II
Узел со шмотками экс-бойфренда, как назло, оказался в самом дальнем углу. Уже вскоре прихожую заполнило огромное количество вещей. Глядя на них, я изрядно озадачилась, отчего многие вещи не отправились прямиком в помойку? С какой радости берегу, например, этот огромный алюминиевый чайник? Хотя, с другой стороны, до эпохи электрических чайников мы кипятили в нем воду. Как-никак, память. Смотрю на этот алюминиевый реликт, и сразу вспоминаю покойную бабушку. Скучаю по ней! А вот кашпо точно следует выкинуть. У него кусок сверху отколот. Возле двери поставлю. Когда на улицу буду выходить, в помойку вынесу.
Та-ак, что же у нас в узле? Рубашка, футболка… О, аж две пары трусов! Ими, боюсь, Виталий побрезгует. Хотя все стираное. Джинсы. Драные. Естественным путем. Однако сейчас это модно. Кто знает, что дырки на левой штанине сделаны не каким-нибудь модным дизайнером, а мой бойфренд продрал их, неловко прислонившись к гвоздю в заборе у Янки с Трофимом на даче. Сколько раз мы туда ездили!
Вспомнила, и взгрустнулось. Хорошее было время! А потом у нас с Володей все пошло вкривь и вкось. Теперь у него вместо меня пони с хвостиком. Девица с лошадиной физиономией, но роста мелкого, и ноги короткие. Поэтому не лошадь, а пони. И волосы у нее длинные, она их в хвост собирает. Никогда не носит их распущенными. Сильно подозреваю, хвост у нее фальшивый. А ну ее! И его тоже. Главное, штаны сохранились. Очень кстати. Хорошо, что не выбросила!
Дверь ванной комнаты громко стукнулась об алюминиевый чайник. Я вздрогнула и едва не свалилась со стремянки.
Виталий высунулся из-за двери:
— Уборку решили устроить? Весьма своевременно.
Он тут еще иронизировать будет! Хамство с его стороны!
— Между прочим, вам одежду ищу!
— Ну и как? — поинтересовался он.
— Успешно. Чужие трусы наденете?
— Негусто же вы нашли. — По-моему, он расстроился. В общем-то, его можно понять. В трусах, разумеется, лучше, чем окончательно нагишом, однако машину на улице не остановишь. Вряд ли кто решится. И со стороны прохожих внимание наверняка обеспечено.
Бог с ним. Ведет он себя, конечно, по-хамски, но это по причине стресса. Порадую его. Только не сразу.
— Трусов две пары, — исподволь начала я.
— Предлагаете одни надеть куда надо, а вторые в качестве чепчика?
Надо же, даже в такой ситуации у мужика чувство юмора не пропало! А он продолжил:
— А трусы-то какие, плавки или семейные?
— Плавки.
— Хуже. Семейные можно за шорты выдать.
— Это излишне. Имеются еще джинсы. Почти целые. Вот только с размером не уверена.
— Черт с ним, с размером! — возликовал Ливанцев. — Главное, чтобы я в них влез!
— Влезете, и скорей всего еще место останется. Я, знаете ли, люблю крупных мужчин.
— Ну, это, пожалуй, лучше, чем мелких.
— А еще есть майка и рубашка.
— Ой, Анастасия, значит, я полностью одет! Спасибо вам большое! Дайте я вас поцелую.
— Лучше помогите мне вещи обратно на антресоли засунуть.
— Но сначала мне надо трусы надеть.
— Пустое, — хмыкнула я. — Не стесняйтесь. Я уже и так все ваши прелести видела.
— Как вижу, вы теперь не забудете этого до конца жизни.
— Не каждой ведь выпадает такое счастье. Ладно уж. Одевайтесь. — Я кинула ему узел, и он скрылся с ним в ванной.
Я начала, пока суть да дело, освобождать прихожую.
— Ну, как я вам? — удовлетворенно спросил Виталий, войдя на кухню.
Я поглядела.
— На экране вы выглядите элегантнее. Должна заметить, костюм вам больше к лицу. А это, скорее, стиль «гранж».
Виталий подтянул Бовины джинсы чуть ли не до подмышек.
— Судя по объему штанов, не «гранж», а «хип-хоп». Ну да ладно. Не до жиру, быть бы живу.
— Живу-то вам, как вижу, удалось остаться. Расскажите хоть, что с вами стряслось. Или это романтическая тайна?
— Ничего романтического, — поморщился он, в очередной раз подтягивая спадающие джинсы. Фигура у него была лучше, чем у Вовы. — Я ехал на новой машине. Остановили. Вытащили из салона. В кустах донага раздели. Двинули как следует. Пока очухался, ни их, ни машины. А куда в таком виде денешься? Даже до милиции не дойдешь. Тем более я ваш район вообще не знаю. Хорошо еще, в кустах газету старую обнаружил, а потом — вас.
Мне порядком надоели его обреченные манипуляции со штанами.
— Сейчас ремень вам найду;
— Отлично, — пробормотал он. — Тоже остался от бойфренда?
— Нет, на сей раз мой собственный.
Он с сомнением воззрился на нижнюю часть моего туловища.
— Вы уверены, что он мне подойдет.
— Я его на бедрах ношу.
— Тогда есть шанс.
— Только эту вещь вы мне обязательно вернете, — предупредила я.
— Честное пионерское. Клянусь. И все остальное привезу тожу.
— Мужские вещи можете оставить на память.
Пояс ему подошел.
— О, теперь я парень хоть куда. Вот еще бы чайку.
— Может, хотите что-нибудь покрепче? — спросила я.
— Не откажусь. Знаете, все же стресс пережил.
Присмотревшись к Виталию, я ахнула:
— Ой, у вас фингал под глазом наливается!
Он досадливо отмахнулся.
— Да видел уже.
— Как же вы работать будете?
— Гримеры замажут. Кстати, можно я сперва позвоню.
— В милицию? — полюбопытствовала я.
— Да нет. В нашу службу безопасности. Ох, черт! Мобильник-то тоже пропал! Ни одного телефона наизусть не помню! — Он с мольбой посмотрел на меня. — Настя, может, вы будете так добры, довезете меня до дому? Живу я недалеко. А дома у меня все телефоны есть. Разумеется, я вам заплачу.
Нет, голый он мне нравился больше. Похоже, вместе с одеждой, пусть и совсем неказистой, к нему начали возвращаться не только уверенность в себе, но и высокомерие, снобизм… Называйте, как хотите!
— Спасибо большое, конечно, за лестное предложение, но отвезу я вас совершенно бесплатно.
— Ну что вы. И так столько со мной возились. Мне неудобно.
— Если уж настаиваете на благодарности, предпочла бы получить другим.
Виталий глянул на меня с нескрываемым ужасом. Что уж там ему пришло в голову — не знаю.
— Чем?
— Пообещайте выполнить одну мою просьбу.
Еще больший ужас в глазах.
— Что же?
Надо срочно его успокоить.
— Не волнуйтесь, ребенка от вас не хочу. И сексуально вас домогаться тоже не собираюсь.
Видели бы вы, какое облегчение появилось у него на лице!
— Что же вы, Настя, хотите? — почти весело спросил он.
— Интервью с вами. Эксклюзивное.
Покачнувшись, он схватился за краешек стола. По-моему, Виталий готов был грохнуться в обморок.
— Вы… журналистка? Ну повезло. По полной программе.
Теперь я знаю, чего сильнее всего боятся настоящие мужчины. Журналистов. Уверена! Он предпочел бы, чтобы его еще раз ограбили, только бы не давать мне эксклюзивное интервью. Однако куда денешься. Его судьба была сейчас целиком в моих руках.
— Ваша взяла, — с неприязнью изрек он. — Только одно условие: пока не дам интервью, о произошедшем — ни строчки. И интервью разрешаю опубликовать не раньше, чем сам его завизирую.
— Виталий, меня абсолютно все устраивает. Пить будете?
Я достала початую бутылку виски.
Но гость мой явно зажался:
— Пить, пожалуй, все-таки нет. Мне требуется ясная голова. Чашку чаю выпью, и отвезите меня домой.
Мы быстро в полном молчании выпили чай, он опять натянул резиновые сапоги, и мы спустились во двор, где моментально встретились с Зинаидой Васильевной, которая выгуливала Рекса.
Соседка, разинув рот, уставилась на нас. Рекс зарычал.
— По-моему, она в еще большем шоке, чем я, — сказал Виталий, когда мы уже садились в машину.
— Одна надежда, — откликнулась я, — что она в этом экзотическом наряде вас не узнала. А если признала, весь двор начнет обсуждать, что я теперь любовница самого Виталия Ливанцева.
— Почему сразу же любовница? — удивился он.
— Потому что, если мужчина и женщина находились хоть пять минут наедине в одной квартире… Пылкое воображение, сами понимаете.
— Час от часу не легче, — устало произнес он. — Ладно. Мне уже сотни любовниц приписывали… Одной больше, одной меньше, это, в конце концов, роли не играет.
Резко развернувшись, я выехала на проспект. Обо мне он, конечно, не подумал. Или считает, что для меня считаться его любовницей уже большая честь. Да, похоже, налицо все признаки звездной болезни. Тем лучше. В своем интервью оторвусь по полной!
Виталий руководил, куда ехать. Мне ничего не оставалось, как послушно следовать его указаниям. Двадцать минут спустя добрались до одного из переулков неподалеку от проспекта Мира.
Новострой с огороженной и охраняемой территорией. Подъехали к воротам.
— Зайдем ко мне, — сказал Виталий. — Хочу сразу вернуть вам вещи.
— Лучше запомните мой телефон. Вы еще не забыли, что нам предстоит интервью.
По выражению его лица поняла: он предпочел бы забыть.
— Да, и это тоже, — с неохотой процедил он.
К нам подошел охранник:
— Вы к кому?
— Девушка ко мне, — барственным тоном ответил Виталий. — Откройте ворота. Она машину во дворе поставит.
Ни один мускул не дрогнул на краснокаменной физиономии охранника.
— А сами-то вы кто?
— Я здесь, между прочим, живу.
— В таком случае предъявите пропуск. Правил не знаете?
— Нет у меня с собой пропуска. Именно потому мне и нужно срочно попасть в квартиру.
— Кстати, — вмешалась я в их милую беседу, — ключи-то от квартиры у вас есть? Как вы домой попасть собираетесь?
— Ч-черт! — взревел Ливанцев.
Охранник шарахнулся.
— Ключи тоже сперли, — уже не агрессивно, а потерянно добавил Виталий. И, высунувшись в окошко, осведомился у охранника: — В семьдесят первую за последнее время никто не приезжал? Я имею в виду, с моим пропуском и моими ключами.
— А я что, спрашиваю? — вяло пожал плечами охранник. — Мое дело смотреть, чтобы пропуск соответствовал лицу, которое его предъявляет.
— Так на бумажке номер квартиры написан.
— А я что, всех помнить должен? Ездят тут взад-вперед. А что у вас случилось-то?
— А, — махнул рукой Виталий. — Ничего. — И, повернувшись ко мне: — С этим роботом бесполезно разговаривать. Настя, вы меня в Останкино не подбросите?
— В таком виде? И без документов?
— Проклятие, — опять взвыл он и схватился за голову. — Что же мне теперь делать?
— Так. У кого-нибудь есть запасные ключи от вашей квартиры?
— Какая же вы умная! — с благодарностью воскликнул он.
Ура, я удостоилась от звезды первого комплимента!
— Есть, — с восторгом продолжал он. — У мамы. — И вдруг снова приуныл. — Только ее нельзя волновать. Она очень больной человек. Мне нельзя появляться у нее в таком виде.
— Может, еще у кого-нибудь есть?
— Нет, — отрезал он. — Раньше были, — Виталий немного скривился, — у Саблиной. Но с тех пор я замки поменял.
— Значит, другого выхода нет. Придется ехать к вашей маме, — подытожила я.
Его лицо просветлело:
— А давайте мы вот как поступим. Я сейчас позвоню маме и скажу, что вы к ней подъедете. Совру, что свои ключи случайно в квартире захлопнул, у меня срочные дела, сам подъехать не могу, а вы моя новая помощница, и ключи заберете. Кстати, у вас документы при себе есть?
— Ну, права, паспорт, — растерялась я. — Зачем вам?
— Мне не надо, а вот маме… Она же вас не знает, поэтому обязательно проверит. — Он хмыкнул. — Папарацци боится. Они ведь за мной постоянно охотятся.
— Хорошо, — кинула я на него многозначительный взгляд. — Я это сделаю, но вам придется мне дать очень большое и сверхэксклюзивное интервью.
— Шантажистка. — Хорошо хоть у него хватило такта улыбнуться.
— Не шантажистка, а профессионалка, — возразила я. — Едем. Командуйте куда.
— Сначала позвонить.
Он протянул мне руку, как нищий за подаянием, и я вложила в нее свой мобильник. Он быстро набрал номер и фальшиво-бодрым голосом воскликнул:
— Мамусик, доброе утро! Уже встала?.. Ах, еще лежишь. Как себя чувствуешь?.. Ах, неважно. А лекарство принять не забыла?.. Еще не принимала. Тогда встань и обязательно прими… Встать тяжело? Может, врача вызовешь… Ну, если считаешь, что обойдется, тогда хорошо. Мама, ты понимаешь, тут у меня неприятность случилась… Нет, нет, не волнуйся, ничего страшного, просто ключи в квартире захлопнул… Конечно, глупо, но, что поделаешь, торопился… Да, да, ты совершенно права: замок неудачный… Ой, сам подъехать никак не смогу, уже опаздываю на важную встречу. Пришлю к тебе сейчас девушку. Это моя новая помощница, Анастасия… — Прижав к груди телефон, он шепотом спросил у меня: — Фамилия?
— Танеева.
— Анастасия Танеева, — произнес он в трубку. — Мама, ты дай ей ключи и два разовых пропуска… Нет, ехать с ней тебе совершенно излишке, тем более ты чувствуешь себя плохо… Да, да, совершенно надежная и проверенная… Хорошо, прямо сейчас едем… То есть она к тебе едет. Минут через десять зайдет.
И мы пустились в дальнейший путь. Утро, кажется, обещало быть долгим, и скорого моего расставания со звездой не предвиделось.
