Глава IX
Снимки у Гриши получились на славу, мастер как-никак. Я выбрала самый лучший, и он для меня его увеличил. Формат сорок на пятьдесят. Там поместился весь наш стол-перекладинка. К тому же Гришка подловил удивительный момент. Леся с женихом друг на друга смотрят, и мы с Марком — тоже. Самое интересное, что рука Марка лежит на спинке моего стула, а сам он ко мне склонился, будто бы что-то нежное говорит. Когда это было, совершенно не помню. А главное, и я на него так смотрю, будто между нами уже «все произошло». Ну просто чудо! Мне-то казалось, что мы с ним просто сидели рядом и вели совершенно пустопорожние беседы. И Марк ни разу ко мне не склонялся, особенно с таким сексуальным выражением лица. Я бы запомнила. И уж наверняка бы немедленно отреагировала. Но и Гриша это не выдумал: вот он передо мной, документ, так сказать, запечатленное мгновение. Но как же я умудрилась столь важное для себя мгновение пропустить? Вот же: сижу, на него гляжу. И ровным счетом ничего не вижу. Неудивительно, что Марк после этого меня бросил и отправился с какой-то блондинкой обжиматься. Получается, я сама его отшила! Не отозвалась на призывные флюиды. Нет, со мной явно что-то не так. К врачу пора. К психологу. А может, и сразу к психиатру. Это же надо! Сидела, мечтала, пыталась уловить хоть какой-нибудь знак с его стороны. И в результате Гриша поймал, а я прохлопала! Видать, со стороны действительно заметнее. Но снимок получился отличный. С подписью Радомыжской ему вообще цены не будет. На днях обрамлю, повешу на стенку и тут же вызвоню к себе Ирку, пусть удавится от зависти!
Кстати, Лесе снимок тоже понравился. Я и для нее сделала экземпляр. Они ведь с Андроном тоже там воркуют как голубки. Она так обрадовалась! Даже смешно. Но она вдруг на полном серьезе мне говорит:
— В кои-то веки как человека сняли. В других изданиях из меня вечно то идиотку, то кикимору делают. Ни разу еще не обошлось без какой-нибудь подлянки. Вот. Полюбуйтесь.
И она с яростью швырнула мне журнал одного из наших конкурентов. Фоторепортаж с открытия бутика известной марки. Я поглядела и ничего страшного не заметила. Стоит Радомыжская, улыбается, платье красивое, о чем ей и сказала. Лицо у Леси перекосилось.
— Так именно в платье все дело. Видите, на следующей фотографии рядом девушка в точно таком же.
— Понятно. Вы с ней пришли в одинаковых платьях, а сволочь-фотограф подловил. Бывает. Но, по-моему, ничего страшного. Платье все равно шикарное.
— Не в этом дело! — голос у Леси начал срываться. — Меня вообще на открытии этого бутика не было, это они взяли и смонтировали. Специально! Будто мы, две такие разряженные дуры, там столкнулись. Видите, там, где я стою, даже фон другой. Это было в другом бутике, который открылся месяцем раньше!
— Действительно неприятно, — с большой долей искренности посочувствовала я. — А что в журнале сказали?
— Естественно, мол, техническая накладка, — Лесины губы скривились в скептической улыбке. — Клянутся в следующем номере опубликовать извинение. Но кто его заметит? Наверняка напечатают мелким шрифтом на последней странице.
— Не обращайте внимания, — посоветовала я. — Могло быть хуже.
— Уже бывало, — мрачно бросила она. — В Интернете какой-то идиот игру придумал «Одень Радомыжскую». Представляете, мою голову присобачили к чьему-то абсолютно голому телу. И множество разной одежды на выбор. Полный бред. Я им что, Анджелина Джоли или Николь Кидман?
— Естественно нет! — совершенно искренне воскликнула я.
— Вот именно. Пускай их и раздевают. Они актрисы. А чего ко мне все пристали? Живу, никого не трогаю.
Я молча кивнула, а про себя подумала: «Жить, милая, надо тише, тогда и цепляться не будут. Меня вот, например, никто в Интернете не раздевает и не одевает. Потому как девушка скромная и бизнесменам удачи в делах не приношу».
Радомыжская, похоже, искренне расстраивалась и не понимала, отчего вызывает у окружающих такое раздражение, чтобы не сказать злобу. Раньше она и меня точно так же раздражала. И лишь после этого дня рождения, когда я увидела, какими глазами смотрел на нее Андрон, и после того, как мы с ней поговорили во время интервью, раздражение куда-то улетучилось. Да, конечно, она такая, какая есть. И живет, как может. Но все же это не тот пародийно-картонный персонаж, какой ее выставляют в прессе, безмозглая Барби с бриллиантовым блеском в глазах. В ней явно есть что-то живое, только до этого докопаться надо.
Кстати, Леся показала мне свои эскизы ювелирных изделий, и кое-что мне даже понравилось. Я, конечно, не профессионал, но надеть такое и сама бы не отказалась. Когда я ей об этом сказала, она до того расчувствовалась, что показала мне всю квартиру, включая «святая святых» — гардеробную.
Вот это, я вам скажу, да! Любой бутик отдыхает. Размером гардеробная — метров сто. Может, правда, мне так показалось. Вдоль стен шкафы, полки, шляпные коробки, обувь, сумочки… Голова кругом! У меня сразу два вопроса возникло. Первый: как Леся помнит, что у нее есть? И второй: когда она успевает все это хоть по разу надеть, если, как она сама мне сообщила, каждый сезон гардероб полностью обновляет. Я вот только на это все посмотрела, и меня подташнивать начало. Не от зависти, просто было такое ощущение, будто шоколадных конфет переела. Оказывается, чтобы вынести такое количество вещей в гардеробе, сперва надо выработать иммунитет! А вы говорите, Леся! Нет, жизнь у нее отнюдь не простая. Можно даже сказать, тяжелая.
Когда мы уже заканчивали осмотр гардеробной, Леся позволила мне примерить две шляпки. Потрясающие. С перьями. Леся объяснила, что надевала их на скачках в Аскоте. Теперь, мол, просто лежат, на память. Второй раз не наденешь. Я только примерила ту из них, что побольше — черную, в белый горох и с белыми перьями, как к нам ворвался паразит Гришка, который только что прибыл к Лесе и устанавливал аппаратуру для съемок в домашнем интерьере. Он на гардеробную взглянул и тут же выхватил из кармана цифровую «мыльницу». Но Радомыжская его опередила. Узкой своей грудью прикрыла любимую комнату и как закричит:
— Нельзя здесь фотографировать! Это интимное место!
Гриша потом меня всю обратную дорогу пилил и расстраивался:
— Не могла девушку отвлечь. Я бы потом этот снимок знаешь как выгодно продал!
— Не собираюсь потворствовать твоим меркантильным проискам, — отрезала я.
Однако Гриша продолжал ныть и бухтеть: у него, мол, семья, и ему их кормить надо.
Мне надоело.
— Если надо кормить, тем более поостерегся бы такие снимочки продавать. Тебя бы на раз вычислили. А Леся, к твоему сведению, ближайшая подруга нашей Вики. И выперли бы тебя из «Мисс Шик» с белым билетом.
Он немедленно сник, поблагодарил за предупреждение, и оставшийся путь до редакции мы пребывали в мире и согласии.
Гришину фотографию я вскоре окантовала и повесила на стенку. И теперь каждый вечер, вернувшись домой, ложилась на диван и любовалась ею. Не Лесей с Андроном, конечно, а Марком. Теперь я жалела, что не догадалась попросить Гришу снять Марка отдельно и сделать для меня его большой портрет. С другой стороны, Григорий тут же уловил бы, что у меня к Марку не простой интерес. А мне это ни к чему. Я ведь ему повесила лапшу на уши про другого неизвестного кавалера. Придется поддерживать легенду. Чуть позже я сообразила, что можно пойти в фотосалон, и там мне на компьютере запросто сделают его портрет. Ладно, когда свободное время будет, обязательно займусь.
А свободного времени у меня было крайне мало. Я металась между телевидением и журналом. На телевидении вовсю шла подготовка к съемкам «пилотов», в журнале меня тоже никто не освобождал от моих обязанностей. В довершение ко всему начался музыкальный фестиваль «Черешневый лес» — модное культурно-светское событие, как раз для моей рубрики. Тут меня ожидал некоторый сюрприз. Гальская даром времени не теряла. Как мне донесла разведка, Ленка тяжело пережила отлучение от дня рождения Радомыжской и провела сложную подрывную работу. Что именно она наговорила сопливке — не знаю. И за какие ниточки дергала — тоже. Но факт остается фактом: пригласительные билеты на открытие фестиваля достались Гэльской — этакий ее маленький реванш. Зато я получила билеты на все остальные концерты. Сопливка мне объяснила:
— Открытие — это светское мероприятие и пойдет по Лениной рубрике. А вы, Юля, будете освещать культурную составляющую. Кстати, Леся осталась очень довольна и вашей статьей о ее дне рождения, и вашим интервью. Просила вам передать большое спасибо.
«Что ж ты меня про Марка-то не спрашиваешь? — вежливо ей улыбаясь, размышляла я. — Или мое отлучение от открытия фестиваля на самом деле твой маленький реванш? Мол, не зазнавайся?»
Сопливка говорила, а я все гадала, спросит или не спросит про Марка? Таки не выдержала. Спросила. Ох, как же, видимо, сильно мучилась!
— Юля, а вы, кстати, с Макаровым давно знакомы?
Как же меня подмывало сказать, что давно!
— Не очень, — все же произнесла я вслух и добавила почти правду: — Нас подруга познакомила.
— И после этого он пригласил вас делать передачу?
Вика разглядывала меня так, словно хотела понять, что же такого Марк во мне нашел, что сходу предложил делать передачу. Меня охватило злорадство. Смотри, смотри. Больше она спросить ничего не решилась, а я молчала. Пусть трактует событие в меру своей испорченности. В результате ей пришлось попросту пожелать мне успеха и отдать пригласительные.
Два дня спустя я отправилась в Большой зал консерватории. С удовольствием взяла бы с собой Милку. Она классическую музыку любит и понимает больше меня. В прошлом году приглашения на тот же «Лес» были на два лица, и мы ходили то с Романом, то с Милкой. А в этот раз почему-то пожмотничали, дали только на одну меня.
Возле Большого зала собралась толпа. Мне хорошо знакома публика, которая обычно ходит на концерты в консерваторию. Сегодняшняя толпа разительно от нее отличалась. Бгядя на разодетых дам и господ, можно было скорее предположить, что тут сейчас не Бетховена с Моцартом исполнять будут, а дорогой бутик открывать или, на худой конец, выставку драгоценностей от ведущих ювелирных домов. Но что поделаешь: музыку слушать тоже становится модным. А раз так, надо ходить, даже если тебе и неинтересно. А фестиваль «Черешневый лес» — мероприятие, которое «светским людям» стыдно не посетить.
И с кем, вы думаете, я столкнулась в дверях? Ни за что не поверите! Я и сама с трудом поверила. С Марком! Он первый меня окликнул:
— Юля, и вы здесь? — Он явно обрадовался. — По долгу службы или по зову сердца?
Я скромно потупилась.
— Совмещаю, а вы?
Он хохотнул:
— Да, можно сказать, тоже.
— Будет сюжет?
— Да нет. Я ведь не снимаю. То есть сюжет, конечно, кто-нибудь из моих сделает. Но я здесь так… Бизнес-выход со светским уклоном. Плюс хорошая музыка в хорошем исполнении. Редкое сочетание приятного с полезным. А вы одна?
— Да.
— Замечательно! — он широко улыбнулся и торопливо добавил: — А то мы на том дне рождения так замечательно беседовали, только, увы, не договорили. Вы прямо как Золушка… То есть даже ее превзошли. И полуночи не дождались. Исчезли. И туфельку мне не оставили. Я, между прочим, вас искал.
Он заглянул мне прямо в глаза, и я решилась на дерзость.
— Найти меня, в принципе, нетрудно. У вас все мои данные были.
Он смутился и, запинаясь, тихо сказал:
— Я… не был уверен.
— В чем? — Я решила прояснить ситуацию до конца.
— Ну, вы так охотно пошли танцевать с тем странным типом. А потом пропали. Я думал… — Он осекся, повел плечами. — Может, вы с ним уехали?
— Спасибо на добром слове! Хорошего же вы обо мне мнения.
— Нет. — Он опять улыбнулся. — Я, конечно же, сомневался, но вы как сквозь землю провалились.
— Провалилась из-за того, что как раз пряталась от странного типа, который меня преследовал, — подхватила я. — И вы совсем меня не искали. Я ведь вас потом видела. Вы веселились в толпе друзей.
Марк широко раскрыл глаза.
— Почему же не подошли?
— Не хотела вас стеснять.
— И зря. Я как раз собирался вас с ними познакомить. Очень милые люди.
«Особенно та блондинка», — подумала я. А он тем временем продолжал:
— Рекламу вам, между прочим, сделал.
— Какую? — я удивилась.
— Вашей передачи. Рассказал, какую вы придумали интересную концепцию.
— Тогда хорошо, что я не подошла. Вдруг вы поторопились, а у меня на самом деле ничего не получится.
— Теперь не имеете права. Вы тогда меня подведете. Никто мне больше верить не станет. Придется уж вам расстараться.
— Да я стараюсь, конечно.
— А я почему-то верю, что у вас все получится, — подчеркнуто убежденно произнес он. — Ладно. Хватит о делах. Нам пора в зал. Где вы сидите?
Я продемонстрировала ему свой пригласительный. Марк расхохотался:
— А я-то хотел вам место рядом с собой предложить. Но, оказывается, вы и так рядом. Только с другой стороны. Знаете, Юля, по-моему, это судьба.
Мне так хотелось спросить у него, какой смысл он вкладывает в эти слова, но я не решилась. А сам он, не распространяясь больше на эту тему, взял меня за руку и потянул к нашему ряду. Пока мы шли, с ним то и дело кто-нибудь здоровался, одновременно пристально изучая меня. Особенно лица женского пола.
Кажется, я начинала понимать Лесю Радомыжскую. Когда все на тебя таращатся, ощущение не из приятных. Мне захотелось превратиться в улитку. Счастливая! У нее всегда с собой домик, в который можно спрятаться. Но я не была улиткой, и меня продолжали преследовать изучающие взгляды. Когда мы наконец уселись на свои места, я их затылком чувствовала. Даже шея зачесалась. Почему-то на дне рождения у Леси я подобных взглядов не ощущала. Только сопливка меня буравила. Может, конечно, я на ней так зациклилась. Или людям там, в радостном предвкушении еды и выпивки, было не до меня. А тут им пока делать нечего, вот все друг друга и разглядывают. И моя скромная персона вдруг превратилась в интересное развлечение. Я с трудом удерживалась, чтобы не поправить прическу. Черт с ними, пусть смотрят. Меня куда больше их взглядов занимало и волновало поведение Марка. Выходит, фотография не обманула, и он действительно мной заинтересовался. И если ему верить, даже потом искал. Кажется, даже обиделся, заподозрив, будто я предпочла ему другого. И сегодня ведь, едва увидев меня, готов был предложить мне место рядом с собой. А я-то думала, он с охотой тогда уступил меня этому Кире.
Музыки я в тот вечер почти не слышала. Я сидела, думала о Марке и ощущала его рядом с собой. И когда он случайно (или не случайно?) касался меня, по всему телу пробегали мурашки. Кажется, я не испытывала ничего подобного с десятого класса, когда меня однажды пригласил в кино мальчик, в которого я была влюблена. Со всеми остальными никогда ничего подобного не чувствовала, даже с Романом. Мне было радостно и страшно одновременно. Господи, что со мной делается, и чем это кончится?
Когда в антракте мы спустились в фойе, Марка, извинившись передо мной, отозвал в сторону какой-то знакомый. Марк быстро мне прошептал:
— К сожалению, вынужден отойти, он мне нужен. Только, умоляю, Юля, не превращайтесь больше в Золушку. Предупреждаю: если вы сегодня сбежите, никогда вам этого не прощу.
— Да я и не собираюсь.
— Тогда у меня только одна просьба: постойте пять минут на месте.
— Но не больше, — как можно строже постаралась произнести я; он не должен был догадаться, что я готова ждать его тут и пятнадцать минут, и двадцать, и намного больше…
Больше Марк от меня не отходил. И даже представил меня нескольким знакомым, под оценивающими взглядами которых я, однако, уже не ежилась. Мне было, как теперь говорят, «параллельно», а может, даже и «фиолетово». Ибо я поняла: их выразительные взгляды свидетельствовали, что Марк ведет себя со мной как-то по-особенному И меня окрыляла надежда.
Второе отделение концерта и вовсе прошло мимо моего сознания. Сосредоточиться на музыке не было никакой возможности. Мне хотелось, чтобы концерт скорее закончился, и мы с Марком остались вдвоем. Не зря ведь он так настойчиво просил меня не исчезать. Значит, наверное, тоже хочет после концерта побыть со мной. Интересно, он меня куда-нибудь пригласит? А если да, то куда? В ресторан или клуб я, разумеется, пойду. А если вдруг домой позовет? Согласиться? Отказаться? Соглашусь, чего доброго сочтет меня слишком доступной. А если откажусь, еще обидится и больше вообще никуда не позовет. Придется как-нибудь так согласиться, чтобы ему стало ясно: я девушка приличная, и сегодня он ни на что особо рассчитывать не может. В то же время он обязательно должен понять, что потом, конечно, сможет на это рассчитывать, однако никак не на первом свидании. Словом, передо мной стояла сложнейшая задача, которую неизбежно решает каждая влюбленная женщина: как не отпугнуть мужчину и в то же время соблюсти себя и сохранить его уважение. Мне предстояло пройти по лезвию бритвы.
Громкие аплодисменты отвлекли меня. Скрипач пожимал руку дирижеру и раскланивался. Концерт завершился. Я вдруг занервничала. Ведь так и не успела выработать правильную линию поведения.
— Замечательный концерт, Юля, да? — сказал Марк.
— Замечательный! — поддержала я и не покривила душой. Мне действительно было замечательно сидеть рядом с ним.
— Вы на машине?
Какая удача, что я, боясь попасть в пробки, приехала на метро!
— Нет.
— Вот и правильно. Я вас отвезу.
Он отвезет меня домой… И только? Это все, на что я могу рассчитывать? Его предложение расстроило меня почти до слез. Лучше бы я исчезла во время антракта!
— Да нет. Спасибо. Зачем вам тратить на меня время. Вы, вероятно, спешите. Прекрасно сама доберусь.
— Никуда не спешу. У меня редкий случай — кусочек свободного вечера. Знаете… — Он сделал короткую паузу, как бы призадумавшись. — Вы сами-то не торопитесь? Вас дома никто не ждет?
— Никто, — подтвердила я.
— Тогда позвольте вас пригласить куда-нибудь посидеть. Выпьем по чашечке кофе или чая.
Я почему-то испытала некоторое разочарование. Вот она, женская логика! Боялась, что он пригласит меня домой, а когда не пригласил, стало обидно. Что это значит? Недостаточно меня хочет или, опять-таки, слишком уважает? А может быть, у него просто дома не убрано? Хотя нет. У людей его ранга обычно дома порядок. Во-первых, потому что они там редко бывают, а во-вторых, у них скорее всего есть домработница. Ах, как интересно увидеть его дом! С другой стороны, все-таки хорошо, что он меня не пригласил. Значит, действительно относится ко мне по-особому Ведь я почти наверняка отказалась бы, и еще могла обидеться, и вечер был бы испорчен. А он этого не захотел.
Вот мы сейчас посидим в нейтральном месте, поболтаем о жизни, а потом он отвезет меня домой и… Хватит мечтать! Я поймала себя на том, что неприлично пялюсь на его губы.
Все случилось именно так, как мне представлялось. Мы посидели в «Пушкине». Марк рассказал мне массу смешных историй из своей продюсерской жизни, я хохотала как сумасшедшая (во-первых, действительно смешно, а во-вторых, — на нервной почве). На нас начали оборачиваться с соседних столиков. Потом я рассказала ему несколько журналистских баек, и он хохотал (не знаю уж, на какой почве). Главное, нам было вдвоем весело, легко и хорошо.
Наконец он привез меня домой, и тут жестокая реальность разрушила мои мечты. Никакой попытки поцеловать меня! Даже намека. Нет, он поцеловал, но лишь руку, и то крайне формально. И при этом не задержал мою ладонь в своей. И, самое главное, не попросил моего телефона. И своего не дал. А лишь весело произнес:
— Ну, что же, Юля. Увидимся. Спасибо за чудесный вечер. Давно мне не было так хорошо!
Развернулся и уехал!
