Роскошный дом с бассейном и сауной, какой-никакой бизнес в черте города – не так уж и плохо устроилась Лариса в этой жизни. Мужа замели, а ей и горя нет. У бассейна загорала, когда Егор подъехал к дому.

Она прекрасно понимала, от кого зависит ее спокойная жизнь, поэтому нос перед ним не задирала. И вышла к нему в запахнутом купальном халате, поздоровалась, извинилась за свой вид – если бы знала, надела бы деловой костюм или что-то в этом роде.

– А ты всегда должна меня ждать, – сухо сказал он.

– А если я только о тебе и думаю? – кокетливо повела она бровью.

– Ну да, Каучук выйдет нескоро, теперь можно и обо мне подумать.

– Ты не понял. Я и с ним думала о тебе…

– Отомстить мне хотела?

– Что ты!.. – Лариса обиженно глянула на него. – Я с ним закрутила, чтобы к тебе поближе быть.

– И с Беляком договорилась, чтобы он тебя со мной свел?

– Да, хотела быть с тобой.

– Касатонов тебя об этом попросил?

Лариса дернулась, выгнулась дугой – как будто ей кипяток на спину плеснули. Сошла с лица, побледнела…

– Ты Виталия Михайловича сдала?

– Я?! Я никого не сдавала! – сумбурно мотнула она головой.

– Сдала ты его, и не надо отпираться, глупо это… Замуж за него зачем вышла?

– Ну, вышла…

– За день до этого ты с Касатоновым встречалась.

Ника снова отличилась, и на этот раз она выехала на своей такой же непутевой подруге. Ольга вспомнила про ментовскую «крышу» над Ларисой, Егор поставил задачу и получил результат. Теперь ему не нужно было искать ответы у Ларисы, он мог просто задавать вопросы и наблюдать за ее реакцией.

– Кто такое сказал?

– Есть адрес, есть фотографии. Я не собираюсь тебе ничего доказывать. Все уже решено.

– Что решено?

– Ты сдала ментам законного вора, и ты должна быть за это наказана, – с ледяным спокойствием проговорил Егор.

– Но Каучук хотел убить тебя!

– Ты вышла за него замуж, ты собиралась владеть его собственностью.

– Но я никого не сдавала!

– Давно ты работаешь на Касатонова?

– Не знаю такого!

Егор кивнул, разочарованно глянув на Ларису, повернулся к ней спиной и направился к воротам. Дело рассмотрено, приговор вынесен, кассация отклонена, исполнение отложено на потом – и как только, так сразу…

– Постой!

Он остановился, но поворачиваться к ней не стал.

– Да, это я сдала Мезенцева! И тебя бы сдала, если бы ты от меня не отказался! Если бы ты знал, как я вас всех ненавижу! Вы мне жизнь сломали!

Егор кивнул и продолжил путь. Да, он знал ее историю и даже готов был войти в положение. Но Лариса сдала ментам законного вора, и совсем не важно, что Каучук сходил со сцены навсегда и Егор оставался единственным «смотрящим» на весь город. Лариса в чем-то помогла ему, но все-таки она должна быть наказана. Все уже решено, задача поставлена… Закон суров, но он – закон. Даже если это воровской закон.

«Собровцы» работали четко, слаженно – как на учениях, Егору вдруг даже стало жаль их. И настрой у мужиков боевой, и желание биться насмерть реальное, и делают они все как по книжке – высыпали из машины, одни вломились в подъезд, другие окружили дом. Только в квартире никого нет, дырку от бублика они возьмут, а не Егора, носами от обиды будут потом хлюпать.

Раньше надо было головой думать, когда Егора на затее у Каучука брали – брать в наручники, везти к Оголеву, а они его тогда отпустили. Не было у них приказа Егора брать, потому и не стали они тогда связываться с ним. А сейчас вдруг хватились…

– Поехали!

Егор опустил бинокль и, когда машина тронулась, откинулся в кресле.

– Ничего, у меня поживем.

Ника наотрез отказалась ехать в Москву. Медицинского образования у нее не было, но тем не менее она всерьез вошла в роль сестры милосердия. Егор же не совсем долечился, он как бы еще нуждался во врачебной помощи, а Ника обязалась доставлять его в больницу на процедуры. И не отвертишься.

– Они и твой адрес знают.

– А в Москве?

– А киллера они где «приняли»?

Что уж тут говорить, Оголев блестяще провернул операцию, и Ларисе даже не нужно было давать показания против Каучука. А зачем, когда и киллер у него в лапах, и посредник, и тот раскололся, и другой…

– И что теперь делать?

– Уже делаю, – невесело улыбнулся Егор.

Не хотелось ему нюхать парашу, но придется. Вины за ним нет, самое большее, в изоляторе он пробудет двое суток. Братва его «подогреет», все будет путем.

Машина остановилось возле управления УБОП, Егор направился к проходной. Лучше он сам явится к Оголеву, чем его доставят к нему в наручниках, ткнув перед этим носом в землю.

Оголев слегка прибалдел, увидев его. Он-то ждал, когда Егора привезут к нему оскорбленным и униженным, а он пришел к нему весь такой из себя приятный и довольный жизнью.

– Ну, проходи, раз пришел…

Он провел Егора в свой кабинет, показал на стул рядом со знакомой скобой, вмурованной в стену, и достал из ящика стола наручники. Достал и молча положил на стол.

– И зачем пришел? – спросил он, изучающе глядя на Егора.

– Доказать свою невиновность.

– А я тебя в чем-то подозреваю?

– Если я ни в чем не виновен, дверь за свой счет вставишь, – не обращая внимания на вопрос, продолжил Егор.

– Дверь?

– Твои спецы мой дом штурмуют.

– Теперь понятно… Ты должен понимать, что покоя у тебя здесь не будет.

– А ты должен понимать, что ничего противозаконного я не совершил.

– Ну, это как сказать… Ты к Ларисе вчера приходил, – немного смущенно сказал Оголев.

Егор смотрел на него с каменным лицом, но усмехнулся про себя, учуяв слабость собеседника. Лариса жива, с ней ничего пока не случилось, и предъявить Егору нечего, но случиться может, причем в любой момент. Более того, Оголеву приходилось засвечивать перед ним своего человека, а это само по себе ставило мента в неловкое и кое в чем даже зависимое положение.

– Угрожал ей.

– Не угрожал, а предупреждал.

– Если хоть одна волосинка с ее головы упадет… – Оголев сжал кулак перед самым его носом.

Но Егор расценил это как признак бессилия и с невозмутимым видом кивнул:

– Упадет… Ее можно понять, но простить – нет.

– Она сдала человека, который мог тебя убить.

– Я бы мог ее простить, но ее не простит наш закон. Она приговорена.

– Тогда и ты!..

– Давай без угроз! – поморщился Егор. – Не надо меня провоцировать. А у Ларисы есть фора. Искать ее начнут только завтра. У нее еще есть время.

– Она никуда не уедет!

– Здесь она обречена, и от меня уже ничего не зависит. – Егор смотрел на Оголева с сожалением, но при этом беспощадно.

– Ну, это мы еще посмотрим…

– А если наша возьмет? Хочешь рискнуть – пытай свою судьбу, а девчонку зачем подставлять? Она и так настрадалась…

– У нее здесь дом, бизнес. Она могла бы это продать… – начал подполковник, но сам же себя и оборвал.

И Егор ничего не сказал. Он пристально и выжидательно смотрел на мента. Слишком сложный перед ним ставился вопрос, чтобы решить его так просто, без выгоды для себя. Он мог войти в положение Ларисы, даже закрыть на нее глаза, но позволить ей уйти с деньгами, которые могли бы стать частью «общака», – это слишком. Но если ему сделают предложение, от которого он не сможет отказаться…

– Ты должен понять, что я лично в ответе за Ларису! И я пойду на все, чтобы вывести ее из-под удара! Надо будет, надену сейчас на тебя наручники и повезу в область, а по пути ты попытаешься сбежать… Ты меня понимаешь? – Оголев буравил его взглядом, но Егор этого как будто и не замечал.

– Ты меня понимаешь? – повторил подполковник.

– Я все сказал. Завтра начнется охота, кто не спрятался… Продолжать?

– Может, я продолжу? Я с тобой хочу по-хорошему, а ты кочевряжишься тут передо мной! Пойми, Лариса находится под моим личным покровительством, и я на все пойду, чтобы с ней ничего не случилось!

– Пусть уезжает.

– Чтобы уехать, ей нужны деньги. Она должна хорошо устроиться на новом месте.

Егор неторопливо поднес к носу кулак, выдохнул в него носом. Ничего удивительного, если Ларисе придется поделиться и с Оголевым, и с Касатоновым. Возможно, ей для того и дали время, чтобы она расписалась с Каучуком, как только это произошло, так и появился спецназ. Но выяснять Егор ничего не собирался, и поливать ментов сарказмом тоже. Все люди – человеки, все хотят вкусно есть…

В принципе, он мог бы отдать собственность Каучука на растерзание ментам и посмотреть, чем это все закончится. И посмотреть, и проконтролировать, и даже задокументировать, а потом поставить Оголева к стенке – или он слетает с должности, или работает с ним. Но еще рано об этом думать.

– Ты меня слышишь?

Егор снова промолчал, глядя сквозь Оголева.

– Я же с тобой по-хорошему!

– Со мной только по-хорошему и можно.

Если менты хотят решать через него вопросы, пусть договариваются с ним. А от них много чего зависит, и они действительно могут помочь ему, но, опять же, предложение должно исходить от них, а Егор уже будет решать, принимать его или нет.

– Я могу и по-плохому!

– Я верю в судьбу, – спокойно, без всякого пафоса сказал Егор. – Если мне суждено лечь шпалой, значит, так тому и быть.

– Суждено!

– Есть люди, которые могут ломать чужие судьбы. Ты можешь поломать мне. А вдруг и тебя поломают?.. Может, лучше играть по-честному? Каучука ты честь по чести взял, никаких к тебе претензий… Может, и раскрутил его… Может, и узнал про меня что-то. Но я знаю, что за мной ничего такого нет. Я никого не убивал, никого не заказывал. Ничего у тебя против меня нет. Меня ты взять можешь только подлостью. Но тут уж что посеешь, то и жрать будешь.

– Все сказал? Теперь слушай меня! Лариса должна выйти из этой воды сухой! И с жирком!.. Если так и будет, можешь рассчитывать на мою помощь… – Голос у Оголева дрогнул. – Иногда, в некоторых случаях…

– Мне твоя помощь не нужна, – покачал головой Егор. – Мне нужно понимание.

– Понимание? Ты будешь здесь беспределить, а я – закрывать на это глаза? Ты за кого меня принимаешь?

– Я не беспредельщик, и мне здесь смута не нужна. Тихо в Возвышенске должно быть, без крови. Пока все получается. А не будет присмотра, кровь польется…

– В тихом омуте бесы водятся.

– Бесы – это из природы вещей. Бесы были, есть и будут, просто с ними нужно уметь договариваться…

– Бес – это ты? – с едкой усмешкой спросил Оголев.

Егор многозначительно промолчал. По своей природе он – нормальный человек, а по логике вещей – да, бес. Такая вот унылая правда, отрицать которую глупо, но ведь можно просто не соглашаться.

– И бесы будут всегда?

– Ты сам ответил на свой вопрос.

– Преступность не искоренить, – принужденно кивнул Оголев. – Это как сорняк, который, как ни выпалывай, обязательно вылезет… Но сорняковое поле можно подавить – дустом, и пока я на своей должности, буду вытравливать вашу породу! – Он плотно сомкнул губы и порывисто выдохнул из легких воздух.

Егор все понимал, менты для того и существуют, чтобы бороться с преступностью, и тех, кто честно исполняет свой долг, можно даже уважать. Но не нравился ему Оголев, терпеть он его не мог. И тем не менее надо было налаживать с ним контакт, чтобы зазря не задирал. И на прокорм неплохо было бы посадить…

– Сорняк, он такой, – кивнул он. – Ты его в поле вытравливаешь, а он здесь, у тебя в кабинете выползет. Или дома…

– Угрожаешь?! – сверкнул взглядом Оголев.

– А меня трогать не надо. Не станет меня, Беляк пойдет на Школяра, Эрик схлестнется с Турком, здесь такое начнется…

– Пусть только дернутся!

– Ну, смотри, тебе видней, – пожал плечами Егор.

Оголев задумчиво сощурил глаза, глядя на него, приложил к подбородку кулак и, выдержав долгую паузу, произнес:

– Ну, война никому не нужна…

– Уйдут одни, придут другие.

– Сколько дракону голову ни руби, новая вырастет… – кивнул подполковник. – Дружить мы не будем, но худой мир меня устроит.

– Меня тоже.

– И с Ларисой нужно что-то решать.

– Я же сказал, пусть уезжает.

– Ей деньги нужны.

– Ничем не могу помочь.

– Я же не требую, чтобы ты продал охранное предприятие «Норд» и отдал ей деньги, – каверзно усмехнулся Оголев.

– При чем здесь «Норд»? – нахмурился Егор.

– При том, что этой фирмой рулит твой человек, Александр Олегович Тоцкий.

– И что?

– Есть у нас кое-какие сведения… Поднимем из архива уголовное дело по факту гибели гражданина Куприянова, привлечем Тоцкого, «закроем» его, поработаем с ним… Кто еще там с ним Куприянова убивал? Сведения у нас есть, а Тоцкий уточнит…

Егор сжал зубы, исподлобья глянув на Оголева. Неспроста он завел речь об Алике. До недавних времен менты и понятия не имели, кто решил с Куприяном, но, видно, у них появилась информация. От кого? Может, Каучук слил? Положение у вора даже не патовое, Оголев мат ему поставил, он молиться сейчас должен, чтобы его фигуру оставили на шахматной доске – чисто в тупике постоять, без надежды на новую игру… Об Алике Каучук знал мало, но сдать его мог, а без этой ключевой фигуры у Егора все могло посыпаться. И фирму он мог потерять, и базовый фундамент, который она собой представляла, тогда все надежда на Беляка, но и его могли «принять». Если Оголев разойдется, остановить его будет сложно, придется на крайние меры идти, а это путь в никуда…

– Александр Тоцкий не имеет никакого отношения к убийству Куприянова, – четко выговаривая каждое слово, сказал Егор.

Но подполковник лишь усмехался, глядя на него. Знал он про Алика, знал и мог решить с ним вопрос – на дно, может, и не сможет пустить, но в отстойник загнать – запросто.

– Разберемся. Если он не виновен, мы его отпустим… Когда-нибудь, – сказал Оголев.

Он явно напрашивался на понимание, но ведь Егор сам предложил ему такой вариант взаимодействия. Ты мне – я тебе… В конце концов, он не обязан беспокоиться о личной собственности Каучука. О собственности, которую невозможно перевести в общественно-воровской фонд без нарушений закона. А Каучук и на его жизнь покушался, и Алика сдал. И не только это…

– Алика трогать не надо, он не при делах.

– Да, наверное, мы его не тронем. У него важное дело – за Ларисой проследить, чтобы с ней ничего не случилось. Ей делами заняться нужно, дом продать, бизнес…

– Как она это сделает? Она жена, а не вдова.

– Каучук не хочет, чтобы она вдовой стала, – усмехнулся Оголев. – Думаю, он ей генеральную доверенность выпишет. Это в его же интересах.

– Крепко вы его в оборот взяли, – в мрачном раздумье покачал головой Егор.

– И тебя возьмем, если не захочешь нас понимать.

– Ну, я бы не говорил «гоп»…

Да, пожалуй, нужно будет установить за Ларисой тщательное наблюдение, чтобы ни одна деталь не ускользнула. Начать нужно с доверенности, с нотариуса, который ее заверит, вызнать, выпытать у него, при каких обстоятельствах все происходило, под каким давлением Каучук подписывал бумаги. И за деньгами проследить надо, которые Лариса получит с этого дела, посмотреть, кто с них поимеет… Пусть не думает Оголев, что Егора можно так просто сбить с правильного пути. С ментами только так – одной рукой приветливо машешь, а второй – прячешь за пазухой камень.

Но и Оголев примерно в том же ключе думал про братву, и он тоже не будет сидеть сложа руки. Расслабляться с ним никак нельзя, иначе прозеваешь свинью, которую он обязательно подложит.

Спецназ свернул удочки, Оголев получил разговор, который и хотел, – все, можно ехать домой. Но куда конкретно? Можно в квартиру на Советской, но там дверь только еще ставят, да и порядок после разгрома нужно навести. К маме и сестре поехать? Егор вчера у них был. Еще была квартира в Новорудном… Интересный вариант – Егор будет подниматься в квартиру, на перехват к нему выйдет Марина, возьмет его за руку, пустит слезу. Сердце у него не камень, может и не выдержать. Нет, лучше не искушать судьбу.

Он сел в машину, достал телефон.

– Ну как? – спросила Ника.

Он сделал вид, что не услышал ее, набрал номер Мальца, который отвечал за охрану Марины, спросил про нее. Дома она сиднем сидела, никуда не выходила. И на балкон к ней никто не забирался. У Мальца все под контролем.

– Ты к этой собрался? – недовольно проговорила Ника.

Егор не ответил. Он назвал Дилижансу ее адрес. Пока его квартиру на Советской не приведут в порядок, он поживет у нее.

Ника облегченно вздохнула, откинулась на спинку сиденья.

– Нормально все прошло, – наконец ответил Егор. Вымотал его разговор с Оголевым, расслабиться бы надо, перевести дух.

– Сегодня нормально, а завтра? – спросила Ника.

– А если заметут?..

– Буду ждать. И никаких Эдиков. – Ника повернулась к нему и положила голову на его плечо.

– А если грохнут?

– Пока я с тобой, ничего не будет.

Она имела право так говорить, сколько раз она спасала его. И когда ему на зону предложили, отговаривать его не стала. Он ушел на этап, а она его дождалась. Согрешила, правда, но так у нее натура такая… Говорит, что больше не будет. Хотелось бы верить…

А Марина пусть живет своей жизнью. Возможно, Егор вернет журавля в небо и останется со своей синицей, которая так уютно пригрелась у него на плече.

Он обнял Нику, прижал к себе. Хорошо с ней, как ни крути…