Глава третья. Недолог путь до Севастополя, если идешь на скоростном катере
«Эмка» неслась по городу, не обращая внимания ни на сигналы светофора, ни на другие автомобили, которых на улицах Одессы было довольно много.
– Ты не боишься ездить пьяным? – спросил Федоров, едва «Эмка» остановилась на красный сигнал светофора.
– Кто остановит комендантскую машину? Милиция наши машины не тормозит, а свои не захотят с нами связываться! – пояснил водитель, ловко подрезая автобус.
– Почему с вами не захотят связываться местные военные? – решил уточнить Федоров, едва автомобиль остановился перед полосатым шлагбаумом.
Водитель нетерпеливо посигналил, и шлагбаум начал подниматься.
Федоров оглянулся назад и обнаружил, что матрос и лейтенант дружно спят, привалившись друг к другу.
– Каждый может попасть в комендатуру. И от того, как к ним отнесется не только следователь и дознаватель, а также комендантский взвод, зависит очень многое в жизни подследственных!
То ли они очень быстро выйдут на свободу, то ли получат пять суток ареста, а могут и получить штрафбат в виде добавки к основному сроку! – весомо выдал водитель, у которого от опьянения не осталось ни одного градуса.
«Чувствуются большая тренировка и закалка!» – оценил Федоров поведение водителя, имени которого Федоров так и не узнал, понимая, что видит его в первый и последний раз в жизни.
Один поворот, второй, и «Эмка» выскочила на длинный пирс и сразу прибавила скорость.
Еще минута езды, и «Эмка» остановилась возле торпедного катера, с которого был спущен на пирс деревянный трап.
Первым выйдя из автомобиля на пирс, Федоров повесил одну сумку на плечо, взяв металлический бачок в правую руку, а второй в левую, как, впрочем, и свою сумку. Вахтенный у трапа отдал честь поднимающемуся по трапу старшине, на что тот ответил резким поворотом головы.
– Давай, старшина, быстрей поднимайся на борт! – поторопил вахтенный, срываясь со своего места.
Федоров пробежал по трапу и, остановившись у фальшборта, обернулся.
Вахтенный и второй матрос из автомобиля тащили на плечах лейтенанта, передвигаясь по трапу бегом.
– Постой у трапа! – крикнул на бегу вахтенный, заскакивая на палубу.
– Подстрахую! – быстро ответил Федоров, ставя около фальшборта бачки с бобинами с пленкой и свои сумки.
На палубу проскочил водитель автомобиля с двумя бачками и поставил их рядом с двумя первыми.
– Вроде успели? – спросил водитель, останавливаясь рядом.
– Давай спустимся вниз и там поговорим! Находиться на корабле посторонним запрещено! – предложил Федоров, настойчиво подталкивая водителя к трапу.
– Правильные действия, старшина! – уверенно сказал худощавый лейтенант, внезапно возникший в двух метрах от Федорова.
Водитель, моментально просекший обстановку, сбежал по трапу, небрежно приложив ладонь к виску.
– Это водитель! Он доставил меня к кораблю! – доложил Федоров, безошибочно признав в уверенном худощавом лейтенанте командира торпедного катера.
– Потом расскажете! – оборвал доклад Федорова командир и, прямо смотря на стоящего перед ним высокого старшину, добавил:
– Убрать вещи с палубы!
Повернув голову, лейтенант резко махнул рукой. Из-за рубки выскочили два матроса и быстро стали убирать трап. На пирсе тоже начали работать, снимая канаты с двух кнехтов.
– Отдать швартовы! – громко скомандовал командир, выглядывая из рубки.
Федоров посмотрел вправо. Около правого фальшборта на секунду показался знакомый матрос и призывно махнул правой рукой.
Еще через пять минут, сняв форму, Федоров растянулся на верхней койке и провалился в глубокий, как обморок, сон.
Едва катер перестало сильно качать, Федоров проснулся. В иллюминатор ярко светило солнце, показывая, что уже наступило утро и пора вставать.
Встав, Федоров выглянул в иллюминатор и обнаружил с правой стороны высокий гористый берег, всего в десяти метрах от правого борта.
«Похоже, мы двигаемся каким-то проливом! Интересно, куда идет катер? Если это бухта, то наверняка закрытая, в которой стоит не менее секретная подводная лодка!» – прикинул Федоров, в темпе натягивая брюки.
В маленьком кубрике, всего на шесть посадочных мест, было занято одно место, где, свесив правую руку вниз, оглушительно храпел давешний лейтенант, распространяя во все стороны запахи застарелого алкоголя. Кроме них, в кубрике никого не было.
В брюках и тельнике Федоров выскочил в коридор и справа увидел дверь, которая ну никак не могла быть ничем, кроме гальюна. В гальюне нашелся и маленький умывальник, в котором Федоров наскоро умылся и вытерся вафельным полотенцем. Снова метнулся в кубрик, где все оставалось на своих местах.
Лейтенант по-прежнему храпел, а на соседней койке лежали аккуратно сложенные лейтенантские брюки и китель.
Откинув постель наверх, Федоров нашел внутри рундука две свои сумки, поверх которых лежали тоже аккуратно сложенный бушлат и голландка.
Найдя в кармашке сумки бритвенный станок, Федор вставил в него новое лезвие, полученное от бородача, и с удовольствием побрился.
– Кто там в гальюне сидит? – раздался пьяный лейтенантский голос.
– Одну минуту! – попросил Федоров, в темпе споласкивая лицо.
– Быстро вышел из гальюна, старшина! – приказал лейтенант заплетающимся голосом, дергая за ручку, которую держал Федоров левой рукой.
«Здорово летеха вчера набрался! Вот он, вред дармовой выпивки!» – мысленно покачал головой Федоров, вытираясь своим полотенцем.
Отпустив дверь, Федоров прижался к правой стене умывальника, пропуская лейтенанта с опухшим лицом и заплывшими глазами. На правой скуле лейтенанта красовался огромный багрово-черный синяк.
«Где-то ночью лейтенант вышел на поиски приключений и их нашел. Вот только где на таком маленьком корабле лейтенант подрался?» – начал прикидывать Федоров, перебирая кубрик, кают-компанию, машинное отделение и палубу.
«Единственное место, где можно развернуться, – это палуба! Но находиться ночью на неосвещенной палубе идущего торпедного катера не просто опасно, а смертельно опасно!» – мысленно покачал головой Федоров, надевая голландку.
Быстро заправив койку, Федоров взбил подушку, поставив ее в изголовье, и только сейчас обратил внимание на три неприбранных кровати.
Катер тем временем еще снизил скорость и легонько стукнулся правым бортом в пирс. Двигатели катера смолкли, и явственно раздалась команда:
– Отдать швартовы!
Федоров моментально натянул бушлат, надел вещмешок, взял в руки сумку и выскочил из кубрика, бросив последний взгляд на свое ночное убежище. Но ничего нового, как и лейтенанта, который прочно оккупировал гальюн, видно не было.
«Проблемы чистоты кубрика – проблемы команды катера!» – решил Федоров, выскакивая на палубу.
Около трапа на пирсе стоял старшина в робе и призывно махнул правой рукой.
Привычно посмотрев по сторонам, Федоров увидел около длинного пирса две небольшие подводные лодки и, сбегая по трапу, привычно сравнив с тихоокеанскими, решил, что их лодки больше.
– Командир ждет тебя! – кинул старшина, с места взяв неплохой темп бега.
Добежав до второй лодки, старшина обернулся и, вместо того чтобы забежать в лодку, свернул направо.
На противоположной стороне пирса была пришвартована деревянная баржа, на палубе которой был накрыт стол, за которым сидел в одной желтой рубашке капитан третьего ранга и по-старорежимному пил чай из блюдечка, смешно вытягивая пухлые губы.
Последовал повелительный взмах правой руки, и Федоров понял, что его приглашают на баржу.
Повесив сумку через плечо, Федоров осторожно начал спускаться по веревочному трапу с деревянными ступеньками. Сзади взревел двигателями торпедный катер, показывая, что, высадив пассажира или пассажиров, судно ушло. И только тут Федоров вспомнил, что так и не узнал имен парней, с которыми судьба его свела в городе Одессе.
Федоров сам не заметил, как, задумавшись, остановился на предпоследней ступени трапа.
– Старшина! Чай с баранками будешь?
– Так точно! – согласился Федоров, ступая на выскобленную добела палубу.
– Присаживайся к столу! – пригласил каптри, кивая головой на деревянный стул с высокой спинкой, стоящий напротив.
Сняв вещмешок, сумку, Федоров поставил вещи справа от своего стула и, сняв бескозырку, на которой было написано «Тихоокеанский флот», сел за стол.
Мгновенно появившийся вестовой поставил перед Федоровым толстостенную чашку с блюдцем и, повинуясь еле заметному кивку каптри, налил из заварного чайника черную заварку, добавив в нее кипятку. Слева моментально появилось блюдечко с миниатюрными сушками, которые с трудом можно было надеть на мизинец.
– Тебе надо отлично подготовить два экипажа подводных лодок к выходу из них и заходу обратно, в подводном положении, которые базируются в Голубой бухте. Сможешь с этим справиться за шесть месяцев, старшина? – спросил каптри, отпивая глоток чая из своей чашки.
– Если зайца бить, то он спички зажигать научится! – присказкой ответил Федоров, понятия не имея, что за учеников ему подсовывают.
– Бить краснофлотцев тебе, старшина, никто не позволит, а вот все остальное – пожалуйста. Ты даже жить будешь вместе со мной на этой барже.
– Замечательно, товарищ капитан третьего ранга! – радостно вскинулся Федоров, делая вид, что он безмерно рад.
– Учти, старшина! Операция совершенно секретная, и она никому не должна быть известна! Даже твоим друзьям из санитарного отдела флота! Они должны знать только одно: ты служишь на подводной лодке «Щука». Номер лодки потом тебе сообщат! – закончил разговор каптри, знаком отпуская Федорова.
Как по мановению волшебной палочки, справа от стула появился матрос и взял в руки вещмешок и сумку Федорова, недвусмысленно давая понять, что аудиенция закончена.
Спустившись по трапу вниз, матрос с сумками прошел в конец коридора и, открыв ключом дверь справа, доложил, поставив сумки посередине каюты:
– Завтрак в восемь, обед в тринадцать, ужин в восемнадцать часов. Еду тебе будет приносить прямо в каюту вестовой. Гальюн и душ напротив твоей каюты. Командир принимает душ в семь и двадцать три часа. Просьба в это время гальюн и душ не занимать!
– Куда я могу перемещаться? – спросил Федоров, замечая на столе около иллюминатора, который смотрел в море, телефон без номеронабирателя.
– По пирсу, сходить на берег до КПП! – без запинки ответил матрос и, круто повернувшись, исчез.
Зазвонил телефон.
Оглянувшись по сторонам, Федоров осторожно взял трубку.
– Приветствую тебя, старшина первой статьи Федоров! – услышал Федоров знакомый голос Каналова, и на сердце потеплело.
– Здравия желаю товарищ военврач второго ранга! – радостно поздоровался Федоров, показывая, что он узнал говорившего.
– Давай встретимся в кафе «Лотос» через пять часов! – предложил-приказал Каналов, явно не склонный к долгим разговорам.
– Я понятия не имею, где находится это кафе! – честно ответил Федоров, сам не понимая, где сейчас находится.
– Через четыре часа за тобой приедет матрос и отвезет тебя в кафе! – жестко приказал военврач и положил трубку.
– Спасибо! – машинально ответил Федоров в трубку, пиликающую короткими гудками.
Но трубка не ответила, продолжая коротко пиликать.
«Теперь можно и отдохнуть с дороги!» – решил Федоров, моментально скидывая с себя форму.
Переодевшись в спортивный костюм, Федоров только повернулся к двери, как она без стука открылась, и на пороге появился матрос с алюминиевыми судками в правой руке.
О принадлежности матроса к камбузу говорил приятный запах ванили, исходящий от его ослепительно белой робы.
– Поставь судки на столе! – приказал Федоров, беря из сумки вафельное полотенце.
Завтрак состоял из пшенной каши, кусочка сливочного масла и двух кусков хлеба. В закрытой крышкой алюминиевой кружке нашелся горячий чай, который Федоров с удовольствием выпил, после чего аккуратно сложил посуду в судки, дав себе зарок завести точно такую же кружку.
Выпив чай, Федоров улегся на нижнюю койку и незаметно для себя заснул.
Разбудил Федорова негромкий голос:
– Старшина! Вставайте! За вами приехали!
– Одну минуту! – попросил Федоров, в одних трусах выскакивая в коридор.
Минуту поплескавшись в умывальнике, в темпе заскочил в свою каюту и, схватив брюки, вопросительно посмотрел на стоявшего столбом матроса.
– Приехал матрос на здоровенном мотоцикле с коляской за вами! – доложил матрос, делая большие глаза.
– Где он стоит? – спросил Федоров, кидая недоуменный взгляд на свою заправленную койку.
– За КПП! – проинформировал матрос, ногой пододвигая к кровати табуретку, на которую Федоров уселся, начиная надевать ботинки.
– Сколько человек за мной приехали? – на всякий случай спросил Федоров, прикидывая, где ему взять увольнительную.
«Я только сегодня приехал и еще нигде не отмечался! Так что моя командировочная из Владика еще действительна!» – успокоил себя Федоров, надевая на себя бушлат.
Секунду подумав, перекинул вещи из сумки в вещмешок и, взяв ее в руки, пошел вслед за матросом.
КПП оказалось в трехстах метрах от пирса, около которого только три часа назад были пришвартованы две подводные лодки.
Сейчас лодок около пирса не было.
А вот около двух огромных металлических ангаров, от которых к пирсу шла узкоколейная железная дорога, суетились матросы, сгружая из двух вагонов какие-то мешки и ящики.
– А ты говорил, у вас такого старшины нет! – со смехом заявил матрос, на котором вместо бескозырки был надет танкистский шлем, а на лбу красовались очки-консервы.
– Ты где сядешь? – спросил матрос, протягивая второй танкистский шлем.
– Сзади! – ни секунды не раздумывая, определился Федоров, пока ни слова не говоря дежурному по КПП матросу с трехлинейной винтовкой.
– Тогда поехали! – предложил матрос, подходя к своему трехколесному мотоциклету.
Два раза толкнув кик-стартер, матрос завел мотоциклет, в котором проглядывался немецкий «БМВ».
Мотор работал с перебоями, щелкая плохо отрегулированными клапанами.
– Сейчас прибавлю обороты, и он помчится, как птица! – пообещал матрос, усаживаясь на водительское место.
Федоров критически хмыкнул и, надев на себя грязный танковый шлем, говорить вслух ничего не стал.
