Глава 10
Двор оказался таким, каким я его себе и представляла.
Полуразвалившийся замок затянут плющом, двор зарос бурьяном, только от ворот к распахнутым дверям строения вела протоптанная дорожка, у которой стоял покосившийся сруб колодца.
Едва мы подошли к этой нехитрой постройке, как возле нее тут же материализовался призрак и, посверкивая глазами, приказал:
– Вот сюда свое добро и кидай.
Я заглянула в пахнувшее сыростью нутро колодца. На дне вместо воды блеснули золотом монеты и драгоценные камни богатого улова разбойников.
– Ох, ни… чего же себе… чего тут есть!!! – Афон тоже не остался в стороне и по наработанной годами Змеевой сущности тут же оценил богатство разбойников. – И вы все еще трудитесь? Да имея такие средства, можно было бы сидеть и лет пятьсот ничего не делать!
– Ты свою любопытную морду в наши богатства не суй! – тут же ощерился призрак и уставил на меня крюк. – А ты кидай давай! Зря я, что ли, вам слова заветные говорил?
Я еще раз взглянула на изумруды, блеснувшие зеленью Мафиных глаз, и без сожаления кинула брошь в жадную пасть колодца.
– Вот так бы и давно, гости дорогие! – Призрак тут же превратился в радушного хозяина. – Прошу к нашему шалашу! Хоть поговорим, что в мире делается. А ты куда намылился?
Пропустив нас в темное нутро замка, он решительно остановил Борьку.
– Это нечестно! – возмутился тот. – Я тоже хочу в вашем шалаше о мире разговоры разговаривать! Тем более вы, значит, там есть-пить будете, а я тут с голоду помирай?!
– Ну… до безвременной кончины тебе еще далеко. – Бородач оценивающим взглядом окинул его бока. – Как минимум до заката еще поживешь! А что касается еды – траву видишь? Кушай, да не обляпайся!
После этих слов сильный порыв ветра захлопнул дверь перед обиженной мордой коняги.
Призрак исчез. Мы с Афоном огляделись. Зал, в котором мы оказались, когда-то служил для проведения балов и приемов. Большой, с высокими арками и украшенным лепниной потолком, с которого по-прежнему свисала богатая люстра на тысячи свечей. Другое дело, что ее не использовали уже лет сто. Каменные полы, раньше наверняка натиравшиеся воском, теперь были завалены хламом и объедками. Центр зала занимали несколько сдвинутых массивных столов. Вместо стульев их окружали толстые чурбачки, валуны и грубо сбитые табуреты. И наконец, последний штрих: у дальней стены я увидела сложенный из камней огромный камин, возле которого на полу лежали всевозможных окрасов шкуры. Видимо, это было спальным местом бандитов.
– Что-то мне уже расхотелось тут отдыхать… – Афон ногой поддал валявшийся на полу человеческий череп, и тот влетел в холодный зев камина. – Может, пойдем?
– Вот про книгу узнаем и пойдем. До заката еще далеко! – процедила я, стиснув зубы, чтобы не заорать. Действительно, не часто увидишь в обеденном зале столько человеческих костей!
– Кушать будете? – Призрак радушного хозяина снова появился во главе стола и гостеприимно развел крюками-руками, указывая на оставшееся с прошлой трапезы мясо. Я почувствовала дурноту. Мало ли чье оно…
– Нет, спасибо. Может, чаю?
– А печенье с конфетами не предложить? – нахмурился бородач.
Почувствовав, что переговоры зашли в тупик, Змей решил мне помочь и вступил в беседу:
– Не обижайся, хозяин. Да только с пути-дороги нам сейчас кусок в горло не полезет, а вот промочить его и я не откажусь. Кстати, как называть нам тебя, господин хороший?
Призрак сменил гнев на милость и кивнул в сторону появившегося на столе кувшина.
– У нас чаю нет и не было, а вот вино, на морошке настоянное, завсегда налью. Садитесь, угощайтесь. А называть меня можете Крюк. Так меня и при жизни называли и после смерти величают.
Я выбрала более-менее чистый участок стола, отодвинула обглоданные кости и, подтянув табурет, села.
Змей решил не оставлять меня одну. Прихватив кувшин, он критично заглянул в две деревянные кружки и даже подул в них. Убедившись в надлежащей гигиене оных, он сел рядом.
– Ну? А теперь давайте познакомимся. Вы кто такие? Дело пытаете или от смерти лытаете? – Крюк явно страдал любопытством и едва дождался, когда Змей разольет вино. – Чего вы забыли в нашей глуши? Тут до ближайшего поселения семь верст полем и десять лесом.
– Я – Афон. – Змей одним глотком осушил кружку и довольно облизнулся. – А это – моя попутчица. Василиса. Идем мы в Пекельное царство, чтобы вызвать на бой Пепельного.
Глазницы радушного хозяина мигнули, погасли и снова засияли так, словно ему свечки вставили.
– Шутите?
Афон честно помотал головой.
– И даже в мыслях не было. Говорю все как есть.
– А книга, о которой ты говорил, нам жуть как нужна. Ибо в ней пророчество о Пепельном написано! – поддакнула я.
– Идиоты, значит… – Призрак разочарованно колыхнулся. – Эхе-хе! Знал бы – не позвал. – И с надеждой поинтересовался: – А может, уже пойдете мимо? С миром?
– А книгу дадите? – не отставала я.
– Да я бы с радостью… – Крюк стыдливо потупился.
– В смысле? – насторожилась я. – Хочешь сказать, ты нас обманул?
– Я никогда не вру! – обиделся он. – Просто тот странник, которого мы так скоропостижно скушали, хотел откупиться от нас этой книгой. Якобы он знал, где она находится. Да только мои парни такие голодные и злые были, что ноги бить из-за какой-то книженции не стали. Тем более пришлось бы еще тогда искать того, кто разберет письмена…
– Ясно… – Все зря. Снова пусто. И где искать ту книгу – неведомо. Я вздохнула и поднялась. – Тогда, пожалуй, мы действительно пойдем…
– Да посидите, расскажите еще что-нибудь интересное, веселое, – всполошился Крюк. – Это я вас так, понарошку, гнал. Куда торопиться?
– Да, Вась, давай посидим? – согласился с ним Афон, снова наполняя кружку. – Попробуй. Вкусное вино!
Я бросила взгляд на разрушенную бойницу, в которой были видны лазурные небеса, где сияло яркое солнышко. Еще и полудня нет, так куда спешить?
Притянув к себе кружку, я принюхалась к терпкому ягодному аромату. Сделала глоток, причмокнула. Действительно вкусно!
По венам пробежал огонь, туманя мозг и делая неважными проблемы. Хорошо-то как!
Я не заметила, как выпила до капли все вино.
– Так как же вы докатились до жизни такой? – снова поинтересовался Крюк, поглядывая на нас горящими в глазницах синими огоньками. – На кой вам Пепельный? Ну, есть и есть. Так он есть где-то там. Вас-то он как трогает?
– Нас он пока не трогает. Зато тронул одного дорогого для нас человека. – Афон икнул. – Ну и вообще… Нечего по нашему миру ходить, пакости честным людям делать!
– Ага, – кивнула я, да так и осталась сидеть с опущенной на руки головой. Все-таки бессонная ночь и вино на голодный желудок сделали свое дело. Темнота и дрема постепенно затуманили мозг. Как же хорошо. Спокойно…
Голоса Афона и Крюка слились в монотонное бормотание. Успокаивающее, убаюкивающее… Да только, как всегда, поспать не дали!
– Руки прочь от меня, козлина дикая!!! Ща покусаю! – истеричный голос Борьки вырвал меня из безмятежного сна. Я распахнула глаза, подняла голову и, отчаянно давя зевоту, попыталась оглядеться, чтобы понять, точнее, вспомнить, куда меня занесло, но на голову опустилась какая-то пыльная тряпка. Меня дернули за шиворот вверх и, заломив руки, принялись связывать веревками.
– Руки прочь от честного Змея! – Рев Афона оглушил. Я задергалась в лапах бандитов, пытаясь увидеть хоть что-то в прореху мешковины, и тоже что было сил заорала:
– Афон! Помоги мне! Что происходит?
Но тут меня толкнули. Я упала, если судить по ощущениям, на мягкие шкуры.
– Этот козел призрачный опоил нас сонным зельем! – Где-то, совсем рядом, обиженно прозвучал голос Афона. – Мы уснули и проспали закат!
– Вы не проспали закат. Просто мои ребята вернулись чуть раньше! – послышался голос Крюка. – И без добычи. Зато теперь они очень рады, что у них будет ужин и развлечение!
С моей головы сорвали мешок.
Я оглядела склонившиеся надо мной лица. Заросшие космами, обезображенные оспинами и шрамами. С переломанными носами, с затянутыми бельмами глазами. Ничего человеческого. Пощады ждать неоткуда.
– Хорошая цыпа! – Когтистая, покрытая язвами лапа коснулась моей щеки, и тут я не выдержала.
– Если вы хоть пальцем тронете меня и моих друзей, Пепельный утянет вас в свой мир и вы будете гореть там века, пока не превратитесь в головешки!
Бандиты расхохотались визгливым, кашляющим смехом, точно я рассказала шутку.
– И кто ты такая, чтобы сам Пепельный взялся тебя вызволять? – передо мной появился Крюк. – Сумасшедшая девка, которая мечтает его убить?
Ладно! Пойдем ва-банк!
– Я – принцесса Ромашкового царства и жена Пепельного! Я та, кто носит под сердцем его наследника!
Хохот пошел на спад.
– А чем докажешь? – не успокаивался Крюк.
– Я – свидетель! – вклинился голос Афона. Я обернулась и наконец-то смогла его увидеть! Он сидел связанный, позади меня, в полуметре от камина. Живой и невредимый, если не считать вздувшегося под глазом сине-зеленого фингала. Покосившись на меня, он заговорил: – Это ее муж превратил меня и жеребца, что бегает во дворе, в тех, кто мы есть! Где вы видели, чтобы змеи и кони разговаривали?
Бандиты задумались.
– Ладно! – наконец решил нашу судьбу Крюк. – Девку не трогаем. Мы потом за нее выкуп спросим. Змеем займемся завтра, а жеребца на вертел сейчас. Если Пепельный их превратил, значит, не сильно-то они были ему нужны.
Разбойники радостно загомонили и повалили во двор, где до сих пор раздавались геройские лозунги Борьки:
– Руки прочь от чистопородного жеребца! Даешь свободу непарнокопытным! Нет насилию над мыслящими созданиями! Пошел в баню, гад, а то покусаю! Вот сначала помоешься, а потом покусаю!!! Врагу не сдается наш бодрый рысак, пощады я требую гро-о-омко!
– Чего делать-то будем? – Афон перекатился ко мне. – Может, ты их всех куда-нибудь переместишь? Или сожжешь?
– Ты переоцениваешь мои возможности! – прокряхтела я, пытаясь подняться. – Может, ты их сам испепелишь? Ты все-таки маг со стажем!
– Не. Я – пацифист. Вот если кого вылечить или нос подправить – я за! Но тут случай запущенный, лечению не подлежит.
– Тогда выход один… – Я помолчала и обреченно выдала: – Надо звать кобылку!
– И что она нам даст? – фыркнул Афон. – Дождется, когда нас ухайдакают, и спляшет на наших могилках?
– Чур меня, Чур! – Эх, нет возможности перекреститься.
И тут…
– Кто звал меня?! Кому нужна моя помощь?!
Я обернулась на басовитый голос, открыла рот, да так и осталась сидеть, во все глаза разглядывая кучерявого трехметрового толстенного старца с длиннющей белой как лунь бородой. Одет по-простому: в цветастую рубаху и серые шаровары, на ногах растоптанные кирзаки, но! В его шароварах и рубахе оказалось такое количество оттопыренных карманов, что, казалось, вся его одежда – это один большой вещмешок!
– Свят-свят! – вспомнил Крюк.
– Не! До моего братца не докричишься! У него сегодня выходной! – Великан прошелся по залу, оглядел его оценивающим взглядом и грозно поинтересовался: – Так, кто потревожил мой вечный покой?!
Эх, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Я сделала попытку снова подняться, но повалилась на шкуры и героически выпалила:
– Виновна. Случайно вырвалось!
Чур прошагал ко мне, прищелкнул пальцами, и веревки, спутывающие руки и ноги, змеями упали на каменный пол. Затем угрожающе потянулся ко мне. Я в страхе зажмурилась, чувствуя, как руки гостя сомкнулись на моей талии и потянули вверх. Затем я оказалась прижата к его груди.
– Спасибо тебе огромное, красна девица! А то уже целый век белый свет не видывал, не отдыхал!
Я чуть приоткрыла глаза, изумленно разглядывая Чура, баюкавшего меня на руках, словно ребенка.
– Так ты меня не убьешь?
– Что?! – обиделся он и заявил: – Я вообще-то привык дарить людям радость! И не верь сплетникам! Если кто от моего появления и умирал, то я тут ни при чем! Здоровье, видать, слабое было, со мной тягаться! – Он поставил меня на ноги и уточнил: – Так кому помогать? Только тебе? Или еще кому?
– Мне! – расхрабрилась я. – И еще этому Змею и там во дворе конь мой бегает, а его съесть хотят!
– Будет исполнено! – козырнул старикан, в один миг освободил от пут Афона и резво помчался к выходу, подозрительно чем-то побрякивая.
– Вась, твою маму за руку да в хоровод! – обрел дар речи Афон. – Зачем ты вызвала этого духа-пьяницу?
– Кого? – Я недоуменно посмотрела на него. – Как дух может быть пьяницей?
– Этот – может! – вздохнул Афон. – Теперь он устроит тут глобальную попойку с песнями, плясками, а исчезнет утром с первым лучом солнца!
– Разве это плохо?! – воодушевилась я. – Слава богам, хоть эти бандиты от нас отстанут!
– Теперь по-любому отстанут! – хмыкнул Змей. – Главное нам с тобой все это веселье пережить!
– Так, а мы-то тут при чем? – наивно удивилась я. – Гвоздь программы вызвали, теперь можно и откланяться!
– Так он… – начал было Афон, но тут в зал начал вваливаться народ, а прямо перед нами из воздуха появился резвый старик, неся на руках Борьку.
– Ваш конь – одна штука? Спасен! Все? – Он поставил ошалевшего жеребца на ноги.
Я пожала плечами, разглядывая удивленные, испуганные рожи бандитов, и подытожила:
– Все! Теперь нас надо проводить за ворота, и мы в расчете!
– Нееее! За ворота вы проводитесь утром сами! А сейчас – веселье! – Чур хлопнул в ладоши, по-хозяйски прошелся по залу и принялся раздавать команды: – Так, вы пятеро убираетесь, вы трое – расчищаете стол, а вы, призраки, мм-м… запевайте! Какое же без музыки веселье?
Я вытаращила глаза, разглядывая, как разбойники кинулись выполнять его приказы.
– А я говорил… – ввернул Афон.
– Это что еще за крендель? – ввязался в разговор Борька, провожая Чура влюбленными глазами. – Одному хрясь, другому бац! Меня на руки – и как короля… В замок!
– Ты, король, медовуху любишь? – усмехнулся Афон.
Борька задумался и потряс гривой:
– Не знаю что это такое. А что?
– Вот сейчас и узнаешь! – напустил туману Змей.
– Ой, мороз, моро-о-о-оз… Не морооозь меняааааа! – Дружные вопли разбойников уже стали казаться милыми, особенно после того, как стараниями Чура они выпили столько пузырей с медовухой, самогонкой и другой дрянью, что от их количества на столе уже не осталось места.
Чур умудрился напоить даже Афона и Борьку и отстал от них только после того, как они сплясали танго. Причем Афон держал хвост Борьки в зубах на манер розы, а тот страстно откидывался назад при каждом па и восторженно вопил:
– Боже, какой я великолепный танцор!
От меня Чур отстал сразу, буркнув:
– Алкоголь вредит женщинам и юным организмам, а ты, по сути, и то и другое!
Затем, как заправский фокусник, принялся раздавать медовуху всем желающим, выуживая всевозможные бутылки из бесконечных и, судя по всему, бездонных карманов.
Представление продолжалось еще несколько часов. Все упились так, что вместе с Афоном дружно спели:
– Летят перелетные змеи, забытое царство искать, летят они с юга на север, а мы не спешим улетать…
Прислушиваясь к их завыванию, я подсела к Чуру, единственному трезвому на этой попойке, если не считать меня и нескольких обиженных призраков, тоскливо прячущихся по углам.
– А почему тебя все считают таким страшным, что даже боятся вслух сказать твое имя?
– Да я и сам за тысячи лет не понял, девонька, – улыбнулся он. – Вроде мое условие простое: выпить все, что припасено в моих карманах. А я дух настырный! Гулять так гулять, бухать так бухать! А кто не справился – я не виноват! Но идейных трезвенников я не обижаю.
– А если кто-то не справится с твоим условием? Что будет?
– Дык помрет тогда, – пояснил Чур и уставил в потолок толстый указательный палец. – Пьянство – зло! – И тут же пригорюнился. – Значит, и я – зло… Вот и ответ тебе на вопрос, девонька.
Он покосился на меня и запоздало спросил. Видимо, уже давно хотел:
– А ты чего тут, такая красивая, забыла?
Пришел мой черед «горюниться».
– Да так… Искали кое-что, да не нашли.
– А ты скажи, чего искали. Мне многое ведомо, может, и подсоблю?
Я с надеждой взглянула на него и под заунывные вопли разбойников «Напила-а-ася я пьяна, не дойти мне до гроба» поведала:
– Книгу. Летопись Веха, «Страх» называется. В ней есть один секрет, который нам очень нужен…
Чур почесал вихрастую голову, выудил из карманов еще пару бутылей и, вручив их страждущим, покачал головой.
– Не, не знаю, где такое спрятано. Было бы это миру духов близко, сказал бы, а то, что человеком написано, то не ко мне. Может, какие наводки имеются, кроме имени этого летописца?
Я призадумалась.
– Да нет. Только то, что он был мудрецом и пророком и написал летопись про все и обо всех. А! – Вспомнив о болтливой монетке, я сунула руку в лиф и выудила оттуда тряпицу. – Вот! У меня имеются артефакт и карта. Их оставили нам вместо этой книги.
– А кто оставил? – Чур осторожно взял в руки тряпицу и принялся разворачивать.
– Не знаю. Может, один из тех, кто должен был нам ее принести?
В его руках сверкнула монетка. Чур повертел ее в пальцах и отложил на стол, а сам принялся рассматривать платок.
– Верно глаголешь, деваха. Карта и есть. И не только мира людей. На ней даже Пекельный мир и мир духов есть. Знать бы еще, что она скрывает и зачем она была вам дадена…
– Кстати, господин хороший… – Возле нас материализовался Крюк. – Монетка эта – заколдованная! Они мне хотели ее всуропить, но я вовремя их коварный план разгадал! От нее живые с ума сходят! Вот я и побоялся моих разбойничков под монастырь подвести…
– Ты лучше за своих разбойничков сейчас боись. Как бы к утру у них цирроза не случилось! – фыркнул Чур и потянулся к монетке.
– А что это за напасть такая? – всполошился Крюк. – Навроде оспы?
– Ага! – не стал разочаровывать его толстяк. – Только внутри. Их эстетический вид эта напасть ну никак не испортит!
– Фух! – успокоился Крюк. – А я-то думал… Тогда не страшно! А ты, господин, поосторожнее с монеткой.
– Заколдованная, говоришь… – Монетка перевернулась в воздухе и шлепнулась на широкую ладонь старца. – Ну и где?
– Молчит? – почему-то шепотом спросила я.
– Молчит! – Чур повертел ее в пальцах и даже надкусил. – Знал я несколько монеток, что со мной успели поболтать за жизнь. Царь Саламан их создавал, как ключи для тайников, куда живым ходу нет. С виду похожа, да видно – подделка. Держи свою монетку. Ничем помочь тебе, деваха, я не смогу.
Я поймала блеснувший в воздухе кругляш и уже хотела посокрушаться о безнадежности нашего предприятия, как вдруг в голове зазвучал знакомый голосок:
«Ну, манама, ты сапсем дурак-дурак! Кто ж меня этому лихоимцу показывает? Он же нас в обмен на медовуху, проклятую, отдает! Уже сколько моих сестриц в горниле его мира сгинуло! Сколько мест потаенных и тайн сокрытых теперь не мы, а духи сторожат! Лучше, не будь дурой, у меня спроси, что тебе неведомо! Авось да подсоблю!»
– Ам… Да… – Я завернула монетку в платок и старательно спрятала за пазухой. – Действительно, подделка!
– А чего тебе с подделкой мучиться? – вдруг подобрел Чур. – Давай я ее у тебя на что-нибудь сменяю? Например, на эти десять золотых! Все какая-никакая, а валюта. А в пути чем больше монет, тем лучше. Путь-то у вас явно неблизкий.
– Да вы не переживайте! Обойдемся, – улыбнулась я.
– А за двадцать золотых сменяешь?
Угу. Хороший ход. Сначала сказать, что артефакт не артефакт, а потом постараться его выкупить.
– Не-не-не! – Я помотала головой и поднялась. – Вы извините, но я вас покину. Что-то спать хочется… Пойду на шкурках подремлю?
– Ну, подремли… – с легкой угрозой согласился дед, замотал бороду как шарф и тоже поднялся. – А я продолжу свое веселье! – Легко вспрыгнув на стол, он принялся вытаскивать из бездонных карманов выпивку. – Кто тут хочет со мной в мир духов прогуляться? Налетай! А кто это у нас спит? Подъем! Вы и половины моих запасов еще не выпили, а до утра ох как далеко-о-о!!!
Подождав, пока Чур примется протрезвлять уже валявшихся на столе и под столом жертв веселья, я пробралась к Афону. Тот сидел с краю стола и, обняв Борьку, рассказывал ему что-то жалостливое.
Я прислушалась:
– А потом она меня поцеловала! И я влюбился! Понимаешь, друг? Впервые за столько лет – влюбился!!!
– А я? Говорю, о мадам, как ты хороша со своей белокурой гривой, а она?
– Шо она?
– Говорит, мордой не вышел! Люблю, говорит, брюнетов! Ну не сссука ли?
– Не, не сука, кобыла!
– А я о чем? И твоя – кобыла!
– Не, моя не кобыла! Моя – принцесса!
– И моя принцесса, только кобыла!
Нет, нам сейчас не до сантиментов.
Я вклинилась в их беседу:
– Мальчики, нам пора делать ноги, и быстро!
Они подняли на меня осоловевшие глаза.
– Во, еще одна ссу… ко… принцесса!
– Валим, говорю, отсюда! – Я потрясла одного за гриву, другого за крыло. – И чем быстрее – тем скорее!
– А что тебе тут не сидится? Накормили, напоили и еще наливают! – Афон поймал летящую к нему бутылку и вяло выдрал зубами пробку. – Твое здоровье!
– Ну уж нет! – Я почувствовала, как отчаяние и гнев наполняют меня. Вырвав из его лап зелье, так жахнула бутыль об пол, что осколки вместе с брызгами разлетелись дождем, а я почувствовала неодолимое желание приложить ладони ко лбу Афона и Борьки. И сделала это.
– Э-э! Ты чего? – дернулся Змей, когда яркий свет проник в его глаза. – Мамочки, что со мной? Как будто ведро чая с перцем выпил!
– Ай, хозяйка, ты чего молниями бьешься? Смотри, у меня аж шерсть дыбом встала! – Борька вскочил. Тоже посветив глазами, он встопорщился, действительно став похожим на вспугнутого рыжего кота.
– А теперь мы отсюда уходим! И быстро! – Я вспрыгнула на спину коняге и пришпорила его, направляя к дверям замка.
– Кто это тут моей бесплатной медовухой раскидывается?! – Когда до двери оставалось несколько метров, перед ней, загораживая путь, появился Чур. – Вам не выйти отсюда до рассвета! Впрочем, деваха, можешь отдать монетку, и шагай на все четыре стороны!
Я растерянно придержала удила.
Монетку? Да после такого заявления ею надо дорожить как последним глазом! А с другой стороны – как не отдать? Свобода дороже!
Но тут к нам на помощь пришел Афон и… вот уж кого не ожидали – разбойники. Змей, взмыв под потолок, бомбочкой спикировал на буйного духа и, повалив, освободил нам путь, а бандиты с воплями: «Пьянству, сколько ж можно, бой!!!» – с кулаками набросились на Чура, не ожидавшего от своих подопытных такой подлости.
Мы с Борькой вырвались в распахнутые Змеем двери и, освещенные первыми лучами восходящего солнышка, понеслись к воротам.
– Бегите за солнышком. Как управимся тут, я вас догоню! – послышался нам вослед голос Афона.
«Зин-Зин, откройся» кричать не пришлось. Ворота, словно только нас и ждали, распахнулись сами, а вслед нам донесся ворчливый голосок:
– Будят ни свет ни заря! Еще раз припретесь – ни за что не пушшу!
