III
Виталий остался караулить машину, а я пошла к Элеоноре Карловне. Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, человек действительно попал в беду, его не бросишь, надо помочь. С другой — не покидало ощущение, что меня используют, и притом самым циничным образом. Я Ливанцева приютила, отогрела, помыла, одела, а теперь вожу по всему городу, ключи ему ищу. А кто он мне, собственно, такой? Разве у него нет друзей, которые могли бы заняться тем же самым? Но Виталий не захотел к ним ехать. На меня заботу о себе свалил. Ему надо, и точка. А у меня, между прочим, тоже есть свои планы. И работа моя не волк и никуда не убежит. Обязательно нужно в редакции появиться. А вместо этого я, как последняя идиотка, вожу по городу ограбленную звезду! И не уверена даже, что в благодарность получу интервью. Судя по тому, что я слышала, Ливанцеву ничего не стоит отказаться от данного слова. Мол, и не думал ничего вам обещать.
Ладно, возьму сейчас у его мамаши ключи, отвезу домой и… Нет, в квартиру я с ним все-таки поднимусь. Любопытно до ужаса посмотреть, как живут телезвезды! Однако на большее пусть не рассчитывает. Пусть друзей своих эксплуатирует, если они у него, конечно, есть!
Поднялась. Ожидала увидеть немощную старушку, едва держащуюся на ногах. Как бы не так. Мне открыла крепкая и бодрая пожилая дама с тщательно уложенной прической, накрашенная, в платье, туфлях на каблуках и даже в жемчужном ожерелье. Сперва я заподозрила, что мама Ливанцева, пока мы ехали, позвала на помощь подругу, компаньонку или соседку. Однако бодрая дама оказалась мадам Ливанцевой собственной персоной.
Она цепко оглядела меня с ног до головы, властно потребовала документы, тщательно сличила мой светлый образ с фотографией в паспорте и, вернув его мне, недовольно отметила:
— Я думала, вы моложе.
Ей-то какое дело до моего возраста! Элеонора Карловна тем временем продолжала:
— Обычно у Виталика в помощницах молоденькие девочки работают.
Я неопределенно пожала плечами. Что тут ответишь.
Элеонора Карловна еще раз обшарила меня взглядом. По-видимому, что-то во мне ей казалось крайне подозрительным. Неохотно, но все же она вручила мне связку ключей и два листочка с круглыми печатями.
— Берегите как зеницу ока, — проруководила она мной. — Вы сейчас прямиком к Виталику?
— Естественно, — совершенно честно ответила я.
— Передайте, чтобы он мне сразу перезвонил.
Учет и контроль. А то еще воспользуюсь ключами и пропусками в корыстных целях!
— Он вам обязательно перезвонит, — пылко заверила я. — Передам ему, что вам стало лучше. Вы замечательно выглядите! — Я все-таки не удержалась от маленького реванша!
Элеонора Карловна побагровела. Но я уже нажала на кнопку, и створки лифта за мною захлопнулись.
Ливанцев спал, откинув голову на подголовник сиденья. Пробудился, лишь когда я открыла дверцу.
— А! Вы! Ну, как?
— Успешно.
— Давайте скорей пропуска, — потянулся за бумажками он. — Сейчас заполню, чтобы не терять времени. Ручка есть?
— В бардачке поищите.
Нашел и потребовал у меня сумку, иначе, видите ли, писать неудобно.
— И паспорт, пожалуйста.
— Это еще зачем? — возмутилась я. Ну и семейка! Что мамаша, что сын! — Тоже мою личность решили проверить? — ехидно так спрашиваю.
— Нет, в пропуск обязательно нужно вносить данные какого-нибудь документа, устанавливающего личность.
Я рассмеялась:
— Вы что, на территории секретного объекта живете?
— Дело в другом, — вполне серьезно откликнулся он. — У нас несколько месяцев назад ограбили две квартиры. Подчистую. Вот правление нашего ТСЖ и постановило ввести строгую пропускную систему. Сам, дурак, двумя руками ратовал. А теперь вот познал…
Я хохотнула:
— Тут уж одно из двух: либо демократия и свобода, либо безопасность, но тоталитарный режим.
Ливанцев, никак не отреагировав на мою шутку, принялся сосредоточенно заполнять вторую бумажку.
— А эту-то на кого? — не поняла я.
— На себя. Иначе не пропустят.
Вскоре выяснилось, что он зря старался. Его с бумажкой не пропустили. Меня с удовольствием, а его — нет.
— Без документа, подтверждающего вашу личность, никак не могу, — бесстрастно бубнил охранник.
— Значит, ее можете, а меня нет, — скрипел зубами Виталий.
— Так точно, — подтвердил страж порядка. — У этой гражданки имеются пропуск по всей форме и документ.
— Но этот пропуск я заполнил! — У Ливанцева был такой вид, словно он вот-вот убьет пышущего здоровьем красномордого детину.
— Правильно, — невозмутимо продолжал тот. — Заполнение согласно инструкции. Я сличил подпись владельца квартиры господина Ливанцева. Совпадает.
— Так, значит, это я и есть! — По лицу Виталия ходили желваки, и оно покрылось красными пятнами.
— Ничего это не значит, — покачал круглой головой охранник. — У вас документ отсутствует.
— Вы же меня постоянно по телевизору видите! — взвился Виталий.
— Во-первых, мало ли кого я там вижу, а во-вторых, я его вообще не смотрю. Неохота время на ерунду тратить. Я читать люблю.
— Слушайте, господин филолог, не проявляйте тупости и пропустите меня наконец домой!
— А вы меня, гражданин, не оскорбляйте. Я нахожусь при исполнении и действую строго согласно инструкции, утвержденной на общем собрании жильцов.
Ливанцев зарычал, а затем как гаркнет:
— Звоните председателю! Пусть он меня опознает.
— Председатель убыл в город, — был короткий ответ. — Гражданин, не пойму, что вы так волнуетесь. Дама ведь может пройти. Если вы действительно здесь проживаете, пусть она мне принесет любой ваш документ с фотографией, и я вас пропущу.
Полагаю, в первый момент Ливанцев собирался его задушить. Затем, видимо, взвесив последствия, решил повременить и, отведя меня в сторону, сказал:
— Настя, делаем так: берете мои ключи. — Он протянул мне связку. — Этот ключ от верхнего замка, а этот — от нижнего. Остальные ключи вам не нужны. Откроете дверь, и тут же снимаете квартиру с охраны. — Он заставил меня записать номер телефона и то, что я должна сказать диспетчеру и какие кнопки в каком порядке нажать на пульте. — После этого идите в мою спальню. Там над рабочим столом висит картина. За ней найдете сейф. — Тут Ливанцев помялся, но потом обреченно махнул рукой. — Ладно, записывайте шифр.
— А поближе у вас ни одного документа нет? — поинтересовалась я.
— Все украли. Остался один военный билет. А он в сейфе. По крайней мере, мне так кажется. Если не обнаружите военный билет, несите мобильник. Он лежит на столе. Слава богу, в нем записная книжка продублирована. И одежду из шкафа прихватите поприличней. Это тоже, если военного билета не отыщите. В противном случае не мучайтесь. И мобильник мне свой оставьте. Если возникнут проблемы, звоните. Ну, Настя, с Богом.
— Возможно, за это время кто-нибудь выйдет и вас опознает, — сказала я.
— Сомнительно. Я тут почти ни с кем не знаком. Кроме председателя. Да и внимание привлекать не хочется.
— Ясно. Конспирация превыше всего.
С проникновением в ливанцевскую квартиру я справилась на твердую пятерку, и с пультом охраны справилась виртуозно, после чего, наконец-то смогла перевести дух и оглядеться.
Звезда обитала во вполне подобающих ее статусу условиях. Правда, можно было ожидать и большей роскоши, тем не менее квартира оказалась приличной, просторной, хотя и всего-навсего двухкомнатной. Огромная гостиная, объединенная с кухней. Чистота стерильная. Кажется, жили здесь мало, а гостей принимали еще реже. Спальня была поменьше гостиной. По одну ее стену тянулся встроенный шкаф. Сдвинув створку, убедилась, что это не совсем шкаф, скорей гардеробная. Шмоток тьма тьмущая! Ладно, с ними потом разберемся. Первым делом следует сейф найти.
Вдоль другой стены расположились широченная кровать и рабочий стол, над которым висел весьма сносной работы московский пейзаж. Попутно отметила: то ли Ливанцев сам в живописи что-то смыслит, то ли это заслуга дизайнера, оформлявшего квартиру.
Осторожно сняв с гвоздя пейзаж, устроила его на кровати. Вот он и сейфик, родименький! Ох, рискует Ливанцев. Неровен час я воровкой окажусь! Вот ведь как вышло: с потрохами влез мужик ко мне в кабалу. Хотя пока, по сути, я у него в кабале. Однако зависит от меня он.
Набрала шифр. Дверца сейфа покорно щелкнула. В голову поневоле полезли шальные и грешные мысли. Правда, в сейфе никаких сокровищ не оказалось. Одни бумаги. Ну-ка, что у нас тут припрятано. Я на мгновение замешкалась. В чужих секретах копаться нехорошо, но это же моя профессия! Как-никак, журналистка! И не взламывала его сейф. Сам попросил туда слазить. И вообще, может, это мой шанс. Проявлю щепетильность, упущу. И потом, мне надо отыскать в этой куче его военный билет.
Успокоив свою совесть, я качала перебирать папочки. Договора какие-то. В них вчитываться времени нет. Вроде какой-то кредит. Ага! Свидетельство о браке! Вот это уже любопытно. Пятнадцать лет назад вступил в брак с некоей Корчагиной Людмилой Дмитриевкой. Очень любопытно! Об этом браке Ливанцев никогда не упоминает. Всегда считалось, что он холостой. Единственной его женой, правда гражданской, числилась Саблина. Теперь я лихорадочно просмотрела все папки. Нигде не оказалось свидетельства о разводе! То есть он до сих пор женат? Кстати, вот и его военный билет.
Еще раз пересмотрела содержимое папок, теперь тщательно. Нет, не прозевала: свидетельство о разводе отсутствует. Эх, сейчас бы ксерокопнуть этот документик! Вот вышла бы сенсация!
Вздохнув, убрала свидетельство о браке на место. Человек мне доверился, пусть и вынужденно. Запихнула папки обратно. Заперла сейф. Уходить, однако, не торопилась. Устроила себе обзорную экскурсию по квартире.
Ванная огромадная. С окном, джакузи… Сказка! Сама о такой мечтаю, однако в моей квартире не развернешься. Такого простора не добьешься. Прошла на кухню. Заглянула в холодильник. Надо же, кастрюльки! В одной супчик, в другой тефтельки. Сам, что ли, готовит? Не похоже. К плите, по-моему, никто никогда не прикасался. Мама, что ли, еду привозит?
Прошла к стеллажам в гостиной. Посмотрела, что он читает, смотрит и слушает. Стандартный набор тридцати пяти — сорокалетних. Ничего примечательного. И такое все новенькое, свеженькое, нетронутое… Похоже, кто-то ему подбирал. Нуда. У самого-то времени нет. Хотя такие вещи люди обычно сами, на свой вкус, собирают.
Да, гостиная явно отдает гостиницей. У спальни гораздо более обжитой вид!
Напоследок еще раз заглянула в гардеробную. Пригляделась, какие марки любит носить. Пригодится для будущего интервью. Одежду он явно любит известную. Что ж, подкинем ему пару вопросиков на эту тему.
Плотоядно покосилась на ливанцевский ноутбук. Стянуть бы и распотрошить. Хороший специалист найдется. Нет. Неэтично. Настя, руки прочь! Неэтично.
Дольше задерживаться я сочла неприличным. Спустилась вниз.
— Ну, сколько можно? — встретил меня свирепым вопросом Виталий.
— Сколько нужно, — огрызнулась я. — Поглубже бы еще зарыли свой военный билет. Еле отыскала.
Он вырвал из моих рук свой единственный сохранившийся документ и сунул под нос охраннику.
— Надеюсь, это вас удовлетворит?
Тот невозмутимо перелистнул странички, сличил фотографию с подлинником и, протянув обратно Виталию военный билет, бросил:
— Теперь можете проходить.
Виталий, бормоча себе что-то под нос, кинулся к подъезду. Я устремилась следом. Влетели в квартиру.
— Можете пойти и сварить себе кофе, — махнул он рукой в сторону кухни и закрылся в спальне.
Несколько секунд спустя до меня донесся его взволнованный голос:
— Анатолий Сергеевич, у меня беда… — Дверь спальни неожиданно распахнулась. — Что стоите? Я же велел вам кофе готовить!
Мне ничего не оставалось, как ретироваться на кухню. Щеки пылали от ярости. Совсем мужик обнаглел. И зачем я ему, дура, помогала? Все утро на него угрохала, а он со мной обращается как с рабыней. Девчонку на побегушках нашел! Кофе ему вари! Может, ему еще в ванной спинку потереть? Или тайский массаж сделать? Да пошел он!..
Достала из холодильника бутылку воды, налила себе полный стакан, плюхнулась на диван и, обнаружив перед собой пульт, включила телевизор.
Долго блуждала по каналам, и только нашла интересную программу, как тут на кухню влетел Виталий.
— Вы что расселись?
— А мне надо было пол помыть? — Я уже не на шутку разозлилась.
— Я попросил кофе.
— Вот и варите. Вы хозяин. А я в вашей технике не разбираюсь.
С этими словами я нахально ухмыльнулась.
Он явно не привык к такому обращению. Лицо его снова пошло красными пятнами. Однако ничего, проглотил.
— Ладно, — говорит, — ко мне сейчас приедут. Пойду одежду вашу сниму, отдам вам, и можете домой отправляться.
Так сказать, разрешил! Можете быть свободны, я в ваших услугах больше не нуждаюсь. Но ты, братец, не на ту напал!
— А расписочку? — спрашиваю я нагло.
Он так и замер в дверях.
— Какую еще вам расписочку?
— Такую, знаете, простенькую, на бумажечке, вами собственноручно написанную. Я, конечно, вхожу в положение и понимаю, у вас голова сейчас плохо работает, поэтому могу продиктовать текст. Берите ручку и записывайте; «Я, Виталий Александрович Ливанцев, обязуюсь не позднее восьмого сентября сего года дать эксклюзивное интервью Анастасии Романовне Танеевой — специальному корреспонденту газеты «Желтая правда». Подпись. Число.»
— Что-о? — взревел Ливанцев. — «Желтая правда». Эта вонючая газетенка! Да ни за какие блага на свете ни одного моего слова в ней не появится.
— Вы же обещали! — У меня снова получилась замечательная ухмылка.
Его охватила такая ярость, что слова иссякли, и он лишь беззвучно разевал и захлопывал рот. Я поспешила его успокоить:
— Виталий, я пошутила. Я работаю не в «Желтой правде», а в «Воскресной неделе».
— А без подковырок вы, значит, не можете, — обиженно пробубнил он. — Ладно, ваша взяла. Сейчас напишу расписку. Или насчет ее вы тоже пошутили?
— Насчет ее — нет. А то станете потом от меня скрываться, а так — хоть документ будет.
— Сейчас принесу.
Вскоре он и впрямь вернулся. В своих собственных, великолепно сидящих на нем джинсах и рубашке. Вручил мне пакет с Вовиной одеждой и, хмыкнув, сказал:
— Берегите, может, еще для кого пригодится.
— Типун вам на язык! С меня сегодняшнего утра хватит.
— Вот расписка, — протянул он мне листок бумаги. А вот визитка со всеми моими телефонами. И сапоги не забудьте забрать. Кстати, они отвратительно пахнут.
