичная… Была, – пристально глядя на Роберта, сказал Егор. – Не жаль девчонку?

– Жалко у пчелки, а жаль у змеи.

– Кривляешься? Я с тобой серьезно, а ты кривляешься. Нехорошо.

– Если серьезно, то «стрелку» забивать надо, а ты незваным гостем заявился, – недовольно покачал головой Роберт.

– Я – вор, как хочу, так и хожу.

– Ну, ходи, – снисходительно усмехнулся Роберт.

Егорыч фигура знатная, считай, ферзь на шахматной доске. Но даже у такой фигуры нет безответных ходов. Провел свой ход – жди привет на встречу. У Роберта своя игра, он может дать ответ… Если, конечно, с ходу мат не поставят, но это вряд ли.

– Девчонка у меня есть, сильные чувства, все такое. Ее на иглу сажали. Ченцов, знаешь такого? – пристально смотрел на него Егор.

Роберт сдаваться не собирался.

– Ну, знаю… А твою бабу – нет…

– Он с тобой работает. Вдруг от тебя ветер дует?

– Не знаю ничего… И не надо мне предъявлять.

– Я не предъявляю. Просто ты должен знать.

– С Ченцовым я разберусь.

– Не надо, с ним уже решили.

– Так это ты его выдернул! – дернулся Роберт, но тут же затух.

Какое ему дело до Ченцова? Пусть убивают, пусть что хотят, то и делают, Денис ему не брат, не сват, а канал поставки через его жену можно контролировать. Баба она боевая, так вчера на Косого наехала…

– Ты не думай о нем, – покачал головой Егорыч. – Ты думай, как дальше жить будешь.

– Это ты о чем? – напрягся Роберт.

– Дела у тебя идут, «лавэ» наваривается. А дела у тебя суровые, сегодня здесь, а завтра «закроют». Как перед братвой ответ держать будешь?

– А так и буду! Я на «общак» засылаю, Каучук может подтвердить.

– Я спрошу у Виталия Михайловича, – немного подумав, со скрытой угрозой в голосе сказал Егор.

– Спроси.

– Можем начать с белого листа.

– В смысле?

– Ничего не было, никому ты не завозил. Начнем отсчет с нуля. Соберешь деньги, завезешь на кассу, мы с Виталием Михайловичем примем. Человек ты не последний, мы это понимаем, поэтому примем лично.

– Сколько? – выдавил из себя Роберт.

Егорыч кивнул. Вопрос важный, по каждой цифре нужно провести обоснование, а грязный кайф-базар не место для столь серьезного занятия. Есть места, где можно обстоятельно поговорить на эту тему, там все и решится.

И обязательно решится, потому что выхода у Роберта нет. Тут или платить, или с ворами воевать. Он оказался перед серьезным выбором. И все из-за Ченцова. Если бы не он, может, Егорыч и не вышел бы на него.

За такие дела наказывают – если не смертью, то деньгами. А идея интересная…

Марина дома, под присмотром. Хоть и смутно, исподволь, но все-таки ее тянет на что-то такое остренькое. Она все понимает, а желания стать наркоманкой у нее нет, поэтому все под контролем. Со временем влечение к запретному плоду исчезнет, все наладится. А с Женей все куда серьезней. Сидит, бедная, в машине, квелая, притихшая. Совсем никакая девчонка, возможно, уже без шансов. Наркотик не просто иссушил ее изнутри, он выжег там все. И не душа у нее, а вихревая воронка, требующая только одного. Человек в таком состоянии готов на все, и некоторые мрази, вроде Роберта и Ченцова, этим пользуются.

– Твой дом?

Егор смотрел на двухэтажный дом из белого кирпича. Ухоженный палисадник перед каменным забором, пышные голубые ели, кованые ворота. Если Женя не врет, то ее родители живут неплохо. И не отказывались они от нее, помочь ей хотели, а она всякий раз сбегала из наркологии. Однажды ее даже заперли в психушку, но Женя сдернула и оттуда.

– Мой… Я не хочу! – умоляюще посмотрела она на Егора.

Он сам направился к дому. Отдал девчонку на попечение Дилижанса, подошел к калитке, нажал на клавишу звонка. Открыл ему полнотелый мужчина. Вроде бы еще не старый, а волосы уже в серебре. Полные щеки, двойной подбородок, большой живот, но при этом никак не выглядит сытым, довольным жизнью человеком. Во взгляде непроходящая тоска, смешанная с обреченностью.

– Сергей Борисович? – сухо спросил Егор.

– Ну, допустим.

– Женя – ваша дочь?

– Женя?! – Мужчина, широко вскинул руки, растопырив пальцы, словно хотел наброситься на Егора.

– Проблемы у нее.

– Где она? – Мужчина шагнул к машине, но Егор не позволил себя обойти.

– Я знаю, она убегала из дома.

– Где она?

– Больше она не должна убежать. Еще раз, и все!

– Что значит все?

– Подвал в доме есть?

У Сергея Борисовича был подвал, как и желание вытащить дочь с того света. Егор посоветовал подержать ее несколько дней под наркотой, откормить, пока она ведет себя покладисто, показать врачу, а потом поместить в подвал. И стены там обить чем-нибудь мягким, и пол, и потолок, если он низкий. В припадках Женя запросто могла расшибить себе голову. А в клинику можно потом, когда самое страшное будет позади.

Егор не настаивал, всего лишь советовал. За жизнь дочери отвечать отцу, и он должен принять правильное решение. А еще Егор оставил номер своего телефона. Раз уж взял шефство над этой девчонкой, то должен довести дело до конца. Если она вдруг снова сбежит, он сделает все, чтобы ее найти.

Но всем несчастным помочь невозможно. И убивать Роберта нет смысла. Исчезнет одна мерзость, и ее место тут же займет другая. Роберт хотя бы поддается контролю, а если на его месте окажется безбашенный отморозок, не имеющий никакого представления о законах и понятиях…

А вот Ченцова надо было грохнуть. Нельзя было его прощать. Егор уже жалел, что повелся на просьбу Марины. Штраф ему назначил, но это такая мелочь по сравнению с тяжестью его вины. Может, потому Егор и сделал такой ход конем – и Роберта в зависимость от себя поставил, и на Ченцова его натравил. Роберт не дурак, он поймет, кто его подставил под удар. Поймет и накажет Ченцова – по всей строгости и с летальным исходом. А если нет, значит, судьба хранит этого подонка…

Кто-то берет своей силой, кто-то – трудолюбием, умом и сообразительностью. Карьял выгрыз себе место под солнцем зубами. Был никем, а стал бандитским авторитетом со своей территорией. Молодой он еще, только-только разменял вторую четверть века, а Ченцову же под сорок, он человек солидный, состоятельный, а приходится идти на поклон к этому бандиту. Есть в этом справедливость? Пожалуй, есть. Карьял поднимался, рискуя жизнью и свободой, он лил свою и чужую кровь, да и сейчас ходит по лезвию ножа… Вот с кого нужно брать пример!

Карьял вразвалку сидел в кресле, в одной руке он держал сигарету, в раздумье разглядывая ее, в другой – зажигалку. Может, ему жить осталось совсем немного, а он о своем здоровье беспокоится. И хочется покурить, и колется. Курить или не курить – вот, в чем вопрос. А на Ченцова он посматривал с усталой небрежностью, как будто не человек перед ним, а грязь из-под ногтей.

Ченцов кое-что знал про него. Работал на его базе один товарищ из бывших, он ему про Карьяла и рассказал. Был пацан рядовым «быком» в движении небезызвестного Куприяна, потом возглавил бригаду в этой же системе. В девяносто пятом году коса нашла на камень, и Куприяна не стало, говорят, Егорыч счеты с ним свел. Карьял и Турок потянули общее одеяло на себя, но вмешался Школяр и вернул порядок в танковые войска. Но самостоятельности у Карьяла сейчас гораздо больше, чем при Куприяне. И неизвестно, считает ли он Егорыча своим врагом. Вроде должен, но как оно на самом деле? Не знал Ченцов, как отреагирует Карьял на его визит, но все-таки рискнул закинуть удочку. Вдруг авторитет вспомнит старые свои обиды, поднимет волну, которая смоет Егорыча. Вдруг этот разговор станет камушком, который сорвет с горы целую лавину…

А если вдруг ему самому достанется, значит, не судьба… Хватит бояться, нужно быть смелым и решительным, а иначе удачи не видать. А Ченцов очень хотел прогалопировать перед Егорычем на белом коне и расплатиться с ним не деньгами, а, как минимум, навозом. Но еще лучше пулей… Пусть не думает этот урод, что круче него никого нет.

– Значит, наехали на тебя, говоришь?

– Наехали.

– Кто?

– Егорыч.

Карьял не дернулся, даже в лице не изменился, но в душе что-то дрогнуло. И о своем здоровье он забыл – вставил сигарету в рот, высек огонек.

– Триста тонн «зеленью» требует.

– По какому праву?

– Штрафные санкции выставил.

– Санкции? За что?

– Да ни за что, считай… Я с его девушкой любовь закрутил.

– С его девушкой? – Карьял заметно расслабился и даже вздохнул с чувством облегчения.

– Ну, там секс был… Это ему не понравилось.

– И он выставил счет?

– Триста тысяч.

– А не много за девушку?

– Вот и я о том же.

– Чего ты от меня хочешь?

– Ну, решить вопрос. Ты же моя «крыша», мог бы заступиться за меня.

– Я в личные дела не лезу. Если бы Егорыч мою «крышу» перебивал, а так сам разбирайся.

– Ну, хорошо, я сам с ним поговорю. Если ты представлять меня будешь. Ты человек уважаемый, он тебя послушается, когда слово за меня скажешь.

– Я Егорыча давно знаю… И уважаю, – немного подумав, сказал авторитет. – И не хочу выглядеть перед ним идиотом. Я к нему сунусь, а он расскажет мне, как все в реале было. А он человек суровый, с конкретными подвязками… Я же тебя убью, если лажанусь перед ним. Живьем закопаю!

Карьял умел делать страшные глаза, но Ченцов почему-то не очень его боялся. Во всяком случае, до обморочного состояния не опустился… В конце концов, он решил круто изменить свою жизнь, теперь он такой же крутой, как и сам Карьял.

В машине сидел Совок, а с ним еще два мужика из бывших, которых Ченцов взял к себе в личную охрану. В ресторан их не пустили, но они рядом. Только вот надежды на них никакой. В случае чего не смогут они за него заступиться. И не отомстят, если вдруг его убьют… И все равно их присутствие придавало ему уверенности. Он и сам не понимал почему.

– Ну, там не только секс… Мы с Мариной расстались, я думал, что все, а она преследовать меня стала. Домой ко мне заявилась, с женой поссорила. А жена у меня главный бухгалтер, если мы с ней разойдемся, то конец моему бизнесу. В общем, я должен был Марину приструнить, привез ее к себе на дачу, там у меня героин был, я сделал ей укол, чтобы успокоить…

– Ты идиот, а я с идиотами дел не имею. Егорыч в законе, и если он поставил тебя на счетчик, значит, так надо… Я, конечно, могу с ним поговорить. С глазу на глаз. Но гарантий дать не могу. Если он скажет, что тебя нужно «замочить», я сделаю это. Своими руками! – угрожающе рыкнул Карьял. – Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– Идти мне к Егорычу?

На этот раз Ченцова по-настоящему проняло, и он мотнул головой.

– Тогда я останусь здесь. А ты пойдешь… – Карьял прямым текстом назвал место, на котором он хотел его видеть, и захохотал, движением руки показав на дверь.

Ченцов покинул кабинет, сел в машину, поехал на базу, а этот смех продолжал преследовать его.