Глава Шестнадцатая

В конверте лежали телеграммы из трех городов. Контакты в органах правопорядка Браннасбурга, Гэдстона и Гленвиля, личности которых Джекаби не посчитал нужным раскрывать, ответили достаточно оперативно. По просьбе детектива, на почте собрали все телеграммы вместе и отправили нам. Еще две или три должны были прийти в ближайшее время, но по содержанию одной из них легко было судить об остальных. В разнообразии стенографических фраз таилось одно и тоже послание, и послание это было простым — убийство.

Я просматривала страницы, пока мы спускались по винтовой лестнице назад в кабинет Джекаби. ПОДТВЕРЖДЕННЫЙ ИНЦИДЕНТ В БРАННАСБУРГЕ — ТЧК- гласила надпись в верху листа. ДЕТАЛИ ПОДХОДЯТ ПОД ОПИСАНИЕ — ТЧК- 11 НОЯБРЯ МЯСНИК ПС РАНА НА ШЕЕ — ТЧК- 5 ДЕКАБРЯ ПОЧТАЛЬОН ПС РАНА НА ГРУДИ — ТЧК- 20 ДЕКАБРЯ СЕМЬ БРОДЯГ ПС РАНА НА ГРУДИ — ТЧК-

— ПС? — спросила я, когда мы спустились.

— Причина смерти, — просто ответил он.

ДЕЛА НЕ РАСКРЫТЫ — ТЧК- ПОХОЖИХ ДЕЛ В АРХИВЕ НЕ ОБНАРУЖЕНО — ТЧК- ПОМОЩЬ ПРИВЕТСТВУЕТСЯ — ТЧК- На этом послание заканчивалось. Взглянув на страницы из Браннасбурга и Гэдстона, я увидела похожие записи, отличавшиеся лишь датами и профессиями жертв.

— Бог мой, — произнесла я, пролистывая страницы, — их так много!

— Да. Кажется, мистер Брегг шел по следу серийного убийцы, который объявился несколько месяцев назад, а может и раньше. Отметки на его карте, Р.Ш. и Р.Г., обозначают рану на шее или на груди. Судя по всему, наш убийца предпочитает грудь. Все они произошли за пределами юрисдикции Нью Фиддлхема, следовательно, убийца приложил немало стараний, чтобы держать власти в неведении. Попытка Брегга пролить свет на эти смерти лишь привела к его собственной.

Вернувшись в свой кабинет, Джекаби развернул нарисованную от руки карту погибшего репортера и разместил ее поверх своей прекрасно детализированной карты, которая занимала большую часть его стола. Порывшись в ящике, он вытащил небольшую упаковку булавок с толстыми, блестящими головками. Вытряхнув булавки на стол, он принялся сравнивать карты.

Разложив их, мы увидели, что они вполне соответствуют друг другу. Брегг был аккуратен при копировании. Джекаби начал переносить отметки с одной карты на другую с помощью булавок, которые вдавливал глубоко в дерево, прикрепляя карту к столу на некоторое время. С другой стороны стола я захватила несколько булавок и принялась помогать.

— Вот это место, — сказала я.

— Не совсем, — сказал Джекаби

Я снова просмотрела оригинальную карту и пересчитала отметки. Джекаби убрал лишние булавки обратно в упаковку, пока я все проверяла. Мы перенесли все двенадцать отметок. С печальным многозначительным взглядом детектив передал мне еще одну булавку. Я поняла его замысел и, наклонившись, чтобы найти нужное место на карте города, закрепила булавку, обозначавшую Артура Брегга. Тринадцать блестящих отметок смотрелись как отполированные надгробия.

— Брегг не был отмечен на собственной карте по очевидным причинам. Что еще, как вы думаете, отличает его смерть от остальных убийств? — спросил он.

Я взглянула на карту. Булавка, обозначавшая Брегга, стояла в одиночестве в центре карты. Остальные стояли небольшими группами по двое-трое, окружая ее, словно громилы на школьном дворе.

— Он единственный из Нью Фиддлхема, — поделилась догадкой я.

— Очень хорошо. И о чем это говорит нам?

Пугающая мысль пришла мне в голову.

— Это значит… что убийца убивает несколько человек в каждом городе, а затем переезжает в следующий. Сейчас он здесь, в Нью Фиддлхеме… и он только начал!

Я была в театре и знаю, что за подобными открытиями следует драматичное звучание органа и вздох толпы зрителей, но в реальной жизни слова просто повисли в воздухе.

— Разумно, — ответил он, — но все же неправильно.

Он вытащил моток бечевки из верхнего ящика и взглянул на доску, на которой сохранились аккуратные строчки нашего списка дат.

— Двадцать третье октября, — прочитал он и привязал конец нити к соответствующей булавке в Гэдстоне, — а следующее было здесь, тринадцатого, — он протянул шпагат в противоположную сторону карты, обернув его вокруг булавки в Кроули, — затем пятое ноября вот здесь, — линия пролегла на карте, дойдя сначала до Гленвиля, затем поднявшись к Браннасбургу. Нить тянулась по карте в разные стороны. В одном городе никогда не совершалось по два убийства за раз, еще реже в соседних городах. Чаще всего они происходили в разных концах карты. В итоге перед нами оказалось нечто, напоминающее небрежное изображение звезды, с зигзагообразными линиями вокруг Нью Фиддлхема. Джекаби отрезал конец и закрепил его вокруг одинокой булавки в центре этого хаоса.

— Он старательно заметал следы, чтобы отложить свое обнаружение так надолго, насколько это вообще возможно, — сказал Джекаби. — Проходили недели, даже месяцы, прежде чем он возвращался на прежнее место. Это позволяло избежать лишнего внимания. Он менял юрисдикции, так что потребовалось бы несколько месяцев, прежде чем полицейские поняли, что охотятся за одним и тем же подозреваемым. Благодаря стараниям Брегга, убийце пришлось нарушить свое самое важное правило.

— Какое же? — спросила я.

— Он совершил убийство там, где живет. Судя по расположению убийств до этого, можно заметить, что он избегал Нью Фиддлхема и кружил по его окрестностям. Обычно полицейские ожидают увидеть преступника прямо в центре кучи мертвых тел. Потому наш убийца старательно разрабатывал свои преступления, дабы выпасть из их поля зрения. Его дом здесь. Я уверен в этом.

— Что? Здесь в городе? — спросила я. Мой взгляд ненароком метнулся к окну и тусклому свету раннего вечера. Луна была еще низко, но уже отчетливо видна в убывающем свете дня, почти идеальный белый шар в обрамлении зловещих темных пальцев тонких веток. — Не проще ли монстру прятаться в лесу? Скрываться в тени и выходить по ночам?

— Это вполне возможно, но я подозреваю, что мы ищем человека. Человека, у которого есть дом, — сказал Джекаби, — Хатун утверждает, что успела хорошо разглядеть убийцу. Существо, которое она описала, может, и не существует, но я верю, что она была там, когда наш злодей попытался ускользнуть через окно. Он оставил следы на подоконнике, но не на балконе, что подтверждает ее рассказ. Итак, если бы вы были хладнокровным убийцей, способным разорвать грудь взрослого мужчины, вы бы побоялись встретиться с хромой, седовласой старушкой?

— Думаю, нет.

— А если вы не увидели, кто или что ждет вас? Тогда, как и наш осторожный злодей, вы бы искали другой выход, чтобы оставаться в безопасности. Что если он взглянул вниз на аллею и ничего не увидел, как говорит Хатун? Возможно, ее шаль все же обладает способностью отводить взгляды посторонних. Если злодей не заметил Хатун, тогда у него есть дом. И если у него есть дом, то мы можем с уверенностью заявить, что он в Нью Фиддлхеме. Если он обитает в Нью Фидллхеме, тогда все до единого здесь в опасности, — поспешно договорил Джекаби и остановился, чтобы вздохнуть.

С каждой минутой мне все меньше хотелось заниматься поисками жилья.

— Но почему он начал убивать в Нью Фиддлхеме? — спросила я. — Должно быть, произошло что-то особенное. Брегг нашел его. Как вы сказали, репортер был убит скорее всего потому, что начал складывать воедино эти убийства.

— Как мы только что сделали? Вы об этом? — спросил Джекаби с поднятой бровью. — Я понимаю, о чем вы, но убийца был уверен, что его план поможет задержать расследование надолго. Теперь же он знает, что его плану пришел конец. Как загнанный гусь, он будет непредсказуем, сумасброден и смертельно опасен для каждого, кто окажется рядом с ним.

— Гусь? — спросила я.

— Да, гуси могут ужасать. Кем бы он ни был, взявшись за расследования Брегга, мы вскоре попадем в его поле зрения. На мой взгляд, разумно было бы усилить защиту этого дома и нашу собственную, пока все не кончится. Это вопрос времени, когда наш злодей нанесет нам такой же визит, что и Бреггу, узнав о наших расспросах.

Холодок пробежал по моему позвоночнику, и я бросила нервный взгляд через плечо. Стоило мне заговорить, как неожиданно сверху раздался оглушительный грохот. Мы с детективом обменялись настороженными взглядами. Затем он схватил шишковатую деревянную дубинку с полки за столом и поспешил наверх. Я осмотрелась вокруг в отчаянных поисках чего-нибудь устрашающего, и остановилась на огромной тяжеленной книге. Я несла ее, как метатель ядра, стараясь держать эту необъятную вещь на уровне уха. Запястье тряслось, но я была слишком напряжена, готовясь запустить ее в любого негодяя.

Мои нервы вибрировали, как натянутые струны, и я тихо проклинала винтовую лестницу, поднимаясь наверх в холодном поту. Поднявшись на последний пролет, я увидела груду артефактов, разбросанных по коридору. По всей видимости, они вывалились из загроможденной комнаты справа. Тарелка из китайского фарфора с золотой инкрустацией по-прежнему вращалась на месте, а медленно оседающие перья говорили о разодранной подушке, лежащей где-то в этой груде.

Дженни стояла в дверном проеме, ее колени исчезали в перевернутом фонографе. Выражение лица призрака было сложно понять. Ее серебристое лицо казалось покрасневшим, щеки и нос потемнели до серого цвета. Позади нее Дуглас заходил на посадку на изогнутое изголовье кровати, которая была наполовину развернута с моего последнего визита. На нем было два шелковых галстука, обернутых вокруг шеи, словно церемониальное одеяния.

— Что…? — начал было Джекаби.

— О, привет! — сказала Дженни, застенчиво улыбаясь. На ней была пара кружевных перчаток, чья материальность странно выделялась на фоне ее полупрозрачной фигуры, — Просто решила помочь вам. Нам нужно столько всего перенести. Вы будете удивлены, как сложно оставаться сильным, когда пытаешься передвигать огромные неудобные вещи.

Дуглас крякнул и кивнул клювом.

— О, как будто от тебя было много помощи! — Дженни ткнула пальцем в его направлении, потом вернулась к нам. — Я знала, что вы согласитесь, Джекаби. Так что Дуглас согласился помочь мне найти свободное место на чердаке, — она перевела взгляд с детектива на меня. — Вы же останетесь, так ведь?

— Я не… — начала было я, но Джекаби меня прервал.

— Конечно же, она останется здесь! Где еще ей оставаться? Но это не повод разбрасывать мои вещи по всему дому!

На этом все и решилось. Дженни захлопала в ладоши, широко улыбаясь, а Джекаби повернулся посмотреть на меня.

— Что, черт побери, вы делаете с моей копией «Истории Ликантропов»?

— Я… что? — спросила я удивленно.

— Книга в ваших руках? Зачем она, ради всего святого, понадобилась вам?

— Ну, вы взяли эту палку.

Он нахмурился.

— Это дубинка. Вырезанная из ирландского терновника одним леприконом-ремесленником, закаленная в печи Гофанона и пропитанная сверхъестественными силами для защиты. Это, — указал он на книгу, — просто книга.

— Зато тяжелая. Леприконом? Таким маленьким существом, которое хранит горшочек с золотом за радугой?

— Не говорите глупости. Я имею в виду настоящего леприкона. Этот том отпечатан в шестнадцатом веке. Я очень надеюсь, вы не собирались использовать его, как снаряд.

Он забрал протянутую мной Историю Ликантропов и вернулся на лестницу.

— Джекаби, — произнесла я прежде, чем он начал спускаться вниз, — спасибо!

— За что вы меня благодарите?

— За то, что приютили меня… и за то, что взяли меня на работу. Спасибо.

— Не стоит благодарности. Просто постарайтесь из всех сил не умереть, хорошо? И еще кое-что, мисс Рук. Пообещайте мне, что если станете голубем или ежиком, или кем-то подобным, вы не будете так упорствовать в своем стремлении им остаться. Что ж, мне нужно кое-что сделать. Почему бы вам не помочь мисс Кавано разобрать свою комнату? — его голос исчез, стоило ему спуститься.

Остаток вечера мы с Дженни провели, перенося нешуточную коллекцию эклектичных предметов. Какие-то из них нашли пристанище среди зелени, другие же мы перенесли на еще более захламленный чердак. Дуглас проводил время, поедая хлебные крошки и крякая в неодобрение нашего выбора места для мебели. Джекаби занялся проверкой ставней и «поддержкой безопасности», окружив дом солью, рожью, святой водой и чесноком.

На другом конце города мистер Хендерсон — мужчина, который слышал немой крик банши — проводил вечер, умирая. Точнее, он провел за этим занятием очень небольшую часть вечера, в оставшееся время он был мертв.