Глава 16
– Василиса… – Переход закрылся, и яркое свечение погасло, оставив в нашем распоряжении только наколдованный мною светлячок, парящий под низким потолком. Я уставилась в любимое лицо так, будто увидела призрак, а когда оцепенение прошло, задергалась в путах.
– Ник! Никита! Развяжи меня! Скорее! Сейчас вернутся гули!
Никита мгновенно сориентировался. В следующую секунду веревки, стягивающие руки и ноги, мертвыми змеями упали на пол, а горячие руки любимого уже поднимали меня с жертвенного стола.
– Василиса! Я спас тебя! – Ник осторожно обнял меня, точно я была сделана из гидайского фарфора, и отстранился, жадно разглядывая. Я почувствовала неловкость за мой слегка фривольный вид и стыдливо скрестила руки на груди.
– И огромное тебе лошадиное за это спасибо! А вот когда еще и нас освободишь, так вообще чечетку с выходом сбацаю в твою честь! – опередил меня с ответом Борька, не в силах остаться в стороне, как, впрочем, и Афанасий:
– Да! Вовремя ты подоспел, братан! Василек говорила, что ты нагрянешь, а я, дурак, ей не верил!
Никита с явной неохотой отвел от меня взгляд и, сдернув плащ, укутал им с головы до ног. Затем обошел жертвенный стол, и радостные вопли друзей стали еще громче.
– И вправду как живой!
– Никитос! Родной! Отвязывай скорей! – Тут же послышалось кряхтение, ойканье, и стены подвала огласило громогласное ура. Видимо, оно-то и привлекло к себе внимание ложных караванщиков. Дверь подвала распахнулась, и по лестнице застучали торопливые шаги. Покосившись на висевшую над головой искорку, я поспешно шагнула в густую тень, куда не попадало ее свечение, в надежде скрыться от новой встречи с нежитью, но это магическое недоразумение явно решило со мной никогда не разлучаться и предательски поплыло следом.
– Фу! Фу, пошел! – Я для верности помахала руками, пытаясь не то отогнать, не то затушить светлячок, но сделать это у меня не получилось, а вот привлечь внимание гулей – даже очень.
– Вон она!
– Мало-мало не сбежала! – Они гурьбой бросились ко мне, не замечая скрытых сумраком друзей.
– Привяжите ее к столу. Будем кушать! – надрывался предводитель каравана. Я бесстрашно смотрела на приближающиеся клыкастые рожи, удивляясь только одному: отчего медлит Ник?
И он вышел из тени. И по мере того как он подходил, его белые штаны и рубаха точно напитывались отраженным светом моего светлячка. А затем случилось странное. Я прищурилась, разглядывая нестерпимое сиреневое свечение, объявшее фигуру Ника. Тот ничего не делал, просто стоял в шаге от меня и, кажется, чего-то ждал, а вот бросившиеся к нему гули, попадая в круг этого инфернального света, начинали съеживаться, словно горящая бумага, а после и вовсе рассыпаться в пепел. Причем ни моим друзьям, ни мне этот ужасный свет ни капельки не вредил. Если не считать боли, тонкой иглой вдруг пронзившей висок. Но, может, всему виной стресс?
Наконец, когда последний гуль, попавший в круг световой ловушки, упокоился прахом у наших ног, колдовской свет исчез. Мы окружили Ника.
– Ого-го себе, братан! Это что за примочка? Научишь?
– Хорошо ты им засветил, теперь только с пола отскребать!
– Ник, я знала, что ты меня спасешь! Но как ты сам спасся?
Никита оглядел нас, точно не узнавая, криво улыбнулся и указал на лестницу.
– Предлагаю обсудить это наверху. А то от запаха мертвечины у меня начинается мигрень.
Мигрень?! Я только похлопала глазами. Что-то не помню, чтобы Ник жаловался на мигрень. Наверное, всему виной мир Пепельного, в котором он оказался из-за меня! Почувствовав укол совести, я взяла его под руку и точно маленького повела прочь из этого жуткого подвала.
Вскоре мы уже выбирали верблюдов и, не забыв перерезать путы оставшимся, принялись грабить караван. Вообще-то зачинщицей оказалась я. Ежась от свежего ветерка, я почувствовала себя неуютно даже в плаще, накинутом почти на голое тело, к тому же путающемся на каждом шагу, и предложила порыться в баулах в надежде отыскать приличную, а главное, удобную одежду.
Змей с Борькой радостно поддержали этот акт вандализма и в течение некоторого времени занимались тем, что развязывали тюки, оценивали товар и либо вязали его на верблюдов, либо оставляли лежать на занесенных песком камнях. Впрочем, в результате этого обыска я нашла-таки себе приличную одежду и, спрятавшись за Афона, как за ширму, торопливо переоделась почти в такой же наряд, какой был у меня до пленения: шаровары, рубаху, чалму и сапоги. Только цвет оказался не белым, а розовым, и, видимо, оттого к этому великолепию не нашлось плаща. Точнее, он нашелся, только очень золотистого цвета.
Афона мы тоже переодели. Просто решили не рассчитывать на бесстрашность жителей и лояльность охраны города Кейфира. Вдруг падишах перестрахуется и не поверит в нашу слезливую байку о заколдованных братьях? Поэтому решили переделать ее в байку о сестрах. На Змея натянули здоровенное платье, судя по размеру, шитое на слона, на голову надели паранджу, на острые когти – перчатки.
И это сработало. Преображенный Афон невероятно стал походить на высокую дородную девицу, которыми некогда кишмя кишел дворец принцессы Яллар.
Даже сочинили легенду: две сестры приехали на праздник в Кейфир. Одна с мужем, вторая на поиски такового.
Правда, Борька позубоскалил на тему, что ни один муж не выживет, увидев прелести такой жены, но мы с Афоном уверили его, что, когда дело дойдет до свадьбы, нас уже там не будет! Впрочем, Афон пообещал сильно не ломаться и, войдя в положение поклонников, не особо медлить с согласием.
Между тем Ник все то время, пока мы сходили с ума, встречая рассвет и радуясь жизни, безучастно сидел в стороне, при этом не сводя с нас глаз. И даже мысли не мелькнуло переодеть его в епипетские тряпки. Надетые на нем белая рубаха и штаны были скрыты накинутым на плечи темным плащом. А черные остроносые сапоги ничуть не портили общий вид. Я несколько раз встретилась с ним взглядом, но каждый раз мне казалось, будто он смотрит сквозь меня.
Жалость кольнула сердце. Что же такого с ним сделал Пепельный? Ведь он сам не свой!
– А у меня идея! – Афон, виляя бедрами, как заправская танцовщица, хлопнул в ладоши, позвенев надетыми на руки браслетами. – Мы заберем всех верблюдов. Погрузим на них самые хорошие товары – специи, ткани, вещи, украшения, кофе – и поедем в Кейфир как караванщики. Точнее, караванщиком будет Ник, а мы его родней. Войдем в город, остановимся в караван-сарае, затем присмотрим себе место на базаре и будем торговать. Продадим все как можно дешевле и быстрее, даже верблюдов. А когда у нас на руках будет золото, проберемся во дворец.
– План неплохой! – одобрил Борька и, почесав копытом между ушами, спросил: – Только нафига нам пробираться во дворец, когда мы вроде как ищем вход в царство мертвых?
– Это да! Но мы никогда не узнаем, где вход в это царство, пока не поговорим с мудрецом… Как там его? – Афон пощелкал пальцами, вспоминая.
– Да не важно! – отмахнулась я. – Если что, в городе уточним. А будут деньги, значит, сможем еще и заплатить за информацию!
– Если хотите попасть в город до жары, нужно выходить уже сейчас… – Ник поднялся. – Через час рассвет.
– А мы ничего еще толком не собрали! – возмутился Афон, разглядывая несколько выпотрошенных тюков. Остальная поклажа все еще была привязана к верблюдам и ворохом накидана на телеге, в которой мне так удобно было путешествовать.
– Точнее, не разобрали, – поправил Никита. – И это к лучшему, если хотите успеть дойти до Кейфира к началу праздника. Потому что во время праздников в Кейфире городские ворота не открывают.
– Почему? – Я подошла к нему. Нет, после пленения с ним определенно что-то не так!
– Потому что те, кого я уничтожил этой ночью, ходят по пустыне в поисках еды, и их как магнитом тянет к городской стене из-за скопления потенциальной пищи.
– Ник… – Взяв его руки в свои, я посмотрела любимому в глаза. – Прости меня. За то, что отправила тебя в пекло! Я не хотела. Я же думала, что замужем за Пепельным, а кто добровольно захочет оставаться его женой? Вот я и попросила у него избавление от этого союза.
– Я знаю. – Серые глаза смотрели мне прямо в душу холодно и спокойно. – Если ты думаешь, что я не рад этой встрече или виню тебя, – это не так. Просто сейчас мне нужно закончить то, что я начал. А именно – победить врага, но без книги Страха это невозможно.
– И я знаю! – Мои губы разъехались в довольной улыбке. Ну, хоть как-то смогу искупить свою вину. – Знаю, где ее искать! Она в царстве Мертвых. Под какой-то каменной короной. По крайней мере, я точно помню, как она выглядит. У меня есть личный предсказатель!
Ник прищурился, улыбнулся.
– Ты знаешь, где книга? Ты видела то место, под которым она захоронена?
– Именно! И очень скоро она будет у нас! – Боже, как приятно видеть улыбку на его лице! – Когда ты рядом, мне ничего не страшно! Теперь – нет! К тому же… ты ведь маг… Очень сильный… Ты же знаешь, что еще произошло? Должен знать.
Его взгляд стал настороженным.
– Говори.
Я смущенно принялась разглядывать носки сапог, а когда пауза чрезмерно затянулась, выпалила:
– Кажется, я беременна. Когда Мафаня узнала, она хотела уничтожить этого ребенка. Она почему-то решила, что пророчество о гибели мира сбывается.
Ник вдруг побледнел, и на его щеке я отчетливо увидела прогрызающее плоть огненное пятно.
– Пророчество о ребенке… единственном повелителе… этого мира… – Его голос стал прерывистым, дыхание сбилось.
– Ник? – Я отступила от него. – Не пугай меня, пожалуйста!
Он закрыл руками лицо, а когда отвел ладони, огненного пятна больше не было. Шагнув ближе, он сжал меня в объятиях.
– Прости. Я просто не ожидал, что это действительно возможно… Я… Теперь я никуда не отпущу тебя, моя принцесса!
– Не отпускай! – Я посмотрела на него и коснулась ладонью там, где только что проявилась метка Пепельного. – Как же ты страдал! Как ты страдал, мой милый, в том проклятом мире!
Ник вздрогнул, нервно сглотнул и закрыл глаза, наслаждаясь моей лаской.
Идиллию нарушил Афон.
– Ну, хватит уже обжиматься! Восток светлеет! Поехали! Караван готов!
Никита взглянул на меня, и я вздрогнула, разглядывая вместо серых глаз серебристые бельма.
– Твои глаза…
– Это магия Пепельного! Она не отпускает меня, уродуя мое лицо и душу! Его надо убить! – Он снова закрыл ладонями глаза, но тут уже я, чувствуя вину, вцепилась в него.
– Прости меня! Скоро все закончится! Ты будешь свободным! Посмотри на меня! Обещаю, я приму тебя любого!
Никита качнул головой.
– Нет! Я боюсь, что его магия навсегда уничтожит мой облик! Я останусь похожим на него чудовищем! Я даже не знаю, какой я сейчас! Мое лицо горит… горит!
– Мне все равно! Я буду любить тебя только за то, что ты – это ты! Посмотри на меня!
Он медленно отвел руки, и я улыбнулась, глядя в его ставшие привычными серые глаза.
– Мы справимся!
Его губы тоже дрогнули, являя мне любимую улыбку и ямочки на небритых щеках.
– Господа влюбленные, ну это уже ни в какие ворота! – снова раздался нетерпеливый голос Змея.
– А может, их тут оставить? – Борька подлил масла в огонь. – А мы пока смотаемся на праздник, найдем книгу, ну а на обратном пути заберем этих голубков!
– Ага! Чтобы они тут прохлаждались, пока мы жизнью рискуем? – возразил Афон, уже восседая на верблюде. – А вот фигушки!
– Пойдем! – Ник взял меня за руку и быстрым шагом направился к поджидающему нас каравану. – Солнце и впрямь не очень хороший попутчик в пустыне!
Он помог мне усесться на Борьку, сам запрыгнул на стоявшего во главе каравана верблюда. Мы вышли под стремительно светлеющее небо и направились прочь от проклятой крепости. Позади раздался набирающий децибелы птичий гомон. Я обернулась и замерла, не в силах отвести взгляд от высокой фигуры Пепельного. Скрытый с головы до ног темным плащом, он стоял перед разрушенной аркой крепости и смотрел нам вслед, а над ним смерчем кружили будто обезумевшие вороны.
Для верности я зажмурилась и даже помотала головой, а когда вновь распахнула глаза, крепость скрылась за высокой сопкой.
Надо об этом сказать Нику. Пепельный видел, что мы встретились, и наверняка проследит за нами! Ведь он тоже ищет книгу Страха!
Вот только когда? Сейчас не время да и не место. Может, потом? Когда доберемся до города? Тем более Пепельный не собирается нас преследовать. Хотел бы – уже давно бы остановил караван. Значит, время есть…
Успокоив себя такими мыслями, я какое-то время наблюдала за Ником, сидевшим на верблюде, и незаметно для себя задремала, укачанная теплыми лучами выбравшегося на небо солнышка и мерным шагом на удивление молчаливого Борьки.
Сколько мы ехали, не знаю. Как мне показалось, совсем недолго, но когда открыла глаза, обнаружила, что пустыня осталась позади, а мы прибыли в невероятно прекрасный город, окруженный изумрудного цвета рекой. Невысокие дома с башенками и высоченные минареты немного напоминали строения в Санда-Караме. Такой же блестящий на солнце камень, из которого было построено большинство домов столицы, только в Кейфире строения были украшены витражами из разноцветных стекол, переливающихся на солнце, точно драгоценные камни в золотой оправе.
И все эти великолепные здания окружали сады, цветники и парки, где звенели фонтаны, а глаза ублажали статуи прекрасных мужчин и женщин. Впрочем, попадались и ужасные. Проезжая мимо, я не могла отвести глаз от статуи мужчины с головой собаки, а женщина с головой птицы вообще будет сниться мне в кошмарах!
Людей, одетых в простые одежды, а также тех, кто явно принадлежал к элите города, по улицам гуляло довольно много. Праздники всегда привлекали изобилием товаров, дешевой едой и увлекательными аттракционами, а также выступлением магов и танцовщиц. Только бы и нам нашлось место в этой сказке!
– Куда мы едем? – по привычке спросила я у Борьки, почесав между ушей, но он лишь мотнул головой. Ясно. Конспирация!
Вместо него мне ответил Ник. Он ехал позади меня, а Змей занял место во главе каравана.
– Афон ведет нас к базару, а после озадачимся поиском ночлега. Если не найдем, будем жить на базаре рядом с караваном, как некоторые.
Переживала я зря и не долго. Казалось, сама удача благоволит нам с той минуты, едва мы миновали ворота этого прекрасного города. Как только наш караван оказался на территории рынка, к нам подскочил толстопузый смотритель базара в сопровождении двух стражников и без лишних сантиментов начал:
– Понаехали тут! И все как на подбор – караванщики! Купцы заморские! И все как один – на главный базар Кейфира! Как будто он резиновый!
Ник тоже решил не медлить и приступил к решению вопроса:
– Сколько?
Смотритель базара, почуяв наживу, глубокомысленно оглядел наш немаленький караван и наконец провозгласил:
– Сто золотых динаров за верблюда.
Как по мне, так это был чистой воды грабеж, но Никита спорить не стал и полез за кошелем. А вот Афон стерпеть не смог.
– Ты что, уважаемый, совсем на солнышке перегрелся?! – взревел он, но, вспомнив о маскировке, видимо, решил, что одинокая женщина просто не может изобразить такой рык, прокашлялся и перешел на фальцет. – Смотри, как бы от такой жадности губы не треснули. А то всех забрызгает!
– Не нравится, уважаемая, никто не держит! – не остался в долгу толстяк, не сводя глаз с туго набитого кошеля Никиты, который он задумчиво подкидывал на ладони. – Желающих больше чем достаточно! Еще скажите спасибо за такую цену! Некоторым я и всю тысячу говорю!
– Спасибо. – Ник наконец решился, бросил ему кошель и уточнил: – И где наше место?
Смотритель подкинул мешочек, прикидывая количество монет, и, оставшись довольным, засеменил вперед, не забыв крикнуть нам:
– Шагайте за мной, да побыстрей!
Стражники выполнили приказ без разговоров, шагая за ним как привязанные, а мы решили не спешить и, не сговариваясь, набросились на Ника.
– Ты что – сдурел? – Афон выразительно покрутил длинным когтем у виска. – Да это вымогательство!
– Надо было сбить цену до пятидесяти золотых, и то он был бы рад! – Крутить у виска я не стала, но денег было жалко невероятно! Можно было бы не морочить голову с этим караваном, знай мы, что у Ника такой запас золота! И вообще, что за бред отдать сумму за стоянку каравана, в несколько раз превышающую возможный доход? Или я чего-то не понимаю? Да прежний Ник еще бы и у смотрителя стряс монеты только за то, что мы «почтили честью это захудалое местечко», только намекнув, что может сглазить всю эту богадельню к чертям свинячьим! – Зачем ты отдал ему столько, сколько мы, возможно, и не заработаем! К тому же мы до сих пор не знаем, что лежит в большей части баулов! А вдруг там какая-нибудь ветошь? Все же это караван гулей, а не людей! Ник, зачем так рисковать?
Вопрос – откуда у него такие деньги? – я предпочла не задавать. Мало ли… Вдруг мне не понравится ответ!
Вопреки ожиданиям, Никита не стал ничего доказывать и объяснять, только обвел нас с Афоном задумчивым взглядом и пошел вслед за барыгой, припрыгивающим от привалившего счастья. Верблюды послушно направились за ним. Процессию завершал впряженный в телегу мул. Дождавшись, когда тот пройдет, Борька не выдержал и, опасливо косясь на караван, уходящий в тень высоких пальм, трагичным шепотом заявил:
– Одно из двух! Или Ник сошел с ума, сидя в том Пекельном царстве, или он грохнул Пепельного и сам стал королем. Иначе откуда такая тяга к сумасшедшим тратам? Он же был нищим! Он должен знать цену деньгам!
Мы с Афоном переглянулись.
– Я бы выбрал предположение о том, что он завладел троном Пепельного и добрался до его казны! – хмыкнул Змей.
– Согласна! Выбирать то, что он сбрендил, я не хочу! – подбоченилась я. – И вообще! Мало ли зачем он так поступил? Он всегда был себе на уме и все просчитывал на несколько ходов вперед! И щедрость тоже была в числе его добродетелей!
– Может, к тебе он и был щедрым! – пожал плечами Афон. – Но я бы не отказался вывести его на честный разговор. Согласись! Он с нами уже полдня, а обстоятельного рассказа о его приключениях мы так и не услышали!
– Интересно, когда? Мы весь день были заняты! – Понимая, что от предположений друзей на сердце стало еще беспокойнее, я тронула Борьку пятками, принуждая догонять караван.
– Заняты? Интересно, чем? Похрапыванием в седле? – не унимался Змей. – Ну, так я тебе скажу! Пока ты спала, я задал ему пару-тройку вопросов, но в ответ получил только: «Прошу, не сейчас!» Может, ты мне ответишь? Неужели так трудно ехать верхом на верблюде и говорить?
– А если ему не хотелось говорить? – Я грудью встала на защиту Ника. – Со мной он, между прочим, очень душевно поговорил!
– Ну конечно! Кто я такой… – Змей окончательно надулся и больше не проронил ни слова, пока мы не достигли каравана.
Смотритель базара хоть и оказался невероятным сквалыгой, но дело свое знал и выделил самую «урожайную» часть базара: в теньке, рядом с небольшим бассейном, к которому тут же припали верблюды, и неподалеку от шатра бродячих комедиантов, где постоянно скапливался народ.
– Может, господа хотят нанять торговца на время праздника? – Толстяк явно рассчитывал на дивиденды и не торопился уходить.
– Нет!
– Сами справимся! – Мы с Афоном выпалили почти одновременно, но ответ Ника снова нас обескуражил:
– С удовольствием!
– Вот и чудненько! – Толстяк потер руки. – Сейчас приведу! Их работа будет вам стоить двадцать процентов от выручки!
Видимо, боясь, как бы заморские простофили не передумали, смотритель, не дожидаясь охранников, бросился бежать со всех ног и быстро затерялся в толпе. Те растерянно переглянулись и, бренча оружием, нехотя направились за ним.
– Никита! Что с тобой?! – Я спрыгнула с Борьки и подошла к нему. – Если ты мне сейчас же все не объяснишь, я…
Угрозы, идущие на ум, были одна страшнее другой, поэтому я даже замолчала, выбирая любимому кару. Ник воспользовался моим замешательством и вдруг резко выкрикнул:
– Успокойся! Успокойтесь все! – Он обвел взглядом нашу маленькую компанию, а после едва слышно произнес: – Золото ненастоящее! Пока я был в плену у Пепельного, я многому научился. А наемная сила нам нужна для того, чтобы освободить время, нужное для поисков книги! Ну, и чтобы заработать денег! Ясно?
– Ненастоящее? – От такой новости я даже подержалась за голову. – А если обман раскроется? Как бы нас из города не вышвырнули! – Ох, не было печали! Теперь даже не знаю, что было бы лучше: видеть Ника правителем Пекельного царства или считать его сумасшедшим!
– Не раскроется! – Он улыбнулся мне одними губами. – Точнее, обязательно раскроется, когда мы будем отсюда очень далеко!
– Фух, хвала богам! – Афон поднял глаза горе. – Узнаю старого Ника! А я уж было что только не передумал! Даже, грешным делом, была мыслишка, что тебя подменили!
– Это не так просто сделать! – Никита усмехнулся и указал подбородком на возвращающуюся процессию. – А вот и наши продавцы!
– Мое почтение, уважаемые, а это снова я! – Смотритель подкатился к нам яблочком, сверкая белозубой улыбкой. – Вот, привел служить вам всю мою семью. Три жены, три тещи и пять дочек. И как уговаривались – двадцать процентов от проданного каждому за день.
– А вы уверены, что мы договаривались именно так? – Никита нахмурился, буравя его рентгеновским взглядом.
Толстяк запаниковал.
– Конечно! Поэтому я и привел всю семью в знак гарантии! Вы можете быть спокойным за ваши товары и их реализацию! Поверьте, ни одна пылинка не улетит бесплатно, а дочки будут созывать народ. И всего-то за каких-то двадцать процентов!
– Хм… – Ник сделал вид, что задумался, и с каменным лицом кивнул. – Хорошо! Только двадцать процентов на всех! А сейчас приступайте к распаковке и продаже немедленно. Мы будем приходить каждый вечер перед заходом солнца, забирать выручку и рассчитываться с вашей милой семьей!
Бросив ему поводок верблюда, Никита взял под уздцы Борьку, кивнул Афону и направился к выходу.
Следующим нашим шагом по завоеванию Кейфира стали поиски мало-мальски сносного жилья, и они на удивление быстро закончились, едва мы подошли к караван-сараю, стоявшему неподалеку. Открыв высоченную створку дверей, выполненных в форме арки, Афон шагнул в тень, царившую под сводами высокого здания, и тут же выскочил назад.
Следом за ним вышел черный, как ночь, великан.
– Чем могу помочь, почтенные?
Змей, сообразив, что его не будут кушать, по крайней мере сейчас, развернулся, и, во все глаза разглядывая привратника, только и смог выдавить:
– А… Э… Вах-вах!
– Уважаемый ифрит! Нам бы покои с двумя спальнями, баней и садом. А заодно накормите и почистите нашу лошадь. Мы планируем задержаться на пару дней, – и Никита, с гордым видом принца Потапа Хрендера, протянул чернокожему великану увесисто звякнувший мешочек, раза в два побольше, чем тот, что получил от него смотритель базара.
Подкинув на ладони мешочек, ифрит расплылся в клыкастой улыбке.
– Прошу, мои господа! Входите! А я лично прослежу, чтобы вы и ваш жеребец ни в чем не нуждались! – Он что-то зычно крикнул в темноту «дворца». Затем снова влюбленно нам улыбнулся и распахнул дверь пошире. – Прошу. Мои помощницы проводят вас до ваших апартаментов!
В покоях мы оказались еще через несколько минут. Едва мы вошли под высокие своды караван-сарая, как раскосые красавицы в количестве трех штук принялись ворковать нам что-то на своем тарабарском, но мы с Афоном ничего не смогли им ответить, так как безуспешно пытались закрыть рты. Громоздкие диваны, фонтаны, невысокие пальмы, приглушенный свет придавали этому мрачному залу толику трагизма и помпезности. Позолоченная лестница винтом уходила вверх, скрывая от нас то, что находилось на следующем этаже. Ничего, что немного темновато, зато так изысканно и величественно, будто мы действительно попали в сказочный дворец.
Сообразив о некой своеобразности гостей, девушки замолчали и столпились в сторонке, терпеливо дожидаясь, когда у нас закроются рты и хоть немного вернутся в нормальное состояние глаза. Точнее, мой рот и глаза. У Афона под паранджой не сильно-то можно было что-то разглядеть, а вот Никита вел себя так, будто отдыхал в хоромах этого клыкастого чернокожего дяди как минимум раз в неделю.
Наконец, когда нам надоело вертеть головами, Ник подошел и аккуратно подтолкнул нас с Афоном к девушкам, сказав одно-единственное слово:
– Поторопитесь.
Заметив мой настороженный взгляд, они снова призывно заулыбались и направились вверх по лестнице, останавливаясь едва ли не на каждом шагу, чтобы убедиться, что мы идем за ними.
Вот это дрессировка!
На втором этаже оказался огромный зал, вмещавший в себя всего шесть номеров. Вот только я и подумать не могла, что это были за номера!
Девушки остановились у третьей двери, за которой, как выяснилось, нас ждал огромный зал. Он делился на несколько зон. Зеленую зону, где в горшках росли самые натуральные фруктовые деревья, цвели невероятные цветы, летали бабочки, пели птицы, а сквозь стеклянный потолок лились самые настоящие лучи жаркого солнца. Синюю зону, где искрился чистой водой большой круглый бассейн, в котором плавали, поблескивая чешуей, небольшие ленивые карпы. И зону Уюта, где на мягких длинношерстных коврах расположились возле пылающего камина небольшие удобные диванчики.
Напротив друг друга были еще две двери. Видимо, за ними находились обещанные спальни. А вот третью дверь, ведущую в баню, я так и не заметила. Может быть, она спряталась за деревьями? Или ее здесь вовсе нет? Потом у кого-нибудь спрошу.
Девушки-служанки, уже не обращая внимания на мою отвисшую челюсть, дождались, когда все мы войдем, и тихо прикрыли за нами дверь. Правда, после они еще пару раз возвращались, чтобы принести три огромных блюда со всевозможными яствами и напитки, затем напоследок поклонились и исчезли уже насовсем, выразительно указав нам на висевший у входной двери колокольчик.
– Сервис! – оценил Афон, тоже разглядывая все это великолепие восторженным взглядом. – И это – караван-сарай?
– Грех такое великолепие сараем называть! – поддакнула я. – Сарай был в Канда-Сараме. Когда мы жили на чердаке. А здесь… рай! Если он существует! Неудобно даже как-то хозяина обманывать. Все-таки фальшивку ему вместо золота подсунули…
– Он не обеднеет! – равнодушно буркнул Ник и направился к одной из комнат, бросив мне: – Не хочешь переодеться?
И тут я поймала взгляд Афона. Стянув паранджу, он, чуть щурясь, смотрел вслед Нику, будто гипнотизируя его. Заметив мой интерес, он только развел руками, в жестах показав что «нифига не понимает», «дурко из сказки Занозка» и «а идите вы все». И чтобы последняя мысль воплотилась в жизнь, сам направился к противоположной двери.
Так! Стоп! А я? А куда мне?! Я растерянно заметалась, поглядывая то на одну дверь, то на другую, пока они обе не захлопнулись. Значит ли это, что Никита заказал лишь две комнаты, так как считает меня своей женой, а значит, предполагается, что мы будем жить – читай «спать» – вместе?
Нет, не то чтобы я была против… тем более после первого раза ничего почти не поняла! К тому же сейчас уже можно не переживать за внезапную беременность и в полной мере насладиться встречей…
Эх, была не была!
Я решительно направилась к двери, за которой исчез Никита, открыла и замерла на пороге, разглядывая точную копию большого зала. Единственное, чего тут не было – бассейна. Его заменяла здоровенная кровать, стоявшая прямо под стеклянной крышей. Затем увидела приоткрытую дверь, из которой доносилась тихая музыка, куда я, коря себя за любопытство, заглянула.
Мои уши запылали, когда я увидела Никиту. Он стоял ко мне спиной в чем мать родила, под дождем, что лился из какой-то серебристой трубки. Его мускулистое тело блестело от капель воды, а отросшие ниже плеч русые волосы светлыми прядями рассыпались по загорелой спине.
Честно! Я стояла так тихо, как только могла: не шевелясь и не дыша, боясь оказаться замеченной. Но Ник каким-то седьмым чувством ощутил мое присутствие и обернулся.
Я нервно сглотнула.
Нет, я не дикая и не раз слушала восторги придворных папенькиных дам о «достоинствах» их мужей, но «достоинство» своего мужа, признаться честно, видела впервые. То, что было в Шамаханском царстве, – не в счет! Там я скорее не видела, а изучала на ощупь все прелести замужней жизни…
Никита, видимо, тоже почувствовал себя неуютно. Он нахмурился. Прикусил губу. А когда я, отмерзнув, попыталась неловко улизнуть, окликнул меня, повелевая остаться.
– Василиса, ты устала. День по пустыне – испытание, и не только для женщины. Давай вместе смоем с себя пыль дорог…
Нет, с одной стороны, и не откажешься, так как он прав. А с другой стороны… Что произошло между нами за те дни, пока мы были в разлуке? Нет, я по-прежнему любила этого человека, но некоторые его поступки, слова указывали мне на то, какие мы разные. Даже не разные – чужие!
Может, дело в привычке? Точнее, в ее отсутствии? Мы не привыкли друг к другу, только и всего! Только это рождает неловкость! Тем более мы вроде как до сих пор женаты… Пепельный всего лишь украл Ника, но он не отменил наш брак!
Непослушными руками я стянула чалму, распустила ленточку, стягивающую мои волосы, развязала ремешок на шароварах и дождалась, когда они сами упадут к ногам. Последним в этом стриптизе оказалось белье. Я раза три пробовала стянуть его, но из-за моего смущения оно словно приросло к коже!
– Может, тебе помочь? – Ник вышел из-под струй искусственного дождя и направился ко мне.
Не в силах смотреть на него обнаженного, я невольно зажмурилась и, когда меня опалило его дыхание, даже вздрогнула. Дальше в дело вступили горячие руки. Нежно касаясь кожи, они будто невзначай освободили меня от скудных остатков одежды.
– Не бойся. Я не причиню тебе вреда! – Вкрадчивый шепот, раздавшийся вслед за этим, заставил меня испуганно дернуться и распахнуть глаза.
– Ты что-то сейчас сказал?
– Нет. – Ник смотрел на меня без тени улыбки, а на самом дне его серых глаз угасало серебристое сияние. – Но я бы хотел сказать, что чувствую, будто ты меня боишься. Ты не рада, что я нашел тебя?
Не в силах произнести ни слова, я несколько раз покивала, чтобы наконец выдавить:
– Рада.
Никита помолчал, разглядывая меня, и вдруг улыбнулся, тут же превращаясь в моего любимого мужа.
– Тогда пойдем. Разделишь со мной омовение? – Он потянул меня за собой и восторженно продолжил: – Это шикарно! Я никогда не чувствовал ничего подобного!
Он шагнул под струи воды и посторонился, давая мне возможность встать под поток тугих прохладных капель. Бррр! И чего же тут такого шикарного? Я, например, люблю баню. Да чтобы водица была погорячей.
– Такой дождик и в Лукоморье найдешь. Когда под него попадешь!
Даже в рифму заговорила!
– Нет. Ты не понимаешь! Все дело в стихии! Вода! Она так долго мне не подчинялась! Это произошло только сейчас! Это чудо! Понимаешь?! – Он восторженно посмотрел на меня глазами, вновь начинающими блестеть предательской ртутью. – И оно как-то связано с тобой! Когда ты рядом, у меня удесятеряются силы…
Вот черт! Что же Пепельный с ним такого сделал, что он радуется даже простой воде? Или все дело в его магических примочках? Что значит «не подчинялась» и при чем тут я?
– Ник, я замерзла! – Я выскользнула из душа. Еще не хватало сопли заработать! – Я пойду. И… где бы мне взять чистую одежду?
– Если хочешь, там дальше баня. – Он равнодушно махнул рукой, указывая направо. Я покосилась на белые шторы. Видимо, на данный момент мое счастье скрывается именно за той занавесью. – А вещи можно взять в шкафу у двери.
Хм… как говорится, слонов-то я и не заметила.
Сделав несколько шагов к вожделенной бане, я остановилась и помялась, не зная что сказать.
– А может, и ты со мной? – наконец выпалила я.
Никита вновь оглянулся на меня.
– Чуть позже…
Я кивнула и скрылась за шторой. Хозяин – барин!
Сказать, что я сбежала от него, было бы неправильным. Я сбежала от неловкости, от смущения, от какого-то странного двоякого чувства обиды. Мы давно не виделись, я стою рядом с ним в чем мать родила, а он восхищается водой?! А может, Афон прав и Ник спятил? Еще бы не спятить после того, где он побывал!
Какое-то время я сидела одна. Наконец мне надоело, и вот когда я уже собралась выходить, ко мне заглянул Никита и поморщился.
– Пойдем отсюда! Я ненавижу жар!
– Ты не любишь баню?
Никита задумчиво покусал губы, а затем выдал:
– Нет. После Пекельного царства мне не нравится жар! Уж прости! Пойдем? У нас сегодня еще очень много дел.
– Поцелуешь – пойду! – Я решила сыграть ва-банк. Нет, ну что за брак без поцелуев? К тому же я все еще грешила, что Никита до сих пор не может забыть то, что именно я отправила его к Пепельному, вот и дуется. Ну а если поцелует, значит, простил.
Никита еще раз огляделся, словно не зная, войти ему или сбежать, и наконец выпалил:
– Я тебя поцелую. Потом! Если захочешь…
С каждым словом его голос менялся, выдавая то хрип, то вкрадчивый шепот. Я зажала рот руками, чтобы не закричать, глядя, как на его теле появляются крошечные огненные точки, вмиг превращаются в большие уродливые язвы и вновь бесследно исчезают.
– Ник?! Что с тобой?!
Он мне не ответил. Просто уставился на покрывшиеся язвами руки, будто не веря глазам, и, издав рык раненого тигра, исчез за дверью.
Та-а-ак! Спокойно! Это всего лишь последствия пребывания в проклятом мире! Огненные язвы пройдут, если он забудется в моей любви и ласке. Даже если он сошел с ума – это мой сумасшедший! И вместе мы справимся со всем!
Подождав какое-то время, я выглянула за дверь, отодвинула шторку и огляделась. Ника не было. Вода тоже выключена. Зато дверь в нашу спальню оказалась открыта.
Сбежал? Или это намек?
Подождем!
Возле душа я нашла мыло, мочалку и принялась мыться.
Нет, ну а с другой стороны, если у него вновь случится приступ и он начнет превращаться в Пепельного? Мое присутствие его только смутит. Ведь он не любит, когда я вижу его таким. К тому же была бы нужна помощь – позвал бы…
Успокаивая себя такими мыслями, я в какой раз смыла пушистые клочки пены, повернула рычаг, выключая воду, и отправилась на поиски шкафчика с одеждой. Как подсказал Никита, я увидела его рядом с приоткрытой дверью. Белый, как стены, он сливался с окружающей обстановкой, и только золоченые ручки выдавали его.
Распахнув дверцу, я повеселела. Новое исподнее и махровый халат – что еще нужно после такой замечательной бани?
Неспешно оделась в белую рубаху, рейтузы до колен, больше смахивающие на подштанники, и решительно вошла в спальню.
Никита уже тоже облачился в белоснежные одежды и, раскинув руки, лежал на кровати, глядя в стеклянный потолок.
Я подошла. Села рядом.
– Ник, прости меня. Я не хочу тебя терять еще раз… и, конечно, не потеряю, но… мне пока трудно! Очень трудно изучать тебя вновь. Ты стал другим, и это моя вина. Ты только немного помоги мне понять. Чуть-чуть! Ты должен доверять мне! Запомни! Я не боюсь твоего сходства с Пепельным, ведь под огненными язвами я все равно вижу твое настоящее лицо!
Он перевел на меня глаза, полные невысказанной боли, и робко улыбнулся.
– Я – завидую! Это единственное чувство, что было дано мне при рождении! И именно это я могу делать в совершенстве! В моей жизни не было любви. Не было сострадания! Не было счастья. Я был рожден изгоем! Мир, что мне подарили родители, оказался мрачным, темным. Там жили только тени и те, кого создала моя магия! Они были готовы ради меня на все, но они меня не любили! Они меня – боялись! А ты… – Он сел, судорожно сглотнул. – Ты другая. Я вижу в тебе свет, как вижу свет этого мира! Он слепит меня и манит как мотылька. Чтобы сжечь…
Господи! Да ему реально надо к лекарю! Что же Пепельный с ним делал? Весь мозг высосал, что ли? Эх, изнахратили мне мужика! А может, это поможет?
Я села рядом и накрыла его руку своей ладонью. Боже, какая она у него горячая!
Никита дернулся, точно от удара током, но руку не убрал. Только, не отрываясь, смотрел на меня. И я вновь увидела, как его глаза заметает серебристая метель, но не отступила. Придвинулась ближе и коснулась губами его губ.
Жар, точно я пыталась поцеловать пламя, опалил, заставив зажмуриться, но не причинил боли. Затем я почувствовала, как его огненные руки сжали меня сначала робко, затем так сильно, что стало нечем дышать, а после… жар исчез. Я открыла глаза, разглядывая пустую комнату.
Вот так всегда!
И куда он делся?
