ГЛАВА 17
Спустя две недели. Побережье Нормандии.
Зимние шторма не могут служить помехой опытному моряку, а таковым в старой доброй Англии считал себя всякий, кому хоть раз в жизни доводилось ступать на качающуюся под ногами палубу. Да и узость канала благоприятствует — все же не Бискайский залив или Северная Атлантика. Разумеется, десятка два-три мелких суденышек отправились в гости к Нептуну, но разве можно считать это большими потерями? У короля много!
Да, много… Высадка войск продолжалась четвертые сутки, не останавливаясь ни днем, ни ночью, и, судя по всему, закончится еще не скоро. На смену опустевшим судам приходят все новые, шлюпки снуют между ними и берегом, подобно трудолюбивым пчелам… Бывают же морские пчелы? Нет, не бывают? Впрочем, это неважно.
— Какая мощь, сэр! — мимоходом заметил адъютант командующего экспедиционной армией, ко всему прочему приходившийся оному родным племянником. — А французы даже не пошевелились.
Герцог Бентинк, считавшийся лучшим военачальником Великобритании после Веллингтона, погибшего в прошлом году от рук неизвестных убийц, снисходительно улыбнулся:
— Мальчик мой, а кого ты хотел здесь увидеть?
— Не знаю, но хоть какое-то сопротивление должно быть.
— Вздор и вредное геройство! Запомни, Рэшли, правильно потраченная гинея превосходит по мощности бортовой залп целого линейного корабля. Так всегда было, так есть, и так оно будет. Не стоит бряцать сталью там, где можно позвенеть золотом. И потом, французы — наши союзники.
— Разве Бонапарт согласился?
— Нет, конечно. Тем более ни один из посланных к нему офицеров так и не вернулся.
— Их наверняка перехватили русские.
— Несомненно, так и было. Но ведь это не наши проблемы, верно? Он еще скажет нам спасибо.
— Зачем?
— Зачем его спасибо или зачем скажет?
— Второе.
Герцог опять улыбнулся:
— Благодарность императоров ценится дороже золота.
— Шутите, сэр?
— Нисколько. И оценивает ее сильнейший!
Лорду Уильяму было чем гордиться — сто семьдесят тысяч солдат, семьсот тридцать шесть пушек… Такая сила способна не только сокрушить колосса на глиняных ногах, каковым, несомненно, является Российская империя, но и навести должный порядок в изрядно распустившейся Европе. Никогда раньше Великобритания не посылала на материк столько войск, и не сказать, чтобы принц-регент поставил на кон последний пенни. Есть еще силы, способные поставить на место зарвавшихся наглецов — три месяца назад в Дувр пришли транспорты из Индии. И ветераны туземных войн остались хранить покой старой доброй Англии, готовые в любой момент выступить на помощь. А это по меньшей мере еще пятнадцать тысяч человек.
И что теперь стоит мнение Наполеона? Да, он собрал более чем полумиллионную армию… Да, по его желанию слетают с голов короны… Только есть одно «но», и оно перевешивает все, чем может…
— Нас обстреливают, сэр! — Взволнованный голос племянника сбил герцога с мысли, несомненно, глубокой и исполненной величия. — Разрешите протрубить тревогу, сэр?
— Какого черта, Рэшли?
С господствующей высоты английский лагерь виден как на ладони, а взрывы обычных мин, чередуемых со спецбоеприпасами, позволяют корректировать огонь. Главная цель — кавалерия, расположившаяся чуть на отшибе. Не хочется потом улепетывать на своих двоих от рассерженной конницы. В том, что удирать придется, капитан Нечихаев не сомневался.
— Эк их, тварей, привалило! — покачал головой Ртищев. — Не пора ли ракетами ударить?
— Не торопитесь, Сергей Андреевич. — Мишка в бинокль рассматривал неприятельский лагерь. — Они нам еще пригодятся.
Тридцать два трехдюймовых миномета в минуту выпускают почти четыре сотни мин. Конечно, это в идеальных полигонных условиях, когда некуда торопиться. Сейчас есть куда — пока англичане не очухались, нужно успеть опустошить зарядные ящики и срочно сматываться в море — парусно-винтовой фрегат «Баламут» под командованием капитана третьего ранга Дениса Васильевича Давыдова ждет в условленном месте. Там можно будет перевести дух, пополнить боезапас — и искать новую позицию для очередного удара.
— Облако пошло! — с удовлетворением заметил Ртищев.
— Вижу, — кивнул Мишка. — Приготовиться к отступлению!
Минометы один за другим прекращали стрельбу, израсходовав мины, и расчеты тут же приступили к разборке. Дело нехитрое, и уложились в минуту против положенных «Наставлением» двух.
— Цыганский табор, пропивший коней и кибитки, — улыбнулся Нечихаев при виде навьюченных железом гусар. — Вперед! То есть назад!
Они уходили не оглядываясь, и только боевое охранение видело, как чуть зеленоватое облако, подгоняемое попутным ветерком, накрыло изрядную часть английского лагеря. И слышались за спиной вопли ужаса, истошное ржание взбесившихся лошадей и редкая стрельба в никуда. Погони не было…
Да и откуда ей было взяться, если охваченный паникой противник думал только о собственном спасении? Позднее, при точном подсчете потерь, выяснилось, что количество изувеченных и затоптанных насмерть в толкучке почти равняется количеству пораженных бесчестным русским оружием. Но это посчитают потом…
Пока же офицеры тщетно пытались остановить мечущихся солдат, рвущих на себе одежду в напрасной и запоздалой попытке успеть… Но неизвестное вещество коварно — хаотичные передвижения разносили мельчайшие его частицы все дальше и дальше, и те находили новые и новые жертвы. Чудилось, будто от бедствия не спрятаться и не скрыться, и тут кто-то нашел выход. В выгодном положении оказались части, стоявшие ближе к берегу, — они не попали под обстрел, а принесенная издалека зараза легко смывалась спасительной водой.
Увы, но это открытие привело к новым жертвам — желающих спастись оказалось больше, чем умеющих плавать. И врывающиеся в толпу кони сносили все на своем пути…
Страшно и печально…
— И все же, Михаил Касьянович, я продолжаю настаивать на атаке с моря. — Денис Давыдов достал из ящичка на столе сигару в жестяном футляре, полученную с недавним призом, а потому более желанную, чем остальные. — Превосходство в скорости и независимость от ветров позволяют нам действовать с большой долей безопасности.
— Опасностями нас не напугать! — присутствующий на импровизированном военном совете старший сержант Ртищев принял картинную позу.
— Никого не собираюсь пугать, Сергей Андреевич, — командир «Баламута» откинулся в привинченном к палубе кресле, — но в нашу задачу не входит доблестная гибель. Более того, граф Александр Христофорович Бенкендорф недвусмысленно дал понять, что будет считать таковую дезертирством.
А Нечихаев молчал, перебирая в голове варианты. Да, Давыдов в чем-то прав, и действия с моря воспрепятствуют продолжению английской высадки. Ну… в какой-то степени воспрепятствуют… Деревянный флот прекрасно горит, и порой достаточно единственной зажигательной ракеты для отправления на дно целого фрегата, на линейный корабль — две-три. Но разве это выход?
— Вы ошибаетесь, Денис Васильевич.
— В чем же?
— В определении задач нашей экспедиции. Они вовсе не в том, чтобы предотвратить высадку.
— Хм…
— Да. Гораздо важнее — сделать ее бессмысленной. Как отразятся на положении английской армии обстрелы провиантских магазинов?
Давыдов едва не подавился еще не раскуренной сигарой:
— Это жестоко…
— Зато действенно.
— Совершенно верно! — оживился Ртищев. — А я бы, с вашего позволения, Михаил Касьянович, с десятком минометов продолжил беспокоить лагерь неприятеля. Разведка доносит о попытках окапывания.
— Чья разведка?
— Наша, разумеется. Любой французский католик за небольшое вознаграждение охотно возьмется проследить за английскими протестантами с безопасного расстояния. И доложить, разумеется.
— Я не знал о вашей деятельности.
— Я тоже, но отец Станислав решил проявить разумную инициативу. После известных событий в этих местах почти нет католических священников, вот и…
— Он же принял православие, если память не изменяет.
— Совершенно верно, но зачем об этом знать французам?
Мишка чертыхнулся — прижившийся при отряде польский ксендз в последнее время вел себя на удивление тихо и проблем не создавал как в походе, так и в морском плавании. Молился, благословлял оружие… и казался явлением привычным. Как кобура с пистолетом на поясе — ее не чувствуешь, а она есть.
— Хорошо, пусть продолжает, жалованье повысим. Но впредь о подобной самодеятельности докладывать незамедлительно.
— Будет исполнено, Михаил Касьянович!
Нечихаев поморщился и жестом попросил подскочившего с кресла Ртищева сесть на место.
— Вы еще вахт-парад с барабанами и флейтами изобразите, Сергей Андреевич.
— Привычка к субординации. Недавняя.
— Угу, — усмехнулся капитан. — Похвальная привычка. Но я не о том, так что вернемся к нашим баранам.
— Баранам?
Мишка отмахнулся от вопроса и продолжил:
— А поступить нам, как думается, следует так…
* * *
Следующие две недели для отряда капитана Нечихаева пролетели почти незаметно, чего нельзя было сказать о противнике. На суше гусары играли в прятки, действуя преимущественно ночью, и никто не мог предугадать, где они нанесут следующий удар. Впрочем, нападения случались и днем, особенно когда посланные герцогом Бентинком кавалерийские разъезды отделялись от основных сил слишком далеко — тут вступали в действие дальнобойные винтовки, и мало кому удавалось вернуться невредимым. Более крупные отряды расстреливались из «чертовых труб», несущих заразу, и скоро добровольцев не удавалось отыскать даже под угрозой расстрела.
Догонялки на море оказались не столь захватывающим занятием, как предполагал изначально Денис Давыдов. На «Баламута» устроили настоящую охоту и при первой же возможности пытались взять на абордаж, не надеясь на точность и дальнобойность артиллерии. Или в крайнем случае таранить. В мужестве английским морякам не откажешь — немного найдется желающих вступить первым в безнадежное предприятие лишь для того, чтобы проложить путь к победе идущим следом. В Королевском флоте находились…
В конце концов фрегат вытеснили к берегам союзной Дании, что поставило под угрозу выполнение задачи капитаном Нечихаевым. Легче стало, когда пришел «Забияка» с пополнением и боеприпасами. Брат-близнец «Баламута», он оправдывал имя беспримерными по наглости наскоками, позволяя Давыдову проскользнуть в канал незамеченным.
Вот и сегодня один из таких прорывов.
— Добрый день. Сергей Андреевич, — поприветствовал Денис Васильевич встречавшего его Ртищева. — Нечихаева не будет?
— Занят, — коротко ответил старший сержант и махнул рукой бойцам бывшего шляхетского ополчения: — Раненых на погрузку! Живее, пся крев!
— Тяжелые? Было горячее дело? Убитые есть?
— Погибших трое, — кивнул Ртищев. — Два расчета попали в засаду при выдвижении на позицию. Одного враз наповал, а остальные еще вчера от ран померли.
— Минометы отбили?
— Угу… там и было-то пятеро егерей со штуцерами… Как просочились, ума не приложу.
— Плохо.
На самом деле Давыдов так не думал. Невозможно столь долгое время хозяйничать во вражеских тылах совсем без потерь, нужно лишь свести их к разумному минимуму. И не всегда убережешься… Шальная пуля на то и шальная, что прилетает неизвестно откуда в самый неожиданный момент, и никто не заговорен от нелепой случайности. Законы больших чисел, как говорят инженеры-механики на фрегате.
А раненых забирали в первую очередь — с ними на руках только искушать судьбу и превращать возможную случайность в глупую неизбежность. Провиант и боеприпасы подождут.
— Философствуете в мыслях, Денис Васильевич?
— Что?
— Или стихи сочиняете, — улыбнулся Ртищев. — Лицо у вас такое стало…
— Глупое?
— Заметьте, не я это сказал!
Почти в то же самое время. Где-то в Лондоне.
— Заметьте, это не я сказал, сэр!
— Да? И все равно Его Высочество принц-регент будет недоволен.
— Традиционно.
— Не сегодня. Дурные новости стали нередкостью, но не вошли в традицию, сэр. — Седой джентльмен с военной выправкой дал знак слуге наполнить бокалы. — Вы знаете, что натворил этот болван герцог Бентинк?
— За исключением того, что он практически потерял управление армией и шлет в Лондон панические депеши?
— Да.
— Что-то новенькое? Сэр Уильям такой выдумщик!
Седой джентльмен неторопливо кивнул, наблюдая за язычками огня в камине.
— Достаточно, Джеймс, вы можете идти.
Человек с тяжелой челюстью подождал, пока слуга покинет кабинет, и переспросил:
— Новости из Нормандии?
— Они самые. — По лицу собеседника пробежала едва заметная тень. — Этот болван вбил себе в голову, будто русские заражают его холерой, и…
— И?
— И не придумал ничего лучшего, как обезопасить войска от болезни массовыми расстрелами пострадавших.
— Безумец!
Седовласый дернул щекой, что выдавало высшую степень раздражения, даже бешенства. И было отчего — ученые и врачи еще неделю назад выяснили, что используемое русскими неизвестное вещество не является ядом или возбудителем болезни. Более того, при определенных обстоятельствах оно может применяться как лекарство, полностью очищающее человеческий организм от скопившейся вредной слизи и излишков вызывающей меланхолию черной желчи. Да, лекарство, хотя и с чрезвычайно неприятными свойствами. Временный паралич мышц, или как они там называются… паралич мышц, отвечающих за удержание внутри человека того, о чем в приличном обществе говорить не принято.
А этот болван… Нет, ну надо же вместо карантина додуматься до расстрелов! Сколько народу он успел отправить на тот свет? По донесениям, пришедшим вчера вечером, потери от русских налетов никак не превышают трех тысяч убитыми и ранеными, не считая страдающих от поноса. Страдающих, но упорно сопротивляющихся дурацкому желанию сэра Уильяма вылечить болезнь пулей.
— Вы посылали ему приказы, сэр? — Джентльмен с тяжелой челюстью с несвойственной ему ранее торопливостью выпил вино залпом и потянулся к бутылке. — Безумие нужно остановить.
— Посылал? — Седовласый горько усмехнулся: — Капитаны боятся подойти к берегу и передать приказ лично в руки.
— Почему?
— Дабы избежать захвата кораблей дезертирами. Были, знаете ли, случаи… Там идет настоящая война, сэр! Все против всех.
— Господь посылает нам испытания.
— Не будьте ханжой, сэр! Господа не интересует мышиная возня, он мыслит масштабными категориями.
— Может быть, — согласился собеседник. — А в парламенте опять поднимется вой.
— Меня больше интересует мнение Его Высочества.
— Он будет недоволен.
— Я о реакции, а не о произнесенных вслух словах.
— Вы не докладывали?
— Еще нет.
— Надеетесь на благоприятное стечение обстоятельств?
— Уже нет.
— Тогда?..
Ответ последовал не сразу. Да и какой может быть ответ в ситуации, когда любой его вариант окажется неверным? Чудеса, конечно, случаются, но вряд ли они произойдут именно сейчас. А все этот чертов герцог…
— Боюсь, мой дорогой друг, что дела требуют нашего присутствия в Нормандии. Не откажетесь составить компанию?
Опять тишина. Настороженная, тревожная и задумчивая тишина. И вот она нарушилась коротким возгласом:
— Вы правы, сэр!
— Едем вместе?
— Да, наше место с армией.
— Я бы не был столь категоричен. В мире много мест, куда не стоит стремиться, и воюющая сама с собой армия — одно из них. Но долг перед Англией и Его Высочеством принцем-регентом… — Седовласый улыбнулся: — Ничего, что говорю столь напыщенно?
— Ну что вы, продолжайте, сэр! С удовольствием выпью за ваше ораторское искусство.
Хозяин дома с благодарностью кивнул, посмотрел на опустевшую бутылку и позвонил в колокольчик:
— Джеймс, принесите хересу!
Помолчал с удивленным выражением лица… Куда подевался слуга, черт его возьми? И тут же тишина лопнула со страшным грохотом.
За три минуты до этого.
— Вы принесли деньги, господин де Мид? И никаких чеков, пожалуйста, я предпочитаю звонкую монету.
— Ну какие могут быть счеты между друзьями, Джеймс? — Губы моряка растянулись в хищной, с примесью доброжелательности, улыбке.
— Не понял… Вы их не принесли? — опешил человек с внешностью потомственного слуги из хорошего дома. — Но мы договаривались на двести фунтов.
— Да, действительно не понял, — рассмеялся де Мид. — Неужели ты думаешь, что такая сумма в мелкой монете сможет поместиться в моих карманах?
— В мелкой?
— Ты хочешь золотом? Джеймс, ты болван.
— Мне многие это говорили.
— Повторю еще раз, оно полезно. Никто не заинтересуется шиллингами, скопленными… э-э-э…
— Вышедшим в отставку чиновником.
— Да, скопленными честной службой в колониях, но при виде соверена… При выборе между веревкой и золотом разумные люди отдают предпочтение серебру.
Джеймс надолго задумался — острота ума никогда не входила в число его достоинств.
— Вы рекомендуете, господин де Мид?..
— Даже настаиваю, — кивнул моряк. — Сразу после того, как удостоверюсь в выполнении поручения, я укажу адрес, по которому можно найти некий сундучок со звонким содержимым. Понимаешь, да?
— Не обманываете?
— Зачем?
Яков Демидович не кривил душой. Действительно, зачем обманывать человека, успешно поработавшего пару лет? Да и на будущее пригодится… а мало ли чего?
Между тем Джеймс слишком буквально понял вопрос и принялся с жаром докладывать, что он все правильно сделал. Все, как написано. И бочонки с порохом в нужных местах, и присланный де Мидом тонкий фитиль отмерил на требуемое количество ярдов…
— Сейчас вы убедитесь в моей честности!
— Я тебе верю, Джеймс, очень верю. Но давай подождем результата?
И в этот момент грохнуло.
