Книга: Черный сокол. Снайпер из будущего
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Половинка ворот была раскрыта, и Олег беспрепятственно прошел на княжеский двор. Прямо перед ним возвышалось длинное бревенчатое здание. Его центральная часть представляла собой квадратную трехэтажную башню, а примыкавшие к ней крылья были срублены в два этажа, их двускатная кровля была набрана из длинных почерневших от непогоды досок. Крыша башни, высокая и крутая, на четыре ската, сверху была как бы обрезана. Там располагалась дозорная площадка, а над ней что-то типа шпиля – острая вытянутая пирамидка на столбах из толстых бревен.
Дворец князя стоял в середине приличных размеров квадратного участка, огороженного частоколом только спереди. С остальных сторон ограду заменяли стоявшие вплотную одна к другой хозяйственные постройки самых разных размеров и вида. Сама резиденция, по оценке Горчакова, тянулась метров на семьдесят от края до края.
Во дворе Олег застал суету, вызвавшую у него ассоциации с колхозом, ожидающим приезда «высокого» начальства. В одном направлении несколько женщин тащили зарезанных гусей. Им навстречу рысили мужики с деревянными ведрами, от которых на морозе поднимались густые клубы пара. В птичнике за редким плетнем мальчишки азартно ловили кур, где-то справа заверещала свинья. Над дворцом и несколькими постройками из похожих на скворечники деревянных дымоходов в зимнее пасмурное небо поднимались густые клубы дыма.
«Весело тут у них», – подумал Горчаков, останавливаясь у центральной башни перед красным крыльцом. В длинные здания справа и слева вели двери, расположенные на первом этаже, а вход в башню находился на втором. Здесь на четырех столбах возвышалась прикольная постройка, похожая на избушку Бабы-яги. Сбоку у нее был проем без двери, вниз от которого вдоль стены шла крутая лестница с резными перилами на фигурных столбиках. Передней стены у избушки, можно сказать, не было – сверху был дощатый, украшенный резьбой фронтон, да снизу от пола четыре бревна. «Это что, типа, трибуна для обращений вождя к нации?» – развеселился Олег.
Чтобы передняя часть крыши не осунулась, ее подпирали четыре точеных столба.
Судивший по фильмам Горчаков ожидал, что на красном крыльце будет стоять стража, и непременно в кольчугах и островерхих шлемах. Но никакой охраны тут не наблюдалось. Олег повертел головой, выискивая, у кого бы дорогу к покоям княжеским спросить, и тут к нему подлетел низкий пузатый мужичок с густыми мохнатыми бровями и торчащей веником бородой.
– Я Пахом, дворский князя коломенского Романа Ингваревича, – отрекомендовался мужик.
– А я рыцарь Олег Иванович, – представился Горчаков. – Мне бы вашего князя повидать, дело у меня к нему важное.
– Отец наш Роман Ингваревич, – затянул Пахом тоном читающего литанию пономаря, – зело занят ныне. Ты, господине, после обедни приходи.
«Ну вот! – расстроился Олег. – Прямо как у наших чиновников – зайдите после обеда, а лучше завтра или позвоните на неделе, наш автоответчик вам все объяснит».
– Нет, Пахом, так не пойдет, – нахмурился Горчаков и надвинулся на дворского, а тому пришлось задрать голову, чтобы видеть лицо собеседника. – Дело у меня важное и срочное, – Олег заговорил размеренным веским тоном. – Отлагательств оно не терпит. И дело это больше твоему князю нужно, чем мне. Ты лучше ступай до князя и скажи, что я хочу про татар ему поведать.
При упоминании татар в глазах Пахома промелькнул испуг.
– Добро, – кивнул он, – я мигом, ты здесь пожди.
После этих слов дворский, сопя, стал взбираться по крутой лестнице на красное крыльцо, а Горчаков остался ждать его внизу.
«Надеюсь, это не затянется надолго», – подумал он, шевельнув плечами.
Олег уже изрядно подмерз в кожаной куртке. Она хоть и была на меху, но грела как-то слабо. Да и армейские берцы Горчаков с удовольствием сменил бы на валенки. Он не захотел предстать перед князем в крестьянской заношенной шубе, вот и надел свою куртку. «Ничего, потерплю. Зато позолота и красные гранаты на черном фоне смотрятся просто шикарно», – утешился Олег. Медаль с черным соколом он тоже надел, и она, как зеркало, сияла на груди.
– Ну, где там этого Пахома носит? – недовольно проворчал Горчаков, и в этот миг его окликнули сверху.
– Господине! – свесился с «трибуны» дворский. – Идем, князь ждет тебя!
Олег, придерживаясь за перила, быстро взбежал по ступенькам и повернул налево, а успевший забежать вперед Пахом толкнул дверь и первым проскочил в помещение. Вошедший следом Горчаков оказался в большой квадратной комнате. У дальней стены видна была лестница наверх, рядом с ней огороженный перилами люк на нижний этаж. Слева были две двери, справа только одна, зато двухстворчатая и покрытая резьбой. Дворский открыл ее и, не входя, громко доложил:
– Вот, княже, привел!
– Добро, ступай, – донеслось из комнаты.
– Входи, господине, – кивнул на дверь Пахом, развернулся и оставил Олега одного.
Горчаков решительно переступил порог и оказался в зале, занимавшем весь второй этаж этого крыла. Справа и слева вдоль стен тянулись лежанки, застеленные медвежьими и лосиными шкурами. По центру помещения, во всю его длину, в одну линию были расставлены массивные дубовые столы, а рядом с ними покрытые пестрыми коврами лавки.
Хозяйственному Олегу сразу стало интересно: «Князь купил восточные ковры, а потом на полосы их порезал? Или здесь еще и ковровые дорожки продают?»
В дальнем конце зала наблюдалось небольшое возвышение. На нем тоже стоял стол, только развернутый поперек комнаты. Бревенчатые стены были выкрашены в белый цвет и расписаны красными и желтыми цветами на извилистых стебельках с зелеными листочками. Окошки размером с дверку кухонного стола смотрелись на большой стене как форточки. Они были забраны густыми переплетами, напоминавшими тюремные решетки, и застеклены чем-то непонятным: желтоватым и полупрозрачным. Света в зале хватало, но увидеть, что творится на улице, сквозь такие окна было невозможно.
За столом на возвышении сидели двое: массивный мужчина лет пятидесяти и совсем молодой светловолосый парень. Пред ними стояли серебряные кубки и кувшин. Третий из присутствующих был немного старше Горчакова, он сделал несколько шагов навстречу и остановился.
– Желаю всем здравия! – громко сказал Олег от дверей, шагнул вперед, но вовремя вспомнив главное правило, остановился и пошарил глазами по стенам.
Обнаружив в углу божницу с сиявшими золотыми окладами иконами, он перекрестился по православному обряду и поклонился.
– Проходи, гость дорогой, – усатый богатырь церемонно повел рукой, – расскажи нам, как тебя звать-величать и из каких краев ты будешь?
– Зовут меня Олегом Ивановичем, – представился Горчаков, останавливаясь в нескольких шагах перед хозяином, – а прибыл я из страны франков.
– А я Роман Ингваревич, князь коломенский. Это, – указал он ладонью, – князь Всеволод Юрьевич. А это, – жест в сторону пожилого, – Еремей Глебович, главный воевода великого князя владимирского Юрия Всеволодовича.
После представлений князь сделал небольшую паузу и продолжил:
– Пахом сказывал, что ты желание имеешь нам о татарах поведать?
– Истинно так, – кивнул Олег.
– Ну что ж, тогда раздевайся да к нам подсаживайся, – пригласил хозяин терема с легким кивком.
Горчаков слегка наклонил голову в ответ и стал расстегивать пояс. Он обратил внимание, что князья и воевода безоружны, но на медвежьих шкурах лежат два меча в ножнах, а третий висит на стене за похожим на трон креслом. Рядом с мечами лежали крытые ярким узорчатым сукном собольи шубы. Глядя на них, Олег порадовался, что не проперся во дворец в крестьянской овчине.
Он подошел к лежанкам, положил пояс с оружием, бросил свою куртку рядом с княжескими шубами и начал отстегивать меч.
Горчаков очень вовремя вспомнил еще одно правило: здесь нельзя было ходить распоясанным, даже дома рубаху подвязывали шнурком.
Меч у Олега был полуторный, из-за чего носил он его на «французской подвеске», на которой в шестнадцатом-семнадцатом веках драчливые французские дворяне носили длинные шпаги. Была бы подвеска «германской», как у оружия, лежавшего на шкурах, возникла бы проблема. С такой перевязи ножны не снимаются, поэтому, кроме нее, обычно носят узкий поясок.
Порадовавшись удачному стечению обстоятельств, Горчаков отстегнул ремешки ножен от колец своего «царского» пояса и снова его надел. Пока он возился, в зал заскочил слуга и поставил на стол четвертый кубок и еще один кувшин.
План беседы Олег продумал заранее. Дельная мысль была у него пока только одна. Но и ее нельзя было высказывать напрямую. Начни он здесь инструкции раздавать, сразу же встанет на дыбы княжеская гордость. К своей идее он собирался подводить собеседников постепенно. Было бы просто замечательно, если бы князья догадались сами. Но в это Горчакову не верилось. Поэтому требовалась подсказка, но не сразу. Сначала надо было их заинтересовать, завладеть вниманием, а уж потом…
«Ох, тяжко», – вздохнул про себя Олег, направляясь к столу.
В первую очередь от него потребовали назвать источник информации. В ответ на это Горчаков сослался на побывавшего в Монголии родственника. Далее он не спеша выложил все, что сумел вспомнить о Чингисхане и монголо-татарах. При этом Олег особо напирал на умение монголов брать города. Он рассказал красивую сказку о мудрых китайских мастерах, придумавших целую кучу разных метательных машин. В изложении Горчакова эти рычажно-пращевые камнеметалки приобрели вид орудий ужасной разрушительной силы.
Олег и сам в этом вопросе «плавал», поскольку больше интересовался средневековой Европой, а не Китаем, поэтому сообщенные им сведения наполовину основывались на его фантазии. Но это были уже мелочи. В первую очередь ему надо было впечатлить слушателей. Горчаков передал все известные ему подробности о завоевании Китая и Хорезма. Чем дольше он говорил, тем больше мрачнели лица князей. А когда насупившийся воевода начал нервно теребить бороду, Олег мысленно поздравил себя с победой в первом раунде.
– Так что, выходит, Коломна не устоит? – спросил о наболевшем Роман Ингваревич.
В ответ Горчаков многозначительно развел руками. Он только что закончил повествование о штурме Ургенча и полагал, что после такого рассказа комментарии излишни.
– Вот скажите мне, воеводы, – перешел Олег к заключительной фазе, – если сильное войско осадило город, кто сможет его прогнать?
Еремей Глебович только снисходительно хмыкнул и пожал плечами. Всеволод Юрьевич задумался.
– Другое сильное войско, – ответил с усмешкой Роман Ингваревич.
– А если его нет? – не унимался Горчаков.
– Тогда только воля божия, – скривился коломенский князь. – Странное ты, Олег Иванович, спрашиваешь. А сам-то что думаешь?
– А я думаю, – Олег заговорил с расстановкой, всем своим видом показывая, что сейчас слушателям предстоит услышать великое откровение, – что большое войско от города может прогнать голод! Чем больше войско, тем быстрее оно уничтожит все припасы в округе, – Горчаков заговорил быстрее и с напором, не давая никому опомниться. – Татар много, очень много, а коней у них еще больше! А чем в лесах их кормить?
– Так коней в лесу и не кормят, – заметил Еремей Глебович, – татары возьмут сено и зерно у смердов.
– Вот! – поднял палец Олег. – Наши враги рассчитывают на крестьянские запасы! Поэтому они не могут долго задерживаться на одном месте. Монголы возьмут любой город, если дать им на это время. А мы им его не дадим! – Олег вскочил с лавки и начал копировать жесткий тон маршала Жукова. – Надо, чтобы на тридцать – пятьдесят верст вокруг Коломны, Москвы, Владимира и Суздаля не осталось ни единого клочка сена! Ни горсти зерна! Ни пучка соломы! Смердов из деревень выселить! Все что возможно – вывезти! Все что нельзя вывезти – сжечь к едрене-фене! Надо лишить татар времени на осаду. Чтобы взять город, им нужно всего пять-шесть дней. Без фуража у них этого срока не будет. Татары не умеют воевать в пешем строю. Поэтому они пуще сглазу боятся потерять своих коней. Сразу остановить врага не получится. Сейчас у татар есть кое-какие припасы, поэтому Коломну они возьмут. Но если враги не пополнят свои запасы здесь, самое большее, что они смогут сделать, это дойти до Москвы. Если же и там не найдут фуража, то придется им крепко поразмыслить, стоит ли продолжать поход. Я думаю, что взять Коломну и совершить рывок на Москву монголы еще сумеют, а дальше все! Может, каким-то чудом они и доберутся до Владимира, но, не обнаружив в его окрестностях фуража, враги повернут назад, даже не начав осады. Думайте, князья! Сделаете, как я говорю – спасете Владимир, Суздаль и другие города, народу десятки тысяч спасете!
После пламенной речи Горчакова в зале надолго воцарилось молчание.
– Сказать-то легко, да содеять трудно, – проворчал Еремей Глебович, – куда крестьянам среди зимы податься?
– Нешто ты, Еремей Глебович, думаешь, что крестьянину будет лучше бежать за татарским конем с веревкой на шее до самой Монголии? – сурово вопросил Олег. – Туда четыре с лишним тысячи верст топать. По сравнению с этими верстами Новгород так и вовсе под боком покажется.
Горчаков даже и не надеялся, что придуманные им меры кто-то вот прямо сейчас начнет претворять в жизнь. Его план заключался в другом. Он полагал, что после этого разговора в голове Всеволода Юрьевича что-нибудь да отложится. А когда он разбитый с малой дружиной прискачет во Владимир и будет в полном отчаянии, вот тогда князь эти речи и вспомнит. И может быть, действительно начнет что-то предпринимать. А еще Олег верил в мудрость великого князя владимирского. Когда Юрий Всеволодович получит известие, что его войско побито, он отправится на реку Сить собирать новую рать. А жену, детей и внуков князь Юрий оставит во Владимире. Поэтому он сделает все, чтобы его стольный град устоял. Если Юрий Всеволодович вовремя узнает о плане Горчакова, то, прежде чем отправиться на север, он сделает так, чтобы монголы не нашли в окрестностях Владимира фуража. Если зимний поход Батыя закончится под Владимиром и если он не возьмет этот город, то Олег будет считать свою задачу выполненной. Всех спасти невозможно, но он может сохранить тысячи жизней.
– Всеволод Юрьевич, Роман Ингваревич, – обратился к князьям Горчаков, – надо бы самое важное из того, что я сейчас сказал, записать на две грамоты. А потом не мешкая послать с гонцами: одну во Владимир Юрию Всеволодовичу, другую в Москву Владимиру Юрьевичу. Им обоим надлежит узнать о монголах все. И как можно скорее.
– А может, и ни к чему это? – усомнился сын великого князя. – Войско у нас большое. Может, мы этих татар да монголов в поле побьем?
– Дай-то бог, – кивнул Олег. – Ну а если нет? Тогда что? Побьем, не побьем – скоро видно будет. А грамоты все одно немедля слать надо, чтобы потом жалеть не пришлось.
В это время с улицы донесся колокольный звон.
– К обедне звонят, – сказал, вставая из-за стола, Роман Ингваревич.
Остальные тоже поднялись.
– Всеволод Юрьевич, – обратился к юноше коломенский князь, – после обедни будет у меня пир. Не побрезгуй моим хлебом-солью, жду тебя к столу вместе с твоими боярами. Еремей Глебович, – повернулся Роман к воеводе, – и тебя я буду рад видеть на пиру. И ты, Олег Иванович, будь моим гостем, – князь поклонился разом всем троим.
Приглашенные склонились в ответ.
«Пир – это круто! – подумал Горчаков. – Блин, как хочется посетить это мероприятие! Со знатью коломенской познакомиться. А там же, египетская сила, еще и дамы будут!» Неждан уже успел сообщить приятелю, что девушки коломенские красотою славятся.
«Нет, нельзя, – вздохнул Олег, – сперва долг воинский. Все остальное, как в той песне поется: «Ну а девушки? А девушки – потом!», по возможности, так сказать. Да и какой, к чертям, пир! Вот где сейчас монголы? Никто этого, блин, не знает! Выставили на Оке в пяти километрах от лагеря передовое охранение. Воины, что в нем находятся, еще километров на пять реку видят. Итого десять. А что дальше делается, никто понятия не имеет. Есть некоторая надежда на беженцев. Берега Оки заселены густо, может, кто и прибежит в лагерь, когда монголы близко покажутся. Нет, так воевать нельзя!» – решил Горчаков.
О том, сколько у монголо-татар войска, князья и воевода у Олега уже спрашивали. А что он мог им ответить, если численность Батыевой армии и ученые-историки двадцать первого века не знали? Сказал, что может быть от шестидесяти до ста сорока тысяч. Ни в первую, ни во вторую цифру собеседники не поверили.
– Ежели я обедню пропущу, то бог меня простит, – произнес Горчаков, ни к кому конкретно не обращаясь, – а вот простит ли он церкви сожженные и гибель христиан? Пир – это, конечно, хорошо. Но можно ли спокойно пировать, не ведая, как далеко татары? Кто может обещать, что враги не устроят нам после пира горькое похмелье? Передайте под мою руку полсотни дружинников! Я с ними поскачу по Оке и разведаю, где ныне татары. Заодно захвачу пленника и узнаю, сколько у них войска.
– А ты что, Олег Иванович, по-татарски разумеешь? – спросил Всеволод.
– Татарского языка я не ведаю, но я монгола так допрошу, что он у меня по-русски заговорит! – ответил Горчаков, дерзко сверкнув серо-зелеными, словно у лешего, глазами.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11