Глава Пятнадцатая

Дженни привела меня на третий этаж. Дойдя до площадки, я резко остановилась, восхищенно разглядывая пространство вокруг. Лестница на предыдущих двух этажах выходила на узкие, слабо освещенные коридоры. На этом этаже — в широкий холл. Внутренние стены со всех сторон были выбиты, лишь оставленные изредка колоны поддерживали потолок. Широкие окна на каждой стене пропускали свет, который освещал нечто невероятное.

Я стояла на деревянном настиле довольно длинном, который затем, слегка видоизменяясь, таял в траве и грязи. Остальная часть пола была движущимся, живым пейзажем. На месте, где должен был быть коридор, расположился молодой лесок, молодые побеги которого создавали витиеватый узор. Грань между настилом и травой была удивительно тонкой, доски слева и справа словно терялись в земле. Я заметила, что от некоторых колон отходят тонкие веточки, и задумалась, покрываются ли они листвой по весне.

Господствовал в этом пространстве огромный пруд, оккупировавший большую часть пола. Он находился слева от тропинки — продолговатый бассейн в зелено-синих цветах, изгибом напоминающий фасоль, с маленьким островом посередине. На покрытом кустарником острове стояло высокое кресло с темно-сливовой обивкой. Пруд был около двадцати футов  в ширину и несколько футов в глубину, что казалось совершенно невозможным, судя по размерам здания и высоте потолка предыдущего этажа. Несколько золотисто-оранжевых рыбок плавало у самой поверхности.

Здесь и там по землистому полу были расставлены столы и комоды, охваченные наполовину лозой и сорняками. Стулья, дверцы шкафов, даже картины на стенах заросли мхом, будто природа забралась через открытое окно и застала их ночью врасплох. Все это просто стало частью буйного, хорошо обставленного пейзажа.

— Сначала я была против этого, — раздался голос Дженни у меня над моим плечом. — Правда, Джекаби меня не спрашивал. Он любит собирать разнообразные вещички, особенно от своих не совсем традиционных клиентов. Хотя теперь мне сложно представить это место без них. В ясную ночь можно раздернуть шторы, тогда звезды заиграют в волнах, а их свет отразится на потолке. Это бесконечно красиво. Для человека, сосредоточенного на рациональности и науке, он, похоже, не может отойти от невероятного и волшебного.

Последние лучи заходящего солнца окрасили небо в кроваво-красный и оранжевый цвета, а слабые волны теплого света играли на потолке над прудом. От чего казалось, будто комната наполнена спокойствием и легкостью. Я перевела взгляд на Дженни, которая смотрела на меня, поджав губы.

— Вы влюблены в него? — спросила она.

— В кого? — В голове невольно всплыло лицо одного молодого полисмена, а на щеках появился румянец, когда я попыталась отбросить эту мысль в сторону.

— В Джекаби, конечно.

— Боже мой, конечно же, нет! — я не хотела, чтобы мой ответ звучал настолько ошеломленным, но вопрос застал меня врасплох. Однако моя реакция, кажется, порадовала призрака и выражение ее лица смягчилось.

— Не стоит так изумляться моему вопросу. Он хороший человек… и непривлекательным его не назовешь.

— Допустим, — ответила я, запнувшись. — Пожалуй, если бы его еще и убедить сжечь эту ужасающую шапку.

Дженни залилась искренним смехом.

— О да! Да! Я давно проиграла эту битву. Не переживайте, весной он будет носить ее реже. — Ее прелестное хихиканье было заразительным, и через мгновение я присоединилась к ней. — Есть кто-то еще, не так ли? — спросила она.

— Я, что ж я… нет. Не совсем. — Четкие скулы, глубокие карие глаза и завитки иссиня-черных волос, торчащих из-под фуражки, снова вспыли перед глазами, и мои щеки вновь залились румянцем. — Нет.

Дженни вздохнула.

— Не тратьте попусту время. Жизнь так коротка для безответной любви. Уж поверьте эксперту, — она пронеслась над деревянным настилом и зеленью к центру комнаты. Ее невесомые шаги раздували травинки, словно слабый ветерок. — Принесите немного хлеба из ящика, — попросила она.

Я обернулась и увидела простой деревянный ящик с несколькими буханками засохшего хлеба. Выбрав одну из них, я пошла по тропинке, стараясь не отставать. Деревянный настил постепенно утопал в травянистой грязи. Призрачная леди устроилась на скамейке из кованного железа с видом на пруд. Она похлопала по сидению, приглашая меня присоединиться.

— Зачем же вы тогда пришли сюда? — спросила она, когда я села рядом.

— Это была ваша идея, — ответила я. — Хотя здесь мило, вы правы. Очень умиротворяюще.

— Я не о пруде, глупышка. Почему вы пришли работать на Джекаби?

— Ах, это. Что ж, все произошло так быстро, — ответила я. — Я пробыла в Восточной Европе большую часть этого года и только недавно приехала в Штаты. Просто искала работу. Любую работу, лишь бы хватало на крышу над головой. И вот я нашла объявление…

Над прудом к нам подлетел селезень, оставляя на поверхности глубокий след своей перепончатой лапой, прежде чем приземлиться у самой кромки воды. Я отломила кусок хлеба и, разломав его в крошки, бросила в траву.

— Сейчас, когда я уже втянулась… не знаю. Это все, конечно, невероятно и так неправдоподобно. Пожалуй, мне очень понравится помогать раскрывать тайны и спасать жизни. Предполагаю, есть гораздо более плохие способы заработать деньги.

— Он слегка сумасшедший, знаете ли. Но приключения могут быть весьма заманчивыми.

Я кивнула, наблюдая, как утка плавает на поверхности, подъедая крошки.

— Мой отец тоже искатель приключений, — неожиданно произнесла я. — Хотя не уверена, что он бы одобрил мой выбор.

Я предпочла не упоминать, как старательно избегала возможности узнать, что обо всем этом думали мои родители. С того момента, как я решила пустить деньги, отложенные на обучение, на оплату моих путешествий, я намеренно старалась не поддерживать связь с ними. Время от времени я посылала им открытки, заверяя их в своем благополучии и безопасности. Но никогда не оставляла обратного адреса или других признаков, способных помочь им отследить место моего пребывания.

Уверена, что мама волновалась за меня, но отец… Всю свою жизнь я боготворила его и беспрекословно подчинялась его воле, держась у него за спиной, как послушная дочь, в то время как он шел на встречу новым открытиям. Не то что бы его слова потеряли свою власть надо мной, как раз наоборот. Втайне, я боялась, что, если ему представить шанс призвать меня обратно в безопасную монотонность бытия, мне придется подчиниться.

Голос Дженни ненавязчиво прервал мое молчание.

— Плотное общение с Джекаби может быть… опасным. Вас это не пугает?

— Конечно, пугает. Немного, — подтвердила я. Похожие предупреждения я получала сегодня весь день, начиная от малоприятной женщины на почте и заканчивая инспектором Марлоу. Даже Джекаби, казалось, не верил, что я справлюсь с работой. — Но сегодня… не знаю, как это объяснить. Я так легко влилась. Все было так естественно. Как если бы я вернулась в детство и мир оказался бы именно таким, каким описан в книжках со сказками. Пожалуй, я просто забыла про страх и наслаждалась долгожданным приключением.

Дженни вздохнула и откинула голову назад. Она произнесла что-то очень тихо, и мне послышалось:

— Именно это и делает его таким опасным.

Покончив с крошками, селезень подобрался ближе в поисках добавки. Он был статным, голова и спинка были угольно-черными с зелеными и фиолетовыми вкраплениями. Крылья у него были коричневого цвета и напоминали чопорный жилет над его белым брюшком. Пятнышки на слегка выпяченной груди отливали красным цветом и напоминали галстук, потому что сужались к низу. Он подошел поближе и с надеждой замер. Я бросила ему пригоршню крошек.

— Там была женщина, — произнесла я. — Когда мы с Джекаби вышли, увидели плачущую женщину. Ее фото было в квартире жертвы. Это так грустно… ужасно и трагично, конечно, но мне не было грустно, пока я не увидела, как плачет эта женщина. Этот момент совсем не напоминал приключения из книжек. Джекаби говорит, что это еще не конец. Сегодня мы встретили человека, который умрет к утру, если верить Джекаби.

Дженни кивнула, разделяя мою грусть, и некоторое время мы наблюдали за селезнем, клевавшим крошки.

— Вы же знаете, что вы не первый ассистент, с которым он работал?

Я кивнула.

— Он сказал мне. Несколько ушли от него… но, кажется, был кто-то, кто все же остался, так? — Я вспомнила зашифрованную страницу из журнала, на который наткнулась внизу, и неожиданно меня осенила печальная мысль. — Это были вы, так ведь? Вы… ну, знаете… во время одного из его расследований, так?

Она подняла бровь.

— Умерла? Нет, это случилось задолго до встречи с мистером Джекаби. И я никогда не работала на него, если вы об этом. Это место принадлежало моей семье. Несколько семей пытались въехать сюда до Джекаби, но, видимо, присутствие призрака не входит в достоинства дома. Пошли слухи. Участок перешел во владение города и мэр Спейд позвал Джекаби, надеясь, что тот сможет произвести изгнание или что-то в этом духе. Так мы и познакомились, — она улыбнулась своим воспоминаниям.

— Я так понимаю, он не изгнал вас?

Она мягко рассмеялась.

— Нет, он не изгонял меня. Он разговаривал со мной. Как с человеком. Он заварил чай, даже спросил моего разрешения воспользоваться кухней, и просто заварил чай. Мы сели за стол и поговорили. Это была первая полноценная беседа за последние десять лет. Он налил мне чашку чая и позволил ей остывать передо мной, пока мы разговаривали. Он был откровенен. У него не было претензий к попыткам Спейда продать это место. Сказал, что у мэра есть все права на это. «Если каждый умерший решит оставить свое жилье за собой, нам негде будет жить», — сказал он, что в общем-то справедливо. Спейду он сказал, что я так же имею право остаться здесь. «Раз здесь нет злобных духов, нет и приказа о выселении», — так, кажется, он сказал. На этом все и закончилось. Неделю спустя Спейд отдал это место ему.

— Та еще сделка, — ответила я, все медленнее разбрасывая крошки, из-за чего селезень подбирался все ближе, бросая на меня многозначительные взгляды.

Закатив глаза, она стряхнула признательность с лица.

— Это было до того, как он разворотил мою кухню, переделав ее в свою лабораторию. Это была такая милая кухня, с плиткой и кружевными занавесками. Вы видели, во что он превратил ее? При виде этих безвкусных костей, что он подвесил к потолку, хочется умереть. Вы меня понимаете?

Я помассировала затылок, вспоминая.

— Вы тоже заметили это?

Ее глаза сияли от удовольствия, и она с благодарностью продолжила.

— Хотя бы эта затея с полом оказалась удачной. Открытое прекрасное пространство против того хаоса в лаборатории. В этом весь Джекаби. Наука и магия, красота и бедлам. Вещи, которые не должны сочетаться, в случае с Джекаби, перестают следовать этому правилу. Несмотря на его недостатки, он по-настоящему удивительный человек, — она смотрела на пруд, пока говорила, и серебристое выражение ее лица выдавало тоску. — Мне не удается выбраться отсюда, — продолжила она, — и это место стало настоящим спасением. Конечно, большая часть хлама, что хранилась здесь, разошлась по всему дому. Я давно перестала убирать за этим мужчиной… и в гостевой! — она неожиданно прервалась, задохнувшись.

— Что… что случилось?

— Вам нужно где-то остановиться! И вы наконец-то сможете заставить его убрать кучи своего мусора на чердак. Вы ведь будете поддерживать чистоту в комнате, мисс Рук?

— Мне… эм… не уверена, что буду чувствовать себя комфортно, прося о комнате и питании. Меня ведь только что наняли.

— У Дугласа есть и комната, и питание. Джекаби не сможет вам отказать. Идеально!

— Не уверена, — ответила я. — И кто такой Дуглас?

— Вы новый Дуглас! Он был ассистентом Джекаби, как и вы сейчас. Сейчас же Дуглас занимается архивами, — она указала на шкафы у стены, вершины которых были покрыты мхом и полевыми цветами.

— А где он спит?

Дженни засмеялась над шуткой, которую я не поняла. Селезень, устав ждать, когда я брошу новую порцию крошек, взмахнул крыльями и неуклюже плюхнулся мне на колено. Птица была немаленькой, особенно лапы и часть от клюва до хвоста. Ее нынешнее положение поставило нас лицом к лицу. Он смотрел на меня, а не на хлеб в моей руке, и его маленькие глазки словно сверлили меня.

— Дуглас? — спросила я, уверенная в ответе.

Красновато-оранжевый клюв дернулся, словно кивая. Птица расправила крыло и закачалась, ловя равновесие. Когти на его лапах неудобно впивались мне в ногу.

— Ну же, — захихикала Дженни, — не будьте грубой. Эбигейл, поприветствуйте Дугласа.

Правой рукой я взялась за перья и слегка потрясла их. Дуглас убрал крыло, выравнивая свое положение, затем схватил остатки багета и спорхнул вниз. Лениво он перелетел на темно-сливовое кресло в центре заросшего острова и, приземлившись, принялся клевать добычу.

— Джекаби чувствовал себя очень виноватым из-за того, что случилось с Дугласом, — сказала Дженни, когда тот улетел. — Когда-то он был человеком. Джекаби отправил его в одиночку проверить одну ниточку, которая могла никуда не привести, но Дуглас угодил прямо в гущу событий. Когда Джекаби осознал свою ошибку и поспешил на помощь, было слишком поздно. Единственное, что он смог сделать, прежде чем мощная волна магии сразила Дугласа…

— Подождите, — произнесла я. — Он превратил его в…

— В селезня, — раздался голос Джекаби, и мы с Дженни повернулись, чтобы увидеть его, ступающего по тропинке. — Именно так. Моя попытка помочь Дугласу оставила свой след в его проклятье. Ирония этой ситуации не ускользнула от меня. Я поклялся не брать дел, пока не найду способ обратить эти метаморфозы. — Детектив остановился за нашей скамейкой, хмурясь от воспоминаний.

— Бог мой, — ответила я, — Тогда… эти убийства как-то связаны с делом о трансформации Дугласа?

— Что? Нет. Эти дела никак не связаны друг с другом.

— Тогда, что заставило вас отступиться от вашей клятвы?

— Я не отступился, я нашел решение, — ответил он. — Оно пришло ко мне после исчерпывающего вечернего исследования и одной короткой поездки за город за припасами.

— Тогда, почему Дуглас до сих пор утка?

— Это, черт побери, лучше спросить у него!

— Но… он утка!

— Он бесконечно упрям.

— Оно не сработало, — вмешалась Дженни.

— Конечно, оно не сработало, — огрызнулся Джекаби. — Он должен захотеть измениться! По своему собственному желанию.

— Но… почему он хочет оставаться уткой? — спросила я.

— Потому что, — ответила Дженни, — никто не хочет терять себя. Дуглас хранит все воспоминания о времени, когда он был человеком, но он утка.

— Хоть изначально он таковым и не был, — проворчал Джекаби.

— Это был не его выбор — потерять жизнь, которая у него была. Ее попросту забрали, — сказала Дженни, — но сейчас выбор за ним, сохранить или потерять свою нынешнюю жизнь. Сохранить или потерять себя.

— Он все равно был бы собой. Он был бы Дугласом. Ему просто нужно захотеть стать человеком снова.

— Нет, — голос Дженни был спокоен. — Он был бы другим Дугласом. Дуглас, который принял бы это решение, ушел бы навсегда.

— Полнейшая глупость. Это идиотское упрямство.

— Не стоит так опрометчиво спорить с упрямым духом, детектив, — произнесла она многозначительно. — Вы говорить с подобным.

Джекаби закатил глаза и вздохнул.

— Хорошо, хорошо, — произнес он, — но не думайте, что тот факт, что вы мертвы, делает вас специалистом в каждом споре.

— Нет, но моя правота делает. Никто не хочет терять себя, не зависимо от того, какую форму они принимают. А уж об этом я кое-что знаю, — Дженни встала со скамейки и начала медленно опускаться, проходя сквозь травянистый пол. — А сейчас я, пожалуй, оставлю вас двоих. Не забудьте спросить о комнате, Эбигейл! — и в следующее мгновение ее серебристые волосы скрылись под полом.

— А что с комнатой? — спросил Джекаби.

Я замялась.

— Ничего. Нашли что-нибудь в своих исследованиях?

— Много всего, — он помахал небольшим смятым конвертом и протянул его мне, — и мы получили наши телеграммы.

— О, прекрасно. Ваше чутье привело нас к чему-то?

— О, да, — ответил Джекаби, — именно так, мисс Рук. Кажется, история куда масштабнее и опаснее, чем мы думали.

Прим. переводчика: *чуть больше шести метров