Глава VIII

По гравиевой дорожке медленно шествовала Вика. В одной руке у нее был стакан с соком, а в другой — мой молодой гений Денис Столяров. Она так нежно держала его за руку, а он так нежно заглядывал ей в глаза, что о характере их отношений двух мнений быть не могло. Вот это сюрприз! И скорость, однако. Похоже, мой гений пристроился на все двести. Модельный бизнес ему теперь ни к чему. Смело может рассчитывать на скрипку Страдивари. И посвятить себя целиком концертной деятельности. И все благодаря мне! Только ни тот, ни другая спасибо не скажут. А ведь не приведи я его к нам в журнал, наверняка не видать бы ему такого лакомого кусочка. Или это Вика первая на него глаз положила? Вцепилась в смазливого интеллигентного мальчика своими хищными коготками. И что странно, в «Мисс Шик» об их романе еще не знают. Мне никто не говорил. А у нас обычно ничего скрыть невозможно. Роман принимаются обсуждать еще до того, как он начался. Нет, но от кого же все-таки исходит инициатива? Я просто не могла оторвать взгляд от льнущей друг к другу парочки. Неужели обоюдная любовь с первого взгляда? Скажи мне кто-нибудь другой, ни за что не поверила бы. Однако собственным глазам приходится верить. Надо обязательно Гришу заставить их щелкнуть. Вот народ после повеселится.

Я стала искать глазами фотографа. Его нигде не было, как сквозь землю провалился. По-моему, я догадываюсь, где он. Пить Гриша не пьет, зато поесть любит. Небось на кухне пристроился. Здесь когда еще все сядут. А там — пожалуйста. Григорий у нас человек обходительный. Нашел там какую-нибудь горничную или кухарку, черт его разберет, кто у них сейчас заправляет на кухне. Но у Гриши в подобных случаях острый нюх. Непременно отыщет кухонного человека, а там слово за слово — и уже жует за обе щеки.

Я пошла искать кухню, однако вместо этого встретила еще одного знакомого. Он шел прямо на меня, причем совершенно один.

— Марк Олегович! — воскликнула я и, не раздумывая, уступила ему дорогу.

— Здравствуйте, — подчеркнуто любезно произнес он и растерянно поморгал.

Мне было ясно: он не помнит, кто я такая. Чувствует: что-то знакомое — и мучается. Необходимо прийти ему на помощь.

— Я Юлия Глухова.

Он перестал моргать. Глаза его широко раскрылись, и в них я могла прочитать полную растерянность, уже переходящую в легкую панику.

— Ах, да, конечно, — преувеличенно бодро произнес он, и вновь этот цепкий взгляд, охвативший меня с ног до головы.

Не помнит! Совершенно не помнит! Я почему-то ужасно расстроилась.

— Я дня вас «пилот» буду делать. Ну, интервью с деятелями культуры.

— О Господи! Юля, извините, пожалуйста. Совсем замотался. И к тому же никак не ожидал вас здесь встретить.

В глазах ни тени смущения. Одно облегчение. Ясно, ясно. Боялся обидеть жену какого-нибудь нужного человека. И я с расстройства ляпнула первое, что пришло в голову:

— Да я, собственно, здесь по работе.

Вот дура! Сразу так себя уронить. Теперь между нами пролегла пропасть. Не сказала бы, он запросто мог подумать, будто я Лесина подруга, или хотя бы подруга подруги, или подруга близкого друга ее жениха. Тогда мы могли бы пообщаться наравне. Мне бы и дальше это помогло. Атак — по работе! Подумает чего доброго, будто я тут какой-нибудь обслуживающий персонал! И, стремясь исправить положение, я затарахтела:

— Я тут от «Мисс Шик». Будем освещать. Кстати, не скажете ли пару слов для нашей рубрики?

Он даже рот приоткрыл.

— Прямо здесь и сейчас? А я, если честно, собирался немного расслабиться.

— Можно и не сейчас.

— Нет уж, лучше сейчас, — возразил он. — Потом тяжелее будет.

В это время музыка смолкла, и многочисленные уже гости дружно захлопали. На лугу появились именинница и ее жених. Ну прямо репетиция свадьбы. Леся вся в белом, жених — тоже. Она в длинном платье, он — в белом шелковом смокинге.

— Вы где сидите? — вдруг поинтересовался у меня Марк.

— Разве места расписаны? — удивилась я.

Он пожал плечами.

— Не знаю. А вы одна или с кем-то?

Вопрос мне понравился.

— Вообще-то мне тут придали нагрузку в виде фотографа, — с усмешкой отозвалась я. — Но он куда-то пропал.

— Тогда не хотите составить мне компанию? — скороговоркой спросил он.

Ого! Я едва не вздрогнула от охватившего меня восторга.

— Ну, если вы один…

— Как перст.

Он подхватил меня под руку. У меня задрожали коленки. Только бы он не заметил, и только бы не упасть. Тут и так газон неровный. Нет, я, по-моему, грежу наяву. Выходит, я ему… Или это мой матросский костюмчик?..

— Марк! Дорогуша! Глазам не верю! Ты прервал свои трудовые подвиги?

Его под другую руку подхватила дамочка лет тридцати в чем-то ярком и очень блестящем. Длинные белые волосы. Слегка застывшее от ботекса лицо. Шоколадный загар «made in солярий». Словом, типичная светская девушка с последних страниц нашего журнала, где мы публикуем фоторепортажи с разных презентаций. Я отчетливо почувствовала, как дрогнула рука Марка. Он всем телом отпрянул от девушки. И пробормотал в ответ что-то обтекаемо-вежливое и нейтральное. Только тут она соблаговолила обратить внимание на меня.

— Мы знакомы? — При этом она кокетливо перевела взгляд с меня на Марка.

— Не знаю, — откликнулся тот, — но если нет, то это Юля.

Девушку он мне представлять не стал. Впрочем, она это сделала сама.

— А я Катя.

— Очень приятно. — Улыбка моя была ледяной. Даже идиотка догадалась бы, что приятно мне станет, когда она уйдет.

— Ну не буду вам мешать, — кажется, Катя поняла намек и, прорентгенив меня цепким взглядом с головы до туфель, добавила: — А то, может, пошли с нами? У нас там целая компания.

— Нет, спасибо, — решительно отверг предложение Марк. — Мне сейчас тост произносить. Я Андрону обещал открыть вечер.

— Как хотите.

Катя, передернув плечами, исчезла в толпе. Мы лавировали в направлении основного стола. Выходит, Марк — друг жениха, на ходу пыталась я осмыслить ситуацию. Интересно, во что это выльется, и почему он меня пригласил с собой? Неужто заметил Катю и испугался, что иначе она от него не отлипнет? Как бы мне хотелось верить, что это не так, что я ему понравилась сама по себе, и он решил, что я именно та, с кем он хочет провести сегодняшний вечер. А не первая попавшаяся случайная знакомая, с помощью которой он избавился от назойливой подруги, а может, и бывшей любовницы. Впрочем, как бы там ни было, я оказалась с ним, на этот вечер он мой, и я постараюсь получить от этого максимум удовольствия. Марк тем временем уверенно вел меня к столам, расположенным буквой «П». Мы сели за перекладину, прямо рядом с Андроном и Лесей. Глянув на стол, образующий левую палку пресловутой буквы «П», я увидела округлившиеся глаза сопливки. Какой удар для нее, и какой взлет для меня! Вика явно ничего не понимала. Я оказалась гораздо ближе «к телу» именинницы, чем она. Я приветливо ей улыбнулась и пожала плечами. Мол, извини, но так уж вышло. Она тоже мне улыбнулась, но как-то криво. Получай, фашист, гранату! Возникший, как чертик из табакерки, Гриша усиленно запечатлевал нашу часть стола. Молодец! Анастасия завтра увидит — обзавидуется.

Единственное неудобство сидения во главе столов заключалось в том, что мне никак не удавалось разглядеть жениха. Не станешь же постоянно косить вбок, отвернувшись от собственного кавалера. Тем более, Марка мне вовсе не хотелось обижать. Ни из каких соображений. Во-первых, он мое новое начальство, а во-вторых, в душе моей еще не совсем угасла надежда, что он обратил на меня внимание как на женщину. О, если так… Но пока мне было даже страшно об этом подумать.

От жениха я сумела разглядеть только довольно вострый нос. Пожалуй, на хорька и впрямь смахивает, хотя и не столь разительно, как на снимках. Но все равно не красавец. И даже не в том дело, что не красавец, а в том, что лицо неприятное. Может, конечно, это субъективное. Вон Марк ведь с ним дружит. С другой стороны, я и Марка-то совсем не знаю. Лицо у него, правда, определенно приятное. Впрочем, он тоже не красавец. Но как хорош! Я вздохнула и, по-видимому, чересчур шумно, потому что Марк повернул ко мне обеспокоенное лицо:

— Юля, что-то не так?

Я замялась, не зная, что ответить, и почувствовала, как у меня краснеют щеки. Спас положение оглушительный удар гонга, вслед за которым все стихло. Даже птицы умолкли. То ли они здесь дрессированные, то ли гонга испугались. Жених встал. И произнес трогательную речь, посвященную дню рождения невесты. Мне пришлось разглядывать его со спины, ибо слово свое он держал, повернувшись к Лесе. Со спины Андрон мне понравился гораздо больше. И смокинг на нем хорошо сидел. И говорил он хорошо. Так искренне, не дежурно. Я удивилась: неужто он и вправду ее любит? Мне Роман даже в лучшие наши с ним годы и десятой части такого не сказал. Даже наедине, не то что на людях. Ну почему жизнь так несправедливо устроена? Одним все, другим ничего. Нет, сейчас мне грехжаловаться. Рядом со мной сидит шикарный мужчина. Но ведь вечер кончится, он почти наверняка попрощается со мной, уйдет, а при следующей встрече сделает вид, будто мы почти не знакомы. И так мне вдруг стало обидно! А тут еще я снова поймала сопливкин взгляд. Теперь она уже не удивленная сидела, а какая-то насупленная, злая, причем явно на меня. Иначе зачем так буравить меня глазами? Я даже заволновалась. Может, какие-нибудь правила их нарушила? Вдруг мне вообще не полагалось садиться за главный стол? Как-никак я тут по службе. Что если мне вообще место на кухне? Тогда должны были предупредить. А черт с ней, с Викой, пусть себе злится.

Настроение у меня, однако, испортилось, и что говорил Марк, я почти не слушала. Впрочем, кажется, он как раз отделался дежурными словами. Да и зачем ему особо стараться. Он-то в Лесю не влюблен.

Все выпили. Марк сел. И тут же, взглянув на меня, осведомился:

— Юля, скажите честно, вы плохо себя чувствуете?

— Да нет. Все нормально. С чего вы взяли?

— С того, что тарелка у вас пустая. Вы ничего в нее не положили. Или на диете? — Последнюю фразу он произнес с некоторым ехидством.

— Диета ни при чем, — в тон ему отозвалась я. — Начало статьи придумалось.

— Юля, нельзя постоянно думать о работе. Давайте-ка, я за вами поухаживаю.

Ну не могла же я ему сказать, что мне кусок в горло не лезет под буравящим взглядом начальницы. Ничего не поделаешь. Надо постараться не глядеть в ту сторону и вообще забыть о ее существовании.

День рождения шел своим чередом. Он почти ничем не отличался от обычной свадьбы, разве что «горько» не кричали. Гости довольно быстро развеселились и разгулялись. А мы с Марком вели ни к чему не обязывающие разговоры. И времени прошло много, и выпито было немало, но вел он себя подчеркнуто корректно. Даже флиртовать со мной не пытался, не говоря уж о каких-нибудь более серьезных поползновениях. Из этого я могла сделать два вывода. Либо он слишком меня уважает, либо ему на меня совершенно наплевать, и он лишь по необходимости вынужден терпеть мое общество. Как-никак сам пригласил, стремясь избавиться от навязчивой Кати. Если так, насильно мил не будешь. И все-таки мне очень хотелось верить, что Марк меня хотя бы уважает. Это ведь лучше, чем ничего. Уважение, хоть и далеко от страсти, но все же эмоция. Признак, что человек тебя выделил и отметил. То есть не отверг.

Мы с ним еще посидели, пожевали, поболтали, послушали выступления артистов, кстати, из самых популярных. Потом даже потанцевали на асфальтированной площадке возле дома. А затем меня пригласил некий невнятного вида мужчина. Во время танца он пытался прижать меня к себе и громко сопел мне в ухо. Я мысленно проклинала момент, когда приняла его приглашение. Он как-то застал меня врасплох. И, главное, Марк моментально куда-то исчез. Обиделся, что ли? Или, наоборот, поспешил воспользоваться предлогом, чтобы избавиться от моего общества?

Сопящий партнер, который представился Кирой, оказался тяжелым случаем. Отдавливая мне новые туфли, он увлеченно вещал про нефтегазовый комплекс, параллельно прихватывая нижнюю часть моего тела. Он готов был танцевать вечно, но я сослалась на необходимость «попудрить носик», — любимая женская уловка в безвыходных ситуациях. Кира, гнусно хихикнув, немедленно изъявил желание «попудрить вместе» и поинтересовался:

— Пудра-то у тебя с собой есть? Или достать?

Тут меня осенило: он, видимо, решил, что я хочу понюхать кокаина! И мне ничего не оставалось, как объявить прямым текстом:

— Дурак! Я писать хочу.

Думаете, Кира смутился? Ничуть.

— Желание женщины для меня закон, — гордо объявил он и проводил меня до самого дома. — Жду до победного конца. Следующий танец за мной.

Этого мне только не хватало! Зайдя в туалет, я потом при содействии горничной выбралась на участок через другую дверь и пустилась на поиски Марка. Его нигде не было. Ни среди танцующих, ни за столом.

Со стороны реки доносились истошно-восторженные крики. Я поняла, что часть гостей уже купается. Может, и Марк среди них? Мне очень хотелось найти его, и я поспешила вниз по склону.

Купание было в полном разгаре. Плавала и плескалась, в основном, мужская часть гостей. Женская же визжала на берегу, так как мужики, находящиеся в воде, брызгались изо всех сил. Купающиеся были одеты по-разному: одни в плавках, другие в ярко выраженном нижнем белье. Депутат же рассекал речную гладь при всех своих полномочиях, то есть в костюме. Он вышел прямо на меня. С него лило ручьями, однако выражение глаз было по-детски счастливым.

— Теплая водичка, — радостно сообщил он и, стянув с себя черный пиджак, старательно его выжал.

Мог бы и не стараться. Ручаюсь: костюм безнадежно испорчен, и больше он его не наденет. Но разве это важно? Главное, чтобы человеку было хорошо. А депутату явно было очень хорошо. Брюки он тоже снял и отжал, оставшись в семейных трусах — крупные белые цветы по зеленому полю. В думе, что ли, такую экзотику продают? У них ведь там бывает выездная торговля, и, видимо, депутат, таким образом поддерживает родного отечественного производителя. Он потоптался кривыми ножками по песочку и вдруг увидел несовершеннолетнюю модельку в блескучей бахроме. Ту самую, которая тщетно пыталась привлечь его внимание в начале торжества. Теперь он сам обратил на нее внимание. Глаз его задорно блеснул. Депутат схватил одной рукой мокрую одежду, другой закинул на плечо взвизгнувшую от счастья субтильную модельку и, по-обезьяньи перебирая кривыми ногами, понесся к дому. Наверное, бывший спортсмен, подумалось мне. Хорошо, хоть не меня прихватил. А то мне в думе лоббировать пока вроде как нечего.

Я продолжала искать Марка и вскоре его увидела. Он стоял в окружении какой-то группы и, приобняв за талию очередную клонированную блондинку, громко смеялся. Первым моим порывом было к нему подойти. Так, знаете, чисто по-женски, подойти и томно спросить: «Марк, ну куда же вы пропали?» Однако сделав несколько шагов в их сторону, я застыла как вкопанная. Кто он мне? Мы ведь сюда не вместе явились. Ну пригласил посидеть рядом с ним за столом. Скучно мужику стало. Откуда я знаю, может, его вообще с кем-то вдвоем пригласили, а дама не пришла… Хотя нет, таких мужиков не динамят. Могли просто поругаться. И чтобы место рядом пустотой не зияло, он и подхватил меня. Так что сейчас соваться к нему не стоит. Тем более, он в некотором смысле мой начальник. Не понравится мое поведение, вообще мои «пилоты» зарубит или попросту передумает выпускать такую передачу. Нет, ни за что не подойду! У них там явно своя компания, все знакомы, чего мне лезть?

Никого ведь не знаю. Только буду глупо выглядеть. Но и одной сидеть за столом тоже глупо, тем более на таком месте. Как бельмо на глазу. И я продолжала в растерянности топтаться на месте.

Тут меня и обнаружил Гриша:

— Ну, ты, мать, даешь! И это теперь называется работать в паре!

— А чем ты, Гришенька, недоволен? — я прикинулась дурочкой.

— Тем, что сперва ты вообще пропала, а потом вдруг оказалась рядом с хозяйкой. Я вообще обалдел, чего тебя туда понесло. Нам с тобой полагалось сидеть с краешку, а еще лучше вообще на кухне покушать. Спокойнее, знаешь ли.

— Так уж вышло, — развела я руками. — Не могла же я отказать серьезному человеку, который меня пригласил. Между прочим, большая шишка на телевидении.

— Тогда другое дело, — с уважением произнес Гриша. — Я-то, грешным делом, заподозрил, что ты вместо работы мужиков цепляешь.

— Вот еще, — фыркнула я.

— Да нет. Это было бы вполне естественно, — Гриша одарил меня понимающей улыбкой. — У тебя ведь сейчас провал наличном фронте.

Очень мило! Оказывается, об этом уже весь «Мисс Шик» знает! А я ведь только с Анастасией поделилась. Вряд ли она опустилась до того, чтобы сплетничать с подчиненными о подчиненных. Загадка в другом: у нас, журналистов, вообще невозможно ничего утаить. Хоть молчи, набрав в рот воды, — все равно все в курсе твоей личной жизни или, как в моем случае, ее отсутствия. Я, однако, решила сохранить хорошую мину при плохой игре и переспросила:

— Провал? С чего ты взял?

Гриша смешался.

— Ну, бабы наши, кажется, говорили.

— Кажется или говорили?

Гриша стыдливо отводил глаза.

— А ты не слушай бабьих сплетен, — отрезала я.

— Не, ну они вроде определенно так говорили…

— Отстали от жизни, — я продолжала дезинформацию.

Гриша среагировал правильно:

— Значит, не провал, а одного мужика на другого поменяла?

— Вот именно. Бабы, Гриша, тебе не сказали самого интересного.

Он с досады даже поморщился.

— Черт, надо же так влипнуть. Но, по-моему, они тоже были не в курсе. То есть, что прежнего шуганула, это все знают, а вот про нового…

— Это их не касается.

— Юлька, но мне-то скажи.

Вот оно, пагубное влияние женского коллектива. Даже мужик становится с женским характером. Хотя, кто сказал, что сплетни — женская прерогатива?

По-моему, мужики их любят не меньше, а то и больше. Вот и Гришка туда же, прямо весь извелся…

— Юлька, скажи, хоть на ушко шепни. Ты ведь знаешь: я никому.

Как же, держи карман шире. Собственно, мне и сказать ему нечего, но если бы было что, завтра уже весь «Мисс Шик» гудел бы.

— Гриша, я тебе уже все сказала, — произнесла я вслух.

— А имя?

— Не могу. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Мой выстрел опять попал точно в цель.

— Ну, естественно…

Он произнес это так солидно, что у меня не оставалось сомнений: просчитывает варианты, кто из известных личностей завел со мной роман. Теперь точно не остановится. Сегодня сам повычисляет-поприкидывает, а завтра и все остальные. Ну и в добрый путь, дамы и господа! Нам не жалко!

Я продолжала украдкой наблюдать за Марком. Он по-прежнему обнимал блондинку, и настроение у меня упало еще на градус. Я попыталась себя одернуть: неужели ревную? Мне-то что? Абсолютно чужой человек. Мы едва с ним знакомы. Но почему же он меня ни разу не обнял? Даже танцевал на расстоянии, словно в танцклассе. А эту клонированную куклу, Барби недоделанную, к бедрышку прижимает и к тому же что-то все время на ушко нашептывает. Вот и вел бы ее с собой за стол. Так ведь нет. Тогда ему понадобилась я, а теперь он про меня забыл. Выходит, не считает меня своей парой даже на один-единственный вечер. Воспользовался мной, когда было необходимо, и тут же забыл. Выбросить! Выбросить его из головы! Плюнуть и забыть!

— Слушай, Юлька, мы именинного торта дожидаться будем? — отвлек меня от невеселых мыслей Гриша. — Я вообще-то его для журнала уже запечатлел, мне больше здесь толкаться неохота. Жена уже три раза звонила, домой пора.

В переводе на язык нормальных людей это означало: я уже все что можно съел, и больше тут делать нечего. Скучно. Народ напивается, веселится, а мне все это мимо.

Да и мне самой теперь все было мимо. Что я тут забыла? Чужие люди. И я им чужая. Материала для репортажа у меня выше крыши. Интервью у героини торжества так или иначе позже возьму. Даже если каких-то деталей в результате не хватит, у Леси уточнить можно. Словом, ничто меня больше не держало. Наоборот, хотелось скорее уехать и окончательно забыть о нелепой встрече с Марком. Отныне будем держать его только за начальника, если меня вообще возьмут на его канал.

— Гриша, — негромко проговорила я. — Сматываемся по-английски.

— Знакомый, значит, не подвезет? — он словно нарочно решил посыпать мне соль на рану.

— Он сюда приехал с ночевкой, — зачем-то соврала я. — Друг семьи как-никак.

— А тебе, значит, не предложили? — не отставал Гриша.

— А ты, значит, забыл о моем маленьком секрете? — ответила я вопросом на вопрос.

Он хлопнул себя по лбу.

— Ах, да! Ты ведь теперь снова девушка несвободная. Но этот мужик тоже ничего.

— Гриша, — мстительно хохотнула я. — До чего тебя «Мисс Шик» довел! Никак мужиками начал любоваться?

Он засмущался.

— Да нет, это я с женской точки зрения. В смысле, что он тебе подходит. Я вот фотки ваши с ним проявлю, сама увидишь, как вы хорошо смотрелись. Или тебе не надо? У тебя ведь другой.

— Фотки надо! — возразила я. — Это же историческое событие: я на дне рождения у Радомыжской, да еще во главе стола, среди близких друзей! Ты, наоборот, эти фотки мне сделай в увеличенном формате. А я обрамлю и на стенку повешу. А еще лучше — отпечатай прямо завтра: послезавтра я к Лесе за интервью пойду, заодно и подпишу.

Гриша взглянул на меня с удивлением:

— Ну, ты, мать, раскомандовалась. Не главная ведь пока, и даже не зам. главного. А у меня завтра выходной.

— Гришу-уля, — я состроила ему глазки. — Ну, пожалуйста! Очень хочется…

— Стены нечем в квартире завесить? — буркнул он. — Так скажи своему мужику, пусть лучше картину хорошую купит. Опять-таки вложение денег. Если бросит, продашь.

Вот сволочь! В другое время я бы ему ответила, но сейчас пришлось наступить на горло своему возмущению и продолжать ласковую песнь:

— Гришенька, твои фотографии тоже денег стоят. Ты уже достаточно известный. И работаешь просто классно.

— Коли так, что ж ты другие на стенку не вешала, а только с Радомыжской тебе подавай?

— Другие, которые ты дарил, потом тоже повешу, когда у меня будет собственный дом. А эту хочу поскорее. Понимаешь, есть у меня подружка. Она как увидит такой снимок, да еще с подписью, локти сгрызет от зависти.

— Ох, уж мне эти бабы.

Гриша демонстративно вздохнул, но ответ мой явно его удовлетворил. То есть он, конечно, для приличия еще немного поломался, но в конце концов согласился.

Я даже не особенно ему наврала. Действительно мечтала показать снимок Ирке. Вот уж она обзавидуется! А потом и Роману расскажет. А главное, я ведь там снята не одна, а с потрясающе симпатичным мужиком. Ирка никогда не узнает, что он просто пригласил меня посидеть рядом с ним за столом!