Глава 14
Жар пустыни сменился стеной огня. Всепожирающая стихия окружила караван и принялась сужать круг, оставляя после себя только пепельные клочки мертвой травы и обугленные останки животных. Людей не было! Я осталась совсем одна. Один на один с приближающейся смертью.
Вдруг внутри себя я почувствовала зарождающийся сгусток энергии, который смог повелевать безумной стихией. И в следующий миг жар исчез, отрезанный холодной стеной из огромных зеркал. Не сводя глаз с собственного отражения, я шагнула к ближайшему зеркальному стеклу, уходящему в бездонную синь небес, и замерла, глядя, как у меня из-за спины вышел сначала Пепельный, потом Ник – мой Никита, каким я его всегда и знала. Без обгоревшей кожи, без белых глаз.
Не в силах оторвать взгляда от отражения, я, вместо того чтобы обернуться, направилась к зеркалу, кожей чувствуя опасность, и вмиг, когда я должна была коснуться лбом стекла, отражение исчезло, открывая мне дверь в мир, объятый пламенем.
– Василиса! Вась! Хватит горланить, всех перепугала!
Я распахнула глаза и непонимающе уставилась на тормошившего меня Змея. Он шагал рядом с повозкой и пытался сделать три дела сразу: разбудить меня, успокоить караванщиков и переорать Борьку. Последнее ему удавалось с трудом. Рыжая скотина вопила, как труба, пытаясь объяснить столпившимся рядом с нами караванщикам, что у его сестры такие припадки в норме, а вот когда «она начнет обрастать шерстью и плеваться пламенем, тогда надо спрятаться за барханом, чтобы не задело, ежели ненароком чихнет».
Караванщики слушали, с интересом поглядывая на меня, что-то активно обсуждали и расходиться не торопились.
Я села и, держась за раскалывающуюся голову, попыталась осознать: то, что я увидела, был сон. Точнее, кошмар. Настоящая реальность – вот она: караванщики, пустыня, жара и опухшее от жажды горло. И мне такая реальность нравилась куда больше, чем то, что я увидела во сне.
А что я увидела?
Эх, как мне порой не хватает советов моей ма… Мафани. Было бы со мной ее интерактивное зеркало, и я бы давно получила исчерпывающий ответ обо всех тайнах этого сна. Но… как я снова смогу ей довериться после того, что она хотела со мной сделать?
Рука невольно коснулась плоского живота.
А может, этот сон – предсказание, что именно ребенок защитит меня от всего? Ведь во сне магический импульс шел не от меня, а из меня…
– Опять кошмары мучают? – Афон не сводил с меня внимательного взгляда.
– Да так… – Я отмахнулась, предпочитая не смотреть ему в глаза.
– А если судить по громкости твоего визга – еще какие! Кстати! – Он наконец-то отвлекся от неприятной для меня темы и указал на восток, где рядом с изрядно приблизившейся махиной башни темнело крошечное пятнышко. – Караванщик оказался прав – надвигается буря. Но мы опережаем ее на пару часов. Поэтому успеем укрыться в развалинах и переждать. А на рассвете отправимся дальше. Если мои предположения верны, мы достигнем Кейфира завтра к полудню. Караванщик говорит – если бы не буря, мы бы не отклонились так сильно от курса и в столице были бы уже сегодня к ночи.
– Ничего страшного, значит, будем завтра. – Я попыталась бодро улыбнуться. Вышло испуганно и жалко. Вместо того чтобы приободрить, моя улыбка совсем перепугала Змея.
– Васенька, что с тобой? Плохо? – всполошился он и даже потрогал мой ледяной лоб. – Пить хочешь? На тебе лица нет! Точнее, есть. Только оно как нарисованное. А кожа белая, будто из тебя выпили всю жизнь! Что случилось?
– Все хорошо! Правда! Наверное, меня просто пугает неопределенность. Ни с книгой непонятно, ни с Фениксом. Ни… вообще ни с чем, понимаешь? Вот и лезет вся эта чушь в голову, а потом снится!
– Это все из-за сна? – не унимался Змей. – А ты расскажи, и легче станет. Может, я чем помогу? Все-таки когда-то подрабатывал тем, что объяснял девицам сны и гадал.
– Короче, был шарлатаном! – констатировала я, чувствуя, как с каждым его словом мне становится все спокойнее.
– Я был магом-практиком, а даже им иногда хочется кушать, – ухмыльнулся он. – Ну как? Расскажешь?
– Да там и рассказывать-то нечего! – отмахнулась я и, глядя на приближающиеся развалины сторожевой башни, заговорила: – Мне приснился огонь. Будто он съедает весь караван и остаюсь только я. Потом, откуда-то извне, приходит сила. Магия. И она сковывает огонь, точнее, ставит между мной и жаром огромные зеркала. А когда я посмотрела в зеркало, то увидела, как у меня из-за спины появился сначала Ник, а потом Пепельный. Вот где смысл?
Змей поскреб когтями затылок.
– Ну, может, твой сон означает, что ты ждешь Ника и боишься Пепельного? А может, он означает твои сомнения по поводу отцовства? Хотя я уже говорил, что эта проблема и дырки от бублика не стоит! А огонь… указывает на Пепельного.
– Что указывает?! – Предсказатель хренов! Сердце снова забилось так, словно готово было выпрыгнуть.
– Ну как что… То! Все закончится тем, что нам придется идти в его пекло. В Пекельный мир. – Змей нахмурился и вдруг выдал: – О! А может, это означает, что случится самое страшное и наш мир станет его миром?
– Это означает, что, когда ты в шкуре Змея, мой друг, тебе лучше не думать, не говорить и вообще идеальный вариант – впасть в спячку. – Даже Борька не выдержал такого бреда, бросил на Афона быстрый взгляд и громким шепотом посоветовал мне: – Ты, Вась, держись от него подальше. Или едой кидайся, когда пасть откроет. Пока будет пережевывать, может, и сам забудет, что хотел сказать!
– Ты меня-то с собой не путай, мечта мясника! – Змей после такой отповеди начал звереть. – Если я говорю что-то непонятное, то на это есть веские причины!
– Например, сумасшедшая бабушка в третьем поколении? – Борька, явно довольный своим остроумием, тихо заржал. Его сосед по упряжке покосился на него печальным взглядом и вздохнул, явно соглашаясь с диагнозом не только Змея, но и самого Борьки.
– Ты мою бабушку не тронь! – окончательно взбеленился Афон.
– Да больно надо! Эксгумацией не занимаюсь! Красивое слово? Сам придумал! Означает «в гробу я видел твоих чешуйчатых родственников»!
– Ах ты! – Змей обошел повозку и угрожающе сжал уздечку. – Ах ты…
– Ах я! – согласился Борька, самовлюбленно закрывая глаза. – Ах я…
И ведь даже не показал, что ему страшно. А может, и не страшно вовсе?
Не знаю, чем бы завершилась эта перебранка, если бы не увеличившаяся втрое тучка на горизонте. Причем до нас стал доноситься странный резкий звук.
– Ребята, ребята! Смотрите! Это так и должно быть? – Я указала на приближающееся к нам довольно странное явление. Афон выпустил поводья Борьки и, развернувшись, проследил за моим пальцем.
– Да вроде нет… Не знаю, что это, но до развалин осталось метров пятьсот! Если поторопимся, доберемся туда очень быстро! Пойду у караванщика спрошу, что это такое.
Афон направился вперед, где на белом верблюде ехал глава каравана.
Я проводила его взглядом и пересела так, чтобы быть поближе к Борьке.
– Слушай, Борь, а может, твою призрачную подружку вызвать? Не то чтобы я боюсь ночевать в развалинах, или лезть в загробный мир, или топать в Пекельный мир, но давай попросим у нее помощи? Я даже слова призыва сама скажу.
– Это Кобылку-горб… гм… – Борька запнулся, опасливо огляделся и шепотом закончил: – Это блондиночку-то с расшатанными нервами? Нет, спасибо! Мы и сами со всем справимся!
– А чего это ты так о ней… резко? – Я цапнула жеребца за ухо, заставляя рассказывать, и желательно правду. Ну, он и рассказал. Так рассказал, что я даже не знала, смеяться или расстраиваться.
– Это не резкость, а спасение шкуры. Дело в том, что в обмен на мою последнюю просьбу она потребовала с меня нечто непотребное!
– Так она же призрак?! – удивилась я, вполне себе догадываясь, о каких непотребствах тут шла речь, но я недооценила масштаб всей трагедии.
– Ага, призрак! Только быть им не хочет! Оказывается, надоело ей за столько времени исполнять просьбы неблагодарных смертных, что решила сама стать «неблагодарной смертной». Только кобылой. Для этого я должен попросить ее о последней просьбе – оживиться и переехать жить в мое стойло! После того как она ее исполнит, то автоматически станет живой кобылкой со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– И чего ты расстраиваешься? – хмыкнула я, вспоминая не Горбылку, а прекрасную белую кобылу, что согласилась однажды нам помочь. – Она ведь – сказка! Кудрявая грива, шелковый хвост, тонкие ноги…
– Острые зубы, горбатая спина и ирокез вместо гривы! – опроверг мои слова Борюсик, едва ли не клацая зубами. – И не напоминай! Как вспомню… вот скажи мне, как такую замуж брать?
– Так если она переродится, то станет красавицей! Может, длинноногая блондинка – это ее первозданный вид?
– Не-а! Про свой первозданный вид она мне все рассказала. – Борька шумно выдохнул, будто собираясь с мыслями, и подвел итог: – Она была таким страшилищем с рождения, а чтобы хоть немного нарастить себе самолюбие, взяла второй ипостасью красавицу блондинку.
– И чего ты не хочешь заполучить ее в свое стойло? – так и не поняла я его переживаний.
– Шутишь? От блондиночки я бы, конечно, не отказался, а если получится зубастый верблюд? Я же повешусь от такого брака! Не слишком-то много я у нее попросил, чтобы так испортить себе жизнь!
– А что ты попросил? – Тааак! Наш Борька полон сюрпризов!
– Как что? Чтобы она помогла нам найти Ника, конечно! И чтобы мы все наконец-то вернулись домой! – буркнул он и, подняв уши, насторожился, пытаясь разглядеть приближающееся пятно. – Да что же они так разорались? И ведь летят прямо к нам! Хорошо бы узнать у караванщика, есть ли среди груза зерно и застрахован ли товар. А то беды не оберешься!
– Угу-угу, – поддакнула я, разглядывая галдящее пятно, пока до меня не дошло. – Так это – птицы? Не буря?
– Ну, смотря с чем сравнивать… – хмыкнул Борька, принюхался, огляделся и выдал заключение: – Между нами, никакой бурей и не пахнет! Животные непогоду очень хорошо чуют! Так что расслабься! То-то смеху будет, когда эта «буря» до нас долетит и так всех… гм… занесет, сама понимаешь чем!
– Так, значит, надо сказать Змею! Пусть он сообщит караванщику, что нет никакого смысла ехать к развалинам! – Я спрыгнула с телеги, нашла взглядом шагающую впереди тушу Змея и бросилась к нему. – Афон! Это не буря, это птицы!
Змей переглянулся с предводителем каравана, посмотрел на тучку, приблизившуюся так, что действительно можно было разглядеть черных птиц, и развернулся ко мне.
– Вороны. Я уже понял и сказал об этом уважаемому, но он решил не возвращать караван на тропу.
– Госпожа, мы в любом случае сегодня до ночи не успеем дойти до Кейфира. – Предводитель криво улыбнулся, давая понять, что и без моих умных советов не пропадет. – Мы слишком далеко от тропы. Лучше выйдем завтра до рассвета и к полудню достигнем столицы!
Я пожала плечами. Хозяин – барин! И пошла рядом с Афоном, а он принялся допытывать караванщика о прибыльности дела, о ценах в Кейфире и прочих новостях. Не особо прислушиваясь к разговору, я шагала, поглядывая на стаю воронов, уже закрывшую добрую половину неба. Крики их стали еще громче, вызывая противную резь в ушах. Затем в душу закрался страх. Птицы приближались, и казалось, они летят именно к нам! Точно им отведена роль в каком-то странном спектакле…
А может, у меня паранойя? Вот как чувствовала, что не нужно общаться с непонятными монетками!
Мы успели добраться до полуразрушенной крепости и шагнуть под ее высокие своды, когда нас накрыла звуковая волна вороньего крика и хлопанье крыльев.
Я прижалась к Афону и бросила испуганный взгляд в арку окна, в надежде увидеть птиц, улетающих прочь, но черные твари словно растворились в воздухе, оставив нам в наказание мерзкие голоса.
– Они на крыше, – пояснил Афон, заметив мой ищущий взгляд.
– Эх, как бы шугануть этих черноперых! – Я не заметила, как к нам присоединился Борька. Его уже расседлали, и он предпочел наше общество кучке меланхоличных верблюдов и уставшего мула. – Уже мигрень начинается от их крика!
– А может, все гораздо проще? – Я даже затаила дыхание, боясь поверить в столь простое решение проблемы. – Представим, что эти вороны ночуют на крыше башни. И они просто летели домой, так как скоро ночь!
Я посмотрела на Афона, на Борьку и обвела оценивающим взглядом наш ночлег. Огромный зал с высоченным потолком вместил весь наш караван, и еще осталось место как минимум для десяти таких же караванов. Лестница, уходившая наверх, явно указывала на наличие второго этажа. Скорее всего, там располагались жилые комнаты. Рядом с входом я разглядела большой квадрат железа с вделанным в него массивным кольцом, значит, тут есть и подвал. Пол был выложен булыжниками, но кое-где их занесло песком.
– Вполне может быть, что здесь у них большо-о-ое гнездо! Наверное, оккупировали второй этаж и крышу! – согласился с моим предположением Борька и потопал к дальней стене, не забыв поинтересоваться: – А вы чего стоите? До утра далеко. Может, устроитесь на ночлег, как это делают умные люди?
– Устроишься тут, под такие вопли! – Я вздохнула, разглядывая наших попутчиков. Те облюбовали место в уголке, развели огонь и уже вовсю потрошили баулы в поисках еды и воды. Заметив мой взгляд, несколько мужчин гостеприимно махнули руками, но мы с Афоном, будто не заметив их приглашение, решили составить компанию Борьке. Облюбовав место ночлега, он, пытаясь создать уютное гнездышко, как курица принялся зарываться в песок.
Мы с Афоном понаблюдали за конягой и решили не зарываться. Не мудрствуя лукаво, Змей стащил у попутчиков несколько лепешек коровьего «топлива», какой-то незатейливой еды и парочку толстых одеял. Развести костер было секундным делом. Расстелив одеяла подальше от копошащегося Борьки, мы уютно расположились и принялись за еду.
Пусть хлеб и финики оказались сухими, а верблюжье молоко кислым, но я была довольна. А что еще нужно? Крыша над головой, еда и рядом сильный защитник. В конце концов, я даже привыкла к гомону птиц, которые с каждой минутой наступающей ночи галдели все тише, пока не замолчали.
Борька тоже успокоился и, сжевав корку хлеба, мирно дремал в своем песочном гнезде. Приглушенные голоса наших спутников сделали свое дело. Я почувствовала, как у меня слипаются глаза, и с наслаждением зевнула.
– Афон, я посплю немного, а ты покарауль. Как спать захочешь – разбуди. Будем спать по очереди.
Тот вздрогнул, будто очнулся от сна, хотя сидел с открытыми глазами, погруженный в невеселые мысли. Впрочем, у кого и когда в последний раз они были веселыми?
– Принцесса, мы в пустыне! До ближайшего города полдня пути! Караванщики вооружены! Так кого нам бояться?
– Но Мухамед предупреждал нас о гулях. – Я поежилась от холодного ветерка, залетевшего в еще не остывшую от дневного жара крепость.
– Это сказка, Вась! Их не бывает! Гули – это сказка! Призраки – есть! Есть – ведьмы, лешие, упыри, русалки, домовые. А вот джиннов, гулей и прочей такой нечисти – нет! Вот сколько я ни путешествовал, ни разу не видел. Ты еще скажи, что ты в эльфов и гномов веришь!
– Значит, если не видел – сразу нет? – Я покусала губы, раздумывая, как подвигнуть этого упрямца на ночную вахту, но он «подвигся» сам.
– Ладно-ладно! Если ты так хочешь, я не буду спать, хоть до утра. Или поставлю защитное заклинание… Беременным девушкам волноваться противопоказано.
– Знаешь, если, по твоей теории, я у себя живота не вижу, с чего ты вдруг решил, что я – беременна? Как-то не по логике получается… – не удержалась я от ехидства.
– Понял-понял! Ты права, я не прав! – Змей в притворной улыбке обнажил иглы зубов, а когда я с наслаждением завернулась в одеяло и закрыла глаза, пробурчал: – Надо будет потом с Ника в тройном размере взять за мое терпение!
– Я все слышу! – пропела я, проваливаясь в крепкий сон.
Эх, если бы я знала, о чем между собой переговаривались наши попутчики, ни за что бы не совершила подобную глупость…
Где-то в Пекельном мире…
– Ну вот! Теперь и помирать, на сытый живот, не страшно! – Домовой Василий старательно обглодал восьмую по счету ножку какого-то неведомого, мелкого зверя, запил бокалом вина, до краев налитым щедрой рукой Могилки, и поднялся. – Ну что? Айда, друг сердешный, на подвиги ратные! Честь и славу твою восстанавливать будем!
– Все. Этому бокальчику не наливать! – Леший смерил малорослика с изрядной долей превосходства.
– Это еще пщему, уважаемый Михай? – вдруг обиделся домовой. – Тебе че, дармовой выпивки жалко?
– Да потому, что ты уже пьянее этой самой выпивки! А мы тебе наше будущее, больное на всю голову, вручаем! Тебе его излечить, а не угробить надобно!
– С головой у меня все в порядке! – не выдержал Ник, вслушиваясь в перебранку. Нет, ну какова наглость! Говорят о нем так, будто его здесь нет! – Как говаривала моя подруга Мафаня: «От амнезии еще никто не умирал!»
– Ну вот! Уже слова какие-то непонятные бормочет! – не на шутку всполошился лешак, тоже весьма довольный жизнью и настойкой из волчьих ягод. – Сейчас как с перепугу колданет чего – век не расколдуемся, ты же его знаешь! Так что, уважаемый Василий, вы куда-то там собирались? Попутный ветер вам в спину!
– Вообще-то я и тебя хотел с собой взять! – обрадовал его домовой.
– Э-э, да я вам только мешаться буду! – принялся отнекиваться Михай. – Вот кабы партизанскую диверсию из-за кустов – это я мастак. Родню из нашего рода леших свистну – мало никому не покажется! А лезть в замок Пепельного… Ты уж как-нибудь сам! А то мне еще дитев поднимать…
Домовой, совершенно не слушая его лопотания, протянул руку и, сцапав початую бутыль с настойкой, уверенно спрятал ее где-то в недрах старенького зипуна. Затем поднялся и скомандовал Фениксу:
– Ну и чего завис, царь наш, батюшка? Али глаза запотели? Двери не видишь?
Ник едва сдержался, чтобы не сжать ладонями виски, и посмотрел на Василия.
Тот отвел взгляд и кивнул:
– Вижу. Не запотели, а обгорели, – и торопливо засеменил к выходу.
Феникс, прощаясь с притихшей нечистью, просто поднял руку и направился вслед за домовым.
– Ну что? Как добираться будем? – Оказавшись на улице, он еще раз оглядел неприметную сопку. Вот кому скажи, что тут трактир, – не поверят!
Василь лизнул палец, поднял его к плачущему пеплом ночному небу и с умным видом заявил:
– Эх, хотел я тебя на Змее Подгорном прокатить, да погода нелетная. А через переход – боюсь! А ну как почует тебя вражина? Он ведь тоже может где-то в этом мире ошиваться!
– А если вернуться в трактир и подмоги попросить? Вдруг кто чего придумает?
– Согласен, поторопились! – Василий почесал лохматую голову. Тут над ними послышались звонкие голоса, и три ведьмы спикировали к ним чуть ли не на головы:
– Вот он!
– Хорошо, что успели!
– И куда это наш златокрылый направился? И даже нас не дождался… – Самая бойкая, зеленоглазая ведьма, что предлагала ему вернуть память путем применения жестких мер в виде черенка метлы, зависла в воздухе перед Ником, заставив того отступить. – Уходите?
– Скоро вернемся! – Ник попытался обойти приставучую ведьму, но та снова оказалась у него на пути и вполголоса быстро заговорила:
– Не знаю, куда сейчас путь держишь, но прошу, беги отсюда. И поскорее! Беги в Лукоморье, где в треугольных домах спят боги. Там твоя суженая, и она в огромной опасности! Я дам тебе клубок-навигатор, последняя разработка магической лаборатории. Он приведет тебя к ней, но торопись!
– Ты, швабра, чего с панталыку всех сбиваешь? – подоспел на помощь Василий. – У нас дело важное! И отменить или перенести его нельзя! Первым делом, первым делом – ждет нас за́мок, ну а суженые-ряженые – потом! Да и вообще! Не слушай ее, Никушка! Мозги она ду́рит! Глаз положила тебе прямо на темечко, а ты все думаешь – отчего голову печет? Где доказательства?
– Я должен вернуться в Лукоморье! Мне не нужны доказательства! – тихо, но решительно произнес Ник.
– И как ты выберешься отсюда? – прищурился бородач. – Неужто помнишь, где переход тайный скрыт?
– Нет. Не помню. Но ты мне напомнишь!
Домовой помолчал и нехотя кивнул:
– Договорились! – Он бросил злой взгляд на ведьм и заявил: – Только, царь-государь, у меня есть условие! Я выведу тебя из этого царства, но только после того, как ты слетаешь со мной в замок Пепельного и выполнишь наказ Гамаюн! А именно – найдешь сестер и вернешь к жизни. Согласен?
– Вполне! – процедил Ник, развернулся к предсказательнице и спросил: – Как звать тебя?
– Глафира, – ведьма вдруг потупила взгляд, но тут же гордо вскинула подбородок, – а чем обязана такому интересу?
– А тем, Глаша, – Ник едва мог заставить себя оставаться спокойным; после таких новостей ему хотелось рвать и метать, а главное, поскорее броситься на помощь к Василисе, – что ты и твои товарки сейчас доставят меня и этого домового к замку Пепельного. К тому месту, куда он укажет. И это приказ! – прикрикнул он на испуганно зароптавших ведьм и сам удивился. Откуда это в нем? Уверенность, что любое его слово должно исполняться.
Наверное, ведьмы тоже почувствовали нечто подобное, поклонились и как по команде оседлали метлы. Только Глаша, не сказав ни слова, продолжала упрямо смотреть на Ника, пока тот не смутился и уже менее уверенно произнес:
– Помоги мне! Пожалуйста!
– Если так, тогда конечно! С радостью рискну своей шкурой ради вас, повелитель! – Ее губ коснулась задорная улыбка. Сунув руку в один из многочисленных карманов цыганской юбки, она выудила какую-то тряпицу и взмахнула ею. Тут же перед ними, в полуметре от земли, повис большой квадрат темной ткани. – Платок-дирижабль! Улучшенная версия. Надеюсь, вам знакомо это чудо техники?
– Очень даже… – Ник сглотнул, разглядывая летающее приспособление так, словно встретил старого знакомого. – Но я не думал, что Лукоморье поставляет Пепельному свои разработки.
– Скорее наоборот! – улыбнулась ведьмочка. – Мы давно сотрудничаем с учеными Наукограда и позволяем им использовать наши патенты. Своими талантами мы заработали тебе, государь, очень много золота, которое понадобится в войне с Пепельным. Ведь что такое золото в сравнении со свободой?
Ник только сейчас заметил, что тоже улыбается. Подданные его не забыли! Они его ждали! Теперь хотят свергнуть Пепельного! А самое главное то, что они верят в него!
– Стартуем? – Глафира подмигнула, забралась на платок и уселась на место водителя, положив метлу рядом с собой, у бортика «дирижабля». Никита устроился позади, а вот Василия пришлось заманивать на летающее устройство всевозможными посулами и даже угрозами. Наконец тот, кряхтя и матерясь, уселся рядом с Ником и с опаской потрогал ткань, по ощущениям больше похожую на тонкий лист фанеры.
Стартовали они без предупреждения и сразу набрали высоту, воспаряя выше армады туч, из которых постоянно сыпался пепельный снег, туда, где блестело звездами забытое жителями небо.
– Сроду больше на этот летающий ужас не полезу! Один расход получается, что настойки, что еды! Эх, какие тут елочки требуют органического удобрения? – проблеял позеленевший Василий и с характерным звуком свесился за борт летающего платка.
– С высотой и скоростью я, конечно, поспешила, – покаялась Глаша, помахав рукой товаркам, летящим на метлах позади. – Но если учитывать, что вам, повелитель, надо спешить и спешить незамеченными – то такой полет нам и нужен!
– Дело не в тебе, Глаш. – Феникс с сочувствием покосился на домового, удобряющего лес. – Василий лишка перебрал с настойками. Так что ему такие процедуры даже полезны. А если учесть то, куда мы летим, голова ему нужна трезвая!
– Ирод! Ни сочувствия в тебе, ни жалости! – простонал домовой, выпрямляясь в невидимом кресле. – И зачем я только помогаю?
– Сам дурак! – фыркнула Глаша в ответ на жалобы Василия и бросила украдкой взгляд на Феникса.
– А ты, метелка, глазами-то тут не стреляй! Лучше вон за дорогой следи, а то врежемся в какого-нибудь змея летучего! – пошел в наступление домовой, придвинулся к Нику и зашептал, обдав того крепким перегаром: – Ты на нее внимания не обращай! Ведьмы – они хитрые, заразы! Ничего просто так не делают! А Глашка, видно сразу, на тебя запала. Видать, замыслила к тебе поближе подобраться, чтобы после переворота всем владеть!
– Да ну, глупости! – тихо фыркнул Ник. Нет, не то чтобы он не замечал знаки внимания девушки, но в таком свете он ее не рассматривал. К тому же если так оно и есть, то зачем Глафире помогать потенциальной сопернице? Предупреждать его о беде, случившейся с Василисой? Ведь было бы проще ничего не говорить. Баба с возу – и волки сыты!
– Ты по поводу Пепельного тоже так мне сказал… – глубокомысленно хмыкнул домовой. – И что вышло?
Ответить Нику не дала Глаша:
– Подлетаем! Сейчас будет круто!
Едва Ник успел сжать невидимые ремни безопасности, удерживающие его на летучем агрегате, как платок-дирижабль ухнул вниз. Стиснув зубы, он крепко зажмурился, слыша, как в голос матерится домовой, как смеется Глаша, а в голове билась одна-единственная мысль – только бы не опоздать…